Застенец 2

Глава 7

Я ощущал себя птицей, которую всю жизнь продержали в золотой клетке, а потом вдруг выпустили. И теперь она искренне не знает, что же ей делать. С той лишь разницей, что под постоянным присмотром я был чуть больше месяца.

Нет, самое простое я понимал. Надо дойти до трамвайной остановки, благо, она тут в двух шагах. Вот только, что делать дальше? Куда ехать? Тетя точно не дома. Разведчики пообещали пристроить ее куда надо.

Правда, не прошло и двух минут, как мои сомнения развеял подъехавший тонированный джип. В мире, где меня решили сделать агентом под прикрытием, вряд ли подразумевалась свобода выбора.

— Садись, Николай, — опустилось заднее стекло.

Это говорил Серый. Точнее, тот чувак, который когда-то носил костюм такого цвета. Сейчас его одежда была черная, как мой Васька. Под стать машине, или решил меня запутать?

— Минуту, только заклинания с себя сниму. А то мы далеко не уедем.

Оказавшись на заднем кожаном сиденье, я обнаружил Синего за рулём, тоже в костюме не того цвета. Сговорились они, что ли?

— Добрый день, господа разведчики. А что, ваше ведомство зажало водителя?

— Никогда не понимал этого, — пожал плечами Синий. — Зачем мне лишние уши, если я сам вожу в разы лучше всех этих нанятых балбесов?

— Рады тебя видеть, — сказал Серый.

— Не могу ответить вам тем же. Извините, за прямоту.

— Видимо, ты неплохо обжился за стеной, — усмехнулся Серый. — Осмелел. Уже не тот испуганный мальчишка, которого мы туда отправляли.

— Там такие долго не живут, — ответил я.

— Соломон Давидович, можно ехать, — сказал Серый.

— Туда, Алексей Степанович? — спросил Синий.

— Туда.

— А, вот, мне интересно, вам прозвища придумывает какой-то фанат советских книг, или как?

— И это читал? — усмехнулся Серый.

— До половины. Уж больно нудный этот ваш Макаренко. Или просто — его время прошло.

— Да, у каждой книги свое время, — согласился Серый. — Но о судьбах литературы мы поговорим с тобой в другой раз. Что ты узнал об амулете, который может блокировать магию?

— Что он есть, — пожал плечами я. — Вот только никакой конкретики. В лицейской библиотеке нам доступны лишь несколько отделов. «Нулевки», мы то есть, лишь туда пройти и могут.

— «Нулевки»? — удивился Синий.

— Ну, маги со слабо выраженными способностями. Долгая, в общем история.

— А мы, вроде, никуда и не торопимся, — сказал Серый.

Будто в подтверждение его слов машина поехала медленнее. А может, дело в том, что мы наконец выбрались за пределы огороженных улиц, где уже ругались и сигналили друг другу водители. Перекрытие половины города для проезда Императора последнему очков популярности точно не прибавило. Да и президент сюда не по воздуху же добирался. Хорошо еще, что суббота. В будни здесь был бы ад.

Впрочем, несмотря на плотный затор, джип как-то умудрялся медленно продвигаться, лавируя среди ползущей пробки. Я мог объяснить это лишь магией. А Синий, наверное, наглостью. Он смело влезал перед машинами, заставляя водителей истошно давить клаксон.

Мне же пришлось рассказывать все по порядку. Про покушения, про Разломы, про учебу, про дар и его развитие, даже про быт Петербурга. Я умолчал лишь о двух нюансах — о быстром восстановлении магических сил и кьярде. Что интересно, даже сам не мог объяснить, почему.

Серый слушал меня очень внимательно. Что неудивительно. Я могу хоть с три короба наврать — проверить он сейчас все равно не сможет. Но все же мне пришла в голову умная мысль — подобного не делать. Не те ребята, с которыми можно шутки шутить.

Мы меж тем выехали за Фрунзенский мост и взяли правее, целясь куда-то в сторону Волгаря. Эдакий пригород нашего Лос-Анджелеса. Только с комарами и плохой водой из-под крана. Ну, и без всяких голливудских звезд. А так — один в один.

Понятное дело, спрашивать, куда меня везут не имело никакого смысла. Захоти разведчики сейчас — прикопают незадачливого агента в ближайшей роще, и никто не вякнет. Меня обнадеживало только обстоятельство, что я им еще нужен. Поэтому и пел, как соловей, рассказывая обо всем узнанном.

