Здесь восходит Солнце. Духовные и музыкальные поиски Джорджа Харрисона

13. Священная территория

Это было в июне 1993 года. Прошло 22 года с тех пор, как Джордж купил для Прабхупады и его последователей особняк Бхактиведанта Мэнор. Гурудас, Мукунда и Шьямасундар прибыли в Англию для участия в юбилейных торжествах, устроенных британскими преданными и их разросшейся общиной. Но они с нетерпением ждали первой за последние десять лет встречи с Джорджем. Было солнечное утро, когда они въехали на территорию поместья Фрайар-парк. Джордж обнял каждого из них, вглядываясь в знакомые лица, изборожденные морщинами. Глядя на шафрановые одеяния Мукунды и его обритую голову, он кивнул, выражая гордость за друга, достигшего уровня «свами». Он долго разглядывал Гурудаса, который обзавелся внушительными размерами, торчащей в разные стороны бородой и вздыбленными, как у Эйнштейна, волосами.

«Десять лет», — пробормотал сквозь слезы Гурудас. Окинув быстрым взглядом Джорджа в его просторных деяниях, Шьямасундар слегка потянул его за седеющие волосы: «Как поживаешь, отец?»

Они подошли к сводчатым воротам и, войдя в изысканно оформленный вестибюль, остановились, разглядывая мощные колонны, поддерживавшие потолок, сверкавшие витражами окна, древние дубовые панели, начищенные до блеска. Отреставрированный Джорджем особняк выглядел великолепно. Над массивным каменным камином висели фотографии Йогананды и Вивекананды в полный рост. Просторная гостиная была заполнена элегантными безделушками: там были гавайские гитары, песенники, вазы со свежими цветами, гобелены и турецкие ковры, статуэтки и фотографии. Но особенно бросался в глаза поблескивавший в углу старый проигрыватель-автомат фирмы «Wurlitzer». Играя роль экскурсовода, Джордж обращал внимание гостей то на одно, то на другое и иногда, дурачась, ударял по струнам гитар. Затем он распахнул стеклянную дверь и пригласил гостей совершить экскурсию по его парку. Они с изумлением смотрели на разнообразные деревья и цветы, которые Джордж успел посадить за все эти годы, проделаз гигантскую работу.

Затем он повел их к своим спортивным автомобилям. Приглядевшись к одному из них, они обратили внимание на то, что весь его корпус был покрыт крошечными буквами мантры Харе Кришна. Джордж не отрицал, что для многих людей автогонки — это нечто вроде наркотика, однако настоящее состязание предполагает «возвышенное осознание». Насколько ему было известно, самые сильные гонщики обладали расширенным сознанием. Экскурсия по Фрайар-парку продолжалась.

Гостям не терпелось узнать, какое место в жизни Джорджа занимает Кришна после смерти Прабхупады. Почувствовав их любопытство, он сам завел разговор на эту тему. «Как обстоят дела в храме? Там много сейчас живет последователей Кришны?» — спросил он.

«Сотни, — ответил Шьямасундар. — Они приехали со всего мира на празднование юбилея. Новые преданные так и сияют. Мы, ветераны Движения Харе Кришна, уже старики. Вон как поседели». Кивнув в сторону своих друзей, он отметил, что очень приятно вновь встретиться с ними. Когда осознаешь свои промахи и падения, на душе становится скверно. «Я уже не могу служить примером, — сказал Шьямасундар. По хрустящему под их ногами гравию они шли по направлению к мерцающему впереди озеру. — Я чувствую себя мошенником по сравнению с этими чистыми душами. Все эти новички просят рассказать о Прабхупаде, и как все это было в добрые старые времена. Но у меня проблемы с памятью. Я даже не помню, как заворачиваются в дхоти». И он дернул ткань, обвивавшую его талию.

«Да», — кивнул Джордж, признавая, что старость — это реальность, с которой приходится мириться. Они продолжили свою прогулку.

«А как ты, Джордж? — спросил Гурудас, — По-прежнему воспеваешь мантру?»

Несмотря на то что этот вопрос был задан как бы между прочим, он отнюдь не был простым. С первых же дней их дружбы с Гурудасом Джордж знал, что даже в его самых простых фразах содержится нечто принципиально важное. Во время их первой встречи Гурудас сказал ему: «Мытье рук, подобно воспеванию мантр, является процессом очищения». И вот теперь он, как бы невзначай, интересуется процессом воспевания мантр, на котором зиждется очень многое.

Джордж смотрел куда-то в сторону. «Временами у меня есть свои маленькие…» — он повернулся к ним, нахмурив брови, изображая серьезное лицо, и искусственным басом произнес: «Сомнения...» Затем он рассмеялся: «Да, я пытаюсь воспевать мантру и практиковать медитацию каждый день понемногу. Здесь в саду мне это легче удается — в тишине, среди растений».

Шагая, каждый из них тихо повторял на своих четках мантру. Проходя мимо миниатюрной копии горы Маттехорн, сооруженной когда-то сэром Фрэнки Криспом, они вспомнили, что в 1970 году на ней ничего не росло, кроме редкой травы. Теперь же она была покрыта густым кустарником и разными растениями.

«Когда вернешься во Вриндаван, — сказал Джорджу Гурудас, — обязательно посети Холм Говардхана». Он напомнил Джорджу историю из книги «Кришна», повествующую о том, как Кришна однажды явил свою мистическую силу, подняв Холм Uовардхана, чтобы под ним, как под гигантским зонтом, жители Вриндавана укрылись от проливного дождя, посланного полубогом Индрой.

За углом их поджидал фонтан, украшенный статуей, изображавшей Шиву в полный рост, купленной Джорджем в Лос-Анджелесе у скульпторов, последователей Кришны. Здесь Гурудас сфотографировал всю компанию на фоне замка, венчавшего поместье Джорджа Харрисона. Над башней замка развевался флаг с изображением знака ОМ. Затем они, словно маленькие дети, начали играть в прятки. Гурудас потерялся в зарослях бамбука. Вытаскивая его оттуда, Джордж кричал: «Остерегайся лап Майи». Во время прогулки по парку на всех произвело большое впечатление то, что Джордж называл растения их латинскими именами: Romneya, Echinacea, Cercis Canadensis.

Прогулка продолжалась. Они перешли через ручей по маленькому деревянному мосту. «Где здесь реальность, а где — иллюзия?» — обратился Джордж к Гурудасу, указывая на отражения парка в озере.

Делая очередной снимок, Гурудас привел в качестве цитаты стих из Бхагават-гиты, в котором говорится, что материальный мир является отражением духовного мира.

«Они выглядят одинаково, — сказал Гурудас, — но материальный мир — всего лишь тень истинной реальности. Следует различать их, иначе можно запутаться».

