Затруднение Джареда

Глава 5

На следующей неделе у Даники появился повод поблагодарить отца за один из его уроков. Годы, прошедшие после развода с Джаредом, Даниель вдалбливал ей, что чем лучше скрывать свои чувства, тем менее вероятно то, что они ее выдадут. Этот урок, наряду, с тем, что в своем присутствии отец не терпел суетливых движений, научили девушку держать лицо и не волноваться.

Кокон спокойствия, все плотнее оборачивался вокруг нее день за днем. Даника полностью сконцентрировалась на своей работе, очищая и оценивая сказочные экспонаты из коллекции Баннистера один за другим, — и, с течением времени, которое она проводила рядом с Джаредом, держалась обеими руками за спокойную, отстраненную безмятежность.

Сначала, его поведение помогало. Джаред был совершенно свободным и дружелюбным, без намека на близость. На следующее утро после похода по музею принес китайской еды в ее квартиру, и поддерживал легкий разговор, ни разу не упоминая предыдущий день. Джаред ушел сразу после трапезы, задержавшись только для того, чтобы передать приглашение Макса, и договориться о том, в котором часу можно заехать за ней вечером.

Ужин был прекрасным, и Даника определенно получила удовольствие от знакомства с изящной женой Макса, обнаружив, что рыжеволосая Дайна была так же дружелюбна и умна, как и красива. Макс, явно глубоко любящий жену, был великолепным хозяином, как обычно, спокойным и любезным, если он и увидел, или почувствовал напряжение в своих гостях, то не подал вида.

Что же до Джареда, он был спокойным и милым, а напряженность, которую Даника ожидала заметить, была совершенно скрыта. Он почти не касался ее, только взял под руку, когда они гуляли, и оставил у двери, любезно пожелав доброй ночи.

Поначалу, Даника была благодарна за то, что он совсем на нее не давит. Это дало ей время, чтобы попытаться осознать ее собственные чувства и мотивы. Беззаботные разговоры касались только того, что им нравится и не нравится, с тщательностью, которой так не доставало ранее.

Он могла сконцентрироваться и работать днем, и, обычно, уходила на обед из дому, в основном с Джаредом, хотя дважды в компании Морган. В первую неделю четыре раза встречалась с ним по вечерам, за ужином следовало кино или концерт, в присутствии большого количества людей, и было маловероятно, что ее узнают те, кто интересуется бесценными сокровищами.

Каждый раз, когда после дружеского ухаживания Даника, оказывалась у своей входной двери, она импульсивно приглашала его выпить кофе и даже, однажды, поздно ночью, чего-нибудь покрепче, но все ее приглашения вежливо отклонялись. Джаред казался озабоченным и отстраненным, его отказ был практически бездумным, и кажущееся безразличие совсем не помогало девушке понять не только свои собственные, но, и тем более, его чувства.

Ночи стали долгими. И если раньше Даника не страдала бессонницей, теперь у нее появились трудности со сном, она часто просыпалась, мечась и ворочаясь, чувствуя жар и беспокойство, не в состоянии снова заснуть, хотя обычно ей это легко удавалось. Те сны, которые она припоминала, были настолько эротическими, что шокировали, и девушке не раз приходилось посреди ночи выбираться из кровати, чтобы принять холодный душ и успокоить разгоряченное тело.

Вскоре ее кокон спокойствия стал очень изношенным.

Даника обнаружила, что находится в несколько неловком положении, ей было дано то, чего она хотела, — время подумать без давления с его стороны, — а оказалось — это скорее отвлекало, чем шло на пользу. Она также пришла к выводу, что отсутствие опыта в области романтики было для нее определенной помехой; девушка не знала, Джаред следует ее пожеланиям, или просто потерял интерес.

Вот этот последний вариант и заставил ее принять решение. Неизвестность измучила. Данике необходимо было знать, хочет ли он ее. Девушка понимала, что рискует: каким бы ни оказался ответ Джареда, важность вопроса покажет уязвимость Даники. Но у нее не было выбора.

Так что, в середине второй недели пребывания в Сан-Франциско, когда Джаред, как обычно, пригласил ее на ужин, Даника просто заметила, что если он не прочь поесть дома, ей хотелось бы приготовить спагетти. В случае отказа, Даника не очень бы удивилась, но ее совершенно смутила физическая слабость облегчения от его согласия.

Господи, неужели это было так важно для нее?

Даника раздумывала над этим вопросом весь вечер, помешивая острый соус и подбирая ингредиенты для салата. Джаред, оставаясь эмоционально отстраненным, сказал ей, что никто не контролирует любовь, поэтому она сама оказалась в состоянии замешательства. Благоразумие? Тактика? Или простое безразличие? Какие бы мотивы он не преследовал, результатом стало то, что ей пришлось перед самой собой признать правду.

