ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Песнь о Роланде ( chanson de roland) - Героическая эпопея (наиболее ранняя ред. ок. 1170)

Державный император франков великий Карл (тот самый Карл, от имени которого происходит самое слово «король») семь долгих лет сражается с маврами в прекрасной Испании. Он отвоевал у нечести­вых уже многие испанские замки. Его верное войско разбило все башни и покорило все грады. Лишь повелитель Сарагосы, царь Марсилий, безбожный слуга Мухаммеда, не желает признать господства Карла. Но скоро гордый владыка Марсилий падет и Сарагоса прекло­нит главу перед славным императором.

Царь Марсилий созывает своих верных сарацин и просит у них совета, как избежать расправы Карла, властителя прекрасной Фран­ции. Мудрейшие из мавров хранят безмолвие, и лишь один из них, валь-фондский кастелян, не стал молчать. Бланкандрин (так звался мавр) советует обманом добиться мира с Карлом. Марсилий должен послать гонцов с великими дарами и с клятвой в дружбе, он обещает Карлу от имени своего государя верность. Посол доставит императору семьсот верблюдов, четыре сотни мулов, нагруженных арабским золо­том и серебром, да так, чтоб Карл смог наградить богатыми дарами своих вассалов и заплатить наемникам. Когда же Карл с великими да­рами отправится в обратный путь, пусть Марсилий поклянется после­довать через малое время за Карлом и в день святого Михаила принять христианство в Ахене, престольном граде Карла. Заложника­ми будут к Карлу посланы дети знатнейших сарацин, хотя и ясно, что суждена им гибель, когда вскроется вероломство Марсилия. Французы уйдут домой, и только в Ахенском соборе Мощный Карл в великий день святого Михаила поймет, что маврами он обманут, но будет поздно мстить. Пускай лучше заложники погибнут, но трона не лишится царь Марсилий.

Марсилий согласен с советом Бланкандрина и снаряжает в путь послов к Карлу, обещая им за верную службу в награду богатые по­местья. Послы берут в руки ветвь оливы в знак дружбы к королю и отправляются в путь.

Тем временем могучий Карл празднует в плодоносном саду победу над Кордовой. Вокруг него сидят вассалы, играют в кости и в шахма­ты.

Придя в стан франков, мавры видят Карла на золотом троне, лицо короля гордо и прекрасно, борода его белее снега, а кудри вол­нами ниспадают на плечи. Послы приветствуют императора. Они из­лагают все то, что Марсилий, царь мавров, велел им передать. Внимательно выслушивает Карл гонцов и, поникая челом, погружает­ся в раздумье.

Ярко сверкает солнце над станом франков, когда созывает Карл своих приближенных. Карл хочет знать, что думают бароны, можно ли поверить словам Марсилия, который обещает во всем повиновать­ся франкам. Бароны, уставшие от долгих походов и тяжелых сраже­ний, желают скорейшего возвращения в родные края, где ждут их прекрасные жены. Но ни один не может посоветовать этого Карлу, так как каждый из них знает о коварстве Марсилия. И все молчат. Лишь один, племянник короля, молодой граф Роланд, выступив из рядов приближенных, начинает уговаривать Карла не верить словам лживого царя мавров. Роланд напоминает королю о недавней измене Марсилия, когда он также обещал верно служить франкам, а сам на­рушил свое обещание и предал Карла, убив его послов, славных гра­фов Базана и Базилия. Роланд умоляет своего повелителя как можно скорее идти к стенам непокорной Сарагосы и отомстить Марсилию за смерть славных воинов. Карл поникает челом, наступает зловещая тишина. Не все бароны довольны предложением молодого Роланда. Граф Гвенелон выступает вперед и обращается с речью к собравшим­ся. Он убеждает всех, что войско Карла и без того уже устало, а за­воевано так много, что можно с гордостью стремиться в обратный путь к границам прекрасной Франции. Нет повода не верить маврам, у них нет выхода иного, чем подчиниться Карлу. Другой барон, Немон Баварский, один из лучших вассалов короля, советует Карлу прислушаться к речам Гвенелона и внять мольбам Марсилия. Граф ут­верждает, что христианский долг велит простить неверных и обра­тить их к Богу и нет сомнения, что мавры приедут в день святого Михаила в Ахен. Карл обращается к баронам с вопросом, кого по­слать в Сарагосу с ответом. Граф Роланд готов отправиться к маврам, хоть его совет и отвергнут господином. Карл отказывается отпустить от себя любимого племянника, которому он обязан многими победа­ми. Тогда Немон Баварский охотно предлагает отвезти послание, но и его Карл не желает отпускать. Многие бароны, дабы доказать свою верность, хотят отправиться в путь, один лишь граф Гвенелон молчит. Тогда Роланд выкрикивает Карлу совет: «Пусть едет Гвенелон». Граф Гвенелон испуганно встает и смотрит на собравшихся, но все соглас­но кивают головами. Безумный граф с угрозой обвиняет Роланда в давнишней ненависти к нему, поскольку он Роланду отчим. Роланд, говорит Гвенелон, давно желает погубить его и вот теперь, воспользо­вавшись удобным случаем, посылает на верную гибель. Гвенелон молит Карла не забыть его жену и детей, когда мавры непременно с ним расправятся. Гвенелон сокрушается, что больше не увидит род­ной Франции. Карл взбешен нерешительностью графа и приказывает ему немедля отправляться в путь. Император протягивает Гвенелону свою перчатку как знак посольских полномочий, но тот роняет ее на землю. Французы понимают, что только себе на горе решили отпра­вить коварного Гвенелона с посольством к врагам, эта ошибка прине­сет им великое горе, но изменить судьбу уже никто не может.

Граф Гвенелон уходит в свою палатку и выбирает боевые доспехи, собираясь в путь. Недалеко от стана франков Гвенелон нагоняет воз­вращающееся посольство неверных, которых хитрый Бланкандрин задерживал у Карла как можно дольше, чтобы по дороге сойтись с по­сланцем императора. Между Гвенелоном и Бланкандрином завязыва­ется долгий разговор, из которого мавр узнает о вражде между Гвенелоном и любимцем Карла Роландом. Бланкандрин удивленно выспрашивает у графа, за что же все франки так любят Роланда. Тогда Гвенелон открывает ему тайну великих побед Карла в Испании: дело в том, что ведет войска Карла во все сражения доблестный Ро­ланд. Много неправды Гвенелон возводит на Роланда, и когда путь посольства доходит до середины, вероломный Гвенелон и хитрый Бланкандрин дают друг другу клятву погубить могучего Роланда.

Проходит день, и Гвенелон уже у стен Сарагосы, его ведут к царю мавров Марсилию. Поклонившись царю, Гвенелон передает ему по­слание Карла. Карл согласен с миром уйти в свои пределы, но в день святого Михаила он ждет Марсилия в престольном Ахене, и если са­рацин ослушаться посмеет, его в цепях доставят в Ахен и предадут там позорной смерти. Марсилий, не ожидавший столь резкого отве­та, хватает копье, желая сразить графа, но Гвенелон уворачивается от удара и отходит в сторону. Тогда Бланкандрин обращается к Марси­лию с просьбою дослушать посла франков. Гвенелон снова приближа­ется к повелителю неверных и продолжает речь. Он говорит, что гнев царя напрасен, Карл лишь хочет, чтоб Марсилий принял закон Хрис­та, тогда он отдаст ему пол-Испании. Но другую половину Карл от­даст, продолжает предатель, своему племяннику, кичливому графу Роланду. Роланд будет плохим соседом маврам, он будет захватывать соседские земли и всячески притеснять Марсилия. Все беды Испании от одного Роланда, и если Марсилий хочет покоя в своей стране, то должен он не просто послушаться Карла, но также хитростью или обманом погубить его племянника, Роланда. Марсилий рад такому плану, но он не знает, как справиться с Роландом, и просит Гвенелона придумать средство. Если им удастся погубить Роланда, Марсилий обещает графу за верную службу богатые дары и замки прекрасной Испании.

У Гвенелона план уже давно готов, он точно знает, что Карл захо­чет оставить кого-нибудь в Испании, чтоб обеспечить покой на завое­ванной земле. Карл несомненно попросит именно Роланда остаться на страже, с ним будет совсем небольшой отряд, и в ущелье (король уже будет далеко) Марсилий разобьет Роланда, лишив Карла лучшего вассала. Этот план приходится по душе Марсилию, он зовет Гвенело-на в свои покои и приказывает принести туда дорогие подарки, луч­шие меха и украшения, которые новый царский друг отвезет своей супруге в далекую Францию. Вскоре Гвенелона провожают в обрат­ный путь, точно договорившись об исполнении задуманного. Каждый знатный мавр клянется в дружбе предателю-франку и отправляет с ним к Карлу в заложники своих детей.

Граф Гвенелон на заре подъезжает к стану франков и сразу прохо­дит к Карлу. Он принес повелителю множество даров и привел за­ложников, но главное — Марсилий передал ключи от Сарагосы. Ликуют франки, Карл приказал собраться всем, чтоб сообщить: «Конец войне жестокой. Мы отправляемся домой». Но Карл не хочет оставить Испанию без охраны. Иначе он до Франции и доехать не успеет, как басурманы вновь подымут головы, тогда настанет конец всему, чего добились франки за семь долгих лет войны. Граф Гвенелон подсказывает императору оставить Роланда на страже в ущелье с от­рядом храбрых воинов, они встанут за честь франков, если кто-ни­будь посмеет пойти против воли Карла. Роланд, услышав, что Гвенелон советует Карлу выбрать именно его, спешит к повелителю и обращается к нему с речью. Он благодарит императора за поручение и говорит, что рад такому назначению и не боится в отличие от Гве­нелона погибнуть за Францию и Карла, даже если господин захочет поставить его одного на страже в ущелье. Карл поникает челом и, за­крыв лицо руками, вдруг начинает рыдать. Он не хочет расставаться с Роландом, горькое предчувствие гложет императора. Но Роланд уже собирает друзей, которые останутся с ним, когда Карл уведет войска. С ним будут доблестный Готье, Одон, Джерин, архиепископ Турпин и славный витязь Оливьер.

Карл со слезами покидает Испанию и на прощание отдает Ролан­ду свой лук. Он знает, что им уже не суждено встретиться. Изменник Гвенелон повинен в бедах, которые постигнут франков и их импера­тора, Роланд, собрав свое войско, спускается в ущелье. Он слышит гром барабанов и провожает взглядом уходящих на родину. Проходит время, Карл уже далеко, Роланд и граф Оливьер поднимаются на высокий холм и видят полчища сарацин. Оливьер упрекает Гвенелона в предательстве и умоляет Роланда трубить в рог. Карл еще может ус­лышать призыв и повернуть войска. Но гордый Роланд не желает по­мощи и просит воинов бесстрашно идти в бой и одержать победу: «Храни вас Бог, французы!»

Вновь поднимается Оливьер на холм и видит уже совсем близко мавров, полчища которых все прибывают. Он опять молит Роланда трубить, дабы Карл услышал их зов и повернул назад. Роланд вновь отказывается от позорного безумия. Проходит время, и третий раз Оливьер при виде войск Марсилия падает на колени перед Роландом и просит не губить зря людей, ведь им не справиться с полчищами сарацин. Роланд не хочет ничего слышать, выстраивает войско и с кличем «Монжой» несется в бой. В жестокой битве сошлись францу­зы и войска хитрого Марсилия.

Проходит час, французы рубят неверных, лишь крики и звон ору­жия раздаются над глухим ущельем. Граф Оливьер мчится по полю с обломком копья, он поражает мавра Мальзарона, за ним Тургиса, Эсторгота. Граф Оливьер уже поразил семьсот неверных. Все жарче бой… Жестокие удары разят и франков и сарацин, но нет у франков свежей силы, а напор врагов не ослабевает.

Марсилий мчится из Сарагосы с огромной ратью, он жаждет встречи с племянником Карла, графом Роландом. Роланд видит при­ближающегося Марсилия и только теперь окончательно понимает мерзкое предательство своего отчима.

Ужасен бой, Роланд видит, как гибнут молодые франки, и в рас­каянии бросается к Оливьеру, он хочет трубить в рог. Но Оливьер только то и говорит, что поздно на помощь Карла звать, теперь им­ператор не поможет, стремительно мчится в сечу. Роланд трубит… Кровавой пеной покрывается рот Роланда, раскрылись жилы на вис­ках, и далеко разносится протяжный звук.

Дойдя до границы Франции, Карл слышит рог Роланда, он пони­мает, что предчувствия его были не напрасны. Император разворачи­вает войска и несется на помощь племяннику. Все ближе и ближе Карл к месту кровавой битвы, но уже не застать ему никого в живых.

Роланд глядит на горы и равнины… Повсюду смерть и кровь, везде лежат французы, витязь падает на землю в горьких рыданиях.

Проходит время, Роланд вернулся на поле битвы, он бьет сплеча, рас­сек Фальдрона, многих знатных мавров, ужасна месть Роланда за ги­бель воинов и за предательство Гвенелона. На поле битвы он сталкивается с Марсилием, царем всей Сарагосы, и кисть руки ему отсек, царевича и сына Марсилия мечом булатным свалил с коня и заколол копьем. Марсилий в испуге обращается в бегство, но это уже ему не поможет: войска Карла слишком близко.

Настали сумерки. Один халиф на скакуне подлетает к Оливьеру и поражает его в спину булатным копьем. Глядит Роланд на графа Оливьера и понимает, что друг убит. Он ищет взглядом архиепископа, но нет уже рядом никого, войско разбито, день подошел к концу, при­неся гибель доблестным франкам.

Идет Роланд один по полю битвы, он чувствует, что силы покину­ли его, кровью покрыто лицо, прекрасные глаза, померкли, он ничего не видит. Герой падает на траву, закрывает глаза, и последний раз он видит образ Франции прекрасной. Проходит время, и к нему во тьме подкрался мавр испанский и бесчестно поразил. Убит могучий ры­царь, и никогда никто уж не поднимет прекрасный Дюрандаль (так звали меч Роланда), никто не заменит франкам несравненного воите­ля. Лежит Роланд лицом к врагам под сенью ели. Здесь на рассвете находит его войско Карла. Император с рыданиями падает на колени перед телом племянника и обещает отомстить за него.

Спешат войска скорее в путь, чтобы догнать мавров и дать пос­ледний бой поганым.

Раненый Марсилий спасается от гнева императора в столице, в Сарагосе. Он слышит победный клич французов, вошедших в город. Марсилий просит помощи соседей, но все в испуге отвернулись от него, один лишь Балигант готов помочь. Сошлись его войска с вой­сками Карла, но быстро франки разбили их, оставив сарацин лежать на поле битвы. Карл возвращается на родину, чтобы благочестиво по­хоронить тела героев и свершить справедливый суд над предателями.

Вся Франция оплакивает великих воинов, нет больше славного Ро­ланда, а без него нет счастья у франков. Все требуют казнить предате­ля Гвенелона и всех его родных. Но Карл не хочет казнить вассала, не дав ему слова в свое оправдание. Настал день великого суда, Карл призывает к себе предателя. Тогда один из славных франков, Тьедри, просит Карла устроить поединок между ним и родственником Гвенелона, Пинабелем. Если Тьедри победит, Гвенелона казнят, если нет, он будет жить.

