Здравствуйте, господин Ампер

Кулон

единица электрического заряда. Была названа в честь французского физика и инженера Шарля Огюста Кулона.

1 кулон — это количество электричества, протекающего через поперечное сечение проводника в 1 с при постоянном токе силой 1 А.

наряду с кулоном используется также и ампер-секунда (А∙с).

Шарль Огюст Кулон родился 14 июня 1736 г. в г. Ангулеме на юге Франции в состоятельной семье. После изучения математики и естественных наук в Париже он выбрал военную карьеру. В качестве офицера технической службы вел фортификационные работы на острове Мартиника, где пробыл девять лет.

Уже во время пребывания на Мартинике он начал заниматься научной работой, которая касалась главным образом технической механики и некоторых проблем статики. В 1776 г., вернувшись во Францию, он принял участие в конкурсе, объявленном Французской академией наук и посвященном усовершенствованию навигационных устройств. Кулон успешно решил поставленную задачу и попутно занялся тщательным изучением магнетизма, особенно исследованием зависимости свойств магнитов от температуры.

За успешную работу по созданию новой конструкции компаса и разработку теории простых механизмов в 1782 г. он был избран членом Академии. Хотя он и оставался военнослужащим, чтобы иметь лучшие возможности для экспериментирования, его имя стало известно в научном мире.

В 1784 г. Кулон опубликовал работу, в которой описал обнаруженную им зависимость силы закручивания нити от ее диаметра, длины, угла закручивания и от постоянной величины, зависящей от физических свойств материала нити. Одновременно он описал метод измерения малых сил с помощью так называемых крутильных весов, позже названных весами Кулона.

С 1785 по 1789 г. он опубликовал семь капитальных трудов по электричеству и магнетизму. Крутильные весы Кулон использовал также и для измерения величины силы, с которой взаимодействуют два точечных электрических заряда. Он определил, что эта сила прямо пропорциональна сумме зарядов и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними. Эта впервые полученная количественная зависимость была затем проверена Кулоном и другим методом.

Затем Кулон обнаружил, что электрический заряд не перераспределяется в телах в зависимости от их химического характера, а переходит при их касании с одного тела на другое в результате электрических сил отталкивания. Он также разъяснил тот факт, что напряженность электростатического поля в точке, близкой к поверхности заряженного проводника, пропорциональна плотности электрических зарядов вблизи этой точки.

Кроме научной работы, Кулон занимался и общественной деятельностью — он занимал значительный пост в министерстве просвещения и должность генерального смотрителя водных ресурсов и источников. Однако позже он впал в немилость у высших правительственных кругов и прекратил какую-либо общественную деятельность. Когда в 1789 г. разразилась Французская революция, он уединился в своем имении в Блуа, где полностью посвятил себя научной работе.

В этом же году вышел его важный труд, в котором он расширил представление о существовании двух видов электричества на магнетизм и сформулировал закон, согласно которому взаимодействие двух магнитных полюсов аналогично взаимодействию двух точечных электрических зарядов.

Кулон своими научными трудами внес в науку об электричестве и магнетизме количественный метод исследования и распространил принципы ньютоновской механики на электричество и магнетизм. Его крутильные весы с успехом использовались в самых тонких измерительных приборах и в других областях физики. После прихода к власти Наполеона Кулону были возвращены все его должности, на которых он оставался до конца своей жизни. Умер Кулон 23 августа 1806 г. в Париже.

* * *

Звук подъезжающей кареты умолк перед воротами, Седеющий мужчина некоторое время прислушивался к голосам, раздававшимся у входа. Затем он встал и решительным шагом подошел к окну.

Перед домом стояла дорожная карета. Она была покрыта толстым слоем грязи и пыли, скрывавшим даже гербы, расположенные на дверях. Лошади были в мыле и еле держались на ногах. С первого взгляда было видно, что путешественники прибыли издалека.

Времена были беспокойные. Парижский люд после штурма Бастилии требовал все больших прав, ограничивающих привилегии дворянства. Аристократия, которую ненавидел народ, чувствовала, что земля горит у нее под ногами, и толпами бежала за границу. Судя по одежде и карете, путешественники тоже относились к беженцам. Сопровождаемые слугой, они вошли в гостиную. Дама, будучи в состоянии крайней усталости, опиралась о плечо своего спутника. Хозяин дома вежливо их поприветствовал.

