СЕМНАДЦАТЬ

Аркантус сидел, откинувшись на спинку стула и положив скрещенные ноги на письменный стол. Хвост метался взад-вперед по полу позади него в такт глухому металлическому лязгу, издаваемому пальцами одной руки, постукивающими по костяшкам другой.

Он посмотрел на стол центральным глазом — на голокомм Стрейка. Экраны перед Арком, на которых отображались показания программ, запущенных им для преодоления защиты голокомма, были неизменны, за исключением медленной цикличности крошечных цифр.

Большинство голокоммов были исключительно безопасными устройствами, но обходные пути были переданы Аркантусу Закарией, которая училась у самых опытных хакеров на Кальдориусе. Она научила его всему, что он знал о хакерстве, и таким образом заложила основы жизни, которую он вел последние десять лет.

К сожалению, взлом часто был долгим и скучным процессом, даже после стольких лет совершенствования своего искусства. Будь Закария жива, она, несомненно, справилась бы с этой задачей в два раза быстрее.

Он позволил взгляду блуждать по мастерской, не обращая особого внимания на то, что видел, его разум ухватился за возможность броситься к Саманте.

Он проснулся рядом с ней несколько часов назад, довольный и спокойный. Хотя проблемы не были решены, пока он спал, они казались менее серьезными после отдыха, и его разочарование уменьшилось. Правда, он не мог полностью расслабиться, когда вспоминал о работе и том, что для ее завершения ему придется уйти от Саманты.

Несмотря на все это, самым неотложным вопросом после пробуждения была Саманта, ночью она отвернулась от него, и ее округлая попка была плотно прижата к его щели. Член уже выдвинулся наружу, его части медленно ласкали ее кожу. Он был не в состоянии сопротивляться своим желаниям — он дразнил ее, будя руками, хвостом и губами, и она была горячей и готовой, когда Арк вошел в нее сзади.

Он подождал, пока они помоются и разделят трапезу, чтобы сказать ей, что ему нужно будет провести большую часть дня в мастерской.

Саманта восприняла это хорошо. Она даже отнеслась с пониманием, когда он сказал, что она может свободно исследовать территорию комплекса, но также поручил службе безопасности не позволять ей покидать его. От того, что он держал ее взаперти, у Аркантуса сжался желудок, но она только поцеловала его, сказала, что в этом есть смысл, и посмеялась над тем, что ей больше все равно негде быть.

Ее легкое принятие ситуации только усилило его желание найти решение. Он отказывался провести остаток своих лет, прячась за этими стенами, отказывался позволить Синдикату диктовать, как жить ему и его паре, отказывался держать ее здесь как пленницу. Даже если она решит никогда не выходить на улицу, он должен быть уверен, что это ее выбор, а не чей-либо еще.

Тихий звук привлек его внимание к одному из экранов.

— Как раз вовремя, — пробормотал он, расширяя экран и приближая его. Обход системы безопасности сделал свое дело, теперь Аркантусу предстоит извлечь информацию.

Используя дополнительный экран, он удостоверился, что его вмешательство не будет обнаружено, прежде чем продолжить — последнее, что ему было нужно, так это дать синдикату узнать его местоположение. Как только Аркантус был спокоен, приняв все меры предосторожности, он вызвал внутреннее меню голокомма на главном голографическом дисплее.

Откровенно компрометирующих данных на устройстве было немного — не то чтобы Аркантус ожидал их найти. Синдикат Внутреннего Предела процветал, потому что умел сводить к минимуму улики и подкупать нужных чиновников. Даже мелким мошенникам вроде Стрейка требовалось быть достаточно умными, чтобы замести следы. С любым, кто сливал информацию в таких организациях, независимо от того, была ли утечка добровольной или случайной, расправлялись быстро и беспощадно.

Немного покопавшись и взломав еще два пароля, Аркантус получил доступ к сохраненным изображениям Стрейка. Для мало знающих это была бы просто коллекция фото с экзотическими инопланетянами. Но Аркантус действительно знал больше.

Каждый, попавший в центр внимания этих изображений, был потенциальной мишенью для похитителей из Синдиката и торговцев людьми.

Ярость Аркантуса вспыхнула с новой силой, когда он добрался до серии изображений, на которых были Саманта и он сам. Судя по последовательности фотографий, Саманта действительно была в центре внимания гроалтууна — только на последних изображениях было видно лицо Аркантуса.

