Затмение

1. Атака из космоса

Подполковник Александр Васильевич Миронов нажал сенсорную кнопку завершения разговора и откинулся на спинку своего кресла в кабинете штаба базы.

Новости от Зелмы отчасти радовали: восстание в деревне подавлено, так что на этот счёт теперь какое-то время можно не волноваться. Видевская вообще очень ответственный сотрудник, и она точно примет правильное решение. А он, Миронов, может пока подумать насчёт предстоящей ликвидации лагеря мятежников на спутнике планеты.

Да, это именно мятежники, решил он. Кто же ещё может совершать такие спланированные антифедеральные действия? Их цель — сбросить контроль Федерации на Сталкерре; раз не получилось это сделать руками местных жителей, они попробуют осуществить вооружённое нападение.

Возможно, их агент уже доложил о провале восстания, воспользовавшись царящей сейчас в деревне суматохой. Интересно, есть ли у мятежников истребители? Если да, то теперь самое время выпустить собственные.

Подполковник подумал пару секунд, вывел браслет из режима ожидания и набрал код лейтенанта Зарубина.

— Лейтенант, прежнее распоряжение отменяется. Взлетайте сейчас. Мы должны встретить врага, если он решит не ждать, пока мы что-нибудь предпримем.

— Есть, товарищ подполковник!

— Передай остальным. Взлёт — немедленно. У каждого звена задача держать свою орбиту до прибытия крейсера: соответственно сто, тысячу и пять тысяч километров по направлению на местную луну. Продержитесь пару часов, потом сообщу, что делать дальше.

— Слушаюсь!

Зарубин отключил связь.

«Новости радуют только лишь отчасти, — подумал Миронов. — С экологической миссией что-то странное… Двое убиты, остальные исчезли. А всё повесят на нас с Зелмой: мол, не уследили… Мог это сделать агент? Но по докладу Видевской, он всё время находился в деревне — в том числе и сейчас. И даже выступал на стороне федералов… Нет, это кто-то другой. Остальные экологи? Я уже ничему здесь не удивляюсь. Если они тоже агенты этих… это катастрофа! Чёрт, если я прав, на Сталкерре действуют сразу четверо диверсантов! Причём трое вообще себя никак не выдавали!.. Ладно, найдём, допросим, узнаем. А пока ждём и надеемся, что мятежники соображают медленнее нас».

Подполковник снова активировал браслет и связался с командиром отряда, посланного на помощь в Сталочную.

— Феникс-один, вызывает База, приём.

— База, это Феникс-один, слышу вас.

— Сообщите свои координаты. Система номер семь.

— Девяносто. База, указания прежние?

«Девяносто процентов расстояния до деревни, — подумал Миронов. — Осталось меньше километра… Эти не успеют далеко уйти. Надо попробовать…»

— Новая вводная: три объекта, «зелёные», движутся от места на север или восток. Средняя жёсткость, повторяю — средняя жёсткость. Доставить сюда, в худшем случае — «трёхсотыми». За «двухсотых» ответите. Всё ясно?

— Так точно, База, вас понял. Выполняю. Конец связи.

«Средняя жёсткость… — мысленно повторил Миронов. — В случае чего — стрелять, но не на поражение. Мне они нужны живыми. Получим информацию — пусть даже немного, так как вряд ли они кто-то выше рядовых исполнителей. А там уж и крейсер прибудет, и можно будет заставить мятежников сдаться… А если откажутся, шарахнем из всех орудий по их базе. Хоть спутник планеты и пострадает, зато мы все будем спасены…»

Вдруг снаружи заверещали сирены тревоги. И даже в кабинете освещение приобрело, казалось, красноватый оттенок.

«Неужели?.. — обречённо подумал Миронов, вскакивая из-за стола и выбегая в коридор. — Неужели мы опоздали?..»

— Дежурный, что происходит? — крикнул подполковник старлею, который стоял, нагнувшись к своему столу, опёршись на него ладонями и лихорадочно водя глазами по трём голографическим мониторам, где то и дело высвечивались новые данные.

— Станция слежения засекла приближающиеся из космоса объекты! По всем параметрам это истребители! Идут со стороны спутника, вероятно, на варпе, в ближайшие минуты выйдут на дистанцию поражения! Эскадрилья уже вылетает на перехват! В целях безопасности следует срочно эвакуироваться!..

— Протокол «Омега»! — приказал Миронов, подбежал к стоящему у выхода из штаба большому шкафу, где хранилось несколько комплектов боевой формы и плазменных ружей, и принялся быстро натягивать чёрную защитную экипировку.

Дежурный в это время спешно сохранял все файлы на резервный сервер, упрятанный внутрь горы, на вершине которой находилась база, и стирал их из основного хранилища, выполняя экстренный протокол, объявленный командиром. Затем, выключив голоэкраны, также бросился к шкафу с боевой формой, которую, кроме Миронова, сейчас надевали ещё пятеро штабных сотрудников.

Подполковник первым закончил своё облачение, надев и зафиксировав шлем с затемнённым бронещитком, схватил отливающую металлом чёрную плазменную винтовку и выскочил наружу, настраиваясь на общую частоту связи…

И замер, пробежав всего несколько метров от двери штаба.

Снаружи творился организованный переполох: все куда-то бежали — кто в повседневной форме, кто в боевой. Выход с территории базы был открыт, и подразделения бойцов одно за другим выливались наружу. А где-то в вышине растворялись в небе три звена истребителей.

В чёрном небе.

Миронов стоял посреди плоской каменной площадки и смотрел через светофильтр шлема на яркое кольцо сияния над лесом на западе.

«Солнечное затмение… — подумал он. — Будто знак какой-то… Когда-то считалось, что это предвещает беду. Как бы теперь не сбылось… Чёрт, о чём я только думаю! Надо эвакуироваться в лес и переждать там! Лишь бы парни справились с угрозой…»

— Первый, как обстановка? — спросил подполковник, вместе со всеми помчавшись к выходу с базы и переключившись на связь с основным звеном эскадрильи.

— База, замечены объекты — девять: четыре звена по два истребителя плюс что-то вроде десантного модуля чуть выше группы. Высота две тысячи километров… полторы… База, вступаем в бой…

— Уничтожьте модуль! Не дайте им прорваться к поверхности! — крикнул Миронов, подбегая к открытому проёму в наэлектризованном заборе вокпуг базы.

Показал часовому высветившуюся на чёрной перчатке голограмму идентификатора и вслед за очередным отделением солдат покинул место дислокации федерального воинского контингента.

— Значит так! — приказал он по общему каналу связи. — Двигаемся вниз по склону, через двести метров разделяемся по отделениям и уходим в разных направлениях на два-три километра от базы. Обо всех передвижениях докладывать мне. Действовать исключительно по моему приказу. Отделение номер семь, — обратился он к десятку бойцов впереди согласно обозначениям на визире шлема, — под моё командование. Прямо, бегом марш!

Миронов догнал солдат и вместе с ними понёсся вниз по пологому склону, стремясь скорее оказаться под прикрытием леса. А в это время переключил микрофон на голосовое управление компьютером шлема и вывел в угол экрана-щитка картинку, создаваемую компьютером станции слежения, оставшейся на территории базы в одной из крайних палаток.

Он видел на изображении, как маневрируют истребители двух противоборствующих сторон. Как, закладывая немыслимые виражи, они выпускают по противнику самонаводящиеся снаряды. Как эти снаряды отклоняются комплексами квантово-электронной борьбы или попадают в кораблики, заставляя те взрываться и пропадать с картинки.

И со сжимающимся сердцем подполковник видел, как постепенно тает его эскадрилья, а вражеские силы продвигаются всё ближе к планете. Судя по масштабу сбоку от изображения, бой сейчас вёлся всего в паре сотен километров над Сталкеррой.

Оставались всего три истребителя Федерации и шесть — мятежников плюс невредимый десантный модуль. Внезапно один из федеральных корабликов круто изменил свою траекторию, как будто отклонённый чем-то в сторону поверхности планеты, и в тот же момент был уничтожен снарядом с небольшим зарядом антиматерии. «Аномалия… — подумал Миронов. — Всё эта чёртова аномалия! Не будь её, возможно, и не упал бы „Би-202“ на деревню! Да и „двадцать второй“, наверное, мог бы спастись!..»

Неожиданно вражеские звенья рванулись вниз и общим залпом испепелили две последние федеральные машины. А затем продолжили пикирование к поверхности Сталкерры.

А у Миронова в это время в ушах звенели воображённые им последние крики пилотов.

«Это конец, — подумал он. — Эскадрилья уничтожена, теперь им ничего не стоит разбомбить базу, лагерь, деревню… А десант — это для зачистки от тех, кто выживет. Но мы дадим им отпор и постараемся дождаться помощи. Жаль только, что крейсер мы поддержать не сможем… Короче, будем смотреть по ситуации. Главное, чтобы ретранслятор не грохнули…»

Весь персонал базы успел добраться до леса и рассредоточиться по отделениям в бесконечном лабиринте голых стволов и веток, когда сзади раздались взрывы, приглушённые защитой шлемов.

Мятежники уничтожили базу Федерации.

Картинка со станции слежения исчезла, — потому что не было уже никакой станции слежения.

«Пусть вакуум вам будет пухом, — подумал Миронов о погибших пилотах. — Мы отомстим за вас».

Взрывы сзади не прекратились, а, наоборот, приближались. Похоже, мятежники поняли, что персонал базы может скрываться в лесах, и решили побомбить окрестности.

— Всем лечь на землю! — приказал подполковник и первым подал пример. — Сейчас тут будет…

Последние слова его потонули в грохоте взрывов, сотрясающих склон невысокой горы, где сейчас находился воинский контингент Сталкерры.

«Только бы пронесло… — повторял про себя Миронов, невольно вслушиваясь в оглушительный шум вокруг, который не могла заглушить даже защита шлема. — Только бы… Без меня никому здесь не выжить. Я должен остаться в живых и начать ответные боевые действия. Я должен спасти Сталкерру».

Бомбили примерно полминуты. За это время подполковник успел раз тридцать мысленно пережить собственную смерть и столько же раз порадоваться своей удаче.

Затем сверху прокатился громкий рокот пролетающих на бреющем истребителей — и исчез вдали по направлению к деревне и лагерю экологов.

И всё стихло.

Ощущая слабый звон в ушах, Миронов поднялся на ноги и огляделся.

Со снега там и сям вставали солдаты и офицеры, поднимали оружие, собирались по подразделениям. Кое-где они так и оставались лежать, а где-то и вставать было уже некому.

— Слушайте мой приказ, — обратился подполковник ко всем своим подчинённым. — Быстро проверить, кто убит, кто контужен, кто ранен, а кто может двигаться и сражаться. Врачам и прочим специалистам — остаться здесь, присматривать за ранеными, оказать первую помощь. Если что, мы знаем, как вас найти. Остальные — за мной к Сталочной. Чувствую, сейчас мы нужнее там… Старлей, — заметил он неподалёку дежурного по штабу, данные о котором автоматически высветились внутри на щитке шлема. — Срочно свяжитесь с Федерацией и запросите любую возможную помощь. Скажите, что ситуация чрезвычайная. Также остаётесь здесь и по персональному каналу докладываете обо всём мне. А теперь — ходу, ходу!

Хронометр в углу дисплея-щитка показывал 18:41 федерального времени. Прошло всего несколько минут с начала атаки.

Но то, что случилось за эти минуты, было настоящей катастрофой.

Подкрепление прибыло слишком поздно, когда бунт сталков был уже минут пять как подавлен.

Зелма встретила отряд, перебегавший замёрзшую реку по разложенному мостику, на берегу.

— Кто главный? — спросила разведчица по общему каналу связи, пока бойцы в чёрной экипировке по одному перескакивали с мостика на снег.

— Я, — поднял руку один из них. — У меня приказ подполковника Миронова найти и доставить на базу троих экологов, которые, по имеющимся сведениям, скрылись в лесу.

— Выполняйте, — кивнула Зелма. — Здесь ваша помощь не требуется.

Командир отделения махнул рукой своим бойцам, и отряд колонной побежал к лесу.

Они промчались сперва мимо трупов, сложенных рядком на снегу и прикрытых одеялами из лагеря. Потом мимо кучки строений в центре поляны. Наконец, мимо солдат основной группы охраны, которые тушили подожжённые в прямом смысле слова чьей-то злой волей деревья, закидывая их снегом с помощью пустых контейнеров со склада; огонь, кстати, гасился хорошо: всё-таки сырое дерево горит плохо…

И нырнули в лес.

Зелма обернулась, посмотрев им вслед. Задержалась взглядом на десятке неподвижно лежащих тел «повстанцев» и экологов и подумала, глядя на одно из них: «Ничего, Матвей; я отомщу за тебя».

«Интересно, как там Миронов справляется?.. — возникла у неё мысль, когда разведчица устремила взор вдаль, на юг, к федеральной военной базе. — Чёрт, далеко: не видно, что у них там… да и темно вокруг, как…»

Внезапно ей почудились какие-то светлые искорки вдалеке — как раз там, где, по всей видимости, находилась база. Зелма спешно включила голосовой командой максимальное увеличение на визире шлема — и похолодела.

С наивысшим «зумом» она видела сверкающие всполохи взрывов, за которыми было не различить ни самой базы, ни вообще вершины горы, где всё и располагалось.

«Неужели?.. — подумала разведчица. — Началось… Там же Александр Васильевич! Чёрт, почему сейчас?! Да всё просто: самое удобное время для атаки… И следующая цель — мы!»

— Внимание! — сказала она по общему каналу. — Угроза нападения с воздуха! Всем укрыться!..

Не успела Зелма договорить и побежать к перелеску между деревней и лагерем, как сверху со стороны базы раздался нарастающий гул истребителей.

Она пробежала со своего места всего пару десятков метров, прежде чем за её спиной раздался взрыв, отбросивший её вперёд и впечатавший её шлем в ствол ближайшего дерева.

От этого удара Зелма потеряла сознание и безвольно раскинулась лицом вниз на снегу.

Это сработали те истребители, что отделились от основной группы, которая в данный момент была занята обстрелом базы. Их задачей было уничтожение более северной цели. И они со своей миссией справились.

Несколько секунд — и от лагеря экологов ничего не осталось. В середине расстрелянной поляны среди оплавленных обломков и обгоревших ошмётков одиноко лежал на боку сверхпрочный цилиндроид реактора, к которому теперь не был подключён ни один прибор.

Ещё парочка снарядов по перелеску и по северному краю поляны — и были уничтожены два отделения солдат, осуществлявших охрану лагеря, который теперь, как и база, был стёрт с лица Сталкерры.

Разгром начался и на этом берегу Сталки.

— Как думаешь, на этом всё и закончится? — спросил Плющ у велка Нурса, отвернувшись от света и на всякий случай прикрыв глаза рукой.

— Ну, не знаю, не знаю… — пробормотал тот в ответ, стоя вообще лицом к перелеску. — Мало ли что может произойти в самый неожиданный момент…

Плющ покачал головой и взглянул на Ласа, который тряс за плечи лежащего без сознания Омеля, пытаясь привести того в чувство.

Вид солнечного затмения поверг сталков в ступор всего на минуту. Несмотря на то что это явление, похоже, было первым за всю историю деревни или хотя бы не происходило уже очень давно, оно не вызвало никаких мистических ассоциаций и лишь кратковременно нарушило текущий порядок действий.

Некоторые из «повстанцев» попытались воспользоваться заминкой и вырваться из рук тех, кто их скрутил, но «профедералы» тоже были не клыпом шиты и не дали никому сбежать — уволокли всех в деревню и закрыли в доме Совета, откуда велк Райга распорядился вынести всю брештяную «документацию». Только Омеля Лас не дал забрать вместе с остальными, сославшись на то, что тот ещё совсем мальчишка и не мог с полным осознанием отвечать за свои действия, — и теперь вовсю старался вернуть его в сознание, не давая никому подойти.