Сошлись на поле боя Тьедри могучий и Пинабель непобедимый, мечи подняв, помчались в бой. Долго сражаются герои, но ни тому, ни другому не дается победа. Судьба же распорядилась так, что, когда раненый Тьедри последний раз поднял свой меч над головой Пинабеля, тот, пораженный, замертво упал на землю и больше уже не оч­нулся. Суд императора свершен, Гвенелона воины привязывают к скакунам за руки и за ноги и гонят их к воде. Ужасные мучения ис­пытал предатель Гвенелон. Но какая смерть искупит гибель прекрас­ного Роланда… Горько Карл оплакивает своего любимого вассала.

А. Н. Котрелева

Тристан и Изольда (Le roman de tristan et iseut) - Рыцарский роман (Xll в.)

Королева, супруга Мелиадука, короля Лоонуа, разрешилась от бреме­ни мальчиком и скончалась, едва успев поцеловать сына и наречь его именем Тристан (в пер. с фр. — грустный), ибо рожден он был в печали. Младенца король препоручил Гуверналу, сам же вскоре снова женился. Мальчик рос сильным и красивым, как Ланселот, но мачеха его невзлюбила, и поэтому, опасаясь за жизнь питомца, Гувернал увез его в Галлию, ко двору короля Фарамона. Там Тристан получил подо­бающее рыцарю воспитание, а двенадцати лет от роду отправился в Корнуэльс на службу к своему дяде королю Марку.

Корнуэльс в ту пору вынужден был каждый год выплачивать Ир­ландии тяжкую дань: сто девушек, сто юношей и сто чистокровных лошадей. И вот могучий Морхульт, брат ирландской королевы, в оче­редной раз прибыл к Марку за данью, но тут, ко всеобщему удивле­нию, юный Тристан вызвал его на поединок. Король Марк посвятил Тристана в рыцари, а местом поединка назначил остров Святого Самсона. Съехавшись, Тристан с Морхультом ранили друг друга ко­пьями; копье Морхульта было отравленным, но прежде чем яд успел подействовать, Тристан с такой силой ударил противника, что рассек ему шлем, а кусок его меча застрял в голове Морхульта. Ирландец бежал и вскоре умер, Корнуэльс же был освобожден от дани.

Тристан очень страдал от раны, и никто ему не мог помочь, пока одна дама не посоветовала поискать исцеления в других землях. Он послушал ее совета и один, без спутников, сел в ладью; ее две недели носило по морю и наконец прибило к ирландскому берегу у замка, в котором жили король Анген и королева, приходившаяся сестрой Морхульту. Скрыв свое подлинное имя и назвавшись Тантрисом, Тристан спросил, нет ли в замке искусного лекаря, король же отве­чал, что дочь его, Белокурая Изольда, весьма сведуща в лекарском ис­кусстве. Пока Изольда выхаживала раненого рыцаря, тот успел заметить, что она очень красива.

Когда Тристан уже оправился от раны, в королевстве Ангена объ­явился страшный змей, ежедневно чинивший разбой и опустошение в окрестностях замка. Тому, кто убьет змея, Анген обещал отдать по­ловину королевства и в жены свою дочь Изольду. Тристан убил змея, и уже был назначен день свадьбы, но тут один из ирландских рыца­рей объявил о том, что меч Тристана имеет щербину, по форме со­впадающую с тем куском стали, что извлекли из головы покойного Морхульта. Узнав, кто чуть было не породнился с нею, королева хоте­ла зарубить Тристана его же собственным мечом, но благородный юноша испросил права предстать перед судом короля. Король же не стал казнить Тристана, но велел немедля покинуть пределы своей страны. В Корнуэльсе король Марк возвысил Тристана, сделав началь­ником и управителем замка и владений, но в скором времени воспы­лал к нему ненавистью. Долго он думал, как избавиться от Тристана, и наконец объявил, что надумал жениться. Доблестный Тристан при­людно обещал доставить невесту, и когда король сказал, что его из­бранница — Изольда Ирландская, он уже не мог взять обратно данного слова и должен был плыть в Ирландию на верную гибель. Корабль, на котором отправились в путь Тристан, Гувернал и еще сорок рыцарей, попал в бурю и был выброшен на берег у замка ко­роля Артура. В тех же краях случилось в ту пору быть и королю Ангену, вместо которого Тристан вышел на бой с исполином Блоамором и победил его. Анген простил Тристану смерть Морхульта и взял с собой в Ирландию, пообещав исполнить любую его просьбу. Тристан попросил у короля Изольду, но не для себя, а для своего дяди и пове­лителя короля Марка.

Король Анген исполнил просьбу Тристана; Изольду снарядили в путь, а королева дала служанке дочери, Бранжьене, кувшин с любов­ным напитком, который надлежало испить Марку и Изольде, когда они взойдут на супружеское ложе. На обратном пути сделалась жара, и Тристан велел принести ему с Изольдой холодного вина. По недо­смотру юноше с девицей подали кувшин с любовным напитком, они отведали его, и тут же сердца их забились по-иному. Отныне они не могли думать ни о чем, кроме как друг о друге…

Король Марк был в самое сердце поражен красотой Изольды, поэтому свадьбу сыграли немедленно по прибытии невесты в Корнуэльс. Дабы король не заметил провинности Изольды, Гувернал с Бранжьеной придумали сделать так, чтобы первую ночь тот провел с Бранжьеной, которая была девственна. Когда король Марк вошел в опочивальню, Изольда задула свечи, объяснив это старинным ирланд­ским обычаем, и в темноте уступила свое место служанке. Король ос­тался доволен.

Шло время, и ненависть Марка к племяннику вскипала с новой силой, ибо взгляды, какими обменивались Тристан с королевой, не оставляли сомнения в том, что оба они преисполнены неодолимого взаимного влечения. Марк приставил надзирать за королевой дове­ренного слугу по имени Одре, но прошло немало времени, пока тот прознал, что Тристан и Изольда видятся наедине в саду. Одре расска­зал об этом своему господину, и король, вооружившись луком, засел в кроне лаврового дерева, чтобы самому во всем убедиться. Однако влюбленные вовремя заметили соглядатая и повели предназначенную для его ушей беседу: Тристан якобы недоумевал, отчего Марк так не­навидит его, столь беззаветно любящего своего короля и столь ис­кренне преклоняющегося перед королевой, и спрашивал у Изольды, есть ли способ преодолеть эту ненависть.

Король поддался на хитрость влюбленных; Одре попал в опалу за клевету, а Тристан снова окружен почетом. Одре, однако, не оставил мысли предать Тристана в руки короля. Как-то раз он разбросал в спальне королевы острые косы, и Тристан в темноте порезался о них, сам того не заметив. Изольда почувствовала, что простыни стали мок­рыми и липкими от крови, все поняла, отослала возлюбленного, а потом нарочно поранила ногу и закричала, что на нее совершено по­кушение. Виновным в этом мог быть либо Одре, либо Тристан, но последний столь горячо настаивал на поединке, в котором мог бы до­казать свою невиновность, что король прекратил разбирательство из опасения потерять такого верного слугу, как Одре.

В другой раз Одре собрал двадцать рыцарей, имевших зуб на Тристана, спрятал их в соседнем со спальней покое, но Тристан был предупрежден Бранжьеной и без доспехов, с одним мечом бросился на врагов. Те с позором бежали, но Одре отчасти добился своего:

Изольду Марк заточил в высокую башню, в которую не мог проник­нуть ни один мужчина. Разлука с возлюбленной причиняла Тристану такие страдания, что он заболел и чуть было не умер, но преданная Бранжьена, дав ему женское платье, все-таки провела юношу к Изольде. Три дня Тристан с Изольдой наслаждались любовью, пока нако­нец Одре не прознал обо всем и не прислал в башню пятьдесят рыцарей, которые схватили Тристана спящим.

Разгневанный Марк повелел отправить Тристана на костер, а Изо­льду отдать прокаженным. Однако Тристан по дороге к месту казни сумел вырваться из рук стражи, Изольду же отбил у прокаженных Гувернал. Воссоединившись, влюбленные нашли убежище в Замке Премудрой Девы, что в лесу Моруа. Но недолго длилась их безмятеж­ная жизнь: король Марк прознал, где они скрываются, и в отсутствие Тристана нагрянул в замок и силой увез Изольду, а Тристан не смог помочь ей, так как в этот день был коварно ранен отравленной стре­лой. Бранжьена сказала Тристану, что от такой раны его сможет ис­целить только дочь короля Хоэля, Белорукая Изольда. Тристан отправился в Бретань, и там королевская дочь, весьма приглянувшая­ся юноше, действительно вылечила его. Не успел Тристан оправиться от раны, как замок Хоэля осадил с большим войском некий граф Агриппа. Возглавив вылазку, Тристан разгромил врагов Хоэля, и король решил в награду выдать за него свою дочь.

Сыграли свадьбу. Когда молодые возлегли на ложе, Тристан вдруг вспомнил другую, Белокурую Изольду, и потому не пошел далее объятий и поцелуев. Не ведая, что существуют другие наслаждения, молодая была вполне счастлива. Королева же Изольда, узнав о же­нитьбе Тристана, едва не умерла от горя. Он тоже не смог долго переносить разлуку с возлюбленной. В облике сумасшедшего Тристан прибыл в Корнуэльс и, позабавив речами Марка, был оставлен в замке. Здесь он нашел способ открыться Изольде, и целых два месяца влюбленные виделись каждый раз, когда королю случалось отлучиться из замка. Когда пришла пора прощаться, Изольда горько плакала, предчувствуя, что более ей не суждено свидеться с Тристаном. Как-то раз Тристан снова был ранен, и лекари снова не могли помочь ему. Чувствуя себя все хуже и хуже, он послал за Изольдой, велев кора­бельщику плыть под белыми парусами в случае, если Изольда будет с ним на корабле, и под черными — если нет.

Хитростью корабельщик смог увезти Изольду от Марка и уже вво­дил свой корабль под белыми парусами в гавань, когда другая Изо­льда, прознавшая о значении цвета парусов, поспешила к Тристану и сказала, что паруса — черные. Этого Тристан не вынес, и душа ото­шла из его разорвавшегося сердца.

Сойдя на берег и найдя возлюбленного умершим, Изольда обняла бездыханное тело и тоже умерла. По воле Тристана тело его вместе с телом Изольды отвезли в Корнуэльс. К своему мечу он перед кончи­ной привязал послание королю Марку, в котором говорилось о неча­янно выпитом любовном напитке. Прочтя послание, король пожалел, что не узнал обо всем раньше, ибо тогда он не преследовал бы влюб­ленных, бессильных противостоять страсти.

По повелению короля Марка Тристана и Изольду похоронили в одной часовне. Вскоре из могилы Тристана поднялся прекрасный тер­новый куст и, перекинувшись через часовню, врос в могилу Изольды. Трижды приказывал король срезать этот куст, но всякий раз он яв­лялся на следующий день, столь же прекрасный, что и прежде.

Д. В. Борисов

Кретьен де Труа ( chretien de troyes) ок. 1135 - ок. 1183

Ивэйн, или Рыцарь со львом (Yvain ou chevalier au lion) - Рыцарский роман в стихах (между 1176—1181)

На Троицу в палатах благородного и доброго короля Артура пирует блестящая знать. Рыцари ведут приятную беседу с дамами. Как всем известно, в те благословенные времена пылкая нежность и учтивость ценились превыше всего — ныне нравы стали куда грубее, о чистоте никто не помышляет, подлинное чувство побеждено лживостью, влюбленных ослепил порок.

Одна занятная история сменяет другую, и вот слово берет чест­ный Калогренан: он желает поведать друзьям то, что доселе скрывал. Семь лет назад рыцарю довелось попасть в дремучий Броселиадрский лес. Проблуждав целый день, он увидел небольшой уютный замок, где его встретили очень радушно. На следующий день он наткнулся в чаще на косматого клыкастого пастуха, и тот сказал, что в лесу есть источник, возле которого стоит небольшая часовня и возвышается дивная сосна. Меж ветвей на цепочке подвешен ковшик, и, если полить из него на самоцветный камень, поднимется ужасная буря — кто вернется оттуда живым, может считать себя непобедимым. Калогренан немедля поскакал к источнику, нашел сосну с ковшиком и вызвал бурю, о чем теперь очень сожалеет. Едва лишь небо проясни­лось, послышался такой страшный грохот, словно мчались десять ры­царей разом. Но появился только один — исполинского обличья и свирепого нрава. Калогренан потерпел сокрушительное поражение и с трудом дотащился до гостеприимного замка — любезные хозяева сделали вид, будто не замечают его позора.

Рассказ Калогренана приводит всех в изумление. Мессер Ивэйн клянется отомстить за бесчестье кузена, но злоязычный сенешаль Кей замечает, что легко бахвалиться после доброго обеда и обильных воз­лияний. Королева обрывает насмешника, а король объявляет о своем решении отправиться к чудесному источнику и приглашает всех ба­ронов сопровождать его. Задетый за живое, Ивэйн спешит опередить других рыцарей: в тот же вечер он тайно покидает дворец и скачет на поиски Броселиандрского леса. После долгих странствий Ивэйн находит гостеприимный замок, потом звероподобного пастуха и, на­конец, источник. Далее все происходит в полном соответствии со словами Калогренана: поднимается страшная буря, затем появляется разгневанный великан и с бранью бросается на чужака. В отчаянной схватке Ивэйн побеждает своего противника: умирающий рыцарь поворачивает коня, а Ивэйн устремляется следом. Он врывается в не­знакомую крепость, и тут на него обрушивается потайная дверь-секи­ра. Железо скользит вдоль спины Ивэйна, перерубив пополам лошадь: сам он остается невредим, но попадает в ловушку. Его спасает краси­вая девица, которую Ивэйн некогда приветил при дворе Артура. Желая воздать добром за добро, она надевает ему на палец волшеб­ное колечко, чтобы его не нашли вассалы смертельно раненного хо­зяина замка.

Девица приводит рыцаря в горницу, приказывает сесть на постель и не шевелиться. Везде рыскают оруженосцы и пажи: разрубленного коня они нашли мгновенно, но всадник словно испарился. Застыв­ший на кровати Ивэйн с восторгом смотрит на вошедшую в горницу даму изумительной красоты. Вносят гроб, и дама начинает рыдать, взывая к покойному супругу. На лбу у мертвеца проступает кровь — явный знак, что убийца прячется совсем близко. Вассалы мечутся по комнате, а дама проклинает невидимого врага, называя его подлым трусом, жалким рабом и дьявольским отродьем. Когда похоронный обряд завершается, гроб несут во двор. Вбегает испуганная девица, которая очень тревожилась за Ивэйна. Рыцарь неотрывно глядит в окно. Ивэйн пал жертвой любви — он пылает страстью к своей не­навистнице. Всегда смертельно ранит красота, и от этой сладостной напасти нет щита — она разит острее всякого клинка.

Сначала влюбленный рыцарь корит себя за сумасбродство, но затем решает завоевать прелестную даму, пронзившую ему сердце. Разумная девица, догадавшись о пылких чувствах Ивэйна, заводит о нем беседу со своей госпожой: незачем сокрушаться о мертвом — быть может, Господь пошлет ей лучшего мужа, который сумеет за­щитить источник. Дама гневно обрывает наперсницу, но любопытство оказывается сильнее, и она спрашивает, к какому роду принадлежит воитель, одолевший ее супруга. Девица, скрасившая Ивэйну заточе­ние, устраивает все наилучшим образом: прекрасная Лодина соглаша­ется выйти замуж за знатного рыцаря, сына короля Уриена. Вассалы единодушно одобряют ее выбор: надежный защитник ей необхо­дим — слава Ивэйна гремит по всей земле, а силу свою он доказал, победив мощного Эскладоса. Рыцарь находится на вершине блажен­ства — отныне он законный и любимый супруг златовласой краса­вицы.