— Ты даже не прикрыл свой кхал, чертов дурак, — сказал он, просматривая кадры.

Несмотря на ситуацию, он поймал себя на том, что думает совсем о другом. На многих кадрах Саманта выглядела такой счастливой, такой беззаботной. Именно такой он хотел бы видеть ее до конца своих дней. Она заслуживала всего счастья, которое могла предложить вселенная.

И, поскольку вселенная, казалось, не особенно стремилась подарить ей счастье, Аркантус с радостью справился с этим самостоятельно.

Через несколько минут он заставил себя закрыть галерею и продолжил поиск. Его программное обеспечение для геопозиционирования было отключено, что означало, что он не мог сообщить о своем физическом местоположении, и записи на этот счет были чисты. Конечно, было бы слишком надеяться, что Стрейк сохранил кэш о местоположении, что указали бы на места, которые он часто посещал.

Контакты гроалтууна выглядели странно. Как мог предположить Арк, все имена были прозвищами. Ни один из контактов не соответствовал базе и шаблонам, с которыми он был знаком, не имели заметных сходств с организациями. Просто чтобы убедиться, он проверил несколько имен по базе данных Консорциума, поиски не дали результатов, что странно для многомиллионного города.

База данных Вечной Стражи могла дать другие результаты — миротворцы вели подробные записи обо всех задержанных, включая псевдонимы, но на поиск ушло бы несколько часов, а он еще не закончил изучать содержимое голокомма.

Аркантус остановился, когда уловил глазами кое-что другое в списке, и вернулся на несколько записей назад, чтобы найти это. В то время как все остальное было написано Универсальным алфавитом, одна запись состояла из разных символов, их форма и начертание были ему незнакомы.

Он скопировал их и запустил поиск по сплетению. Результат появился мгновенно, и Арк несколько секунд смотрел на него, его мозг отказывался верить тому, что показывали ему глаза.

Символы образовали слово «Босс» на родном языке народа гроалтууна.

Он открыл запись, которая содержала, что неудивительно, скудную информацию — только имя и идентификатор связи. Аркантус знал, что идентификатор связи был маршрутизируемым экраном, он связывался с Боссом, но делал это через кажущуюся бесконечной цепочку взаимосвязанных идентификаторов, которые были скрыты в десятках различных систем, что делало его практически невозможным для отслеживания.

Попытка связаться с таинственным боссом Стрейка ничего не дала.

Так ли это?

Аркантус уставился на идентификатор связи, медленно пробегая взглядом по каждому символу.

Даже если ему нечего было ловить, а он не был до конца уверен, что это так, терять было тоже нечего. Аркантус мог посоревноваться в способностях к скрытию с Синдикатом, у них было не больше шансов обнаружить его по каналу связи, чем у него — их. И, даже если бы он знал, что не получит ответа, он хотел спросить этого Босса, почему.

Ты снова ведешь себя глупо, Арк. просто не высовывайся и продолжай копать — осторожно.

Сжав челюсти, он поднял руку, намереваясь закрыть запись и продолжить поиск в голокомме, но остановился, прежде чем сделать соответствующий жест.

Идентификатор связи, вероятно, не вел к начальнику Стрейка в Синдикате — это было бы слишком очевидно, слишком глупо, особенно после всей преднамеренной путаницы в голокомме гроалтууна. Скорее всего, это была какая-то шутка, возможно, за счет одного из партнеров Стрейка, который был слишком высокого мнения о себе.

Он вывел защищенный канал связи на дополнительный голографический экран, задействовал уровень перенаправлений, используя идентификатор связи Стрейка, в качестве самой верхней маски, и ввел идентификатор связи Босса. Не позволяя себе дальнейших внутренних споров, он позвонил. Его программа для маскировки голоса появилась на экране, когда канал связи искал соединение. Он быстро скорректировал настройки, добавив случайные искажения, которые было бы трудно отфильтровать на другом конце.

Статус «Соединение в процессе» внезапно исчез. Несколько секунд была только тишина. Арк ждал, сжав губы, с колотящимся сердцем.

— Значит, он мертв? — спросил человек на другом конце провода. Голос был глубоким, хриплым, почти роботизированным.

Сердце Аркантуса остановилось, а дыхание застряло в горле. Он узнал этот голос.

— Седхи? — он заставил себя ответить.