— Мадам плохо себя чувствует? — спросил он. — Жан, принеси ароматической соли!

— Я думаю, лучше бокал вина, — вмешался ее спутник. — Мы едем из Парижа без отдыха и пищи. Мы не захватили с собой никаких припасов, а пребывание в придорожных ресторанах слишком опасно. Я надеюсь, что вы как дворянин не откажете нам в предоставлении короткого отдыха. Я имею честь говорить с господином Шарлем Огюстом де Кулоном?

— Да, меня зовут Кулон.

— Вы демократ?

— Почему вы так решили?

— Мне казалось, что ваше имя де Кулон. А вы пропустили де… Чтобы не казаться дворянином.

— Я был офицером. Его королевского величества.

— Офицером? Подождите! Вы, кажется, математик или инженер? Некоторое время тому назад вы в качестве эксперта принимали участие в строительстве оборонительных сооружений, не правда ли?

— Верно. Но это было давно. На острове Мартиника я потерял свое здоровье. Ну, а сейчас прошу вас в столовую. Разрешите предложить вам слегка подкрепиться, господин…

— Де Флорестан. Рене Луи де Флорестан. Моя супруга, мадам Камилла де Флорестан. А это, моя дорогая, месье де Кулон. Я слышал о вас от Лавуазье. Да, и еще при королевском дворе. Наверное, вы большой ученый. Что касается меня, я не очень-то разбираюсь в физике, хотя это, несомненно, интересная наука.

— Очень приятно познакомиться, — сказала дама. Она была молода, красива, преисполнена благодарности, но очень испугана. Любой шум заставлял ее вздрагивать и нервно осматриваться вокруг.

Кулон поклонился и жестом вежливого хозяина предложил ей руку. Все перешли в соседнюю комнату, где их ждал накрытый стол.

Некоторое время путешественники молча ели. Когда они немного утолили голод, де Флорестан обратился к хозяину.

— Вы даже не можете себе представить, какой ужасный путь мы проделали.

— Это было ужасно! — прошептала женщина.

— Парижская чернь сторожит все ворота, нам лишь чудом удалось выскользнуть.

— Вы едете в свое имение?

— О, уже поздно искать защиту в деревне. Революция, как зараза, перекинулась из Парижа и на крестьян. Они везде убивают, мстят за какие-то выдуманные обиды…

— Выдуманные?! А вы вообще представляете себе, как ужасна судьба народа в нашей солнечной Франции? Дворянство, аристократия, высшее духовенство утопают в богатстве и роскоши, в то время как народ влачит жалкое и голодное существование. Вы знаете, к примеру, каким злом для крестьянина является закон об охране диких животных?

— Неужели вы хотите допустить возможность истребления крестьянами зайцев, оленей и других животных?

— Стада оленей уничтожают крестьянские посевы, зайцы объедают капусту, а после сдачи налога у него остаются крохи, которых не хватает даже на пропитание семьи. Но крестьянину запрещено убивать животных, даже отпугивать их ему запрещено под угрозой отправки на галеры. Разве это не обиды?!

— Но ведь животные…

— Они являются собственностью дворянства. Ради охотничьих потех разоряются крестьянские семьи. Но это еще мелочь по сравнению с другими видами притеснения. Налоги, пошлины, плата за использование господской мельницы и даже за выпечку хлеба, везде, на каждом шагу народ терпит обиды и притеснения. Так чего же удивляться, что он, наконец, взбунтовался против несправедливых законов?

— Значит, по-вашему, власть — это самосуд? Надо вешать этих преступников. Но для этого нужна твердая рука!

— Вот в этом случае я с вами согласен. Как бывший военный я признаю лишь энергичную власть с твердой дисциплиной. Но кто должен стоять во главе этой «сильной власти»?

— Франция не со вчерашнего дня подчинена королевской власти. И бунт против власти является бунтом против короля!

— Вы ошибаетесь, господин де Флорестан. То, что происходит сейчас в этой стране, — бунт не против короля и не против власти.

— А против кого же тогда?

