Земли Чингисхана

Сказать о Тибете, что он является частью Китая, можно только в том смысле, в каком, во время Российской империи и СССР, Армения являлась частью России. У армян своя история, отличная от истории русского народа, своя государственность, своя культура, хотя и основанная на христианстве, но тем не менее — своя. Точно так же история Тибета, хотя и она и плотно соприкасается с историей Срединного государства, есть совершенно самобытное явление.

Тибет разнится от собственно Китая (Хань) во многом, если не сказать во всем. Он отличается языком, культурой, традициями, составом населения, хозяйством, географией, климатом и т. д. О его древнейшей истории известно очень мало; так, на плато Чан Тан были найдены доисторические укрепления на холмах и погребения времен железного века, но пока убедительного объяснения их происхождения нет. Возможно, здесь располагалась известная по некоторым тибетским источникам культура Чжан Чжун, являвшаяся носителем «коренной» религии Тибета бон, о происхождении которой известно немного. Существует версия об индоевропейских (арийских) корнях этой религии.

Один из исследователей так говорит о ее происхождении: «Касаясь вопроса о происхождении бона, Стейн[133] пишет, что существуют две тибетские версии относительно страны Олмо — родины Шенраба, основателя бонской религии. Согласно одной из них эта страна находилась в Шаншуне (Северо-Западный Тибет), а согласно другой — в Иране. При этом Стейн не обратил внимания на то, что тибетцы говорят о двух Шаншунах, один из которых действительно находится в Тибете, тогда как другой, родина Шенраба, — в Иране. Указывая на то, что в бонской религии можно видеть иранские влияния, то есть манихейские или гностические, Стейн все же считает, что Индия дала бону гораздо больше, чем Иран или Гилгит. Замечание вполне справедливое, но имеющее отношение, как это понимает и сам автор, только к бону в его позднем и современном состоянии».[134]

Материалов и исследований (кроме цитированной выше книги Кузнецова) по религии бон немного. Это древние китайские сведения, представленные отцом Иакинфом[135] более новые,[136] записки моравского миссионера А. Франке,[137] дипломатического работника Ч. Белла[138] и подлинная бонская рукопись, переведенная на немецкий язык Лауфером.[139] Весьма полные современные исследования о бонской религии содержатся в работе Г. Гофмана[140] и упомянутой выше работе Р. А. Стейна. Здесь я хотел бы порекомендовать читателю еще и статью Б. И. Кузнецова, написанную им в соавторстве с Л. Н. Гумилевым,[141] которую можно найти в Интернете.

Религия бон существует и доныне, хотя насколько ее сегодняшний вид можно соотнести с древней первоосновой, сказать весьма сложно.

Основы культа и его иерархию заложил Шенраб-мибо. Согласно его биографии учение началось с омовения учителя в святом озере при участии богов, людей и нагов. Затем Шенраб обратил дэвов в асуров, примирив их между собой, и стал обращать в свою веру людей. Некоторые бонские притчи гласят: «Те, которые не способны понять поучения, подобны гороху, бросаемому на скалу», или: «Ты будешь желать лучшего другому, как ты хочешь добра для себя».[142] Данные слова несомненно перекликаются с христианским вероучением, и возможно, что между ними существует прямая связь, во всяком случае этого не отрицает А. Франке. Кроме того, Шенраб перед смертью предрек вечность своего учения и предсказал приход «доброго учителя».

Бонская космология, как ее рисуют современные исследователи, представляет из себя мир, устроенный из трех сфер: небесная область богов — белого цвета, земная область людей — красного цвета и нижний мир водяных духов — синего цвета. Через все три мира произрастает Мистическое дерево, которое является путем, по которому миры сообщаются между собой. «По одной из бонских версий, в мире, в котором не было ни формы, ни реальности, появился чудесный человек между бытием и небытием, который стал называться „Сотворенный, владыка сущего“. В мире тогда не было времен года, сами собой росли леса, но не было животных. Затем возникают свет белый и свет черный, после чего появляется черный человек, олицетворение зла, создатель раздоров и войн. Но появляется также и белый человек, окруженный светом, которого называют „Тот, кто любит все сущее“. Он дает тепло солнцу, приказывает звездам, дает законы и т. п.»[143]

Далее стоило бы упомянуть и о народах, которые заселяли Тибет в древности.