— Мы оба знаем, что этого разговора не было бы, если бы седхи был бы мертв, Стрейк. Ты убил его, верно?

Аркантус набрал воздуха в легкие как можно быстрее и тише.

— Просто скажи да, Аркантус. Сэкономь нам обоим время.

События встали на свои места в сознании Аркантуса, и он внезапно понял — в тот день в торговом центре Вентриллиан, Стрейк рассматривал Саманту как потенциальную жертву торговли людьми. Гроалтуун доложил своему начальнику в иерархии Синдиката Внутреннего Предела о полученных им изображениях. На нескольких из этих изображений было четкое изображение лица Аркантуса.

И боссом Стрейка просто случайно оказался человек, который предал Аркантуса на Кальдориусе десять лет назад.

Ваунд.

— Не часто тебя лишают дара речи, седхи, — выплюнул Ваунд. — Кажется, что ты всегда болтал языком в молодости.

Волна гнева парализовала Аркантуса еще на мгновение, прежде чем он снова смог заговорить, он не стал бы проявлять слабость, только не перед Ваундом.

— И у тебя определенно есть талант управлять своим, Ваунд, особенно учитывая, что я отрезал тебе половину челюсти.

— Но кто в итоге оказался слабее? Кто в итоге захныкал на земле в переулке?

Воспоминания, все еще поразительно яркие после всего этого времени, угрожали всплыть на поверхность разума Аркантуса. Он стиснул зубы и отбросил их в сторону.

— Если ты хотел просто предаться воспоминаниям, ты мог бы пригласить меня куда-нибудь выпить. Тебе не нужно было посылать группу захвата, чтобы привлечь мое внимание.

— Ты крепкий, седхи. Упругий, как канализационная труба. Но на этот раз я позабочусь о том, чтобы от тебя не осталось ничего, кроме разлагающегося трупа. Ни рук, ни ног. Ни хвоста. Ни даже твоего болтающего языка.

— После всех этих лет я сожалею только о том, что, потеряв свой язык, ты так не заткнулся, — в груди Аркантуса бушевало пламя — пламя, которое горело десять лет. — Я подобрал тебя. Я спас тебе жизнь, я заплатил за то, чтобы тебя вылечили.

— Ты тот, кто, блядь, сломал меня с самого начала! Думаешь, я был бы тебе верен после этого?

— Ты бы предпочел смерть? Поэтому ты это сделал? Ты предал всех нас, Ваунд.

— Я бы предпочел победу, — металлический гул в голосе Ваунда стал более отчетливым. — И в конце концов я отвоевал ее у тебя. Я победил тебя. Только для того, чтобы узнать, что ты все еще брыкаешься, хоть и кибернетическими ногами.

— Именно поэтому ты не отправил сообщение по цепочке, Ваунд? Потому что подобная потеря — пятно на твоей репутации, положит конец твоей карьере? Потому что ты на самом деле не победил, несмотря на то, что говорил своему начальству?

— Я могу убить тебя голыми руками, седхи.

Аркантус хихикнул.

— Полагаю, именно поэтому ты на днях послал за мной дюжину бойцов. Я знаю, что эта бестактно, учитывая твое состояние, но тебе нужно признать это, Ваунд — в честном бою я побеждал. Каждый раз. Тебе понадобится кто-то получше, чем ты, если хочешь убить меня.

Ваунд разочарованно зарычал. На несколько секунд воцарилась тишина, за исключением его низкого хриплого дыхания, прежде чем разочарование сменилось самодовольством и он спросил:

— Как поживает твоя терранка, седхи? Саманта?

Ярость заставила Аркантуса замолчать, невыносимый жар злости создавал огромное давление в груди, из-за чего было трудно дышать.

— Надеюсь, ты не слишком жестоко обращался с ней, — продолжил Ваунд. — Было бы обидно, если бы ты снизил ее рыночную стоимость. Я мог бы заработать много денег на такой нежной и невинно выглядящей женщине.

Ноздри Аркантуса раздулись от тяжелого выдоха. Опершись руками о край стола, он наклонился вперед. Его руки дрожали, он был в доле секунды от того, чтобы опрокинуть стол, в доле секунды от того, чтобы разбить все вокруг в беспомощной, безнадежной ярости. Инстинкт требовал, чтобы он отвечал на любую угрозу своей паре насилием, и только приглушенный шепот в голове подсказывал, что разрушение мастерской ничего не даст.

