Керстин Гир Джереми Безземельный и дракон (перевод Е. Шушлебиной)

В старые добрые времена, когда колодцы и деревья еще умели разговаривать (они и сегодня разговаривают, но не со всеми), так вот, в те прекрасные старые времена у каждого королевства был свой дракон.

Драконы предпочитали селиться в горах, где копили в пещерах несметные сокровища, каждый для себя, потому что, вообще говоря, они не очень общительны. (Большую часть года, а иногда и несколько лет подряд они проводят в спячке, даже не пошевелив ни разу кончиком хвоста.) Давным-давно, когда драконов было больше, чем людей, они тоже жили на зеленых равнинах, поэтому довольно долго драконы и люди стояли на пути друг у друга. Именно в то время появились легенды о кровожадных драконах, которые сжигали целые деревни, если не получали ежегодного выкупа и жертвоприношений, и сказания о смелых, мужественных, проворных рыцарях с мечами, разящими насмерть.

Драконы — могучие, умные и, как правило, очень хитрые существа; если принять во внимание, что они гораздо крупнее человека, обладают способностью изрыгать огонь и умеют летать, то надо отдать должное смелости и ловкости рыцарей тех времен. Тело дракона покрыто, как кольчугой, которую выковали гномы, жесткой блестящей чешуей: ее трудно пробить даже самым острым мечом. Советы целиться в золотисто-желтый, хитро поблескивающий драконий глаз легче раздавать, чем им следовать, потому что голова дракона очень подвижна и возвышается над острием меча на несколько метров. То, что рыцарям все же удавалось одерживать победы, граничило с чудом.

Ради справедливости надо отметить, что драконы не являются воинственными натурами с рождения. Они убивают, во-первых, с досады, когда им мешают получить сокровища, и, во-вторых, защищая свою жизнь. Сами они не ввязываются в поединок, если надежда на победу слишком мала, и неохотно рискуют, боясь увечий и потери крови. Они с удовольствием вообще не вступали бы в конфликт, и их можно понять. Уже один вид рыцаря в кольчуге из драконьих зубов, поясе из чешуи и с мешком для провианта из высушенного языка дракона кого хочешь может обратить в бегство (вернее, заставить с достоинством покинуть поле боя). Кроме того, ходят слухи о волшебных мечах, которые способны сами по себе нацеливаться в глаз дракона (если, конечно, находятся в достойных руках).

Итак, драконы ушли в безлюдные места, в горы, а люди заселили плодородные долины. Как правило, от пещеры дракона до ближайшего поселения несколько дней полета при встречном ветре и один день — при попутном, а людям нужно было скакать верхом от одной до двух недель, чтобы встретиться с драконом. Вот так они разошлись. Со временем храбрые рыцари вымерли, сокровища в пещерах драконов поросли мхом, а о волшебных мечах забыли.

К этому добавим, что крайне редко из яйца дракона появляется на свет маленький бэби-дракончик, в то время как люди склонны размножаться гораздо быстрее. Через несколько столетий места в плодородных долинах уже не хватало. Начали осушать болота и прокладывать дороги в более отдаленные уголки, постепенно приближаясь к горам, где обитали драконы. Деревеньки превращались в большие деревни, затем — в маленькие города, которые, в свою очередь, быстро росли и расширялись.

Любой мог построить замок, объявить близлежащие земли королевскими владениями, а людей — своими подданными. (В то время королевств было больше, чем звезд на небе).

Когда у самого подножия Драконовой горы был построен очередной замок, драконы поняли, что больше нельзя игнорировать создавшееся положение. Они выбрались из пещер, оглушительно хлопая крыльями, произвели облет территории и с ужасом увидели, как многочисленны их бывшие враги. Количество драконов за этот период не увеличилось, однако они стали старше, мудрее и хорошо помнили уроки прошлых столетий: с людьми шутки плохи. Подумали-подумали и решили, что не будут рисковать: они согласны на переговоры.

В свою очередь, короли, вспомнившие при виде огнедышащих чудовищ страшные истории, которые в детстве им рассказывали на сон грядущий, облегченно вздохнули. Был заключен договор о том, что драконам ежегодно будет выплачиваться дань золотом, серебром и драгоценными камнями, за что те воздержатся от грабежей и поджогов. Как правило, договор соблюдался довольно добросовестно. Если же какой-нибудь дракон выходил за рамки дозволенного и поджигал копну сена или съедал одинокого прохожего, то король, которого это касалось, просто удерживал из выплаты мешок серебра, и обе стороны были довольны.


К королевству, где правил король Феодор, тоже был приписан дракон. Его звали Брунофилакс. Он был огромным, как почтовая карета (не учитывая размеров хвоста). Его покрывала плотная чешуя, переливавшаяся разными оттенками зеленого цвета. У него была кличка Бруно Поджигатель, потому что со ста метров он мог поджечь копну сена или деревянный сарай, что частенько и делал.

Согласно договору король Феодор передавал ему ежегодно, первого июня, несколько мешков золота, серебра и драгоценных камней. Передача происходила всегда одинаково. Двое подданных, которым это поручение выпадало по жребию, грузили мешки на ослов и верхом на лошадях отправлялись к летней пещере Брунофилакса. Оставив мешки на песчаной площадке у входа, они прятались за скалой и ждали, пока из пещеры появится дракон, проверит, пересчитает и унесет дань. В том году посланцы рассказывали, каких огромных размеров достигло чудовище, как хищно сверкали его глаза, когда оно смотрело в их сторону.

— Порядок! — обычно говорил Брунофилакс и выплевывал небольшую огненную струю, оставлявшую внушительных размеров пятно расплавленного песка. — Можете передать своему королю, что некоторое время я буду держаться вдали от ваших людей и полей.

Волоча за собой хвост, он исчезал в пещере. Мужчины вскакивали на лошадей и быстро уносили ноги. Однако на двадцать четвертом году правления короля Феодора в этом привычном распорядке произошли некоторые изменения, что непременно насторожило бы короля, не будь он так занят другими делами. Так вот, на двадцать четвертом году его правления посланцы сообщили, что, заглянув в мешки, Бруно Поджигатель проворчал:

— Золото, серебро, рубины, изумруды — каждый год одно и то же! — После этого он уставился своим желтым глазом на скалу, за которой они прятались, и брюзгливо добавил: — Два тщедушных человечка, две лошади и четыре дряхлых осла — из-за этого не стоит пачкать зубы!

Он якобы постоял еще немного, склонив голову набок и раздумывая, а потом скрылся в пещере, не изрыгнув прощального огня и не сказав на этот раз, что обещает держаться подальше от границ королевства.

Король обратил бы на это внимание, если бы не был целиком поглощен решением проблемы, как выдать замуж дочерей — Иоланду и Мелинду. В интересах королевства нужно было выбрать мужей с умом, особенно для старшей, Мелинды. Она унаследует королевство, ее муж станет следующим королем. Будущие зятья должны иметь определенные черты характера, принести с собой дополнительные земли (желательно с полезными ископаемыми) и как можно больше подданных.

Кроме того, Феодор легкомысленно дал дочерям обещание, что выдаст их только за того, кто им понравится.

В то время смотрины были длительным процессом, особенно если невеста добивалась того, что ее голос будет учитываться при выборе жениха. Пока принцессы рассмотрят все кандидатуры, пройдет слишком много времени, думал король; нельзя забывать, что Мелинда, мягко говоря, начинала «перезревать». Чтобы решить эту проблему наилучшим образом и как можно скорее, король Феодор решил пригласить в Феодонию одновременно всех кандидатов в мужья. На празднике он надеялся присмотреться к приглашенным, выбрать кого-нибудь подходящего и в этом же году повести обеих дочерей под венец. Угощение, танцы, охота и многие другие развлечения должны были способствовать осуществлению этой затеи. К празднику готовились уже несколько месяцев. Все принцы, короли и герцоги с благодарностью приняли приглашения. Мелинда была завидной партией; ничего, что она не очень красива. А Иоланда, хотя и не наследует королевства, остра на язык и, в отличие от сестры, писаная красавица.

Это будет самый веселый, самый грандиозный праздник, обещал себе и дочерям король Феодор. Он не жалел ни сил, ни денег, чтобы оправдать их надежды. Все королевство было, так сказать, «вылизано»: дома и замок заново побелили; украсили все, что можно, березовыми ветками и цветными лентами.


Длинные столы прогибались под тяжестью столового серебра, хрусталя, букетов роз и яств. Музыканты ждали сигнала начинать; слуги были одеты в роскошные сине-золотые ливреи, сшитые по случаю праздника. Светило веселое июньское солнце.

Иоланда смотрела из окна на прибывавших гостей. Она была в прекрасном настроении. Песни, сочиненные в честь младшей принцессы, отнюдь не преувеличивали ее необыкновенной красоты. От волнения ее матовая кожа покрылась румянцем, а голубые глаза были похожи на июньское небо.

— Вон тот, на вороном коне, наверное, Гай Гайлсбери, — сказала она, выглядывая из-за занавески. — О нем говорят, что он не раз сражался с великанами и чудовищами. И всегда побеждал.

— Если это правда, — пробормотала Мелинда, сидя перед туалетным столиком и уныло разглядывая в зеркало свои безжизненно свисающие волосы. От модных локонов, над которыми все утро трудилась горничная, не осталось и следа.

— Он мне нравится, — сказала Иоланда. — Он выглядит так, как будто всегда и везде побеждает. И королевство у него больше, чем Феодония.

— Да, потому что отец Гая выиграл королевство в кости, — сказала Мелинда. — Все знают эту старую историю, как Гайлсбери сыграл со своим кузеном, королем Беррифилдом, на его королевство и половину имущества и выиграл. Оба в тот вечер напились, и Беррифилд постарался превратить все в шутку, но наутро Гайлсбери стал настаивать на своем выигрыше. А так как такого рода долги считаются долгом чести, то королю Беррифилда ничего другого не оставалось, как отдать земли и половину содержимого казны Гайлсбери.

