Затертые во льдах Гренландии

Глава 1-я

Море Лабрадор. Девисов пролив.

10 часов 16 минут по местному часовому поясу.

Капитанский мостик полярного судна «Франклин».

В тот год ледовая обстановка в морях Арктики не благоприятствовала плаванию. Тяжёлые паковые льды с айсбергами Девисова пролива и моря Баффина, перед которыми бессильно остановились прежние экспедиции, разорвали караваны судов на отдельные группы. Корабли взывали о помощи, посылая в пустоту тревожные гудки бедствий. Моряки требовали точных карт ледового состояния маршрутов. Из района пролива ледяные глыбы колоссальных размеров выплывали по течению в открытое море, но гораздо более крупные айсберги продолжали курсировать у берегов, словно имея какую-то собственную, только известную им локацию. Будто стыдясь своей неуклюжести, они скапливались в определённом районе, заполняя своими титаническими размерами всё обозримое расстояние.

Именно в такой неизвестный прежде район и попали две шхуны Географического Сообщества королевства Дании.

- Эрвин, бери правее! – послышался приглушённый туманом приказ старшего рулевого. – Нас относит к айсбергам! Капитану немедленно на мостик! - Старший рулевой опустил рупор и напряжённым взглядом уставился в плотный туман, пытаясь разглядеть нависшую опасность.

На борту полярного судна «Франклин» царил настоящий аврал. Следуя за ним и лавируя среди бесчисленного количества ледяных глыб, второе судно «Кабот» поспешно приближалось, стараясь идти тем же курсом. Старший рулевой сверялся с лоцманской картой, испещрённой зелёными точками, показывающими количество льда вокруг обоих кораблей. Мигали красные факельные фонари опасности столкновения. Одна из ледяных глыб проплыла мимо в тумане настолько близко, что полярники на палубе непроизвольно отпрянули от бортов. Шквальные порывы ветра, разгоняя на краткий миг клочья тумана, швыряли оба судна из стороны в сторону, словно скорлупки ореха. После каждого стремительного рывка туман вновь сгущался плотной пеленой, не давая возможности что-либо увидеть. Сплошной стеной хлестал ледяной и колючий ливень. Собственно, это был не ливень. Что-то мерзкое, холодное и мощное по своей массе сбивало с ног, если ты не держался за поручни или не был обвязан предусмотрительно верёвкой. Оба экипажа обменивались в тумане сигнальными гудками, иногда заставляя уколами острых пик визжать свиней. Эта морская традиция сохранилась и поныне. Визг уколотой в бок свиньи распространялся на порядочное расстояние и был слышен в плотных сгустках гораздо сильнее гудков.

- Что там с «Каботом»? – прокричал едва ли не в самое ухо Эрвину появившийся на мостике капитан. Ветер трепал его плащ, почти заледеневший от брызг. – Виден по правому борту?

Эрвин, молодой датский полярник, недавно сменивший за штурвалом прежнего рулевого, отчаянно крутанул колесо по ветру, отплёвываясь от колючих ледяных игл. Он вышел в экспедицию впервые, но был достаточно опытен, чтобы не бросить управление кораблём.

- Ни черта не видно! – прокричал он в ответ. – Темно как в топке паровоза! Слышу только визг свиней, и то слишком далеко. Нас швыряет волнами, того и гляди врежемся в айсберг.

- Ничего! – подбодрил тот. – Второму судну ещё хуже. Капитан Леблан никак не может попасть в наш кильватер, оттого и тыкается носом своей шхуны как слепой щенок в стенку забора.

Оба корабля, казалось, трещали по швам. Не видя друг друга в снежной пелене тумана, они, тем не менее, медленно и неуклонно продвигались к побережью. Судя по компасу и карте, оно должно было быть рядом. Ни чаек, ни олушей видно не было. Внезапно обрушившийся шторм, взявшийся ниоткуда, разметал всё на своём пути, заставив прибрежных птиц укрыться в гнёздах. Нависающие над бурлящим прибоем ледяные скалы, того и гляди способны были раздавить две крохотные шхуны своим громадным весом.

- Вижу буруны! – крикнул с верхней мачты вперёдсмотрящий матрос. – Нас прибивает к скале! Право руля!

Из-за воющего ветра его никто не услышал.

В темноте тумана возник рваный силуэт огромной скалы, послышался треск и мощный удар, от которого всех полярников бросило на палубу. Не спасли ни верёвки, ни цепкие обледеневшие руки. Кто где был, так и повалился, увлекаемый инерцией. Грохот столкновения был настолько сильным, что забил своим шумом очередной шквал ледяного ветра. Катастрофа была неминуема. Эрвина отбросило от штурвала. Капитан Бьён Тансен, руководитель экспедиции, пятидесятилетний крепкий бородатый полярник, успел ухватить рулевого за край обледеневшего плаща, но рука соскользнула, и парня проволокло по палубе несколько метров, прежде чем он впечатался головой в упавшую снасть. Потеряв сознание, парень застыл. Его вот-вот могло швырнуть за борт в открытое море, которое ходило ходуном, вздымаясь волнами над шхуной.

- Я тебя вытащу! – прокричал Тансен, бросаясь сквозь вихрь снежной лавины к рулевому. Сверху на мачтах послышался громкий треск. Спустя секунду в бушующий за бортом водоворот устремилось безжизненное тело вперёдсмотрящего. Ему перебило позвоночник. Падая в пучину, он уже не мог стонать, только хрипел и открывал рот, наполненный кровью. Оглушительный удар потряс всё судно. Капитан, скатившись по мокрому настилу палубы к Эрвину, плотно обхватил его руками. Парень не подавал признаков жизни. Полярное судно стремительно тонуло, выбрасывая на поверхность ледяной воды огромные пузыри спертого в трюмах воздуха. Вот-вот могли взорваться паровые котлы, от которых валил густой чёрный пар.