Наутро приходит весть, что к роднику приближается король со всей своей свитой. Злоязычный Кей срамит отсутствующего Ивэйна и заявляет, что сам сразится с рыцарем, унизившим Калогренана. В ко­ротком бою Ивэйн, на радость двору, вышибает насмешника из седла, а затем приглашает короля в свой замок, к прекрасной супру­ге. Счастливая и гордая Лодина радушно встречает монарха. Приме­тив разумную девицу, спасшую Ивэйна, Гавэйн изъявляет желание стать рыцарем темноволосой Люнетты.

Семь дней длится пир, но всякому празднеству приходит конец, и вот король уже собирается в обратный путь. Гавэйн принимается склонять друга к ратной жизни: нужно закалиться в турнирах, чтобы быть достойным красавицы жены. Ивэйн обращается за разрешени­ем к супруге: Лодина скрепя сердце отпускает мужа, но повелевает вернуться ровно через год. Ивэйн с тоской покидает свою прекрас­ную даму.

Год проходит незаметно; Гавэйн всячески развлекает друга, затевая сражения и турниры. Наступает август: король Артур сзывает рыца­рей на пир, а Ивэйн внезапно вспоминает о своем обете. Отчаянию его нет предела, и тут ко двору является посланница Лодины: громко обвинив рыцаря в измене, она срывает с его пальца кольцо и переда­ет приказ госпожи не показываться ей больше на глаза. Ивэйн теряет рассудок от горя: разодрав на себе одежду, устремляется в лес, где постепенно дичает. Однажды спящего безумца находит знатная дама. Госпожа де Нуриссон решает помочь несчастному: натирает с головы до ног бальзамом феи Морганы и кладет рядом богатую одежду. Про­будившись, исцеленный Ивэйн поспешно прикрывает наготу. Внезап­но до него доносится отчаянный протяжный рык льва, которому вцепился в хвост лютый змей. Ивэйн разрубает гадину на части, а лев со вздохом облегчения преклоняет перед рыцарем колени, признавая его своим господином. Могучий зверь становится верным спутником и оруженосцем Ивэйна.

После двухнедельных странствий рыцарь вновь оказывается у чу­десного источника и лишается чувств от горя; лев же, считая его мертвым, пытается покончить с собой. Очнувшись, Ивэйн видит в ча­совне Люнетту — оклеветанную и приговоренную к смерти на ко­стре. Защитить ее некому, ибо мессер Ивэйн исчез, а мессер Гавэйн отправился на поиски королевы, похищенной подлыми врагами. Ры­царь со львом обещает вступиться за девицу — ему предстоит бой с тремя противниками разом. На глазах собравшейся в ожидании казни толпы Ивэйн побеждает злодеев. Царственная Лодина пригла­шает израненного героя в замок, но рыцарь говорит, что должен ски­таться, пока не искупит вину перед прекрасной дамой — не узнав мужа, Лодина сетует на жестокость его возлюбленной. Ивэйн нахо­дит приют в замке господина де Шапороза — отца двух прелестных дочерей.

Вскоре по всей стране разносится весть о подвигах таинственного Рыцаря со львом: он одолел злого великана, спас от гибели родствен­ников Гавэйна и защитил владения госпожи де Нуриссон. Тем време­нем господин де Шапороз умирает, и старшая сестра отказывает младшей в праве на наследство. Коварная девица спешит заручиться поддержкой, и ей удается склонить на свою сторону Гавэйна, кото­рый уже вернулся ко двору. Король Артур, недовольный такой алч­ностью, ничего не может поделать — у непобедимого Гавэйна нет соперников. Младшая сестрица уповает теперь лишь на Рыцаря со львом и посылает на его поиски свою подругу. Девица находит за­щитника слабых и угнетенных: узнав о кознях жадной наследницы, Ивэйн охотно соглашается помочь. На пути к королевскому дворцу Рыцарь со львом совершает еще один подвиг: освобождает триста дев, плененных двумя демонами-сатанаилами в замке Злоключенья.

Младшая сестрица тем временем уже совсем изнемогает от горес­ти и отчаяния. Наступает день суда: старшая сестра требует решить дело в свою пользу, поскольку у нее есть защитник, а за младшую вступиться никто не пожелал. Внезапно появляется незнакомый ры­царь и, к великой радости короля Артура, вызывает Гавэйна на бой. Начинается схватка — ужасное сражение, в котором сошлись, не ведая того, лучшие друзья. Они дерутся насмерть: Ивэйн хочет сра­зить Гавэйна, Гавэйн жаждет убить Ивэйна, Однако силы противни­ков равны — победить они не могут, но и уступать не желают. Тщетно король с королевой пытаются воззвать к совести старшей се­стры — упрямая и жадная девица ничего не желает слушать. Но с наступлением ночи поединок все-таки прерывается. Противники вступают в разговор и наконец-то узнают друг друга. Оба приходят в ужас: Ивэйн твердит, что побежден Гавэйном, Гавэйн умоляет при­знать победителем Ивэйна. Король произносит приговор: сестры должны помириться и справедливо разделить наследство. Внезапно из леса с громким рыком выбегает огромный зверь, и всем становится ясно, кого молва окрестила Рыцарем со львом.

Двор с ликованием приветствует Ивэйна, но того по-прежнему снедает тоска — жить без прекрасной Лодины он не может, а на прощение уже не надеется. Ивэйн решает вернуться к источнику и вновь вызвать бурю. Услышав раскаты грома, Лодина трепещет от страха. Вассалы ее ропщут — в замке не стало житья. Разумная Люнетта напоминает госпоже о Рыцаре со львом, и дама клянется при­нять его в качестве защитника. Девица мигом отправляется к роднику и находит там Ивэйна. Рыцарь падает ниц перед супругой. Узнав виновного мужа, Лодина приходит в страшный гнев: лучше уж терпеть ежедневные бури, чем любить того, кто дерзко пренебрег ею. Преисполненный восхищения, Ивэйн говорит, что готов умереть в разлуке, если сердце любимой так непреклонно. Лодина возражает на это, что клятва уже принесена: придется простить Ивэйна, чтобы не погубить душу. Счастливый рыцарь заключает жену в объятия. Странствия его закончились — любовь восторжествовала.

Е. Д. Мурашкинцева

Фаблио (Fabliau ) - Средневековые французские басни (XII — начало XIV в.)

О БУРЕНКЕ, ПОПОВСКОЙ КОРОВЕ

Как-то раз пошел один виллан — крестьянин, говоря по-русски, — с женой в воскресенье к обедне. Поп проповедь читает, мол, Господь воздаст сторицею за всякий дар от чистого сердца. Идут мужик с бабой домой, а он и говорит, что, дескать, Буренка у нас не так чтобы много молока давала, что, если мы ее и отведем в дар Богу-то?! А баба согласилась, чего же не отдать. Вывел мужичок Буренку из хлева и за веревочку — к попу: прими, мол, жертву, чем богаты, тем и рады, клянусь, нечего больше дать-то, нечего. Говорит отец Кон-стан, про себя радуется: «Ступай с миром, Господь воздаст тебе, твое достояние умножит. Все бы так радели, так у меня из приходской скотины цельное стадо бы вышло». Виллан домой, а алчный поп своим командует, чтобы, говорит, попривыкла Буренка к нашему лугу, завяжите-ка ее с нашей Белянкой. Связали коров одной верев­кой. Которая своя, так той бы траву только щипать, но чужая ведь домой тянет, да во всю мочь тащит, и через поле, через лес, по дерев­не и другим лугом — к себе домой назад, так Белянку поповскую и затащила. Мужик бабе: «Глянь-ка, говорил ведь батюшка, что воздает­ся сторицею! Вдвое уже выходит! Хлев просторнее ставить время приспело». Какую мораль выведем из сей истории? Умному, если на Бога надеется, пошлется вдвойне и более. А у дурака последнее отни­мется. Главное — чтобы в руку шло. Вон поп: кабы знал, где упа­дет, — соломки бы то подтрусил бы!..

ЗАВЕЩАНИЕ ОСЛА

Между прочим, если человек умеет хорошо зарабатывать и при этом еще и широко жить хочет, никуда ему не деться от клеветников и за­вистников. Приглядитесь, кто и как у него за столом гуляет — из де­сяти шесть его очернят при всяком удобном случае, а девять — от зависти готовы помешаться. А при людях спину перед ним гнут и ле­безят.

Я это к тому, что был в одном богатом селе священник. Скопи­дом был отменный, накопил всего, что только можно, и деньгу боль­шую имел, и из одежды, и прочее. В средствах не стеснялся и зерно, скажем, всегда мог придержать до лучшего времени, когда хорошая цена установится. Главное, однако, был у него замечательный осел. Лет двадцать служил попу на совесть. Не исключаю, что от того все богатство и пошло. И когда он помер, поп его и похоронил на клад­бище.

А тамошнего епископа нрав был совсем иной. Он был человек не жадный, а даже тороватый. И любезный к хорошему человеку. Если кто к нему зайдет или заедет — так самое любимое занятие для епи­скопа — с добрым гостем поговорить и закусить, ну а если занеду­жил — тут ему лучшее лекарство.

Однажды у епископа случился за столом один из доброхотов на­шего попа, у него не раз с удовольствием полным и искреннею благо­дарностью подкармливавшийся. Зашла речь о скупердяйстве и мздоимстве духовенства. Тут этот гость своевременно доводит: так вот и так, если, значит, с умом дело повести, то из нашего попа можно большую иметь выгоду. Что такое? А то, что он осла ведь в священную землю положил, как доброго христианина, бессловесное-то животное. Вскипел епископ от такого над законом надругательст­ва: «Порази его гром, доставить его ко мне немедленно! Штрафовать будем!» Пришел поп. Епископ на него: как он, мол, смел, да за такое преступленье по церковному правилу я тебя в тюрьму. Батюшка просит день на размышление. И не кручинится особенно, потому что на мошну имеет надежду нерушимую. Идет утром к владыке и прихва­тывает с собою полновесных двадцать ливров. Епископ опять на него — пуще вчерашнего, А он ему я вам, говорит, сейчас все по со­вести, только отойдемте, ваше высокопреосвященство, несколько в сторону, чтобы доверительный разговор был. А сам понимает, что время пришло не брать, а давать, что дать сейчас — прибыльнее. И начинает: что, мол, был у меня осел. Такой работящий — и заметьте, ведь правду говорит, — что я на нем зарабатывал по двадцать су в день. И умница, до того, что, вот видите, завещал вам двадцать лив­ров на вечное поминовение, чтобы упастись от адского пламени. Епи­скоп, конечно, говорит, что Господь воздаст за смиренный труд и простит пес прегрешения.

Так и нашел управу епископ на богатея попа. И Рютбеф, расска­завший, как было дело, из всего вывел назидание: кто идет к судье со взяткой, может распраыы не бояться, за деньги и осла выкрестят.

О ВИЛЛАНЕ, КОТОРЫЙ ТЯЖБОЙ ПРИОБРЕЛ РАЙ

Если вы не читали сами, то вот что, между прочим, в Писании писа­но. Один виллан пом.ер в пятницу, рано утром. Помер и лежит, а душа уже из тела вышла вон. Но по некой неизвестной причине не идут за нею пытать ее ни черт, ни ангел. Душа туг же осмелела. Ог­ляделась. В небе архангел Михаил чью-то душу а рай несет. И вилла-нова душа за ними. Святой Петр душу ту принял. И скоро к воротам возвращается. Смотрит — тут пилланова душа. Ты откуда, кто тебя привел, почему без сопровождающего, спрашивает, И говорит: нет у нас в раю места для хамов. А виллан ему: сам ты хам, тоже мне бла­городный, это, говорит, ты трижды Господа предал, как в Евангелии сказано, и за что тебя Бог в апостолы выбрал! Тебе самому в раю, го­ворит виллан, делать нечего! Петр ему: мол, ступай прочь, неверный. А сам застыдился, и пошел к апостолу Фоме. Фома рассердился и го­ворит виллану, что рай принадлежит святым и угодникам светлым, а тебе, неверному, тут места нету. Виллан, однако, дерзко в ответ; это кто же, мол, неверный, если вас именно так и прозвали, потому что все апостолы Воскресшего видели и уверовали, только вы им веры не дали и говорите, что не поверю, пока сам раны не пощупаю. Значит, спрашивает виллан, кто из нас двоих будет неверным? Фома, по виду, как бы устал ругаться и пошел к Павлу. Павел было бегом к во­ротам, гнать мужика. Мол, где и как ты постился и смирялся и так далее. Ступай, негодный! А мужик-то за свое: знаем мы тебя, лысого, сам ты первый тиран, из-за тебя святого Стефана жиды камнями за­били. уныл духом и Павел. Идет, на дороге Фома с Петром совеща­ются, и решили втроем идти к Богу, ему суд и рассуждение. Поспешил Господь к душе. Почему, спрашивает, ты одна здесь и апостолов моих поносишь, как тебе тут без приговора остаться?! А мужичья душа Всеблагому отвечает: раз апостолы Твои тут, то и мне тут остаться, я от тебя никогда же не отрицался, в Твое по плоти светлое воскресение всегда верил и людей на мучение не приговари­вал. Им за такое рай не закрылся, так и мне пусть откроется! Пока­мест жив был, я бедных привечал, угол всем давал, странников поил и кормил, у огня грел, как умрут — в церковь прах провожал. Грех ли это? Исповедовался я не ложно и смиренно Плоти и Крови твоей причащался. Я сюда попал без помех, и не нарушать же Вам Ваш же закон, по которому кто попал в рай, вечно в нем пребудет! Христос похвалил виллана, что выиграл словесное прение, видно, говорит, хо­рошо учился.

Из этого дела урок такой: за себя нужно стоять крепко, потому что хитрость исказила правду, подделка извратила естество, на всех путях торжествует кривда и ловкость человеку теперь нужнее силы.

Т. Н. Котрелев

Роман о Розе (Roman de la rose)

Гийом де Лоррис ( guillaume de lorris) 1205-1240

Автор 1-й части поэмы (ок.1230 — 1240)

Жан де Мен (jean de meun) ок. 1250 — 1305

Автор 2-й части поэмы (ок.12751280)

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Поэт видит во сне, как он ранним майским утром, гуляя, выходит за город, чтобы послушать пение соловья и жаворонка, и оказывается перед неприступными стенами, которые окружают таинственный сад. На стенах он видит изображения различных фигур, которые сим­волизируют Ненависть, Измену, Корыстолюбие, Скупость, Зависть, Уныние, Старость, Время, Лицемерие и Бедность. Они преграждают ему дорогу в сад, но Беззаботность, подруга Утехи, впускает его туда через узенькую дверцу.

Войдя в сад, он видит хоровод, который ведет Веселье, а среди танцующих узнает Красоту, Богатство, Щедрость, Великодушие, Лю­безность и Юность. Он очарован: его окружают прекрасные цветы и деревья, сказочные птицы оглашают сад любви сладкозвучным пени­ем, всюду царит радость и беззаботное веселье. Гуляя по саду, он приходит к источнику Нарцисса, в котором видит зеркальное отра­жение всего сада и прекрасные розы. Остановившись перед нераспус­тившейся розой, он погружается в созерцание. В это время Амур, вооруженный луком и стрелами, который все это время следовал за юношей, куда бы тот ни шел, ранит его пятью стрелами, имена кото­рых — Красота, Простота, Любезность, Радушие и Миловидность.