Мелинда рассматривала свои брови. Они были разными: одна изогнута правильным полукругом, а у другой кончик задирался кверху — мелочь, которая до сих пор ей совсем не мешала. Но сейчас, глядя в зеркало, она спрашивала себя, как она могла до сих пор с этим жить. Иоланда все еще стояла у окна.

— О-о, Мелинда, ты должна это видеть. Огромная старомодная карета с гусем на гербе. Кто это приехал?

— Лебедь, а не гусь, — поправила ее Мелинда, не отрываясь от зеркала. — И мне кажется, что отец очень рассчитывает на принца Адальберта фон Хоенлое.

— A-а, Адальберт фон Хоенлое из Лоенхое, — пренебрежительно сказала Иоланда. — Вот он выходит из кареты, а за ним дама в чепце, похожем на шатер, в котором разместился наш оркестр.

— Это его мать, — сказала Мелинда. — Она будет помогать принцу выбирать невесту. Он уже многим отказал, потому что они не соответствовали требованиям его матери. — Глядя на прекрасное голубое платье, сшитое для сегодняшнего праздника, она тяжело вздохнула. Абсолютно все равно, что на ней одето. Никакое платье не скроет того, что она выше любого мужчины, нос в веснушках, а рот слишком велик, не говоря уже о прямых волосах и разных бровях. Как хотелось бы Мелинде поменяться с сестрой!

— Принц Адальберт слишком толстый, да и голова у него как клецка. Если бы не серебряные рудники в Лоенхое, ни одна принцесса на него бы не посмотрела, — сказала Иоланда.

Мелинда опять вздохнула. Наверное, и о ней так говорят: «Если бы эта каланча не наследовала Феодонию, ни один мужчина на нее и не взглянул».

— Может быть, он очень симпатичный, — сказала она грустно, — умный, веселый…

— Вот уж точно нет, — отрезала Иоланда.


В целях успешного проведения праздника король Феодор приказал создать новое министерство. Министр развлечений целых полгода выдумывал различные веселые игры, во время которых самым непринужденным образом можно было бы ближе познакомиться друг с другом.

Вечером будут танцы — это лучший способ сблизиться, но при дневном свете об этом нечего и думать.

Для начала была запланирована шахматная партия, в которой участвовали живые фигуры. Министр развлечений приказал построить огромное шахматное поле и сшить костюмы шахматных фигур: коней, слонов, королей, ладей и так далее. Роли распределялись по жребию, однако министр развлечений заранее позаботился о том, чтобы Иоланде досталась роль черной королевы, а Мелинде — белой. Мелинда надела костюм из белого шелка. К своему несчастью, она сразу заметила, что на целую голову выше принца, изображавшего белого короля. Из всех белых фигур только один из двух коней и левая ладья были выше нее, да и то за счет головных уборов. Роль одной из белых ладей предназначалась матери принца Адальберта, которая всячески отказывалась надеть костюм и непременно хотела остаться в своем чепце. В конце концов она милостиво разрешила, чтобы ей на рукав повязали белую ленту. Несмотря на то что шахматное поле было внушительных размеров, шлейф платья королевы Хоенлое частично закрывал соседние клетки — таких необъятных размеров она была. Конь по соседству с ней вынужден был стоять на одной ноге, с трудом сохраняя равновесие. В другое время Мелинда рассмеялась бы при виде этой картины, но сейчас она чувствовала себя не в своей тарелке. Когда все роли были распределены, остались принц Адальберт фон Хоенлое и Гай фон Гайлсбери, которым предстояло сыграть эту партию.

Гай фон Гайлсбери стоял в списке короля Феодора одним из первых: его владения были обширны, земли плодородны и богаты полезными ископаемыми, а королевство в целом — более могучим и процветающим, чем Феодония. Гай твердо решил пойти по стопам отца, ловко присоединившего к своему королевству земли Беррифилда. (Если, конечно, принц не сыграет на Феодонию, подумал король Феодор.) Из-за этой старой истории репутация Гайлсбери-отца была не самой лучшей: многие считали, что присваивать себе таким образом королевства непорядочно. После его смерти Гай всеми силами пытался восстановить доброе имя семьи: например, в прошлом месяце он выгнал великана с небольшого участка земли, на котором находилась богатая золотоносная жила. Глупый великан жил там, не обращая на нее внимания, но его манера вырывать с корнем огромные деревья и размахивать ими при драке отбивала у людей всякую охоту приближаться к этому месту. Когда до Гая дошли слухи, что великан постарел и ослаб, он счел момент подходящим, чтобы раз и навсегда завладеть золотой жилой.

Надо отдать должное Гаю, он действительно собирался победить великана и сделать так, чтобы все об этом узнали. Кто же виноват, что, когда Гай с дружиной прибыл к месту действия, мертвый великан уже лежал перед входом в свою пещеру.

Правда, то, что его люди (разумеется, за отдельное вознаграждение и новые доспехи) восславили поединок в песнях и оповестили весь мир об этой героической истории, не очень украшало его. Зато в народе была очень популярна песня «О принце Гае и жадном до золота великане». Чем чаще слушал ее Гай, тем больше нравилась ему роль героя. Еще немного — и он сам поверил бы в нее.

То, что он станет наследником короля Феодора, не вызывало у него ни малейшего сомнения. Конечно, чисто внешне ему больше нравилась Иоланда, но раз империю наследует Мелинда, он решил, что ее рост и веснушки не столь существенны. Он знал, что его шансы стать преемником короля Феодора велики, и был уверен, что Мелинда будет польщена его выбором.

— Играю белыми, — хотел сказать он, но принц Адальберт опередил его.

Мелинда услышала, как король белых шепнул коню:

— Поздравляю! Можно сразу сдаваться. Адальберт играет в шахматы так же, как коровы летают.

Белый конь хихикнул и пошевелил ушами, пришитыми к капюшону его костюма.

Мелинда могла бы поклясться, что принц Адальберт выбрал белые потому, что не хотел, чтобы к его матери прикасался кто-нибудь, кроме него: ведь если она будет съедена, ее надо будет уводить с поля. Гай фон Гайлсбери, довольствовавшийся черными, на третьем ходу съел белую пешку и занял атакующую позицию. Адальберт же постарался сосредоточить свои фигуры вокруг огромной белой ладьи в чепце.

— Мне даже кажется, что я знаю корову, летающую лучше, чем он играет в шахматы, — еле слышно сказал белый конь королю. Мелинда улыбнулась. Конь показался ей симпатичным. Это был высокий молодой человек с темными вьющимися волосами. По его одежде она сначала подумала, что он из свиты. Но так как министр развлечений предусмотрел, чтобы фигурами были только лица королевской крови, стало быть, это один из претендентов в мужья.

Гай фон Гайлсбери сделал ход и съел белого слона черной королевой. Слон покинул поле.

— Следующая вы, — сказала Иоланда матери Адальберта. — По диагонали вы двигаться не можете, а если пойдете вперед, назад или в сторону, то мы съедим вашу королеву.

— Так нельзя! — возмущенно воскликнул Адальберт, делая матери знаки, чтобы она незаметно передвинулась на другую клетку, но белый конь по собственной инициативе сделал ход и прикрыл Мелинду, поставив под удар черного слона.

— Если вы возьмете ладью, то мы съедим вашего слона, а наша королева теперь стоит под защитой, — сказал он Адальберту и сделал небольшой реверанс в сторону Мелинды. — Джереми Беррифилд, к вашим услугам.

— Очень приятно, — ответила Мелинда и слегка покраснела. Конечно, она слышала о Беррифилде: король без владений, без земель; замок и несколько прилегающих к нему полей, скорее всего невозделанных. Поговаривали, что отец Джереми до самой смерти не мог простить себе того, что натворил, начал пить и в скором времени проиграл, пропил и растранжирил оставшиеся в казне деньги, а потом слег и умер. В наследство сыну он оставил ветхий замок, несколько жалких полей и горстку голодных крестьян. Мелинда знала, что Джереми Безземельный, как его называли, стоит либо в конце списка короля Феодора, либо его вообще там нет. Жаль, потому что он был единственным, на ком можно было бы остановиться: статный, красивые карие глаза. Даже в дурацком костюме коня он смотрелся неплохо.

— Так не пойдет, — сказал принц Адальберт, обращаясь к Джереми.

— Ход сделан, — возразил Гай фон Гайлсбери.

— Но моя ма… но ладья… — Никто, к сожалению, так и не узнал, что он хотел сказать, потому что именно в этот момент на лужайке приземлился Брунофилакс по прозвищу Бруно Поджигатель.

Драконы умеют бесшумно летать, могут подниматься на большую высоту и даже парить в воздухе, как хищные птицы. Но аккуратно и грациозно приземляться у них не получается. Бруно Поджигатель не был исключением. Он немного не рассчитал и своротил небольшой шатер, где были приготовлены прохладительные напитки для гостей. Хрустальные бокалы, графины с вином и вишневым соком полетели на землю, пострадали двое слуг. Хорошо, что министр развлечений успел отскочить в сторону.

— Оп-ля! — произнес дракон, приземлившись; при этом одна его лапа пришлась на грудь лежавшего на земле слуги. Три придворные дамы упали в обморок, а поблизости не оказалось ни одного кавалера, который успел бы их подхватить: все остолбенело смотрели на дракона…

В то утро Брунофилакс проснулся со странным ощущением. Ничто не помогало избавиться от него: ни вид несметных сокровищ, ни любование переливающимся всеми цветами радуги огромным алмазом, называемым алмазом Озрама, — жемчужины его коллекции. Это мучительное, гложущее чувство не прошло даже после завтрака. Собственно говоря, оно появилось у него несколько месяцев назад.