Все четверо друзей, облокотившись о перила моста, внимательно смотрели на солнце, которое медленно опускалось за видневшийся вдали особняк Джорджа. Шьямасундар был чем-то обеспокоен. Заметив это, Джордж спросил его, в чем дело.

Американец вздохнул. Он сказал, что по дороге в аэропорт его жена сообщила ему, что подала на развод и собирается покинуть его дом. Наступила долгая пауза, затем, взглянув друг на друга из-под уголков глаз, все четверо дружно рассмеялись. Ничего не поделаешь! Материальный мир!

«Он думает, что у него проблемы!» — воскликнул Гурудас, указывая пальцем на Шьямасундара, — По крайней мере у тебя есть дом. Когда я рос, мы были такими бедными, что жили в картонной коробке».

«В коробке? У тебя была коробка? — воскликнул кто-то из них. — Когда мы росли, мы были такими бедными, что жили в яме».

«Яма? У тебя была яма?» — воскликнул Джордж.

С последним лучом солнца они повернули назад. В гостиной их ждала Оливия с вегетарианским угощением и чаем. Гурудас с Оливией беседовали о вегетарианстве и духовности. Появился сын Джорджа Дхани в окружении нескольких школьных друзей. Они недавно сформировали рок-ансамбль и пришли, чтобы забрать усилители.

Шьямасундар помог им перетащить аппаратуру в комнату, на верхнем этаже, где они собирались репетировать. Заметив поразительное сходство отца с сыном, преданные изумились. Джордж улыбнулся. Это было не только физическое сходство. Его сын также питал страсть к автогонкам, и у них было много общих друзей. К тому же он находился под влиянием духовных взглядов Джорджа, который время от времени мягко напоминал сыну, чтобы тот «не отождествлял себя с телом», и иногда они вместе воспевали мантру.

Гости предались воспоминаниям. Джордж рассказал о проблемах, возникавших у него, когда он заставлял людей слушать его духовные проповеди. Но теперь, признался он, все это позади. «Я предпочитаю сидеть в своем саду и воспевать мантру».

Оливия рассказала о своих усилиях помочь румынским детям, которых разразившаяся в стране гражданская война оставила сиротами. То, что она увидела во время посещения истощенной войнами Румынии, потрясло ее до глубины души, особенно детские приюты. С помощью друзей ей удалось собрать более миллиона долларов и передать их в фонд помощи голодающим детям Румынии. В ответ Мукунда рассказал о том, как его друзья — последователи Кришны — развернули в Боснии программу «Food For Life» («Пища для жизни»). В центре зоны боевых действий искушенные в поварском искусстве преданные занимались тем, что готовили всевозможные блюда и в период самых ожесточенных боев кормили тысячи местных жителей здоровой и питательной пищей.

Они говорили о том, что миру не хватает духовности. Мукунда, вспомнив, что привез Харрисонам подарок, помчался к машне. Вскоре он вернулся с несколькими экземплярами книги «Krishna Art».

«Это тебе Джордж, и несколько экземпляров для твоих друзей».

Когда Джордж стал перелистывать огромную книгу, разглядывая картины, изображавшие игры Кришны, у него загорелись глаза. Вот маленький Кришна прячется от своей матери Яшоды. Вот он резвится со своими друзьями-пастушками. На другой картине Кришна танцует с Радхой. Благодаря книге «Кришна», изданной 20 лет тому назад на его деньги, возникла целая школа трансцендентных художников, оформивших удивительный по своим размерам и красоте картин художественный альбом.

Прибыл с коробкой видеокассет Дерек Тейлор, друг Джорджа и бывший пресс-агент «Битлз». Тэйлор возглавил смелый проект, связанный с производством десятичасового документального фильма «Антология „Битлз“». Кое-что уже было отснято.

Вначале Джордж с неохотой принимал участие в проекте. Боб Смитон, ответственный за все интервью, которые предполагалось поместить в сериал, был склонен рассказать все, что было возможно рассказать о «Битлз», не утаивая ни одной фразы, включая все их споры, которые, в конце концов, привели к распаду группы. В одном из клипов Джордж произнес фразу: «Я сыграю все, что вы захотите».

«О, только не это, — говорил Джордж в процессе редактирования фильма. — Я ненавижу это. Я ненавижу тот период»[184].

«Но ваши поклонники будут счастливы, — возражал Смитон, — ведь прежде никто никогда не слышал об этом эпизоде, Джордж».

Когда разговор зашел об их поездке в Ришикеш и о компрометирующих Махариши слухах, послуживших одной из причин их отъезда, Джордж сказал: «Послушай, Боб, все это чушь. Даже не упоминай об этом, потому что, как только ты об этом скажешь, это будет воспринято как правда. Ведь ничего подобного не происходило, это были обычные людские сплетни. Я же был там. Если ты включишь в фильм эту информацию, она станет сенсацией. Стоит тебе только намекнуть на что-то, как люди примут все за чистую монету».

В конце концов, Джордж изменил свое отношение к проекту, рассматривая его как представившуюся ему, Джону, Полу и Ринго возможность рассказать о себе, о своей музыке, — словом, рассказать историю их жизни собственными словами.

Гости проследовали за Джорджем и Дереком в кабинет. Дерек нажал на старт, и на экране появилось моложавое лицо Ринго. «Мой папочка умел печь пироги, но он покинул нас, когда мне было всего три года. После этого я часто пел песню Nobody’s Son („Ничейный сын“), которая заставляла мою мамочку плакать». Затем на экране появился рассказывающий о своем детстве Джордж. Одна фотография сменяла другую: вот мальчик в Ливерпуле играет на своей первой гитаре; вот он в возрасте 11 лет вылезает из бассейна; вот он в возрасте 12 лет, в галстуке и пиджаке, позирует для школьной фотографии — знакомая усмешка на детском лице. Раздался голос Пола, рассказывающего, что ему нравилось разговаривать с Джорджем свысока, потому что тот был моложе его, и что, возможно, это было неправильно с его стороны. Затем на экране снова появился Джордж, подтверждающий в одном из недавних интервью, что Пол действительно на девять месяцев старше его.

«Даже сейчас он ВСЕ ЕЩЕ старше меня на девять месяцев».

Сверху доносилась музыка: Дхани и его друзья вполне прилично исполняли композицию ДжимИ Хендрикса Purple Haze («Фиолетовый туман»). Джордж улыбнулся: он гордился сыном. «Яблоко от яблони…» — пошутил Гурудас.

В завершение визита все они удалились в дальнюю комнату, чтобы устроить небольшой киртан. Джордж спел под гавайскую гитару стихи из молитвы «Говинда», затем сыграл еще несколько мелодий. Столпившись вокруг проигрывателя, они слушали старые любимые мелодии — молитвы в исполнении преданных из храма Радхи-Кришны. Песни Слима Уитмена про одинокие поезда и пасущиеся стада, песню Боба Дилана, посвященную Вуди Гатри. «Бобби Дилан. Он сильнее Шекспира», — задумчиво произнес Джордж.