Пронзенный стрелами Амура, юноша, пылая нежной страстью, объявляет себя вассалом Любви. Амур поучает его, как он должен себя вести, чтобы добиться расположения любимой: ему необходимо отречься от всего низменного, всецело предаться служению даме сердца, выказывать верность и щедрость, а также следить за своей внешностью и манерами. Затем Амур отмыкает своим ключом серд­це юноши и знакомит его с посланцами любви: бедами и благами. Блага любви — это Надежда, Сладостная Мысль, Сладкоречие, Сла­достный Взор.

Ободренный Благосклонным Приемом, влюбленный приближает­ся к Розе, но он слишком пылок, и его необдуманное поведение при­водит к тому, что появляются стражи Розы: Сопротивление, Страх и Стыд, которые преграждают ему путь. Ослепленный страстью, юноша упрямо пытается добиться взаимности любимой, не слушаясь советов Разума, который, наблюдая за ним со своей высокой башни, призывает к умеренности и воздержанности. Друг подсказывает влюб­ленному, как утихомирить стражей, а Амур посылает ему на помощь Великодушие и Жалость. Но когда стражи умиротворены и Сопротив­ление наконец сломлено, на пути юноши встает Целомудренность. Тогда в дело вмешивается Венера, и благодаря ее содействию влюб­ленному удается поцеловать Розу. Это вызывает гнев стражей: Зло­язычие призывает Ревность, они пробуждают Сопротивление и возводят вокруг Розы неприступный замок, в стены которого заклю­чают Благосклонный Прием. Юноша сетует на непостоянство Амура и Фортуны и оплакивает свою горькую участь.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

Слово берет Разум: он осуждает пылкого юношу за то, что тот поддался любовной страсти, предостерегает его от лживости и ковар­ства женщин. Лишь по причине своей юности и неопытности влюб­ленному прощается его легкомысленное поведение. Разум объясняет ему, что любовь по самой своей природе служит цели сохранения и воспроизведения человеческого рода, а сопутствующие ей чувственные радости не должны становиться самоцелью. Однако в этом падшем мире, подверженном порокам и страстям, не сама любовь, а лишь любовные наслаждения привлекают к себе большинство мужчин и женщин. Необходимо стремиться к наивысшей любви, а это — лю­бовь к ближнему.

Влюбленный разочарован речами Разума и не внемлет его советам. Он обращается за помощью к Богатству и просит его освободить из заточения Благосклонный Прием. Но Богатство с негодованием отка­зывается, ибо Благосклонный Прием никогда не уделял ему внима­ния.

Тогда Любовь сама решает взять приступом стены замка. Среди ее приближенных присутствуют Скрытность и Притворство, которые пользуются при дворе Любви большим влиянием. Притворство рас­сказывает Любви о том, как можно добиться цели, действуя лишь об­маном и лестью. Друг также убеждает юношу в том, что Скрытность и Притворство — наилучшие союзницы Любви, и он соглашается с ним.

Тем временем Амур собирает войско, чтобы взять штурмом замок. Желая заручиться поддержкой своей матери, Венеры, он по­сылает к ней Великодушие и Сладостный Взор. В воздушной колесни­це, запряженной стаей голубок, Венера спешит на помощь. Она возмущена тем, что Целомудренность препятствует сближению юноши с Розой, и обещает, что отныне не потерпит, чтобы женщи­ны столь ревностно хранили целомудрие.

Под предводительством Притворства войско Амура захватывает замок: Злоязычие побеждено, Благосклонный Прием освобожден из плена. Но когда влюбленный собирается сорвать Розу, вновь ему пре­пятствуют Сопротивление, Стыд и Страх.

Все это время Природа в неустанных заботах о сохранении жизни трудится в своей кузнице. В исповеди перед Гением Природа говорит о том, что все в этом мире подчинено ее законам. Только люди в по­гоне за преходящими плотскими радостями зачастую пренебрегают одной из ее важнейших заповедей: плодитесь и размножайтесь. Гений отправляется к войску Любви и передает всем жалобы Приро­ды. Амур облачает Гения в священнические одежды, вручает ему перстень, посох и митру, а Венера дает ему зажженную свечу. Все войско, перед тем как идти на штурм, посылает проклятия Целомуд­ренности. Наконец наступает час битвы: Гений бросает зажженную свечу на крепостную стену, Венера бросает на нее свой факел. Стыд и Страх побеждены и обращаются в бегство. Благосклонный Прием по­зволяет юноше приблизиться к прекрасной Розе, он срывает ее и — просыпается.

В. В. Рынкевич

Роман о Лисе (Le roman de renart) - Памятник городской литературы (середина ХIIIв.)

Король зверей лев Нобль устраивает прием по случаю праздника Воз­несения. Приглашены все звери. Лишь пройдоха Лис дерзнул не явиться на королевский пир. Волк Изенгрин подает льву жалобу на Лиса, своего давнего врага: мошенник изнасиловал жену волка Грызенту. Нобль устраивает судебное разбирательство. Он решает дать Лису шанс исправиться и вместо жестокого наказания приказывает Изенгрину заключить с Лисом мирный договор.

В этот момент звери видят похоронную процессию: петух и куры несут на носилках растерзанную Лисом курицу. Они падают в ноги Ноблю, умоляя его покарать злодея. Разгневанный лев приказывает медведю Бирюку найти Лиса и доставить во дворец. Но хитрому пройдохе удается и его обвести вокруг пальца: он заманивает любите­ля меда к пчелиному улью, и неуклюжий Бирюк застревает в дупле дуба. Лесник, увидев медведя, созывает людей. Еле живой, забитый палками, бедняга возвращается к Ноблю. Лев разгневан. Он поручает коту Тиберу доставить злодея. Не посмев ослушаться приказа влады­ки, тот отправляется к Лису. Он решает хитростью и льстивыми ре­чами завлечь преступника во дворец. Но и на этот раз ловкий проныра надувает королевского посланника. Он предлагает ему от­правиться вместе на охоту — в амбар к священнику, где много мышей, и в курятник. Кот попадает в западню.

Разъяренный лев решает пойти войной на преступника. Звери от­правляются в поход. Подойдя к крепости, где скрылся Лис, они по­нимают, что не так-то просто преодолеть каменные стены. Но, охваченные жаждой мести, звери все же разбивают лагерь вокруг замка. Целыми днями штурмуют они крепость, но все их усилия тщетны.

Звери, потеряв всякую надежду взять крепость, ложатся спать. Лис же тем временем, потихоньку выбравшись из замка, решает ото­мстить врагам. Он привязывает хвосты и лапы спящих к стволам де­ревьев и ложится под бок к королеве. Проснувшись, испуганная львица поднимает крик. Звери, увидев Лиса, пытаются подняться, но не могут сдвинуться с места. Слизняк Медлив, решив всех освобо­дить, сгоряча рубит им хвосты и лапы. Лис уже готов удрать, но в последний момент Медливу удается схватить прохвоста. Наконец-то Лис пленен.

Нобль выносит жестокий, но справедливый приговор — казнить лгуна и злодея. Жена и сыновья Лиса, узнав, что ему грозит неминуе­мая гибель, умоляют владыку помиловать преступника, предлагая вза­мен богатый выкуп. В конце концов лев соглашается простить Лиса, но при условии, что тот оставит свои дерзкие проделки. Обрадован­ный Лис скрывается, как только с его шеи снимают веревку. Но вы­ясняется, что в толчее и неразберихе Лис совершил еще одно преступление — раздавил мышь. А его уже и след простыл. Нобль приказывает каждому, кто увидит преступника, не дожидаясь судеб­ного разбирательства, расправиться с ним на месте.

Тяжелые времена наступили для Лиса, Он вынужден скитаться, скрываясь от всех. Не так-то легко стало добывать себе пропитание. Но хитрость и смекалка по-прежнему выручают его. То ему удается льстивыми речами выманить у ворона кусок сыра, то он надувает ры­баков, возвращавшихся домой с богатым уловом. На этот раз Лис притворяется мертвым, и простаки кладут его в повозку. Тем време­нем проныра досыта набивает себе брюхо, да еще и прихватывает часть добычи с собой. То-то радовались его домочадцы!

Тем временем Изенгрин, рыщущий в поисках съестного, подходит к дому Лиса. Учуяв запах жареной рыбы, он, забыв о смертной вражде с Лисом и все его преступления, просит накормить его. Но хитрец говорит волку, что ужин предназначается монахам, а они принимают в свою общину каждого, кто захочет. Изголодавшийся Изенгрин изъявляет желание вступить в Тиронский орден. Лис уверя­ет волка, что для этого необходимо выстричь тонзуру. Он велит ему просунуть голову в дверную щель и поливает ее кипятком. Когда же волк, измученный этими пытками, напоминает ему о том, что тот обещал его накормить, Лис предлагает Изенгрину самому наловить себе рыбы. Он отводит его на замерзший пруд, привязывает к его хвосту ведро и велит ему опустить его в прорубь. Когда лед замерзает и волк уже не в силах сдвинуться с места, к пруду собираются люди. Увидев волка, они с палками набрасываются на него. Оставшись без хвоста, Изенгрин едва уносит ноги.

Король зверей Нобль внезапно заболевает тяжелой болезнью. Со всего света стекаются к нему прославленные врачеватели, но ни один из них не может помочь льву. Барсук Гринбер, который приходится кузеном Лису, убеждает его, что единственный способ заслужить про­щение и добиться благоволения короля — исцелить его. Собрав в чу­десном саду целебные травы и обобрав спящего пилигрима, он предстает перед Ноблем. Король разгневан тем, что наглый Лис по­смел явиться ему на глаза; но тот объясняет Ноблю цель своего визи­та. Он говорит, что для исцеления больного потребуется шкура волка, рога оленя и шерсть кота. Король приказывает слугам исполнить его просьбу. Лис ликует: Изенгрин, олень и кот Тибер — его давние враги и обидчики — теперь опозорены навсегда. С помощью снадо­бий, приготовленных Лисом, король выздоравливает. Хитрец наконец завоевывает любовь короля.

Лев отправляется на войну с язычниками. Он поручает Лису охра­нять дворец и назначает его своим наместником. Воспользовавшись отсутствием Нобля, он соблазняет его жену и живет, ни в чем себе не отказывая. Вскоре у него созревает коварный план: он подговари­вает гонца объявить зверям, что лев погиб на поле брани. Гонец зачи­тывает зверям завещание короля, состряпанное мошенником Лисом: после смерти льва трон должен перейти к Лису, а вдова Нобля станет супругой новоиспеченного короля. Скорбь по погибшему государю сменяется радостью: никто не хочет ссориться с новым королем.

Вскоре лев с победой возвращается домой. Он штурмует замок и берет предателя в плен. Петух Шантеклер набрасывается на само­званца, но тот притворяется мертвым, и его сбрасывают в канаву. На мертвечину слетаются вороны, но им не удается полакомиться: Лис отрывает одной из них лапу и убегает. Вороны жалуются королю, и тот посылает к Лису барсука Гринбера. Желая выручить кузена, Гринбер возвращается и рассказывает Ноблю, что на этот раз Лис на самом деле скончался, хотя тот цел и невредим. Звери ликуют, один только лев разочарован и опечален неожиданной кончиной врага.

А. В. Вигилянская

Рютбеф ( rutebeuf) ок. 1230-1285

Чудо о Теофиле (Le miracle de Theopfile)

Когда-то эконом одной знаменитой церкви, которого звали Теофил, славился в округе своим достатком, высоким положением и добро­той. Но жизнь обошлась с ним жестоко, он потерял все и впал в не­милость у кардинала. И вот однажды Теофил, сидя у себя дома, с горечью вспоминал, с какой ревностью он молился раньше за своего покровителя кардинала, который так несправедлив к нему. Эконом был человеком гордым и решил во что бы то ни стало отомстить обидчику. Своими силами сделать это было невозможно, и, поколе­бавшись, Теофил решил отправиться к могущественному волшебнику Саладину, который умел заклинать дьявола. Саладин встретил Теофила с распростертыми объятиями. Узнав о несчастьях, постигших при­ятеля, волшебник обещался помочь и велел прийти на следующий день. По дороге домой благочестивый Теофил испугался, что его по­стигнут вечные муки в наказание за сделку с врагом рода человечес­кого, но, вспомнив о своих бедах, все-таки решился на свидание с нечистым. Саладин же страшными чарами вызвал дьявола и уговорил его помочь Теофилу.

На следующий день эконом пришел к Саладину даже раньше вре­мени, и тот послал его к дьяволу, строго наказав не произносить христианских молитв по дороге. Представ перед нечистым, Теофил пожаловался на свою судьбу, и супостат ответил, что готов вернуть ему и честь, и богатство, если за это Теофил отдаст ему душу и станет его слугой. Теофил согласился и написал расписку, которую дьявол оставил у себя, приказав эконому быть с той поры жестоким к людям и забыть всякое милосердие. А кардинал, устыдившись своей несправедливости по отношению к Теофилу, решил восстановить его в должности и послал своего слугу Задиру сыскать изгнанного эконома. Обругав Задиру последними словами, Теофил решил, однако, пойти к кардиналу.

И вот Теофил видит полнейшее раскаяние кардинала, но разгова­ривает со своим господином зло и грубо, хотя принять обратно должность и деньги соглашается, Теофил выходит на улицу и видит своих друзей Петра и Фому. С ними он также обходится круто и, проклиная и оскорбляя их, идет своей дорогой. Но его мучают угры­зения совести. После долгих терзаний приходит и покаяние в содеян­ном. Горюя, прибрел Теофил в капеллу Пресвятой Девы. Пав на колени, он стал усердно молиться за спасение своей души, истекая слезами. Сжалившись над несчастным экономом, Мадонна явилась его очам и пообещала отнять у дьявола проклятую расписку. Затем Пречистая пошла к врагу рода человеческого и под угрозой расправы отобрала у него бумагу. Вновь представ перед Теофилом, Мадонна по­велела ему отдать эту расписку кардиналу, чтобы тот всем в назида­ние прочелее прихожанам в церкви, дабы знали они, как легко погибнуть душе. Теофил пришел к кардиналу и, рассказав, как все было, вручил ему гнусный договор. Владыка, возрадовавшись спасе­нию слуги, созвал верующих в храм и прочел им бумагу, где содержа­лась похвальба нечистого, скрепленная кровью Теофила. Услышав о таком чуде, все присутствующие в храме встали и в один голос вос­кликнули: «Тебя, Бога, хвалим!» Так был посрамлен лукавый бес, ис­кушающий души людей легким богатством и славой.

Т. Н. Котрелев

Пайен из Мезьера ( paiens de maisieres) xiii в.

Мул без узды (La mule sanz frain) - Повесть-пародия на рыцарский роман (1-я половина ХIIIв.)

Итак, начинается рассказ: ко двору легендарного короля Артура, где собираются отважные и знатные рыцари, является девушка на муле. Красавица едет «вовсе без узды» и горько плачет. Благородные дамы и рыцари посылают сенешаля Кея узнать, в чем дело. Вскоре Кей возвращается и докладывает: девица печалится о том, что нет у ее мула узды, и ищет она отважного рыцаря, который согласится отыс­кать эту узду и вернуть ей. А буде таковой найдется и исполнит ее просьбу, она готова стать ему покорною женой.

