Затмение

Часть I. Бесконечная зима

Десять лет спустя

На улице было удивительно безлюдно даже для раннего утра воскресенья. Видимо я одна была настолько отчаянной, чтобы возвращаться домой под утро после очередной попытки побега от реальности, поплотнее укутавшись в куртку. До цели оставалось всего несколько шагов, когда мое внимание привлекло какое-то движение сбоку.

Глубокая осень, почти шесть часов утра, темный спальный район Филадельфии и я, которая иногда даже своей тени боится – идеальная ситуация для какого-нибудь посредственного фильма ужасов. Но я-то как никто знала, что реальная жизнь иногда куда страшнее и ужаснее фильмов. Поэтому медленно, прокручивая в голове все возможные варианты того, как я могла бы отбиться от нападающего, все-таки обернулась.

Как и пару секунд назад, улица была пуста, только лишь бездомный кот сидел неподалеку, недоуменно уставившись на меня. Смерив его не менее презрительным взглядом в ответ и убедившись, что больше здесь никого нет, я продолжаю путь.

Используя уже старую схему, отодвигаю дощечку и пролезаю в дыру в заборе, затем вскарабкиваюсь на небольшое возвышение и спрыгиваю. Дело за малым, осталось залезть в малюсенькое окно в туалете, спрыгнуть и пробежать в свою комнату, постаравшись не привлечь внимание по пути. В этот раз, как и в десятки предыдущих, у меня все получилось. Отметив про себя, какие глупые люди меня окружают, я проскальзываю в комнату, в которой все еще спят мои соседки. Как можно тише снимаю куртку, сбрасываю с себя грязные вещи, переодеваюсь в чистое и накидываю сверху любимую объемную толстовку. Снова убедившись, что никто не заметил моего прихода, хватаю новую пачку сигарет, которую за день до этого выиграла в карты у пацана из соседней комнаты, и, выскочив в коридор, направляюсь во внутренний дворик.

Двери здесь обычно были заперты всегда, но только выходящие в сторону оживленной улицы. Дверь на задний двор обычно была открыта, чтобы у детей был доступ к свежему воздуху в любое время. Очень мило и трогательно, особенно учитывая тот факт, что вся территория обнесена почти десятифутовым1 забором, перелезть через который было практически невозможно, не считая той дыры, в которую пролезала я во время своих ночных побегов отсюда, но о которой мало кто знал. Высшая степень доверия и заботы о чужих детях.

Ночная тьма, все еще окутывающая своим холодным туманом крыши соседних домов, явно пока не собиралась сдаваться, напуская на меня лишь еще больше жути. Я села на свое любимое место – скамейку, стоящую в зарослях зеленых кустов, которые осенью, к сожалению, становились менее зелеными. Закурив сигарету, я глубоко вдохнула, холодный воздух тут же окутал легкие, смешавшись с никотином. Конечно, курить на территории было запрещено, но примерно после сотого предупреждения, администрации это надоело, и они решили просто не обращать на это внимания. Ведь если детям что-то запретить, они будут хотеть этого в разы больше. Снова затянувшись сигаретой, я стала вновь и вновь прокручивать в голове только что случившееся со мной на улице.

Это началось около года назад. Раньше я не замечала за собой паранойи, тревожности или еще каких-то психических проблем, не считая одной фобии, к которой я в общем-то уже привыкла. Но с недавних пор стало происходить что-то, что я сама не могу объяснить. Словно кто-то стоит и наблюдает за мной, но каждый раз я убеждаюсь, что все это лишь игра моего воображения. Это происходит не так часто и всегда только в людных местах, и я бы, наверное, решила, что за мной кто-то следит, но это было так же невозможно, как если бы сейчас сюда вдруг зашли мои родители. Я не рисковала кому-то говорить об этом, боясь осуждения или оказаться связанной в комнате с белыми стенами.