— Скука! — поставил он диагноз. — Смертельная скука! Ничего удивительного: я уже бог знает сколько живу в этих горах, а ничего нового не происходит.

Он решил немного полетать, только один небольшой кружок, может быть, в долину, где пастухи пасут черных овец и цыганский табор разбил свой лагерь. Однако уже в воздухе решил пролететь подальше: это будет полезно для его старых костей и расшатанных нервов. Когда внизу он заметил деревню, то на всякий случай поднялся выше. Вообще-то в этом не было необходимости: люди давно уже вглядывались в небо лишь для того, чтобы предсказать погоду, а в этот ясный июньский день никому не пришло бы в голову ждать грозы.

Чем дальше он летел, тем лучше становилось настроение. Быстрее, чем ожидал, он долетел до столицы и довольно долго кружил над лужайкой перед замком короля Феодора, чтобы определить, что там происходит.

— Я только немножко посмотрю и полечу домой, — уговаривал он себя.

Хотя он находился на большой высоте, до него доносился запах жареного и печеного.

— Сплошные лакомства, — определил он и сделал в воздухе еще круг.

Люди и не догадываются, что, питаясь в основном сырой пищей, драконы очень любят печеное и жареное, а тем более сладкое.

— Фаршированные фазаны, гусиная печенка с трюфелями, вишневый торт… Эти белокожие двуногие понимают толк в еде, надо отдать им должное.

Он спустился пониже и пробормотал:

— Наверное, там кишмя кишит охотниками за драконами с их жуткими мечами. Самое время возвращаться домой.

Однако он спустился еще ниже, стараясь не отбрасывать тени на толпу людей. С этой высоты он мог рассмотреть своими зоркими драконьими глазами все в деталях: блестящие полированные пуговицы на ливреях слуг, цветные перья на шляпах дам и… ни одного меча. (Мечи, лежавшие на скамейке у шахматного поля, он, конечно, видеть не мог, потому что перед началом партии мужчины сложили на них накидки, плащи и куртки.)

Дракон задумался: судя по положению солнца, пора было возвращаться назад, если он хотел успеть в свою пещеру к ужину.

— Не исключено, что охотники за драконами скрываются в замке. Или, например, мечи лежат где-то поблизости: они ведь тяжелые, кто же будет таскать их все время с собой? Полечу-ка я домой! Но мне говорили, что охотники на драконов довольно необщительные люди, вряд ли здесь собрались именно они, чтобы полакомиться гусиной печенкой. Даже если они вдруг нападут из-за кустов, я успею улететь.

На этом этапе своих размышлений он оказался так близко к земле, что не осталось пространства для маневра. И он приземлился, пропахав глубокую борозду на лужайке. Как уже говорилось, люди, оказавшиеся вблизи, или неподвижно застыли в ужасе, или попадали в обморок; а тот, кто был вне его досягаемости, пустился наутек. Видя это, Бруно огорченно вздохнул.

— Всех сразу мне не охватить, — сказал он. При этом его горячее дыхание подпалило усы одному из слуг, который подумал, что пришел его последний час, и завопил: «Пощадите! Пощадите, умоляю вас!»

Король Феодор вышел из оцепенения первым и сделал шаг в сторону Бруно.

— Ты нарушаешь договоренность! — произнес он дрогнувшим голосом.

Мелинда почувствовала, что у нее подгибаются колени, и попыталась найти какую-нибудь опору. Джереми Безземельный протянул ей руку. Иоланда с изящным вздохом упала в полунаигранный обморок на руки Гая Гайлсбери, а принц Адальберт спрятался за маму.

Король Феодор, со всем достоинством, на которое он был способен в данный момент, сказал:

— Три дня назад тебе были переданы мешки золота и серебра, не так ли?

— Все правильно, — тихо ответил Бруно.

Король осмелел и строго продолжал:

— У нас была договоренность, что за эти щедрые дары ты держишься вдали от моих владений и людей.

— В договоре сказано, что я не буду причинять вреда твоей стране и ее жителям, — поправил его Бруно и убрал лапу с груди очнувшегося и захныкавшего слуги. — Я ничего и не сделал. Никто не пострадал. Так ведь, мой сине-золотой друг? — Слуга отполз в сторону и утвердительно кивнул. — Вот видишь, — сказал Бруно Феодору и попытался изобразить улыбку, но королю показалось, что это устрашающая гримаса.

— Я все понял, — сказал король. — Чего ты хочешь?

— Ну… — Бруно оглянулся. — Для начала я бы хотел паштет из куропаток.

Паштет из куропаток? — король не ожидал такого издевательства. — Давай как можно скорее покончим с этим. Скажи, что тебе нужно, а я подумаю, смогу ли выполнить твои требования. Иначе… — Он замолчал, так как при всем желании не мог сообразить, что ему делать дальше.

Бруно смотрел на побагровевшее лицо короля. С одной стороны, у дракона пропало то странное чувство, которое грызло его уже несколько месяцев; с другой стороны, он опасался, что король успеет позвать охотников за драконами, прежде чем удастся попробовать деликатесы.

— Немного паштета и торт — это всего лишь соответствует законам гостеприимства, — сказал он обиженным тоном. — И не надо… пожалуйста, вызывать этих людей. Я скоро улечу. — Он с досадой выдохнул. При этом из его ноздрей нечаянно вырвалось небольшое пламя, от чего тут же загорелась ткань опрокинутого шатра. — После того, как подкреплюсь.

Шатер догорел, и на ухоженном газоне образовалось большое черное пятно. Мелинда инстинктивно крепче сжала руку Джереми. Толстая белая ладья в чепце колыхалась как желе, а принц Адальберт причитал:

— Это кошмарный сон! Это кошмарный сон!

Гай фон Гайлсбери с Иоландой на руках пытался незаметно, сантиметр за сантиметром, отступить на край шахматного поля к скамье, где под одеждой лежал его меч. Не то чтобы он думал пустить его в ход. За скамейкой рос большой куст, подстриженный в форме лебедя. Если бы удалось пробраться за него, а дальше за следующий куст…

Феодор побледнел. Он решил, что Бруно специально поджег шатер, показав этим, что не намерен шутить.

У короля Феодора не было опыта общения с драконами. Маленьким мальчиком он читал о них в книгах. В памяти остался рисунок: шестнадцать лошадей тянут огромное приспособление из дерева и железа, с помощью которого рекомендовалось ловить драконов. Подпись под рисунком гласила: «Классическая ловушка для драконов по принципу профессора Флоризеля. В качестве приманки применяется молодая девушка или особо ценное украшение». (Изображенная крупным планом девушка была тогда единственной причиной, по которой король Феодор так часто рассматривал эту иллюстрацию.) Но так как ловушки в наличии не имелось, а профессор умер много лет назад, то это воспоминание не имело никакого смысла.

— Мы можем сторговаться, — сказал он, пытаясь успокоить Бруно. — Думаю, несмотря на все расходы в этом году, я смогу прибавить тебе мешок золота. Но сначала отпусти людей.

— При чем тут золото? Я сказал паштет, — возразил Бруно и выдохнул немножко огонька, оглядываясь по сторонам и с прискорбием видя, как пустеет праздничная площадка.

Некоторые гости и слуги успели укрыться в стенах замка, другие спрятались за деревьями и кустами, а один из музыкантов, альтист, вместе с инструментом залез на высокое дерево. Кругом валялись зонты от солнца и опрокинутые стулья. Охотников на драконов видно не было, но кто знает, не выскочат ли они из замка с минуты на минуту?

— Я не ел паштета целую вечность, — продолжал дракон. — Он очень полезный и не так тяжел для желудка, как, например… сырое человеческое мясо.

— Не думай, что ты меня запугаешь, — как можно отчетливее сказал король Феодор, хотя от страха с трудом держался на ногах. — Ты еще пожалеешь, что напал на нас. Захват заложников — это плохое начало переговоров.

— Захват заложников? Напал на нас… — сердито передразнил Бруно. Как всегда, когда он сердился, он выпустил из ноздрей целый сноп искр, которые рассыпались в воздухе фейерверком и через пару секунд с шипением и треском погасли. — Я только просил паште… Эй ты! Ты куда?

— Я? — заикаясь, откликнулся Гай фон Гайлсбери, которому почти удалось добраться до края шахматного поля. — Я… я хотел отнести принцессу в тень…

Бруно Поджигатель подозрительно смотрел на него.

— А ты случайно не за мечом? — Его взгляд упал на скамейку с одеждой и высовывающимся из-под нее оружием.

Я? За мечом? — в ужасе воскликнул Гай.

— Думаю, продолжать не имеет смысла, Гай. Он все знает, — сказал Джереми Безземельный, снимая капюшон шахматного коня. Мелинда и другие (по крайней мере, те, кто не был в обмороке) с удивлением посмотрели на него.

Знает что? — спросил Гай фон Гайлсбери. Бруно насторожился.

— Что ты — тот самый знаменитый Гай фон Гайлсбери, — сказал Джереми и поправил свои темные локоны.

Бруно Поджигатель, ни разу в жизни не слышавший этого имени, мрачно и пристально разглядывал Гая.

— Ну, не знаменитый… может быть, немного известный, — сказал Гай срывающимся голосом.

Иоланда тут же очнулась и послала ему томный взгляд.

— Любой знает, как вы со всеми расправляетесь, — сказала она.

Мелинда заметила, что у Гая на лбу выступили капельки пота.

— Все это сильно преувеличено, не стоит об этом и говорить.

— Не стоит говорить? — воскликнул Джереми. — А как ты прикончил этого… как его? Ты слишком скромничаешь!

Кончик хвоста Бруно нервно заходил туда-сюда. Он не выпускал из поля зрения Гая и лежащие на скамейке мечи.

— Да ничего особенного, — слабым голосом возразил Гай. — Это был глупый ве…

— Вот именно! — резко перебил его Джереми. — Поэтому меня удивляет этот дракон, который осмелился появиться там, где находишься ты — Рассекатель драконьих языков!

