Заточение

Дверь захлопывается, и мой крик эхом разносится по темному, сырому залу, в котором все еще чувствуется запах пота и железа. Мои запястья болят от холодного металла наручников, но этот дискомфорт лишь укрепляет решимость. Я не позволю сломить себя ни Льву, ни кому-либо другому.

Проходят минуты. Часы. Я жду его и позволяю себе представлять, что он делает. Ест стейк? Смотрит футбольный матч?

Дрочит, представляя мое обнаженное тело, подвешенное к потолку, и ощущая вкус моего возбуждения на языке?

Придурок.

У меня во рту пересохло, как в пустыне. Мне нужно в туалет. Он оставил меня изнывающей от желания и почти умоляющей. Мне холодно, задница болит, и я так голодна, что съела бы все, что он мне дал, даже этот отвратительный холодец, который они так любят, — какая-то желеобразная гадость, популярная в России.

Ладно, может, я бы и не стала это есть, но сейчас готова на многое.

Ха, кого я обманываю? Я уже опустилась ниже, чем могла себе представить. Прикованная в подвале врага, борющаяся с человеком, который держит мою судьбу в своих руках.

Даже если бы его ударила палкой какая-нибудь фея-крестная и он решил бы даровать мне свободу... он не знает, что меня не примут обратно. Я теперь испорченный товар, а мой брат, наверное, уже пляшет от радости, не веря своей удаче. Представляет, как ему повезло, что не нужно делить наследство.

Я не могу позволить Романовым думать, что они меня одолели.

Все должно быть на моих условиях.

Делаю глубокий, успокаивающий вдох. Моргаю.

Сосредоточься.

Черт, я бывала в ситуациях и похуже. Мой покойный отец однажды пытался выдать меня замуж за колумбийского криминального авторитета. Мне было пятнадцать, и я готовилась к своему пятнадцатилетию — одному из самых важных событий в жизни девочки, знаменующему переход от детства к взрослой жизни.

Видимо, отец решил, что пришло время продать меня и получить прибыль. Они с матерью поссорились. Она швырнула через всю комнату вазу, подаренную его матерью. Ваза разбилась вдребезги. В ответ отец избил ее.

После выписки из больницы она уехала. Не знаю, как ей это удалось. Я не виню ее за то, что она ушла, правда. Я виню ее за то, что она бросила меня.

Моргаю и снова сосредотачиваюсь. Сейчас мне не стоит об этом думать. Я выше этого. Я лучше, чем то прошлое, которое оставила позади. Я оставлю после себя наследие, и это не будет женщина, которая когда-либо подчинялась мужчине.

Делаю глубокий вдох и придумываю план. Итак, я прикована. Рано или поздно он вернется, чтобы снова меня помучить или отпустить и попробовать что-то другое. Было довольно мило с его стороны назвать меня маленькой лгуньей. Конечно, я лгу. Я могла бы рассказать ему столько всего, что это заполнило бы целые тетради и систематически уничтожило бы все, что построил и надеется построить мой брат.

Однако я не могу этого сделать, и это не имеет ничего общего с какой-то там жалкой верностью семье. Я та, кто возглавит этот картель после того, как покончу со своим братом. Я не отдам ключи от королевства ни за какие деньги в мире, не говоря уже об угрозах причинить мне боль.

Ха. Меня забавляет, что он вообще подумал о том, чтобы запугать меня и заставить отказаться от чего-либо. Я живу ради боли. Она меня возбуждает.

Успокаиваюсь и сосредотачиваюсь на дыхании. Конечно, я точно знаю, как собираюсь отсюда выбраться, но он может следить за мной через камеру, так что лучше перестраховаться.

Осматриваю комнату в поисках источника видеосигнала. На это уходит минута. Трудно сосредоточиться, когда так голодна. Перед глазами все расплывается. И жажда. Боже, я с трудом могу глотать.

Лев Романов недооценил меня. Он думал, что сможет приковать меня наручниками и оставить здесь, и я не вижу никаких признаков того, что ведется запись. Полагаю, он был вполне уверен в этих наручниках.