Так или иначе, с этим я смирилась. Как и с тем, что мне почти семнадцать, еще целый год я должна жить здесь и терпеть тупые порядки и правила этого места. Не то чтобы мне было какое-то дело до этих правил, все равно я никогда их не соблюдала. Я усмехнулась своим мыслям и вновь затянулась сигаретой.

– Так и знал, что найду тебя здесь, солнышко.

Я вздрогнула и резко вынырнула из мыслей, возвращаясь в реальность. Недалеко от меня, у входа в здание, стоял Ник – двадцатипятилетний парень, один из учителей и, пожалуй, один из немногих здесь кого я могла выносить. В нашу школу он устроился в двадцать три, а ведь мог бы учиться и строить карьеру, но он почему-то решил работать здесь и воспитывать всеми покинутых, никому не нужных сирот. Поначалу я вообще не обратила на него внимания, хотя новые лица и появлялись здесь не так часто. Но он был добр ко мне и со временем я все больше и больше стала проникаться к нему. Он никогда не сдавал меня директору и не ругал за сигареты, что является огромной редкостью здесь. Но я еще в детстве поняла какое мир на самом деле отстойное место и что не стоит лишний раз раскрываться перед кем-то, поэтому хотя и не испытывала презрения к Нику, я старалась хорошо это скрывать.

Вот только презрение появлялось, стоило ему назвать меня этим отвратительным прозвищем. Он начал делать это как только появился здесь и продолжал до сих пор, прекрасно зная, как оно меня раздражает. Я совершенно не понимала выбора такой странной клички, но догадывалась, что дело было в моих огненно-рыжих волосах, из-за которых вкупе с маленьким ростом и миленьким личиком я походила на ребенка. Что, конечно же, тоже невероятно меня раздражало.

– Не называй меня так! – огрызнулась я и снова затянулась, нарочно медленно выдыхая густой дым. – Я вообще-то надеялась еще хотя бы пару часов побыть в одиночестве. Лучше бы у тебя была веская причина побеспокоить меня, иначе я за себя не отвечаю.

– Не ехидничай, просто проходил мимо вашей комнаты и увидел, что тебя нет в кровати, – он тихонько прикрыл дверь за собой и зашагал в мою сторону.

– И часто ты заглядываешь в комнаты девочек?

Он резко остановился в паре шагов от меня и смерил меня таким недовольным взглядом, что я даже пожалела о том, что рискнула так пошутить. Правда, отвечать на очевидную провокацию он не стал, лишь тихо процедил:

– Но где же ты можешь быть еще, кроме как сидеть на улице с утра пораньше, травя себя очередной сигаретой. Где ты вообще умудряешься их брать?

– Эти, – я кивнула на пачку, лежащую рядом со мной, – я выиграла вчера в карты у какого-то пацана, кажется его зовут Марк или Майк. Не забудь уточнить подробности, когда побежишь к Ванессе докладывать об этом.

Ехидно усмехнувшись, я продолжила затягиваться, надеясь, что сумела довести его за рекордно короткое время и он наконец уйдет, оставив меня в покое. Но Ник удивил меня, улыбнувшись и сев рядом со мной на скамейку.

– Разве я когда-нибудь сдавал тебя, Эбби? – он взял пачку и покрутил ее в руках. – Кажется, это ведь именно я ни раз прикрывал тебя, когда ты сбегала.

– Не понимаю, о чем ты, – я наигранно отвернулась, показывая, насколько мне наскучил этот разговор.

– А разве это не ты только что вернулась домой после очередной ночной тусовки? – он усмехнулся, очевидно распознав растерянность, промелькнувшую на моем лице. – Заметь, я прекрасно знаю об этом и не собираюсь никому говорить.

– Я бы поклонилась тебе, но боюсь растерять остатки гордости.

– Почему ты просто не можешь перестать быть такой агрессивной?

– Почему ты просто не можешь перестать меня доставать? – фыркнула я в ответ, на что он только закатил глаза, подражая моему обычному поведению.

Внезапно подувший ветер заставил меня содрогнуться, поэтому затушив сигарету о скамейку, я встала и поспешила пойти в сторону входной двери. Будь я умнее, подумала бы, что выходить рано утром на улицу в октябре в одной толстовке – было не самым удачным моим решением.