Никому не хотелось уходить, и они, устроившись на ступеньках и растянувшись прямо на полу, до поздней ночи слушали одну пластинку за другой.

Джордж на протяжении многих лет обсуждал с друзьями возможность совместной поездки во Вриндаван. В этой деревушке, к юго-востоку от Дели, пять тысяч лет тому назад родился Кришна. В апреле 1996 года он вылетел в Мадрас, Южная Индия, чтобы записать вместе с Рави Шанкаром альбом традиционных индийских песен и мантр. Воспользовавшись возможностью посетить родное селение Кришны, он встретился с Мукундой и Шьямасундаром в делийском отеле «Тадж», и они все вместе отправились в самое священное для индусов место — Вриндаван.

В такси, повернувшись к сидящим на задних сиденьях друзьям, он возбужденно рассказывал им о ведических мантрах, записанных совместно с Рави. Затем он перешел к рассказам о своем последнем посещении Вриндавана, успевая подмигнуть им, когда водитель, стараясь сэкономить время, совершал особо лихие побороты на перекрестках и возле рынков. Время пролетело быстро, и после трехчасовой тряски в такси они увидели окраины Вриндавана, где бесконечно гудящие автомобили и грузовики имитировали час пик. Несмотря на то, что по непонятным причинам Вриндаван был перегружен транспортом, для делового мира он не представлял никакого интереса. В такси воцарилось молчание. Сквозь зной, свет и эфирное пространство до них доносились звуки, такие звонкие и чистые, что, казалось, они заглушали громкие крики птиц и шаги прохожих.

Для непосвященного Вриндаван выглядел как заброшенная деревня. По пыльным дорогам носились тощие собаки и вредные обезьяны. Из ветхих храмов раздавались усиленные громкоговорителем звуки киртана. Старенькие автобусы изрыгали темные пары и беспомощно сигналили запряженным в повозки волам, которые мешали проезду. Мирские люди считали, что во Вриндаване днем слишком жарко, ночью слишком холодно, а жители Вриндавана погрязли в невежестве и безнадежно отстали от современной жизни.

Но верующие люди видели во Вриндаване то, что сокрыто от глаз: они видели в нем духовный мир. Вишванатх Чакраварти, мудрец XVI века, писал: «Преданный, чьи глаза помазаны „бальзамом любви“, видит Вриндаван во всем его великолепии. Он видит диковинные деревья, усыпанные плодами и цветами; он видит прекрасные пруды и озера, в которых среди разноцветных цветов лотоса плавают лебеди и другие водоплавающие. Земля Вриндавана изобилует драгоценными камнями, и на этой земле растут золотые кусты и хрустальные деревья».

В XVI веке последователи Чайтаньи, способствуя развитию Вриндавана, восстановили многие места паломничества, и к тому времени, когда его посетил Джордж, это уже был простой, но приличный городок с постоянным населением, составлявшим 35000 человек. Когда-то, 30 лет тому назад, здесь, в крошечной комнатке при храме Радха-Дамодара, в полном одиночестве жил Прабхупада. В 1965 году он сел на грузовой пароход и покинул Индию. После четырех лет неустанной проповеднической деятельности в Америке и Европе он вернулся во Вриндаван со своим первым западным учеником. Прабхупада предсказал, что в ближайшие годы во Вриндаван приедет множество паломников, и он хотел, чтобы все паломники жили в хороших условиях. Благодаря поддержке Гурудаса и его жены Ямуны он построил белый мраморный храм и дом для гостей. В этом маленьком городке можно увидеть более 5000 храмов, среди которых есть совсем крошечные, но жители Вриндавана считают самым красивым храм Кришны-Баларамы, построенный Прабхупадой.

В трех кварталах от храма стояла белая трехэтажная вилла, принадлежавшая Притху дасу, одному из самых перрвых последователей Прабхупады в Германии. Притху пригласил Джорджа с друзьями пожить на его вилле.

Проехав через узкие неровные переулки, такси остановилось у тропинки, по которой к ним навстречу быстро шел рослый пятидесятилетний мужчина с обритой головой. Одной рукой он придерживал край своего одеяния, другую протянул за чемоданом Джорджа. Джордж отмахнулся.

«Великому человеку не подобает самому тащить свой чемодан», — пошутил Притху.

«Верно, — согласился Джордж. — Но где великий человек?»

Они зашли в дом, оставив свой багаж в вестибюле, в котором рядами стояли горшки с растениями. Уже было слишком поздно для совершения паломничества, и кто-то предложил подняться на крышу и составить график экскурсий на завтра. По чисто вымытой каменной лестнице они поднялись на плоскую крышу, откуда открывался вид на фруктовые сады и резные купола храмов. Солнце медленно опускалось за холмы и деревья. Притху прицелился в них камерой и помахал рукой, предлагая всем троим сфотографироваться вместе. Обняв Мукунду и Шьямасундара, Джордж засмеялся, откинул с глаз волосы и высоко поднял свой мешочек для четок: «После всех этих лет мы по-прежнему с Кришной», — воскликнул он.

Тот день был длинным. После того как все поклонились друг другу и прочитали молитвы благодарности, Джордж удалился в свою комнату. Всю ночь напролет в городке не умолкали звуки киртана, в храмах горели свечи, в то время как в лесу, согласно преданию, Кришна и гопи танцевали под лунным светом.

Джордж не мог заставить себя подняться с постели, хоть и было уже около 11 утра. Услышав за дверью тихие шаги, он встал и выглянул в коридор: снаружи, возле его двери, дымился термос со свежим чаем, «Эрл Грей». Волшебный эликсир сделал свое дело, и вскоре сияющий свежестью Джордж вышел из своей комнаты в белоснежных бумажных штанах и курте: его шея была плотно обвита бусинками туласи, в правой руке он держал мешочек для четок. Он с нетерпением устремился навстречу новому дню. Наняв рикшу, друзья отправились в свое паломничество. Первым делом они посетили самадхи Прабхупады — мраморный мемориал, под куполом которого покоилось тело учителя.

Самадхи было построено рядом с храмом Кришна-Баларам. Проходившие мимо паломники обратили их внимание на несколько деталей на резном мраморном фасаде. Друзья вошли внутрь, поклонились самадхи и уселись в ряд, тихонько повторяя молитвы. Джордж закрыл глаза. Прошла минута, и он, открыв глаза, прошептал: «Одна мысль, что Прабхупада здесь, совсем рядом… — Пo его щеке скатилась слеза, и он смахнул ее мешочком для четок. — Что-то я немного размяк. Может, выпьем по двойному капучино?»