Часть «профедеральных» сталков разошлась по домам, но большинство остались на свежем воздухе, из-под ладоней-козырьков поглядывая на садящееся за деревьями чёрное солнце с ярко-белой каймой. Бойцы одного из охранных отрядов выстроились, как и до восстания, вдоль перелеска, и также наблюдали за необычным явлением через светофильтры шлемов.

— Что за Первосталк?.. — услышал Плющ слова стоящего неподалёку велка Зора. — Этого ещё для полного счастья не хватало… Нурс, Плющ, не знаете случайно, когда это затмение кончится?

— Вроде недолго должно продолжаться… — ответил велк Нурс. — Луна пройдёт мимо солнца, и станет всё как обычно… Только вот что-то долго всё идёт…

— Дела… — пробормотал Зор и сплюнул на снег.

«Да, кстати… луна как будто зависла перед солнцем… — подумал Плющ, сквозь щели между пальцами рассматривая закатное небо на западе, и вдруг откуда-то пришла мысль: — Не к добру это…»

Внезапно с юга послышался какой-то странный гул, стремительно набирающий громкость. Через несколько секунд он уже казался подобным раскатам грома.

Все заткнули уши, чтобы не оглохнуть, а некоторые ещё и зажмурились, не имея теперь возможности прикрывать руками глаза от сияния на западе.

— Это ещё что за?!.. — проорал велк Зор, уставившись в чёрное небо прямо над собой и будто ища глазами источник шума, уже перешедшего в грохот.

Плющ, который также закрыл уши, прочитал этот вопрос по губам бывшего наставника.

— Не знаю!.. — крикнул он в ответ, и в этот момент прогремел первый взрыв со стороны лагеря.

Покрытая снегом земля словно сотряслась под ногами, заставив Плюща упасть от неожиданности на колени и рефлекторно зажмуриться.

Приоткрыв на мгновение глаза, молодой сталкер своим острым зрением различил застывших в аналогичных позах велков и озирающихся в панике прочих сталков. Взгляд его зацепил Ласа, который склонился над Омелем и, заткнув пальцами уши себе, зажимал их лежащему в беспамятстве подростку локтями, а также распластавшихся на снегу поодаль друг от друга солдат в чёрной боевой форме.

«Что за новая напасть?..» — успел подумать Плющ, прежде чем новые взрывы, раздавшиеся совсем рядом, швырнули его наземь и на мгновение у него помутилось в голове.

Придя в себя и усилием воли прогнав чёрные круги перед глазами, Плющ кое-как поднялся на ноги и снова огляделся. В ушах звенело, но больше вроде ничего не взрывалось — только сверху доносился постепенно затухающий гул.

Молодой сталкер увидел Ласа, который взваливал на плечо тощее долговязое тело Омеля. От вида того, что осталось от солдат, попавших под взрывы, Плюща замутило; он мысленно порадовался тому, что наступивший мрак скрывал значительную часть подробностей.

А затем он заметил велков и прочих сталков, которые что-то кричали и в панике бегали туда-сюда, то и дело указывая куда-то в небо, — и сам посмотрел вверх.

И то, что он увидел, заставило его приоткрыть рот от удивления и недоумения.

Сверху кучкой опускались какие-то огоньки, похожие на звёзды, только, как показалось Плющу, ярче и ближе. Некоторые из них изредка немного отклонялись в сторону, но сразу возвращались на прежний курс.

И курс их был — вниз, на Сталочную.

«А вдруг это новый Звездопад?.. — подумалось Плющу. — Понятно, почему все так всполошились… Надо спасаться — бежать в лес, куда угодно, главное — подальше, чтоб переждать!..»

Молодой сталкер сделал было пару шагов в сторону развороченного взрывами перелеска, но тут его глаза различили, что огоньки опускаются будто бы парами: один маленький сверху, словно обшаривающий поверхность планеты внизу на предмет чего-то, — и другой, чуть побольше и пониже, похожий на язык пламени.

«Что это?.. — подумал Плющ. — Неизвестно… Но, что бы это ни было, это явно не метеоритный дождь: не стремится с космической скоростью сквозь атмосферу, а плавно спускается вниз…»

К этому моменту огоньки маячили, по прикидкам юноши, сагнях в двадцати над деревней. «Затменное» солнце уже окончательно село, но в наступившей тьме над светящимися точками и «языками пламени» Плющу почудились очертания чего-то большого и чёрного — точнее было не видать.

«А может быть, спасаться всё-таки стоит…» — возникло в голове предположение, и молодой сталкер подбежал к Ласу, который держал на руках Омеля и также испуганно всматривался в зловещее чёрное небо.

— Надо в лес! — крикнул Плющ. — Переждать всё, что ещё должно сейчас случиться, и вернуться, когда всё закончится!

— Знаю! — ответил Лас. — Но Ксюня!..

— Ла-а-ас! — внезапно раздался со стороны деревни знакомый девичий крик.

— Ксюня… — изумлённо выдохнул юноша, заметив стремительное приближение едва различимого во тьме силуэта, и через пару мгновений знакомые руки обхватили его за талию, а к груди прижалась чья-то аккуратная головка.

— Лас, Плющ… я с вами… — прошептала сталочка, крепко обнимая Ласа. — Куда бы вы ни пошли…

Плющ деликатно отвернулся, несмотря на то что вокруг было темно, и снова нашёл взглядом огоньки, которые как раз преодолевали последние сагни до земли под слоем снега.

К этому времени сталки тоже уже догадались, что повторение событий тридцатилетней давности в том же виде им не грозит, и панический страх сменился осторожным, немного пугливым интересом. Стоя кто где: между домами, у берега, на окраинах, у самого леса, куда некоторые успели убежать, — они смотрели на спустившееся с неба… что-то.

Или кого-то.

Чувство опасности у Плюща резко скакнуло вверх, когда в сагни над снегом «языки пламени» потухли, и неожиданно появившиеся объекты мягко приземлились на поверхность планеты.

В рассеянном свете «огоньков» молодой сталкер увидел тёмные человекоподобные тени, выстроившиеся вдоль берега Сталки; сами источники света показались ему чем-то вроде фонариков на лбу у… кого-то. Кого именно, — Плющ не знал, но узнать это ему почему-то не хотелось.

А в следующий миг они помчались вперёд, шаря лучами своих фонариков по сторонам и вскидывая в руках какие-то длинные штуки.

Которые по форме подозрительно смахивали на плазменные ружья солдат.

Плющ моментально провёл логическую связь между взрывами и этим новым явлением, и ему всё стало ясно.

— Бежим!!! — заорал он и, дёрнув Ласа за рукав куртки, понёсся на северо-восток, наискось от деревни и поваленного перелеска.

Лас, перекинув Омеля через плечо и придерживая подростка одной рукой, побежал следом за ним — вместе с Ксюней.

— Куда?!! — крикнул им вслед велк Нурс, стоявший сагнях в пятнадцати от места, где они только что стояли.

— Отец, за нами, быстрей!..

И в этот момент прибывшие начали стрелять.

Рыжие сгустки плазмы настигали жителей, которых нападавшие могли хорошо рассмотреть в свете своих головных фонарей и которые лишь теперь осознали новую опасность, гораздо более страшную, чем Звездопад. Сталки разбегались, пытались укрыться в лесу, но многие падали, не добравшись до «спасительных» деревьев какой-то пары сагней, превращённые сверхгорячим ионизированным газом в мёртвые факелы. Из них щадили разве что детей, которые, спотыкаясь о трупы, убегали в лес — или, наоборот, испуганно выглядывали из домов и затем оставались там, пытаясь переждать эту бойню.

А тех, кто всё-таки добирался до леса, встречали зелёные всполохи бластеров.

Если же стрелки промахивались, то загорались стены бревенчатых строений селения или те самые деревья, до которых так хотели добежать местные жители.

Плющ увидел это, в последний раз обернувшись, прежде чем влететь на полной скорости в лес с северо-востока от Сталочной.

«Отец… — подумал он на бегу, и от этой мысли немного сжалось сердце. — Только бы он не промедлил. Только бы не погиб. Только бы побежал за нами… Оставаться там — это самоубийство. Мы ничем сейчас там не сможем помочь. Можно лишь надеяться, что хоть кто-то спасётся. Надо бежать, чтобы потом появилась возможность вернуться».

Но в этом Плющ не был уверен даже настолько, чтобы убедить самого себя.

Тем временем аппарат, чьи очертания еле виднелись в чёрном ночном небе, сел на заснеженный берег Сталки.

Это был десантный модуль, из которого, очевидно, и выпрыгнули те новые бойцы с реактивными ранцами за спиной и фонарями на лбу. Теперь он тёмной громадиной высился на берегу, недалеко от покрытых снегом полей сталков, и ещё более густой темнотой зиял его разверстый люк.

А бойцы продолжали своё чёрное дело.

— Хорошо, что не те… — пробормотал в микрофон внутри шлема один из них, осматривая обугленные трупы, которые валялись лицами вниз в сугробе около горящего дома близко к центру Сталочной.

— Смотри, что там? — указал другой на припёртую каким-то массивным с виду сундуком дверь самого большого строения посреди деревни.

— Наверное, здесь эти заперли их. Пошли, проверим.

Два силуэта подобрались ко входу в нужный дом. Легко подняв вдвоём с помощью экзоскелетов вместительный сундук с металлической крышкой, они отшвырнули его в сторону, и один из бойцов распахнул дверь «КПЗ».

Яркие лучи света выхватили во тьме внутри дома несколько лиц, тут же закрытых ладонями. Всего «временное заключение» здесь отбывало человек двадцать — в основном мужчины разного возраста, но с ними было и несколько женщин.

И все, прикрывая глаза от слепящего света, уставились на тёмные фигуры в проёме двери.

Один из бойцов — тот, который заметил сундук у входа, — включил внешний динамик и сказал на языке сталков:

— Не бойтесь. Мы за вами.

— Кто вы? Что вам от нас нужно? — спросил один из «повстанцев», темноволосый мужчина лет сорока, сидевший на полу сбоку от двери и первым вскочивший на ноги при появлении неизвестных.

— Мы доставим вас в одно место. Там вас научат, как правильно делать то, что вы пытались провернуть сегодня.

Боец говорил на языке сталков с небольшим акцентом, но без всяких затруднений. Похоже, где-то выучил. И это повергло «повстанцев» в молчаливый ступор: ведь до этого с ними на их наречии общалась одна лишь Зелма.

— Ч… что? — переспросил кто-то.

Неизвестный повторил свои слова.

На пару секунд в помещении воцарилось гробовое молчание.

Затем тот ближайший к двери «повстанец» прокашлялся и хриплым от потрясения голосом поинтересовался:

— А вдруг вы федеральные агенты, которые прибыли, чтобы нас забрать с другой целью?

— Мы только что уничтожили половину вашей деревни. И всё ради того, чтобы вас, факнутых «борцов против режима», отправить туда, где вас подготовят к… А, чего с вами говорить! Пошли, — бросил боец напарнику и повернулся к выходу.

— Эй-эй, погодите… Что, правда?

— Да!.. — Последовало весьма экспрессивное выражение на языке сталков, которое, похоже, и убедило «повстанцев» в истинности намерений «пришельцев».

— Мы согласны, — ответил тот темноволосый и обернулся к остальным. — Ведь так?

Кое-кто из сталков закивал, но остальные всё ещё напряжённо смотрели на «пришельцев».

— А наши дети? — спросила какая-то женщина у дальней стены. — С ними всё хорошо? Их вы не тронули?

— Они живы. По крайней мере, часть из них.

— А остальные?!

— Живы те, кто догадался выскочить из горящих домов и не попал под огонь ружей и бластеров. Сколько таких, мы не знаем.

— Мы ведь сможем взять их с собой? Да? Пожалуйста…

— Вы уверены, что они разделяют вашу нелюбовь к Федерации?

— Они же ещё маленькие, куда им это понять… — растерялась женщина.

— Вот видите. Выбирайте: или вы летите с нами, но без них, или здесь останутся ваши трупы.

В доказательство своих возможностей боец поднял дуло своего ружья.

Ответом явилось гробовое молчание, которое было расценено как знак согласия.

— Тогда на выход, — сказал боец, выключил головной фонарь и пошёл прочь.

А мало что понимающие, ошеломлённые «повстанцы» по одному стали выходить наружу, в не менее плотную тьму, чем в доме Совета. Напарник того, кто говорил с ними, дождался, пока все выйдут, и направился за всеми в конце образовавшейся колонны.

«Повстанцы» видели, как горит деревня, в которой они родились и жили многие годы. В которой завели семьи, у некоторых разрушенные сегодняшним восстанием и зачисткой. В которой надеялись жить и дальше, но при новых, установленных ими самими порядках.

— М-да, не так я себе это представлял… — пробормотал темноволосый сталкер, шедший первым в этой колонне, смотря по сторонам и не веря в наблюдаемый разгром.

— А как ещё? — ответил, обернувшись на ходу, боец впереди колонны. — Только отбросив всё, что есть, можно прийти к чему-то новому. Иначе никак.

— Да, но не такой же ценой! — В голосе сталкера прорезались нотки досады и боли.

— Иногда и такой. Это жизнь, а не мечты о прекрасном.

Темноволосый промолчал, сжав кулаки, стиснув зубы и продолжая идти вперёд, к видневшейся на берегу реки тёмной громаде десантного модуля.

А в следующий миг с грозным рыком налетел сзади на «конвойного». Прыгнул на него сзади, схватил за шею и попытался выхватить плазменное ружьё.

«Солдат» задёргался в хватке сталкера, стараясь сбросить того с себя и удержать в руках оружие. Темноволосый не отпускал и продолжал душить.

Другие сталки, шедшие следом, остановились, в растерянности наблюдая за схваткой.

Вдруг вдоль всей вставшей колонны будто бы пронеслась рыжая молния, заставив всех затаить дыхание от испуга.

Это был сгусток плазмы, выпущенный тем бойцом, который шёл позади цепочки сталков. Промелькнув в воздухе огненной полосой, заряд газа попал в темноволосого сталкера, висевшего на спине переднего «конвойного».

Казалось, тёмная фигура бойца вспыхнула. Но уже через мгновение загоревшийся «факел» свалился вниз, на снег, и стало понятно, что это тот самый мятежный сталкер. Он не успел вскрикнуть. Жар убил его быстрее.

А боец отряхнулся, смахивая остатки плазмы, похожей на напалм, поднял руку вверх в знак благодарности и пошёл дальше вперёд. Притихшие сталки с замыкающим «конвойным» направились следом.

Вскоре они добрались до модуля.

— Залезайте, — сказал передний боец, отступил на шаг в сторону и указал стволом ружья на открытый прямоугольный люк.

Сталки по одному, поникнув головами, стали забираться внутрь.

В это время со стороны лагеря показались ещё двое в таком же непроницаемо-чёрном облачении. Они несли на руках тело в серебристом комбинезоне, который поблёскивал в ярком свете их головных фонарей.

— Да это же Зелма! — воскликнул кто-то из сталков.

— Молчать, — сказал боец, следивший за тем, как местные жители залезают внутрь. — Стоп. Заносите. — Это уже тем двоим.

Боевики вклинились в колонну сталков и с Зелмой на руках забрались в модуль.

Человек в чёрном у люка хотел было объявить дальнейшую загрузку в аппарат, как вдруг со стороны сожжённого перелеска в него прилетела огненная струя. И ещё одна. И ещё.

Боец закричал от боли и принялся стаскивать с себя оплавленную экипировку. Его напарник в хвосте колонны тут же повалился на снег и несколько раз выстрелил туда, откуда прилетела плазма.

Сталки застыли на месте. Кто-то догадался спрятаться за модуль, кто-то просто лёг на землю и прикрыл голову руками.

А огонь с той стороны не прекращался. Вскоре оба боевика превратились в живые факелы, а их крики стали еле слышными стонами и затихли.