О ранней этнической истории Тибета известно, что в начале I тыс. н. э. на Тибетском нагорье присутствовали четыре этнические группы:[144] 1) индоарийские племена дардов и монов, проживавшие в верховьях Инда, которые были оседлыми земледельцами, руководимыми родовыми князьями; 2) цяны — кочевые племена в Амдо, Цайдаме и Каме. В XIX в. их называли тангутами, но как считает Л. Н. Гумилев, ошибочно. Цяны управлялись родовыми старейшинами и воевали против империи Хань в союзе с хуннами; в) иранские кочевники, населявшие Шаншун (Северный Тибет), близкие к сакам. Л. Н. Гумилёв считает, что это они принесли на Тибет религию бон; 4) оседлые тибетцы — боты, распространившиеся по долине Брахмапутры (Цангпо), которые положили начало созданию Тибетского царства.

Здесь следовало бы несколько подробнее остановиться на повсеместно распространенном термине «иранцы», который постоянно употребляет в своих работах и Л. Н. Гумилёв. Вообще-то не всегда понятно, что конкретно имеется в виду под данным определением. Известно, что арии являлись в Иране (название Иран этимологически происходит от наименования ариев и обозначает «страну ариев») пришлыми племенами и, соответственно, после прихода сюда стали смешиваться с местным автохтонным населением. Если мы говорим об «иранцах», то, несомненно, подразумеваем их приход из Ирана, но более верно было бы говорить об ариях, индоевропейских племенах, чьей родиной, скорее всего, является Восточная Европа.

Когда мы говорим о скифах-иранцах, которые обитали в Причерноморских степях, то у читателя, как правило, складывается мнение, что речь идет о выходцах из Ирана, возможно, уже после ассимиляции с местным доарийским населением. К тому же у читателя в голове присутствует образ современных иранцев, увы, нисколько не схожий с арийским северным рыжебородым типом. Те же скифы, по свидетельству греческих источников, отличались светлыми волосами. «Кратин назвал скифским Гиппоника за то, что он был рыжий; и дерево, которым женщины красятся в белокурый цвет и красят шерсть» (Гесихий Александрийский «Лексикон», V век).[145]

Таким образом, мы имеем обоснованное мнение о религии бон, как об арийском вероучении, некоторые постулаты которого удивительным образом перекликаются с христианством. Здесь, конечно же, нельзя делать каких-то определенных выводов, но повод для размышлений все-таки присутствует.

Кстати… Прошу читателя заметить, что между христианством и иудаизмом, как бы то всячески ни утверждалось как со стороны иудеев, так и со стороны христиан, генетической связи нет, теория о происхождении глобальной прозелитической религии, каковой является христианство, из еврейского племенного культа выглядит крайне сомнительно.

В VII веке при Сонгцене Гампо (кит. Лун-цзань) (617–650 гг.) в Тибет начал проникать буддизм, который, в силу большой гибкости своего вероучения стал постепенно поглощать бонскую веру. При этом же царе Тибет достиг значительного политического влияния в регионе. Лун-цзань потребовал от китайского императора отдать ему в жены принцессу, но получил отказ. После удачных боевых действий против ханьских войск около озера Кукунор к северо-востоку от Тибета, император, в конце концов, дал согласие на брак, и в 640 г. между Тибетом и Китаем установилены мирные отношения. К тибетскому двору прислали принцессу Вэнь-Чжэнь, и вместе с ней в Тибет впервые проникла китайская цивилизация и начала делать быстрые успехи. Так же, с появлением при тибетском дворе принцессы Вэнь-Чжэнь, обычно увязывают и появление буддизма, о котором до этого момента в Тибете практически не слышали.

Лун-цзань построил дворец в китайском стиле, начал одеваться в китайские шелковые ткани и усвоил некоторые китайские обычаи. Соответственно, к его двору стали приглашаться китайские ученые для заведования царской канцелярией, а дети знатных тибетцев стали ездить в Китай для ознакомления с тамошней литературой и искусствами. В Тибете получило развитие шелководство, производство вина, бумаги и чернил. Ситуация (что-то вроде культурной революции), случившаяся в Тибете, кстати говоря, весьма типична для отношений Срединного государства с его соседями (можно сказать — окраинами). В принципе то же самое происходило и с хуннами, и с туцзюэ (именуемыми в исторической литературе тюркютами), и с другими народами, которые не уступали ханьцам в военной силе, но, увы, все они оказались подвержены сокрушающему воздействию китайских товаров, китайской культуры и китайских методов управления.