Рикша вез их по узеньким улочкам Вриндавана. Прибыв в храм Радхи-Дамодары, они наклонили головы, чтобы зайти в крошечную комнату Прабхупады. За единственным маленьким окошком росли ароматные эвкалипты и деревья тамал. Жители Вриндавана считали, что растущие в их городе деревья — это продвинутые души в своем последнем воплощении перед возвращением в духовный мир. Стволы растущих рядом с окном деревьев были отполированы до белизны: сколько раз к ним прикасались руки паломников за все эти годы! Каждый посетитель этой комнаты пытался представить, что чувствовал Прабхупада в свои семьдесят лет, когда он, глядя в окно, думал, что ему предстоит покинуть Вриндаван и отправиться в чужой и негостеприимный западный мир. Зачем он это сделал? И какой бы была их судьба, если бы он тогда не приехал в Америку?

Джордж неистово повторял мантры. Возле стены стояли музыкальные инструменты. Притху взял в руки переносную гармонику и начал воспевать молитву, Мукунда взял мриданг и начал отбивать ритм. Джордж бил в медный гонг. Они воспевали классическую маха-мантру Харе Кришна. По мере ускорения темпа воспевания усиливалось их ощущение мистической загадочности этого места. Каким образом эта глубочайшая из всех тайн попала в Англию и Америку; и чем они заслужили пребывание в самом сердце этой загадки; как это получилось, что их жизнь спасена. И сколько препятствий подстерегает их на пути к Богу, к блаженству ощущения Его любви. Киртан закончился. Наступила долгая пауза. Они плакали.

«Это длилось лишь какое-то мгновение, — вспоминал Шьямасундар, — но Прабхупада действительно присутствовал там. Мы ощутили его любовь и почувствовали, что он рад видеть нас всех вместе».

Затем они гуляли по городу 5000 храмов. Прямо на дороге сидели люди и пели. Кто-то из них протянул руки к небу. «Темной ночью пастушки гопи, услышав свирель Кришны, бросились на ее звуки, — пел он на местном диалекте брадж. — Кришна распространил Себя в такое количество форм, сколько было пастушек, чтобы каждая гопи испытала счастье, думая, что лишь с ней одной танцует ее возлюбленный. И в тот момент, когда гопи слишком возгордились, Кришна исчез и пастушки от разлуки с Ним потеряли рассудок».

Джордж не говорил на диалекте брадж, но он понял, о чем пел тот человек: грусть и тоска не нуждаются в переводе. Но в этой печали не было безысходности, через минуту певцы забили в барабаны и запели веселую мелодию. Прохожие останавливались и пускались в пляс с воздетыми к небу руками, они медленно приседали, затем вскакивали. Никто никем не руководил: все происходило спонтанно, и люди танцевали, следуя своему внутреннему чувству.

Джордж и его друзья молча шагали по дороге. Им все время попадались группы, воспевавшие киртан. Звон колоколов в храмах смешивался со звуками барабанов, ручных колокольчиков и хлопков в ладоши. Казалось, весь мир погрузился в музыку. В других местах коллективное воспевание святых имен происходит лишь раз в неделю, во время особой программы или по выходным дням в центрах медитации; здесь же, во Вриндаване, это происходит ежесекундно, и для жителей Вриндавана воспевание святых имен так же естественно, как дыхание.

Они спустились к набережной реки Ямуна. Немного поторговавшись, они наняли гида с лодкой и поплыли по священным водам, вдоль берега, разглядывая храмы и развалины древних дворцов. Джордж начал петь: «Плывем, плывем, плывем по реке». По всему берегу их сопровождали стаи обезьян, которые скакали на каменных парапетах, свисали с балконов. Мукунда обратил их внимание на греющуюся на солнце громадную черепаху. И трое жителей Запада долго спорили, чем питаются такие черепахи: вероятно, мертвецами…

Они причалили к берегу и вновь зашагали по узким улочками и переулкам. Старик с лицом, изборожденным глубокими морщинами, сидя на корточках, возился с допотопным велосипедом. Несколько маленьких мальчиков терпеливо набирали воду из потрескавшейся железной помпы. Джордж запечатлел их лица на видеокамеру, захватив в кадр несколько выдающихся архитектурных деталей. «Взгляните на это», — воскликнул он, снимая ярко раскрашенные во все цвета радуги ворота.

В маленькой лачуге с громким названием «Магазин Бога» они рассматривали божества и культовые предметы: медные подносы, бронзовые кувшины, вырезанные из дерева подставки для благовоний. Сухопарый владелец магазина, с красным от бетеля ртом, сидя на корточках, торговался с Джорджем и Притху из-за мраморных статуй Радхи и Кришны, высотой в три фута.

К трем часам дня они вернулись в храм Кришна-Баларамы. К Джорджу подошел незнакомый молодой американец и обнял его.

«Твоя песня «Мой Сладостный Господь» перевернула всю мою жизнь», — сказал он сквозь слезы.

«Ну что ж, — ответил Джордж, опустив глаза, — это хорошо, что хоть кому-то она принесла пользу». Он был благодарен жизни за эти моменты, возмещавшие прошлые судебные процессы и обвинения в плагиате.

Храм был заполнен последователями Кришны, ожидавшими открытия алтаря. «Давайте совершим служение и споем для них», — предложил Джордж. Они уселись рядом с десятком других преданных, возле закрытого алтаря, и начали воспевать Харе Кришна. Вначале Джорджу не понравилось звучание киртана, его лицо омрачилось: «Голова разболелась», — произнес он. Но киртан набирал силу, резонируя в просторном мраморном храме. Он закрыл глаза и предался воспеванию. Друзьям Джорджа казалось, что никогда прежде его голос не звучал так глубоко и красиво.

В тот день в храме присутствовала молодая американка по имени Карнамрита, приехавшая в Индию, чтобы учиться классическому пению. Она с детства слушала пластинку Джорджа «Харе Кришна Мантра» и знала ее наизусть до мельчайших нюансов. Услышав ее голос, напомнивший ему голос молодой Ямуны, Джордж открыл глаза. Он повернулся к Карнамрите, улыбнулся и жестом пригласил ее присесть рядом с ним. Вместе они спели весь репертуар, который тридцать лет тому назад был исполнен в Лондоне. Он передавал эстафету представителям нового поколения, которые, возможно, достигнут больших успехов в деле улучшения мира, чем их родители.

«Он вел себя так, словно все мы были обычными преданными, воспевавшими Кришну, — вспоминала Карнамрита. — За свою жизнь я повидала многих гуру. Им положено соблюдать с нами определенную дистанцию. Но с Джорджем все было по-другому. Просто мы, одновременно оказавшись в храме, во Вриндаване, начали воспевать святые имена, и это захватило нас обоих»[185].