Сталки могли видеть, как из остатков перелеска вышло несколько таких же тёмных фигур с плазменными ружьями. Новые бойцы тут же рассредоточились на пару сагней друг от друга и, пригнувшись, бегом направились к модулю — центру текущих событий.

Только это явно были солдаты федеральной армии.

Внезапно из горящей деревни им наперерез побежало ещё несколько боевиков. Завязалась новая перестрелка. Кто-то из сталков на всякий случай запрыгнул в люк, чтобы не быть заживо изжаренным.

— Ну, что встали? Быстро в модуль! — крикнул остальным жителям один из боевиков, отстреливаясь на бегу от противников уже совсем рядом с аппаратом.

Последние «повстанцы» без единого звука загрузились внутрь десантного модуля.

Туда же запрыгнули и боевики, напоследок пальнув ещё по нескольку раз в федералов, которые как раз подбегали к аппарату.

Люк закрылся, когда солдатам оставалось преодолеть до него какой-то десяток метров. Они стали стрелять по модулю, но сгустки плазмы лишь обтекали его обшивку, чуть оплавляя темнеющий металл.

А затем раздался негромкий, но всё нарастающий гул двигателя, из-под днища модуля вырвалось тусклое бело-голубое пламя выхлопа, и аппарат стартовал, перевёрнутой свечой взмыв вверх и быстро растворившись в черноте ночного неба.

А пятёрка солдат осталась на поверхности планеты — наедине с горящей деревней, из которой только теперь начали выбегать дети, не решившиеся выйти наружу раньше.

Прошло всего пятнадцать минут с начала катастрофы на этом берегу Сталки. Но эти минуты стоили селению всей его истории и жизней как минимум половины жителей.

А остальные в данный момент никак не могли на это повлиять. И самое худшее — солдаты тоже.

2. Вечер. Планета

Отбежав от деревни на расстояние, показавшееся ему достаточным, Плющ остановился, чтобы перевести дух и подождать остальных: Ласа с Омелем и Ксюню. Возможно, их догонят и велк Нурс, и кто-нибудь ещё из деревни…

— Погони нет? — спросил Плющ у Ласа, когда тот затормозил и прислонился к дереву рядом с другом, всё также неся на плече Омеля.

— Не знаем… — ответила Ксюня, остановившись около них и шумно дыша после бега. — Мы не оборачивались… Не думаю, что нас заметили. Мы ведь не попали под свет тех огоньков, пока бежали к лесу…

— «Огоньков»… — скривившись, сказал Плющ. — Вы хотя бы видели, что это не просто яркие точки, а что они горят на лбу у людей полностью в чёрном и с такими же ружьями, как у федеральных солдат? «Огоньки»…

— Что, правда? — спросил Лас и оглянулся в сторону деревни.

— Да лучше бы я всё это придумал… Вы хоть знаете, что они творили? Они стреляли в сталков, в таких же жителей, как мы! Вот бы знать, кто… Хотя я уже догадываюсь. Видимо, к «повстанцам» помощь прибыла…

— Да, но как они узнали, когда у нас всё началось? — спросила Ксюня.

— А что тут непонятного: в нужный момент им обо всём сообщил их агент на Сталкерре, — пожал плечами Плющ. — Узнал бы, кто это, — убил бы на месте…

— Плющ, тебе… — начал было Лас, но вдруг рядом кто-то сказал:

— Уф, хорошо, что я вас догнал, а то бы убежали к Первосталку в одно место, потом вас искать замучился бы…

— Отец? Ты всё-таки направился за нами? — обрадовался Плющ.

— А что мне оставалось делать? — сказал велк Нурс, выходя из темноты к молодым людям. — Там бы меня однозначно убили… впрочем, как и вас всех. Я Зору и Крузу успел крикнуть, чтобы собирали остальных, кто убежал в лес, и детей спасали, а сам рванул за вами: вы мне все тоже вроде как дети…

— Что там? Очень опасно? — спросила Ксюня.

— Очень, — вздохнул Нурс. — Многих убили… Но вы мне дороги — все: и ты, Плющ, и остальные, — и я не мог вас бросить в такой момент.

— А мама? — спросил Плющ. — С ней что?

— До начала всего этого беспорядка я сказал ей оставаться дома. Будем надеяться, что её не тронут.

— Отец… ты… бросил маму там, когда?.. — От потрясения Плющ не мог нормально говорить.

Лас и Ксюня тоже с ужасом взглянули на велка.

— Плющ, ну включи мозги! Ты уже должен был догадаться, что это нападение было подстроено теми же, кто подготовил и распространил воззвание. Взрывы означали уничтожение местных федеральных объектов — а значит, и влияния Федерации на планете. Собственно, чего и добивались «повстанцы». Но те, с луны, зачем-то им помогли. Зачем? Им явно нужны не мы. Пока Федерация здесь не утвердилась, мы не представляем из себя никакой силы. А значит, на нас можно и не обращать внимания. Другое дело — «повстанцы». Если Сталкерра, по сути, сейчас полностью обезврежена, то их использовать здесь смысла нет. Следовательно, нападавшие прилетели за ними. А дом Совета ближе к месту посадки, чем наш! Отсюда и вывод. Вероятный…

— Вероятный?! То есть ты даже не уверен, что она жива! Я такого от тебя не ожидал, пап!

— Не кричи, а то нас услышат и пристрелят… Всё, что мы можем сделать, это подождать, пока те улетят с «повстанцами», и вернуться в деревню! Плющ, не позволяй эмоциям застилать твой ум, и ты увидишь гораздо больше вариантов действий. А за мать не беспокойся. Я её подробно проинструктировал, сказал, чтобы в случае чего спряталась под лавку, потому что вряд ли эти станут всё досконально проверять; а если дом загорится, чтоб выбегала и пряталась в бане… Вот увидишь, Плющ: когда мы вернёмся, ты найдёшь свою мать целой и невредимой. Только, скорее всего, малость испуганной.

— Всё равно, отец, — покачал головой Плющ, — так не поступают. Что будет, если ты ошибёшься?

— Этого я себе никогда не прощу и в тот же миг откажусь от своих рационалистических убеждений. Но как поступил ты? Крикнул всем бежать и унёсся в лес, только тебя и видели.

— Я надеялся, что ты…

— Надеяться надо или на себя, или на того, кого надо спасти. Я понадеялся на жену — и с большой вероятностью спас и её, и себя. А ты?

— Я понял, отец, — потупился Плющ. — Извини. Так когда, ты говорил, можно будет вернуться в деревню?

— По моим расчётам, на всё про всё у нападавших должно уйти минут пятнадцать. Пока вы убегали и мы тут разговаривали, прошло десять. Значит, если пойдём обратно шагом, то почти точно вернёмся, когда они уже улетят.

— Так что мы стоим? Пошли скорее! — сказал Плющ.

— Сам на себе Омеля потащишь? — поинтересовался Лас, к этому моменту сидевший с Ксюней на снегу; безвольное тело подростка лежало рядом.

— Ну, если настаиваешь…

Плющ не договорил. В эту секунду он почувствовал, как ему в спину упёрлось что-то твёрдое.

Что-то, по форме напоминающее дуло плазменного ружья.

— Стоять, не двигаться, — раздался сзади чей-то шёпот на русском языке. — Всем встать, поднять руки, бросить оружие, назвать себя.

Нурс, Лас, Плющ и Ксюня повиновались; если велк знал пару федеральных языков достаточно давно, то юноши и сталочка вспомнили недавние тайные занятия с Зелмой и тот минимум, что они уже изучили.

На снег упали самопал и трое ножен с мачетами. Тихо прозвучали четыре имени.

— Что вы здесь делаете? — спросил боец в чёрном, всё ещё держа группу под прицелом. — А это кто? — указал он дулом на бессознательного Омеля. — Вы его похитили?

— Деревня подверглась нападению, — сказал Нурс. — Мы спаслись, но часть населения погибла, а остальных, скорее всего, забрали. Это Омель, его зацепили во время попытки восстания; мы не могли его бросить.

— Чьё нападение? Кого именно и почему забрали? Какое восстание?

— А можно сперва узнать, кто вы и по какому праву?.. — заговорил было Плющ, но умолк, когда боец нацелил ружьё на него.

— Рядовой Глебов, федеральные силы Сталкерры. Ну, отвечайте!

Нурс вкратце описал солдату ситуацию. В это время остальные вздохнули с облегчением: если боец не врёт, то им, вероятнее всего, сейчас ничего не угрожает.

— …Вот, собирались отправиться обратно, чтобы разведать текущую обстановку, — закончил велк. — Можно хоть руки опустить?

— Отойдите на пару шагов и опустите руки. Ближе не подходить. Я доложу начальству, — сказал солдат и, наблюдая за тем, как сталки отступают чуть дальше, переключил микрофон на канал связи своего отряда.

Прошло около минуты. Затем Глебов вновь активировал внешний динамик и сказал:

— Оставайтесь здесь. Я нужен в отделении. Без глупостей, а то…

Вдруг где-то неподалёку послышались выстрелы из бластеров и плазменных ружей — еле различимые «пиу-пиу» и «фххх». Засверкали зелёные и рыжие ленты — следы выстрелов различными видами газов.

— Вниз! — приказал солдат сталкам, сам лёг на снег и с ружьём в руках пополз в сторону выстрелов.

— Что это? — прошептала Ксюня, распластавшись на земле рядом с остальными.

Лас протянул руку, обнял сталочку и шепнул ей на ухо:

— Наверное, враги. Но ты не бойся: я с тобой; и солдаты с ними должны справиться…

«Те самые враги, которые стреляли из-за деревьев по сталкам, — подумал Плющ, — и которые, очевидно, потом пошли за нами. Мы были на волоске от гибели…»

Выстрелы то сливались в непрерывный шум, то слышались отдельными звуками, постепенно смещаясь в сторону и вдаль. Вскоре зелёные лучи бластеров вовсе пропали; оранжевые струи плазмы ещё какое-то время неслись в направлении, где те исчезли, но потом перестали. Остались только рассеянные рыжие точки — там, где пролетел горячий газ, вяло разгорались деревья.

— Ну вот и всё, — сказал Нурс, не поднимаясь, однако, со снега. — Вроде прекратили. Сейчас дождёмся солдат и пойдём назад.

— А встать когда можно будет? — спросила Ксюня. — Мне уже холодно лежать…

— Потерпи, надо убедиться, что опасность миновала, — сказал Лас, прижимая к себе подругу.

Ещё некоторое время прошло в тишине; лишь доносились до слуха какие-то отдалённые шорохи. Затем всё стихло.

Рядовой Глебов не возвращался.

— По-видимому, можно идти обратно, — проговорил велк Нурс и осторожно поднялся на ноги.

Ничего не произошло: ни шороха, ни выстрела.

— Вставайте, — сказал Нурс остальным. — Пора узнать, что сталось с нашей деревней.

— Уже стартовали? Отлично, — сказал он в коммуникатор, находясь, как обычно, в полутёмном просторном помещении, служившем ему кабинетом. — К вашему прибытию всё будет подготовлено. Из шлюза поведёте всех в зал номер один… кроме разведчицы: её — в бокс номер три. Понятно? Хорошо. Отбой.

Переключив канал, он снова заговорил в устройство:

— Нужно развернуть отражающие экраны на обращённой к солнцу стороне. Да, срочно! Если раньше скорость вращения спасала станцию от перегрева, то теперь, когда главные двигатели удерживают нас точно над деревней, прежняя равномерность будет нарушена. Ночь, конечно, охладит поверхность, но с утра надо быть уже готовыми. Всё, выполняйте.

И он снова переключил канал — на этот раз со внутренней связи на комм одного из агентов на планете, подсоединяясь напрямую, без помощи ретранслятора, который был уничтожен истребителями.

Вопреки ожиданиям, ответа не последовало.

Пять, десять, тридцать секунд. Минута.

Агент не отвечал.

«Предатель, — скрипнул зубами человек в полутёмном помещении. — Ведь я с самого начала догадывался, что он ненадёжен… Или, может, его случайно пристрелили наши? Потребую у них отчёт, и если это не так, прикажу агентам найти и убить его к чёртовой матери. Вместе со всеми, кто будет рядом…»

Он встал из-за стола, поправил на одной ноге магнитоступ и вышел из кабинета лёгкой, пружинящей в условиях низкой гравитации походкой.

Надо было лично проследить за всем, чтобы потом всё пошло как по маслу.

Три тени в тёмно-зелёных комбинезонах и куртках бежали по лесу, петляя между деревьями.

Сегодняшнюю миссию они выполнили лишь частично. Они не предполагали, что некоторые аборигены побегут не на север, как сделало большинство из них, а на северо-восток, мимо уничтоженного перелеска. А пойдя за ними, нарвались на солдат, почему-то оказавшихся на этом берегу реки…

«Хорошо, хоть убежать смогли, — подумал Джордж Каспер, тихо ругаясь сквозь зубы. — Если мы не дождёмся подкрепления с нашей базы, то на нас можно будет ставить крест. Почему десант выслали только на зачистку деревни, а не для противодействия федералам?.. Главное — спастись сейчас. А потом мы за всё отыграемся…»

Неожиданно он вспомнил фрагмент карты леса, которую вместе с остальными изучал в лагере, и внутри Джорджа затеплилась надежда.

Он поравнялся с другой тенью, у которой тёмной была и кожа, и зашептал на бегу, превращая слова в невнятную скороговорку выдохов, почти не отличимую от ветра:

— Через сто метров будет небольшая ложбинка. Там мы сможем укрыться, а если нас всё же заметят, дадим бой. Передай Мики. Это наш шанс…

— Понял, — раздалось такое же дуновение, и Рауль Мванза отделился от товарища, направившись к ещё одному члену их троицы, Мики Ямато, бежавшей параллельно им чуть справа.

«Прости, Мэтт, — подумал Джордж, обращаясь к убитому им полчаса назад экологу. — Простите все. Так надо».

— Ну как, всё чисто? — шёпотом спросил Лас у велка Нурса, держа за руку всё не приходящего в себя, прислонённого к дереву Омеля.

— Не знаю, — скрипнул тот зубами. — Отсюда почти ничего не видно… Хотя, похоже, там кто-то огонь сбивает… И трупы с окраины убрали… Короче, проверить надо. Идём по одному, крадучись. Следите, чтобы вас не заметили, пока это не нужно. Я первый.

И он выскользнул из-за деревьев на северной окраине селения, тенью направившись в сторону строений.

Сталочная теперь представляла собой жалкое зрелище. Часть домов, конечно, уцелела, но более чем половина испытала на себе действие плазмы. И они либо догорали, либо их сейчас пытались тушить снегом фигуры в чёрной, отражающей цвет огня экипировке.

Прислонившись к одной из крайних построек, Нурс взглянул вдоль восточной и в направлении южной окраины. В свете пожара там было видно небольшую толпу — в основном детей, но также там стояли и несколько «взрослых» силуэтов. Одни были полностью в чёрном, на других виднелись деревенские меховые куртки.

«Значит, кто-то всё же выжил, — с облегчением подумал Нурс. — Раз там дети, следовательно, нападавшие уже улетели: им дети ни к чему… А взрослые — это, вероятно, те, кто не дал детям разбежаться и погибнуть… Сначала пойду к себе: вдруг мой дом не сгорел, и Иша до сих пор прячется там?»

Велк осторожно пошёл между домами в направлении своего жилища. Похоже, все собрались на берегу: пройдя сагней тридцать по горящей «улице», он не встретил ни единой живой души.

Обернулся: кто-то чуть в отдалении крался за ним следом. «Это, скорее всего, Лас или Плющ, — подумалось Нурсу. — По крайней мере, об этом не надо беспокоиться».

Велк не удивился, увидев свой дом кучей догорающих брёвен. В душе что-то еле ощутимо дёрнулось, но Нурс унял это острое и в то же время тягостное чувство и мысленно сказал себе: «Иша не глупа. Она ни за что не осталась бы в охваченном огнём доме. И я обязательно найду её живой. Я обещал Плющу. И обещание должно быть выполнено».

