Завещание каменного века. Повесть

Возвращение

- Хочу на Землю, - сказал я Итголу.

- Подождите, - ответил он. - Сначала к нам.

Этот разговор состоялся уже на Земтере, куда мы доставили всех путешественников в целости и сохранности.

- Сначала к нам, - повторил Итгол и достал из кармашка крохотную ракушку - в таких гнездятся улитки. Только эта ракушка выглядела чуточку странно - казалось, ее форма постоянно меняется. Он бросил ракушку под ноги. Она лежала на песке, и вход в нее, размером немного побольше горошины, зиял глубокой чернотою, будто уводил в центр планеты. Я почему-то не мог отвести взгляда от него.

- Пойдемте, - Итгол жестом пригласил идти за собою.

Я оторопело смотрел на него - он приглашал меня идти в ракушку, словно это был вход в его квартиру.

- Не бойтесь. - Игара шагнула вперед.

Еще шаг - и вдруг она уменьшилась сразу вдвое. Потом сделала еще шаг - и ее едва можно было разглядеть на песке. Я видел, как она вошла в отверстие раковины и стала меньше букашки.

- Смелее! - издали-издали донесся ее голос.

За нею последовала Эва, за Эвой - мы.

Мы были внутри подземелья. Я не мог поверить, что мы находимся в маленькой ракушке. Несколько штук таких ракушек свободно уместились бы на моей ладони. Рядом со мною шагали Итгол и Эва, далеко впереди слышались шаги Игары. Внутри раковины наши размеры казались обычными.

- Тесное общение с природой помогло нам открыть средство использовать кривизну пространства. То, что вы приняли за ракушку, канал прямой связи с нашей родной планетой, - объяснил Итгол.

Не знаю, из какого материала были слеплены стенки канала пространственной связи, но гудел он под нашими ногами, как самолетный трап. Каждый шаг казался мне последним.

Переход на другую планету занял не больше минуты. Выйдя из раковины, мы очутились в помещении. Я пораженно озирался - только что вокруг нас было земтерское однообразие.

Итгол нагнулся, поднял с полу раковину, из которой мы вышли, и спрятал в карман.

- На астероиде, когда мы попали в переделку, - сказал Итгол, - я мог бы в любой момент вывести вас с помощью этой ракушки. Но мне хотелось посмотреть, что же произойдет… Между прочим, если бы вы не вспомнили пароль, Игара все равно не погибла бы.

- Вспомнила Эва, - сказал я.

- Нет, дорогой, вспомнили вы. Эва лишь прочла ваши мысли… Итак, Олесов, это моя планета. - Итгол широко развел руки.

То, что я принял за помещение, оказалось пещерой. Посредине грота горел костер, вблизи огня лежали несколько валунов. Мы присели на камни.

- Мы находимся в карантинной станции, - сказал Итгол. - Сейчас прибудет дежурный старейшина - будем решать вашу судьбу.

- Я хочу одного - возвратиться на Землю.

Послышались гулкие шаги. Я не мог понять, в какой стороне они раздаются, да и не видать было нигде выхода из подземелья.

По другую сторону костра ниоткуда возник крохотный человек, словно на экране миниатюрного телевизора. Узнав Итгола, приветливо махнул рукой; и вдруг рука эта сделалась громадной - одна только ладонь заслонила всего человечка. Итгол подал ему руку - и словно бы выдернул его из другого измерения, - перед нами стоял человек обычного роста. Только теперь я разглядел в камне черную скважину, уводящую вглубь, точно такую же, как в раковине Итгола.

- …Вот он. - Итгол показал дежурному на меня.

Первые две-три минуты, пока они обменивались приветствиями, я не понимал ни слова, и вот, словно рассеялась пелена - их речь стала понятна мне.

- Из какой цивилизации? - поинтересовался дежурный, задерживая на мне внимательный взгляд.

- Я уже информировал вас - с Земли, - ответил Итгол.

- А-а, - протянул старейшина. - Это тот незадачливый путешественник, который сорвался в пропасть и был погребен под снегом?

- Он самый.

- Чего же он хочет?

- Вернуться на Землю.

- Похвально. Но сможет ли он, заглянувший вперед, остаться тем Олесовым, которого мы извлекли из-под снега?

- Вы?! - я переводил взгляд со старейшины на Итгола, отказываясь что-либо уразуметь.

- Мы, - ответил Итгол. - Вы бы все равно погибли. А нам представился случай показать вам Вселенную, разумеется, часть ее.

- А как же астероид, дядя Виктор, мальчишка?

- Вы, наверное, не поймете всех сложностей, - тактично заметил старейшина. - Считайте это пока как угодно - сном, сказкой. Главное, чтобы вы по возвращении на Землю не вообразили себя неким Героем, способным указывать человечеству путь на основе того, что вы видели.

- Не понимаю, - прошептал я, совершенно сбитый с толку.

- Что не понимаете? - спросил старейшина.

- Не понимаю, зачем понадобился я, зачем извлекли меня из обвала?

- Нам хотелось знать - могут ли земляне пойти по пути Земтера? Если им это угрожает, то нельзя ли помочь в самом начале, - пояснил Итгол.

- И что же вы выяснили?

- Если судить по вас, - пока не угрожает.

- Тем более, - снова вмешался старейшина, - вам, Олесов, нужно остаться самим собой. Не вообразить себя Героем… Скажите, Итгол, а не занесет ли он в свое время научные и технические открытия, сделанные позднее, с которыми он невольно сталкивался на Земтере и на Карсте?

- Не думаю. В его представлении все видимое и слышимое принимало тот вид и облекалось в такие формулировки, какие он способен объяснить в меру своих познаний, а уровень его знаний ограничен информацией его времени. Это, как говорят на Земле, не бог весть что.