- Есть кто рядом? – прокричал капитан, слепыми от соли глазами всматриваясь в бушующий вихрь. Его крик потонул в завываниях ветра. Судно накренилось. С лебёдок сорвало одну из спасательных шлюпок. Тансен успел ухватиться за её борт и потянул матроса на себя. Перевалившись через борт, шлюпка вместе с двумя полярниками врезалась в волны, набрала носом воды, но осталась на плаву. Следом за ними в шлюпку прыгнули двое, чудом уцелевшие в этой буре. Схватив вёсла, они направили лодку к видневшемуся сквозь туман утёсу. Подобрав по пути ещё двоих, барахтавшихся в воде, они врезались бортом в скалистые камни, шлюпка треснула и развалилась на части. На всё про всё ушло не более трёх минут.

Этого хватило, чтобы полярное судно «Франклин» прекратило своё существование.

Шестерых полярников, один из которых был без сознания, прибило могучими волнами к одному из мысов восточной части Гренландии.

О шхуне «Кабот» под командованием капитана Леблана они не имели ни малейших известий.

Примерно в это же время вторая шхуна уже уходила на дно в бурлящие волны чёрной бездны вместе со всем экипажем. Капитану Леблану не удалось спасти ни корабль, ни команду, ни себя самого. Эта трагедия так и останется великим таинственным белым пятном в истории мореплавания.

Позднее, спустя пару лет, в лондонских газетах появятся выдержки из судового журнала одного из китобоев, видевшего «Кабот» к востоку от Девисова пролива. Шкипер китобоя указал время и координаты тонущего судна, но из-за плохой видимости и бушующего шторма, в кратких прорывах тумана, он не смог разглядеть барахтающихся в воде людей. Их поглотила ледяная морская пучина. Газеты пестрели заголовками, однако шумиха постепенно сошла на нет, как это бывает с любыми сенсациями. Единственное что осталось в памяти обывателей, это перечень погибших и само имя капитана Леблана, француза по происхождению. Экспедиция подразумевала собой открытие каких-то таинственных и загадочных каналов, не обозначенных ни на одной географической карте мира: не то колодцев, не то тоннелей, расположенных якобы под толщами льда береговой линии Гренландии ещё со времён Гиперборейской цивилизации. На этом информация исчерпывалась. Датское правительство выплатило компенсации родственникам погибших и пропавших без вести. Соорудило нечто вроде мемориальной стелы.

На том всё и закончилось.

А между тем…

********

Выбравшись на камни и уложив Эрвина на сохранившуюся в шлюпке палатку, уцелевшие моряки общими усилиями разожгли костёр в одной из пещер. В непромокаемом плаще капитана Тансена находилась жестяная банка с табаком и спичками, с которыми он не расставался при любой погоде. У костра, согревая друг друга, голодные и потрясённые катастрофой, они просидели до утра, не сомкнув глаз. Шторм постепенно утих, и уже к шести часам перед зыбким рассветом незаходящего за горизонт солнца стало относительно тихо. На скалистые камни неподалёку выползли тюлени. Где-то на льдинах показалась самка белого медведя с двумя малышами. Воздух огласился криками чаек, гусей и олушей.

Поживиться в это утро было чем.

На берег, испещрённый льдинами, сквозь которые пробивался чахлый мох и лишайник, бурей выбросило уцелевшие доски палуб, мачт и прочей оснастки погибшего корабля. О том, что это были останки их «Франклина», моряки читали на обрывочных названиях жестяных мисок, ящиков и прочей разбросанной по берегу амуниции. Оставив Эрвина у костра, они впятером всё утро подбирали всё, что могло иметь хоть какую-то ценность. Многие предметы и вещи пришли в негодность, замёрзнув и превратившись в настоящий хлам. Но были и такие, которые они сносили к костру для оттаивания. Мотки верёвок, два факельных фонаря, ящик с галетами, превратившимися в кашу, багры, вёдра, герметичный контейнер с медикаментами. Много мусора, обломков и частей паровых котлов, исковерканных бурей. Весь берег был усеян разорванной одеждой, среди которой они отыскали три овчинных тулупа, унты, валенки и прочее обмундирование для полярного холода. Всё это разбухло, превратившись в комки льда, но Тансен с товарищами сносили к огню, обкладывая его со всех сторон так, что уже к обеду из пещеры валил клубками пар с запахом морской воды. Нашлись и две пары лыж: правда, без палок.

- Их мы сделаем сами, - к вечеру заметил капитан, когда они уставшие расположились на ужин. Эрвину было лучше. Он уже мог вставать и поддерживать огонь.

Прочёсывая берег и отгоняя ненасытных чаек, полярники подобрали различную посуду, мелкие предметы обихода. Волны вышвырнули на отмель даже чей-то развороченный рундук, полупустой, но с несколькими необходимыми предметами в отдельном ящике. Это были зеркальце, гребень, несколько брикетов спрессованного табака в непромокаемой упаковке, принадлежности для письма, трут, огниво и другая мелочь.

А когда, заметив скопление кричащих чаек, они поспешили к небольшому заливу, пришли в самый настоящий восторг. На мелкие камни бурей выбросило вздувшуюся от воды тушу свиньи. Покрытая ледяной коркой, она на редкость хорошо сохранилась. Очевидно, животное, как и десяток других, борясь с мощными порывами шторма, захлебнулось в волнах, и было отнесено течением к берегу. Остальных утонувших животных видно не было. Их, по всей видимости, разделили между собой моржи, тюлени, касатки и белые медведи. А объедки достались песцам, полярным волкам и совам. Повсюду были видны на камнях красные следы ночной трапезы. Нашедшую тушу полярники освежевали, и к ужину над мысом распространился запах прожаренного на костре мяса. Пару дней можно было спокойно провести в пещере, разбирая останки корабля и размышляя о своей дальнейшей участи. Единственное, что удивляло шестерых уцелевших, это отсутствие трупов их товарищей. Четырнадцать человек сгинули буквально никуда. Ещё двадцать со второй шхуны «Кабот» теперь числились как без вести пропавшие. Тансену было невдомёк, что «Кабот» ушёл под воду сразу за «Франклином», с той лишь разницей, что первую шхуну разбило о камни, а вторая была расщеплена на куски мощнейшим водоворотом, образовавшимся во время тайфуна. Вероятно, вздутые трупы утонувших постигла та же участь, что и свиней. Они стали лёгкой добычей касаток и других морских обитателей. А останки обглодали песцы с волками.