Это была пугающая правда. Даже в отсутствии малейшего давления с его стороны, она не могла и надеяться что-то проконтролировать, — или справиться со своими чувствами к нему. Отдав ему сердце однажды, она старалась не называть это любовью; заплатив цену, став уязвимой, теперь она была более осторожной. Даника не могла отрицать, что это были сильные чувства, но страсть и желание казались не такими всеобъемлющими. Менее угрожающими ее спокойствию. Но, как, ни назови ее чувства, они были слишком глубокими, чтобы их игнорировать.

День за днем чувства становились все сильнее, поднимаясь в ней, словно прилив, наполняя ее, пока не осталось для нее больше ничего имеющего значения. Несмотря на кажущуюся незаинтересованность, она часто ловила себя, когда глядела на Джареда и боролась с постоянной потребностью прикоснуться к нему, когда они бывали вместе, и ее пульс ускорялся при первом же звуке его голоса.

Даника все еще была слишком осторожна, чтобы кинуться сломя голову во что-либо, и в этом заключалась основная причина, почему она решила противостоять Джареду и узнать правду о его чувствах, несмотря на риск; знание дало бы ей ощущения какого-то контроля над своей собственной судьбой.

Именно это она говорила себе, готовя на кухне. Уговаривала себя, заворачиваясь в потрепанное спокойствие, ради защиты, которую оно еще могло ей предложить. И, именно это девушка говорила себе, когда в скорости пошла впускать Джареда.

Даника оделась умышленно неброско. В длинный, красный свитер под горло с капюшоном поверх удобных черных брюк — наряд, в котором, она чувствовала себя удобно, и о котором Джаред ничего не сказал. Не то что бы она чего-то ожидала, разумеется, хотя всегда говорили, что красный определенно ее цвет.

Мужчина принес вино, не тратя зря время, бросил пиджак на спинку дивана и ослабил галстук. Даника заметила пистолет, который он носил также непринужденно, как большинство мужчин носили часы.

Девушка тихо заметила,

— Так любопытно принимать вооруженных гостей к ужину. Ничего, если я поинтересуюсь, — ты же, говоря технически, вне своей юрисдикции, не следовало ли оставить пистолет в Париже?

Джаред посмотрел на кобуру, слегка поморщился и стал ее снимать.

— Прости. Я настолько привык к ней, что иногда забываю. — Он сдернул кобуру движением плеча и положил ее на пиджак.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Ты права. Технически говоря, я не должен носить здесь оружие, особенно тогда, когда полиция Сан-Франциско официально не в курсе того, что я делаю в их прекрасном городе.

— А неофициально? — спросила Даника, идя на кухню.

Джаред пошел следом, закатывая рукава своей белой рубашки.

— Боюсь, об этом, тоже мало кто знает. Макс попросил комиссара полиции об услуге, а так как никто не отказывает Максу Баннистеру, у меня есть специальное разрешение носить и использовать пистолет. Но кроме комиссара, только еще один коп в этом городе знает, чем я здесь занимаюсь. Инспектор Кейн Тейлер. Напомни мне оставить тебе его номер, просто на всякий случай. Я должен был сделать это уже давно.

Даника помешала кипящий соус и начала греть воду для спагетти, чтобы дать себе минуту перед ответом. Несмотря на то, что она знала о его работе, Даника никогда не думала о потенциальной опасности, — не тогда, когда они были женаты, ни теперь. Но его слова о том, что инспектор Тейлер знает о его делах, были отрезвляющими, даже устрашающими.

Джаред готовил ловушку для преступника, который, сам по себе, был достаточно опасен. Но, также, он действовал в одиночку, работая «неофициально» и без поддержки парижского офиса или местной полиции, — и это во много раз увеличивало опасность. Даника подумала, что он рисковал своей жизнью. И мог проиграть.

— Разумеется, если что-то пойдет не так, и ты не сможешь найти меня, тебе следует позвонить Максу, — продолжал Джаред тем же спокойным голосом. — Считай, что Тейлер — это запасной вариант. Надеюсь, что тут найдется штопор.

— Вон тот ящик, — ответила она автоматически, указав рукой. — А бокалы в шкафчике над посудомоечной машиной.

Джаред нашел все и проворно открыл вино.

— Чем я могу помочь? — спросил он у нее.

Удивившись, девушка сказала,

— Я не считала тебя помощником на кухне. Ты раньше таким не был.

— Раньше я был надменной скотиной, — наливая вино в два изящных бокала, ответил Джаред. И когда Даника промолчала, он посмотрел на нее с легкой улыбкой и весельем в глазах. — Ты могла бы хотя бы притвориться, что не согласна.

Девушка вдруг улыбнулась ему, чувствуя удовольствие и замешательство от поддразниваний. Это было совсем иное настроение, отличное от привычного безразличия, и Даника не была уверена, как следует на это реагировать.

— Хорошая хозяйка никогда не спорит с гостем, — пробормотала она. — Однако, если ты, в самом деле, хочешь помочь, можешь сделать салат. Все находится возле раковины.