— Рассекатель драконьих языков? — эхом повторили Гай, король Феодор и другие.

— Владелец знаменитого волшебного меча — Рассекателя языков, — с глубоким почтением сказал Джереми. — Этот дракон, должно быть, необычайно смел и силен, чтобы так рисковать!

— Гм, — пробурчал Бруно, — чего только не сделаешь ради паштета…

Он был почти уверен, что никогда не слышал о мече-рассекателе. Однако многие драконы, в том числе кузен Брунофилакса, рассказывали о волшебном мече — Откусывателе драконьих хвостов.

Бруно не мог отвести глаз от оружия на скамейке. Он слышал, что волшебные мечи сами по себе прыгали в руки хозяина, когда поблизости находился дракон, но сейчас никакого движения на скамейке заметно не было. Может быть, потому, что знаменитый Гай стоял на приличном расстоянии от своего меча? На всякий случай Бруно выдохнул небольшую огненную струю Гаю под ноги, чтобы тот отступил еще дальше.

— Это надо же: паштет из куропаток! Ну и нервы у вас, дракон! — сказал Джереми Безземельный. — Ради несчастного паштета рисковать своей жизнью! Если разрешите, я принесу вам весь паштет, который найдется на кухне. Вы пока следите за Гайлсбери, а он — за вами. Тогда ничего не случится.

— Я ни в коем случае… — начал было Гай, но Джереми перебил:

— Мы знаем, знаем, что ты не отпустил бы дракона живым, но если дело можно уладить с помощью паштета, то сегодня лучше обойтись без крови. Все-таки здесь присутствуют дамы; тебе ли не знать, какое отвратительное зрелище представляют собой мертвые драконы… — Извините, — добавил он, повернувшись к Бруно. — Я не хотел этим сказать, что вы обязательно будете побеждены, но пока еще ни одному дракону не удалось уйти живым от меча-рассекателя…

От этого названия у Бруно побежали мурашки по спине. Лучше всего было бы просто подняться и улететь восвояси; ему расхотелось пробовать паштет, да и свою порцию приключений он на сегодня получил. Но тогда могло показаться, что он испугался. Этого нельзя было допустить.

— Паштет, вишневый торт, — потребовал он. — И помните о том, что мой желудок настолько большой, что там может уместиться человек в полный рост… если я, конечно, глотаю его целиком.

— Я уже иду, — сказал Джереми, — но нужно еще несколько человек, которые помогут все принести.

— Возьмите меня! — раздались со всех сторон голоса.

Бруно засопел и проворчал:

— Это было бы вам очень на руку! Ускользнуть, а потом вернуться с вашими хвалеными мечами. Нет уж, пойдешь один, и горе тебе, если наделаешь каких-нибудь глупостей! — Он выпустил из ноздрей огненное облако, которое тут же сожгло листву на ближайшей березе, а людей снова повергло в ужас.

Джереми отсутствовал недолго. Палатка с деликатесами из королевской кухни находилась в каких-нибудь ста метрах. Джереми вскоре вернулся, толкая перед собой столик, на котором стояли паштет, фаршированные фазаны, куропатки, торт…

— Угощайтесь, — сказал он, подойдя к дракону так близко, что Мелинда испугалась.

Бруно ловко подцепил когтями форму с паштетом, и она исчезла у него в пасти как неотъемлемая часть паштета по-охотничьи.

— Божественно! — сказал он и принялся за следующее блюдо. Он жадно ел, заодно с хрустом размалывая зубами стеклянную и эмалированную посуду. Столик быстро опустел.

— Принести еще? — вежливо осведомился Джереми.

— Нет, спасибо. Вполне достаточно, — так же вежливо ответил Бруно. — Пожалуй, я полечу домой и посплю немного.

— Очень разумное решение, — сказал Джереми и боковым зрением увидел Гая, который внимательно рассматривал носки своих сапог.

— Отложим… поединок. Я слишком плотно поел для такого рода упражнений, — сказал Бруно Гаю. Тот ничего не ответил. Вместо него заговорил Джереми:

— Вам действительно повезло, дракон. Если бы Гай не был в дамском обществе, он бы ни за что не пощадил вас. Посмотрите только, он еле сдерживается.

— Гм. — Бруно бросил на Гая пристальный взгляд, стараясь казаться невозмутимым. — Если бы вы знали, сколько я этих мечей-рассекателей перемолол! — С этими словами он сделал пару неуклюжих шагов, взял разбег, расправил крылья и поднялся в безоблачное небо, держа курс на заходящее солнце. Через полминуты на горизонте едва можно было различить темную точку.

Как только люди поняли, что опасность миновала, все разом начали кричать.

— Какая наглость! Какая бесцеремонность! — визжала мать Адальберта. Ее чепец был покрыт пеплом. — А если бы так вели себя все драконы! Я думала, у вас дисциплина и порядок, дорогой Феодор!

— Куда смотрела стража? — гремел голос короля.

Слуги молча поднимали опрокинутые стулья, альтист спустился с дерева, а в палатке, где были расставлены деликатесы, судорожно пытались восполнить урон от пребывания в гостях дракона. Даже птицы снова запели как ни в чем не бывало.

— Безземельный! — ревел Гай фон Гайлсбери. — Что за ерунду ты нес по поводу меча-рассекателя? Ты что, хотел, чтобы дракон еще больше рассвирепел? Еще немного, и он бы нас всех поубивал!

— Но ведь меч-рассекатель у тебя? — Джереми Безземельный сделал невинное лицо. Только Мелинде, которая стояла рядом, было заметно, как от беззвучного смеха дрогнули уголки его губ. — Я подумал, раз ты только что убил того великана, то захочешь попробовать меч и на драконе.

Гай фон Гайлсбери сделал вид, что хочет наброситься на Джереми с кулаками.

— Я не ношу его с собой. Он такой же жалкий и ничего не стоящий, как все, что относится к Беррифилдам.

Веселое выражение исчезло с лица Джереми; он произнес ледяным тоном:

— Этот волшебный меч, выигранный твоим отцом у моего, передавался из поколения в поколение славных победителей драконов рода Беррифилд.

— Все сказки! — в гневе выкрикнул Гай. — Думаешь, ваш славный меч стал бы ржаветь у нас в оружейной? Просто ты хотел, чтобы дракон прикончил меня!

— Господа! — сказал король Феодор и встал между ними. — Я бы вас очень просил не вспоминать эту старую историю. Дракон улетел, и у нас есть повод думать, что его спугнуло именно это название: меч-рассекатель. Рассматривая ситуацию с этой стороны, мы должны быть благодарны Джереми Беррифилду, что он упомянул о нем.

— А может быть, имя Гай фон Гайлсбери нагнало на дракона страху? — с нежностью сказала Иоланда. — Оно обратило его в бегство без всякого волшебного меча.

Некоторые зааплодировали, а один из приближенных Гая крикнул:

— Слава Гаю фон Гайлсбери, победителю великанов и драконов!

Гай был польщен.

— Да, — сказал он, — вполне возможно, что у дракона сердце ушло в пятки, когда он услышал мое имя. Но победить его было бы нелегко, тем более что ни я, ни мой меч не обладаем волшебной силой. — Повернувшись к Джереми, он добавил: — Могу спорить, что тот меч, который твой отец всучил моему отцу как часть имущества, не видел и кончика хвоста дракона.

— О существовании волшебных мечей давно идут споры. — Король Феодор посмотрел на запад, в сторону гор, куда полетел дракон. — Но вот если он вернется…

— Нас, во всяком случае, уже здесь не будет, — сказала мать Адальберта и потащила сына за собой. — Мы уезжаем. На этой принцессе ты не женишься!

— Как жаль, — пробормотала Мелинда.

— Праздник еще не закончился, — произнес король Феодор, вдруг вспомнив о гостях и о цели праздника. — Слуги уберут следы непрошеного гостя, и мы сможем продолжать. Что там следующее по программе? — Вопрос был адресован министру развлечений. Министр, с трудом взяв себя в руки, ответил:

— Э-э, кажется, бадминтон.

— Сначала мы должны доиграть партию в шахматы, — сказал Джереми. — Я могу заменить принца Адальберта, если мы найдем замену коню и ладье.

— Благодаря уникальной тактике Адальберта партия почти проиграна. Еще пара ходов — и Гай победит, — выразил свое мнение белый король.

— Посмотрим, — сказал Джереми. — Ну как, Гай, ты такой же хороший игрок, как твой отец?

Гай залился краской.

— Чего ты добиваешься, Безземельный? Сейчас я не в настроении драться на дуэли, но оскорблять себя не позволю! Я не виноват, что твой отец все пропил и проиграл.

— Давай сыграем на меч-рассекатель, — сказал Джереми с невозмутимым видом. — Если ты выиграешь, пусть он дальше ржавеет в твоей оружейной, если я — ты отдашь его мне обратно.

Гай посмотрел на расстановку фигур на шахматном поле, вспомнил о своем преимуществе и ответил:

— Согласен.

Остальным гостям, собственно говоря, было не до игры: им больше хотелось покоя и чего-нибудь прохладительного; однако всем в то же время не терпелось узнать, сумеет ли Джереми переломить ход партии, поэтому они остались. Сначала казалось, что у Джереми мало шансов, так как Гай забрал еще двух пешек и коня. Лицо его светилось от самодовольства.

Мелинда ощутила руки Джереми на своей талии, когда он передвинул ее на другую клетку поля. Она с удовольствием бы плюнула в лицо Гая, когда тот с отвратительной ухмылкой произнес:

— Осталось недолго. Еще два хода — и тебе мат.

— Шах, — сказал Джереми, и Мелинда с радостью увидела, что она угрожает черному королю: для маневра ему осталась единственная клетка.

— Шах и мат. — Джереми переставил белого слона в атакующую позицию. Гай не верил своим глазам.