Тем не менее, уцелевшие почтили память своих товарищей минутой молчания.

- Как ты, парень? – осведомился Тансен, когда все, наконец, расположились у костра с дымящимися в руках мисками. Замёрзшая свинина нисколько не пострадала и не утратила своих вкусовых качеств.

- Голова немного кружится, - ответил тот, прихлёбывая наваристый бульон. - И подташнивает.

- Это нормально. У тебя сотрясение. Когда твоё тело швырнуло к переборке, ты врезался макушкой в торчащий блок лебёдки. Скоро пройдёт. Теперь давайте подведём наши неутешительные итоги, - стал он загибать пальцы, следя за хмурыми лицами своих полярников. Каждый расположился у костра с куском горячего мяса. Галеты подсохли, и их можно было ломать прямо из цельной мучной массы, в которую они превратились.

- Итак, что мы имеем. Первое, у нас нет никакого оружия, кроме двух ножей, висевших на поясе Кирка и Пауля во время шторма.

Двое полярников кивнули. Кирк был тридцатилетним норвежцем, а Пауль, немногим старше Эрвина представлял собой выходца из датского королевства. Экспедиция под руководством Бьёна Тансена была интернациональной, собранной в Географическом Сообществе королевства Дании. В неё входили геологи из Франции, Германии, Норвегии, Дании, Великобритании и России. На корабле капитана Леблана погибли все остальные, включая и двух русских полярников. В общей сложности тридцать четыре человека пропали без вести или утонули в пучинах моря Баффина, так и не добравшись до берега.

Остались шестеро. Норвежцы капитан Тансен и старший рулевой Кирк, датчане Эрвин и Пауль, немец Георг и британец Томас, самый старший из уцелевших. Он был помощником Тансена, старше него на два года, океанограф и ихтиолог, член-корреспондент всевозможных научных сообществ Европы. Все общались по-английски. Он-то и подал первым реплику:

- Кроме оружия у нас нет ни карты, ни компаса. Нет ничего, чем мы могли бы установить своё местонахождение. Все инструменты поглотились пучиной. Как будем добираться до первого поселения рыбаков-эскимосов, одному Богу известно.

- Да, - хмуро подтвердил капитан. – Но у нас уцелели две пары лыж. На одни поставим Эрвина, на других будем меняться по очереди. Соорудим вручную некое подобие снегоступов – благо материала на берегу навалом, бери – не хочу. Из уцелевшей парусины сделаем тюки. Из досок – настил типа саней. Мясо закоптим впрок. Высушенный мох и лишайник прихватим в качестве трута. Фонари будем разжигать по ночам при необходимости. Галеты, - он усмехнулся, - или то, что от них осталось, распределим на несколько дней похода. Возможно, он будет долгим. Мы попали в безлюдную местность, кругом сплошные айсберги, касатки; на суше - скалы и ледники. Идти придётся не один день, друзья. Отточим ножами пики и рогатины. Это на случай встречи с белыми медведями и волками. В остальном не мне вас учить. Все, за исключением Эрвина, уже бывали в арктических широтах. Будем продвигаться на северо-запад, в надежде повстречать рыбаков-поморов.

- А не лучше ли вдоль береговой линии? – поправил его Кирк. – У берега у нас будет больше шансов наткнуться на поселение.

- Ты забываешь о цели нашей экспедиции, друг мой. До нас из европейцев здесь побывали только пару экспедиций, начиная с команды Фритьофа Нансена в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году. Пусть мы и потерпели крах с самого начала, даже не высадившись на берег, но довести её до конца необходимо. Эти загадочные тоннели и колодцы, проложенные подо льдами острова ещё со времён Гипербореи, не дадут нам покоя до конца жизни, если мы их не обнаружим. Верно? Никто из нас, уверен, не согласится вернуться назад ни с чем, памятуя о своих погибших товарищах. Только ради них самих стоит довести экспедицию до конца. Я мысленно поклялся это сделать, когда мы почтили их память минутой молчания.

- И я, - произнёс Эрвин.

- И я.

- И я.

Таким образом, все шестеро этим вечером наметили себе план дальнейшего маршрута. Ещё завтрашний день они проведут в пещере, подбирая на берегу всё необходимое для похода, пока у Эрвина не пройдёт головокружение и тошнота. Затем, соорудив сани со снегоступами, с копьями наперевес и с поклажей за спинами в качестве самодельных рюкзаков, они двинутся на северо-запад. Там, если повезёт, они встретят поселения эскимосов. Кирк мог свободно разговаривать на их наречии, так что с этим проблем не возникало. Объяснив местным жителям цель своей экспедиции, они надеялись взять у них собачьи упряжки, что, в общем-то, и предполагалось ещё в кабинетах Географического Сообщества при составлении плана будущего похода. Шхуны «Франклин» и «Кабот» должны были доставить их в Девисов пролив, затем в море Баффина, к побережью «Зелёной земли», как окрестил её первооткрыватель Эрик Рыжий. Там пятнадцать полярников, покинув шхуны, должны были дойти на лыжах к первому поселению поморов, взять у них упряжки собак, двигаясь дальше вглубь острова. Конечная цель их маршрута была обозначена предположительными координатами на картах, где, по мнению учёных-геологов должны находиться пресловутые подземные тоннели неизвестной ранее цивилизации. Вот, собственно, и всё. Члены экспедиции должны были занести на карты обнаруженные следы тоннелей, вернуться к эскимосам, отдать упряжки, и на лыжах двинуться к месту ожидания кораблей.

Теперь их осталось шестеро, без карт, оружия и снаряжения. То, что успели собрать на берегу, было не в счёт.