— Не могу сказать, что именно это мы хотели услышать, — резюмировал Серый. — Но курочка по зернышку клюет.

Как только он это произнес, машина тут же остановилась. Блин, вот, как они это делают? Не тех ребят называют магами, ох, не тех.

— Что это? — спросил я.

А сам разглядывал небольшое двухэтажное здание, похожее одновременно и на школу для трудных подростков, и на больницу для психов. Решетки на окнах, серьезная новая ограда из вертикальных арматурин без поперечного соединения, охрана на входе не в виде пенсионеров, а пара крепких мускулистых мужиков.

— Спецучреждение закрытого типа. Секретное.

— И что, тут совершенно секретно каких-нибудь генералов прокапывают?

— И их детей, — серьезно ответил Серый выходя из машины.

Возле калитки с камерой и магнитным ключом мы остановились всего на пару секунд. Ни Серый, ни Синий не обмолвились и словом, однако вскоре что-то пикнуло и нас пустили на территорию спецучреждения. У входа охрана проворно расступилась. Лишь прежде один из здоровых мужиков прижал палец к уху с наушником. Видимо, получал необходимые рекомендации.

А внутри это оказалось больницей. Ну, или чем-то сильно на нее похожим. От муниципальной ее отличала тишина в коридорах, приглушенный свет и отсутствие суеты. Встреченные медсестры не обращали на нас никакого внимания, стараясь поскорее прошмыгнуть мимо, а протирающая полы современной чудо-тряпкой из телевизионной рекламы бодрая пожилая женщина даже не заорала, что мы прошли по помытому. Сервис, блин.

Лишь в конце коридора к нам вышел высокий мужчина лет сорока в узких прямоугольных очках и белом халате. Доктор по очереди поздоровался со всеми, включая меня.

— Она после процедур, поэтому может быть в весьма потерянном состоянии, — сказал он, оправдываясь. — Алкоголизм — это серьезный физический недуг. После длительного приема алкоголя организм начинает перестраиваться. И вернуть его на прежние рельсы невероятно трудно.

— Молодой человек проделал долгий путь, чтобы увидеть тетю, — ответил Серый, чуть хлопнув меня по плечу. — Лекцию про алкоголь он послушает в другой раз.

Надо сказать, это движение меня покоробило. Да и данное заведение очень не понравилось. Несмотря на свежий ремонт, тишину и чистые полы, атмосфера здесь была какая-то нездоровая. Будто бы даже стены давили.

А еще я не увидел ни одного пациента этой странной клиники. Лишь пустые коридоры с закрытыми дверями. Сквозь узкую полоску матового стекла слегка пробивался свет, однако разглядеть через него хоть что-нибудь не удавалось. Будто люксовая тюрьма.

Наше путешествие закончилось на втором этаже, возле двери с цифрой семь. Доктор прислонил пропуск к магниту и открыл дверь, жестом приглашая нас войти.

Как только я увидел тетю, в душе родилось тревожное чувство беды. Нет, с виду все было хорошо — чистая палата, какая-то широкая модная кровать с подлокотниками, панорамный вид из зарешеченного окна на парк. И тетя Маша сидела на кровати, одетая в чистую, пусть и бесформенную одежду. Какую-то казенную, точно ей не принадлежащую. Волосы помытые, расчесанные и убранные. Лицо заметно свежее, чем в последний раз, когда я ее видел. Вот только глаза… Пустые, стеклянные.

— Теть Маш, привет, — сказал я дрожащим голосом. Но ответа не услышал.

Она даже не отреагировала. Продолжала пялиться в стену, будто бы смотрела свои любимые новости.

— Что с ней? — повернулся я к доктору.

— Я же говорил, она после процедур. Отсюда и несколько… отстраненное состояние.

Я знал, что он врет. Как знали это и разведчики. Поэтому я повернулся сразу к Серому, как командиру группы.

— Что происходит? Вы обещали поместить тетю Машу в клинику, где ее вылечат.

— И мы действительно так сделали, — ответил тот. — Самую дорогую. Только ее поведение оказалось слишком деструктивным. На сеансы к психологу она не ходила, открыто выражала недовольство, даже пару раз пронесла алкоголь на территорию. Поэтому теперь твоя тетя здесь. Николай, физически она чувствует себя великолепно. Ее состояние ежедневно отслеживается, выдаются витамины, кормят здоровой пищей в необходимом количестве.

