Здравствуйте, господин Ампер

Резерфорд

единица активности. Была названа в честь английского физика Эрнеста Резерфорда.

1 резерфорд — это активность такого радиоактивного вещества, в котором за 1 с совершается 10⁶ распадов.

резерфорд — запрещенная единица. Она иногда использовалась применительно к слаборадиоактивным материалам. В настоящее время единицей активности является беккерель (Бк).

1 Рд=10⁶ Бк.

Эрнест Резерфорд родился 30 августа 1871 г. в маленькой деревушке вблизи г. Нельсон в Новой Зеландии, в семье мелкого фермера, имевшего двенадцать детей. С самого начала школьной учебы он отличался большими способностями и был отличником по всем предметам. По рекомендации учителей родители решили послать его продолжать образование.

После окончания средней школы в Нельсоне молодой Эрнест в течение четырех лет изучал математику и физику в Новозеландском университете в г. Крайстчетре, где впервые начал заниматься научной работой. Университет он закончил с отличием. За работу в области электромагнетизма Резерфорд получил премию, которая дала ему возможность попасть в Англию и продолжить работу и учебу в Кавендишской лаборатории в Кембридже.

В Кавендишской лаборатории под руководством директора и ведущего физика Дж. Дж. Томсона он изучал электрические разряды в газах и ионизацию воздуха с помощью открытого рентгеновского излучения. Эти работы принесли молодому Резерфорду известность в научном мире.

Открытие радиоактивности заставило многих ученых заняться изучением нового вида излучения. Резерфорда тоже заинтересовала эта проблема, она же и определила направление его дальнейшей исследовательской деятельности. Уже в 1897 г. он различил два вида радиоактивного излучения — альфа и бета. В этом же году он был приглашен па должность профессора физики в Канадский университет в Монреале.

В 1900 г. Резерфорд открывает явление, названное им эманацией радия, а спустя три года независимо от супругов Кюри высказывает мысль о том, что радиоактивное излучение является результатом преобразования атомов, и совместно с Содди создает теорию радиоактивного распада.

В 1907 г. Резерфорд вновь переезжает в Англию п становится профессором физики в Манчестерском университете. Здесь он начинает работать над доказательством того, что гелий образуется во время радиоактивных преобразований радия, и в 1909 г. совместно с Родсом экспериментально подтверждает это.

Спустя два года Резерфорд закончил разработку своей планетарной модели атома, согласно которой атом состоит из положительно заряженного ядра, в котором сконцентрирована почти вся масса атома, и из электронов, имеющих отрицательный электрический заряд и относительно малую массу, которые вращаются вокруг ядра, как планеты вокруг Солнца. Количество электронов у различных элементов различное, причем заряд ядра равен сумме зарядов электронов, в результате чего атом как целое электрически нейтрален.

Недостатки этой модели атома несколько позже устранил ученик Резерфорда Нильс Бор, применив для этого законы квантовой теории Планка.

В 1919 г. Резерфорд принял после Дж. Дж. Томсона место профессора экспериментальной физики в Кембридже. В этом же году в Кавендишской лаборатории он достиг самого большого триумфа в своей научной деятельности, доказав, что ядро атома азота можно расщепить, бомбардируя его альфа-частицами. Этот опыт, во время которого впервые удалось получить искусственное превращение элемента, стал началом нового этапа в физике атомного ядра. В последующие годы Резерфорд вместе с Чадвиком с помощью ускорителя альфа-частиц осуществил искусственное преобразование нескольких легких элементов. В это же время Резерфорд предсказал существование нейтрона, который и был открыт в 1932 г. Чадвиком.

Резерфорд был основателем прославленной школы физиков. Его учениками были такие ведущие физики мира, как Нильс Бор, Чадвик, Вильсон, Милликен, Капица и др. Он не раз подчеркивал интернациональный характер науки и необходимость сотрудничества ученых всего мира.

Результаты своих открытий он опубликовал в многочисленных трудах. Многие академии наук избрали его в свои члены. В 1908 г. ему была присуждена Нобелевская премия по химии, он был награжден медалями им. Рум-форда, Копли, Франклина и другими отличиями. С 1925 по 1930 г. он занимал пост президента Лондонского королевского общества. В 1931 г. за заслуги в развитии науки он был возведен в рыцарский сан с присвоением ему титула лорда Нельсона. Умер Резерфорд 19 октября 1937 г. в Кембридже и был похоронен рядом с Ньютоном, Дарвином и Фарадеем.

* * *

Они встретились на Трафальгарской площади в Лондоне. Один из них, приблизительно тридцати лет, широкоплечий, ладно скроенный мужчина, был похож на зажиточного фермера. Второй — юноша… Его круглое, чисто выбритое лицо могло бы выглядеть вполне добродушным, не будь острого, как кинжал, взгляда блестящих, живых глаз.

Они зашагали по площади, прошли мимо освещенного летним солнцем памятника Нельсону, возвышающегося на фоне Национальной галереи, и, не прерывая разговора, сели за столик в ближайшем кафе.

— У меня в настоящее время относительно серьезные трудности, — продолжал младший из них. — Я не уверен в чистоте моего препарата радия.

— Почему же? — удивился его собеседник. — Откуда у вас такие сомнения?

— Я обнаружил присутствие гелия. Источником его могут быть примеси или же радиоактивное превращение радия.

— Вы предполагаете, что альфа-частицы?..

— Да, но я не могу ничего доказать, потому что я не уверен в чистоте препарата.

— У меня есть с собой свежий и абсолютно чистый бромид радия. Если он вам подойдет, то я мог бы вам его одолжить.