Так, во время правления хуннского Лаошань-шаньюя некий китайский евнух Юе, прибывший к нему в составе посольства из Китая, перешел на его сторону. «Юе научил шаньюевых приближенных завести книги, чтобы по числу обложить податью народ, скот и имущество».[146]

Евнух Юе весьма здраво понимал ситуацию и предупреждал Лаошань-шаньюя: «численность хуннов не может сравниться с населенностью одной китайской области, но они потому сильны, что имеют одеяние и пищу отличные и не зависят в этом от Китая. Ныне, Шаньюй, ты изменяешь обычаи и любишь китайские вещи. Если Китай употребит только 1/10 своих вещей, то все до единого хунна будут на стороне Дома Хань. Получив от Китая шелковые и бумажные ткани, дерите одежды из них, бегая по колючим растениям, и тем показывайте, что такое одеяние прочностью не дойдет до шерстяного и кожаного одеяния. Получив от Китая съестное, не употребляйте его, и тем показывайте, что вы сыр и молоко предпочитаете им».[147]

После смерти Лун-цзаня, его преемник Чжи-лу-со-цзан, также женатый на китайской принцессе, закончил объединение цянов и стал активно расширять границы своего государства Туфань. Это, в конечном итоге, привело к затяжному конфликту с ханьцами, которые поначалу не стремились к каким-либо боевым действиям. Впрочем, потеряв несколько провинций, ханьцы решились нейтрализовать своего воинственного соседа. Борьба продолжалась в течение 150 лет (с 670 по 822 г.), критический момент для ханьцев наступил во второй половине VIII века., когда Туфань, заключив союз с хуй-хэ, дважды овладевал ханьской столицей Чаньань (она же Сиань — начало Великого шелкового пути). Однако союз оказался непрочным, и Китай был избавлен от еще одного порабощения инородцами.

В 842 г. царствующая в Туфани династия прервалась, и государство погрузилось в пучину смуты и раздробленности, чем воспользовалась ханьская власть, которая вернула назад утраченные территории. Наиболее сильным из государственных образований на территории бывшей Туфани оказалось тангутское государство Си Ся (Западное Ся), которое просуществовало вплоть до 1227 года, т. е. года гибели Чингисхана. Кстати и сам Чингис погиб именно в походе на тангутов, о чем сообщали даже русские летописи еще под 1223 годом (тогда состоялась печально известная битва на Калке). Так, Типографская летопись сообщает:

«Милостивый же человеколюбець Богь, ожидаа покааниа хрестьяньскаго, обрати татары вспять оть рекы Днепра на землю восточноую и повоеваша землю Таноготскую и ины страны. Тогда же и Чаногыз, канъ ихъ, оубьенъ бысть».[148]

Откуда в 1223 году во Владимиро-Суздальском княжестве знали про землю Тангутскую, остается только догадываться, если, конечно, эти слова не позднейшая вставка, впрочем, как и весь рассказ о битве.

Государство тангутов Си Ся отличилось еще и тем, что в союзе с некими фаньцами (так в китайском варианте «Цзинь ши», в русском переводе «Цзинь ши» это были монголы) воевало против нюйчжэньской династии Цзинь. О тангутском государстве (не о народе) Марко Поло сообщал в конце XIII века:

«Здесь описывается Тангут. Как поедешь тридцать дней по той степи, о которой я говорил, тут город великого хана Сасион. Страна зовется Тангутом; народ молится идолам, есть и христиане-несториане, и сарацины. У идолопоклонников свой собственный язык. Город между северо-востоком и востоком. Народ здешний не торговый, хлебопашеством занимается. Много у них аббатств и много монастырей, и во всех множество разных идолов; народ приносит им большие жертвы и всячески их чествует… Тела мертвых идолопоклонников всюду сжигают (выделено мной. — К. П.)…».[149]

Описанные Марко Поло «идолопоклонники» не являлись собственно тангутами, о которых Л. Н. Гумилев в статье «Динлинская проблема» писал, что обитавшие в Сычуани тангуты назывались «фань». Кроме того, Л. Н. Гумилёв отмечал, что «тангуты по типу ближе к европеоидам, чем к монголоидам. Пржевальский нашел, что они похожи на цыган.[150] То же утверждают Козлов[151] и Обручев…[152] „тангуты — народ, возникший из смешения ди и цянов (тибетцев)“[153]».