Но он понятия не имеет, с кем имеет дело. Дома меня называют La Sombra — тень. Я могу быть неуловимой и бесшумной, способной избежать чего угодно.

И даже голая, я готова. Ловкими, проворными пальцами поправляю заколку в волосах. Это займет немного времени, я смогу открыть замок.

Пока работаю, мои пальцы двигаются автоматически, а в голове звучат его прощальные слова.

Это еще не конец. Я узнаю все, что тебе известно.

Не все, mi querido jefe.

Он думает, что может сломить меня? Я всю жизнь готовилась к подобным ситуациям, чтобы сопротивляться и выживать.

Стискиваю зубы и сосредотачиваюсь. Сдерживаю смешок, когда чувствую, как замок поддается под моими пальцами.

Да, детка, ты так хороша.

Щелк.

Едва слышный звук — самая приятная музыка для моих ушей.

Тихо снимаю с себя наручники. Теперь, когда свободна, мне нужно действовать быстро, просчитывая каждое движение, чтобы он не заметил. Сердце бешено колотится от азарта неповиновения. Я не какая-то беспомощная девица. Я Изабелла Моралес, и никто никогда не удержит меня в клетке.

Быстро осматриваю свою одежду. Порвана. Черт.

Уцелели только ботинки. Они ужасно неудобные, а я бы все отдала за пару облегающих леггинсов и футболку, но пока сойдет и так.

Бесшумно двигаюсь к двери, напрягая все свои чувства. В подвале сложно ориентироваться, но я уже запомнила планировку. Толкаю дверь, и меня освещает полоска света. Задержав дыхание, выхожу в коридор, поворачиваюсь и закрываю за собой дверь. Это хотя бы его задержит.

Иду по темному подвалу, бесшумно ступая по холодному полу. Каждый звук кажется громче: скрип, отдаленный гул механизмов. Сердце колотится в груди, адреналин бурлит в венах. Я должна выбраться отсюда, найти путь к свободе. От адреналина мне кажется, что я могу взобраться на стену, если понадобится.

Возможно, придется.

Знаю, что у него есть видеонаблюдение и охрана, но я не знаю, где он сам. Это может меня убить. Есть ли у его охранников маршруты патрулирования? Куда направлены камеры?

Свобода так близко, что я чувствую ее вкус. Руки дрожат, когда проворачиваю очередной замок, но я заставляю себя сохранять спокойствие.

Приближаются тяжелые шаги. Я быстро и бесшумно ныряю в кладовку, где хранятся швабры и чистящие средства. Задерживаю дыхание, ощущая знакомый лавандовый запах Fabuloso.

Мимо кто-то проходит. Это Лев возвращается или кто-то другой? Если он обнаружит, что меня нет…

Убедившись, что все спокойно, выхожу из кладовой и как можно быстрее направляюсь к другой двери рядом с окнами, надеясь, что она ведет на свободу. Я пытаюсь открыть замок. Когда ручка поворачивается, у меня учащается пульс.

Да-а-а. Распахиваю ее. Прохладный ночной воздух ударяет в лицо, когда выхожу на улицу. Раннее утро, на горизонте брезжит рассвет. Я так устала и проголодалась, но мое сердце бешено колотится от восторга. Я сделала это.

Мне все еще нужно добраться до выхода, а затем найти способ выбраться отсюда. Я даже не знаю, где он живет.

Но когда подхожу к выходу, впереди маячит тень. Замираю. Не могу дышать. Это... один из его охранников или...

Нет.

Мрачная улыбка играет на губах Льва. Он стоит, уперев руки в бедра.

— Куда-то собралась?

Его голос звучит жестко и холодно, а на лице не отражается ни малейшего удивления.

Черт возьми.

Меня охватывает паника и отчаяние, но я заставляю себя держаться прямо.

— Ты не можешь держать меня здесь.

Он прищуривается.

— Не могу?

В его взгляде мелькают разочарование и восхищение.

— Должен признать, ты очень находчивая. Я был небрежен с наручниками. Но нет, Изабелла, ты никуда не пойдешь.