Джаред, слегка поклонившись, протянул ей кубок с вином. — С удовольствием, мэм. И просто, чтобы ты знала, так вышло, что я теперь замечательный повар. Это делает одинокую жизнь несколько более терпимой.

— А как насчет мытья посуды после?

— Не испытываю особого энтузиазма, но не против. Если я чему-то и научился, так это тому, что не стоит заставлять справляться с беспорядком кого-то другого.

Даника понимала, что он говорил не просто о грязной кухне, но не стала на этом зацикливаться. Она уже и так была на взводе от осознания потенциальной опасности для него, и не желала начинать еще одну безрадостную тему. Вместо этого девушка занялась готовкой у плиты, а Джаред принялся резать салат, и они стали работать по-дружески вместе.

Разговор во время еды касался рутины, и только когда кухня была убрана, посудомоечная машина загружена, и они перешли с кофе в гостиную, вот тогда Даника напряглась сильнее. Занавески были опущены, снаружи уже начало темнеть, и они были, как бы, огорожены от всего остального мира, были совершенно одни. Только теперь девушка осознала, насколько для нее будет тяжело сделать то, что она намеревалась совершить. Как она могла спросить Джареда о его чувствах, о его намерениях? Что она могла ему сказать?

Ты все еще хочешь меня? Пожалуйста, если нет, пожалуйста, скажи мне об этом сейчас, пока у меня еще есть шанс пережить это…

— Дани?

Сидя на диване всего в футе от него, Даника наклонилась вперед, чтобы поставить свою чашку возле его чашки на столик. Что она могла сказать? Устроившись в уголке дивана, со сложенными на коленях руками девушка смотрела на него, надеясь, что ее чувства не заметны. Казалось, что она не могла думать ясно, и когда она все-таки решилась, то скорее выпалила эти слова.

— Я уже почти закончила работу здесь. Через несколько дней коллекцию можно будет переправлять в музей.

Джаред слегка кивнул, его лицо было серьезным, а выражение голубых глаз непонятным.

— Макс просто впечатлен. Если тебе когда-нибудь понадобиться рекомендация, он даст тебе просто блестящую.

Она хотела рявкнуть, к чертям Макса! Но, разумеется, не сказала ничего подобного. Даника была слишком спокойной и сдержанной женщиной, чтобы выйти из себя, по крайней мере, так говорили люди.

Девушка ровно сказала,

— Потом я должна установить подлинность и оценить еще одну частную коллекцию в Филадельфии, но это планируется через несколько недель. Вероятно, я немного отдохну. Возможно, вернусь в Нью-Йорк.

— Неужели? — в его голосе не было эмоций и ничего явного не просматривалось в выражении лица. С таким интересом, он мог бы спрашивать, который час.

Ее необычный и незнакомый гнев утих так же быстро, как и появился, оставив совсем несчастной и холодной от боли. Джареду было наплевать на нее, подумала Даника, если упоминание о ее отъезде так мало его волновало. Девушка отвела взгляд от его спокойных глаз, пытаясь вернуть скрывшуюся гордость.

Потом она заметила нечто, вызвавшее в ней прилив надежды. Даника посмотрела на его руку, лежащую на бедре. Сильная и красивая рука навевала жаркие воспоминания о его прикосновениях и ее отзывчивости на них. Также она поведала ей еще кое о чем. Несмотря на его неэмоциональное лицо и спокойные глаза, рука напряглась так крепко, что костяшки пальцев сияли белизной сквозь загорелую плоть.

Медленно, глядя на эту руку из-под ресниц, она промурлыкала,

— Ты не собираешься просить меня остаться?

— Нет, — спокойно ответил Джаред, но его кости, казалось, скрутились под кожей, когда рука сжалась еще крепче.

Даника посмотрела ему в лицо, и наконец, поняла. Если она позволит этому разговору закончиться, Джаред ни слова не скажет, чтобы его возобновить. Его дружеское отношение продолжится, пока она не помашет ему на прощанье с самолета, следующего на восток. Он отпустит ее, не протестуя, — не потому, что ему наплевать, а потому, что он слишком заботиться о ней. Потому что он собрал все крупинки своей невероятной силы воли, решив не совершать, ни единой ошибки из тех, что совершил в первый раз.

Джаред хотел быть уверен, что Даника останется стоять крепко на своих ногах, не испытывая давления с его стороны и не будучи ошеломленной его эмоциями. Что бы между ними не произошло, это должно было стать ее идеей, ее выбором. Выбор девушка уже сделала, но не могла не думать о цене уязвимости, сможет ли она себе такое позволить.

После долгого молчания, она Даника сказала.

— Даже, если я этого хочу?

Мышцы на его челюсти дернулись, когда он сжал зубы, а глаза стали любопытно непроницаемыми.

— А ты этого хочешь? — отрывисто спросил мужчина.