С замирающим сердцем велк прокрался к бане, стоявшей за домом всего в паре сагней и по счастливой случайности не загоревшейся. Дрожащей рукой приотворил дверь и заглянул внутрь, в полную темноту. Тихо позвал:

— Иша, ты тут? Это я, Нурс…

— Нурс! — прозвучало из мрака, и велку на шею бросился кто-то тёплый и знакомый. — Ты жив!..

— Ну конечно, жив, дорогая, — сказал велк, обнимая жену. — Шесть лет жил в лесу — и ничего; и теперь вот тоже…

— Ты сравнил… Тогда не было всей этой опасности, а было лишь твоё упрямство. Но сейчас…

— Успокойся. Самое страшное позади. Мы выжили, а это главное. Солдаты справятся с остатками мятежников, и больше нас никто не потревожит…

— А Плющ? С ним всё хорошо? Где он?

— Я здесь, мам, — услышал Нурс сзади голос сына. — Ты жива! С тобой ничего не случилось?

— Всё в порядке, Плющ, — ответила женщина, обнимая теперь обоих. — Единственная неприятность — это то, что нам потребуется новый дом. Важнее же, что вы целы и невредимы, а значит, мы вместе сможем идти дальше. — Иша огляделась, и её радость от воссоединения с семьёй после получасового кошмара схлынула вмиг. — Что с деревней? Кто-то погиб, да?

— Кто-то… — печально кивнул велк. — Половина жителей примерно… А «повстанцев» забрали те же, кто и напал на нас. Так что всего сталков осталось человек пятнадцать, не больше. Мы втроём, Лас, Ксюня, кто-то из детей, может, парочка взрослых…

— Как же это так… — Ошарашенная Иша положила голову на грудь мужу. — Неужели нападавшие оказались на такое способны?..

— К сожалению, это так. Эх, лучше бы нашу планету вообще не открывали вновь, а пролетели мимо…

— Плющ, ну где ты там? Я уже устал его тащить… — раздался сзади напряжённый голос Ласа.

Все обернулись. В двух шагах от них стояли Лас, который с трудом удерживал на руках Омеля, и приобнимавшая парня Ксюня. На их лицах в свете огня были чётко различимы озабоченность и тревога.

— Лас, Ксюня, и вы живы!.. — сказала Иша, подбегая к ним, но остановилась, увидев бессознательного Омеля. — Что с ним?

— При восстании по голове ударили, — отдуваясь, ответил Лас. — До сих пор в таком состоянии…

— Так, больше вы никуда его не понесёте. Заносите в баню, потом ждите снаружи. А то мало ли что с ним от вашей тряски будет…

Лас из последних сил внёс подростка в небольшое тёмное помещение и аккуратно опустил на дощатый пол. Затем, пошатываясь, вышел наружу, привалился к косяку двери и устало выдохнул:

— Всё!.. Давайте уже пойдём на берег, узнаем, что же тут сейчас творится…

— Идите, идите, — сказала Иша, проходя мимо него в темноту бани. — Я присмотрю за Омелем.

И она закрыла дверь, оставив всех на морозе посреди полыхающей деревни.

Велк Нурс махнул рукой, и молодые люди пошли вслед за ним на южную окраину.

Настало время собраться всем вместе и решить, что делать дальше.

— Приближаются… — прошептал Джордж, выглянув из-за края ложбинки, который находился на уровне его глаз, в холодный сумрак леса и держа наготове бластер.

Несмотря на царящую вокруг темень, Джордж ясно различал приближающиеся силуэты солдат. Незадолго до внедрения ему сделали операцию, и теперь в условиях ночного освещения у него автоматически включались имплантаты в глазах, дающие возможность инфракрасного зрения. Так что, не имея специальной экипировки, он был почти в равных условиях с военнослужащими.

Разве что у него не было защитного комбинезона и шлема. Но, если всё пойдёт, как он рассчитывал, всё это и не понадобится.

Сбоку застыли в таких же позах Рауль и Мики. Если африканец был ростом с Джорджа и ему не надо было вставать на мыски, чтобы увидеть, что впереди, то невысокой японке пришлось забраться на небольшой выступ на дне ложбинки, чтобы её край не заслонял обзор.

У них тоже имелись особые импланты: у Рауля — микрофоны направленного действия в ушах, так как он и без того обладал природным ночным зрением; у Мики — ультразвуковой микроизлучатель и мозговой эхолот, позволяющие формировать акустические образы.

В результате все трое агентов были готовы встретиться в бою с солдатами Федерации. Но лишь в подобных обстоятельствах — ночью и на расстоянии.

— Приготовились… — шепнул Джордж; его палец напрягся на кнопке стрельбы бластера.

Пять силуэтов… Три слева — с ними должны были разобраться Рауль и Мики, один прямо по курсу и один справа. Движутся по расходящимся лучам прямо навстречу, к ложбине. Расстояние — метров пятьдесят, сокращается… сорок… тридцать…

Пора действовать.

Луч бластера разорвал ночную темень и унёсся вперёд. Солдат, шедший прямо на Джорджа, пошатнулся, упал, но успел выстрелить. Джордж увидел инфракрасным зрением сверхгорячее облако плазмы, которое пронеслось по снегу, испаряя его и заставляя кипеть землю под ним, и прошло всего в паре метров от американца, обдав того жаром и оставив красно-фиолетовый след на сетчатке.

Суперзрение временно оказалось нерабочим. Джордж наугад выстрелил ещё трижды, целясь то прямо, то чуть вправо и уже понимая, что это с большой вероятностью — конец. По крайней мере, для него.

Краем левого глаза, где след яркого облака не застилал взор, он заметил, что Рауль и Мики активно отстреливаются, уходя по ложбине влево, на север. В них летели струи плазмы, но проносились над краем природной траншеи, за который агенты успевали спрятаться между своими выстрелами.

«Бросают меня… — подумал Джордж. — Если я пойду за ними, то снова заставлю нас всех убегать. И не факт, что мы убежим… Значит, придётся отвлечь этих на себя».

И он, высунувшись из-за края, принялся палить из бластера туда, где, как ему казалось, находились солдаты, которых он определил как своих противников.

Вдруг периферийным зрением Джордж различил тень, скользнувшую рядом с ним на дно ложбинки. «Нет!!!» — успел подумать он, поворачиваясь к этой тени и стреляя в неё в упор, но было поздно.

Солдат дёрнулся от попадания, но удержался на ногах — должно быть, спасла броня-экипировка — и ударил перед собой прикладом оружия.

Удар пришёлся Джорджу в скулу. Лицо будто бы взорвалось, выключив остальную голову, и ночная тьма залепила зрачки.

Джордж упал на снег. Из разжавшейся руки выпал наполовину разряженный бластер.

Когда между ними и берегом осталась всего пара рядов строений, Нурс вдруг сделал всем знак остановиться. Выглянул из-за угла одного из немногочисленных неповреждённых домов и увидел какие-то тёмные на фоне пожара тени, которые, судя по всему, закидывали снегом горящую постройку. «Наверное, это те самые, которых я заметил с северной окраины, — подумал велк. — Попробовали в одном месте, не получилось — переключились на другой дом… Только не потушат они ничего. Зря время теряют…»

И он вышел из-за угла и, не обращая внимания на бессильных что-либо изменить «пожарных», направился к небольшой толпе, которая виднелась в просвете между крайними домами с юга.

Там действительно стояли в основном дети — десяток плачущих, сбившихся в кучку фигурок разного роста. Рядом стояли двое солдат и… велк Зор, который что-то негромко втолковывал маленьким жертвам сегодняшнего кошмара.

— Эй! — решился крикнуть Нурс и вышел из-за домов, размахивая руками над собой.

Бойцы в тот же миг развернулись в его сторону, нацелив на него свои ружья.

— Да это свой! Не стреляйте, — сказал им Зор, что-то тихо сказал детям и повернулся к Нурсу и выходящим следом за ним Ласу, Плющу и Ксюне. — Вы выжили. Хвала Первосталку…

— Знаешь же, что его не существует, — ответил Нурс, пожимая руку коллеге по Совету. — Если б он был, он бы не допустил того, что произошло сегодня… Это все? — спросил он, указав подбородком на группу детей чуть в отдалении.

— Да, — глухо сказал Зор. — Круза застрелили зелёным лучом из леса. Прочих велков убили те в чёрном. Остальные… сам понимаешь… Я скрывался от нападавших за домами, а когда увели всех «бунтарей», я стал обходить все дома и выводить оттуда детей на берег, подальше от огня, и лишь затем вышел сам… Больше никому помочь я не смог.

— Не вини себя: никто бы не смог…

— От этого не легче.

Велк Зор повернулся к Ласу, Плющу и Ксюне, стоявших в сагни от них с Нурсом чуть в стороне и ближе к остаткам деревни. Шагнул навстречу. По очереди вперил в каждого тяжёлый испытующий взгляд.

Никто не отвёл глаза. Молодые сталкеры выдержали взор бывшего наставника с таким же каменным выражением на лицах. Ксюня посмотрела на Зора снизу вверх, чуть испуганно и растерянно, словно бы прося чего-то. «Не утешения, — понял велк. — Надежды».

— Это не навсегда, Ксюня, — сказал он, обращаясь к сталочке и пустив в голос всю ту силу, которая обычно убеждала жителей сильнее любых его слов. — Они уничтожили всё, что представляло здесь хоть какую-то ценность, и забрали тех, кого хотели. Больше им незачем возвращаться. Но если и вернутся, мы будем к этому готовы. Солдаты говорят, что у них с базы почти все смогли спастись и скоро прибудут сюда. Вот увидишь: мы выживем. Обязательно.

— Спасибо, велк Зор, — прошептала Ксюня, шагнула к нему и обняла его — не как Ласа, а как своего умершего несколько лет назад отца.

«В знак благодарности, — решил велк, обнимая её как дочь, которой у него никогда не было. — За то, во что никто из нас не верит, но в чём я попытался её убедить».

В этот момент Плющ кашлянул и сказал:

— Похоже, сюда кто-то идёт. По восточной окраине.

Велк Зор отстранил от себя Ксюню и вместе с остальными повернулся туда, где между горящей деревней и взорванным перелеском шли ко всем две фигуры в чёрном, таща кого-то под руки.

Когда они приблизились, стало видно, что на безвольном теле в руках у солдат — тёмно-зелёная одежда эколога.

Один из бойцов, стоявших около кучки детей, которые теперь уже не плакали, а с интересом, как и все, смотрели на «конвой», пошёл навстречу группе. Сталки ничего не услышали, но Плющ подумал, что солдат, вероятно, говорит со своими по внутреннему каналу.

Догадывался молодой сталкер и о том, что по этому каналу в данный момент звучало.

«Назовитесь. Кто это с вами?»

Солдаты сообщают свои имена и звания, а один из них говорит:

«„Зелёный“. Был в лесу. Напал на нас, пришлось вырубить».

После взрыва лагеря эколог, которого притащили из леса, с северной стороны, показался Плющу очень подозрительным. Тем более, что, присмотревшись, сталкер узнал его в лицо.

И, по всей видимости, трупом эколог не был. А иначе зачем его было тащить сюда?..

«Похоже, кое о чём мы слишком долго не догадывались», — подумал Плющ.

Он не подозревал, что не догадывается о чём-то не менее важном. О чём-то, что могло изменить его отношение к людям куда сильнее. И в частности, к…

3. Вечер. Космос

Коммуникатор завибрировал, когда этот человек вышел из дополнительного жилого сектора, где только что были завершены приготовления к прибытию новой партии людей, и по полутёмным коридорам направился в сторону шлюзов.

Шумно выдохнул (не вовремя побеспокоили), щёлкнул пальцами, переключая тем самым трансляцию вызова в микроимпланты-наушники и активируя микрофон, вживлённый в нижнюю губу.

В кабинете этот человек предпочитал разговаривать по громкой связи, непосредственно через браслет, поднесённый к лицу. Но в данных обстоятельствах он не хотел, чтобы разговор был слышен всем, кто подошёл бы достаточно близко. А в микрофон можно было и шептать.

Выдохнул в бусинку-имплантат:

— Слушаю.

— Обнаружен федеральный крейсер, вошедший в систему, — раздалось в наушнике без всяких предисловий. Порядок, заведённый десятилетия назад. — Скорость — около сотни световых, снижается. Направление — точно на нашу планету. Расчётное время прибытия с учётом выключения варпа и гашения инерции — десять-пятнадцать минут. Ждём указаний.

— Гравидеструктор — готовность номер один. Ждать приближения крейсера на расстояние поражения. Докладывать каждые две минуты. По моей команде — огонь.

— Есть.

Вновь щёлкнул пальцами с пьезоэлементами на подушечках, выключая микроимпланты. Подумал: «Надо бы поторопиться: модуль прибывает через несколько минут…» — наклонился и выключил магнитоступы. Оттолкнулся от стального покрытия пола и понёсся вперёд десятиметровыми прыжками, стремясь поскорее оказаться там, где его присутствие было необходимо.

В модуле было тесновато: он не был рассчитан на штатное перемещение одновременно штурмового отряда, «пассажиров» и пленной. Конечно, свободное пространство оставалось, но очень немного.

Все разместились на сиденьях: боевики — по одному, сталки — в среднем по трое на два места. Зелма валялась на полу, всё ещё не подавая признаков активности; десант посчитал, что разведчице, тем более в отключке, место не нужно.

Модуль управлялся автоматически; когда все загрузились — там, на планете, — один из бойцов нажал какую-то кнопку на стене, и аппарат стартовал. Это была стандартная программа возвращения на их базу, продолжительностью около получаса, как отрывисто сообщил он сталкам в ответ на их вопросы.

Теперь время пути практически истекло, и все с нетерпением ждали, когда модуль войдёт в шлюз и люк вновь распахнётся, открывая всем дальнейшую судьбу на конец суток. Боевики ожидали путь по коридорам до жилого сектора и заслуженный отдых, а сталки… Первосталк знает, чего они в тот момент ожидали. Наверное, что им расскажут о происходящем и о предстоящем, что как-нибудь оправдают то, что случилось менее часа назад с деревней…

Послышался металлический стук, негромкий скрежет, потом шипение. Замигала лампочка на стене рядом с кнопкой, но вскоре вновь погасла.

«Повстанцы» затаили дыхание. Что сейчас они увидят?..

Наконец, всё затихло. Один из бойцов поднялся с сиденья, подошёл к люку, повернул тугое стальное кольцо и толкнул вперёд дверь модуля.

Остальные фигуры в чёрном тоже начали вставать и по очереди выходить наружу. Кто-то сказал сталкам: «На выход», — и жители также стали подниматься и под контролем боевиков покидать модуль. Двое бойцов подхватили на руки тело Зелмы и пошли следом за всеми.

Первые шаги по стальному полу шлюза дались сталкам с трудом. Им непривычно было оказаться в условиях низкой гравитации. Они или подлетали к высокому потолку, отталкиваясь от него руками, чтобы не треснуться головой, или беспомощно барахтались в воздухе в метре над полом, если вышли из модуля очень уж осторожно.

Боевики собирали их в кучку, возвращали на «твёрдую почву», указывали на ремешки, встроенные в стены. При этом «люди в чёрном» посмеивались в микрофоны шлемов над аборигенами: какими же те оказались не приспособленными к новым для них реалиям.

Сами бойцы могли не бояться за себя. Они преспокойно стояли на металлическом покрытии, так как на подошвах их обуви было включено магнитное поле.

Когда первый шок у сталков прошёл, боевики повели их к выходу из шлюза во внутренние помещения базы. Трое или четверо шли впереди, столько же — сзади группы, оставшиеся — по сторонам.

Кое-как, с остановками и задержками, добрели через всё огромное пространство переходной зоны до толстой стальной двери в противоположном её конце.