– Ты куда?

– Я замерзла, вернусь в комнату. Или ты поведешь меня туда под своим надзором, чтобы я снова не сбежала?

– Когда ты поймешь, что я хочу помочь тебе?

Он тоже встал со скамейки и подошел ко мне, протянув пачку сигарет, которая все еще была у него в руках. Я послушно взяла ее и убрала в карман.

– Когда ты поймешь, что мне не нужна ни твоя помощь, ни чья-либо еще?!

– Когда ты перестанешь отвечать вопросом на вопрос? – в этот раз он уже улыбнулся, тем самым давая понять, что даже не собирался отчитывать меня.

– А ты?

Натянув на лицо победную улыбку, я скрестила руки на груди, демонстрируя уверенность в том, что собираюсь выйти победителем из этой игры.

– Твоя взяла, но тебе и правда лучше зайти, тут на самом деле холодно, – он слегка поежился в подтверждение своих слов, – к тому же, тебе лучше быть в комнате, когда Ванесса пойдет делать обход.

– Зануда, – процедила я и развернулась, чтобы побыстрее уйти.

Вернувшись в свою комнату, я обнаружила, что Джесс – одна из моих соседок – уже не спит. К моему удивлению, она тут же кинулась ко мне и зашептала, чтобы не разбудить нашу третью соседку – Хлою. Та хоть и была тихой и скромной, но не в том случае, если ты рискнешь ее разбудить.

– Где ты была? Ты в жизни так рано не вставала. И я не о том, что ты вернулась только под утро.

– Понятия не имею о чем ты, – усмехнулась я, кинула пачку сигарет на тумбу и села на свою кровать, завернувшись в одеяло в попытке согреться. – Я просто выходила покурить, но вместо этого выслушала очередную порцию нравоучений от Ника.

– Да быть не может, он всегда относился к тебе не так, как ко всем. Ни за что не поверю, что он бы решил донести на тебя.

– А он и не решил, просто в очередной раз завел разговор про то, что хочет мне помочь, что бы это ни значило.

– Ты ему нравишься, – воскликнула Джесс, гораздо громче, чем было нужно.

– Бред какой, придумай что-нибудь получше, – я бросила на нее хмурый взгляд и тактично отвернулась. Обычно это срабатывало, но не в этот раз.

– Это же очевидно, – все не унималась она.

– Ты совсем с ума сошла? Смею напомнить, что он вообще-то мой главный надзиратель и наш учитель. А тебе нужно смотреть поменьше подростковых сериалов!

– Твоя бурная реакция говорит мне о том, что и тебе он не безразличен, – она все продолжала восхищенно улыбаться, а мне очень захотелось подбежать к ней и стереть эту раздражающую ухмылку с ее лица.

– Даже слушать ничего не хочу.

Высвободившись из объятий одеяла, я вскочила и смерила ее максимально презрительным взглядом на который только была способна. Она же лишь фыркнула в ответ.

Не то чтобы я так хорошо с ней общалась, но из всех детей живущих в этом месте, Джесс всегда казалась мне самой адекватной. Но и это не давало ей права шутить подобным образом и уж тем более знать, что сегодня я в очередной раз не ночевала дома.

Джессика попала сюда намного позже меня, лет в двенадцать, и с тех пор мы с ней жили в одной комнате. Она была младше меня на полгода, но из-за своей впечатляющей внешности с длинными светлыми волосами, шикарной фигурой и высоким ростом, выглядела намного старше. Я же на ее фоне смотрелась словно ребенок, что временами дико раздражало меня, потому что и относились ко мне все точно так же. Никто будто даже не хотел понимать, что внутри я уже давно не чувствую себя ребенком.

Я отмахнулась от нее и схватив пачку сигарет с тумбы, решила вновь выйти на задний двор, раз даже в собственной комнате мне не дают покоя. Было лишь чуть больше шести часов утра, а завтрак здесь подавался в восемь, поэтому еще некоторое время я могла быть предоставлена сама себе. Хотелось хотя бы немного побыть в одиночестве, пока это еще возможно. Вот только у вселенной на меня были свои планы.