— Это зависит от тебя, Джаред. Если ты решил, что больше меня не хочешь, тогда я уеду. Но если ты все еще желаешь меня… я бы хотела остаться.

— Почему? Просто потому, что я тебя хочу?

— Нет. Потому что я тоже тебя желаю.

Он тяжело вздохнул, словно задерживая дыхание, но оставался неподвижным.

— Ты уверена, Дани?

— Что хочу тебя? Да, уверена.

Мужская рука поднялась с бедра, и сжатые пальцы вытянулись, Джаред коснулся ее щеки. Даника поворачивала голову, пока ее губы не коснулись шершавой теплоты ладони.

С хриплым стоном, Джаред притянул ее в свои объятия и накрыл ее рот. Даника растаяла, прижавшись к нему, ее руки скользнули вокруг его шеи, а губы жадно раскрылись под нажимом рта. Желание прошло по ней с настоящим жаром чистой энергии, эта сила была изумительной.

Она удивленно поняла, что это был не просто поцелуй. Это было сродни взрыву. Прямо как тогда в музее, несколько дней назад, когда он занимался с ней любовью, доведя ее желание до лихорадочного пика. Теперь он не был отстраненным или безразличным, не просил ее ответа, и в нем не было ничего, похожего на спокойствие.

— Боже. Дани, — прошептал он ей в губы. Лицо мужчины было настолько напряжено, что казалось маской, и эта маска пылала таким голодом, словно в гримасе боли.

Даника дотронулась до его лица дрожащими пальцами, когда их дыхание смешалось, внутри нее все встрепенулось в почти болезненном ожидании. Вот это Джаред и подразумевал, когда заявил, что она была слишком молода, чтобы полностью ответить ему, пока они были женаты, потому что Даника не припоминала подобной настойчивой потребности.

Ее сердце быстро и сильно билось, как будто девушка была почти на финише ужасного марафона, или гонки, в которой ей следовало победить, чтобы жить. Она не могла сказать ни слова, но чувствовала, что сойдет с ума, если он сейчас же не займется с ней любовью.

Джаред резко вздохнул, и снова поцеловал ее, медленное проникновение его языка было настолько эротичным, что Даника всхлипнула и снова закрыла глаза, испытывая голод. Ее груди были болезненными, горячими и налившимися. А она хотела умолять его коснуться их руками, избавиться от ее свитера и лифчика, и от всего остального из-за того, что одежда была невыносимой, Даника желала быть обнаженной в его объятиях.

Девушка почувствовала, как рука скользнула под край свитера, прошла по позвоночнику, что заставило двинуться навстречу его прикосновению также эротично, как двигается кошка, когда ее гладят — чувственно и бездумно. Она еще сильнее прижались к его твердой груди, и захныкала, словно моля о чем-то.

Джаред что-то пробормотал, но Дани не смогла этого понять, он на мгновение крепко прижал ее к себе, как будто хотел, чтобы их тела стали единым целым. И снова двинулся, все еще целуя. Крепко держась за него, губы к губам в дикой ласке, девушка почувствовала, как ее поднимают с дивана. Потом, почти сразу же, ощутила толстую поверхность ковра под собой, когда ее опустили на пол.

Если ей нужно было доказательство того, что Джаред ее хочет, это крайнее нетерпение явно доказывало. Он не собирался, да и не мог ждать, чтобы добраться до спальни. Данике больше не нужны были доказательства, и так как ее потребность была такой же, стало все равно, где они находятся.

Джаред наклонился к ней, когда она открыла глаза, его голос был дрожащим шепотом. — Мне необходимо тебя увидеть…

Он схватил край ее свитера и потянул, стягивая, она подняла руки вверх, чтобы помочь ему.

Руки девушки оказались свободными, она потянулась к нему, нащупывая пуговки рубашки. Мужчина почти сорвал ее, горящие глаза смотрели на Данику, и как только рубашка была отброшена, он наклонил свою голову к ней.

Дани почувствовала, как его рот двигается между грудями, как руки скользнули в поисках застежки лифчика, и ее ногти впились ему в плечи, когда Джаред снял и отбросил шелк, чтобы оставить ее обнаженной до талии. Девушка смотрела на него, когда он поднял голову, и выражение его лица, то, как он смотрел, вызвало в ней новое, острое желание.

Желание. Потребность. Настолько сильный голод, будто голодная смерть, впивалась когтями, требуя пищи.

Джаред дрожал, Даника это чувствовала. Дрожал так же, как и она. Также потерял контроль, как и она. Его рука трепетала, когда накрыла ее грудь, массируя и лаская, заставляя стонать и выгибаться навстречу прикосновению. Волны обжигающего удовольствия прокатились по Данике, став даже более напряженными, пока он ласкал и мучил ее, и когда его рот жарко накрыл ноющий сосок, это ощущение было настолько острым, что девушка могла только корчиться в молчаливом удовольствии, и цепляться за него с мольбой.