Боец, шедший первым, снял бронеперчатку и приложил руку к сенсорной панели сбоку от двери, при этом пробубнив какую-то фразу на языке, незнакомом жителям уничтоженной деревни.

Стальной прямоугольник разъехался в стороны двумя частями неправильной формы. Сталков завели на базу мятежников.

С открытым ртом и выпученными глазами аборигены смотрели на стены и потолок коридора из прессованного реголита, где местами торчали шарики люминесцентных ламп; осторожно топали по металлическому покрытию пола, удивляясь его прочности.

В это время те, кто тащил Зелму, отделились от основной группы и пошли в направлении, противоположном тому, куда планировалось вести жителей.

Сталки не заметили ни этого, ни того, как ещё один из боевиков, вошедший в коридор в арьергарде, отошёл в сторону и свернул в незаметную от шлюза полутёмную нишу, где стоял ещё один человек, который был виден невзрачным смазанным силуэтом. Но боец через визор шлема ясно различал очертания этой тени и сверкающие на затемнённом фоне импланты, многие из которых были далеко не безобидны.

— Среди убитых в деревне был наш агент? — спросил тот человек тихим баритоном, в котором слышались сила и власть.

— Мы осмотрели все трупы, в том числе и те, которые были в лесу. Агента среди них не обнаружили. Должно быть, успел сбежать.

Собеседник шумно выдохнул, и боевику в полной защитной экипировке стало немного не по себе.

— В общем, так, — заговорил «человек-тень», и боец подобрался в ожидании новых приказов. — Всему составу даю время на отдых до четырёх утра. Затем необходимо отправить все отряды, кроме одного, который останется для охраны станции, на планету для полной — я повторяю: полной! — её зачистки. Уничтожайте всех, но главное — убейте этого предателя-агента и помогите «зелёным». Чувствую, они втроём против всех не устоят… И ещё кое-что. Согласно последнему донесению агента, восстанием по факту руководила одна девочка-подросток. Вот её голограмма. — «Человек-тень» одним движением пальца скинул с браслета изображение на компьютер шлема боевика. — Её нужно найти и доставить сюда. Опять-таки любой ценой.

— Есть, — тихо сказал боец. — Можно идти?

— Да.

Фигура в чёрном и с плазмером в руках покинула нишу.

В этот момент сигнал нового вызова пискнул в ушах «человека-тени». Вздохнув, тот соединил пьезоэлементы на подушечках большого и указательного пальцев правой руки — сигнал ответа.

Без сомнения, новый доклад с пункта слежения и управления орудиями.

Да, так оно и есть.

— Объект находится в нескольких миллионах километров от нас, скорость — десятая часть световой, снижается; расчётное время подхода на дистанцию поражения с учётом замедления и манёвров — четыре-пять минут. Гравидеструктор в полной готовности; остальные орудия на всякий случай тоже. Указания прежние?

— Почти. Устно больше не докладывать. Ответственность за поражение цели полностью на вас. Пять секунд после входа в зону поражения — залп на максимуме мощности. Потом, если понадобится, ещё. Ну не мне вас учить, как стрелять… По выполнении — доклад сообщением. Как поняли?

— Хорошо. Ждём.

Писк отключения канала. Нет, не знак неуважения. Просто чтобы не терять время на формальности.

Человек в тени ниши щёлкнул пальцами, выключая импланты. Перед тем как выйти в коридор, он позволил себе лёгкую, но уверенную улыбку.

Он не сомневался в том, что орудийных мощностей хватит для уничтожения крейсера. И что десант почти всех отрядов на планету сможет навсегда её очистить от федеральных военных и от тех жителей, которые не повелись на воззвание.

В прошлый раз главной целью были «повстанцы»; экологи служили лишь для поддержки десантной группы, а налёт истребителей был призван обеспечить защиту от внезапных случайностей.

Но человек в тени подозревал, что военные не такие глупцы, чтобы оставаться на месте, пока их бомбят. Да и кто-то из жителей мог выжить…

Теперь это уже неважно. Предатель должен умереть. А вместе с ним — все, кто попадётся на пути или станет его защищать.

Что будет почти одно и то же. Ведь этот агент сам из деревни.

А теперь пора в зал номер один. Надо обставить всё так, чтобы у новых агентов не осталось ни малейших причин сожалеть о случившемся.

В перекрестье прицела, автоматически перемещавшемся по голоэкрану, завис приближающийся чуть вытянутый объект, с расстояния в сто мегаметров заметный лишь с помощью мощной аппаратуры. В углу дисплея стремительно бежали вниз цифры: расстояние сокращалось.

Палец застыл на кнопке выстрела. Шёпот:

— Расчётное время — десять секунд… Девять… Восемь… Выходят на дистанцию поражения… Четыре… Три… Две…

Задержка дыхания.

Сменилась на меньшую первая цифра на дисплее из не обратившихся в нуль.

Пора.

Нажатие кнопки. Гравитационный залп.

Шанс уйти равен нулю.

Не ушли.

Цель покраснела. Крейсер повреждён, но не разрушен. Надо исправить.

Ещё один залп. И ещё — теперь уже из ракетных установок.

Всё. Кончено. Цель исчезла с дисплея. Обломки уже не прпдставляют значения.

Кто-то, может, и выжил, но в ближайшей перспективе это досадное упущение будет устранено само собой.

Запасы уничтожены. Кислород в аварийных системах не бесконечен. И, наконец, обрублена связь: одна из ракет была с квантово-подавляющей начинкой.

Задание выполнено.

Пальцы летают по клавиатуре комма, набирая сообщение с победным докладом.

— Заходите, — сказал один из боевиков, отходя от только что открытой им стальной двери в торце длинного коридора.

Сталки под контролем «людей в чёрном» кое-как вплыли в зал, и их снова настиг приступ восторженного шока.

Потолок помещения, в которое их завели, был раза в два выше, чем в коридоре; пол, потолок и стены имели блестящее в свете расположенных наверху ламп металлическое покрытие. Судя по количеству мест — стальных кресел, частично обитых синтепластом, — зал был рассчитан человек на сто; десяток рядов ступеньками поднимался от широкого прохода, где сейчас толпились «повстанцы», между креслами и относительно небольшой сценой.

Во всё это пространство вполне можно было запихнуть четверть или даже треть Сталочной со всеми домами в том, как они стояли на планете. Здесь было больше металла, чем упало на деревню при Звездопаде. Неудивительно, что жители пялились на внутреннее убранство зала, раскрыв рот, хотя по меркам боевиков здесь всё было вполне заурядно.

— Садитесь уже, — пробурчал кто-то из них, уставший ждать, пока сталки насмотрятся на всё это техническое «великолепие».

Всё ещё не отрывая глаз от стен и потолка и более-менее приспособившись к пониженной гравитации, «повстанцы» стали рассаживаться.

По трое бойцов встали в проходе у левого и правого краёв сцены, ещё двое — по сторонам от двери. По всей видимости, кого-то ждали. Кого-то очень важного.

В зале поднялся шёпот: сталки наконец-то получили возможность обсудить то, что произошло с ними за последние полчаса-час.

— А ну-ка тихо! — сказал один из боевиков через внешний динамик шлема.

Шум ненадолго стих, но постепенно вернулся.

Наверное, боец собрался повторить своё распоряжение, но в этот момент в зал вошёл тот, кого, судя по всему, и ждали.

Внимание сталков вмиг обратилось на этого человека. Будь он одет, как они, и затешись среди них, жители вообще не обратили бы на него внимания. Да и сейчас, впрочем, приходилось поднапрячься, чтобы увидеть в нём не смазанную фигуру, а конкретного человека с чёткими, но самыми обычными чертами лица, короткой светлой стрижкой и в чёрном костюме.

То есть — именно в костюме: чёрный расстёгнутый пиджак, белая рубашка, чёрные брюки и туфли. Одежда этого человека произвела на сталков гораздо большее впечатление, чем его внешность, хотя и меньшее, чем когда-то серебристый комбинезон разведчицы.

Они не знали, что это всего лишь подделка древних земных официальных нарядов из синтепласта и пласткани, личная причуда, отличительный знак, призванный производить впечатление и хоть как-то приукрашивать его невзрачную внешность.

Этот человек уверенной походкой прошёл мимо бойцов у входа, мимо тех, что стояли у левого, если смотреть из зала, края сцены, и в тишине одним прыжком взлетел на эту сцену. Повернулся к аудитории и без лишних предисловий заговорил на языке сталков, и голос его стальным эхом отражался от стен и потолка:

— Вы, наверное, очень хотите узнать, почему вы сейчас оказались именно здесь. Не спорю, мне и самому не очень нравится то, каким образом пришлось вас доставить сюда. Уверяю, мы не уничтожили деревню полностью; со временем там восстановится прежняя жизнь, как было до пришествия Федерации. Вернее, нашествия. Ведь вы не забыли то, что узнали вчера утром? Не перестали хотеть бороться с теми, кто украл у вас сверхспособности и со временем подчинил бы своей воле? Желаете ли бороться дальше? Крикните «да», если вы уверены в этом!

— Да!.. — прозвучало несколько неуверенных мужских голосов; машинально вверх была вскинута пара кулаков, но тут же упала вниз.

Большая часть «повстанцев» промолчала. В том, о чём спрашивал оратор, они уверены уже не были, и на это во многом повлияло как раз то, как их сюда доставили. Точнее, какой ценой.

Вдруг кто-то из сталков поднял руку и громко сказал:

— А разрешите вопрос? Разве вы поступаете не так же? Разве доставка нас сюда под прицелом ваших стрелялок не есть то самое подчинение? И ещё: как вы вернёте нам наши способности, которые вместе с этой… как её… радиацией остались на планете?

Оратор думал не более пары секунд, прежде чем ответить:

— А вы бы хотели остаться там и жить среди тех, кто вам помешал? Знайте, это мы помогли вам с восстанием против федерального влияния и по чистой случайности лишь чуть-чуть опоздали. Вы хотели освободить планету от этих грабителей, убийц и лицемеров? Мы сделали это за вас, показали вам, что стремимся к тому же самому и на что мы способны ради достижения своей цели. Если бы вы остались, вы бы показали, что миритесь со всем и не хотите свободы; дула плазмеров послужили лишь для того, чтобы вы сделали правильный выбор. Но вы свободны: хотите обратно — вперёд. Только подумайте о том, как к вам там будут относиться после того, что вы сегодня там учудили. Ну, кто-нибудь желает?

Зал молчал. Желающих не нашлось.

— Далее — по поводу ваших уникальных способностей. Мы посчитали, что вам они будут дороги в первую очередь, поэтому, когда это собрание завершится и вас отведут в свободный жилой сектор, вы найдёте там наше изобретение — шейные кулоны, излучающие ровно ту же радиацию, что и разлита в воздухе вашей деревни. С их помощью вы сможете использовать свои умения в полном объёме, как было в последние годы. Так что мы украли у вас разве что прежнее подчинённое Федерации существование. Подчинённое тем, кто даже не изволил ещё прилететь сюда и отсиживается за десятки световых лет отсюда. Теперь вы верите мне? Верите, что мы перевезли вас сюда для вашей же пользы, чтобы вы под моим руководством смогли в дальнейшем бороться против Федерации? Подробности скажу только после того, как вы мне ответите.

Зал взорвался причудливой какофонией криков.

— Да! Мы согласны! Что дальше?..

— А еда и жильё хорошие будут?..

— А эти стрелялки нам дадут?.. — голосили мужчины, восхищённые и полностью покорённые речью человека в костюме.

— Но как же наши дети?! Что с ними?! Сможем ли мы с ними видеться? — вопрошали немногочисленные женщины, которые сами теперь не очень понимали, как они очутились среди «повстанцев».

Человек в чёрном костюме поднял руки, и гвалт сам собой быстро стих.

— Успокойтесь, — сказал оратор. — Всё будет сделано для вашего комфорта на этой станции. Жилой сектор вам будет отведён солидный: по отдельному отсеку для каждого из вас, причём мужчины и женщины — в соседних коридорах. Удобства такие, что вам в деревне и не снились; на всякий случай на стенах будут голоэкраны с инструкциями на вашем языке, если что-то вызовет затруднения. Поверьте, на планете жизнь скоро станет идти, как и раньше: Сталочную восстановят остатки «профедералов», и с вашими детьми всё будет хорошо. Когда они вырастут, мы сможем повторить с ними то же, что и с вами; пока они не готовы к такой вот резкой смене обстановки. К тому же, им пока всё равно не разобраться в том, что мы предложим вам.

Он сделал интригующую паузу, которая затянулась на несколько секунд, и обвёл в это время аудиторию взглядом.

Никто из сталков не пошевелился, даже не вздохнул. Все ждали, что скажет в эту минуту человек в костюме.

Тот растянул тонкие губы в довольной усмешке: всё прошло в целом так, как он и планировал, — и произнёс:

— А предложим мы вам следующее. Вы попытались бороться с Федерацией, так сказать, извне, со своей позиции на окраине обжитой части Галактики. Но это не очень эффективно, так как отсюда возможно лишь сбросить это иго с одной-единственной планеты. А предложим мы… — Снова пауза, сделавшая напряжение в зале ещё более острым. — А предложим мы вам бороться с Федерацией изнутри, уже не как сталки, а как часть нашей силы, как агенты влияния. Внешне вы станете одними из них, но внутренне останетесь собой и в то же время — одними из нас. И теперь у вас будет больше шансов добиться цели. С вашей помощью мы разрушим Федерацию изнутри и установим новый порядок, при котором вы получите всё, чего вам не хватало на планете. А я и мои люди будем поддерживать этот порядок, чтобы вы ни в чём не нуждались. Ваши усилия забыты не будут. Это я вам гарантирую. Ну что, вы согласны?

Молчание. Шёпот. Крик.

Согласие — сто процентов.

4. Дискуссии на снегу

— Ну, что там видно? — спросил подполковник Миронов у бойца, который высматривал через визор шлема, что происходит по другую сторону Сталки.

— Группа местных на берегу, в основном — дети, несколько взрослых. Плюс четверо наших, с ними — «зелёный», судя по всему, без сознания. На заднем плане — пожар в деревне; наверное, местные поэтому и вышли на берег. Противника не обнаружено.

— Ч-чёрт… — прошипел Миронов. — Опоздали… Так, слушайте мой приказ. Пять отделений, в том числе и моё, сейчас поодиночке переправляются на ту сторону в районе лагеря; там собираемся и вступаем в Сталочную. Три отделения отправляются дальше на север — помогать в поимке двоих оставшихся; ещё два, в том числе и приданное мне, осуществляют охрану деревни… точнее, её остатков… Другие отделения располагаются здесь с дистанцией друг от друга, чтобы при налёте… да что я вам объясняю, сами всё знаете… в общем, ваша задача — быть на подстраховке. Первое отделение — пошли!

Десять размытых теней поднялись со снега и колонной по одному направились к одиноко лежащему на льду поперёк реки раздвижному мостику.

В это время ожил канал связи с командирами взводов и отделений:

— Товарищ подполковник, в ста пятидесяти метрах к востоку от вас была обнаружена девочка, на вид лет пятнадцати, из деревни. Сидела в кустах, тряслась от холода. Мы решили, что целесообразно доставить её в Сталочную вместе с солдатами. Ваши указания?

— Хорошо, доставляйте. Она хоть понимает, что происходит? Понимает вас?

— Нет, бормочет что-то на своём языке, на контакт идти не хочет.

— Или не может. В общем, делайте, как я сказал.

— Есть.

Тишина в динамиках шлема. Шумное дыхание Миронова, понимающего, что, вышли он в деревню подкрепление не из одного отделения, а хотя бы из трёх, сейчас, может, всё было бы по-другому.

Подполковник скрипнул зубами и вызвал старшего лейтенанта, которому поручил связаться с Федерацией.

— Как там связь?

— Товарищ командир, соединения нет. Похоже, эти мятежники всё-таки взорвали ретранслятор…

— Да что за!.. Хм… а интересно, есть ли у них запасной способ связи с прочей Галактикой?.. Пытайтесь ещё, поищите какой-нибудь другой сигнал; если удастся, сразу доложить. Всё понятно?