— Но это же… — Он обошел свои фигуры.

— Действительно, мат, — сказал король Феодор и посмотрел на Джереми с уважением. — Прекрасно, Беррифилд! Впечатляет.

Гай с яростью набросился на Джереми:

— Ты поставил себе цель опозорить меня сегодня? По мне, так забирай свой ржавый меч, мне-то он точно не нужен.

— Теперь можно переходить к бадминтону, — сказал Джереми. Он выглядел очень довольным и подал Мелинде руку: — Принцесса Иоланда, позвольте сопровождать вас на игровое поле!

— Я Мелинда, — сказала Мелинда и покраснела.

— О, простите, я думал, что это черная королева. Мне сказали, что Иоланда — наиболее красивая из сестер, и я, конечно, подумал, что это вы… Извините, ради бога, меня неправильно информировали.

Мелинда еще больше покраснела. Это был тот момент, когда она безраздельно отдала свое сердце Джереми.

После происшествия с Бруно праздник проходил уже не так весело, как было запланировано. И хотя все гости, кроме Адальберта фон Хоенлое и его матери, оставались до конца, настроение было довольно унылое. Во время игр, танцев или охоты люди украдкой поглядывали на небо. К тому же размолвка между Гаем фон Гайлсбери и Джереми Безземельным могла в любую минуту перерасти в дуэль. Только благодаря находчивости министра развлечений они редко пересекались в оставшиеся дни.

Королю тоже никак не удавалось сосредоточиться на роли хозяина. Ему не давала покоя мысль о том, что следует предпринять, чтобы в будущем предотвратить подобные появления дракона.

Когда гости разъехались, он собрал ближайших советников в зале, приказав никого туда не впускать. Они совещались три дня и три ночи и в результате опять вернулись к рисунку «Классическая ловушка для драконов по модели профессора Флоризеля» из детской книжки короля Феодора.

— Железные обручи, приводимые в движение сложной дробильной установкой, подавляют огонь в груди дракона, — объяснял король Мелинде и Иоланде, с удивлением изучавшим рисунок. — Огромные насосы качают воду, которая поступает по шлангам и со всех сторон бьет по дракону, а с помощью этой катапульты каждые две секунды дюжина стрел обрушивается на его голову. — Он удовлетворенно потирал руки. — Если дракон еще раз осмелится появиться здесь, мы будем готовы. Мои люди обещали, что построят аппарат к зиме.

— А если он прилетит раньше? — спросила Иоланда.

— Если он прилетит раньше, то нам не повезет, — сказал король и закусил губу. Потом, чтобы подбодрить дочерей, он позволил себе небольшую шутку: — Надеюсь, мои девочки, вы выбрали себе в мужья не одного и того же?

Иоланда подумала о Гае фон Гайлсбери и вздохнула. День, когда он и Мелинда поженятся, будет самым грустным в ее жизни. Она страшно обрадовалась, когда Мелинда, собравшись с духом, объявила отцу, что не выйдет замуж ни за кого, кроме Джереми фон Беррифилда.

— Безземельного?! — в ужасе воскликнул король. — Дитя мое, у этого человека нет ни одной золотой пуговицы. Его владения меньше, чем ничто!

— Зато у него светлая голова, — ответила Мелинда и начала плакать. — И меч-рассекатель скоро опять будет у Беррифилда.

— Рассекатель! — Король возмущенно пожал плечами. — Я вообще не принимаю всерьез эти старые легенды. Меня устраивает любой муж, кроме Безземельного. Феодонии нужны сильные союзники, например Гай Гайлсбери, — выговаривал он дочери, не обращая внимания на ее слезы.

— Если я не могу выйти замуж за Джереми, тогда ни за кого не выйду, — произнесла в конце концов Мелинда и объявила голодовку.


— В нашей оружейной более пятисот мечей, — рассказывал министр обороны, когда вместе с Гаем и Джереми начал поиски меча-рассекателя драконьих языков в замке Гайлсбери. — Я не знаю, как мы его вообще найдем.

— Он меня сам найдет, — уверенно сказал Джереми и похлопал рукой по плоским ножнам, висящим на поясе. — Эти ножны меча-рассекателя — единственное, что оставил мне отец.

— Ценное имущество, — насмешливо сказал Гай, — похоже, они из бычьей кожи. А еще говорят, что в Беррифилде не хватит места, чтобы пасти даже пару коров!

На самом деле по дороге из Феодонии в Гайлсбери Гай все время думал о проклятом мече: вдруг это ценная вещь? Вдруг его рукоятка украшена драгоценными камнями? Но его страхи оказались напрасными. Рассекатель оказался самым простым мечом, немного длиннее, чем тогда было модно; рукоятка без украшений, а сталь в некоторых местах покрылась ржавчиной.

— Вот этот, — сказал Джереми, отложив в сторону меч с огромным рубином на рукоятке, и достал рассекатель. Ножны у него на поясе, как маятник, начали раскачиваться тем сильнее, чем ближе были к мечу.

Гай презрительно улыбнулся. Этот Безземельный еще глупее, чем он думал. Вот если бы он взял один из ценных мечей, утверждая, что это рассекатель, и выручил за него хоть какие-то деньги, чтобы поправить свои дела! Кажется, он правда верил в волшебную силу этого меча.

Джереми действительно был несколько разочарован. Меч выглядел слишком просто. Зато он очень удобно лежал у него в руке, и сталь была приятно теплой на ощупь. Когда Джереми вложил меч в ножны, они перестали раскачиваться.

— Я бы тебя пригласил на ужин, но ты, наверное, как можно скорее захочешь отправиться в путь, чтобы покончить с тем драконом, — с сарказмом произнес Гай.

— Угадал, — спокойно ответил Джереми и вскочил на лошадь. Он и в самом деле расспросил людей Феодора, как проехать к пещере дракона.

Гай отвратительно рассмеялся:

— Ну что ж, будем надеяться, что он тебя поджарит, прежде чем проглотит. Очень неприятно живьем оказаться в пасти дракона, доложу я тебе.

Джереми улыбнулся:

— Еще ни один Беррифилд не попадал к дракону в зубы. — Он похлопал рукой по мечу. — Будь уверен, рассекатель драконьих языков оправдывает свое название.

— Счастливо, Безземельный! Вполне возможно, что, не застав дракона на месте, ты вернешься живым и успеешь на мою свадьбу с принцессой Мелиндой.

Джереми побледнел:

— Это решено?

— Король Феодор и я едины в своих намерениях. А эта веснушчатая дылда, пардон, моя будущая жена, будет просто счастлива.

— Она не дылда, — процедил сквозь стиснутые зубы Джереми. — И она не выйдет за тебя!

— Да ты что, Безземельный! Неужели ты думаешь, что король Феодор отдаст ее за тебя? За нищего, за сына горького пьяницы?

Джереми едва удержался, чтобы не спрыгнуть с лошади и не ударить Гая.

— Когда я убью дракона, король Феодор даст мне все, что я захочу, — решительно произнес Джереми, пришпорил коня и, не оглядываясь, поскакал прочь.

— Когда рак на горе свистнет! — прокричал ему вслед Гай. — Идиот! — прибавил он, когда Джереми скрылся за поворотом дороги. И тут ему в голову пришла ужасная мысль: а что если Безземельный действительно убьет дракона и представит доказательства королю Феодору?

Гай обернулся к своим приближенным:

— Завтра на рассвете мы выезжаем за ним. Я хочу лично убедиться, что дракон сожрет его с потрохами.


После своего выступления на празднике Брунофилакс прямиком полетел домой. Всю дорогу он разговаривал сам с собой. Несмотря на то что он вышел из этой переделки целым и невредимым, все-таки не нужно было так легкомысленно отправляться на прогулку.

Прилетев домой, он забился в пещеру и проспал четыре дня. Ему снились кошмары: вишневые торты превращались в мечи, а паштет из куропаток был украшен драконьими зубами.

Проснувшись, он страшно обрадовался, что опять находится в своей уютной пещере. Вид сокровищ, и прежде всего алмаза Озрама, настроил его на благодушный лад.

«Как хорошо, что я опять дома. Главное, я остался жив. Прояви я на минуту слабость, и тот парень набросился бы на меня. Возможно, сейчас мои зубы украшали бы его камзол. Отвратительно! Если в следующий раз на меня нападет такое легкомыслие, я останусь дома. Но паштет был изумительный, — подумал он, доедая на завтрак овцу, которая лежала у него с прошлой недели. — И тяжесть на душе прошла. Так что, можно сказать, прогулка окупилась».

Однако позже, загорая на площадке перед пещерой, он поймал себя на том, что оглядывается по сторонам и принюхивается. «Им может прийти в голову нанести мне ответный визит. Со своими мечами. Ведь они знают, где я живу», — подумал он про себя.

Печально посмотрел дракон на вход в свою пещеру:

— Живу тут четыреста лет, столько труда вложил в обустройство жилища. От одной мысли о переезде становится дурно!

Но, подумав как следует, он пришел к выводу, что переезд — необходимая мера безопасности. Несколько недель тому назад недалеко отсюда от старости умер один его коллега. Бруно прослышал об этом и нанес ему последний визит в надежде, что удастся прибрать к рукам хотя бы часть сокровищ, лежавших теперь в пещере без присмотра. Но он опоздал: основную часть забрал другой дракон, а остаток растащили гномы и другая нечисть, которой кишмя кишела эта местность. Пещера мертвого дракона представляла собой уютное подземелье с заплесневелыми влажными закоулками и высокими сводами, с которых свисали летучие мыши. Брунофилакс должен был признать, что его собственная пещера несколько проигрывала по сравнению с этой.

Наверное, нужно переезжать, предварительно все тщательно взвесив. Потребуется время, чтобы упаковать свои сокровища. Летать туда и обратно придется несколько раз. При мысли об этом Бруно застонал. Но делать было нечего: чем скорее он начнет, тем лучше. Он уже стал упаковывать первый мешок, как от плохого предчувствия у него засосало под ложечкой.