Мужчина тяжело дышал, его тело было жестким от напряжения, но Джаред был слишком покорен ею и ее отзывчивостью, чтобы спешить с занятием любовью, несмотря на дикие требования его собственного желания. Ее груди, округлые и налившиеся от страсти, идеально подходили его рукам, бархатные, розовые соски были настолько чувствительны, что пульсировали у него во рту. Ее золотая кожа была нагретым шелком, а горловые стоны желания стали самым сильным афродизиаком, который он когда-либо знал или представлял.

Ему нужно было видеть ее всю, касаться ее. Резко снимая ее удобные брючки, Джаред одновременно освободил ее и от туфель. На Данике остались только изящные, бежевого цвета трусики, тонкий материал которых порвался под его нетерпеливыми пальцами, когда он от них избавлялся.

Дани смотрела на него. Огромные, темные глаза были влажными и бездонными. Ее губы, опухшие и покрасневшие от силы его страсти, раскрылись и трепетали, а дышала она также быстро, как и он. Милостивый Бог, она была прекрасна.

Он снова накрыл ее рот, глубоко лаская и призывая её язык к немедленному ответу. Джаред целовал ее груди, пока она не застонала в его рот, потом скользнул рукой по ее дрожащему животу. Рука накрыла мягкие, темные кудряшки, а пальцы нырнули между бедер. Издав дикий, гортанный стон, Даника выгнулась, а ее ноги резко раскрылись для него.

Джаред подумал, что его сердце может вырваться из груди, так стремительно оно билось, и это было больше, чем он мог вынести, чтобы продолжать касаться ее медленно и нежно, но сильное удовольствие от ее возбуждения совершенно и полностью компенсировало растущую боль от сдержанности. Он касался мягких, женственных складок, погружал пальцы в ее влажное тепло, найдя и лаская крохотный, чувствительный комочек плоти.

Бедра Даники поднимались навстречу его прикосновениям, инстинктивно и волнообразно. А ее рот под его губами раскрылся еще шире. Джаред поднял голову, принеся в жертву удовольствие от ее губ такому же полному удовольствию от наблюдений за ее лицом, навязчиво красивым в своем поглощении и потребности в страсти. Он ритмично ласкал ее, на минуту остановившись, чтобы скользнуть пальцем глубоко в нее, и громко простонал от невероятно тепла и плотности, потом медленно отступил, и продолжил свои ритмичные движения.

Джаред почти довел ее до оргазма, и пока тело Даники, в лихорадке, требовало освобождения, убрал руки на время, чтобы избавиться от одежды. Ему необходимо было находиться внутри нее, почувствовать ее удовольствие так интимно, как только это было возможно

Даника едва сознавала, что он делает в данный момент, Джаред оставил ее дрожащей, на грани, и ее ощущения были слишком острыми от ужасного напряжения. Прежде, чем девушка смогла отступить подальше от края, он быстро вернулся. Нависнув над ней, гладкие бедра оказались между ее бедер. Даника почувствовала, как твердое и теплое тело ищет вход, и резко втянула воздух от ошеломляющего ощущения того, как ее тело принимает его.

Дани забыла ощущение, забыла то, каким шокирующее интимным был физический акт. Глядя в напряженное лицо Джареда, потерявшись в его горящих глазах, девушка почувствовала, как он глубоко вошел в нее с такой настолько эротичной, исключительной медлительностью, что снова оказалась трепещущей на самом краю чувственного взрыва. Находясь совершенно неподвижной в бездыханном ожидании, Даника чувствовала, как сворачивается напряжение, и знала, что не выдержит больше не секунды.

Почти в то же мгновение, когда он полностью устроился в колыбели ее бедер, Дани слетела с края, крича от удивления и триумфа, и пульсирующий экстаз волнами омывал ее тело. Джаред издал низкий, гортанный звук, его лицо напряглось в гримасе мучительного наслаждения. Внутренние конвульсии ее оргазма держали, ласкали его пульсирующим прикосновениями, настолько невероятными, и он подумал, что сошел с ума.

Издав еще один вскрик, Джаред начал двигаться, ловя ее удовольствие прежде, чем оно бы отступило, возбуждая ее еще больше. Она захныкала и подняла бедра, чтобы встретить его сильные толчки, ее ноги обхватили его, ногти впились в его спину, а широкие, темные глаза были туманны и бессмысленны.

Каждый раз, погружаясь в ее влажное тепло, Джаред думал, что не сможет продержаться дольше, что его бьющееся сердце выскочит из груди, но тело, казалось, не могло насытиться Даникой. Он желал поглотить ее, слиться с ней, чтобы ничто снова их не разделило. Это была дикая, примитивная эмоция, но она контролировала разум также уверенно, как физическая потребность контролировала тело.

Ему удалось продержаться достаточно, чтобы увидеть и почувствовать ее второй, сильный оргазм, поймать своим ртом резкий стон удовольствия, а затем его собственное тело вышло за пределы, и мучительная волна удовлетворения, сильнее, чем он когда-либо раньше испытывал, поглотила его, и мужчина хрипло закричал, задрожав от оргазма ошеломительной силы.