Спустились сумерки, в которых были едва различимы крыши храмов. Друзья собрались в гостиной, на вилле Притху. Они долго беседовали, слушали записи лекций Прабхупады и музыки, исполняемой последователями Кришны из разных стран. Затем Джордж взял гитару и сыграл несколько отрывков из своих песен, а также из песен других музыкантов, в частности из песни Дилана In Every Grain Of Sand («В каждой песчинке»). Во Вриндаване они вновь обрели рай и хоть ненадолго забыли о проблемах окружавшего их мира, который все больше и больше погружался в материализм.

В день отъезда они упаковали чемоданы, поблагодарили Притху за гостеприимство и на такси отправились в Дели.

Их такси качало из стороны в стороны, и казалось, они ехали по сплошным ухабам. Храмы и рощи сменились дорогами и полями. Сельчане работали на полях в подобранных до колен дхоти и в тюрбанах, защищавших их головы от тусклого полуденного солнца. Деревья и хижины уступили место низкому, жесткому кустарнику, а затем появились асфальтовые дороги. Вот и Дели, который в эти часы пик покрыт плотным смогом.

Быть может, Вриндаван им приснился? Может, они вообще никуда отсюда не уезжали. Или же Вриндаван был реальностью, а теперь они забылись сном?

В царившем на улице хаосе их такси наехало на мотороллер. Оба водители выскочили на середину запруженной транспортом улицы и начали кричать друг на друга, потрясая кулаками. Джордж и его друзья молча ждали конца этой бравады. Внезапно они вновь очутились в материальном мире.

Джордж вздохнул на заднем сиденье: «Ну что, ребята, ни один из вас еще не выпустил пары?»

Все засмеялись.

Джордж, воодушевленный встречей с Вриндаваном, собрал в Фрайар-парке музыкантов для завершения начатой в Мадрасе с Рави Шанкаром работы над альбомом. Этот альбом «Священные мелодии Индии» был абсолютно не похож на все то, что он делал прежде. Он должен был стать сборником мантр, воспеваемых в традиции, восходящей к незапамятным, доисторическим, временам. По собственному выражению Рави, «альбом представлял одну из самых сложных задач, которые ему приходилось решать в своей жизни». От Джорджа и Рави требовалось на время забыть о своих экстраординарных музыкальных способностях и уступить место Nada Brahma, Богу, воплощенному в звуке, чтобы ничто не помешало Его свободному проявлению. Их задача заключалась даже не в том, чтобы выпустить новый альбом, а скорее в том, чтобы создать такую атмосферу, в которой могли бы проявиться священные звуки. Эта музыка, которая пришла из глубины веков, существовала лишь в устной традиции, иногда в форме импровизации. И теперь Джордж и Рави решили записать эти уникальные мелодии. Повторение этих молитв способно «пробудить в человеке особенную внутреннюю силу», объяснял Рави. С помощью одного владеющего санскритом ученого он выбрал 14 молитв, посвященных миру и гармонии в природе и между всеми живыми существами. Он также выбрал один стих из «Бхагават-гиты» и, в дополнение ко всему, сам сочинил три музыкальные интерлюдии и написал одну молитву.

Альбом записывался в поместье Фрайар-парк, в теплой гостеприимной атмосфере. В гостиной Джорджа, прямо на покрытом ковром полу, сидели музыканты и певцы и иногда смотрели в сторону высоких готических окон, выходящих в ухоженный парк. Вся комната была заставлена микрофонами, видеокамерами, а пол был усеян проводами, протянутыми через деревянную лестницу на верхний этаж, где находилась студия.

Монотонно и одиноко звучит тамбура. Но вот вступает хор — это обращение к слоноголовому божеству Ганеше, устраняющему все препятствия. Затем звучит молитва, обращенная к Сарасвати, «благословенной богине обучения». И, наконец, молитва, прославляющая гуру, воплощение божественного сострадания. Смысл этого предисловия к альбому заключается в следующем: нельзя пренебрегать теми, кто помогает нам, даже если они невидимы.

Следующая дорожка — музыкальное наставление учителя своему ученику, вступающему в мир. Ты можешь достичь всех благ этого мира, поет гуру, но если ты умножишь мирское счастье в сто раз, а затем еще и еще в сто раз, оно не составит и крошечную часть блаженства того, кто осознал свое единство с Верховным.

Звуки виолончели сменяются хоровой молитвой в сопровождении скрипки. Некоторые сольные номера длятся всего мгновение, во время которого музыканты смиренно предлагают свою молитву, хор поет единым голосом. Это призыв к единству людей всего мира, восхваление жизни в ее многочисленных формах и напоминание слушателям, что в этом творении все взаимосвязано.

Джордж играет в каждом из трэков, а иногда и поет вместе с хором.

И вот все готово: завершив работу по наложению звуков и микшированию голосов, Джордж представил результат на суд Рави. Это был самый драгоценный подарок из всего, что Джордж мог преподнести своему семидесятилетнему учителю, человеку, который привел его в мир священных звуков и указал ему путь к Богу. Альбом превзошел все ожидания Рави.

«Просто превосходно, — повторял, покачивая головой, Рави. — Я испытываю такое глубокое духовное переживание, что по всему моему телу словно пробегают мурашки».

Через несколько дней Джордж, вручая Рави мастер-диск, обнял его со слезами на глазах. Прожив полвека на этой земле, Джордж, наконец, перешел от звуков войны к звукам мира. «Спасибо тебе, — сказал он Рави, — за эту музыку»[186].

Впоследствии, беседуя об альбоме с журналистами, Джордж сказал в интервью для канала «Ви-Эй-Дж-1»: «Много лет тому назад я прочитал в Библии: «Постучите в дверь, и она отворится». И я верю этим словам. Если мы хотим познать что-то в жизни, нам следует просто постучать в дверь. Этот альбом представляет для меня огромную важность, потому что для любого из нас он еще один маленький ключ, отпирающий дверь, ведущую в глубины „я“. Достаточно просто сесть, отключить свой ветхий ум, расслабиться и предаться этим древним трансцендентным звукам. Тексты песен производят тонкую духовную вибрацию, способную возвысить человека над его интеллектом. Следует дать себе свободу, и тогда эффект будет весьма положительным».

Альбом «Священные мелодии Индии» был принят очень тепло, но раскупался значительно медленнее, чем любой переизданный альбом «Битлз». В 1996 году лондонский журнал «Observer» писал: «„Битлз“ достигли того, чего не смог достичь после них ни один ансамбль, — превзойти самих „Битлз“». К ноябрю было продано намного больше пластинок «Битлз», чем когда-либо в прошлом. К тому же составленная из их альбомов новая «Антология» была распродана в более чем 20 миллионах экземпляров. Несмотря на то что со дня их последнего совместного концерта прошло 30 лет, в глазах мира Джордж был все еще битлом.