— Так точно!

«Нам конец, — подумал Миронов, отключая канал. — Если и связи нет, и нельзя вызвать помощь, то нам придётся полагаться только на свои силы. Эх, что с Зелмой, почему она не отвечает? Ведь на планете и даже в ближнем космосе ретранс не нужен… Зелма бы точно что-нибудь придумала… а я? А что я? Руководитель, у которого убили четверть личного состава и уничтожили почти всю технику… Что я могу сделать?.. А вот сейчас и проверим», — решил подполковник и вслед за приданным ему лично отделением направился к переправе.

Надо было срочно решать, что сказать уцелевшим сталкам, и надеяться, что хоть кого-то из них Зелма успела научить какому-нибудь федеральному языку.

…Вдруг все солдаты повернулись к реке и, похоже, стали всматриваться в лес на другом её берегу.

— Чего это они?.. — боязливо спросила Ксюня, крепко прижавшись к Ласу, с которым вместе сидела на корточках на снегу чуть в стороне от остальных.

Другие тоже оживились. Зор прошептал несколько утешающих слов детям, которые также глядели во тьму за рекой. Нурс о чём-то заговорил с Плющом; о чём — Ласу не было слышно.

Юноша пожал плечами, одной рукой обнял сталочку и тихо ответил:

— Не волнуйся; наверное, те, с базы, прибыли…

И точно: в свете догорающего огня, который отражался от ледяной глади Сталки, стали видны фигуры в чёрном, по одной выходящие из леса на том берегу. Они смещались чуть к востоку и перебегали реку по мостику к разрушенному лагерю; переправу взрывы не повредили, разве что кое-где треснул лёд.

Перейдя Сталку, бойцы кучковались на остатках поселения экологов — только тени мелькали в отсветах пожара за поваленным перелеском. А их сослуживцы и жители того, что осталось от деревни, неотрывно наблюдали за этим.

«Как там Омель? — подумал в тот момент Лас. — Неужели до сих пор не очнулся?.. М-да, видимо, его тогда крепко звезданули… Надеюсь, мама Плюща справится с этим…»

Вскоре бойцы, казалось, решили все свои вопросы и продолжили движение в сторону пёстрой компании на берегу.

Впереди шёл один, за ним в пять колонн тянулись остальные; все — со своими ружьями наперевес. Ласу почудилось было, что где-то сзади мелькает ещё какой-то, отличающийся от других силуэт, но юноша тут же отогнал спонтанную мысль и сосредоточил взгляд на том, кто шёл впереди нового отряда.

С виду этот человек не отличался от остальных: такая же чёрная блестящая экипировка, такой же плазмер, закинутый на плечо; разве что ростом чуть ниже и в плечах, может быть, пошире. Но то, что он шёл первым, а также нечто неуловимое в его облике создавали впечатление его важности и главенства.

Бойцы, караулившие сталков, сделали несколько шагов навстречу свежим силам и синхронно поднесли правую руку в бронеперчатке к шлему; со своего места это же сделали и те, кто стерёг эколога.

Шедший впереди ответил им таким же жестом и, на секунду притормозив и будто решая, в какую сторону идти, направился к той паре, что стояла над бесчувственным телом в тёмно-зелёной одежде. Сблизившись, они о чём-то заговорили; с берега их диалог не был слышен; возможно, они вообще говорили по отдельному каналу связи.

Остальные бойцы всё так же пятью колоннами прошли чуть вперёд и остановились, повернувшись на девяносто градусов и оказавшись спиной к реке. Но Лас увидел, как от их толпы отделилась маленькая фигурка в меховой куртке и несмело, осторожно, то и дело замирая на месте, двинулась к прочим уцелевшим жителям.

«Лина… — подумал Лас, и внутри него поднялась волна гнева. — Как она могла прийти сюда после всего, что натворила?! Хотя, судя по всему, её привели… Я бы и мог простить её, как Стана когда-то, но на этот раз жертвы слишком велики. Может быть, со временем горечь потерь изгладится, но сейчас — извини, Лина, но тебе не место среди нас».

Прочие сталки тоже заметили Лину, которая прошла едва ли полпути к основной группе выживших, прежде чем сесть на корточки и привалиться к стене уцелевшего дома на юго-востоке деревни; Лина сидела отвернувшись, однако Ласу почему-то казалось, что она тихо плачет. Дети во все глаза смотрели на «мятежную сталочку»; велк Зор демонстративно от неё отвернулся; Нурс и Плющ всё ещё толковали о чём-то между собой и, похоже, не обращали внимания ни на кого.

— Лас, это же не может быть… — прошептала Ксюня, поглядывая на небольшую фигурку в десятке сагней от них.

— Может, — ответил юноша. — Это она. И она сама, наверное, уже не рада тому, что совершила.

— Ты её оправдываешь?

Ксюня задала этот вопрос едва слышно, но Лас подумал, что от его ответа будут зависеть его взаимоотношения с подругой на очень долгое время. Поэтому сказал:

— Нет. Она сделала это вполне сознательно, понимая, что в случае неудачи ей непоздоровится. Хотя, может, она и не допускала возможности провала восстания. Что ж, тем горше расплата.

Ксюня промолчала. Лас втайне вздохнул с облегчением: хорошо, что возможной ссоры удалось избежать. Но молодой сталкер нутром чуял, что подруга внутренне кипит от сдерживаемой злости.

«Не перегибать, — сказал он себе. — В конце концов, большинство сегодняшних жертв — от налёта с воздуха и вражеских выстрелов. А Лина… есть всё же у неё что-то общее со Станом. Оба поддались какой-то мысли — и вот нате, получите итог… Главное, чтобы Лина не оказалась таким же предателем, как и мой давний друг».

В это время тот, кого Лас посчитал главным среди всех присутствующих военных, отошёл от двойки, караулившей эколога, и махнул рукой стройным рядам солдат. Тут же три шеренги, стоявшие ближе всего к нему, сорвались с места и побежали по восточной окраине на север, неведомым образом превратившись в три колонны, которые ещё и отдалялись друг от друга в разных направлениях по ходу движения. Вскоре никого из них не стало видно за догорающими домами; скорее всего, как подумал Лас, эти бойцы уходили в лес.

Два других отделения, повинуясь неслышной для сталков команде, также не остались на месте. Одно рассредоточилось по берегу и окружило всё уцелевшее население вместе с сослуживцами и экологом, а второе направилось к остаткам деревни и, тоже разделившись, исчезло внутри кучки по большей части уже бывших строений.

— Там же Иша и Омель… — донеслось до Ласа.

Юноша вскинул голову и заметил, что Нурс с Плющом наряду с прочими смотрят вслед побежавшим в селение солдатам. Вот и нашлось, чем заинтересовать двух умников.

Тем временем главный прошёл через кольцо бойцов вокруг сталков и остановился на некотором расстоянии от всех жителей. Дети уставились на него с каким-то испугом, кто-то из них даже вскрикнул, но всех тут же шёпотом успокоил велк Зор. Остальные выжившие, в том числе и Лас, глядели на главного из военных с усталым интересом: сегодня на них свалилось слишком много, чтобы теперь ещё чему-либо удивляться.

Постояв немного просто так, главный крикнул, как определил Лас, на русском языке:

— Эй, кто-нибудь из вас говорит по-русски? Или по-английски?

— Я! — поднял руку велк Нурс, вставая и делая шаг навстречу главному.

— Отлично, можете тогда переводить для остальных! Итак, уважаемые сталки! — обратился военный к жителям; вставший рядом с ним Нурс передавал его речь Зору и детям, так как больше никто в переводе не нуждался. — Меня зовут Александр Миронов, и я командующий воинскими силами Федерации на Сталкерре. Нашу базу уничтожили вместе с вашей деревней и лагерем экологов; теперь все мы, как и вы, остались без крыши над головой и почти всех наших запасов, кроме тех, что у нас с собой. А их, как вы понимаете, надолго не хватит. Поэтому мы рассчитываем на взаимовыгодное сотрудничество: мы обеспечиваем охрану ваших жизней от новых возможных нападений и расследование произошедшего, а за это хотели бы иметь право на обеспечение припасами, когда у нас они закончатся…

— Охрану — как сегодня?! — перебил велк Зор подполковника и Нурса, говорившего параллельно на понятном сталкам наречии. — Чтобы половину жителей постреляли, а ещё треть неизвестно куда увезли? А надо ли нам это?!

Выслушав перевод, Миронов вздохнул (этот звук был в разы усилен динамиком шлема) и ответил:

— Сегодня мы просто не успели преодолеть расстояние от базы до Сталочной, пока тут у вас всё происходило. Поверьте, мы сами после нападения не в лучшем положении: база разрушена, вдобавок мы лишились истребителей и части личного состава, а главное — связи с внешним миром, откуда нам могли бы прислать помощь. В эти минуты на орбиту должен прибыть патрульный крейсер, на котором обычно доставлялись грузы на планету, но мне кажется, что против гравидеструктора и он не выстоит. Следующий пролетит только через месяц, а пока придётся выживать самим. Теперь мы знаем масштабы проблемы, и я уверяю вас, что при малейшей угрозе вашей безопасности мы примем все меры, чтобы избежать жертв. Возможно, придётся спасаться в лесу: для всех нас это будет большим преимуществом… Но планы на сколь-нибудь отдалённое будущее строить пока нет смысла. Сейчас наша задача — держаться вместе и любой ценой охранять вас, а в это время ловить убежавших в лес экологов и спасать имеющиеся запасы. Я надеюсь на ваше сотрудничество. В противном случае можем погибнуть мы все. Подумайте, пожалуйста.

— Хм… а вообще что нам теперь терять? — невесело усмехнулся Зор. — Давайте уж охраняйте нас, коль вздумали… Три десятка дней продержаться мы сможем: ведь мы же сталки, а у нас вся еда — это муты и наш собственный хлеб, которого в не тронутых огнём домах хватит тому, что осталось от нас…

— Ну и хорошо. Условия пока такие: двадцать бойцов охраняют деревню по периметру, мы все ждём возвращения остальных из леса вместе с выжившими экологами. Потом предлагаю такой расклад: мы размещаемся в бесхозных теперь строениях; два отделения всё так же караулят периметр, ещё два — сменная группа, ещё одно помогает вам на охоте и, если в ближайшие часы экологи не будут найдены, занимается прочёсыванием леса. Скажу вам, что на другом берегу размещаются ещё несколько наших отделений, которые при малейшей опасности придут нам на подстраховку. Мы защищены от того, чему в силах противостоять. При атаке с воздуха мы, вероятно, успеем вывести всех вас из деревни и самим скрыться в лесу; высадку десанта мы заметим и отобьёмся; нас всех гарантированно прикончат лишь вакуумные или термоядерные бомбы. Но, надеюсь, их у мятежников нет…

— Спасибо, обнадёжили… — пробормотал Зор и встал. — Деревня уже догорает; скоро можно идти размещаться на ночлег. В первую ночь брёвна будут тёплыми — не замёрзнем, а обо всём тщательно подумаем завтра…

— Договорились, — кивнул подполковник и, отключив внешний динамик, вышел из кольца солдат, окружавшего уцелевших жителей.

Нурс перевёл дыхание, вернулся к сыну и вновь сел рядом с ним на снег.

В этот момент из селения показались бойцы, которые, как подумалось Ласу, пошли туда для поиска оставшихся там сталков. И всё бы ничего, но юноша увидел, что вместе с солдатами идёт ещё один человек.

Иша.

«Омель! — промелькнуло в голове Ласа. — Прошло уже достаточно времени, чтобы прийти в чувство после того удара… или же Омель, как Ксюня, пролежит в отключке ночь, обретя… сверхспособность? Или вовсе не очнётся?.. Нет, об этом думать нельзя. Никак… Впрочем, сейчас мы всё и узнаем».

Бойцы вывели Ишу из-за дотлевающих остатков домов и строем подошли к командующему — по-видимому, для доклада: пока начальник говорил, он вряд ли мог сконцентрироваться ещё и на квантовом обмене голосовыми сообщениями.

Видя, что женщина после недолгих колебаний направилась к Плющу и Нурсу, Лас потряс за плечо привалившуюся к его груди и задремавшую было Ксюню. Когда та открыла глаза, он встал, потянул подругу за руку и также поднял на ноги. Указал подбородком на семью Плюща, прошептал:

— Давай к ним: узнаем, что там с Омелем…

— Пошли, — вздохнула Ксюня, и они направились к сидевшей неподалёку на снегу троице.

Иша что-то негромко говорила мужу и сыну, но заметила подходящих Ласа и Ксюню, на миг прервалась и сказала теперь уже им всем:

— Омель пришёл в себя. Пока только стонет и бормочет что-то, но явно в сознании. Ещё немного времени да хороший отдых — и он снова встанет на ноги.

— Хвала Первосталку, — сказала Ксюня.

— Слава космосу, — с усмешкой пробормотал Нурс. — Сколько можно уже плодить эти суеверия? Даром, что ли, я последние полчаса Плющу доказывал правильность рационалистического подхода; теперь ещё и тебе, Ксюня, прочитать лекцию?

— Велк, — покачал головой Лас, — поймите вы, наконец, что иногда разум следует отключить и поступать так, как велят чувства, если позволите, долг перед другими жителями и перед деревней. Но вы никогда об этом не задумывались. Поэтому вы и прожили шесть лет в лесу чисто на собственном упрямстве, и только наше с Зелмой совместное вмешательство помогло вернуть вас в Сталочную и в семью. Поэтому вы — уж не знаю, когда именно, — вступили в сговор с…

— Не тебе судить меня, юноша, — перебил его Нурс с металлом в голосе. — И никому из вас. Лишь Совету велков, который практически уничтожен, Зелме, которой сейчас здесь нет, или этому Миронову, которому уж точно не до меня и вообще вряд ли до кого-либо из нас!..

— В самом деле, Лас, — сказал Плющ, — чего ты так на моего отца взъелся? Перед тобой он ни в чём не виноват…

— Помолчи, Плющ. — Теперь Лас говорил с твёрдостью, которой даже велк Зор редко мог похвастаться. — Я хочу, чтобы все присутствующие здесь знали правду. Этот человек, — указал молодой сталкер на Нурса, — вступил в сговор с врагами и долгое время скрывал это! Это он был их агентом на Сталкерре, написал и распространил то лживое воззвание! Зелма доказала это, сравнив почерк!

— Но, Лас… — в недоумении сказал Плющ, переводя взгляд с друга на отца и обратно. — На мой вопрос Зелма ответила, что она не смогла установить по почерку, кто был агентом…

— Она скрыла эту информацию от тебя, чтобы ты в те критические для деревни часы не наделал глупостей и этим не помешал нам защищаться. Правду она доверила мне одному. Мне было поручено проследить за велком Нурсом, в любой миг знать, что он делает. И незадолго до начала восстания я заметил, как он, стоя за своей баней, печатает что-то на экране браслета! И это явно была не рабочая переписка с Зелмой! Что, нечего сказать в своё оправдание, уважаемый велк?! Вот так-то! А ты, Плющ, думал, что твой отец — самое безгрешное существо в деревне и всё такое? А вот и не-ет…

— Не смей так говорить о моём отце! — крикнул Плющ, вскочил на ноги и заехал кулаком Ласу в лицо.

Тот не остался в долгу и ответил симметрично. В следующую секунду оба катались по снегу, молотя друг друга кулаками.

— Эй, немедленно прекратите! — воскликнула Иша и на пару с Ксюней принялась разнимать сцепившихся парней.

К ним подключился и велк Зор, так что вскоре Лас и Плющ с кровью на лицах находились в сагни друг от друга, удерживаемые руками взрослых и напряжённо смотрящие друг другу в глаза.