Я действую быстро. Когда он тянется к моим запястьям, уклоняюсь, и, увидев удивление в его глазах, пользуюсь шансом. Толкаю его в грудь, сбивая с ног, разворачиваюсь и убегаю.

Я быстрее его. Он ругается позади и пыхтит, но взлом замков не единственный навык, который освоила для быстрого побега.

Он догоняет меня. Я чувствую его горячее дыхание позади, и у него есть преимущество, потому что он знает то, чего не знаю я. Я понятия не имею, куда бегу. И в итоге это становится моей гибелью. Я чуть не врезаюсь в сетчатый забор прямо передо мной. Резко останавливаюсь.

Не успеваю опомниться, как он набрасывается на меня и железной хваткой сжимает мою руку.

— Отпусти! — кричу я, но это бесполезно. Он слишком силен, и он взбешен.

— Нет, — рявкает он. — Тебе повезло, что я оставил тебя в живых. Если ты думаешь, что я позволю тебе сбежать, то ты ошибаешься. — Он ругается по-русски. — Если бы кто-нибудь из моих людей увидел тебя... — Он стискивает зубы и срывает с себя футболку.

Она доходит до верхней части моих бедер. Она теплая и пахнет им, но я чертовски зла.

Встречаюсь с ним глазами, и от его вызывающего взгляда у меня сводит живот. Я хочу ударить его коленом между ног, но он так крепко меня держит, что боюсь, он легко увернется и причинит мне еще больше боли, чем планировал. У меня большие проблемы, и я это знаю.

— Ты останешься здесь.

— Ты можешь приковать меня, но это не сделает меня твоей. — Это звучит по-детски и мелочно, но я не могу сдержаться.

На его губах появляется улыбка.

— Ты высокого мнения о себе. Думаешь, что все вертится вокруг тебя, не так ли?

Я не отвечаю. Его упрек задевает меня.

— С чего ты взяла, что я не смогу удержать тебя здесь?

Фыркаю.

— Планируешь держать меня прикованной вечно? — возражаю я, мой голос тверд, несмотря на то, что нервничаю. — Даже тогда я найду способ. Замок для меня всего лишь игра. Вот увидишь.

— У меня есть другие способы держать тебя под контролем.

Боже. Я хочу влепить пощечину его самодовольному, греховно красивому лицу.

— Ты меня не пугаешь.

Он притягивает меня к себе, его глаза сверкают.

— Я еще даже не пытался.

Я ухмыляюсь.

— Так попробуй.

Он улыбается, обнажая зубы.

— О, я так и сделаю. Но сначала давай вернем тебя туда, где тебе место.

Где мне… место?

Он наклоняется ближе, его присутствие ошеломляет. До сих пор я не осознавала, насколько он большой. По сравнению с другими братьями он выглядит немного меньше, но… по сравнению со мной слово «младший» в его адрес звучит почти смешно.

И я точно знаю, насколько он силен.

Черт, сосредоточься, Изабелла.

Моргаю, застигнутая врасплох его внезапной близостью. Несмотря ни на что, я не могу игнорировать, как приятно от него пахнет: тепло, пряно и по-мужски. На лице, которое теперь в нескольких дюймах от моего, замечаю его острый подбородок и густую щетину, а взгляд пронзает меня насквозь.

— Ты напрасно тратишь свое время. Я не сломаюсь. — Однако бороться с ним становится все труднее. Мне больно, я умираю от голода, чертовски устала и хочу пить.

В его глазах вспыхивает леденящее душу веселье, в их глубине пляшет вызов.

— Посмотрим, — бормочет он низким, опасным шепотом, от которого меня пробирает дрожь. Отворачиваюсь от него и, пошатываясь, падаю на колени. Воздух передо мной словно мерцает. Смутно слышу, как он ругается позади, прежде чем склониться надо мной. Стискиваю зубы, готовая дать ему отпор, если он снова причинит мне боль, но вместо этого… Он этого не делает.

Он поднимает меня. Мир вокруг становится немного размытым и нечетким. Моргаю, почти ожидая, что это сон, но это точно не сон.