Оглянувшись, он увидел, что из-за скалы вышел молодой человек с длинным мечом, неприятно подрагивающим в его руках.

— Принесли тебя черти! — тихо выругался Брунофилакс, в то время как меч вдруг подлетел к нему и остановился буквально на расстоянии ладони от его глаза.

— Не изрыгайте огонь, иначе меч выколет вам глаз, — сказал Джереми, немного запыхавшись. Он скакал верхом всю ночь и все утро. Когда он останавливался, чтобы немного отдохнуть, или сомневался, куда ехать дальше, меч в ножнах становился беспокойным, приподнимался и острым концом указывал направление. Джереми понял, что меч знает дорогу к пещере дракона. Перед последним поворотом меч выскочил из ножен и прыгнул ему прямо в руку, как будто предупреждая, что дракон поблизости.

— Я не двигаюсь, — заверил Бруно Джереми. Меч висел в воздухе прямо напротив зрачка. — А мы с вами знакомы, молодой человек?

— Конечно, я тот, кто принес вам паштет, — ответил как можно более убедительно Джереми. — А сейчас я приехал, чтобы убить вас.

— Гм, гм, — произнес Бруно. Ничего другого ему в голову не приходило.

Джереми ждал, что дальше будет делать меч — рассекатель драконьих языков. Но так как Бруно стоял неподвижно, то и меч ничего не предпринимал.

— Весь вопрос в том, какая тебе выгода убивать меня, — сказал Бруно. — Ты ведь можешь стать очень богатым, если пощадишь меня. Моя пещера наполнена сокровищами, я поделюсь с тобой.

— Если я вас убью, мне достанется все, — отпарировал Джереми.

— Э-э, гм-м… Это, конечно, правильно, но больше никакой выгоды для тебя я не вижу.

— Если я вас убью, король Феодор отдаст мне в жены свою дочь, — сказал Джереми, — и я буду королем Феодонии.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал дракон, — но ведь кроме этого никакой пользы!

Джереми вдруг почувствовал, что его рука ослабла. Он знал, что это глупо, но дракон почему-то был ему симпатичен.

— Если бы это зависело от меня, то я не стал бы вас убивать, — сказал он. — Но боюсь, что меч задумал именно это. Кроме того, я не знаю другого решения моих проблем. Если я оставлю вас в покое, то Мелинда выйдет за этого Гайлсбери, а я останусь ни с чем.

Бруно осенило.

— А если ты принесешь королю Феодору драконий язык и скажешь, что ты меня убил?

— Это, пожалуй, подошло бы, — сказал Джереми, — но вряд ли вы дадите вырезать ваш язык.

— Я — нет. Но я могу достать тебе великолепный драконий язык. Недалеко отсюда испустил дух один дракон. Я могу слетать туда и…

— Вы никуда не полетите, — сказал Джереми, а меч оживился.

— Тогда полетим вместе, — предложил Бруно. — Ты вырежешь язык у мертвого дракона и предъявишь его королю, а я испарюсь отсюда и больше никогда не появлюсь в Феодонии.

— Гм, — сказал Джереми, — надо подумать.

— Да, конечно, ни один человек не отличит этот язык от моего, — горячо уверял Бруно.

Джереми мысленно приказал мечу опуститься. Бруно как можно осторожнее развернулся и направился в пещеру. Джереми пошел за ним. В нескольких шагах от входа он увидел горы драгоценностей, золотых монет и серебра, собранных Бруно за эти годы. Джереми тихо присвистнул от удивления.

— Правда неплохо? — спросил Бруно самодовольно. — Проделана тяжелая работа, но она стоила того. Возьми, что хочешь… кроме этого, — сказал дракон, увидев, что взгляд Джереми остановился на алмазе Озрама, который таинственно сверкал даже при сумеречном свете.

— Что это? — спросил пораженный такой красотой Джереми.

— Алмаз Озрама, самый большой в мире, — гордо ответил дракон. — Моя собственность уже двести тридцать лет.

— Он великолепен, — сказал Джереми и протянул к нему руку.

— Руки прочь! — резко сказал Бруно. Меч-рассекатель выпрыгнул из ножен и на этот раз замер в воздухе всего лишь в двух сантиметрах от его глаза. — Я хотел сказать: осторожнее, я его только что отполировал, — добавил дракон не очень убедительно.

Джереми убрал меч в ножны и засмеялся:

— Не беспокойтесь! Вы можете оставить алмаз у себя. Вижу, он вам дорог. Я возьму, если не возражаете, немного вот этих драгоценных камней. — Он показал на гору изумрудов, сапфиров и рубинов величиной с орех; и одного из них было бы достаточно, чтобы привести в порядок замок Беррифилд.

— Пожалуйста, — сказал Брунофилакс с кривой усмешкой.

Джереми набил карманы драгоценностями. По пути в Феодонию он намеревался остановиться в одном небольшом городке и купить себе новую одежду, коня и подарок Мелинде. Бруно увидел на лице Джереми счастливую улыбку и против своей воли растрогался: быть настолько благодарным за десяток каких-то камушков…

— Где-то у меня было еще кольцо, которое делает надевшего его невидимкой, — пробормотал он рассеянно. — Мне-то оно ни к чему, потому что не лезет ни на один коготь, а вот человеку… — Он прикусил язык. С ума он, что ли, сошел? Если этот парень наденет кольцо, то сможет в любую минуту напасть на него из-за угла, ограбить и убить.

Но Джереми слушал его краем уха и не обратил внимания на эти слова.

— Чего тут только нет! — Он оглянулся. — Уже полдень. Пора лететь к твоему мертвому дракону. Мне нужно засветло отправиться в обратный путь.

— Да, самое время, — дракон облегченно вздохнул и поспешил к выходу. Джереми последовал за ним.

Это был не очень приятный полет. Бруно все время чувствовал у себя на затылке острие меча-рассекателя, а Джереми было неудобно сидеть между зубцами на спине дракона. Кроме того, у него кружилась голова от вида плывущих далеко внизу горных вершин, искрящихся в лучах полуденного солнца. Он был рад, когда они приземлились у пещеры мертвого дракона. Вместе они вошли в нее и наткнулись на огромное тело.

— Он действительно мертв? — спросил Джереми. Вопрос был излишним, так как, если бы в драконе теплилась хоть искра жизни, меч Джереми рванулся бы в его сторону. — Что обычно берут в качестве трофеев, когда убивают дракона? — спросил Джереми.

Бруно проворчал:

— Откуда я знаю? Зубы, конечно, потом… последний зубец хвоста, язык, глаза — ужасная безвкусица, по-моему!

— Тогда я возьму всего понемногу, — сказал Джереми и начал отрезать последний зубец хвоста. Из раны хлынула черная кровь. Бруно с отвращением отвернулся.

— Смотреть невозможно! Скажи, когда закончишь.

Джереми тоже охватило отвращение, но раз он начал, надо было закончить. Это была тяжелая работа. Меч-рассекатель не помогал: он должен был находить и уничтожать живых драконов. Проходили часы; начало смеркаться. Джереми, не спавший уже несколько суток и еле стоявший на ногах, думал только о том, как он предстанет перед королем Феодором и будет просить руки Мелинды.

Издавна крови дракона приписывали чудодейственные свойства: говорили, что тот, кто выкупается в ней, останется невредимым в любом бою, ходили сказки, что тот, кто выпьет этой крови, сам превращается в дракона. На самом же деле, если кровь мертвого дракона, который не был убит в честном бою, попадает на человека, то она может его погубить, ибо алчность дракона проникает в его душу. И чем дольше на нем несмытая кровь, тем страшнее он становится. А Джереми измазался кровью мертвого дракона с головы до ног. Его одежда промокла, потемнела и дурно пахла от крови (все-таки дракон умер несколько недель назад). Наконец он сунул меч-рассекатель в ножны и повернулся к Брунофилаксу:

— Я готов.

Брунофилакс приоткрыл один глаз и посмотрел на запачканный пол своего будущего жилища.

— Ты мог бы, по крайней мере, завернуть все это в старый мешок, который лежит вон там, в углу. Отойди в сторону! — Сильный огонь вырвался из его ноздрей, и иссохшее тело коллеги охватило пламя.

— Ты с ума сошел! — воскликнул Джереми, с трудом сдерживавший меч, который прыгнул в руку и танцевал туда-сюда как сумасшедший.

— Должен же я что-то сделать со стариком, — пробормотал Бруно и покосился на рассекатель. — Ты не находишь, что меч ведет себя слишком истерично: ведь к тебе это не имеет отношения. Ладно, надо смываться!

Джереми не нужно было повторять дважды. С мешком и мечом-рассекателем в руках он вскочил на спину Брунофилакса. Едкий дым щипал глаза до слез. Кашляя и чихая, он нащупал в карманах драгоценные камни и с удивлением обнаружил, что они не такие уж большие, как казалось. Джереми вдруг почувствовал себя обманутым.

— А что ты говорил о кольце, которое делает невидимым? — спросил он, и Бруно ощутил укол меча-рассекателя.

— Чепуха, — с деланым спокойствием ответил дракон, — просто глупая легенда. Я вообще не помню, куда девалось это старье. Ой, посмотри, звезды появились.

Но Джереми не поддался на эту хитрость.

— Если я завладею кольцом, которое делает невидимым, то смогу пробраться в сокровищницы Гайлсбери и вернуть все, что его отец забрал у Беррифилдов, — бормотал он себе под нос. — Я стану самым богатым и могущественным человеком…

— Я же сказал, что искать это кольцо все равно что иголку в стоге сена. Легенда, сказка, и больше ничего, — продолжал Бруно и приземлился перед своей старой пещерой.