На следующий день, соорудив снегоступы и оставив уютную пещеру позади, они двинулись в путь. Первым на лыжах шёл капитан Тансен, за ним Эрвин, следом остальные, а замыкал шествие Томас. Погода была относительно спокойной. Чем дальше удалялись от берега, тем меньше им докучал прибрежный бриз с мокрыми иглами растаявшего снега. Температура держалась на уровне минус восьми, может слегка ниже. Идти было не так-то легко. Навьюченные за спину самодельные рюкзаки из парусины, оттягивали плечи. Собранные из досок сани едва скользили по снегу, и приходилось по нескольку раз останавливаться, чтобы поправить свалившееся снаряжение. Весь день шли в «молоке». Это означало: видимости нет, никаких контрастов, звуков, время словно остановилось. Днём вокруг арктического светила возник радужный горизонтальный круг, перекрывая вертикальный. В месте пересечения кругов горели ложные солнца. Это был арктический феномен гало, заменявший в полярные дни северное сияние.

К вечеру подул ветер. Пришлось ставить стенку из рюкзаков и под таким прикрытием разжигать костёр. Впятером построили маленькое иглу. Швы между снежными кирпичами просвечивали насквозь. Внутри всё голубое, и казалось: домик вот-вот развалится. Но главное светло и не дует. От дыхания на стенках образовалась ледяная корка. Хорошо, что не сыплет изморось.

Спали и дежурили по очереди, за исключением Эрвина. Ему дали ещё день отдыха, хотя молодой парень настаивал дежурить первым.

- Ещё успеешь, - отрезал капитан. – Мы все выиграем, если ты быстро придёшь в норму. В противном случае нам бы пришлось тащить тебя на санях.

Томас начал вести дневник, воспользовавшись письменными принадлежностями из подобранного на берегу рундука.

« Хорошо, что нас выбросило на скалы в полярный арктический день. Не знаем, какая температура, наш термометр разбился при крушении. Двигаемся по каньонам замёрзших рек, некогда текущих к океану. Это облегчает ориентировку, так как все реки текут на север, и кроме того, в каньоне всегда есть замёрзшие узкие русла, то есть можно двигаться на лыжах, сменяя друг друга. Эрвин идёт на поправку. Случилось неприятное происшествие: вытек почти весь керосин, который мы подобрали в жестяной канистре, когда рыскали по берегу в поисках уцелевших вещей. Осталось всего два литра. Завтра попытаемся пересечь снежную равнину, там, на возвышенности сможем осмотреть всё кругом. Хорошо бы увидеть поселение. Запасы мяса подходят к концу. Впрочем, живности вокруг хватает. Жаль, нет ружей: пиками не особо поохотишься. Но зато у нас есть фляга со спиртом. Большая, двухлитровая. Её обнаружил Георг, когда прочёсывали берег. Очевидно, вынесло волнами с другими расщепленными досками. Дали глоток Эрвину. Сами не пили – бережём на случай чьего-нибудь обморожения. Будет чем растирать…»

Это была первая запись в его дневнике.

Наутро вышли, оставив иглу, как некий маяк своего существования, если их будут искать с материка. Томас прикрепил записку, указывая, что они пошли вглубь острова.

Поднявшись из каньона, полярники спугнули стаю зайцев, их было около сотни, они поскакали от Кирка врассыпную. Видели следы песцов, полярных куропаток и мелких грызунов. Однажды попался огромный след волка, а позднее они увидели следы белого медведя.

- Быть всем настороже! – предупредил Тансен, шедший теперь сзади. На лыжах его сменил Георг, затем Пауль. – У медведей сейчас брачный сезон, и одинокие самцы могут забредать даже в эти районы, далеко от берега.

Чтобы обеспечить максимальную скорость продвижения по льдам, снегоступы натёрли рыбьим жиром, из той банки, что они подобрали на берегу. Теперь самодельные приспособления хоть немного скользили. Ту же процедуру проделали и с полозьями саней. На них были уложены все нехитрые вещи, уцелевшие в катастрофе.

А потом случилось непредвиденное…

********

На третий день пути, Кирк, идущий позади всех, внезапно вскрикнул, останавливая товарищей. Эрвин перед этим отдал лыжи Томасу, следовавшему предпоследним. Кирк ухватил его за край тулупа, рванув на себя.

- Стойте! Остановитесь все! Я что-то вижу. – Он обернулся, упёрся валенками в снег и, прищурившись от ослепительно блестевшего снега, пристально вгляделся в следы у себя за спиной. – По нашим следам движется какой-то силуэт. – Он приставил рукавицу козырьком к глазам. – Эх! – чертыхнулся, - подзорную трубу бы сейчас!

- Что там? – остановились полярники. Эрвин обогнал вереницу и встал рядом с Кирком.

- Я тоже вижу.

- Волки?

- Нет.

- Медведь?

- Слишком мал для медведя. Постойте… - Эрвин недоуменно уставился вдаль. Оставленные ими следы лыж и снегоступов вместе с колеёй от саней наглядно виднелись позади группы на фоне белой пустыни. Вдали маячил какой-то чёрный силуэт. По мере приближения он увеличивался в размерах, потом Кирк озадаченно заметил, как силуэт начинает крениться на бок, шататься, падать, вставать и снова падать. А потом…

Силуэт воздел кверху руки, падая уже окончательно.

- Пресвятая дева Мария! – заорал Эрвин. – Да это же человек!

Последнее слово он произнёс, словно забил молотком гвозди.

- Че-ло-век! Один. Сам, без группы. Едва на ногах!

- И, похоже, умирает, - добавил Кирк, бросаясь назад по своим следам. За ним метнулся Эрвин.

- Помогите принести его сюда, - крикнул капитан Георгу с Паулем. Те уже бежали вслед за товарищами.

- Но КАК? – развёл озадаченно руками Томас. – Каким образом?

- Ты хочешь спросить, как один человек, сам на сам с ледяной природой мог догонять нас почти трое суток?

- Именно! Видно, что он почти умирая, успел поднять руки, чтобы мы заметили. А ведь, вероятно, и кричал все эти дни, пытаясь дозваться нас, пока не потерял голос.

Четверо полярников возвращались назад, неся на руках безжизненное тело. Тут же решили организовать стоянку и ночной лагерь. Пока Тансен с Томасом пытались привести в чувство нового члена экспедиции, остальные разожгли костёр, распаковали сани, и принялись сооружать сразу два ледяных домика-иглу. В одном будут ночевать они, в другом - капитан, его помощник и незнакомец.