– Эбигейл! – вдруг я услышала голос прямо за спиной, стоило сделать лишь шаг по коридору.

– Доброе утро, Ванесса, – я медленно развернулась вокруг себя и наткнулась на злобный взгляд нашего директора. – Точнее, уже не очень.

– Ты почему не в комнате? Опять собралась курить во дворе?

– Почему сразу курить? – слишком эмоционально возмутилась я, незаметно пряча пачку за спину. – Мне что уже и в туалет выйти нельзя? Тупые тюремные правила!

– Хватит. Туда-обратно, и чтобы до восьми из комнаты больше не выходила, – она одарила меня своим самым злобным взглядом и прошла дальше по коридору.

Я лишь смотрела в спину Ванессе, удаляющейся по коридору, и придумывала всевозможные проклятия в голове. Делала я это каждый день после каждого разговора с ней, но к сожалению, пока что высшие силы не захотели меня услышать.

Ровно в восемь мы с моими соседками отправились на завтрак. Три раза в день мы все собирались в столовой и я искренне не любила эти сборы, потому что в этот момент в одном помещении собиралось большое количество людей, что для меня было сравни самому худшему кошмару.

Мы называем это место домом, хотя на самом деле это частная школа-интернат для детей, оставшихся без родителей. На данный момент здесь живет около пятнадцати детей разных возрастов, но в основном от десяти до семнадцати лет. С нами постоянно живет Ванесса – директор и владелец этого «потрясающего» во всех смыслах, заведения, она является нашим главным опекуном и ответственной за всех нас. Женщина сорока восьми лет, которая всем своим видом строила из себя владелицу развивающегося бизнеса, а не ночлежки для сирот. Хотя надо отдать ей должное, она сама с нуля построила и открыла это место, используя только собственные деньги, связи и немного помощь от государства, чтобы такие, как я могли чуть меньше чувствовать себя изгоями в этом мире. Грубо говоря, Ванесса выполняла функцию «замещающей» матери для всех пятнадцати детей временно или навсегда оставшихся без родителей.2

У нее было двое помощников, Саманта и Эмили, мы называли их просто «надзиратели», потому что в их обязанности было следить за нами в отсутствие Ванессы, и они так же, как и она, жили здесь постоянно. В общем, все мы были одной большой семьей под предводительством Ванессы, если можно так назвать абсолютно чужих друг другу людей. Помимо этого, к нам постоянно приходили учителя, горничные и повара, все время одни и те же. Они были частью нашей школы, но почему-то не жили здесь.

И среди всего этого безобразия как-то затерялся Ник – единственный, кто и правда относился ко мне не как к беспризорнице, а как ко взрослому человеку. Хотя иногда все-таки и перегибал палку со своей опекой, что меня ужасно раздражало. Но такая уж работа у человека, тем более учитывая, что год назад, по наставлению Ванессы, Ник стал моим главным опекуном наравне с ней, который должен был буквально день и ночь следить за моими передвижениями, что он и делал вполне успешно. Не у каждого здесь был свой личный надзиратель, но я успела выделиться своим беспризорным поведением и отличительным непослушанием, и по мнению Ванессы «только Нику каким-то образом удавалось приструнить меня». Хотя, конечно, все было совсем не так, но пусть думает, что хочет.

Я живу здесь уже десять лет и эта самая жизнь мне абсолютно не нравится. Но к осознанию того, что выбора у тебя здесь нет, довольно быстро привыкаешь. Мне вот понадобилось всего десять лет. Но придет день и я обязательно выберусь из этого места. Однажды, я верю, жизнь моя наладится, а мои надзиратели будут лишь сниться мне в кошмарах.

Говорят, желания имеют свойство сбываться. Но иногда за это приходится заплатить настолько большую цену, что невольно задумываешься – стоило ли оно того?..