— Я даю тебе этот единственный шанс, Ваунд. Покинь Артос. Забирай все кредиты, которые ты заработал во Внутреннем Пределе, и уходи.

— Кажется, ты не понимаешь, как это работает, Аркантус. Даже спустя все эти годы ты все еще такой наивный.

— Я найду тебя. Я сожму твой металлический череп руками и раздавлю его.

— Упоминание о терранке задело за живое, не так ли, седхи?

— Я был рад оставить тебя в покое, Ваунд. Оставить ту часть своей жизни позади. Ты начал это, и я это закончу. Продолжай говорить, и я передумаю насчет того, чтобы сделать это быстро.

— Пришло время тебе послушать, Аркантус, хотя бы раз в жизни. Ты такой же аутсайдер, как и был на Калдориусе. Ты можешь бороться сколько угодно, ты можешь сражаться, и это всегда будет впустую. Синдикат раздавил бы тебя, даже без моего предательство. Это был всего лишь вопрос времени. Я только сделал ставку на победителя. Ты — крупинка космической пыли, несущаяся к звезде. Есть только один способ, которым это закончится, и победителем будешь не ты — ты будешь уничтожен. Я — Синдикат, и я сотру тебя с лица земли раз и навсегда.

Стол тихо застонал, когда Аркантус надавил на него.

— Минуты идут, Ваунд, и если ты не поторопишься, то проснешься и последнее, что ты увидишь — мое ухмыляющееся лицо.

Аркантус прервал соединение. Он застыл на месте, его руки вцепились в край стола, челюсти стиснулись так сильно, что, казалось, зубы вот-вот разлетятся вдребезги, и каждый мускул в его теле болезненно одеревенел от напряжения. Поток эмоций внутри него был слишком велик, долгое время он не мог их переварить, не мог рассортировать, не мог даже сформировать связные мысли.

Когда он, наконец, восстановил контроль над собой, гнев затмил все остальное.

Кальдориус отставал от Аркантуса на десять лет — почему эта глава его жизни не могла остаться в прошлом? Почему она всплыла в его памяти именно сейчас, когда он нашел свою пару, когда наконец-то обрел настоящее счастье? Когда он наконец обрел глубокий смысл существования.

Он злился на свою беспомощность, не мог убежать от своего прошлого, не мог надеяться выстоять против Синдиката Внутреннего Предела, если Ваунд решит использовать всю его силу и ресурсы, не мог защитить свою пару от опасности, маячащей прямо на горизонте.

Разговаривать было легко, слова имели мало силы. Они требовали действий, чтобы обрести силу. Какие действия он мог предпринять против межгалактической преступной организации? А конкретнее, какие действия он мог предпринять, чтобы не погубить всех, кого он знал и о ком заботился?

Я никогда не предполагал, что все пойдет таким образом, Саманта.

Большую часть жизни он сталкивался с неприятностями того или иного рода и всегда находил способ выстоять, но эта… эта ситуация была слишком похожа на его последние дни на Кальдориусе. Ему больше не нужны были напоминания о том, как все закончилось для него — руки и ноги служили достаточным напоминанием.

Воспоминания теснились на краях сознания — темнота, всепроникающий запах гнили, легкое покалывание кальдорианского дождя. Кольцо ухмыляющихся головорезов, их черты скрытые тенью, и единственная знакомая фигура среди них. Звук машинного дыхания, потрескивающий гул энергетического клинка, шипение испаряющихся на нем дождевых капель. И боль. Так много боли, пронизывающей тело подобно голодному пламени.

Этот глубокий, роботизированный голос, смягченный шумом дождя.

Это просто бизнес.

Аркантус убрал руки со столешницы, теперь на ней виднелись глубокие вмятины, каждая из которых смутно напоминала форму его пальцев. Он быстро встал, отшвырнул ногой стул и направился к противоположному концу стола, где наклонился и открыл небольшой холодильник.

Он редко пил. Вот почему по меньшей мере десять бутылок гуроша, подаренных ему Рази, аккуратно стояли внутри устройства полные и запечатанные. Собирая бутылки в охапку, он снова услышал голос Ваунда в голове.

Как поживает твоя терранка, седхи? Саманта?

Рыча, Арк пинком закрыл холодильник и зашагал прочь с платформы, напрягая мышцы, чтобы не раздавить стеклянные контейнеры, прижатые к груди.