Восхищенный красотою дамы, Кей просит разрешить ему совер­шить этот подвиг. Готовый ехать за уздой хоть на край света, Кей желает перед дорогой получить от дамы поцелуй. Однако та отказы­вает ему: прежде узда, а потом — поцелуй. Не теряя более драгоцен­ного времени, Кей садится на мула, и тот уверенно трусит по знакомой дороге. Вскоре мул сворачивает в лес, полный львов, лео­пардов и тигров; с громким рыком зверье устремляется «туда, где рыцаря шел путь». Проклиная все на свете, незадачливый сенешаль думает только о том, как бы поскорей унести отсюда ноги. Из почте­ния к хозяйке мула хищники, проводив взглядами седока, отступают в чащу.

Лес кончился, мул выехал на равнину, и Кей воспрянул духом. Од­нако радуется он недолго: мул въезжает в ущелье, где на дне копо­шатся «змеи, тарантулы и пауки», чье смрадное, зловонное дыханье, клубящееся, словно черный дым, столь устрашает Кея, что тот в ужасе готов вернуться в лес к диким зверям. Наконец и это препят­ствие позади, теперь Кея ждет бурный поток, перебраться через ко­торый можно только по мостку. Сенешаль не выдерживает и поворачивает обратно; благодаря мулу он минует невредимым всех гадов и зверье и наконец подъезжает к Артурову дворцу.

Узнав, что он не привез узды, девица в горе рвет на. себе волосы. Тронутый ее скорбью, рыцарь Говен просит дозволить ему привезти ей узду. Услышав его слова, девица радостно целует рыцаря: сердце подсказывает ей, что он привезет уздечку. Тем временем сенешаль Кей, «скорбя душой», уезжает со двора; не исполнив взятого на себя рыцарского подвига, он не осмеливается появиться перед королем Артуром.

Мул везет Говена теми же тропами, что и Кея. Завидев знакомого мула и его седока, отважного Говена, звери выбегают им навстречу. Говен догадывается, что, испугавшись зверья, Кей нарушил слово, дан­ное даме. Сам же Говен бесстрашно едет дальше и с улыбкой на устах минует ущелье ужаса, и смрада, на дне которого клубятся гады.

По узенькой дощечке рыцарь бесстрашно пересекает бурлящий поток и подъезжает к замку, вращающемуся, словно мельничное ко­лесо. Замок окружен глубоким рвом с водой, вокруг рва высится час­токол, украшенный человеческими головами; один шест этой страшной ограды еще свободен. Но рыцарь не робеет душой. Въехав на мост, Говен отважно бросается вперед и проникает в замок ценою всего лишь половинки хвоста мула, которая «висеть осталась в воро­тах». Кругом пусто и тихо. Во дворе его встречает молчаливый кар­лик; следуя за ним, Говен сталкивается с огромным волосатым вилланом с топором на шее. Виллан предупреждает рыцаря, что до­браться до заветной узды будет нелегко; но предостережение это только воспламеняет отвагу героя. Тогда виллан хлопочет о рыцаре, отводит в дом, подает ужин, стелит ложе, а перед сном предлагает игру: сначала Говен срубит ему голову, а потом он — Говену. Рыцарь соглашается, отсекает виллану голову, тот берет ее под мышку и ухо­дит, пообещав завтра явиться за головой Говена.

Утром верный своему слову Говен кладет голову на плаху. Но ока­зывается, лохматый великан хотел лишь напугать его. Страшный с виду виллан становится верным слугой рыцаря и снаряжает его для схватки со свирепыми львами. Семь щитов разбивают хищники, но все же рыцарь побеждает их. Говен готов получить уздечку, но это только первое испытание. Когда рыцарь отдохнул и сменил доспехи, виллан проводит его в зал, где лежит раненый рыцарь. По обычаю этот рыцарь сражается с каждым, кто приезжает в замок за уздой. Рыцарь побеждает пришельца, отсекает ему голову и сажает ее на кол возле рва. Если же пришелец победит рыцаря, то ему придется отрубить ему голову и самому занять его место. Говен, разумеется, побеждает рыцаря замка, однако великодушно сохраняет ему голову на плечах. Теперь-то лохматый виллан принесет ему уздечку, думает Говен. Но Артурова рыцаря ждет новое испытание: виллан приводит к нему двух огнедышащих змей. Могучим ударом Говен отсекает обоим гадам головы.

Затем к Говену является прежний карлик и от имени своей госпо­жи приглашает рыцаря разделить с ней трапезу. Говен принимает приглашение, но, не доверяя карлику, требует, чтобы его сопровож­дал верный виллан. Следуя за своими провожатыми, рыцарь прихо­дит к прекрасной даме. Восторгаясь его отвагой, дама приглашает Говена за стол. Виллан и карлик прислуживают им, дама радушно угощает героя. Когда же трапеза окончена и слуги унесли воду для омовения рук, Говен просит даму отдать ему уздечку. В ответ та заяв­ляет, что он сражался за ее сестру, а посему она готова отдать ему всю себя, дабы он стал господином и ее, и ее пятидесяти замков. Но рыцарь учтиво отвечает, что «о случившемся известье» обязан он «скорее к королю принесть», а посему немедля должно ему в обрат­ный путь пуститься. Тогда дама указывает ему на серебряный гвоздь, где висит драгоценная узда. Говен снимает узду, прощается с дамой, и виллан подводит ему мула. Дама просит виллана остановить враще­ние замка, чтобы рыцарь без труда покинул его стены, и тот охотно исполняет ее просьбу,

Проезжая мимо ворот, Говен с удивлением взирает на ликующую толпу: когда он въехал в замок, в нем не было ни души. Виллан разъ­ясняет ему: раньше все эти люди прятались в пещере, потому что бо­ялись диких зверей. Лишь те, кто похрабрей, порою выходили на работу. Теперь же, когда Говен убил всех хищников, они радуются свету, и веселию их нет предела. Речи виллана — большая утеха для Говена.

Вот мул снова перебегает по узенькой доске, сворачивает в смрад­ное ущелье, въезжает в дремучий лес, где все звери вновь выскакива­ют ему навстречу — преклонить колена перед доблестным рыцарем. Но Говену недосуг — он спешит в замок Артура.

Говен въезжает на луг перед замком, его из окон замечает короле­ва и ее свита. Все устремляются навстречу отважному рыцарю, а больше всех радуется приезжая дама: она знает, что Говен привез ей узду. Наградив рыцаря поцелуем, она благодарит его за подвиг. «И тут Говен ей без смущенья свои поведал приключенья»: про лес, про яростный поток, про чудный дворец, про карлика и про виллана, про то, как убиты львы, как повержен знаменитый рыцарь, как разом по­ражены два змея, про трапезу и разговор с сестрой ее, про ликование народа в замке.

Выслушав рассказ Говена, дама просит разрешить ей удалиться, хотя все, включая самого короля, уговаривают ее остаться и выбрать себе господина среди рыцарей Круглого стола. Но дама стоит на своем: она не вольна остаться, как бы ей того ни хотелось. Усевшись на мула, она, отказавшись от провожатых, скачет обратно в лес. На этом рассказ «про девушку на муле, покинувшую вдруг дворец, здесь обретает свой конец».

Е. В. Морозова

Средневековые французские фарсы XV в.

Адвокат Пьер Патлен (Maistre Pierre Pathelin)

Адвокат Патлен жалуется Гильеметте, своей жене, что никто уже не нуждается в его услугах. В былые времена от клиентов отбою не было, теперь же он по целым неделям сидит без работы. Прежде они ни в чем себе не отказывали, а теперь вынуждены ходить в отрепьях и питаться сухими хлебными корками. Так жить больше нельзя, не­обходимо что-то предпринять. Мало ли на свете простаков, которых Патлену — ловкачу и хитрецу — ничего не стоит обвести вокруг пальца!

Адвокат отправляется к суконщику, известному всем своей ску­постью. Патлен расхваливает щедрость и доброту его покойного отца, которого сам и в глаза не видел, хотя, по слухам, старик был таким же скрягой, как и его сын. Адвокат вскользь упоминает о том, что отец суконщика никогда не отказывал ему в кредите. Льстивыми ре­чами Патлен располагает к себе угрюмого и недоверчивого суконщи­ка и завоевывает его симпатию. В беседе с ним он невзначай упоминает о том, что сильно разбогател и все подвалы у него полны золота. Он охотно купил бы сукно, но не прихватил с собой денег.

Адвокат обещает дать за сукно тройную цену, но только вечером, когда суконщик придет к нему отужинать.

Патлен возвращается домой с сукном и рассказывает Гильеметте о том, как ловко он надул суконщика. Жена недовольна: она боится, что ее мужу несдобровать, когда обман раскроется. Но хитрый Пат-лен уже придумал, как избежать расплаты. Когда вечером скряга яв­ляется к нему в дом, предвкушая даровое угощение и радуясь, что так дорого продал свой товар, жена адвоката уверяет суконщика, что муж при смерти и уже несколько недель не выходит из дому. Видно, за сукном приходил кто-то другой и назвался именем ее мужа. Одна­ко суконщик ей не верит и требует денег. Наконец Гильеметта, рыдая, проводит упрямого торговца в комнату Патлена, который ловко разыгрывает перед ним роль умирающего. Тому ничего не ос­тается, как уйти несолоно хлебавши.

Возвращаясь домой, суконщик встречает нерадивого и плутоватого слугу, который пасет его овец, и на нем срывает свой гнев. Пусть те­перь слуга ответит перед судом, куда пропадают овцы: что-то они слишком часто болеют овечьей оспой.

Слуга встревожен, ибо на самом деле это он украл хозяйских овец. Он приходит за помощью к Патлену и просит быть его защит­ником в суде. Адвокат соглашается, но за высокую плату. Хитрец подговаривает слугу, чтобы тот на все его вопросы по-овечьи блеял, не говоря ни единого слова.

Суконщик, его слуга и адвокат являются в суд. Увидев Патлена, живого и здорового, скряга догадывается, что тот обманул его, и тре­бует вернуть сукно или деньги. Совсем потеряв голову от гнева, он тут же набрасывается и на слугу, который ворует его овец. Суконщик так взбешен, что судье непонятно, кого и в чем тот обвиняет. Адво­кат подсказывает судье, что, вероятно, торговец не в своем уме. Но поскольку суконщик требует разбирательства, адвокат приступает к своим обязанностям. Он начинает задавать вопросы слуге, но тот только блеет, как овца. Судье все ясно: перед ним двое умалишенных и ни о каком разбирательстве не может быть и речи.

Довольный таким исходом, слуга в ответ на требование Патлена уплатить ему обещанную сумму блеет по-овечьи. Раздосадованный ад­вокат вынужден признать, что на этот раз в дураках остался он сам.

Новый Патлен (Le Nouveau Pathelin)

Адвокат Пьер Патлен, плут и мошенник, всем известный своими лов­кими и дерзкими выходками, снова ищет очередного простака, чтобы поживиться за его счет. На базарной площади он видит меховщика и решает обмануть его старым, испытанным способом, как однажды он уже провел суконщика. Узнав имя торговца, адвокат выдает себя за близкого друга его покойного отца и вспоминает о том, что не то самого меховщика, не то его родную сестру крестил отец Патлена. Простодушный торговец искренне радуется неожиданной встрече. Патлен приценивается к мехам, чтобы купить их для своего дальнего родственника, священника, но у него с собой нет денег. Поэтому он предлагает отправиться к священнику, с которым меховщик может заключить выгодную сделку. Адвокат якобы для того, чтобы помочь торговцу, взваливает на себя тюк с мехами.

Патлен подходит к священнику, который сидит в исповедальне, и просит его отпустить грехи его другу, который очень хочет испове­даться. Он объясняет ему, что тот богат, и готов пожертвовать цер­кви крупную сумму. К несчастью, он не совсем здоров, часто заговаривается и бредит, но пусть это не смущает святого отца. Свя­щенник, предвкушая щедрое вознаграждение, обещает Патлену вы­слушать его страждущего друга.

Адвокат сообщает торговцу, что сделка заключена и меховщику осталось только получить со священника деньги: он должен дождать­ся своей очереди и зайти в исповедальню, а сам Патлен тем време­нем закажет обед в ближайшей таверне, чтобы отпраздновать встречу и выгодную продажу всей партии товара. Когда доверчивый торговец заходит в исповедальню, Патлен забирает тюк с мехами и уходит, смеясь над глупостью мнимого родственника.

Наконец меховщик подходит к священнику и требует у него деньги. Тот, помня предостережение адвоката, приступает к испове­ди, но торговец и не думает каяться в грехах и настойчиво просит священника рассчитаться с ним за купленные меха. Через некоторое время и священник и торговец понимают, что хитрый Патлен разы­грал с ними злую шутку. Меховщик бросается в таверну, но Патлена и след простыл.

Завещание Патлена (Le Testament de Pathelin)

Адвокат Патлен уже не тот полный сил и задора ловкач и пройдоха, каким его знали все в округе. Он состарился, стал больным и немощным и чувствует приближение конца. Когда он был мо­лод, он с легкостью зарабатывал деньги, теперь же силы его на исходе и он никому не нужен. Он по-прежнему занимает должность адвока­та в суде, но теперь его клиенты — беднота, поэтому дела его идут неважно. Вместе со своей женой Гильеметтой он доживает свой век в бедности и забвении. Одно утешение осталось ему в жизни — вино.

Он собирается идти в суд, но чувствует себя так плохо, что ему приходится лечь в постель. Решив, что настал его смертный час, Пат-лен посылает Гильеметту за аптекарем и священником. Скоро оба яв­ляются к адвокату: один для того, чтобы попытаться вернуть его к жизни, другой — приготовить его к предстоящей встрече со Всевыш­ним. Аптекарь уговаривает Патлена принять порошки и лекарства, но тот отказывается от всех его снадобий и требует вина. Священник готов принять исповедь умирающего, но тот и слышать не хочет об отпущении грехов и жаждет одного только вина. Гильеметта умоляет мужа подумать о спасении души, но тот не внемлет ее мольбам, Свя­щенник просит упрямца вспомнить о всех прегрешениях, которые тот совершил за всю жизнь. Наконец он соглашается поведать свято­му отцу о своих ловких проделках. Он хвалится тем, что однажды надул жадного суконщика, взяв у него шесть локтей лучшего сукна и не заплатив ни медяка. Однако он отказывается рассказывать о том, как его самого обвел вокруг пальца слуга суконщика, после того как он избавил вора от суда. Видя, что смерть Патлена уже близка, свя­щенник отпускает ему грехи. Теперь настало время по всем правилам составить завещание. Но у Патлена ничего нет, и он завещает жене пустую шкатулку без единой монеты, а духовнику — прелести Гильеметты. Прощаясь с миром, в котором для него важнее всего было есть, пить и плутовать, Патлен завещает похоронить себя в винном погребе, под винной бочкой, и испускает дух.

Женатый любовник (Le ribault marie)

Между мужем и женой вспыхивает ссора из-за того, что она подозре­вает его в измене. Разгневанный муж уходит, а жена жалуется сосед­ке. Та обещает подруге разузнать, справедливы ли ее опасения. У них созревает план: когда муж вернется домой, жена притворится встре­воженной и в ответ на его вопросы скажет ему, что он страдает не­излечимой болезнью. Потом она приведет с собой служанку, переодетую священником, которая на исповеди постарается выведать у него всю правду.

Приходит муж и требует обед, а жена при виде его начинает ры­дать и убиваться. Ей так ловко удается сыграть свою роль, что муж и сам начинает верить, что он опасно болен. Женщина бежит за свя­щенником.