Может, он хочет, чтобы я снова набралась сил и он мог расспросить меня подробнее. Вполне справедливо. Если его план включает в себя еду, немного воды и сон, то это идеальный вариант.

Я недалеко убежала от дома. Говорю себе, что, будь я в форме, то справилась бы с этим. Я бы ускользнула, как мелкий песок сквозь пальцы. Но я ослаблена. Это единственная причина, по которой он меня поймал.

Пока он несет меня, в моей голове роятся мысли о возможных вариантах, и в душе появляется проблеск надежды. Это не обязательно должна быть простая, предсказуемая игра в кошки-мышки… не так ли?

В тусклом свете раннего утра легкий ветерок касается моей щеки. Я украдкой бросаю взгляд на Льва и вижу его лицо, застывшее в решимости. Он человек с миссией, но не выглядит ни злым, ни обиженным, как я ожидала.

Я провела свое расследование об этих парнях. Я знаю, какие они. Знаю их сильные стороны. Их слабости.

Лев Романов в душе стратег. Он хитер и безжалостен, и я никогда не должна об этом забывать. Лев похож на опытного шахматиста, он всегда на несколько ходов впереди своего противника.

Мне стоит это запомнить.

Когда мы подходим к крыльцу, я чувствую слабый запах горелого дерева и влажного мха. Этот дом потрясающий, он так отличается от того, где выросла я. Я выросла в большом доме, в колониальном стиле с оштукатуренными стенами и терракотовой черепицей на крыше, что традиционно для моего региона. Его дом, находится в отдалении от города. Большое, внушительное строение, похожее на крепость, отражает его потребность в безопасности и контроле. Он современный и минималистичный и каким-то образом идеально подходит такому человеку, как он… по крайней мере, тому, что я о нем знаю.

Его руки согревают меня.

Это не имеет значения.

Он такой сильный, несет меня, как будто я невесомая. Да, я маленькая, но все же есть что-то бесспорно привлекательное в том, чтобы быть такой беспомощной.

Когда мы подходим к двери, она открывается сама по себе. Я немного растеряна, пытаюсь понять, как он это сделал, пока не замечаю охранника у двери. Он сверлит меня взглядом.

Интересно, он дружит с тем неудачником, которого я заложила. Неважно.

— Отвернись, — рычит Лев, и охранник едва не сворачивает себе шею повинуясь.

Он несет меня в комнату с распахнутой дверью, а затем укладывает на большой мягкий диван. Как и все здесь, как и он сам, комната обставлена минималистично и практично, но куда бы я ни посмотрела, вижу намеки на высококлассную систему безопасности в современном стиле. Стены выкрашены в строгий утилитарный серый цвет, лишь на тон светлее, чем диван и кресло в тон рядом с ним.

С потолка на меня смотрят незаметные камеры, их объективы следят за каждым движением. Напоминание о том, что здесь нет приватности и он никому не доверяет. Деревянные полы покрыты лаком, а в дальнем углу комнаты стоит изящный современный стол, состоящий из прямых черных линий, с мониторами, компьютерами и всевозможными гаджетами. Мне нужно будет присмотреться, когда я отдохну и поем.

Он касается часов на запястье и выкрикивает приказы на русском. Я совсем не знаю русского, но через мгновение, когда дверь открывается и входит охранник с бутылкой воды и тарелкой еды, могу предположить, что он заказал.

— Пей, — приказывает он, протягивая мне бутылку с водой. Я с благодарностью беру ее и, должно быть, морщусь, не осознавая этого, потому что он хмурится. — Что с твоей рукой?

Опускаю взгляд на ладонь. Заноза, которую загнала ранее, плотно засела в коже, вокруг нее образовалась ранка, она покраснела и опухла.

— Maldita sea⁸, — ругаюсь под нос. — Я загнала занозу на том чертовом чердаке, — улыбаюсь ему. — Я была так отвлечена твоими восхитительно эффективными методами пыток, что совсем о ней забыла.

Нахмурившись, он встает и снова поднимает телефон, выкрикивая очередной приказ.