- А ведь я его знаю! – изумился Тансен, когда перетащили безжизненное тело к костру. Человек был покрыт следами обморожения, из-за густой в клочьях льда бороды невозможно было разглядеть настоящего лица. Оно всё почернело, покрылось струпьями замёрзшего гноя, морщинами и ранами засохшей крови. Лохмотья одежды превратились в настоящую рвань, а валенки на ногах с обтрёпанными самодельными снегоступами напоминали замёрзшие сгустки киселя. Капюшон некогда бывшей куртки-малицы из оленьих шкур был оторван до середины. Из разорванных рукавиц торчали посиневшие пальцы.

- Он обморожен с ног до головы. Немедленно к костру! Будем делать компрессы и обтирание. Кирк, подай рыбий жир со спиртом! – всё это Тансен произносил скороговоркой, разрывая лохмотья одежды. Когда они с Томасом обтёрли лицо, помощник капитана тоже узнал незнакомца.

- Константин Борисов. Из экипажа капитана Леблана. Один из двух русских, что оставались на «Каботе».

- Выходит, вторая шхуна спаслась? – удивлённо вскрикнул Пауль. – Почему же они послали за нами только его одного! Почему не пятерых-шестерых?

- Может, и послали, - откликнулся Георг. – Да дошёл только один. Трое суток за нами по следам – шутка ли?

- На нём валенки и снегоступы из тех, что валялись на берегу, выброшенные волнами, - заметил Георг. – Не похоже, чтобы он был из спасательной группы. Подобрал тот же хлам, что и мы. Пошёл вслед за нами по нашим следам. Шёл три дня, голодая, обмораживаясь на ходу, пытаясь нас догнать.

- Ты прав, - согласился Томас. – Если бы «Кабот» уцелел и пристал к берегу, они выслали бы спасательную группу, оставшись на берегу для починки судна. А здесь только один. И, причём, едва живой. Следовательно, он шёл за нами по собственной прихоти, лишь бы не остаться одному во льдах. Медведей и волков ещё никто не отменял.

- Выходит, вторая шхуна тоже разбилась? Как же он тогда выжил? – спросил Пауль.

- Разбиться, может и не разбилась, - ответил Томас. – Но затонула уж точно. Посмотри на его одежду. Вся рваная, в лохмотьях, стоит колом ото льда. Если бы уцелела команда, он наверняка был бы одет во что-нибудь гораздо более тёплое и подходящее для мороза. А тут – в чём был, в том и вынесло на берег при крушении. Может, спасся, как и мы – на шлюпке. Мы ведь спаслись?

Уложив почти безжизненное тело внутри сооружённого иглу, Томас с Тансеном провели всю ночь, растирая закоченевшие конечности спиртом и рыбьим жиром. Наложили компрессы и повязки. К утру их сменили Георг с Паулем. Эрвин и Кирк отправились ещё засветло на охоту, в надежде поймать какую-нибудь живность. Полярных лисиц, сов, зайцев и куропаток было вокруг множество, но завидев издалека две обтрёпанные тёмные фигуры на фоне белого снега, все бросались врассыпную или вспархивали у самых ног. Им посчастливилось наткнуться на останки обглоданного скелета не то овцебыка, не то какого-то другого животного, ещё не занесённого учёными в обширную фауну острова. Захватив сколько можно костей с обрывками замёрзшего мяса, они вернулись к лагерю как раз в полуденное время. Русский так и не пришёл в себя. Срочно требовался густой горячий бульон, чем, собственно, все и занялись.

В этот вечер, когда все ужинали, Томас сделал следующую запись в своём дневнике:

« Весь день выхаживали русского полярника Константина Борисова из команды шхуны «Кабот». Ещё ничего не успели расспросить. Постоянно без сознания. Мы до сих пор не знаем, что случилось с экипажем капитана Леблана. Похоже, что русского, как и нас, выкинуло к берегу, и он, уж не знаю, каким образом, остался жив. Очевидно, шёл по нашим следам три дня с краткими ночёвками, всё время видя нас в поле своего зрения, но не в силах догнать. Случайно его заметил Кирк, когда тот уже падал в снег замертво от голода и обморожения. Успели притащить к костру. Теперь отпаиваем бульоном, обтираем спиртом и рыбьим жиром. Придётся остаться здесь ещё на одну ночёвку, пока не придёт в себя. Затем обвернём тулупами, парусиной, уложим в сани и двинемся дальше. Сани будем тянуть вдвоём по очереди. Костей на бульон хватит ещё на день. Необходимо срочно пополнить запасы. Надеемся послезавтра выйти на снежную возвышенность – оттуда и увидим, куда нам следует идти. Может, заметим поселение…»

Запись на этом обрывалась.

********

…Это были необычайно тяжёлые шесть дней. Путешественники не померли с голоду только благодаря своим пикам с привязанными к ним ножами. Мясо давно закончилось. Питались от случая к случаю, когда удавалось пронзить зазевавшуюся полярную сову, больного песца или наткнуться на останки обглоданной волками туши овцебыка. В ход шло всё, что оставалось после растерзанной некогда плоти. Из костей варили бульон, обгладывая их до блеска. Морозы по ночам не давали останкам разлагаться.

- За нами по пятам следует несколько волков, - объявил после ночного дежурства Пауль. – Третью ночь. Сядут в сторонке в темноте и поблёскивают своими алчными глазами. Странно, что не воют.

- Эти волки безголосые, - заметил Томас. – В отличие от наших европейских, гренландские сородичи очень редко воют в качестве голода. А уж на луну и подавно.

Они сидели, приткнувшись спинами у костра, вглядываясь в его уютное пламя. Кругом была ночь, хоть и под тусклыми лучами незаходящего солнца. Все были мучительно голодны. За прошедший день, шестой по их подсчётам, они не убили ни одного грызуна или куропатки. Скелеты замёрзших останков тоже не попадались. Все были утомлены до предела. С каждым днём становилось всё труднее, терялась надежда увидеть хоть кого-нибудь в этой снежной пустыне.

- Если так пойдёт дальше, - протянул сквозь зубы Георг, - то мы не дойдём не то чтобы до цели нашей экспедиции, а и до поселения поморов. Константин снова слабеет. Что будем делать, капитан?