— Теперь я знаю, что ты имел в виду.

Ее мягкий голос пробудил его, и Джаред поднялся на локтях. Лицо Даники покрылось румянцем и смягчилось от чувственного изнеможения, глаза стали мечтательными. Он поцеловал ее потому, что ему нужно было это, и, осознав то, о чем она говорит, промурлыкал.

— Если бы у меня хватило здравого смысла проявить терпение столько лет назад, ты бы узнала это еще тогда.

Она робко поинтересовалась.

— А ты чувствовал — это — даже тогда?

Он засомневался, потом покачал головой.

— Нет, я никогда не испытывал того, что только что произошло между нами. Всегда подозревал, что в тебе есть огонь, но не знал, могу ли я его коснуться.

Ее дыхание вырвалось дрожащим вздохом.

— Я чувствовала… словно не контролирую себя… и мне это понравилось.

Джаред улыбнулся ей.

— Если у тебя есть вопрос, у меня тоже есть один. И не одна ты потеряла контроль. Заметила, что мы так и не добрались до кровати?

Когда девушка оглядела большую, освещенную лампами гостиную, то почувствовала, как другой жар поднимается по ее щекам. Слава Богу, она закрыла шторы, даже 29 этаж можно разглядывать из окон близлежащих домов.

Прочистив горло, она промурлыкала.

— Нет, мы так и не добрались, верно?

— После стольких дней терпения, — ответил Джаред более низким голосом, — Я удивлен, что у меня вообще остался хоть какой-то самоконтроль. Боже Дани, ты была мне так необходима…

Ее руки вокруг его шеи напряглись, Даника подняла голову достаточно, чтобы провести губами по его челюсти. Затем хрипло прошептала.

— И ты бы позволил мне уехать из Сан-Франциско?

— Да. Но я бы последовал за тобой, — он почти вслепую нашел ее рот и крепко поцеловал. Последовал за ней? Вероятно, Джаред был бы всего на полшага позади нее, отвернувшись от всех обязанностей здесь просто потому, что без нее он бы не стоил и пули, чтобы застрелиться.

То, что он ушел десять лет назад, стоило ему вырванного сердца, но теперь, — позволить уйти ей или уйти самому, — стоило бы ему собственной души.

Даника улыбалась ему, прежняя настороженность исчезла из ее глаз, как только они затуманились желанием. Все еще находясь внутри нее, Джаред знал, что Дани ощущает его вновь проснувшуюся страсть. Она напряглась вокруг него, и мужчина затаил дыхание, когда в нем взорвалось острое наслаждение.

— Ты полагаешь, что в этот раз мы доберемся до кровати? — прошептала девушка, снова напрягая внутренние мышцы.

Они не добрались, но Даника была совсем не против. В действительности, она даже сонно запротестовала, когда чуть позже Джаред отодвинулся, решив, что его потребность в ней была на данный момент удовлетворена, по крайней мере, на то время, что им понадобиться, чтобы добраться до постели. Однако он передумал, посмотрев на ее тело, сверкающее мягким золотом на фоне бледного ковра, но все-таки сумел сдержать себя, взять ее на руки и отнести в спальню.

— Я впечатлена, — торжественно заметила Даника по пути туда.

— Ой? Чем же?

— Ну, это выглядит так просто в фильмах, но, оказывается, нужно иметь силы, чтобы поднять кого-то с пола, кто весит вполовину меньше тебя, а я, вероятно, вешу даже больше.

— Нет, это не так, — ответил он, легко держа на руках ее стройное тело. — Я вешу свыше двухсот фунтов, а ты — не больше половины этого веса. Ты слишком изящна.

— Я все еще под впечатлением.

Он рассмеялся,

— Мое эго благодарит тебя.

Вместо того чтобы отнести ее прямо в спальню, где на ночном столике горела лампа, мужчина повернул с просторную ванную, и включил свет.

— Мы будем принимать душ? — вежливо поинтересовалась Даника.

Джаред ухмыльнулся, и открыв стеклянную дверцу вместительной душевой кабинки, поставил девушку внутрь, потом присоединился к ней и закрыл дверь.

— Угу, я так думаю.

— А можно мне проголосовать?

— Конечно, можно. Чтобы ощутить мои руки, покрытые мылом на своем теле, скажи «да».

— Да, — тихонько сказала она.

Душевая кабина нагрелась достаточно быстро, и вовсе не от горячей воды. Именно мыльное изучение было на уме у Джареда, а он, в свою очередь, был основательным мужчиной.

Намыливая изящную ключицу, а потом грудь, он хрипло заметил.

— Я уже говорил, как замечательно ты округлилась за последние десять лет?