— Я был бы вам весьма признателен…

За соседним столиком сидел какой-то молодой человек, временами весьма внимательно прислушивавшийся к их разговору. Слова, вроде препараты радия, гелий, бромид радия, вызвали у него живой интерес.

Кто эти господа, говорящие о самых современных научных исследованиях? Может быть, удалось бы взять у них интервью? Мистер Смит был начинающим репортером. Везде, где только было возможно, он искал темы для своих репортажей. Но, к сожалению, без особого успеха. Он мечтал специализироваться на научных репортажах, но как получить интервью у ученых? Мало у кого из них имеется время и желание для беседы с репортером. Может быть, сейчас он сможет что-нибудь разузнать?

Мистер Смит подозвал официанта.

— Кто эти господа? — спросил он у него.

— Этот, помоложе — Содди, ассистент профессора Рамсея, он часто сюда захаживает, — ответил официант. — А тот… — официант пожал плечами, — какая-то деревенщина.

— Деревенщина?

— Да, он вчера тут обедал, и я слышал, как он тут с кем-то обсуждал проблемы обработки земли в Новой Зеландии. Наверное, он фермер.

— Фермер? Новая Зеландия? И беседует с Содди, ученым-физиком, как равный с равным? — заинтересованность мистера Смита стремительно возрастала, он прикрылся газетой и весь обратился в слух.

— Собственно говоря, я вас задерживаю, господин Содди, — продолжал зычным голосом «фермер». — Разумеется, меня очень интересуют ваши опыты с альфа-излучением, но я хотел просто так встретиться с вами. Я всегда с удовольствием вспоминаю время вашей работы у меня в Монреале.

Работа у него? Значит, Содди у него работал? В Монреале. Кто же это может быть, черт побери?

— Не сомневайтесь, что и я с удовольствием вспоминаю период моей ассистентуры у вас, господин Резерфорд.

Резерфорд?! Газета выпала у репортера из рук. Значит, это знаменитый профессор Резерфорд, который только что стал членом Лондонского королевского научного общества. Резерфорд! Взволнованный мистер Смит приблизился с поклоном к соседнему столу.

— Простите, господа, если я не ошибаюсь, я говорю со знаменитым физиком, исследователем радиоактивности, членом Королевского общества профессором Резерфордом?

— Да, я Резерфорд, — кратко ответил «фермер». — А господин… простите, какое у вас дело?

— Меня зовут Смит, я репортер и специализируюсь… собственно говоря, я хочу специализироваться на научных репортажах. Такой шанс! О, мистер Резерфорд, прошу вас, небольшое интервью, всего несколько минут, — торопливо говорил Смит, вытаскивая записную книжку.

— Ну и мучение же с этими репортерами! Я думал, что это только в Америке, но, оказывается, и в Англии в этом смысле не намного лучше. Невозможно спокойно поговорить.

— Виновна в этом ваша слава, — улыбнулся Содди. — Вы необычайно популярны.

— Ну-ну, если вас сейчас еще не трогают, то я смогу предсказать, что через пару лет вы тоже почувствуете на себе «бремя популярности», — с живостью возразил Резерфорд и обратился к репортеру: — Что бы вы хотели узнать у меня?

Журналист хотел узнать очень много, и беседа затянулась допоздна. Записная книжка репортера быстро заполнялась…

* * *

Прошло несколько недель, и Резерфорд получил сообщение от Содди. Тщательные и подробные исследования показали, что гелий действительно возникает из радия.

— Мы доказали, что гелий образуется из радия, но идентичен ли он альфа-частицам, в этом мы не уверены, — рассуждал Резерфорд.

Исследования продолжались. Пять лет спустя в Манчестере, где он уже год возглавлял кафедру, Резерфорд стоял в рабочем кабинете перед прибором, с помощью которого он вместе с молодым ассистентом Ройдсом доказал идентичность альфа-частиц и гелия.

— Господин профессор, почта из Швеции, — Ройдс подал Резерфорду письмо и телеграмму.

— Из Швеции? — удивился Резерфорд. Он пробежал глазами текст телеграммы, лицо его засияло, и он подал бланк своему ассистенту.

— Сообщение о присуждении Нобелевской премии! — воскликнул Ройдс — От души поздравляю Вас, господин профессор!

— Поздравляем Вас, поздравляем, — радостно пожимали ему руку ассистенты Гейгер и Марсден.

Сотрудники очень любили Резерфорда, и высокая оценка его трудов была принята ими с восторгом.

— Благодарю вас, господа... — ответил Резерфорд и вскрыл письмо. Вдруг на его лице появилось выражение удивления. Он еще раз прочитал письмо, сравнил его с телеграммой и неожиданно громко расхохотался.

— Это прекрасно, блестяще! — воскликнул он, размахивая письмом и смеясь так, что даже слезы выступили у него на глазах, — Это одна из лучших шуток за всю мою жизнь!

Ассистенты с удивлением смотрели на своего профессора. Что же смешного он обнаружил в письме Шведской академии?

— Прекрасно! — повторил Резерфорд, вытирая глаза. — Они сделали из меня химика!

— Химика?!

— Да, ни больше и ни меньше. Мне присуждена Нобелевская премия за работы в области химии!

Марсден прочел вслух содержание письма и телеграммы. В вежливых выражениях Шведская академия сообщала профессору Эрнесту Резерфорду, что ему присуждена Нобелевская премия по химии.

— Действительно, — воскликнул Гейгер — делать нечего, мы должны смириться с действительностью, по-видимому, мы работаем не в физической, а химической лаборатории.

— Мне пришлось быть свидетелем различных превращений, которые происходили с различной скоростью, — сказал Резерфорд, который уже слегка успокоился. — Но мое теперешнее превращение из физика в химика было самым быстрым превращением, с каким я до сих пор встречался.