Бородатый крепкий полярник, изрядно уставший и похудевший, невесело вымолвил:

- А что ещё делать? Только идти вперёд. Остров огромен, я понимаю. Компаса и карт нет. Но должны же быть промежуточные стоянки охотников? О рыбаках теперь не может быть и речи – мы слишком далеко отошли от берега, углубившись внутрь. Теперь только эскимосы – в них наше спасение. Местность пустынная, снежная, ледяная, но на горизонте просматриваются какие-то возвышенности. К ним завтра и двинемся, благо лёд позволяет тащить сани. Не забывайте, Борисов ещё слишком слаб, чтобы идти на лыжах.

Русский полярник подал голос. В последние два дня он приходил в себя несколько раз, отрывочными фразами рассказывая, как очутился на берегу после крушения своего корабля. Он, как и уцелевшие с Тансеном, забрался в шлюпку с двумя матросами, которые бросились с палубы во время погружения. Не выжил никто: ни капитан Леблан, ни его приятель-соотечественник, ни даже пёс, любимец всей команды. Их шхуна была подхвачена каким-то бушующим водоворотом, заглотив в себя всё, что осталось на поверхности воды. Когда шлюпку швырнуло о скалы, оба матроса свалились за борт, переломав позвоночники. Ему удалось выброситься на камни в тот момент, когда шлюпку раскололо надвое, словно скорлупу ореха. Мокрый, обледеневший, в набухшей и стоящей колом одежде, он каким-то образом дополз до пещеры, зарылся в сухой лишайник, обложился истлевшими от плесени водорослями и потерял сознание. Когда пришёл в себя, шатаясь, выбрался наружу. Повсюду на берегу валялись останки «Франклина». Очевидно, Тансен с группой ушли вперёд, так как он заметил уходящие в снега следы. В полном оцепенении он набрал кучу расщепленных палубных досок, благо тлеющие угли от оставленного ими костра давали возможность его разжечь. Это было настоящее Провидение с неба! Если бы не тот уголёк, который он раздул обмороженными губами, русский окоченел бы на месте. Дальше было сплошное забытье. Нескольких чаек, сброшенных с утёса тайфуном, он подобрал, когда искал валенки с одеждой. Всё что нашёл – надел на себя. В беспамятстве, уже похожий на мертвеца, сварил бульон и подкрепился, обглодав птиц вместе с внутренностями. Спустя день, кое-как встав на сооружённые снегоступы, пошёл по их следам. Ночевал, когда едва видел далёкий огонёк их костра. Ему повезло, что ушедшие вперёд тащили за собой сани, тем самым не слишком быстро передвигаясь. Колея от саней и спасла его. По ней он мог идти, не проваливаясь в снег, однако догнать группу никак не мог.

- У меня тоже сохранился нож, - рассказывал Константин, кода приходил в себя после миски горячего бульона. – Несколько раз замечал огромных полярных волков. Однажды попались уходящие в сторону следы недавно прошедшего медведя. Ваши едва заметные точки я всегда видел впереди на фоне блестевшего снега, но они никак не приближались. Взятый с собой трут и уголёк погасли на третий день пути. С тех пор я почти ничего не ел. Кричал, как мог, но вы не слышали. А когда уже замертво падал, подняв руки в отчаянии, очевидно, вы меня и заметили.

Теперь, подав голос, он приподнялся на локте.

- Я видел карту побережья у капитана Леблана. Если мы продвигаемся к той снежной возвышенности, то она обозначена, как хребет Делонга. Был такой путешественник по Гренландии, причём, сравнительно недавно. Именем его и назван хребет.

- И что за ним?

- За ним мне неизвестно. А вот перед ним есть несколько поселений эскимосов. Те, что промышляли раньше рыбой, когда ещё здешние реки были свободны ото льда. Вот их потомки и живут сейчас у подножия хребта. На карте поселения обозначены крестиками. Из рыбаков они превратились в охотников, совсем как на крайнем севере у меня на родине. Только там живут самоеды - погонщики оленей или по-иному ненцы, а здесь - потомки гиперборейцев. Эскимосы, одним словом.

- А откуда ты знаешь, что они потомки гиперборейцев? – спросил Пауль, почти сверстник Константина.

- Об этом знает каждый, кто хотя бы раз прикасался к загадочным тайнам Гренландии.

- Он прав, - поддержал Томас. – Весь немногочисленный народ, разбросанный на побережьях острова, это одна сплошная, но весьма разветвлённая ветвь некогда существовавшей цивилизации, причём, довольно развитой. Прошли века, прежде чем эскимосы превратились в собственную народность этого ледяного острова. А ведь он не всегда был подо льдом. Об этом указывают те русла замёрзших рек, по которым мы продвигались. Недаром Эрик Рыжий назвал этот остров «Зелёной землёй». Задолго до него здесь и процветала та цивилизация, подземные тоннели и колодцы которой, нам суждено будет открыть.

- Если останемся живы, - хмуро заключил Кирк.

В маленьком лагере из двух смежных иглу повисла тягучая тишина. Каждому было ясно, что ещё два-три дня такого пути, и они постепенно начнут выдыхаться из сил. Вначале Борисов, за ним Эрвин, потом Томас, как самый старший из них… Дальше думать не хотелось. Не напрасно волки по ночам следовали за ними на небольшом расстоянии. Группа была немаленькой, и хищники ещё не отважились нападать.

Но это… ПОКА.

Что будет через пару дней, уже становилось ясным.

- Значит, решено! – хлопнув по коленям рукавицами, спустя минуту, объявил Тансен. – С утра идём к подножию хребта Делонга. Нам один путь – вперёд. На берегу, поверни мы назад, нас всё равно ждёт смерть. Пока не сойдут льды, и Адмиралтейство не поймёт, что мы пропали без вести, о помощи думать напрасно. Ты сможешь идти своим ходом, Константин? – обратился он к русскому. – Будешь идти на лыжах, как первые дни шёл Эрвин. Пауль с Георгом будут тебе помогать.