Обоим Зор отвесил по затрещине, а потом проговорил:

— Так, теперь давайте разбираться. Если что, я слышал всё, что сказал Лас, поэтому и у меня возникли некоторые вопросы. Нурс, это правда? Только не ври: я сразу это почувствую. Итак, я жду ответа.

Иша с испугом взглянула сначала на Зора, затем на мужа, который сидел на снегу, опустив глаза. Открыла было рот, но так ничего и не сказала: наверное, потрясение было слишком сильным.

Остальные тоже смотрели на Нурса — с ожиданием, что же тот, наконец, ответит.

Прошло несколько секунд. Вдруг велк вскинул голову и, по очереди глянув в глаза всем, спокойным голосом сказал:

— Да, это правда. Долгое время я служил тем, кто наблюдал за вами, кто придумывал, как вас можно использовать, кто готовил сегодняшнее нападение на Сталочную. Они нашли меня в лесу пять лет назад, увидев на снимках, сделанных разведывательным беспилотником с орбиты, мой домик в нескольких врестях от Трубы. Естественно, это их заинтересовало, и они послали ко мне пару переговорщиков, чтобы завербовать меня в качестве своего агента влияния на Сталкерре. Я тогда был ещё настроен против этой, как казалось мне, прогнившей системы, поэтому согласился. Мне дали защищённый браслет, чтобы держать связь, и сказали временами незаметно проникать в Сталочную и подбрасывать туда, а именно — в дом Совета, клочки брешти с информацией о мире (я имею в виду всю обжитую Галактику) и с угрозами в адрес велков, которые противились прогрессу и не желали разделять моих теорий о мире, выведенных мною ещё до моего побега. Звездопад должен был стать поистине эпохальным событием в истории нашей деревни, дать нам понять, что есть что-то и по ту сторону неба, — а в итоге лишь вызвал у нас сверхспособности и привёл к изобретению вредомеров… Кстати о вредомерах… Лас, тебе когда-нибудь приходило в голову, как твой отец мог придумать их конструкцию?

— Ну… — замялся юноша. — Ведь всем было известно, что он умный и трудолюбивый сталк… Мне он всегда говорил, что на него будто снизошло озарение, и он собрал первый прибор; когда понял, что тот работает, — ещё один… и так далее…

— Я какое-то время назад разобрал свой вредомер полностью — вон, Плющ может подтвердить… И знаешь, что я обнаружил? В устройстве были части из материалов, которых в деревне нет и быть не могло! Стеклянная трубка с инертным газом, обмотанная металлической фольгой; аккумулятор, для такого устройства практически вечный, заделанный в деревянный корпус; шарнир, на котором был закреплён молоточек… Плющ, тебя ничего из этого тогда не удивило?

— Я… не думал, что… всё это не могло быть сделано здесь… — промямлил Плющ. — В конце концов, все знали, какой умелец отец Ласа…

— При всём его мастерстве, чтобы изготовить из имеющихся материалов рабочий дозиметр — хотя бы один! — потребовались бы месяцы упорного труда. И то в таком случае прибор бы не работал. Единственное объяснение тому — это что и твой отец, Лас, тоже служил мятежникам. Прости, но это правда: в один из своих недавних сеансов связи я задал им вопрос об этом и получил чёткий, недвусмысленный ответ. Так что я не один в этом замазан, как оказалось.

— Это ложь… — прошептал Лас. — Этого не может быть…

— А смысл мне теперь врать? — развёл руками Нурс. — Вы меня уличили, и я имею право рассказать всё, что знаю. Тем более, что я сегодня фактически отрёкся от службы врагам.

— Это вы сейчас, чтобы защитить себя, говорите…

— А смысл? Самое главное вы уже знаете… После того сеанса связи я закопал коммуникатор за домом, потому что не смог разбить устройство: сейчас их такими делают, что… И больше на связь не выходил. Хотя, думаю, мне звонили. И теперь у них главная цель — уничтожить меня, желательно — вместе со всеми, кто будет рядом. И забрать Лину к другим мятежникам как зачинщицу восстания и соответственно наиболее перспективного будущего агента. Поэтому в скором времени — либо ночью, либо с утра — сюда должны высадиться новые десантные отряды. И тогда уж кирдык всем, в том числе и военным.

— Меня… хотят забрать?! — раздался рядом со всеми чей-то взволнованный звонкий голос.

Сталки повернулись на звук и увидели, что около них стоит Лина с ошеломлённым выражением на лице и в растерянности переводит взгляд с Нурса на Зора и обратно. Остальные для неё, казалось, в этот миг не существовали.

На её появление все отреагировали по-разному. Лас, Плющ и Ксюня нарочно отвернулись, Зор нахмурился, Нурс вновь опустил глаза, а Иша приоткрыла рот от изумления.

— Лина, это правда — всё то, что ты сделала? — спросила она.

Сталочка потупилась, не зная, что ответить в своё оправдание.

— Значит так, — сказал велк Зор, выпуская из железной хватки плечо Ласа; одновременно с этим Иша отпустила Плюща, которого держала за руку. — Я не хочу ни обвинять никого, ни оправдывать. Но в нынешних обстоятельствах мы не имеем права на выяснение отношений. Только вместе мы сможем противостоять врагам и пробовать спастись. Поэтому любые разбирательства надо отложить до тех пор, пока всё не наладится. А уж тогда воздастся всем и сполна. Это ясно?

— Вполне, — кивнул Нурс и встал. — Давайте, что ли, в деревню вернёмся — заодно и погреемся, и за Омелем присмотрим…

— Вы идите, — сказал Зор. — Мне пока надо подумать, где детей разместить…

— Можно мне с вами? — спросила у Нурса Лина. — Там же Омель, мы с ним самые близкие друзья…

Плюща передёрнуло при этих словах; он отвернулся и сплюнул на снег, чего обычно себе не позволял.

Нурс скользнул взглядом по молодым людям и вздохнул:

— Увы, Лина: видишь, тут тебе не рады… Думаю, и пожить тебе надо будет отдельно. Мне очень жаль, но твои родители вместе с ещё половиной деревни погибли при нападении. Может, ты слышала из леса взрывы…

— Слы…шала… — всхлипнула Лина и закрыла ладонями лицо.

Повернулась и отошла на пару шагов от группы сталков, сотрясаясь от еле сдерживаемых рыданий.

Зор стал снова собирать выживших детей вместе, а то они немного разбрелись в стороны внутри кольца солдат; а Нурс, Лас, Плющ, Ксюня и Иша направились в пожжённую, порушенную, но ещё до конца не уничтоженную деревню.

— Э, вы куда?.. — спросил один из бойцов, карауливших местных жителей на берегу.

— Спокойно; у нас там есть дела, — на чистом русском ответил ему Нурс, и солдат заткнулся.

А пока тот не придумал, что ответить, пятеро сталков прошли через кольцо охраны и вошли в Сталочную.

Пока местные непонятно зачем шли в догорающее селение, Миронов, уже отпустивший второе отделение размещаться в уцелевших домах и заодно присмотреть место для содержания пленника, связался с бойцами, который в данный момент ловили в лесу экологов-предателей. Точнее, с командиром отправленного в лес стрелкового взвода.

— Как дела, Налимов?

— Находимся в паре километров к северо-западу от вас, преследуем «зелёных». Они примерно в пятидесяти метрах, удаляются, при нашем приближении отстреливаются и разделяются. Мы стараемся их окружить, но пока они от этого уходят! Ничего, ещё пара минут, и… Твою ж!.. Началось!.. — Послышались звуки перестрелки. — Товарищ подполк… они разбегаются! Всем разделиться! Не дайте им уйти!

Связь прервалась: взводный, похоже, переключил канал в шлеме.

«Только бы окружили… — подумал Миронов. — Жаль, что я сам не могу там ни на что повлиять… Ладно, пока тоже пойду в деревню: мне ведь тоже надо где-нибудь заночевать…»

И, сдвинувшись с места на юго-восточной окраине, подполковник пошёл в сторону Сталочной.

Вид дотлевающих остатков большинства строений заставил его опустить взгляд, хоть Миронов и был в шлеме, закрывавшем его физиономию, и с трудом унять дёрнувшееся было веко.

«Опоздали… — с досадой подумал он и до боли стиснул зубы. — Эх, сразу надо было посылать сюда половину наших сил, чтобы пресечь высадку десанта до возможных последствий! Но эту ошибку исправить уже нельзя. Главное теперь не натворить новых».

В этот момент ожил внутренний динамик шлема:

— Товарищ подполковник, докладывает лейтенант Налимов! Задание выполнено… ну, как сказать…

— Что у вас там? — вздохнул Миронов, ничуть не удивившись оговорке подчинённого. — Всё-таки подстрелили кого-то?..

— Это не мы. Ямато при попытке захватить её застрелилась. Мванзу удалось взять живьём — правда, пришлось вырубить, но это не страшно… Сейчас выдвигаемся назад. Указания будут?

— Будут. Труп возьмите с собой: захороним вместе с остальными… Прочие указания — по возвращении. Конец связи.

5. Дискуссии в помещении

— Только не шумите сильно, он ещё слаб… — негромко сказала Иша, пропуская всю группу внутрь бани, где на дощатом полу лежал Омель и было в меру натоплено — не так, чтобы пришлось полностью раздеться, но и чтоб не замёрзнуть.

— Иша, это вы?.. — спросил подросток и закашлялся. Когда кашель прошёл так же внезапно, как и появился, Омель приподнялся на локте, увидел всех вошедших и таким же слабым голосом сказал: — Здравствуйте, велк Нурс. Привет, Лас, Плющ, Ксюня… Мне тут рассказали, что это вы меня оттуда вынесли… ну вы понимаете…

— Это всё Лас, — сказал Нурс. — Я к этому не имею никакого отношения.

— А почему это ты кашляешь? — удивилась Иша, в мгновение ока оказавшись на полу рядом с Омелем. — Хотя понятно: тебя же полдня по морозу таскали, вот и простыл…

— И ничего не полдня, — пробурчал Нурс и вместе с остальными также сел на пол около подростка. — Час, не больше… Если считать от нападения, то и полчаса…

— Омель, ты в порядке? — спросил Лас, расстёгивая куртку: всё-таки в помещении было достаточно тепло.

— Почти, — усмехнулся тот и смог, наконец, сесть, прислонившись спиной к стене; Иша уже отошла от него и присоединилась к остальной группе. — Голова только трещит, а так вполне ничего… Зачем вы все пришли? Я вам зачем-то нужен, да?

— «Зачем-то»… — фыркнул Нурс. — Ещё одна человеческая единица нашей боевой команде не повредит, когда придётся…

— Что придётся? — насторожился Омель. — Почему — боевой? Что вообще происходит? Восстание провалилось, да?

— Ты ему ничего не рассказала? — спросил Нурс у Иши.

— Не успела, да и не хотела расстраивать сразу после пробуждения…

— О чём рассказывать? Что в деревне творится, спрашиваю? — Омель теперь был уже конкретно напуган.

— Такое дело… Сразу после того, как всех «повстанцев» скрутили…

И Нурс быстро ввёл ошарашенного подростка в курс событий.

Полминуты Омель сидел неподвижно, глядя в пол и разинув рот: настолько потрясла его история последнего часа. Затем он, видимо, переварил услышанное, вернул челюсть на место и снова взглянул на сидящую напротив компанию.

— Ну, если так, то понятно, почему — «боевая команда»… — сказал он. — А с Линой что? Она жива?

— К сожалению! — со злостью прокомментировала Ксюня. — Твоя подружка заварила всю эту кашу, из-за чего мы лишились почти всего, что имели раньше! Деревня по большей части сожжена (не чувствуешь, как снаружи гарью несёт?), всех сталков здесь осталось десятка полтора — и во всём этом виновата Лина! Чтоб её…

— Не будь столь категорична, Ксюня, — сказал велк Нурс. — Лина только создала условия для выявления «повстанцев» теми, кто всё вокруг разбомбил. Мятежники напали бы независимо от того, кто возглавил бы восстание; а так они хоть узнали, кого следует забрать…

— С вашей помощью, кстати! — вставил Лас.

— В смысле? — не понял Омель.

Пришлось объяснять ему ещё и это.

— Но теперь вы раскаиваетесь во всём, велк, и хотите это искупить! — воскликнул подросток, узнав новую часть правды. — И Лина, я уверен, тоже! Почему вы ей не хотите дать такую возможность?!

— Потому что… — начала было Ксюня, но её прервал Лас:

— Лина ещё не всё осознала. У неё на уме лишь ты и твоё состояние. Это для неё сейчас превыше того, что грозит ей и по умолчанию всем нам.

— Но вы хотя бы дайте ей возможность показать, что она раскаивается в совершённом!..

— Давайте отложим эту дискуссию на потом, — сказал Нурс. — Омель, вот что я бы хотел у тебя спросить: ты помнишь, видел ли ты что-нибудь, пока был без сознания? Просто с Ксюней вышло примерно так же, как и с тобой: ударилась в лесу головой об дерево, — а потом оказалось, что у неё в это время работала новая сверхспособность — видение того, что происходит в другом месте и даже времени. Правда, только на тот раз… или нет, Ксюня?

— Только тогда, — покачала головой сталочка. — Пока не повторялось. Может, это вообще просто сны были… странные…

— Ладно, возможно, ещё будет… Ну так как, Омель, — ты что-нибудь помнишь?

— Нет, ничего. Даже тот миг, когда меня, как вы говорите, ударили, не помню…

Нурс вздохнул:

— Что ж, глупо было рассчитывать на точное повторение прошлого сценария… Приходи в себя, Омель, пока ещё есть время. А мы, пожалуй, пойдём… Лас, у тебя дом уцелел?

— Вроде бы да. Сгорела же в основном середина деревни…

— Хорошо. Ты не откажешь нам в просьбе разместиться всем у тебя? Обещаю, это на одну ночь. Да и спать мы можем на чём угодно…

— Да я-то не против, — пожал плечами Лас. — Но вдруг за Омелем на всякий случай присмотреть надо?..

— Да не надо, я же не маленький… — попытался было возразить подросток, но его перебила Иша:

— Я присмотрю. И даже, наверное, пущу ненадолго к нему Лину, раз она так рвётся…

— Нет! — крикнула Ксюня. — Вы что, позволите…

— Да, позволим, — ответил Нурс и поднялся на ноги. — Пойми, никто не может быть виноват абсолютно во всём. Например, в том, о чём не знал. Или не догадывался… Иша, оставляю мелкого тебе. Только, чур, без глупостей!

— За кого вы нас принимаете… — усмехнулся Омель и тут же скривился от боли в голове.

— Ну всё, пошли тогда, — сказал Нурс и первым вышел наружу.

Вслед за ним баню покинули Лас, Ксюня и Плющ.

Омель зевнул и привалился к стене ещё и затылком, снова стиснув зубы от всплеска боли под шапкой.

В конце концов, все они устали. Это был длинный день, который однажды должен был закончиться…

— Отец, я тут подумал… — сказал Плющ, когда они всей компанией направились к дому Ласа. — Если ты знаешь о предстоящем новом нападении, то, может, расскажешь об этом военным?

— Да, Плющ, я так и сделаю. Сегодня же, пока ночь не продлилась слишком долго. Ведь нападение начнётся до рассвета… а нам всем ещё надо выспаться перед тем, как придётся убегать, скрываться и защищаться. И тогда будет уже не до сна…

— Заносите, — сказал Миронов, распахивая изнутри дверь дома у северной окраины, выбранного для содержания пленных экологов.

Командующий войсками планеты был всё в том же боевом комбинезоне, только без шлема, который лежал в углу на одной из лавок.

Четверо бойцов из тех, что были отправлены в лес, внесли в помещение два тела — Джорджа Каспера и Рауля Мванзу; повинуясь жесту подполковника, опустили их на пол у дальней стены по разные стороны от стоящего рядом стола и вышли.