Загоревшись от самого первого касания, Даника схватилась за его плечи, чтобы устоять. Теплые и скользкие руки, двигались по ней, поднимая и массируя полные груди, и Дани была почти не в состоянии соображать.

— Тогда я была просто подростком, — сумела она пролепетать, и задохнулась, когда его большие пальцы коснулись колющих сосков.

Джаред наклонил голову, и слизал капли воды, сияющие на ее нижней губе.

— Теперь ты совсем взрослая, — сказал мужчина, потянувшись намыленной рукой к низу ее живота.

Она не могла поверить, что он снова возбудил ее, так скоро после того, как полностью удовлетворил, но когда его пальцы нежно коснулись между бедер, то вызвали взрыв жара глубоко внутри, и этот жар стремился наружу, как пламенеющий огонь. Даника не понимала, как она еще может стоять, когда его руки изучают тело с той обещанной полнотой, но, все же, держалась на ногах. И даже нашла в себе силы совершить свое мыльное исследование, ее руки скользили по мускулистому телу. Девушка затаила дыхание от осознания его настоящей силы.

Они оба дрожали к тому времени, когда Джаред выключил воду, и вытащил ее из кабинки. Он завернулся в полотенце, а потом очень заботливо вытер Данику, пока она, наконец, не отбросила полотенце, обняла его руками за шею, и подняла лицо для поцелуя.

Может, постель и промокла, но, ни один из них об этом не пожалел.

Джаред вздрогнул, когда Даника отодвинулась от него, и почувствовал еще один приступ желания, что одолел усталость, пока он наблюдал, как ее золотистое тело сияет в свете лампы.

— Куда ты? — промурлыкал он.

Совершенно не испытывая смущения, Даника достала из гардероба и надела шелковый халат, завязала поясок, прежде, чем ответить ему.

— На кухню. Не знаю, как ты, а я умираю с голоду; полночь уже давно наступила.

Джареду пришлось признать, что он и сам испытывает голод, это было неудивительно, принимая во внимание то, чем они занимались последние несколько часов.

— Я тоже мог бы перекусить.

— Ты останешься здесь, а я скоро вернусь с едой.

Улыбнувшись, Джаред ответил.

— Я же могу привыкнуть к такой услуге.

— Не привыкай, — улыбаясь, предупредила его Даника.

Оставив его смеющимся, она направилась в кухню. Ненадолго остановившись в гостиной, покачала головой в каком-то ошеломлении, наблюдая то, как беспорядочно разбросана их одежда. Ее лифчик свисал с кофейного столика, а ботинки оказались в разных концах комнаты. О Боже!

Девушка собрала одежду, аккуратно сложила и положила его вещи на спинку стула, а свои — на подушку. При виде разорванных трусиков, она снова покачала головой, чувствуя жар на щеках. Джаред был очень настойчив, в своем желании, да и она не была пассивной. И хотя Даника еще не смотрела, но имелось у нее неловкое подозрение, что оставила пару царапин на его спине.

Все еще в сильном удивлении от своего поведения, она прошла на кухню, и совершила нападение на холодильник.

В спальне, Джаред расслабился на несколько минут, прежде чем резко сел в постели от внезапно пришедшей мысли.

После полуночи.

Вообще-то ближе к часу ночи, обнаружил он, проверяя свои часы, а заодно и посмотрев на будильник на ночном столике Даники. Он тихонько выругался, и потянулся к телефону возле часов. Сначала позвонил на автоответчик одного из своих телефонов в отеле. Там сообщений не было.

Он позвонил на другой номер, и ждал несколько гудков, пока, наконец, не положил трубку. Не было причин волноваться, говорил он себе, устраиваясь на подушках. Совсем не было. Его нетрудно найти тут; Макс не должен думать слишком долго, прежде чем попытаться набрать номер Даники.

Она вернулась в комнату несколько минут спустя, неся заполненный поднос. И когда Джаред посмотрел на нее, все остальное исчезло из его мыслей. Ее сияющие темные волосы прямыми прядями просто обрамляли лицо, придавая коже, тот тонкий, соблазнительный оттенок, который люди обычно называют фарфоровым.

Огонь в ее натуре теперь не был скрыт; он горел в жидкой темноте ее глаз, в том, как чувственно она двигалась, в особенной женской улыбке, мягко тронувшей губы. Она была страстной женщиной. Его женщиной.

— Боже, ты прекрасна, — хрипло заметил Джаред.

Немного удивленная, но довольная Даника сказала.

— Мужчины всегда говорят это женщинам с подносами.

Он забрал у Дани поднос, чтобы она могла лечь к нему в постель.

— Я бы все равно сказал это тебе, даже, если бы ты принесла пустой поднос.

— Мы это скоро узнаем, — промурлыкала она.

Даника приготовила еды достаточно для того, чтобы насытить небольшую армию; но вдвоем они быстро справились с большей частью. В спокойной, залитой светом лампы тишине комнаты, они разговаривали о пустяках, решив принять эту ночь без вопросов, и ждать до утра, чтобы подумать о том, что последует дальше.