— Виною всему нерешительность короля. Пусть Людовик XVI был бы даже тираном, но он не должен был постоянно руководствоваться чужими мнениями. Кто же захочет подчиняться приказаниям, которые меняются в зависимости от прихотей королевских любимчиков? Королева, граф д’Артуа, князья, землевладельцы — они его советчики, и против них-то и восстал народ.

— Вы критикуете короля! Вы упрекаете его в слабости, и вы, и вам подобные сейчас против короля. Но вы же дворянин, офицер. Разве служба королю не является вашей обязанностью? Да и, в конце концов, находясь так далеко от всех событий, разве вы можете правильно судить о них?

— Я не буду внушать вам свои взгляды. Господин де Кастильон, который, как известно, хороший дворянин, утверждает, что «плебеи — дети природы», а «дворяне — дети гордости». Может быть, вы уже слышали изречение одного из самых известных аристократов, маршала Булле: «Мещане своим богатством, талантом и особыми заслугами превосходят дворянство». Я не осмеливаюсь противоречить этим взглядам.

— Боже мой, — вздохнула мадам де Флорестан, — в какие времена мы живем.

— Если мадам позволит, то я приведу еще одну цитату. Прошу минуточку терпения, она у меня записана.

Кулон направился в соседнюю комнату и принес оттуда небольшую книжицу. Перелистав несколько страниц, он начал читать: «С момента, когда появилось промышленное производство и для трудящихся слоев возник новый источник богатства, начал готовиться переворот в политических правах. Новая доля богатства создает новую долю участия во власти. Так же, как из владения землей выросла новая аристократия, так из владения промышленностью вырастает власть народа. Он получает свободу и начинает влиять на ход событий».

Он отложил книжку в сторону и задумчиво повторил:

— …начинает влиять на ход событий.

— Значит, по-вашему, развитие науки способствовало взрыву революции?! — воскликнул де Флорестан. — Это неслыханно! И это утверждаете вы? Именно вы?

— Я не ставлю знака равенства между наукой и промышленностью, — ответил спокойно Кулон. — Но вы не задумывались над тем, что наука оказывает гораздо большее влияние на круговорот нашей жизни, чем мы до сих пор полагали? Когда результаты исследований ученых выйдут из тишины кабинетов к дневному свету, они найдут такое практическое применение, какое не всегда даже можно предсказать. Развитие науки будет влиять на развитие техники и промышленности, а те в свою очередь — на способ жизни личности, общества и в конечном счете на политипу.

— Вы хотите влиять на политику и при этом сидеть в лаборатории? Извините меня, но мне это совершенно непонятно.

Де Флорестан помолчал немного. Его супруга попрощалась с собеседниками и в сопровождении служанки направилась в комнату для гостей.

— Я вспоминаю сейчас, — оживленно продолжал де Флорестан, — что однажды мне показали вашу работу «О статике арочных перекрытий». Признаюсь, что искусство строительства домов, мостов и… Ах да, я вспомнил, откуда знаю ваше имя. Вы были главным смотрителем водных ресурсов и источников Франции, не правда ли? Вам было поручено дать оценку строительству каких-то каналов…

Кулон едва заметно вздрогнул.

— Это не было для меня приятным делом, — сказал он тихим голосом, и его лоб прочертила глубокая морщина.

— Извините, если я коснулся неприятных воспоминаний, — ответил де Флорестан.

Но в памяти он тут же восстановил события прошлых лет. Тогда Кулона попросили высказать свою точку зрения на возможность проведения определенных строительных работ, в которых были заинтересованы какие-то высокопоставленные лица. Они полагали, что простой инженер воспользуется случаем завоевать благосклонность королевского двора. Но ничего подобного не произошло. Кулон представил отрицательный отзыв и, несмотря на конфиденциальные указания, не изменил своего мнения. Этим он настолько настроил против себя министра, что за дерзость ему пришлось даже несколько месяцев отсидеть в тюрьме. Но и это не подействовало на него. После возвращения из тюрьмы Кулон продолжал защищать свои взгляды настолько энергично, что ему удалось, наконец, заставить правительство отказаться от планов, которые принесли бы пользу лишь нескольким людям.

Эти события де Флорестан продолжал обдумывать и потом, когда пожелал спокойной ночи хозяину и улегся в кровать.

— Твердый человек, — успел он подумать с уважением, прежде чем опустились его усталые веки.