В июле 1997 Джордж работал в саду. Солнце припекало, и когда он стал вытирать пот с шеи, то нащупал опухоль. В начале августа он перенес операцию, во время которой врачи, сделав небольшой надрез, удалили у него несколько увеличенных лимфатических узлов. После биопсии выяснилось, что они имели злокачественную природу. Согласно статистике большинство заболевших раком людей, как правило, вначале не верят диагнозу, а затем озлобляются. Джордж продолжал работать в саду, сажая растения и воспевая святые имена.

Прошло несколько дней, на холмы Хартфордшира пролился легкий дождь. Сажая деревья, Джордж услышал звук приближающегося автомобиля. Он молча направил свою электротележку через лужайку и, обогнув одну из готических башен особняка, увидел Шьямасундара, который только что подъехал на автомобиле к центральному входу. Американец улыбнулся и помахал рукой, но было видно, что он волнуется. По всей видимости, Шьямасундар не знал, как Джордж отнесется к тому, что он больше не живет при храме. Джордж улыбнулся ему, рассеяв все его сомнения, и они обнялись. Джордж знал, что с возрастом его внешность изменилась, и прочитал это в глазах американца, кинувшего взгляд на его поседевшие волосы и отяжелевший подбородок. За тридцать лет их знакомства Джордж из худощавого энергичного человека превратился в солидного сельского аристократа. После короткой беседы они почувствовали, что ничего не изменилось. Джордж, со своей обычной усмешкой на лице, кидал короткие реплики, которые неизменно находили поддержку у его старого друга, откликавшегося на них смехом.

Шьямасундар взглянул на его поношенные джинсы «левис» и забрызганные грязью резиновые сапоги. «Ты стал настоящим земледельцем, — сказал он и, указав на маленькую электротележку, добавил: — А где же „макларен“?» За несколько лет до этого в прессе много писали о том, что Джордж приобрел эксклюзивный, спортивный автомобиль стоимостью в 750000 долларов, со скоростью 235 миль в час — модель, которую производили лишь по два экземпляра в год. «Он там, позади дома, но в последнее время мне ничего не нужно, кроме этого, — Джордж посмотрел в сторону тележки. — Я перестал ездить в Лондон».

Они медленно прогуливались по парку. Шьямасундар взглянул на могучий дуб и остановился. Сверху на них взирали изображения Кришны, Прабхупады, Йогананды, Юктешвары и других духовных наставников, вырезанные в полный рост прямо в стволе дерева. Джордж сказал, что иногда по утрам он воспевает здесь святые имена. «Давай осмотрим парк, — сказал Джордж. — Я хочу тебе кое-что показать». Вдвоем они уселись в тележку. Пожалуйста, пристегни ремни, — сказал он, — сложи столик для подноса и установи кресло в вертикальное положение». И они помчались на тележке с головокружительной скоростью — пять миль в час. Крошечная тележка проезжала мимо прудов, по которым скользили лебеди, прилетевшие с расположенной поблизости Темзы, через сказочные мосты, вокруг статуй и бельведеров. Под легким летним дождем слега покачивались распутившиеся рододендроны. Шьямасундару были знакомы многие места, где они тридцать лет тому назад устраивали киртаны, и он поразился тому, сколько труда вложил свой парк Джордж за все эти годы. Они медленно проезжали мимо японского сада, украшенного солнечными часами, карликовыми соснами и ивами. А вот уголок Полинезии, с зарослями бамбука и яркими экзотическими цветами. Их тележка поднялась на небольшой холм, с которого сквозь пелену дождя можно было разглядеть маленькую, грубо сколоченную, хижину.

«Я прихожу сюда, чтобы воспевать святые имена, практиковать медитацию и слушать музыку», — сказал Джордж. Дождь усилился, и они ринулись вниз по холму, к хижине. Раздвижные стеклянные двери выходили прямо в сосновую аллею.

Джордж зажег благовония, и их аромат смешался с запахами сырого леса. Половину комнаты занимала огромная кровать, накрытая балдахином с вышитым на нем орнаментом. Стоявшая в углу печь источала тепло, Возле одной из стен стоял длинный деревянный ящик, в котором хранились компактные диски и плеер. Джордж поставил диск на плеер.

«Помнишь это?»

Из вмонтированных в стены динамиков полилась музыка — вступление к альбому «Харе Кришна Мантра», Друзья, рассмеявшись, предались воспоминаниям. Затем Джордж поменял пластинку, и комната наполнилась мелодичными воспеваниями на санскрите из его последнего альбома. Затем звучали блюзы Слима Уитмена, несколько известных песен Боба Дилана и Ленни Брюса. Он поставил рагу дождливого дня в исполнении Рави, и они долго обсуждали свои взаимоотношения с миром в последние годы.

«Что это за шумиха по поводу рака, — спросил американец, изо всех сил стараясь, чтобы его вопрос прозвучал как бы невзначай. — Я читал что-то такое в газетах».

Джордж расстегнул воротник сорочки и показал ему маленькую складку на шее. «Знаешь, в клинике мне сказали, что на этом месте у меня крошечная злокачественная опухоль и предложили удалить ее. Я подумал, зачем суетиться? На самом деле, мне совсем неохота болтаться в этом материальном мире дольше, чем требуется. Я даже не хотел об этом никому рассказывать, пусть будет, что будет. Я позволил им удалить ее. Но, если честно, мне больше нечего делать в этом мире...

«Больше никаких материальных фантазий?»

Джордж усмехнулся: «Нет. Больше никаких выступлений в шоу Дейва Леттермана. Я готов покинуть этот мир в любое время. Я готов, Кришна, так что можешь отключить питание, когда Ты захочешь. Я хочу попасть туда... представь этот духовный мир…»

Джордж замолчал и увидел на лице друга вдохновение. Их обоих переполняло одинаковое чувство. Не об этом ли чувстве говорят святые писания? Может, то же самое испытывали йоги, которые проводили годы в гималайских пещерах, готовясь к встрече с Богом?

Джордж опустил глаза. Они слушали, как капли дождя мягко стучат по крыше хижины.

«Ты уже там, Джордж, — едва слышно сказал Шьямасундар. — Ты пробился».

«Да, может быть», — отозвался Джордж.

Прошло несколько недель. Из-за рецидива опухоли Джордж перенес еще одну операцию на горле, за которой последовало несколько недель химиотерапии. «Откровенно говоря, ко мне это не имеет никакого отношения», — говорил он. Ему гораздо труднее было примириться с другими событиями. Вскоре после того, как он перенес операцию, скончался от рака горла его старый друг Дерек Тейлор. Через три месяца после смерти Тейлора ушел из жизни Карл Перкинс, также в результате рака горла. Джордж считал его фантастическим гитаристом. Не прошло и трех месяцев, как умерла от рака груди жена Пола Маккартни Линда в возрасте 56 лет. Вскоре после ее смерти Пол говорил журналистам: «У „Битлз“ было одно философское выражение — „что-то да произойдет“. Насколько я понимаю, оно означало, что нет смысла строить планы на следующий год. Магия-судьба гораздо сильнее»[187].