А на сегодня, им достаточно было того, что они вместе. Когда еды не стало, а поднос вернулся на кухню, Джаред снова испытал знакомый голод, и он без промедления открыл шелковые отвороты ее халата, чтобы найти под ним атласную плоть.

— Кажется, я не могу насытиться тобой, — сказал он, напряженно глядя, как его теплое дыхание заставляет сосок напрячься в предвкушении.

— Хорошо, — промурлыкала Даника, ее тело уже горело и пульсировало в ожидании его прикосновения, его обладания. Снова. Она не знала, откуда они получают энергию, и ей было все равно; когда её касались руки и рот Джареда, ничего не имело значения, кроме него. Абсолютно ничего.

Было почти три часа, когда мужчина потянулся, чтобы выключить лампу на столике, а Даника крепко прижалась к его боку в сонном, удовлетворенном довольстве. Она никогда не была настолько удивительно усталой, и собиралась спать, по крайней мере, до полудня.

Телефон зазвонил два часа спустя.

Вынырнув из глубин сна, девушка почувствовала, как Джаред напрягся, пока она повернулась в его некрепких объятиях, чтобы взять трубку. Было все еще темно, и Дани смотрела на светящиеся цифры часов с возмущенным удивлением, когда, наконец, поднесла трубку к уху.

— Алло?

— Дани, прости, что разбудил, — голос Макса был как всегда тихим и спокойным. — Но если Джаред здесь, мне нужно с ним поговорить.

— Минутку, — она потянулась и включила лампу, поморгав немного от яркого света, потом села. Ее казалось, что глаза полны песка, а голова набита ватой.

Джаред приподнялся, полностью проснувшись быстрее Даники, потому что его работа заставила привыкнуть к предрассветным звонкам.

— Какого черта? — пробормотал он.

— Это тебя, — она протянула ему трубку и бессознательно опустилась на живот. — Это Макс.

Джаред нахмурился, его взгляд стал острым, и странным образом тревожным, а голос резким, когда он заговорил.

— Макс, что такое?

Даника не услышала ответа, но полностью проснулась, когда увидела, как лицо Джареда побелело.

— Насколько плохо? — резко спросил он, и каков бы ни был ответ, он только превратил его посеревшее лицо в камень. — Где? Какого черта… ладно. Да, я знаю адрес. Я буду там через полчаса. Верно.

Выпрямившись, Джаред наклонился над Даникой, чтобы положить телефон, потом немедленно отбросил покрывало, и встал с постели.

— Джаред…?

— Мне нужно уйти, — сказал он, все еще резким голосом, и, выходя из комнаты даже не глядя на нее.

Даника оставалась в постели в шоке минуты две, потом быстро выскользнула из кровати, и натянула шелковый халат. Она прошла в гостиную, где обнаружила Джареда почти одетым, заправляющим рубашку в штаны, и берущим пистолет.

— Джаред, прошу, поговори со мной, — трепеща, выговорила она. — Скажи, что не так.

Он надел заплечную кобуру, и поднял свой пиджак, и посмотрел на нее только после того, как оделся.

— Есть… проблема, — ответил Джаред, уже не так резко. — Мне нужно ее решить.

— Но что…

— Не спрашивай меня, Дани, прошу. Я уже сказал тебе больше, чем должен был, и… — он тяжело вздохнул. — Боже, все это просто безумие!

Испугавшись, она подошла к нему, ее руки поднялись к его груди потому, что Данике нужно было коснуться его. Джаред тут же притянул ее ближе, обнял с такой силой, что почти причинил боль.

И пробормотал в ее волосы,

— Прости, детка, мне нужно уйти. Я вернусь, как только смогу, хорошо?

— Будь осторожен, — прошептала девушка, когда он поднял голову.

Мужчина натянуто улыбнулся.

— Не волнуйся, — его губы скривились, — по крайней мере, не за меня.

Джаред легко поцеловал ее, потом отпустил.

— Почему бы тебе снова не лечь в постель?

Даника кивнула, но когда дверь за ним закрылась, и она осталась в квартире одна, то сон был последним, о чем можно было думать. И, хотя, мозг получил только два часа отдыха после изнурительной ночи, то, как побелело лицо Джареда, сразу прояснило ей голову.

Разумеется, ловушка. Что-то пошло не так с ловушкой, что-то настолько плохое, что глубоко потрясло Джареда. Но что именно?

Коллекция все еще здесь, надежно укрыта в тайной комнате квартиры. Так что это не она. Музей? Нет, он сказал, что знает адрес, а Макс не стал бы его об этом спрашивать, если бы речь шла о музее.

— Но что тогда? Что?

Через минуту, Даника шла ставить кофе и принять душ. Скоро станет светло. Она сможет открыть шторы и посмотреть на город. Включить телевизор. Может, даже поработать. Но спать она не станет.

Пока он не вернется к ней.