Переодетая служанка приступает к исповеди. Испуганный близос­тью смерти, супруг раскаивается в своих грехах и признается, что действительно изменял жене. Оказывается, что его любовница — дочь соседки. Разгневанные женщины решают раз и навсегда про­учить потерявшего всякий стыд сластолюбца. Мнимый священник на­лагает на грешника епитимью: он должен раздеться донага и на коленях вымаливать у жены прощение. Когда он выполняет это тре­бование, жена и соседка набрасываются на него с розгами. Присты­женный муж клянется жене в вечной любви и верности и обещает впредь никогда не изменять ей.

Брат Гильбер (Le Frere Guillebert)

Молодая женщина жалуется куме, что ее престарелый супруг не спо­собен погасить пламя ее любовной страсти. Кума советует ей искать утешения на стороне и завести любовника. Их разговор подслушива­ет монах, брат Гильбер, распутник и сластолюбец. Он предлагает жене старика свои услуги и уверяет ее, что она не пожалеет, если со­гласится назначить ему свидание. Та приглашает его на следующий день, когда муж уйдет на базар. Монах приходит в назначенный час, но старик неожиданно возвращается за мешком. Жена прячет брата Гильбера под комод, и он ложится на тот самый мешок, за которым вернулся старик. Принимая за мешок висящие на гвозде штаны мо­наха, он берет их и уходит. Перепуганный монах тоже хочет уйти, но обнаруживает пропажу штанов. Жена в отчаянии, она не знает, что делать, и идет за советом к куме. Та успокаивает ее и говорит, что сможет обвести мужа вокруг пальца. Встретив разъяренного ста­рика, она убеждает его, что штаны, которые он нашел в своем доме, — святыня, ибо их носил святой Франциск. Женщины, стра­дающие бесплодием, натирают ими живот и бедра, прежде чем воз­лечь с супругом. Кума уверяет ревнивца, что лишь благодаря этим штанам, которые любезно доставил из монастыря брат Гильбер, его жена забеременела. Старик верит куме и раскаивается в том, что за­подозрил жену в измене. Брат Гильбер приходит за штанами и после молитвы позволяет супругам облобызать святыню.

А. В. Вшилянская

Маргарита Наваррская ( marguerite de navarre) 1492—1549

Гептамерон (L 'heptameron) - Книга новелл (1558)

Десять благородных кавалеров и дам, ездивших на воды, застряли на обратном пути из-за осенней распутицы и нападений разбойников. Они находят приют в монастыре и ждут, когда рабочие построят мост через разлившуюся реку, что должно занять дней десять — две­надцать. Думая о том, как скоротать время, друзья обращаются за советом к госпоже Уазиль, самой пожилой и почтенной даме из их компании. Та советует читать Священное Писание. Все просят госпо­жу Уазиль читать им Писание по утрам вслух, в остальное же время решают по примеру геров Боккаччо рассказывать по очереди разные истории и обсуждать их. Незадолго до этого дофин, его супруга и ко­ролева Маргарита вместе с несколькими придворными хотели напи­сать книгу, подобную «Декамерону», но не включать в нее ни одной новеллы, в основу которой не было бы положено истинное происше­ствие. Поскольку более важные дела отвлекли августейших особ от этого намерения, веселая компания решает осуществить их замысел и преподнести августейшим особам получившийся сборник правдивых рассказов.

Новелла восьмая. Молодой человек по имени Борне из графства Аллэ захотел изменить своей добродетельной жене со служанкой. Служанка рассказала госпоже о домогательствах Борне, и та решила проучить похотливого супруга. Она велела служанке назначить ему свидание в гардеробной, где темно, и пришла вместо нее сама. Но Борне посвятил в свои планы относительно служанки приятеля, и тот захотел наведаться к служанке вслед за ним. Борне не мог отказать приятелю и, пробыв у мнимой служанки некоторое время, уступил ему свое место. Приятель развлекался с мнимой служанкой, уверен­ной, что к ней вернулся муж, до самого утра и на прощание снял у нее с пальца обручальное кольцо. Каково же было удивление Борне, когда на следующий день он увидел на пальце приятеля обручальное кольцо своей жены и понял, какую сам себе подстроил ловушку! А жена, которую он, надеясь на какое-нибудь спасительное недоразуме­ние, спросил, куда она дела кольцо, разбранила его за похотливость, которая заставила бы его даже «козу в чепчике принять за красивей­шую девушку на свете». Окончательно убедившись, что сам наставил себе рога, Борне не стал рассказывать жене о том, что второй раз к ней приходил не он и она невольно совершила грех. Приятеля он тоже попросил молчать, но тайное всегда становится явным, и Борне заслужил прозвище рогоносца, хотя репутация его жены от этого и не пострадала.

Новелла десятая. Благородный юноша Амадур влюбился в дочь графини Арандской Флориду, которой было всего двенадцать лет. Она была очень знатного рода, и у него не было надежды на ней женить­ся, но разлюбить ее он не мог. Чтобы иметь возможность видеть Флориду почаще, он женился на ее подруге Авантураде и благодаря своему уму и обходительности стал своим человеком в доме графини Арандской. Он узнал, что Флорида любит сына Энрике Арагонского. Чтобы проводить с ней больше времени, он часами слушал ее расска­зы о сыне герцога Арагонского, старательно тая свои чувства к ней. И вот однажды, не в силах больше сдерживаться, он признался Флориде в любви. Он не требовал никакой награды за свою верность и пре­данность, он просто хотел сохранить дружбу Флориды и всю жизнь служить ей. Флорида удивилась: зачем Амадуру просить о том, что он и так имеет? Но Амадур объяснил ей, что боялся выдать себя неосто­рожным взглядом или словом и дать повод к сплетням, от которых могла пострадать репутация Флориды. Доводы Амадура убедили Фло­риду в его благородных намерениях, и она успокоилась. Для отвода глаз Амадур начал ухаживать за красавицей Полиной, и вначале Авантурада, а потом и Флорида стали ревновать его к ней. Амадур отпра­вился на войну, а его жена осталась с Флоридой, которая обещала не разлучаться с ней.

Амадур попал в плен, где единственной его отрадой были письма Флориды. Мать решила выдать Флориду за герцога Кардонского, и Флорида покорно вышла замуж за нелюбимого. Сын Энрике Арагон­ского умер, и Флорида была очень несчастна. Возвратившись из плена, Амадур поселился в доме герцога Кардонского, но вскоре Авантурада умерла, и Амадуру стало неловко там жить. С горя он за­болел, и Флорида пришла его навестить. Решив, что многолетняя вер­ность заслуживает награды, Амадур попытался овладеть Флоридой, но это ему не удалось. Добродетельная Флорида, оскорбленная посяга­тельством Амадура на ее честь, разочаровалась в нем и не пожелала его больше видеть. Амадур уехал, но не мог смириться с мыслью, что никогда больше не увидит Флориду. Он попытался привлечь на свою сторону ее мать, графиню Арандскую, которая к нему благоволила.

Амадур вновь отправился на войну и совершил немало подвигов, Года через три он предпринял еще одну попытку завоевать Флори­ду — приехал к графине Арандской, у которой она в это время гос­тила, но Флорида вновь отвергла его. Пользуясь благородством Флориды, не рассказывавшей матери о недостойном поведении Ама­дура, он поссорил мать с дочерью, и графиня Арандская целых семь лет не разговаривала с Флоридой. Началась война Гренады с Испа­нией. Муж Флориды, ее брат и Амадур храбро сражались с врагами и погибли славной смертью. Похоронив мужа, Флорида постриглась в монахини, «избрав себе в супруги того, кто спас ее от чрезмерно страстной любви Амадура и от тоски, которая не покидала ее в заму­жестве».

Новелла тридцать третья. Графу Карлу Ангулемскому доложили, что в одной из деревень около Коньяка живет очень благочестивая девушка, которая, как ни странно, забеременела. Она уверяла всех, что никогда не знала мужчины и не может понять, как это произо­шло. По ее словам, сотворить это мог только святой дух. Люди вери­ли ей и почитали ее как святую.

Священником в этом приходе был ее брат, человек суровый и не­молодой, который после этого случая стал держать сестру взаперти. Граф заподозрил, что здесь кроется какой-то обман, и велел капелла­ну и судейскому чиновнику произвести расследование. По их указа­нию священник после мессы во всеуслышание спросил у сестры, как она могла забеременеть и в то же время остаться девственницей. Она ответила, что не знает, и поклялась под страхом вечного проклятия, что ни один мужчина не приближался к ней ближе, чем ее брат. Все поверили ей и успокоились, но когда капеллан и судейский чиновник доложили об этом графу, он, поразмыслив, предположил, что брат и есть ее соблазнитель, ведь «Христос уже приходил к нам на землю и ждать второго Христа мы не должны». Когда священника посадили в тюрьму, он во всем сознался, и после того как его сестра разрешилась от бремени, их обоих сожгли на костре.

Новелла сорок пятая. Обойщик из Тура очень любил свою жену, но это не мешало ему ухаживать и за другими женщинами. И вот он пленился служанкой, однако, чтобы жена не догадалась об этом, не­редко вслух бранил девушку за лень. Перед Днем избиения младен­цев он сказал жене, что необходимо проучить ленивицу, но, поскольку жена его слишком слаба и жалостлива, он берется сам вы­пороть служанку. Жена не возражала, и муж купил розги и смочил их в рассоле. Когда настал День избиения младенцев, обойщик встал пораньше, поднялся к служанке и действительно устроил ей «избие­ние», но вовсе не такое, о каком помышляла жена. Потом он спус­тился к жене и сказал ей, что негодница долго будет помнить, как он ее проучил. Служанка пожаловалась хозяйке, что ее муж нехорошо с ней поступил, но жена обойщика думала, что служанка имеет в виду порку, и сказала, что обойщик сделал это с ее ведома и согласия. Служанка, видя, что хозяйка одобряет поведение мужа, решила, что, видно, это не такой уж грех, раз делается по наущению той, кого она считала образцом добродетели. Она не стала более противиться домо­гательствам хозяина и уже не плакала после «избиения младенцев».

И вот однажды зимой обойщик вывел утром служанку в сад в одной рубашке и стал заниматься с ней любовью. Соседка увидела их в окно и решила обо всем рассказать обманутой жене. Но обойщик вовремя заметил, что соседка наблюдает за ними, и решил перехит­рить ее. Он вошел в дом, разбудил жену и вывел ее в сад в одной ру­башке, как перед этим выводил служанку. Всласть позабавившись с женой прямо на снегу, он вернулся в дом и уснул. Утром в церкви соседка рассказала жене обойщика, какую сцену она наблюдала из окна, и посоветовала уволить бесстыжую служанку. В ответ жена обойщика стала уверять ее, что это она, а не служанка забавлялась с мужем в саду: мужей ведь надо ублажать — вот она и не стала отка­зывать мужу в такой невинной просьбе. Дома жена обойщика пере­дала мужу весь свой разговор с соседкой и, ни на минуту не заподозрив мужа в измене, продолжала жить с ним в мире и согла­сии.

Новелла шестьдесят вторая. Одна дама хотела развлечь другую занятной историей и стала рассказывать свое собственное любовное приключение, делая вид, что речь идет не о ней, а о некой незнако­мой даме. Она рассказала, как один молодой дворянин влюбился в жену своего соседа и несколько лет добивался ее взаимности, но без­успешно, ибо, хотя сосед его был стар, а его жена молода, она была добродетельна и хранила верность мужу. Отчаявшись склонить моло­дую женщину к измене, дворянин решил овладеть ею силой. Однаж­ды, когда муж дамы был в отлучке, он проник к ней в дом на рассвете и кинулся к ней на кровать одетый, не сняв даже сапог со шпорами. Проснувшись, дама страшно перепугалась, но, как ни ста­ралась его образумить, он ничего не хотел слушать и овладел ею силой, пригрозив, что если она кому-нибудь об этом расскажет, то он объявит во всеуслышание, что она сама за ним посылала. Дама была в таком страхе, что не посмела даже звать на помощь. Через некоторое время, услышав, что идут служанки, молодой человек вскочил с по­стели, чтобы спастись бегством, но впопыхах зацепился шпорой за одеяло и стащил его на пол, оставив даму лежать совершенно обна­женной. И хотя рассказчица говорила якобы о другой даме, она не удержалась и воскликнула: «Вы не поверите, как я удивилась, когда увидала, что лежу совсем голая». Слушательница расхохоталась и сказала: «Ну, как вижу, вы умеете рассказывать занимательные исто­рии!» Незадачливая рассказчица пыталась было оправдаться и защи­тить свою честь, но чести этой уже не было и в помине.

Новелла семьдесят первая. Шорник из Амбуаза, видя, что его лю­бимая жена при смерти, так горевал, что сердобольная служанка стала его утешать, да так успешно, что он прямо на глазах умираю­щей жены повалил ее на кровать и стал ласкать. Не в силах вынести такое непотребство, жена шорника, которая уже два дня не могла вымолвить ни слова, вскричала: «Нет! Нет! Нет! Я еще не умерла!» — и разразилась отчаянной бранью. Гнев прочистил ей горло, и она на­чала поправляться, «и ни разу с тех пор ей не пришлось упрекать мужа в том, что он ее мало любит».

В начале восьмого дня повествование обрывается.

О. Э. Гринберг

Франсуа Рабле ( francois rabelais) 1494-1553

Гаргантюа и Пантагрюэль (Gargantua et pantagruel) - Роман (кн. 1—4, 153З—1552; кн. 5, опубл. 1564; полное авторство кн. 5 спорно)

Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, некогда сочиненная магистром Алькофрибасом Назье, извлекателем квинтэссенции. Книга, полная пантагрюэлизма

Обращаясь к достославным пьяницам и досточтимым венерикам, автор приглашает их развлекаться и веселиться, читая его книгу, и просит не забыть за него выпить.

Отца Гаргантюа звали Грангузье, этот великан был большой шут­ник, всегда пил до дна и любил закусить солененьким. Он женился на Гаргамелле, и она, проносив ребенка во чреве 11 месяцев, объелась на празднике требухой и родила сына-богатыря, который вышел у нее через левое ухо. В этом нет ничего удивительного, если вспом­нить, что Вакх вышел из бедра Юпитера, а Кастор и Поллукс — из яйца, снесенного и высиженного Ледой. Младенец сразу же заорал: «Лакать! Лакать!» — на что Грангузье воскликнул: «Ну и здоровенная же она у тебя!» («Ке гран тю а!») — имея в виду глотку, и все ре­шили, что раз это было первое слово отца при рождении сына, то его и надо назвать Гаргантюа. Младенцу дали тяпнуть винца и по добро­му христианскому обычаю окрестили. Ребенок был весьма смышле­ным и, когда ему шел шестой год, уже знал, что лучшая в мире подтирка — пушистый гусенок. Мальчика стали учить грамоте. Его наставниками были Тубал Олоферн, затем Дурако Простофиль, а потом Понократ. Продолжать образование Гаргантюа отправился в Париж, где ему приглянулись колокола собора Богоматери; он унес их к себе, чтобы повесить на шею своей кобыле, и его с трудом уда­лось уговорить вернуть их на место. Понократ позаботился о том, чтобы Гаргантюа не терял времени даром и занимался с ним даже тогда, когда Гаргантюа умывался, ходил в отхожее место и ел. Од­нажды лернейские пекари везли в город лепешки. Пастухи Гаргантюа попросили продать им часть лепешек, но пекари не захотели, тогда пастухи отобрали у них лепешки силой. Пекари пожаловались своему королю Пикрохолу, и Пикрохолово воинство напало на пастухов. Грангузье пытался уладить дело миром, но безуспешно, поэтому он призвал на помощь Гаргантюа. По пути домой Гаргантюа и его дру­зья разрушили вражеский замок на берегу речки Вед, и весь остаток пути Гаргантюа вычесывал из волос ядра Пикрохоловых пушек, обо­ронявших замок.