— Угу, вот только возможность хорошо кушать и громко какать не делает тебя полноценным человеком, — резко ответил я.

Даже слишком резко. На мгновение свет в палате тревожно замигал, а магнитный замок на двери потух.

— Николай, держи себя в руках, — сказал Серый.

А Синий уже откинул пиджак, потянувшись куда-то к поясу. Интересно, что у него там? Пистолет? Нет, вряд ли, я им нужен. Скорее, какой-нибудь шокер. Вот это больше похоже на правду.

Что самое забавное, я могу размотать их прямо сейчас. Они даже сделать ничего не успеют. Кастану Громовой шаг, а после добью Кистенем. Или можно что-нибудь покруче. Силенок точно хватит.

От собственной решимости и хладнокровия стало не по себе. Я ведь действительно был способен сейчас на крайние меры. Так, спокойно, глубокий вдох, выдох, вдох, выдох. Наломать дрова легко. Трудно потом разгребать последствия. Вот, к примеру, сделаю я сейчас что-то нехорошее с разведчиками. И, может даже, вытащу тетю отсюда. Что потом? Далеко ли я убегу? Да и куда бежать?

Но что я понял сразу — верить этим ребятам с приятными невзрачными лицами нельзя. Как понять, что разведчик врет? У него шевелятся губы. Мне простительна подобна промашка, до этого я с такими личностями не общался. Но спасибо за урок, теперь все встало на свои места.

В короткий момент я понял сразу несколько вещей — они так и будут держать тетю в этом состоянии. Удобно. Она никуда не сбежит. Даже если я попытаюсь ей помочь. И опять же, мной можно постоянно манипулировать.

Внезапно в голове что-то щелкнуло. Будто несколько линий сошлись в одной точке. Слова доктора, Максутова, Императора оказались чем-то вроде условий задачки, ответ которой я уже знал.

— Вы можете оставить меня наедине с ней? — попросил я.

— Николай, она в таком состоянии все равно… — начал было Синий.

— Я очень прошу. Мне это надо.

— Хорошо, пять минут. Нам нужно еще доставить тебя обратно до конца переговоров. Там намечается фотографирование и короткое интервью. Будут спрашивать, как тебе за стеной, ну и задавать еще всякие вопросы. Не волнуйся, все согласовано, поэтому никаких сюрпризов не будет. Все вопросы уже распечатаны…

— Дайте мне пять минут!

Светодиодные лампочки ярко мигнули, а одна даже перегорела. Но я не повернулся к разведчикам, чтобы посмотреть, достали ли они свое оружие или нет. Лишь постоял, ожидая, когда дверь захлопнется. И услышав звук, подошел к тете Маше, встав перед ней на колени.

— Привет, — попробовал я перехватить ее взгляд.

Она чуть улыбнулась, слабо поднеся ладонь к моей щеке. Я прижался к ней закрыв глаза и я едва сдержался, чтобы не расплакаться. Они правы. Я слишком уязвим с ней.

Тетя Маша попыталась что-то сказать, но не смогла. Язык почти не слушался ее. Но она меня узнала. Это факт. Ее глаза наполнились слезами.

— Не переживай, все будет хорошо. Я просто выполню, что они просят, и тебя отпустят. Не переживай.

Как понять, что юный маг из дворянского рода лжет? Его губы шевелятся.

Конечно, я сам не верил в то, что говорю. Наверное, в моем возрасте надо верить в гуманизм, человеколюбие и прочих единорогов. Вот только взрослеть пришлось очень уж рано. Во мне заинтересованы, пока я полезен. Пока из моих действий можно извлекать выгоду. Которая, в свою очередь, перекрывает все прочие затраты. Как только что-то изменится, меня выбросят на помойку, как огромной плюшевую игрушку. Такие обычно появляются там после окончания большой и, казалось бы, вечной любви. Вот и наша любовь с разведкой когда-нибудь закончится. Вопрос времени.

Рассуждения, что я гражданин этой страны и меня будут тянуть до последнего — тупая болтовня в пользу бедных. Разведчики уже сказали и продемонстрировали, что есть только один интерес. Государственный. И если что-то стоит у него на пути, то от этого избавляются. Поэтому решение я принял окончательное.