- Да, можно вообразить, насколько все, увиденное им, преображается в его сознании!

- Он даже не представляет, как на самом деле выглядим мы и место, куда он попал.

- Что ж, тогда счастливого пути, Олесов! Возвращайтесь.

И старейшина подал мне руку. Это была крепкая, мускулистая рука.

Итак, скоро я вернусь на Землю, в свое время. Каким образом они сделают это, меня не занимало. По-настоящему меня ошеломило другое. Выходит, все, что я вижу сейчас, на самом деле- плод моего искаженного воображения.

- Ничего поразительного, - вразумлял меня Итгол, пока мы шагали по неустойчивому полу в еще одной улиточной раковине, - в природе существует множественность представлений о реальности окружающего мира.

Мы очутились в склепе. Здесь все было изумляюще надежно и прочно, кал сама вечность. Из стены вышел косолапый человечек. Итгол что-то сказал ему. Тот взмахнул рукою.

Теперь я уже понимал - человечек, это в моем воображении, а каков он на самом деле- мне неизвестно.

Где-то в глубине сильно загудело, каменный пол, который только что казался надежным, как пьедестал мироздания, - разверзся. Откинулись тяжелые створы люка - оттуда с гудением вырвалось пламя, потом выползла клеть. Человечек подождал, когда она установится вровень с полом, и распахнул дверцу. Внутри клеть походила на кабину подъемного лифта.

Человечек поднес ладонь к пламени - оно послушно отступило книзу. Он опусчал руку до тех пор, пока вход в кабину не открылся полностью.

Я кинул последний взгляд на Игару, Итгола и Эву. Я был благодарен, что они пришли проводить меня.

И шагнул в пламя. Как-то вдруг заныли все раны, полученные мною: следы от наручников, удары в грудь и плечо…

Позади наглухо захлопнулась дверца - меня опрокинуло и закувыркало в потоке времени…

- Прощай, Олесов! - донесся Эвин голос.

- О-ле-со-о-о-о-в!!!… - слышалось мне.

Я попробовал шевельнуть онемевшей рукой - от боли едва не закричал. Казалось, мои руки все еще стиснуты наручниками.

Кто-то влажными ладошками колотил меня по щекам.

- Живой! - над ухом прогремел голос Деева - старшего нашей группы.

На помощь явился Грибков. Вдвоем выволокли меня из-под камней и снега. Я кое-как прочихался - нос напрочь был зашпаклеван снегом.

Как я узнал после, снежный оползень утащил меня одного - слизнул, как букашку. Остальные сверху видели, как я бултыхался в снежном вихре. Вслед за первой лавиной начали обламываться снежные наметы вдоль всего кара. Грохот не утихал в течение доброй четверти часе. Внизу клубилась метель.

Разыскивать меня было почти безнадежно: сотни тонн снега и камня обрушились на дно кара - внизу образовалась настоящая гора Разрыть ее мог разве что полк саперов. Если бы меня занесло туда, мое дело было бы пропащим. Приземистая, кривостволая инвалидная лиственница, прилепившаяся на почти отвесном склоне, задержала несколько глыб. Они нагромоздились на нее, обломили вершину - но комель устоял. Сюда-то и зашвырнуло меня. Тугой снег смягчил удары камней, которые катились поверх образовавшегося сугроба. До подножия оставалось еще добрых триста метров.

Здесь меня и нашли ребята. Место выдай мой берет, повисший на сучьях дерева.

Горы и небо одного цвета - черно-синие. И все же ломаная грань, разделяющая обе тверди, хорошо заметна в ночи. Взгляду отпущена узкая полоса звездного неба - наш костер разложен на дне ущелья.

Интересно все-таки, из какого места галактики я только что прибыл? Может быть, из того вон созвездия?

Чай горячий - кружку невозможно держать в руке. Да еще рана саднит, будто совсем свежая. Рана! Я чуть не вскрикнул: вот же оно, доказательство.

Аптечка - в моем рюкзаке. Запахло йодом. Деев умеет делать все. Только по лицу видно, что ему жаль расходовать бинты - на меня ушла едва ли не половина наших запасов, рассчитанных на весь поход. До сих пор в бинтах не было надобности, но Деев запасливый и расчетливый мужик. Ручаюсь, где-нибудь в кармашках его рюкзака припрятан НЗ. Так что зря он скупится.

- Шрамы какие-то странные, - замечает Грибков, пристально разглядывая мою руку.

«От наручников, олухи!» - хочется крикнуть мне, но я молчу.

- Не мешай бинтовать, - говорит Деев Грибкову. - Шрамы как шрамы - камнем прорезало. Радоваться надо - легко отделался. Не нужно было соваться на карниз.

Начался ветер. Не до низу застегнутый вход полощется и постреливает. Все дрыхнут как убитые. Брезент спальных чехлов похрустывает от холода. Хотя уже июнь на носу, ночи здесь совсем зимние.

Все же ловкачи эти черти, нашли выход - сунули меня в сугроб возле дерева. Первый-то раз я, наверно, угодил как раз на дно ущелья… Но как ребята не заметили столь длительного моего отсутствия? Выходит, что они искали меня недолго… Нет, я и вправду ничего не смогу понять. Голова лопнет. Лучше не думать об этом.

Интересно, а как мне вести себя дальше? Быть самим собой. Ну, это-то не трудно. Но вот о взаимосвязи природы и человека я молчать не стану. Тут мне космического опыта не нужно. Найду примеры.

- Кофе, кофе не позабудьте взять!

Это спросонья вскрикивал Деев - заботы не оставляют нашего старшего и во сне.

Надо и мне заснуть: если Деев утром заметит, что я не выспался, разъярится. По возрасту он моложе всех в группе но держит нас в строгости…