Когда Гаргантюа прибыл в замок отца, в его честь был устроен пир. Повара Оближи, Обглодай и Обсоси показали свое искусство, и угощение было таким вкусным, что Гаргантюа вместе с салатом не­взначай проглотил шестерых паломников — по счастью, они застряли у него во рту, и он выковырял их зубочисткой. Грангузье рассказал о своей войне с Пикрохолом и очень хвалил брата Жана Зубодробителя — монаха, одержавшего победу при защите монастырского вино­градника. Брат Жан оказался веселым собутыльником, и Гаргантюа с ним сразу подружился. Доблестные воины снарядились в поход. В лесу они наткнулись на разведку Пикрохола под командой графа Улепета. Брат Жан наголову разбил ее и освободил паломников, которых разведчики успели взять в плен. Брат Жан захватил военачальника Пикрохолова войска Фанфарона, но Грангузье отпустил его, Вернувшись к Пикрохолу, Фанфарон стал склонять короля к миру с Грангузье, которого считал теперь самым порядочным человеком на свете, и заколол шпагой Бедокура, назвавшего его предателем. За это Пикрохол велел своим лучникам разорвать фанфарона на части. Тогда Гаргантюа осадил Пикрохола в Ларош-Клермо и разбил его армию. Самому Пикрохолу удалось бежать, и по дороге старая колдунья на­гадала ему, что он снова станет королем, когда рак свистнет. Говорят, теперь он живет в Лионе и всех спрашивает, не слыхать ли, чтобы где-нибудь свистнул рак, — видно, все надеется вернуть свое королев­ство. Гаргантюа был милостив с побежденными и щедро одарил со­ратников. Для брата Жана он построил Телемское аббатство, не похожее ни на какое другое. Туда допускали и мужчин и женщин — желательно молодых и красивых. Брат Жан отменил обет целомуд­рия, бедности и послушания и провозгласил, что каждый имеет право сочетаться браком, быть богатым и пользоваться полной свободой. Устав телемитов состоял из единственного правила: делай что хочешь.

Пантагрюэль, король дипсодов, показанный в его доподлинном виде, со всеми его ужасающими деяниями и подвигами, сочинение покойного магистра Алькофрибаса, извлекателя квинтэссенции

В возрасте пятисот двадцати четырех лет Гаргантюа прижил сына со своей женой Бадбек, дочерью короля утопии. Ребенок был таким огромным, что его мать умерла родами. Он появился на свет во время великой засухи, поэтому получил имя Пантагрюэль («панта» по-гречески означает «все», а «грюэль» на языке агарян означает «жаждущий»). Гаргантюа очень скорбел о смерти жены, но потом решил: «Надо поменьше плакать и побольше пить!» Он занялся вос­питанием сына, который был таким силачом, что еще лежа в колыбе­ли разорвал медведя на части. Когда мальчик подрос, отец отправил его учиться. По пути в Париж Пантагрюэль встретил лимузинца, ко­торый говорил на такой смеси ученой латыни с французским, что не­возможно было понять ни слова. Впрочем, когда рассерженный Пантагрюэль схватил его за горло, лимузинец со страху завопил на обычном французском языке, и тогда Пантагрюэль отпустил его. Прибыв в Париж, Пантагрюэль решил пополнить свое образование и стал читать книги из библиотеки святого Виктора, такие, как «Щелкание приходскими священниками друг друга по носу», «Постоянный альманах для подагриков и венериков» и т. п. Однажды Пантагрюэль встретил во время прогулки рослого человека, избитого до синяков. Пантагрюэль поинтересовался, какие приключения довели незнаком­ца до столь плачевного состояния, но тот на все вопросы отвечал на разных языках, и Пантагрюэль ничего не мог понять. Только когда незнакомец заговорил наконец по-французски, Пантагрюэль понял, что зовут его Панург и прибыл он из Турции, где был в плену. Пан­тагрюэль пригласил Панурга в гости и предложил свою дружбу.

В это время шла тяжба между Лижизадом и Пейвино, дело было до того темное, что суд «так же свободно в нем разбирался, как в древневерхненемецком языке». Было решено обратиться за помощью к Пантагрюэлю, который прославился на публичных диспутах. Он первым делом велел уничтожить все бумаги и заставил жалобщиков изложить суть дела устно. Выслушав их бессмысленные речи, он вынес справедливый приговор: ответчик должен «доставить сена и пакли на предмет затыкания гортанных прорех, перекрученных уст­рицами, пропущенными через решето на колесиках». Все были в вос­торге от его мудрого решения, включая обе тяжущиеся стороны, что бывает крайне редко. Панург рассказал Пантагрюэлю, как он был в плену у турок. Турки посадили его на вертел, нашпиговав салом, как кролика, и начали жарить, но поджариватель заснул, и Панург, излов­чившись, бросил в него головешку от костра. Начался пожар, кото­рый спалил весь город, а Панург счастливо спасся и даже уберегся от собак, бросая им куски сала, которыми был нашпигован.

Великий английский ученый Таумаст прибыл в Париж, чтобы по­видать Пантагрюэля и подвергнуть испытанию его ученость. Он пред­ложил вести диспут так, как это намеревался сделать в Риме Пико делла Мирандола, — молча, знаками. Пантагрюэль согласился и всю ночь готовился к диспуту, читая Беду, Прокла, Плотина и других ав­торов, но Панург, видя его волнение, предложил заменить его на дис­путе. Представившись учеником Пантагрюэля, Панург отвечал англичанину так лихо — вынимал из гульфика то бычье ребро, то апельсин, свистел, пыхтел, стучал зубами, выделывал руками разные фортели, — что без труда одолел Таумаста, который сказал, что слава Пантагрюэля недостаточна, ибо не соответствует и тысячной доле того, что есть в действительности. Получив известие о том, что Гаргантюа унесен в страну фей, и о том, что, проведав об этом, дипсоды перешли границу и опустошили утопию, Пантагрюэль срочно поки­нул Париж.

Вместе с друзьями он уничтожил шестьсот шестьдесят вражеских рыцарей, затопил своей мочой вражеский лагерь, а потом разгромил великанов под предводительством Вурдалака. В этой битве погиб на­ставник Пантагрюэля Эпистемон, но Панург пришил ему голову на место и оживил. Эпистемон рассказал, что был в аду, видел чертей, беседовал с Люцифером и хорошенько подзакусил. Он видел там Се­мирамиду, которая ловила вшей у бродяг, папу Сикста, который лечил от дурной болезни, и многих других: все, кто на этом свете были важными господами, влачат жалкое и унизительное существова­ние на том, и наоборот. Эпистемон сожалел, что Панург так быстро вернул его к жизни, ему хотелось подольше побыть в аду. Пантагрю­эль вступил в столицу амавротов, женил их короля Анарха на старой шлюхе и сделал его продавцом зеленого соуса. Когда Пантагрюэль со своей ратью ступил в землю дипсодскую, дипсоды обрадовались и по­спешили сдаться. Одни лишь альмироды заупрямились, и Пантагрю­эль приготовился к наступлению, но тут пошел дождь, его воины затряслись от холода, и Пантагрюэль накрыл свое войско языком, чтобы защитить от дождя. Рассказчик этих правдивых историй ук­рылся под большим лопухом, а оттуда прошел по языку и угодил Пантагрюэлю прямо в рот, где провел больше полугода, а когда вышел, то рассказал Пантагрюэлю, что все это время ел и пил то же, что и он, «взимая пошлину с самых лакомых кусков, проходивших через его глотку».

Третья книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля, сочинение мэтра Франсуа Рабле, доктора медицины

Покорив Дипсодию, Пантагрюэль переселил туда колонию утопийцев, чтобы возродить, украсить и заселить этот край, а также привить дипсодам чувство долга и привычку к послушанию. Панургу он пожаловал замок Рагу, дававший как минимум 6789106789 реалов ежегодного дохода, а часто и больше, но Панург за две недели рас­тратил все свои доходы на три года вперед, причем не на какие-ни­будь пустяки, а исключительно на попойки и пирушки. Он обещал Пантагрюэлю выплатить все долги к греческим календам (то есть ни­когда), ибо жизнь без долгов — не жизнь. Кто, как не заимодавец, денно и нощно молится о здоровье и долголетии должника. Панург стал подумывать о женитьбе и спросил совета у Пантагрюэля. Панта­грюэль согласился со всеми его доводами: и с теми, которые за же­нитьбу, и с теми, которые против, так что вопрос остался открытым. Они решили погадать по Вергилию и, раскрыв книгу наугад, прочли, что там написано, но совершенно по-разному истолковали цитату. То же произошло и тогда, когда Панург рассказал свой сон. По мнению Пантагрюэля, сон Панурга, как и Вергилий, сулил ему быть рогатым, битым и обобранным, Панург же видел в нем предсказание счастли­вой семейной жизни. Панург обратился к панзуйской сивилле, но и пророчество сивиллы они поняли по-разному. Престарелый поэт Котанмордан, женатый на Сифилитии, написал стихотворение, полное противоречий:

«Женись, вступать не вздумай в брак.

<…>

Не то­ропись, но поспешай.

Беги стремглав, замедли шаг.

Женись или нет»

и т. д. Ни Эпистемон, ни ученый муж Триппа, ни брат Жан Зубодробитель не смогли разрешить обуревавших Панурга сомнений, Пантагрюэль призвал на совет богослова, лекаря, судью и философа. Богослов и лекарь посоветовали Панургу жениться, если ему этого хо­чется, а по поводу рогов богослов сказал, что это уж как Богу будет угодно, а лекарь — что рога естественное приложение к браку. Фило­соф на вопрос, жениться Панургу или нет, ответил: «И то и другое», а когда Панург его переспросил: «Ни то ни другое». На все вопросы он дал столь уклончивые ответы, что в конце концов Панург восклик­нул: «Я отступаюсь… я зарекаюсь… я сдаюсь. Он неуловим». Панта­грюэль отправился за судьей Бридуа, а его друг Карпалим — за шутом Трибуле. Бридуа в это время находился под судом. Ему было предъявлено обвинение, что он вынес несправедливый приговор с по­мощью игральных костей. Бридуа, щедро уснащая свою речь латин­скими цитатами, оправдывался тем, что уже стар и плохо видит выпавшее количество очков. Пантагрюэль произнес речь в его защиту, и суд под председательством Суесловя оправдал Бридуа. Загадочную фразу шута Трибуле Пантагрюэль и Панург, как водится, поняли по-разному, но Панург обратил внимание, что шут сунул ему пустую бу­тылку, и предложил совершить путешествие к оракулу Божественной Бутылки. Пантагрюэль, Панург и их друзья снарядили флотилию, на­грузили корабли изрядным количеством чудо-травы пантагрюэлион и приготовились к отплытию.

Книга четвертая

Корабли вышли в море. На пятый день они встретили судно, плывшее из Фонарии. На борту его были французы, и Панург повздо­рил с купцом по прозвищу Индюшонок. Чтобы проучить забияку купца, Панург за три турских ливра купил у него одного барана из стада на выбор; выбрав вожака, Панург бросил его за борт. Все бара­ны стали прыгать в море вслед за вожаком, купец старался помешать им, и в результате один из баранов увлек его за собой в воду и купец утонул. В Прокурации — на земле прокуроров и ябедников — путе­шественникам не предложили ни поесть, ни попить. Жители этой страны добывали себе деньги на пропитание диковинным способом: они оскорбляли какого-нибудь дворянина до тех пор, пока он не выйдет из терпения и не изобьет их, — тогда они требовали с него кучу денег под страхом тюремного заключения.

Брат Жан спросил, кто хочет получить двадцать золотых экю за то, чтобы его дьявольски избили. От желающих отбою не было, и тот, кому посчастливилось получить взбучку от брата Жана, стал предметом всеобщей зависти. После сильной бури и посещения острова макреонов корабли Пантагрюэля прошли мимо острова Жалкого, где царствовал Постник, и приплыли на остров Дикий, населенный за­клятыми врагами Постника — жирными Колбасами. Колбасы, при­нявшие Пантагрюэля и его друзей за воинов Постника, устроили им засаду. Пантагрюэль приготовился к бою и назначил командовать сражением Колбасореза и Сосисокромса. Эпистемон заметил, что имена полководцев внушают бодрость и уверенность в победе. Брат Жан построил огромную «свинью» и спрятал в нее целое войско отважных поваров, как в Троянского коня. Бой окончился полным по­ражением Колбас и появлением в небе их божества — огромного се­рого хряка, сбросившего на землю двадцать семь с лишним бочек горчицы, являющейся целебным бальзамом для Колбас.

Посетив остров Руах, жители которого ничего не ели и не пили, кроме ветра, Пантагрюэль и его спутники высадились на острове папефигов, порабощенных папоманами за то, что один из его обитате­лей показал фигу портрету папы. В часовне этого острова в купели лежал человек, а три священника стояли вокруг и заклинали бесов. Они рассказали, что этот человек пахарь. Однажды он вспахал поле и засеял его полбой, но на поле пришел чертенок и потребовал свою долю. Пахарь договорился поделить с ним урожай пополам: чертен­ку — то, что под землей, а крестьянину — то, что сверху. Когда при­шло время собирать урожай, пахарю достались колосья, а чертенку — солома. На следующий год чертенок выбрал то, что сверху, но пахарь посеял репу, и чертенок вновь остался с носом. Тогда чертенок решил царапаться с пахарем с условием, что побеж­денный теряет свою часть поля. Но когда чертенок пришел к пахарю, его жена с рыданиями рассказала ему, как пахарь для тренировки ца­рапнул ее мизинцем и всю разодрал. В доказательство она задрала юбку и показала рану между ног, так что чертенок почел за лучшее убраться восвояси. Покинув остров папефигов, путешественники при­были на остров папоманов, жители которого, узнав, что они видели живого папу, приняли их как дорогих гостей и долго расхваливали им изданные папой Священные Декреталии. Отплыв от острова папома­нов, Пантагрюэль и его спутники услышали голоса, конское ржание и другие звуки, но, сколько они ни озирались по сторонам, никого не увидели. Лоцман объяснил им, что на границе Ледовитого моря, где они плыли, минувшей зимой произошло сражение. Слова и крики, звон оружия и конское ржание замерзли в воздухе, а теперь, когда зима прошла, оттаяли и стали слышны. Пантагрюэль бросал на палу­бу пригоршни разноцветных слов, среди которых оказались даже ру­гательства. Вскоре Пантагрюэлева флотилия прибыла на остров, которым правил всемогущий мессер Гастер. Жители острова, прино­сили в жертву своему богу всякую снедь, начиная от хлеба и кончая артишоками. Пантагрюэль выяснил, что не кто иной, как Гастер, изобрел все науки и искусства: земледелие — для того, чтобы растить зерно, военное искусство и оружие — чтобы защищать зерно, меди­цину, астрологию и математику — чтобы хранить зерно. Когда путе­шественники проплыли мимо острова воров и разбойников, Панург спрятался в трюме, где принял пушистого котищу Салоеда за черта и обмарался от страха. Потом он утверждал, что ничуть не испугался и что он такой молодец против овец, каких свет не видел.