Действительно, согласно энциклопедическому словаря Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона,[154] тангуты (у китайцев си-фань, т. е. западные варвары; нельзя сказать, что они тождественны фань) — племя, родственное тибетцам; живут в Северном Тибете в гористой области Гань-су, Кукунор, восточной части Цайдама, но более всего в бассейне верхнего течения Хуанхэ, распространяясь отсюда к югу до Голубой реки. Они европеоиды, однако по своему наружному виду мало походят на северные европейские народы, но при этом резко отличаются от китайцев и монголов и напоминают цыган.

«Они среднего роста, коренастого сложения, с широкими плечами; волосы, брови, усы и борода черные, глаза черные, большие, не узко прорезанные, как у монголов; нос прямой, иногда орлиный или вздернутый кверху; губы большие и довольно часто отвороченные; скулы хотя и выдаются, но не резко; общий цвет лица и кожи смуглый, у женщин иногда матовый. В противоположность монголам и китайцам, у тангутов сильно растут усы и борода, но они всегда их бреют; волосы на голове также бреют, оставляя косу на затылке. Ветвь этого народа — кара-тангуты — живущая в бассейне Куку-нора, в восточной части Цайдама и на верховьях Желтой реки, отличается большим ростом, более черным цветом кожи и наклонностью к разбойничеству; они не носят кос и бреют всю голову. Язык тангутов принадлежит к тибетской группе односложных языков».

Главным занятием тангутов издавна являлось кочевое животноводство, по религиозному мировозрению они буддисты. Трупы умерших у тангутов не зарывались в землю (в настоящее время этот обычай может быть изменен), а выносились в лес или в степь на съедение грифам и волкам (труповыставление). Здесь есть расхождение с показаниями Марко Поло о кремации у «идолопоклонников», и возможно предположить, что он описывал какой-то иной народ арийского происхождения.

Во времена династии Юань Тибет попал в зависимость от моголов, и император Хубилай решил усилить здесь влияние буддистов, для чего поставил во главе управления Тибетом известного буддийского учителя Пакба-ламу наряду со светскими правителями. Тогда же (в 1269 г.) моголы ввели в Китае, в качестве официального, алфавитное письмо, составленное Пакба-ламой на основе тибетского алфавита (так называемое квадратное письмо).

С этого времени буддизм в Тибете значительно усиливает свои позиции. В начале XV столетия в здешнем религиозном и политическом устройстве происходят резкие перемены. Великий буддистский учитель Цзонхава основал секту гэлукпа (шасер, «желтошапочники»), которую я уже упоминал выше. Цзонхава выступил за восстановление «истинного буддизма», отменил какие-либо послабления для монахов, ввел строгое безбрачие и суровую монастырскую дисциплину и ограничил практику магических обрядов. Таким образом, в результате решительных мер резко возрос авторитет буддийского монаха, ламы, которого Цзонхава в своих книгах, во-первых, противопоставил мирянам, во-вторых, объявил главнейшим фактором спасения для каждого. Буддизм в форме, установленной Цзонхавой, получил наименование «ламаизма», и с этого момента в Тибете появляются два высших буддийских иерарха — далай-лама, и панчен-лама (второй в иерархии), руководитель тибетских «желтошапочников», которые приобретают влияние и на управление страной. Данное влияние, после падения Юаней, поддерживалось как династией Мин, так и впоследствии Цинами.

Политическая власть над Тибетом переходит в руки далай-лам в XVII веке во времена пятого далай-ламы Нгаванга Лобсанг Гьяцо (1618–1682), который начал строительство дворца Потала в Лхасе и одержал победу над светским правителем, князем Шань, в длительной междоусобной борьбе. Надо сказать, что гражданские правители Тибета постоянно враждовали с духовными и стремились к освобождению от китайской зависимости, что, конечно же, совершенно не устраивало китайских императоров. В 1751 г. светское управление в Тибете было упразднено, и все властные полномочия оказались переданы императором Айсиньгиоро Хунли (девиз правления Цянлун, храмовое имя Гао-цзун, 1736–1795 гг.) исключительно далай-ламе. Кроме того, Цины контролировали и сам выбор далай-ламы.