В чем бы ни скрывалась причина всех этих смертей — в магии, в карме или просто в трагическом сплетении обстоятельств — для Джорджа это явилось еще одним напоминанием о том, что человек смертен и ему следует дорожить каждым моментом жизни. Когда Ринго обратился к нему с просьбой написать партию гитары для его новой песни «Король разбитых сердец», Джордж вложил в эту работу все свое сердце. Впоследствии один из музыкальных обозревателей напишет об этой партии следующее: «Музыкант словно делится своей душой. Это трогательный музыкальный монолог, свидетельствующий о царящем в его душе покое»[188]. Джордж послал запись по почте. Получив пакет, Ринго отправился в свою студию и долго вслушивался в эту неожиданную поэму звуков.

«Ты меня просто убиваешь, Джордж, — пробормотал он. — Ты, негодяй, заставляешь меня плакать».

В сентябре 1997 года Гурудас отправил Джорджу письмо, в котором выражал любовь к своему старому другу и беспокойство по поводу слухов о его болезни. В ответ Джордж послал письмо, в котором благодарил его и успокоил: «Я не так плохо себя чувствую, как пишут газеты. К тому же я постоянно работаю в саду, и это мне очень помогает». И в конце: «До скорой встречи, где-нибудь. Хари Ом Тат Сат».

В январе 1998 Джордж прошел обследование, затем еще одно, в мае. Врачи заверили его, что рак побежден.

К концу того года Джордж, Пол и Ринго заняли третье место в списке самых высокооплачиваемых артистов после Опры Уинфри и Стивена Спилберга. Это подтверждало беспрецедентный успех «Битлз» за всю историю поп-музыки. Появилась новая религия «онлайн» - «битлизм», последователям которой предлагалось войти в контакт со своим «внутренним Джорджем» или «внутренним Ринго». Пресса, как всегда, начала раздувать битломанию, и возросла угроза новых вторжений в личную жизнь Джорджа.

Несмотря на камеры наблюдения, ворам удалось перелезть через четырехметровую стену, окружавшую Фрайар-парк и украсть два бронзовых бюста стоимостью в 50000 фунтов стерлингов. В декабре какая-то сумасшедшая женщина пробралась в домик Харрисонов — на Гавайях, и поселилась в нем. Она угощалась пиццей, стирала свою одежду — словом, чувствовала себя как дома, пока за ней не приехала полиция. «Я думаю, у меня есть мистическая связь с Джорджем», — заявила она полицейским.

Джордж узнал, что Майкл Джексон, недавно купивший музыкальную библиотеку «Битлз, собирался приобрести лицензию на использование песни Drive My Car («Води мой автомобиль») для рекламы автомобилей. Джордж жаловался, что, если никто ничего не предпримет, чтобы остановить подобную эксплуатацию, все их песни, в конце концов, начнут использоваться для рекламы бюстгальтеров и пирогов из свинины. «На протяжении всей истории нашего ансамбля мы старались избегать вульгарности, как в личном поведении, так и в наших песнях», — сказал он. — Мы могли бы заработать миллионы долларов на рекламе, однако мы считали это унизительным для своего имиджа и творчества. Как сказал один человек (Боб Дилан), «деньги не пахнут — они воняют». Но есть люди, которые ради денег готовы пойти на все. Они абсолютно не имеют представления о морали»[189].

Прошлое не оставляло Джорджа в покое. 9 октября того же года Джордж, Оливия и Дхани приехали в Лондон, чтобы посетить концерт Рави Шанкара в «Barbican Centre». Один из поклонников подошел к Джорджу и попросил его расписаться на копии альбома «Эбби-Роуд». Джордж оттолкнул от себя альбом и вошел в концертный зал.

«Но я проделал такой длинный путь из Германии», — кричал ему вслед молодой человек.

Джордж обернулся: «Мне глубоко наплевать на ансамбль „Битлз“»[190], — прокричал он в ответ.

В том же году он сделал резкое заявление в лондонском Верховном суде, где рассматривалось дело о незаконных гамбургских записях. «В отличие от экспертов, изучающих „Битлз“ и копающихся во всяческих тривиальностях, я посвятил много времени тому, чтобы выбросить весь этот мусор из своей головы через медитацию. И я не знаю или не помню — я НЕ ХОЧУ знать и помнить все эти детали, потому что это более чем тривиально»[191].

30 декабря 1999 года Джордж и Оливия внезапно проснулись в своей спальне, на втором этаже, из-за доносившегося с первого этажа грохота. Джордж выбежал из комнаты и увидел внизу чей-то силуэт в лунном свете. На полу лежала одна из статуй Фрайар-парка, окруженная битым стеклом из высокого готического окна.

«Эй вы, спускайтесь вниз! — закричал взломщик. — Вы же понимаете, что происходит».

В руках мужчины был меч, который он снял с одной из статуй в вестибюле.

«Харе Кришна, Харе Кришна! — повторял Джордж в надежде отвлечь внимание незнакомца. Впоследствии адвокат перелезшего через стену Фрайар-парка наркомана представит это как аргумент против Джорджа, утверждая, что у его подзащитного «помутился рассудок и ему показалось, что Джордж «говорит с ним на языке Сатаны» и что «подобные люди заслуживают смерти». Джордж подумал, что, если он не остановит незнакомца, он может напасть на Оливию и Дхани или на мать Оливии, которая также находилась в их доме. Джордж самоотверженно бросился на преступника и повалил его на пол. Тот всадил в Джорджа лезвие. Из спальни выбежала Оливия, держа в руке кочергу. Мужчина схватил ее за горло. Несмотря на рану, Джордж прыгнул на него, и ему пришлось отпустить Оливию. Оливия упала и отползла в сторону. Преступник сбил Джорджа с ног и нанес ему еще несколько ножевых ударов. Оливия схватила настольную лампу и обрушила ее на голову незнакомца. Тот рухнул на пол. Подоспел проснувшийся от шума Дхани и кинулся к отцу: «Папа, я с тобой. Все будет хорошо». Ворвалась полиция и арестовала преступника. Прибыла скорая. В больнице врачи обследовали раны Джорджа, нанесенные восемью ножевыми ударами. Еще дюйм и нож задел бы основные артерии.

Джордж выздоровел, и, по своему обыкновению, с юмором вспоминал об этом инциденте. На вопрос репортеров, кем был ворвавшийся к нему в дом человек, он ответил с сарказмом. «Во всяком случае, не ночным грабителем и уж точно не претендентом на место вокалиста в группе „Уилберис“», — сказал он. Затем добавил: «Один из индийских духовных учителей и очень приятный человек Ади Шанкара как-то сказал: „Жизнь хрупка, как капля дождя на лепестке лотоса“. И вам бы следовало ему поверить».