- Смогу, - решительно ответил отважный полярник. – До вас ведь дошёл… - улыбнулся он потрескавшимися губами. Язвы обморожения постепенно затягивались.

- Хорошо. Тогда Кирка пошлём вперёд на вторых лыжах. Может, копьём удастся пронзить какую-нибудь живность. Или наткнётся на останки скелета после трапезы волков. Так или иначе, будем надеяться, что в эти два дня мы утолим голод чем-нибудь горячим. А там, глядишь, и до хребта доберёмся.

На том и решили.

Эта ночь, как оказалось впоследствии, была едва ли не самой тихой в их на редкость неудачном походе.

Экспедиция только начинала погибать.

********

А потом ЭТО произошло.

…Первым медведя заметил Георг, дежуривший под утро.

Выйдя вчера из лагеря, они весь день провели в пути. Борисов шёл, прихрамывая, но, стиснув зубы, молчал. Хребет постепенно вырастал у них на глазах. Кроме постоянного ослепляющего белого снега теперь стали видны чёрные прорези скал. У путешественников перехватывало дух. Наконец они увидели какое-то разнообразие в красках. Стали попадаться островки замёрзшего мха и лишайника. Под снегом появились камни. Вышедший утром на лыжах Кирк, вернулся к цепочке путешественников с двумя зайцами, ещё издали смеясь счастливым смехом. Теперь у них был горячий ужин.

- Очевидно, волк-одиночка задушил обоих, но, увидев меня, поспешил скрыться, - оповестил он, когда Пауль выхватил добычу, чтобы тотчас освежевать. – Когда подошёл, были ещё тёплыми, не успели окоченеть. Видел его следы. Свежие, только что оставленные. Из-за камней не удалось разглядеть, куда он исчез.

- Волк, и не напал на человека?

- Нет, если один, - пояснил Константин. - Если охотятся парой, то может броситься на спину, вгрызаясь в шейные позвонки. Но это не те волки, что у меня на родине в таёжной Сибири или тундре. Эти крупнее, но и пугливее.

- Откуда знаешь? – спросил недоверчиво Эрвин.

- Пользовался литературой перед выходом в экспедицию. Много чего интересного узнал о Гренландии. Сведения, прямо скажем скудные, но мне хватило. В архивах Географического Сообщества при желании можно откопать всё, что угодно, вплоть до упоминаний легендарной Атлантиды в трудах Платона.

Беседуя таким образом, они провели у костра весь вечер. Одного зайца, на редкость крупного, разделили между собой сразу. Хватило и на бульон для русского полярника. Второго закоптили на дыму. Утром предстоял последний переход к подножию хребта. Местность изменилась. Вместо сплошной снежной пустыни появились скалистые образования. Хребет ещё далеко, но был теперь отчётливо виден. Проходя между камней, они заметили следы собак. А это уже говорило о близком присутствии человека. В двух смежных иглу разместились на ночлег. Немного утолив голод, уснули, дежуря по очереди. Последним дежурил Георг.

…И вот теперь, услышав снаружи неясный подозрительный шум, тихий, но настойчивый, он высунул голову из двойного снежного иглу.

То, что он увидел, заставило оцепенеть на месте.

Громадный, просто колоссальный по размерам хищник втягивал ноздрями воздух, вплотную приблизившись к саням. Очевидно, его заинтересовали блики костра, плясавшие на скалах, покрытых изредка снегом.

Чувство неизбежной трагедии сразу охватило оторопевшего полярника. Тому, чему суждено было случиться изначально – случилось. Почти десять дней они видели в разных местах следы этих грозных зверей – полноправных властелинов Арктики. И вот теперь неминуемая встреча произошла.

Георг открыл было рот в безмолвном крике, но из гортани не вырвалось ни звука. Медведь стоял на задних лапах, опираясь передними о выступ большого валуна. Он был тощим и голодным. Весна только вступала в свои права, и эта жуткая кровожадная машина убийства пробралась в их лагерь, привлечённая запахом костра. Георг опрометчиво выполз из снежного укрытия, совершенно не осознавая своих действий. Первой и абсолютно непроизвольной мыслью было вспугнуть его криком. Но как назло в этот краткий миг голос совершенно пропал. Лихорадочно соображая, как защитить своих спящих товарищей, отважный полярник кинулся к зверю, отчаянно размахивая руками. Поступи он иначе, разбуди своих коллег, они бы сообща прогнали голодного зверя. Однако, сейчас в голове Георга крутилась одна только мысль: «Не успею разбудить. Не успею…».

Медведь уставился на появившегося незнакомца алчными глазами. Рёв, вырвавшийся из его могучей пасти, огласил всю близлежащую округу, да так, что с соседних скал посыпался снег. Что представлял перед ним Георг? Конечно же - тёплую плоть, кусок мяса, готовую трапезу. Чем, собственно, голодный хищник и воспользовался.