Джереми слез со спины дракона, подошел к лошади и стал привязывать мешок с трофеями к седлу. Он бормотал всякий вздор, среди которого можно было разобрать слова: «богатый», «могущественный», «непобедимый».

Бруно чувствовал, что это не предвещает ничего хорошего.

Тем не менее он весело сказал:

— Н-да, ну вот и пора прощаться. Я могу тебя подвезти к подножию горы и там высадить, тогда тебе не придется далеко тащить вещи.

— Нет, спасибо, — холодно ответил Джереми. — Я бы хотел зайти с тобой в пещеру и найти это кольцо, чтобы забрать его с собой.

— Знаешь, на тебя так действует драконья кровь, — сказал Бруно. — Нужно ее отмыть, иначе ты не сможешь нормально соображать.

— Я нормально соображаю, — ответил Джереми, хотя голова у него шла кругом. — Для меня совершенно очевидно, чего стоит такое кольцо — гораздо больше, чем все золото и серебро в твоей пещере вместе взятое.

— Может быть, утром все будет по-другому, — сделал еще одну попытку Бруно.

Джереми, самым сильным желанием которого было сейчас обладать кольцом, сжал рукоятку меча и стал теснить Бруно к входу в пещеру.

— Я уже сказал: я даже не знаю, где его искать, — сказал Бруно, твердо решив не отдавать кольца. Страшно было себе представить, что мог натворить Джереми, став невидимым, под влиянием алчного духа мертвого дракона.

— Мы обыщем всю пещеру. Зажги свет! — Глаза Джереми блестели от азарта.

Бруно нехотя запалил пару факелов и начал разгребать когтями кучи драгоценностей.

— Не помню, как оно выглядит, — солгал он.

На самом деле он прекрасно знал это и даже предполагал, где оно может лежать. Дракон мрачно смотрел, как Джереми надевал каждое попадавшееся ему кольцо, а затем с раздражением отбрасывал его. Было видно, что он безумно устал, однако поиски продолжались. Рассекатель следил за драконом и был наготове. Но тем не менее от обоих ускользнуло, как дракон незаметным движением передней лапы подтолкнул к себе маленькое серебряное колечко, уселся на него и облегченно вздохнул. Теперь он мог спокойно наблюдать за поисками Джереми. Проходил час за часом. У Бруно начали слипаться глаза. Упорство Джереми было ему непонятно.

— Ах, я вспомнил, — сказал Бруно, когда стало ясно, что Джереми никогда не уйдет и не оставит его в покое. — Я же обменял тогда кольцо на алмаз Озрама. Я хотел проглотить гномов, которые продавали алмаз, но не успел, потому что они стали невидимыми. И как я мог забыть?

Джереми с силой швырнул в угол очередное кольцо, которое в тот момент примерял.

— Что же ты раньше об этом не сказал?

Бруно пожал крыльями. Он удивился, что Джереми поверил его словам.

— Я забыл, честно. Все-таки это было двести тридцать лет тому назад.

— Если это так, — сказал Джереми, — то будет вполне справедливо, если я возьму этот камень. — Он указал на алмаз Озрама. Бруно сразу проснулся:

— Ты же обещал его не брать!

— Обещал, обещал, — насмешливо передразнил Джереми и отпустил меч-рассекатель, который затанцевал перед носом Бруно. Джереми взял алмаз и положил к себе в карман.

— Только не алмаз! Только не алмаз! — запричитал было Бруно. Однако он знал, что абсолютно бесполезно спорить с тем, на ком кровь мертвого дракона. По сути дела, он должен был радоваться, что этому изменившемуся Джереми не пришла в голову идея отрубить ему голову, чтобы забрать последний талер. Когда Джереми сел на коня и ускакал, Бруно поплелся в свою пещеру, чтобы денек поспать. А там будет видно. Во всяком случае, от своего алмаза он так просто не откажется.


Джереми положил алмаз в седельную сумку и из последних сил взобрался на лошадь. Он был недоволен тем, что не нашел кольца, и твердо решил вскоре вернуться, чтобы забрать у Бруно еще часть сокровищ. Когда забрезжило утро, он подъехал к подножию горы. Там спешился, лег на обочине дороги и сразу погрузился в непробудный, тяжелый сон.

Тут его и нашли Гай фон Гайлсбери и его люди.

— Посмотрите-ка на него, — весело крикнул Гай. — Кажется, наш герой упал с лошади. Недалеко же он уехал на старой кляче. — Джереми не шевелился. Он только тихо похрапывал.

— Эй, победитель драконов! Да ты грязнее свиньи! — Гай спрыгнул с коня и поддал спящему носком сапога. Джереми перевернулся на другой бок.

— Ничего не чувствует, — сказал Гай. — Можно отобрать у него его дурацкий меч и бросить его самого в ближайший ручей…

— Посмотрите, господин, — произнес один из дружины, стоявший около лошади Джереми. Он поднял на вытянутой руке мешок с трофеями. Золотистый мячик выпал из мешка и покатился под ноги Гаю. Тому и секунды не потребовалось, чтобы определить, что это драконий глаз.

— Фу ты, черт! — выдохнул он. Страх ледяной рукой сковал сердце. — Значит, Безземельный и правда убил дракона! — Гай вырвал из рук дружинника мешок и вытащил из него еще один трофей.

— Эта тряпка — драконий язык, — прошептал он. — А вот кусок хвоста… а на одежде не грязь, а кровь дракона. Если король Феодор об этом узнает…

Люди Гая с ненавистью смотрели на спящего Джереми. Один из них предложил:

— Мы можем его убить, и никто ничего не узнает.

— Хорошая идея, — сказал Гай и бросил мешок на землю. — Безземельного можно сжечь. Он умрет, прежде чем успеет проснуться. — Однако эта мысль не доставила ему удовольствия: ведь Беррифилд так никогда и не узнает, кто его убил.

— У меня есть план получше. — Гай положил драконий язык обратно в мешок. — Мы возьмем трофеи и скажем, что это мы убили дракона, то есть я убил, а вы это подтвердите.

Дружинники одобрительно ухмыльнулись. Все предчувствовали, что получат солидное вознаграждение, как после истории с великаном.

— А что если Беррифилд проснется и догонит нас? Он скажет, что это он убил дракона и что мы лжем, — засомневался один из подданных.

— А кто ему поверит? — Гай хитро улыбнулся. — Все, что нам нужно сделать, это забрать мешок и отмыть его от драконьей крови. За работу! Если он проснется, наподдайте ему хорошенько.

Джереми спал так крепко, что не почувствовал, как с него сняли одежду и водой из ручья смыли каждую каплю драконьей крови. Он бормотал во сне:

— Надо отсюда убираться.

От костра, на котором сжигали одежду, поднимался едкий дым. Дружинники несказанно удивились, когда из карманов покатились драгоценные камни величиной с орех.

— Стеклянные? — спросил один.

— Дурак, они настоящие. Он отобрал их у дракона. Теперь они наши, — ответил Гай.

— А не взять ли у него меч? — спросил кто-то, но Гай приказал отмыть меч и вложить обратно в ножны.

— Я не хочу, чтобы нас обвинили в краже. Кроме того, я победил дракона без всякой магии, ясно?

— Ясно, хозяин, — заверили его дружинники. — Только ты своим мечом, быстрый как олень, сильный как лев, ловкий и проворный как горностай…

— Оставьте это для короля Феодора, — улыбнувшись, прервал их Гай. — Он еще раз пнул сапогом спящего Джереми. — Приятных снов, Безземельный!

Джереми, продолжавший крепко спать, ответил только громким храпом.


Через несколько часов Джереми проснулся от того, что меч выпрыгнул из ножен прямо в руку; рукоятка была горячей, как огонь.

— Что? Что такое? — залепетал Джереми спросонья и вскочил на ноги. Перед ним сидел мрачный Бруно — рассекатель уже висел в воздухе в нескольких сантиметрах от его глаза.

— Не надо было мне приземляться, — проворчал дракон. — Но я увидел, что ты здесь лежишь, и подумал, не случилось ли чего? Ты мог бы и одеться, а то смотреть стыдно.

Тут только Джереми заметил, что на нем нет одежды. Он оглянулся на свою лошадь:

— Мешок с трофеями пропал!

Бруно кивнул:

— Его украл этот Гайлсбери. Я видел с высоты, как он со своей дружиной скачет по равнине в миле отсюда. Мешок у них. Но если они украли и алмаз Озрама, я оставлю от них горсть пепла.

— Алмаз Озрама, — повторил Джереми, с трудом вспоминая события прошедшей ночи. Он подошел к лошади. К счастью, люди Гайлсбери не обратили внимания на его седельную сумку. Алмаз был на месте. — Вот, возьми, — сказал он, протягивая камень Бруно. — Не знаю, что вчера на меня нашло?

— Это все драконья кровь, — вздохнул Бруно, не отваживаясь взять алмаз, пока рассекатель направлен на него. — Скажи спасибо этому Гайлсбери, что он приказал отмыть тебя.

Джереми простонал:

— Ясно как божий день, что он задумал: поедет к королю Феодору и скажет, что это он убил дракона. А мне никто не поверит.

— Между прочим, это сделал не ты, — по-дружески напомнил Бруно. Перспектива вернуть свой любимый алмаз привела его в прекрасное расположение духа. — Я ведь еще жив.

Тут он спохватился. Что он говорит? Сейчас парень нападет на него, вырежет язык и бросит к ногам короля Феодора.

— Я имел в виду… э-э… — заикаясь, пролепетал дракон. — Еще не вечер. Есть много разных способов остановить Гайлсбери.

— Какие? — уныло спросил Джереми. С рассекателем трудно было справиться, так он разошелся.

Бруно судорожно обдумывал сложившееся положение. Наконец он сказал с тяжелым сердцем:

— Я нашел кольцо, ну, ты понимаешь, о чем я говорю. Когда ты уехал, мне пришло в голову, что оно еще у меня. Гномы… э-э… опять приходили, и я его у них отнял.