Майкл Пейлин, участник „Монти Пайтон“, с восхищением отмечал, что реакция Джорджа на это покушение была совершенно иной, нежели на убийство Джона.

«Поразительно, что после того жуткого нападения он сохранил невозмутимость и мог спокойно говорить об этом. Прежде он впадал в ярость. Теперь же — никаких эмоций или обличений. Он сильно изменился .

Пол и Ринго, узнав о нападении на Джорджа, прислали ему теплое письмо. Известие о нападении на дом Харрисонов облетело весь мир. И вновь Джордж, к своему сожалению, попал на первую полосу газет и журналов. По иронии судьбы это случилось в последний день уходящего тысячелетия. В новогоднюю ночь, ровно в полночь, в новом лондонском амфитеатре «Купол тысячелетия» (The Millennium Dome) оркестр исполнял All You Need Is Love. В больнице, рядом с палатой, в которой лежал Джордж, дежурили полицейские, охранявшие его от новых актов безумия и ненависти.

25 февраля, 2000 года Джорджу исполнилось 57 лет. «Теперь я понимаю девяностолетних стариков, которые ощущают себя подростками», — говорил он. — «Меняется лишь тело. Душа остается неизменной как при рождении, так и при смерти. Единственное, что меняется, — это физическое состояние».

В марте выздоровевший Джордж, к радости зрителей, появился на презентации Australian Grand Prix, a затем и на двух лондонских концертах Рави Шанкара. В конце июля Джордж смог приступить к работе над незавершенными песнями.

В сентябре 2000 года он отправился в свою очередную и последнюю поездку в Индию.

«Иногда он приезжает сюда на несколько дней, — рассказывал журналистам Рави. — Но не для того, чтобы совершенствоваться в игре на ситаре. Теперь он глубже переживает саму музыку, вслушивается в нее, постигает ее глубину, черпая из нее огромное духовное наслаждение. Он очень счастлив, и он много чего записал. Мы все уговариваем его выпустить пластинку».

Мир продолжал сходить с ума по «Битлз». В мае фанаты украли двери из детского дома в Стробери Филдс стоимостью 5000 фунтов стерлингов. В ноябре все хиты «Битлз», собранные на компактном диске в 19 странах, заняли первое место в списке лучших песен. Таким образом, появилось тридцать пять платиновых дисков, что само по себе не имело прецедента.

Если даже вся эта истерия действовала на Джорджа, он никогда не показывал вида. Работая в Фрайар-парке, он стал чаще останавливаться, чтобы перевести дыхание: теперь он медленнее сажал деревья, чем 30 лет тому назад. Но его голос не изменился, несмотря на одышку, которую он ощущал с тех пор, как ударом ножа ему повредили легкое. Несмотря ни на что, Джордж продолжал петь, и его друзья считали это невиданным героизмом.

В том году Джордж посадил 400 кленов. Всякий раз, прогуливаясь по парку, он срывал то цветок, то листик, восхищаясь их формой. «Мне кажется, этот сад являлся для него подтверждением того, что жизнь продолжается, — говорил Майкл Пейлин. — По всей видимости, в последние годы его жизни сад доставлял ему огромную радость. Возможно, физически он ощущал слабость, но все, что его окружало, было жизнеутверждающим».

Когда его навещали друзья, он часто напоминал им о том, чтобы они наслаждались каждым мгновением, переживая его насколько возможно полноценнее. Он рассказывал им о цветах и растениях, а на прощанье крепко обнимал и долго не выпускал из своих объятий, чтобы, прежде чем уйти, его друзья поняли, как он их любит. В их глазах он находил подтверждение той истине, что самое ценное в человеке пребывает в глубине его «я», в чем-то вечном и чистом, не зависимым от кармы, или политики, или религиозных убеждений.

В декабре 2000 года Джордж начал готовиться к повторному выпуску пластинки My Sweet Lord. Он говорил, что хочет «слегка освежить ее и напомнить самому себе, что в жизни существует нечто более возвышенное, чем материальный мир… Это моя попытка еще раз напомнить об этом самому себе и всем, кого это интересует»[192].

В марте 2001 года в клинике Майо врачи обнаружили у Джорджа раковую опухоль в легких. Опухоль удалили, но в течение месяца у него были обнаружена метастазы, и одна из них в мозгу. Этот диагноз он воспринял также спокойно, как все, что с ним происходило в последние годы, зная, что если даже придет смерть, это будет означать, что его работа в этом мире завершена и, наконец, он может покинуть его.

«Мы не помним, чтобы он жаловался или повторял все время „я болен, я болен“, — рассказывал впоследствии его сын Дхани. — Даже когда он впервые узнал от врача, что давно и серьезно болен и ему осталось жить что-то около шести месяцев, он не испугался. Он никогда не боялся. Он прилагал усилия, чтобы выздороветь, но, на самом деле, ему это было безразлично. Он не был привязан к этому миру и не цеплялся за него, как это делали бы многие на его месте. Он не испытывал ни стресса, ни беспокойства, поскольку был сосредоточен на более возвышенных вещах. Мой отец абсолютно не боялся умереть. Я не устану это повторять»[193].

Вскоре после того, как Джорджу был поставлен роковой диагноз, Джордж вместе с женой и сыном отправился на личном самолете в Индию, в Варанаси. Там он совершил особый индийский ритуал, который испокон веков совершается теми, кто готовится к смерти, — омылся в Ганге.

По возвращении из Индии Оливия делала все возможное для исцеления Джорджа. Они поселились в Нью-Йорке, на Статен-Айленд, поблизости от больницы, где Джордж принял нескольких посетителей. Журналисты сообщали, что 12 ноября трое битлов в последний раз собрались вместе. К Джорджу приехали Пол и Ринго и провели с ним шесть часов. Старые друзья держались за руки, шутили, обнимались и плакали.

«Он был таким мужественным человеком, — рассказывал впоследствии Пол. — Он, как и прежде, все время шутил».

Приехала Луиз, сестра Джорджа, с которой он не виделся уже несколько лет. В 1990 году Луиз стала бабушкой. Ее сын практиковал Трансцендентальную медитацию, она же стала членом Братства любителей самореализации и убежденным борцом против загрязнения окружающей среды. «Я думаю, это твоя дхарма, — сказал ей Джордж. — Именно этим ты должна заниматься». Впоследствии, вспоминая свою последнюю встречу с Джорджем, она говорила, что он был добрым, ласковым и абсолютно бесстрашным перед лицом своей смерти. Таким же запомнил Джорджа его старый друг и музыкальный соратник Джим Келтнер. «Он всегда говорил, как здорово, что когда-нибудь можно будет покинуть это ветхое тело», — рассказывал Келтнер[194].