Он не позволил бы своим мыслям вернуться туда. Он отказывался заново переживать это.

— Я просто должен сначала найти его, — пробормотал он, бросая все бутылки, кроме одной, на диван. Садясь, он откупорил бутылку. — Найти его и убить, черт возьми.


Ваунд скривился и его пальцы вцепились в подлокотники, костяные кончики разорвали кожаную обивку кресла. Часть его знала, что уверенность Аркантуса была в значительной степени бахвальством, знала, что угрозы были пустыми. Если даже Вечной Страже еще предстояло найти аванпост Синдиката, с которого Ваунд руководил своей частью великой операции, то у одинокого седхи не было никаких шансов.

Но его разум продолжал возвращаться к прошлому, к их неистовой битве на кальдорианской арене давным-давно. Даже сейчас это воспоминание оставалось ясным. Даже сейчас при мысли об этом у него сжималось в груди, потому что Аркантус победил. Аркантус был лучшим бойцом. И именно потребность Ваунда проявить себя в сочетании с жадностью подтолкнули его принять вызов — сразиться с чемпионом-гладиатором в смертельном поединке и убедиться, что чемпион не выживет.

Ты пожалеешь, что не убил меня, к тому времени, как я закончу с тобой, Аркантус.

Респиратор хрипел и шипел, а мониторы сердечного ритма и дыхания предупреждающе мигали на оптическом экране. Он проклинал свою слабеющую плоть, проклинал слабость, которую она олицетворяла. Даже если бы он выжил в тот день, с тех пор его тело медленно умирало, разлагаясь по кусочку…

Все из-за Аркантуса.

Ваунд покинул Кальдориус много лет назад, продвинулся по службе в Синдикате и теперь мог добиться большего благодаря текущему спросу на терран и особым талантам его поисковой команды в их поимке. Почему призрак из его прошлого появился именно сейчас? Разве его отражение недостаточно напоминало о неудачах?

Он провел руками по подлокотникам, еще больше порвав материал, и поднялся с кресла. Он подошел к голографическому экрану на настольной консоли, остановился и уставился на него. Одно сообщение начальству обрушило бы гнев всего Синдиката на Аркантуса. И на самого Ваунда.

Но не угроза его жизни, не куча мертвых уличных солдат, за что вскоре придется объясняться, удерживало Ваунда от отправки сообщения. Нет, это было что-то гораздо более глубокое, что-то противоположное холодному, расчетливому поведению, которое принесло ему репутацию в организации.

Он проиграл Аркантусу, а Аркантус собрал Ваунда по кусочкам и вел себя так, будто все между ними внезапно уладилось. Как будто Ваунд должен был спокойно принять свое увечье и близкую смерть, как будто он должен был быть благодарен седхи, как будто то, что сделал Аркантус, спасая жизнь Ваунда, компенсировало то, что он был тем, кто с самого начала чуть не лишил его жизни.

Как будто стать частью разношерстного союза гладиаторов Аркантуса было какой-то огромной привилегией, за что Ваунд должен был быть удостоен чести, а потеря его гребаного лица была незначительным вступительным взносом.

Он так сильно сжал кулаки, что тепловые отверстия на кибернетических имплантатах на предплечьях открылись, залив окружающее пространство адским оранжевым сиянием.

С тех пор многое изменилось, седхи. Я изменился.

Ваунд включил управление консолью и отправил сообщение своим оставшимся лейтенантам с единственным прикрепленным изображением.

НАЙДИТЕ ЭТОГО СЕДХИ. ПРОЧЕШИТЕ ВСЕ ЧЕРТОВЫ КАНАЛЫ НАБЛЮДЕНИЯ В ГОРОДЕ, ДОПРОСИТЕ КАЖДОГО ИНФОРМАТОРА, СДЕЛАЙТЕ ВСЕ НЕОБХОДИМОЕ. МНЕ НУЖНО ЕГО МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ.

Он согнул пальцы и сделал еще один прерывистый вдох, будь у него челюсть, он бы сжал ее. С руководством Синдиката он разберется позже. На данный момент все, что имело значение, это найти Аркантуса и разрывать его на части, пока даже молекулы, из которых состояло его тело, не разлетятся в клочья.

— Тебе, блядь, больше не придется прятаться, Аркантус, — сказал он. — Счет идет на минуты.

Загрузка...