Книга пятая

Путешественники приплыли на остров Звонкий, куда их пустили только после четырехдневного поста, оказавшегося ужасным, ибо в первый день они постились через пень-колоду, во второй — спустя рукава, в третий — во всю мочь, а в четвертый — почем зря. На ост­рове жили только птицы: клирцы, священцы, инокцы, епископцы, кардинцы и один палец. Они пели, когда слышали звон колокола. Посетив остров железных изделий и остров плутней, Пантагрюэль и его спутники прибыли на остров Застенок, населенный безобразными чудовищами — Пушистыми Котами, которые жили взятками, по­требляя их в немереных количествах: к ним в гавань приходили целые корабли, груженные взятками. Вырвавшись из лап злых котов, путешественники посетили еще несколько островов и прибыли в га­вань Матеотехнию, где их проводили во дворец королевы Квинтэс­сенции, которая не ела ничего, кроме некоторых категорий, абстракций, вторичных интенций, антитез и т. п. Прислужники ее доили козла и сливали молоко в решето, ловили сетями ветер, по одежке протягивали ножки и занимались прочими полезными дела­ми. В конце путешествия Пантагрюэль и его друзья прибыли в Фонарию и высадились на острове, где находился оракул Бутылки. Фонарь проводил их в храм, где их провели к принцессе Бакбук — придвор­ной даме Бутылки и верховной жрице при всех ее священнодействиях. Вход в храм Бутылки напомнил автору повествования разрисованный погребок в его родном городе Шиноне, где бывал и Пантагрюэль. В храме они увидели диковинный фонтан с колоннами и изваяниями. Струившаяся из него влага показалась путешественникам холодной ключевой водой, но после сытной закуски, принесенной для того, чтобы прочистить гостям нёбо, напиток показался каждому из них именно тем вином, которое он любил больше всего. После этого Бак-бук спросила, кто хочет услышать слово Божественной Бутылки. Узнав, что это Панург, она увела его в круглую часовню, где в алеба­стровом фонтане лежала наполовину погруженная в воду Бутылка. Когда Панург пал на колени и пропел ритуальную песню винограда­рей, Бакбук что-то бросила в фонтан, отчего в Бутылке послышался шум и раздалось слово: «Тринк». Бакбук достала книгу в серебряном переплете, оказавшуюся бутылкой фалернского вина, и велела Панургу осушить ее единым духом, ибо слово «тринк» означало «пей». На прощание Бакбук вручила Пантагрюэлю письмо к Гаргантюа, и путе­шественники отправились в обратный путь.

О. Э. Гринберг

Мишель Эйкем де Монтень ( michel eyquem de montaigne) 1533-1592

Опыты (Les essais) - Философское эссе (кн. 1—2— 1580, кн. 3 — 1588)

Первой книге предпослано обращение к читателю, где Монтень заяв­ляет, что не искал славы и не стремился принести пользу, — это прежде всего «искренняя книга», а предназначена она родным и дру­зьям, дабы они смогли оживить в памяти его облик и характер, когда придет пора разлуки — уже очень близкой.

КНИГА I (1-57)

Глава 1. Различными способами можно достичь одного и того же. «Изумительно суетное, поистине непостоянное и вечно колеблющее­ся существо — человек»,

Сердце властителя можно смягчить покорностью. Но известны примеры, когда прямо противоположные качества — отвага и твер­дость — приводили к такому же результату. Так, Эдуард, принц Уэльский, захватив Лимож, остался глух к мольбам женщин и детей, но пощадил город, восхитившись мужеством трех французских дворян. Император Конрад III простил побежденного герцога Баварско­го, когда благородные дамы вынесли из осажденной крепости на своих плечах собственных мужей. О себе Монтень говорит, что на него могли бы воздействовать оба способа, — однако по природе своей он так склонен к милосердию, что его скорее обезоружила бы жалость, хотя стоики считают это чувство достойным осуждения.

Глава 14. О том, что наше восприятие блага и зла в значительной мере зависит от представления, которое мы имеем о них. «Всякий, кто долго мучается, виноват в этом сам».

Страдания порождаются рассудком. Люди считают смерть и ни­щету своими злейшими врагами; между тем есть масса примеров, когда смерть представала высшим благом и единственным прибежи­щем. Не раз бывало, что человек сохранял величайшее присутствие духа перед лицом смерти и, подобно Сократу, пил за здоровье своих друзей. Когда Людовик XI захватил Аррас, многие были повешены за то, что отказывались кричать «Да здравствует король!». Даже такие низкие душонки, как шуты, не отказываются от балагурства перед казнью. А уж если речь заходит об убеждениях, то их нередко отста­ивают ценой жизни, и каждая религия имеет своих мучеников, — так, во время греко-турецких войн многие предпочли умереть мучи­тельной смертью, лишь бы не подвергнуться обряду крещения. Смер­ти страшится именно рассудок, ибо от жизни ее отделяет лишь мгновение. Легко видеть, что сила действия ума обостряет страда­ния, — надрез бритвой хирурга ощущается сильнее, нежели удар шпагой, полученный в пылу сражения. А женщины готовы терпеть невероятные муки, если уверены, что это пойдет на пользу их красо­те, — все слышали об одной парижской особе, которая приказала со­драть с лица кожу в надежде, что новая обретет более свежий вид. Представление о вещах — великая сила. Александр Великий и Цезарь стремились к опасностям с гораздо большим рвением, нежели дру­гие — к безопасности и покою. Не нужда, а изобилие порождает в людях жадность. В справедливости этого утверждения Монтень убе­дился на собственном опыте. Примерно до двадцати лет он прожил, имея лишь случайные средства, — но тратил деньги весело и безза­ботно. Потом у него завелись сбережения, и он стал откладывать из­лишки, утратив взамен душевное спокойствие. К счастью, некий добрый гений вышиб из его головы весь этот вздор, и он начисто забыл о скопидомстве — и живет теперь приятным, упорядоченным образом, соразмеряя доходы свои с расходами. Любой может посту­пить так же, ибо каждому живется хорошо или плохо в зависимости от того, что он сам об этом думает, И ничем нельзя помочь человеку, если у него нет мужества вытерпеть смерть и вытерпеть жизнь.

КНИГА II (1-37)

Глава 12. Апология Раймунда Сабундского. «Слюна паршивой дворняжки, забрызгав руку Сократа, может погубить всю его муд­рость, все его великие и глубокомысленные идеи, уничтожить их дотла, не оставив и следа от его былого знания».

Человек приписывает себе великую власть и мнит себя центром мироздания. Так мог бы рассуждать глупый гусенок, полагающий, что солнце и звезды светят только для него, а люди рождены, чтобы слу­жить ему и ухаживать за ним. По суетности воображения человек равняет себя с Богом, тогда как живет среди праха и нечистот. В любой момент его подстерегает гибель, бороться с которой он не в силах. Это жалкое создание не способно управлять даже собой, одна­ко жаждет повелевать вселенной. Бог совершенно непостижим для той крупицы разума, которой обладает человек. Более того, рассудку не дано охватить и реальный мир, ибо все в нем непостоянно и из­менчиво. А по способности восприятия человек уступает даже живот­ным: одни превосходят его зрением, другие слухом, третьи — обонянием. Быть может, человек вообще лишен нескольких чувств, но в невежестве своем об этом не подозревает. Кроме того, способ­ности зависят от телесных изменений: для больного вкус вина не тот, что для здорового, а окоченевшие пальцы иначе воспринимают твер­дость дерева. Ощущения во многом определяются переменами и на­строением — в гневе или в радости одно и то же чувство может проявляться по-разному. Наконец, оценки меняются с ходом време­ни: то, что вчера представлялось истинным, ныне считается ложным, и наоборот. Самому Монтеню не раз доводилось поддерживать мне­ние, противоположное своему, и он находил такие убедительные ар­гументы, что отказывался от прежнего суждения. В собственных своих писаниях он порой не может найти изначальный смысл, гадает о том, что хотел сказать, и вносит поправки, которые, возможно, портят и искажают замысел. Так разум либо топчется на месте, либо блуждает и мечется, не находя выхода.

Глава 17. О сомнении. «Всякий всматривается в то, что пред ним; я же всматриваюсь в себя».

Люди создают себе преувеличенное понятие о своих достоин­ствах — в основе его лежит безоглядная любовь к себе. Разумеется, не следует и принижать себя, ибо приговор должен быть справедлив, Монтень замечает за собой склонность преуменьшать истинную цен­ность принадлежащего ему и, напротив, преувеличивать ценность всего чужого. Его прельщают государственное устройство и нравы дальних народов. Латынь при всех ее достоинствах внушает ему боль­шее почтение, нежели она того заслуживает. Успешно справившись с каким-нибудь делом, он приписывает это скорее удаче, нежели собст­венному умению. Поэтому и среди высказываний древних о человеке он охотнее всего принимает самые непримиримые, считая, что на­значение философии — обличать людское самомнение и тщеславие. Самого себя полагает он личностью посредственной, и единственное его отличие от других состоит в том, что он ясно видит все свои не­достатки и не придумывает для них оправданий. Монтень завидует тем, кто способен радоваться делу рук своих, ибо собственные писа­ния вызывают у него только досаду. Французский язык у него шеро­ховат и небрежен, а латынь, которой он некогда владел в совершенстве, утратила прежний блеск. Любой рассказ становится под его пером сухим и тусклым — нет в нем умения веселить или подстегивать воображение. Равным образом не удовлетворяет его и собственная внешность, а ведь красота являет собой великую силу, помогающую в общении между людьми. Аристотель пишет, что ин­дийцы и эфиопы, выбирая царей, всегда обращали внимание на рост и красоту, — и они были совершенно правы, ибо высокий, могучий вождь внушает подданным благоговение, а врагов устрашает. Не удовлетворен Монтень и своими душевными качествами, укоряя себя прежде всего за леность и тяжеловесность. Даже те черты его характе­ра, которые нельзя назвать плохими, в этот век совершенно бесполезны: уступчивость и покладистость назовут слабостью и малодушием, чест­ность и совестливость сочтут нелепой щепетильностью и предрассуд­ком. Впрочем, есть некоторые преимущества в испорченном времени, когда молено без особых усилий стать воплощением добро­детели: кто не убил отца и не грабил церквей, тот уже человек поря­дочный и отменно честный. Рядом с древними Монтень кажется себе пигмеем, но в сравнении с людьми своего века он готов признать за собой качества необычные и редкостные, ибо никогда не поступился бы убеждениями своими ради успеха и питает лютую ненависть к новомодной добродетели притворства. В общении с власть имущими он предпочитает быть докучным и нескромным, нежели льстецом и притворщиком, поскольку не обладает гибким умом, чтобы вилять при поставленном прямо вопросе, а память у него слишком слаба, чтобы удержать искаженную истину, — словом, это можно назвать храбростью от слабости. Он умеет отстаивать определенные взгляды, но совершенно не способен их выбирать — ведь всегда находится множество доводов в пользу всякого мнения. И все же менять свои мнения он не любит, поскольку в противоположных суждениях отыс­кивает такие же слабые места. А ценит он себя за то, в чем другие никогда не признаются, так как никому не хочется прослыть глупым, суждения его о себе обыденны и стары как мир. Всякий ждет похва­лы за живость и быстроту ума, но Монтень предпочитает, чтобы его хвалили за строгость мнений и нравов.

КНИГА III (1-13)

Глава 13. Об опыте.«Нет ничего более прекрасного и достойного одобрения, чем должным образом хорошо выполнить свое человечес­кое назначение».

Нет более естественного стремления, чем жажда овладеть знания­ми. И когда недостает способности мыслить, человек обращается к опыту. Но бесконечны разнообразие и изменчивость вещей. Напри­мер, во Франции законов больше, нежели во всем остальном мире, однако привело это лишь к тому, что бесконечно расширились воз­можности для произвола, — лучше бы вообще не иметь законов, чем такое их изобилие. И даже французский язык, столь удобный во всех других случаях жизни, становится темным и невразумительным в до­говорах или завещаниях. Вообще от множества толкований истина как бы раздробляется и рассеивается. Самые мудрые законы устанавливает природа, и ей следует довериться простейшим образом — в сущности, нет ничего лучше незнания и нежелания знать. Предпо­чтительнее хорошо понимать себя, чем Цицерона. В жизни Цезаря не найдется столько поучительных примеров, сколько в нашей собст­венной. Аполлон, бог знания и света, начертал на фронтоне своего храма призыв «Познай самого себя» — и это самый всеобъемлющий совет, который он мог дать людям. Изучая себя, Монтень научился довольно хорошо понимать других людей, и друзья его часто изумля­лись тому, что он понимает их жизненные обстоятельства куда лучше, чем они сами. Но мало найдется людей, способных выслушать правду о себе, не обидевшись и не оскорбившись. Монтеня иногда спрашивали, к какой деятельности он ощущает себя пригодным, и он искренне отвечал, что не пригоден ни к чему. И даже радовался этому, поскольку не умел делать ничего, что могло бы превратить его в раба другого человека. Однако Монтень сумел бы высказать своему господину правду о нем самом и обрисовать его нрав, всячески опро­вергая льстецов. Ибо властителей бесконечно портит окружающая их сволочь, — даже Александр, великий государь и мыслитель, был со­вершенно беззащитен перед лестью. Равным образом и для здоровья телесного опыт Монтеня чрезвычайно полезен, поскольку предстает в чистом, не испорченном медицинскими ухищрениями виде. Тиберий совершенно справедливо утверждал, что после двадцати лет каждый должен понимать, что для него вредно и что полезно, и, вследствие этого, обходиться без врачей. Больному следует придерживаться обыч­ного образа жизни и своей привычной пищи — резкие изменения всегда мучительны. Нужно считаться со своими желаниями и склон­ностями, иначе одну беду придется лечить при помощи другой. Если пить только родниковую воду, если лишить себя движения, воздуха, света, то стоит ли жизнь такой цены? Люди склонны считать, что по­лезным бывает только неприятное, и все, что не тягостно, кажется им подозрительным. Но организм сам принимает нужное решение. В молодости Монтень любил острые приправы и соусы, когда же они стали вредить желудку, тотчас же их разлюбил. Опыт учит, что люди губят себя нетерпением, между тем у болезней есть строго опреде­ленная судьба, и им тоже дается некий срок. Монтень вполне согла­сен с Крантором, что не следует ни безрассудно сопротивляться болезни, ни безвольно поддаваться ей, — пусть она следует естественному течению в зависимости от свойств своих и людских. А разум всегда придет на помощь: так, Монтеню он внушает, что камни в по­чках — это всего лишь дань старости, ибо всем органам уже пришло время слабеть и портиться. В сущности, постигшая Монтеня кара очень мягка — это поистине отеческое наказание. Пришла она позд­но и мучит в том возрасте, который сам по себе бесплоден. Есть в этой болезни и еще одно преимущество — здесь ни о чем гадать не приходится, тогда как другие недуги донимают тревогами и волнени­ем из-за неясности причин. Пусть крупный камень терзает и разры­вает ткани почек, пусть вытекает понемногу с кровью и мочой жизнь, как ненужные и даже вредные нечистоты, — при этом можно испытывать нечто вроде приятного чувства. Не нужно бояться страданий, иначе придется страдать от самой боязни. При мысли о смерти главное утешение состоит в том, что явление это естественное и справедливое, — кто смеет требовать для себя милости в этом от­ношении? Во всем следует брать пример с Сократа, который умел невозмутимо переносить голод, бедность, непослушание детей, злоб­ный нрав жены, а под конец принял клевету, угнетение, темницу, оковы и яд.

Е. Д. Мурашкинцева

Загрузка...