Первым же взмахом когтистой лапы он разворотил полярнику желудок. Внутренности вывалились сплошной массой, окрашивая снег зловещим красным пятном. Вторым ударом медведь размозжил Георгу череп. Падая, безжизненное тело конвульсивно дёрнулось, сложилось пополам и застыло. Не обращая внимания на проснувшихся полярников, громадный хищник начал трепать останки Георга, расшвыривая вокруг себя кровавые ошмётки некогда живого организма. Всё произошло настолько быстро, что оглушённый от шума Тансен в первый миг ничего не мог понять. Следом за ним из укрытия выполз Кирк, потом Эрвин и все остальные, за исключением Константина. Тот выполз последним, когда медведь, видя угрозу сразу нескольких человек, поспешил покинуть место трагедии, волоча за собой окровавленную ногу расчленённого Георга. Половина туловища, от которой шёл пар, так и осталась лежать на снегу подле костра. Рыча, скаля разинутую пасть и пятясь задом, медведь, тем не менее, не хотел так просто отказаться от добычи. Поднявшись на задние лапы во весь свой огромный рост, он кинулся на ближайшего соперника. Им оказался Пауль. Все шестеро орали что есть мочи, каждый на своём наречии, совершенно забыв английский язык. Пауль поскользнулся и упал на спину, отчаянно загребая руками снег. Кроме самодельных копий и ножей у них ничего не было. Выползший последним Константин вдруг вспомнил о рогатине, которую он видел у стенок иглу. В его памяти в долю секунды пронеслись образы далёких предков, ходивших на медведя с этим орудием охоты. Отыскав её глазами, он бросился, схватил, но было уже поздно. Колоссальная туша медведя нависла над Паулем, разинула пасть, зарычала и свалилась прямо на его тело, придавив к земле с мерзким звуком ломающихся позвонков. Пауль захрипел, издал какие-то булькающие звуки, и из горла мощной струёй вырвался поток крови. Всё было кончено за несколько секунд. Две смерти сразу, в один миг, один момент, в одну, предначертанную судьбой встречу. Что могли сделать остальные оторопевшие, имея в руках лишь ножи и копья? Два копья вонзились в тушу зверя, но он даже не покачнулся. Волоча за собой переломленного пополам и раздавленного своей массой Пауля, хищник продолжал отступать, оставляя за собой широкую полосу кровавого следа. Кирк метнул нож, но тот отскочил подобно мячику от теннисной ракетки. Выхватив рогатину из слабых рук Константина, Эрвин с безумным криком бросился навстречу разинутой пасти, однако медведь был наготове. Обнажая в кровавом оскале клыки, он рассёк рогатину надвое, взмахнув когтистой лапой перед самым лицом молодого полярника. Тот пытался оттащить то, что осталось от Пауля, но было поздно. Пауль представлял собой такой же сгусток растерзанного мяса, как и Георг.

- Боже! – проорал Кирк. – Эта тварь растерзала сразу двоих!

- Мерзкое исчадие ада! - захлёбываясь в слезах, кричал рядом молодой Эрвин.

- Нужно оттеснить его к скалам! – послышался слабый голос Борисова. – У меня копьё осталось. И нож…

Договорить он не успел.

За спиной грянули выстрелы. Сначала один, за ним ещё два.

Медведь взревел, загребая лапами пустой воздух, словно желая напоследок схватить ещё одну жертву. Изнутри вырвался протяжный хрип, туша исполина покачнулась, осела на мёрзлый лишайник и повалилась на бок, вытянувшись во весь громадный рост. Пару раз конвульсивно дёрнувшись, гроза всей Арктики испустил дух, в последней судороге разинув пасть с вывалившимся языком.

Внезапно обрушившаяся тишина, будто сошедшая лавиной с гор, в первый миг показалась путешественникам клейкой и тягучей, как липкая масса, в которой вязнут мухи. Воздух пропитался запахом пороха, стало слышно остервенелое лаянье собак, рвущихся к убитой туше. Все разом обернулись на звуки выстрелов. Пробираясь сквозь камни с островками снега и пустив вперёд собак, к ним спешили несколько фигур в оленьих малицах, держа старинные ружья наперевес. Подбежав к путешественникам, очевидно, старший из них, низкорослый незнакомец с узкими щёлочками глаз прокричал что-то на непонятном наречии. Прежде всего, они бросились к останкам Пауля и Георга. Склонившись над расчленёнными телами и бормоча какие-то ритуальные певучие фразы на неизвестном языке, они озадаченно посмотрели на полярников. Те ещё не пришли в себя после столь ужасной трагедии, находясь в полном оцепенении от мысли, что их каким-то чудом спасли. Первым пришёл в себя Кирк, распознав в их голосах что-то знакомое для себя. Недаром он числился в их группе своеобразным переводчиком.

- Они говорят, что нужно захоронить наших товарищей по обычаям их предков. Древние шаманы предавали земле усопших прямо во льдах, опуская их в трещины или закапывая в снег поглубже от хищников.

Эскимосов было более десятка. Как потом выяснилось, они проходили группой мимо лагеря полярников, направляясь с упряжками собак к востоку, когда хаски учуяли запах костра и стали рваться вперёд. Потом они услышали рёв медведя вместе с безумными криками людей.

…Таким образом и произошла первая встреча уцелевших полярников с местными обитателями «Зелёной земли».

Томас вечером следующего дня записал в дневнике:

« Прошлым утром мы потеряли двоих. Нелепая и ужасная смерть настигла Пауля с Георгом, когда они вступили в схватку с полярным медведем. Нас спасли местные жители. По обычаю шаманов похоронили друзей во льдах прямо у скал. Поставили крестики и оставили в жестяных банках записки с кратким описанием трагедии. Сразу две смерти! Эрвин никак не может прийти в себя. По его мнению, он мог успеть спасти Пауля, но медведь оказался быстрее. Не помогли ни рогатина, ни ножи, ни копья. Если бы не выстрелы эскимосов, эта громадная тварь могла бы растерзать ещё кого-нибудь из нас. Любопытно, но охотники стреляли из старинных ружей, которыми уже давно никто не пользуется в Европе. Очевидно, они достались им от предков, а может, и после прохождения в этих краях команды Нансена. Хотя, мне кажется, маловероятно. Нансен был в Гренландии семь лет назад…»

На следующей странице Томас дописал:

«Вечная память нашим героям-полярникам. Они так и не дошли до конечной цели экспедиции. Капитан Бьён Тансен предпримет все усилия, чтобы, по возвращению на родину, им воздали полагающиеся почести. Мы снарядим следующую экспедицию, чтобы забрать останки, вернув их на свою землю».

Заканчивая эти строки и расположившись в уютной тёплой хижине эскимосов, Томас совершенно не подозревал, что его планам не суждено будет сбыться.

А именно…

Эти две нелепые смерти, произошедшие в самом начале похода, повлекут за собой целую череду таинственных и загадочных событий, с которыми им только предстоит столкнуться в будущем.

Ещё на берегу, когда их выбросило на скалы, шестеро полярников совершенно не заметили в снегах некий предмет, вмёрзший в ледяное покрытие острова. Это был спасательный круг, весь ободранный, с потёртой едва видневшейся надписью. На внутренней стороне круга было выведено:

«Адмиралтейство королевства Великобритании».

На внешней стороне круга виднелось одно лишь слово:

«ЭРЕБУС».

...Отныне, начиная с этого дня, экспедиция направится навстречу неизвестности.