Врач сам сказал, что алкоголизм — это физическая болезнь. А я знал только одних людей, которые не болели. Маги. За весь сентябрь я не видел, чтобы кто-то пропускал занятия из-за насморка или гриппа. Да и прочие сезонные неприятности, вроде ОРВИ, на носителей дара не распространялись. Недомы болели, с этим сам сталкивался, когда на одну из тренировок не явились сразу четверо.

Вспомнился еще совсем недавний разговор с Максутовым, из которого я понял, что волшебником может стать каждый. Чисто теоретически. Когда магия проникла в тот, другой мир, все произошло резко, внезапно. К тому же, как я понял, там оказалось слишком большое количество волшебной энергии. Оттого и случилось моровое поветрие. Точнее, магическое поветрие.

Здесь все произошло немного иначе. Город иносов — это большое яблоко, но все же не целый фруктовый сад. Помню, как раз зимой, аккурат после появления, Самару охватила эпидемия гриппа. С тяжелыми последствиями для многих. Сам болел. Но его списали на сезонность, не привязав к магии. Поэтому получалось, что если обычный человек в моем мире жив, то он уже в определенной степени приспособился к этой чуждой ему энергии.

Выходило все логично. Вот только это была теория. Что будет на практике — не поймешь, пока не попробуешь. Однако я понимал: что-то делать надо. Да и то существование, на которое обрекли тетю Машу, жизнью можно назвать с большой натяжкой. По крайней мере, я не прощу себе, если не смогу вытащить ее отсюда.

— Ты мне веришь? — спросил я ее.

Для тех, кто посмотрит потом запись с камеры видеонаблюдения, мой разговор стал продолжением предыдущего спича. Про то, что все будет хорошо, надо только подождать. Ага, надейся и жди. Однако мне показалось, что проблески сознания пробились через одурманенный медикаментами мозг. И тетя еле заметно кивнула. Или сделала какое-то движение головой, которой можно было принять за кивок.

А я обнял ее. Легонько, словно фарфоровую куклу, боясь своим нечаянным действием сломать. И стал медленно, так медленно, как еще никогда прежде не делал, отдавать свою силу. В какой-то момент я добился состояния близкого к идеальному — даже лампочки почти перестали моргать.

Со стороны это выглядело вполне мирно. Племянник обнял свою тетю и уткнулся в ее плечо. Плачет, наверное. А от его нестабильного эмоционального фона скачет и фон магический, негативно влияя на электронику.

Я же чувствовал, как медленно, капля за каплей, наполняется сосуд. Пусть для этого и не предназначенный. И больше всего боялся, что могу не успеть. Не отдать столько дара, чтобы тот смог восстановить тетю. Очистить в том числе от этого дерьма. Потому, когда позади щелкнул магнитный замок, я вздрогнул.

Первой мыслью было вкачать напоследок максимальное количество дара. Или разметать этих врунов. Спокойно, Кулик, думай головой, а не задницей. Ты сюда обязательно вернешься. И довольно скоро. А пока сделай смирное лицо и играй по их правилам.

— Я приеду, как только смогу, — сказал я, поднимаясь с колен.

А сам вытер глаза и вышел из палаты. Разведчики шли молча. Видимо, что-то человеческое в них осталось. Либо они боялись слишком сильно передавить и сломать меня. Им явно не хотелось применять раньше времени то, что ребята прятали за поясами.

Лишь оказавшись в машине, Серый подал небольшую папку с документами.

— Прочитай. Это для интвервью. Если в общем и целом, ассимиляция идет тяжело, много непривычных моментов, расскажи, что нет горячей воды. Это обязательно. Туалет не на улице?

— Нет, на первом этаже. Приходится спускаться с третьего каждый раз.

— Про это не надо. У нас тут многие еще в общагах живут, а ты про третий этаж начнешь. Зрители должны понять, что решение отправиться туда было вынужденной мерой. И ты вроде как выполняешь свой долг, преодолевая все трудности и невзгоды.

Я кивал и просматривал напечатанный хорошим спичрайтером, вроде так этот специалист называется, диалог. Там слева так и было выделено жирным: журналист, Куликов. Дурная пьеса, ей богу.

Но делать нечего. Читал, узнавая о себе много нового. А сам периодически посматривал в окно, запоминая дорогу. Учитывая Компас в моем арсенале, занятие почти бесполезное. Но лучше на всякий случай перестраховаться. Потому что никаких сомнений в собственном возвращении у меня не было.