— Хорошо, предположим, у нас есть волшебное кольцо. Ну и чем это нам поможет?

— Например, скрыться от нескромных взглядов, если у кого-то нет одежды, — сказал Бруно. — Ты можешь лететь у меня на спине, и никто тебя не увидит.

— Да, если мы поторопимся, то еще догоним Гая и его людей, — с надеждой ответил Джереми.

— Нет, я придумал кое-что получше.


Мелинда ничего не ела уже три дня. Она отказывалась от любых деликатесов, которые ей подсовывали под дверь комнаты. На все уговоры она отвечала, что начнет есть только в том случае, если ей разрешат выйти замуж за Джереми Безземельного. Король сказал, что готов обсудить этот вопрос, если Мелинда что-нибудь съест, но принцесса не поддалась на эту хитрость.

— Только за него, больше ни за кого, — повторяла она. У короля лопнуло терпение, и он пригрозил, что прикажет выломать дверь и накормить ее силой. До этого, к счастью, не дошло, потому что именно в тот момент явился слуга и доложил, что приехал Гай фон Гайлсбери, который утверждает, что в одиночку победил дракона.

— Что? — вскричал король.

— Что? — воскликнула Мелинда из-за двери. Забыв обо всем, король поспешил приветствовать Гая. Мелинда распахнула дверь и бросилась за ним.

Гай со своими людьми ждал перед воротами замка. Их окружала толпа, изумленно рассматривавшая заскорузлый драконий язык, который Гай разложил на земле как ковер. Драконий глаз он небрежно держал в руках, время от времени жонглируя им, как мячом.

— Настоящий герой, — прошептала Иоланда, стоявшая на каменной лестнице замка и жадно поедавшая Гая глазами.

— Гайлсбери! Ну и ну! — Увидев драконий язык, король посмотрел на Гая с глубочайшим уважением. — Вы действительно не теряли времени даром.

— Ну, в общем, да, — сказал Гай. — Вы ведь знаете, я не люблю тех, кто нарушает мир и спокойствие. Мне была крайне неприятна мысль о том, что этот дракон может еще раз доставить хлопоты принцессе, поэтому я отправился туда и прикончил его.

— Ловкий как горностай, сильный как лев, быстрый как олень, — старательно заорали его люди, и толпа присоединилась к ним. Гай попытался остановить их.

— Не стоит делать из этого так много шума, — сказал он.

— Должно быть, вы украли волшебный меч Беррифилда, — выкрикнула Мелинда. — Я знаю, он сам хотел убить дракона, но вы не вернули ему меч и присвоили славу себе!

В толпе возникло замешательство, однако Гай самодовольно улыбнулся:

— Моя дорогая принцесса, не нужно никакого волшебства, чтобы убить дракона. Нужны только сила и мужество. Можете мне поверить, я отдал Беррифилду его жалкий меч. А его самого я и пальцем не тронул.

— Ловкий как горностай, сильный как лев, быстрый как олень! — снова закричала команда Гая.

— Я не верю ни одному вашему слову! — возмущалась Мелинда. — Где же он тогда, если все это правда?

— О-о, вы заботитесь о добрейшем принце Безземельном? Боюсь, он застрял у подножия горы, — ответил Гай озабоченно. — Мои люди встретили его, когда он собирался с силами, чтобы ехать дальше. Он так напился, что лепетал что-то невнятное. На обратном пути, когда я уже убил дракона, мы застали его на том же самом месте. Он спал беспробудным сном, поэтому мы оставили его там, чтобы он окончательно протрезвел. — Опять в толпе возникло замешательство.

— Никогда, — прошептала Мелинда. В этот момент на замок упала огромная тень. Через несколько минут, снижаясь кругами, приземлился Бруно. (При этом он начисто снес веревки с сохнущим бельем и небольшую постройку, служившую туалетом.) На этот раз дракон вел себя совсем по-другому: он послал большое огненное облако в сторону нацелившихся на него лучников, заставив их в панике разбежаться в разные стороны.

— Ни с места! — прогремел он. — Я прилетел, чтобы наказать человека, взявшего язык моего брата! — Струя пламени пролетела недалеко от Гая. — Это сделал ты?

— Эт-то б-был твой б-брат? — заикаясь, промямлил побледневший Гай.

Король мужественно встал на его защиту:

— Гай победил его в честном бою, дракон; победит он и тебя!

— В бою? — Бруно засмеялся оглушающим драконьим смехом. — Мой бедный брат уже неделю лежал мертвым перед входом в пещеру! — По толпе прошел ропот. Дракон выдавил из себя большую слезу, которая скатилась по его щеке и с громким шипением упала на землю. — Я как раз собирался похоронить его с почестями, как у нас положено. Я облетел все горы и долины в поисках цветов. Когда я вернулся, чтобы украсить его эдельвейсами, то увидел, что кто-то, — снова загремел Бруно, — вырезал у моего брата язык, надругался над его хвостом и выколол ему глаза. — При каждом слове над головой Гая пролетали небольшие облачка пламени. Золотистый мяч выпал из рук Гая. — А-а-а-а! — закричал Бруно так, как будто сейчас его нервы не выдержат.

— Это не я! Это Безземельный! — рыдая, уверял всех Гай.

— Гайлсбери! — воскликнул шокированный король. Но Гай его не слушал.

— Это не я! Это не я! — Он повернулся к своим людям: — Прошу подтвердить, что это не я!

Члены его дружины, охваченные ужасом, вдруг вразнобой стали выкрикивать:

— Ловкий как лев, сильный как олень…

— Он был моим единственным братом, — угрожающе сказал дракон и поднял лапу.

Тут Гай завизжал как поросенок:

— Нет! Пощадите! Я отведу вас к Безземельному, я знаю, где он… Это он убил вашего брата.

— Это неправда, — раздался громкий голос, и Джереми Безземельный стал пробираться сквозь толпу. Он был одет в белое (только немногим бросилось тогда в глаза, что это была льняная скатерть и нижнее белье); впоследствии все утверждали, что выглядел он элегантно и одет был в белые шелка. В его руке сверкал длинный меч.

— Безземельный! — все еще визжал Гай. — Скажи дракону, что это сделал ты. Скажи, скажи ему… — Огненный шар просвистел мимо его уха.

— Молчи, трус! — прорычал дракон. — Если ты сейчас же не вынешь свой меч, чтобы сразиться в поединке, я проглочу тебя!

— Пощадите меня, о дракон! — молил в смертельном страхе Гай.

— Пощадите его и сразитесь со мной! — крикнул Джереми Безземельный. Меч-рассекатель дрожал в его руке, готовый приступить к бою. Толпа восторженно замерла.

— Ну, как пожелаешь! А-а-а-х! — выдохнул Бруно и окутал Джереми облаком дыма. Джереми закашлялся, но рассекатель, как всегда, нашел дорогу к глазу Бруно.

— Ой, больно! — простонал Бруно. Как только дым рассеялся, изумленная публика увидела, что один глаз дракона закрыт. — Ты выколол мне глаз! — Одним прыжком он перемахнул через каменную стену, окружающую замок, Джереми преследовал его, выбежав через ворота.

— Перебарщивать не надо! — сказал Бруно, когда меч-рассекатель опять занял свою исходную позицию около его правого глаза. — И так все выглядит достаточно достоверно. — Ой, больно! Ой, больно! Я ослеп! Я ослеп! — закричал он как можно громче и тяжело повалился на землю. — Сдаюсь! Сдаюсь! Не убивайте меня! Что может вам сделать слепой дракон? Отпустите меня в мою пещеру и дайте спокойно умереть!

— Хорошо, я отпущу вас, если вы обещаете впредь больше не появляться в Феодонии, — крикнул Джереми так же громко, чтобы люди, собравшиеся у ворот, могли расслышать каждое слово.

— Да, да! Я обещаю! — простонал дракон и тихо добавил: — Отдай-ка мне кольцо; за это ты получишь золота и драгоценных камней столько, сколько захочешь.

Джереми отдал дракону кольцо и шепнул ему:

— Тогда мне нужно будет приехать к тебе в гости. — Громким голосом он заявил: — И если я когда-нибудь еще услышу, что вы нарушили границы Феодонии, пощады не ждите!

— Никогда больше я не нарушу границы страны, которую защищает такой храбрец, как ты! — крикнул он громко и тут же тихо добавил: — Заходи в любое время, когда тебе станет скучно. Сыграем партию в шахматы. Прощай, Джереми Безземельный, и береги свой меч.

— Прощай, дракон, — шепнул ему в ответ Джереми. — Спасибо за все!

Брунофилакс взял разбег, расправил свои зеленые крылья и поднялся в воздух. Он сделал круг над лугом, а потом полетел на запад; Джереми смотрел ему вслед.

Когда дракон исчез из виду, толпа возликовала. Все бросились к Джереми, чтобы качать его на руках.

— Он спас нам жизнь! Он победил дракона своим мечом! — кричали они. Царило всеобщее ликование.

— Настоящий герой, — всхлипнула Мелинда и оперлась на руку Джереми. Даже король непринужденно похлопал его по плечу и сказал:

— Впечатляет, Беррифилд! Действительно впечатляет! Думаю, мой дорогой, вы заслужили награду.

Джереми, лицо которого сияло, произнес:

— Я прошу руки вашей дочери, мой король!

И король, поняв наконец, что Джереми и его меч принесут королевству гораздо больше пользы, чем золото и полезные ископаемые, с улыбкой дал свое согласие. Ликование людей было таким громким, что донеслось даже до Брунофилакса, подлетающего к своей пещере.

Только Гай фон Гайлсбери не участвовал в прославлении героя. Вместе со своими людьми он незаметно ускакал восвояси, чтобы больше никогда не появляться в Феодонии.

Загрузка...