— Ты всегда так разговариваешь со своими подчиненными?

— Как?

— Как будто они лично тебя оскорбили, и если они не сделают то, что ты скажешь, ты их убьешь? — Я мило улыбаюсь и делаю еще один глоток воды, прежде чем взглянуть на еду на подносе — хлеб, масло и ломтик сыра. Типичная еда для пленницы, но с изюминкой.

— Я не обижаюсь. Это по-детски и пустая трата времени. Что касается того, чтобы делать то, что я говорю, то они знают, что к чему. А теперь ешь. — Его тон грубоват. — Мы нормально позавтракаем после того, как ты отдохнешь, но тебе нужно что-нибудь съесть прямо сейчас.

— Откармливаешь меня перед убийством? — мило спрашиваю я, намазывая хлеб маслом и откусывая большой кусок. У меня текут слюнки, а в животе урчит. Последний месяц перед тем, как сюда приехала, я сидела на строгой диете, чтобы подсушиться. Я не ела хлеб целую вечность.

Выражение его лица остается суровым, но в глазах появляется что-то более мягкое.

— Просто ешь. Тебе нужны силы. Впереди у нас долгий день.

Удерживать голову становится слишком тяжело, и хотя я никогда не покажу ему этого, даже говорить мне сейчас утомительно. Я наслаждаюсь простой едой под его бесстрастным, проницательным взглядом.

Он не разговаривает и не задает вопросов, и я ему за это благодарна. Наевшись и напившись, откидываюсь на спинку дивана. Здесь тепло, и я чертовски устала. Моя спина и задница ноют от его ударов, а эта проклятая заноза…

— Дай мне руку.

Мои глаза распахиваются. Я даже не заметила, что закрыла глаза, и не помню, как он доставал аптечку, но вот она уже здесь.

Снова закрываю глаза и протягиваю ему руку. Веки тяжелеют. Он что, накачал меня наркотиками? Мне уже все равно. Мне нужно отдохнуть, а завтра я сделаю следующий ход.

Его теплая грубая рука держит мою. Когда он вскрывает мою ладонь, мне чертовски больно, поэтому приоткрываю глаз, но не вздрагиваю. Я не боюсь боли или дискомфорта. Я научилась справляться и с тем, и с другим. Вместо этого с любопытством смотрю на него, пока он тычет в мою ладонь металлическим пинцетом.

Болезненно покрасневшая кожа кричит от боли, когда он углубляется в нее, но не двигаюсь. Наблюдаю за его сосредоточенными усилиями, за тем, как он хмурит брови.

— Не подумай, что я к тебе пристаю, но ты действительно самый красивый из всех своих братьев. Ты это знаешь или ты из тех парней, которые понятия не имеют, какие они красавчики?

Мужчины Романовы — восхитительные образцы мужского совершенства, а их единственная сестра просто сногсшибательна. Но этот парень… в его задумчивом взгляде, в тепле его глаз, в полноте суровых губ и в силе мускулистого тела есть все, что мне нужно.

Шиплю, когда он, наконец, захватывает занозу пинцетом и вытаскивает, но секундой позже наступает почти мгновенное облегчение. Я медленно выдыхаю.

— Красота мимолетна, — говорит он и пожимает плечами. — Все мы однажды станем кормом для червей.

Он наносит дезинфицирующее средство на мою ладонь и наклеивает пластырь.

Закрываю глаза и хихикаю.

— Кормом для червей. Мне это нравится. — Это как прагматичный способ проживать всю эту философию YOLO⁹. Если живешь только раз, лучше выжать из этого максимум.

Закрываю глаза и откидываю голову назад. Я чертовски устала. Просто хочу минутку дать глазам отдохнуть. Он что-то говорит мне, но его голос звучит отстраненно. Как будто я под водой, а он говорит сверху.

Что-то теплое и мягкое окутывает меня. Подсознание начинает складывать кусочки пазла.

Романовы. Я жива. Мой брат. Картель. Власть.

В голове у меня мелькают образы свадьбы, колец и корон, и я погружаюсь в глубокий сон.