А Миронов подошёл к столу, порылся в лежащей на нём аптечке (личной, со множеством дополнительных препаратов, которые еле помещались в запасных кармашках контейнера) и зарядил в инъектор содержимое одной из ампул. Шагнул к экологам, опустился на пол и вколол обоим по половине объёма мутно-зелёной жидкости.

Затем он отложил инъектор, снял с пленных коммы, взял со стола две пары наручников — также из личных запасов, до этого покоившихся в наспинном кармане брони комбинезона, — и приковал ногу каждого эколога к одной из ножек стола. Закончив с этим, встал, сложил аптечку и отработанным движением отправил за спину, в специальное углубление между слоями брони из металлопласта со встроенной кевларовой сеткой. Потом вынул из нагрудного кармана комбинезона аккумулятор, подошёл к стене, подсоединил к клеммам выключателя и нажатием кнопки замкнул цепь; помещение осветилось белым сиянием электролампочки над столом.

«Хоть что-то уцелело из техники», — подумал подполковник и сел на лавку около двери, чтобы видеть сразу обоих пленников, которые скоро должны были прийти в себя.

И точно. Зашевелились, застонали («Эх, и почему вы шлемы не носите?..»), попробовали сесть, но обнаружили, что прикованы. Раздались два потока невнятной брани — на английском и каком-то незнакомом Миронову языке. Экологи подёргались, стремясь встать, но не вышло; у них получилось только сесть, опираясь спиной и затылком на бревенчатую стену. Стол при этом они не сдвинули и на сантиметр.

Вскоре, когда запас красноречия у пленников был исчерпан, их внимание обратилось на Миронова, который сидел на лавке и наблюдал за всеми их телодвижениями.

— Вы кто? — спросил Джордж по-английски, первым объективно оценив ситуацию.

Рауль похлопал ладонями по одежде — судя по всему, в поисках своего оружия; не найдя оного, прошептал что-то невразумительное и затих.

— Я командующий федеральными воинскими силами на Сталкерре подполковник Александр Миронов. Мои бойцы взяли вас как диверсантов, внедрённых в экологическую миссию для помощи мятежникам в их планах. Теперь вы наши пленные. В связи с этим я хочу лично вас допросить. У вас есть выбор: рассказать всё, что знаете, самим или под действием препаратов? Если что, чтобы вы поскорее очнулись, я ввёл вам лекарственную смесь, тем самым оказав вам помощь. И я рассчитываю на то, что вы расплатитесь за это, а также за сопротивление моим солдатам правдивым и полным рассказом об организации, которой вы служите.

— А не пошёл бы ты, подполковник?.. — сказал Рауль, неожиданно вскочил на ноги и отчаянно задёргал той из них, что была пристёгнута наручником к столу.

Всё, что он этим добился, — это что стол таки сдвинулся в его сторону. На пару сантиметров. Вместе с ногой Джорджа, который в этот момент возмущённо вскрикнул от неприятных ощущений в голени, которую плотно обхватывало автоматически подгоняемое кольцо «браслета».

В следующий миг Рауль замер на месте, уставившись на нацеленный на него самого его же бластер.

— Прошу без резких движений. Иначе целостность ваших организмов будет раз за разом уменьшаться на пять процентов. Я специально включил свет, чтобы видеть вас полностью — и на одном и том же месте. Будьте уверены, по стрельбе я нормативы сдал бы даже в темноте. — И конкретно Раулю: — Сядьте на место и больше не вставайте. Может, всё-таки поговорим, а? По-хорошему?

— Если нет иного выхода… — пробормотал Джордж и отвернулся, чтобы не замечать брошенного искоса на него яростного взгляда «коллеги».

— Да, к сожалению, иного выхода нет. Можете начать рассказывать прямо сейчас, пока я добрый. В противном случае — к моим услугам моя расширенная аптечка, моё личное оружие, — (он хлопнул себя по набедренному карману комбинезона, где лежал его бластер, затем — по плазмеру сбоку от него на той же лавке), — а также ваше.

Миронов полез свободной рукой себе за спину и достал ещё один бластер, принадлежавший Джорджу, нацелив оружие на прежнего обладателя.

— Уберите эти «стволы», — проговорил Джордж ровным голосом. — По крайней мере, тот, что у вас в левой руке. Я согласен отвечать на ваши вопросы, но не могу обещать, что расскажу вам всё: у нас обоих стоит психологический блок на особо ценные сведения, который нельзя обойти даже с помощью препаратов. Но будьте спокойны, он нас не убьёт, потому что живые мы представляем для нашего начальства большую ценность, чем мёртвые. Мы просто будем забывать на время вопроса о том, что мы, по идее, вам должны ответить, а потом снова об этом вспомним.

— Это, конечно, осложняет дело. Вы сейчас фактически нашли способ оправдать то, что не будете раскрывать всего, что знаете. В таком случае что мешает мне сразу вколоть вам обоим что-нибудь эдакое и в точности выяснить, что вы скрываете сами, а что — под действием этого вашего блока, если только вы, Каспер, его только что не выдумали?

— А вы попробуйте выудить всё сами, — сказал Джордж. — Всё, что сможете. Посмотрим, какой из вас детектор лжи.

— Что ж, мне и самому это интересно… Итак, начнём с вас, Каспер. Как мне известно, ваша база находится на спутнике планеты в опоясывающих его пустотах. Это хоть вы отрицать не станете?

— Не стану. Хотя мы называем её не базой, а станцией.

— Это уже мелочи. Но местоположение вашей станции, повторю, мне было известно и без вас. Пойдём дальше. Как давно вы находитесь на службе у мятежников?

— Три года. Меня завербовали через несколько лет после окончания университета, когда я уже вовсю работал в Экологическом корпусе. Я быстро принял для себя новые идеи и загорелся желанием бороться с системой. Но меня какое-то время отговаривали действовать открыто. Мне было обещано, что однажды мне позволят проявить моё рвение. И вот недавно этот момент наступил. Подробности вам известны.

— Удобно: эколог-диверсант… Или партизан? Не пойму просто, к чему конкретно вас готовили? В нужный момент помочь десанту забрать «повстанцев» и «подчистить» остальное население деревни? И всё? Ну, перед этим прикончив, как я понял, незавербованных экологов, что должно было быть скрыто последующим обстрелом с истребителей… А дальше? Каких целей впоследствии вы должны были достичь?

— Завершить зачистку «профедерального» населения деревни, затем дождаться нового прилёта модуля и отбыть обратно на станцию. Больше мне ничего не известно.

— Точно? А если подумать?

Дуло бластера в левой руке Миронова вновь нацелилось на Джорджа. Затем сместилось чуть ниже — на правую ступню эколога-«предателя» (к столу тот был прикован за левую ногу).

— Точно, — кивнул Джордж. — Это как раз находится под тем самым блоком. Большего я просто сказать не могу. Не помню — в данный момент.

— Эх, а если не будет вопроса, то вы свою эту сверхсекретную информацию не разгласите уже по собственной воле… Тем не менее, я позволю себе не до конца поверить вам, Каспер, но оставлю детальное выяснение на потом. Ещё вопрос: как мятежники собираются связываться со своими покровителями в Федерации, если ретранслятор был уничтожен при налёте?

— На станции имеется свой, защищённый от любого несанкционированного подключения извне стационарный ретранслятор. Даже с вашими техническими возможностями взломать эту защиту нереально.

— Ну, положим, наших технических возможностей вы ещё до конца себе не представляете… но допустим, что сейчас это была правда. С вашей точки зрения. Или с чьей-то там ещё — неважно. Что ж, вы мне неплохо помогли, Джордж; с вами я чуть позже поговорю более подробно. Теперь вы, Мванза. Вы что-нибудь хотите мне рассказать добровольно?

— Зачем? У вас же есть этот… предатель… — указал Рауль подбородком через стол на Джорджа.

— Что-то мне хотелось бы услышать от вас лично. Например, время вашей вербовки мятежниками, способ, каким это было сделано, ваша роль в организации, какие-то подробности насчёт системы защиты станции?

— Я вам ничего не скажу. А на препараты для допросов у меня искусственно была вызвана смертельная аллергия, поэтому вы меня не расколете никак. Так и знайте.

— Выбор неправильный, но, что мне нравится, принципиальный. Ладно, с вами я разберусь позднее. А пока… — Миронов встал, прошёлся взад-вперёд по помещению с двумя бластерами в руках, на миг остановился в метре от Рауля. — Поспите.

И молниеносным движением треснул эколога одним из бластеров по голове в зелёной синтепластовой шапке.

Мванза клюнул носом и затих.

— Жалко, придётся ещё одну дозу тратить, чтобы привести его в чувство… — пробормотал Миронов, пройдя до другого конца домика и встав напротив Джорджа.

Тот в это время сжался в комок у стены, но испуганным не выглядел. Скорее, напряжённым. Или же ему просто стало немного холодно.

— Что вы с нами сделаете? — спросил Джордж и посмотрел в глаза подполковнику. — Убьёте, когда выясните всё, что вам нужно? Ноги прострелите? Отдадите на растерзание выжившим сталкам?

— Всё будет зависеть от качества полученной мной информации. Но у меня будет прикрытие для любых моих действий в отношении вас — чрезвычайная ситуация, фактически локальная война. А вам обоим, если вы выживете (думаете, я не понимаю, что если ваши слова про вашу ценность для своего начальства — правда, то вас рано или поздно попробуют отбить у нас?), светит федеральный суд. А уж на нём сотрудничество со следствием станет смягчающим обстоятельством, а дезинформация или отказ от дачи показаний — отягчающими. Гарантирую справедливость. Если, конечно, меня самого после произошедшего не скинут.

— Вот именно… — пробормотал Джордж, но в этот момент в дверь постучали.

— Да? — отозвался Миронов, вмиг оказался у стены рядом со входом и прислонился к ней, взяв оба бластера на изготовку.

— Товарищ подполковник, — раздался голос одного из бойцов, охранявших вход в дом, — вас хочет видеть какой-то местный. Говорит, что это срочно. И связано с планами мятежников насчёт…

— Хорошо, я поговорю с ним.

Миронов распахнул дверь и выглянул наружу, одновременно краем глаза следя за пленниками: хоть те и безоружны, и пристёгнуты к ножкам стола, а один из них ещё и без сознания, кто знает, что они могут сделать…

Но ни Джордж, ни тем более Рауль активности не проявляли. Снаружи Миронов сначала не заметил никого постороннего, но затем он разглядел рядом с парой солдат какую-то тёмную фигуру — судя по всему, в меховых куртке и шапке, которые стопроцентно выдавали в этом человеке местного.

«Но на любые „сто“ процентов найдётся какая-нибудь одна сотая, которая может расставить всё наперекосяк», — подумал подполковник, взял с лавки шлем и надел его, сказал одному из солдат:

— Проследи за пленными, — а сам прошёл мимо направившегося внутрь бойца к другому и тому сталку.

Остановился в метре от аборигена, но рядом с солдатом, спросил у местного:

— И что такое срочное вы имеете мне сообщить? Хм, это же вы переводили мой разговор с жителями… И я, кажется, знаю, кто вы такой.

— Меня зовут Нурс, — на чистом русском заговорил сталк. — И я в курсе планов мятежников на ближайшее время. На самое ближайшее. Полагаю, мне не нужно указывать свой источник информации. — Он коротко зыркнул на солдата, стоявшего около них с Мироновым с плазмером наперевес.

Подполковник заметил этот взгляд и кивнул.

— Вы правы, не нужно. Ну что ж, я вас внимательно слушаю.

Через несколько минут Миронов вошёл в помещение, где всё так же на полу у стены сидели пленные экологи.

— Свободен, — бросил он солдату, сторожившему Джорджа и Рауля, тот отдал честь и вышел наружу.

А подполковник, всё ещё с бластером в каждой руке, как и четверть часа назад, встал напротив Джорджа. И что-то в выражении лица Миронова, в этой каменной маске, напугало эколога, отчего тот сжался ещё сильнее, избегая смотреть военному в глаза.

— Что ж ты мне врал, что ничего не знаешь про планы мятежников? — процедил Миронов и, коротко замахнувшись, врезал рукояткой одного из бластеров Джорджу по скуле.

Голова эколога откинулась в сторону. Из его горла вырвался негромкий звук, который мог быть лишь не до конца подавленным стоном боли.

Джордж прижал руку к лицу и воззрился снизу вверх на подполковника. Как-то очень странно воззрился. С недоумением, с испугом и ещё с чем-то невыразимым одновременно.

А Миронов нагнулся к агенту в зелёной форме эколога и, глядя тому прямо в глаза, прошипел:

— Всё ты прекрасно знаешь. Про предрассветный десант, окончательное уничтожение деревни и будущую охоту за выжившими военными — всё ты знал! — Подполковник торцом ладони толкнул Джорджа в лоб, и голова эколога со стуком ударилась о бревенчатую стену. — Тебя слил агент из местных, который в вашей этой системе был наравне с тобой, а значит, знал ровно то же, что и ты! Что, отрицать будешь? А блок ты сам выдумал, чтобы оправдать своё молчание! Хотя кто знает, что там с тобой сделали, прежде чем отправить сюда…

Миронов выпрямился и внезапным ударом бластером по темени вырубил Джорджа.

Затем достал из-за спины аптечку, зарядил в инъектор новую ампулу и вколол обоим бессознательным экологам по небольшой дозе препарата, который должен был вызвать у них состояние анабиоза. На какой-то период времени. Без антидота — на весьма долгий.

Это был экспериментальный препарат, который имелся только у некоторых сотрудников органов галактической безопасности и в главных медицинских центрах Федерации. Плюс ещё у отдельных людей в специальной разведке. Например, у подполковника Миронова.

И только у него на этой планетке (да и, наверное, во всём секторе Галактики) был антидот, который мог привести тех двоих в чувство.

Узнав о том, что рано утром, а вернее, ещё ночью мятежники нападут, Миронов понял, что пленные экологи в боевой обстановке станут лишней обузой. Их следовало или прикончить прямо сейчас, пока есть время, или оставить противнику.

Подполковник понимал всю серьёзность ситуации. Но и идти на превентивное убийство он не мог. Поэтому и выбрал такой вариант.

Экологи должны были стать его козырем в переговорах с врагами, ранее запланированных Мироновым на завтра или послезавтра. Но в свете открывшихся сведений переговоры могли принять характер требования капитуляции федеральных войск. Так что подполковник решил хоть так сохранить свой козырь.

Пусть противнику будет что просить у него, Миронова. Пусть он хотя бы так попытается спасти оставшихся в живых сталков и часть своих людей.

Пусть хотя бы так он выиграет время, чтобы пробиться в сетевое пространство Федерации и сообщить начальству о происходящем. Не исключено, что это будет плата за антидот для экологов.

Но Миронов знал, что он ещё потребует в обмен на жизнь Каспера и Мванзы. Вернее, кого.

Перед тем как на ночь разойтись с тем местным, подполковник задал ему один-единственный вопрос: «Вы не знаете, где Зелма?» На что получил ответ: «Сами хотели у вас об этом спросить».

Ни живой, ни мёртвой разведчицу не обнаружили ни на том, ни на этом берегу Сталки — ни в лесу, ни в деревне, ни в разрушенном лагере. Даже если бы (не дай космос, конечно) капитан Видевская погибла при обстреле вместе с двумя отделениями солдат, всё равно на месте лагеря нашлись бы какие-то останки, в частности, куски серебристого несгораемого комбинезона.

А тут — ничего.

Вывод напрашивался сам собой: её забрали вместе с «повстанцами». Туда, куда Миронов при всём желании не мог внедрить своего агента. Хотя в последние дни и хотел.

И комм Зелмы не отвечал. Скорее всего, был деактивирован мятежниками.

А сама разведчица оказалась там на положении пленных экологов на Сталкерре.

«Эх, Зелма, как же это так вышло?.. — подумал подполковник, крутя в пальцах бластеры и глядя сверху вниз на пристёгнутых к столу Джорджа и Рауля. — Ну ничего: я всё сделаю, чтобы тебя освободить. Обещаю…»