Говоря о Тибете, безусловно, нельзя не остановиться на теме буддизма. Обычный русский человек весьма плохо представляет себе, что это такое, а попытки самостоятельно познать суть сего учения часто достаточно быстро прекращаются из-за сложности и мудрености буддийской литературы, продающейся в России, и материалов, размещенных в Интернете. В реальности же буддизм никогда бы не стал массовой религией, если бы его основные принципы не были просты и понятны простому работяге, который не отличается наклонностью к интеллектуальной деятельности.

Итак. В чем суть буддизма? Основа данного вероучения состоит в «четырех благородных истинах».

Первая Истина — о страдании: «Мое страдание есть результат моего не благого мышления и плохой кармы». Первая истина есть, грубо говоря, констатация наличия такой вещи как страдание, что, само по себе очевидно и не требует какого-либо напряжения ума для осознания.

Вторая Истина — о происхождении и причинах страдания: «Мое не благое мышление и плохая карма есть причина моего страдания и условия страдания других». Источник страдания, как утверждают буддисты, — привязанность и ненависть, а остальные пагубные эмоции, как правило, порождены ими. Их последствия приводят к страданию. Корень привязанности и ненависти — в незнании сути вещей.

Третья Истина — о подлинном прекращении страдания и устранении его источников: «Мое счастье есть результат моего благого мышления и моей хорошей кармы». Состояние, в котором страданий нет, достижимо. Следует избавиться от привязанностей, ненависти, зависти и нетерпимости.

Четвертая истина — о путях к прекращению страдания: «Мое благое мышление есть причина моего счастья и условие счастья других». Существует путь избавления от страданий и достижения нирваны, т. е. состояния, в котором человек полностью освобождается от страдания.

Можно сформулировать благородные истины еще проще:

1. Жизнь есть страдание.

2. У страдания есть причина.

3. Страдание можно остановить.

4. Есть способ остановить страдание.

Но даже и эти весьма простые истины могут быть непоняты и потому отторгнуты простым человеком в силу их определенной неконкретности, тем более может вызвать неприятие призыв избавиться от привязанностей, которые часто составляют саму основу обывательского существования. Речь следует вести о желаниях. Причина страданий есть тщета желаний. Совершенномудрый не страдает, потому, что ничего не желает, а не желает он потому, что у него все есть, а чего у него нет — того ему и не надобно. Таким образом, есть путь для двух практик — для духовной, которая заключается в избавлении от душевных переживаний, и для физической, которая заключается в правильном образе жизни и которая помогает избавиться от страданий физических (болезни и пр.).

Обычно с образом Будды ассоциируется образ Сиддхартхи Гаутамы (религиозное имя Шакьямуни), индийского принца арийского рода, проживавшего приблизительно с 623 г. до н. э. по 543 г. до н. э. Это он сформулировал «четыре благородные истины» и учил им. На самом деле любой человек может стать Буддой, т. е. достигнуть просветления (бодхи). Люди в России, воспринимая буддизм как религию, часто и Будду считают богом, хотя это не так. Историческое лицо, принц Гаутама, был не бог и не спаситель, а учитель, который мог выводить разумных существ из сан-сары, т. е. из «мирского» состояния. Как религиозная практика буддизм есть типичное многобожие-идолопоклонство, в котором различия между разного рода буддами, бодхисаттвами, дхармапалами (божествами-защитниками), йидамами (божествами-покровителями) и «богами» (дэвы на санскрите, лха на тибетском) размыты и неопределенны.

В буддизме существует два основных направления, две школы. Хинаяна («малая колесница») и махаяна («большая колесница»). Хинаяна есть наиболее древняя форма буддизма. Идеология хинаяны признает основным условием достижения нирваны отказ от участия в мирской жизни, уход в монашескую общину. Таким образом, человек обязан сам позаботиться о своем спасении, хотя бы и под руководством наставника. Достичь состояния нирваны, согласно хинаяне, можно только путем безукоризненного выполнения предписаний «восьмеричного пути», длительной концентрацией мыслей и медитацией. Естественно, что достижение нирваны и уход из сансары в этом случае возможны не для всех. Из-за строгости и жесткости своей доктрины хинаяна не сыграла большой роли в распространении буддизма, в частности в Средней, Центральной и Восточной Азии.

Махаяна предлагает спасение широкому кругу людей, а для этого широкого круга трудно объяснить понятие «нирваны». Поэтому махаяна делает упор на обожествление Будды и, способствуя усилению роли монашества, укрепляет в массах авторитет учителей, указывающих путь к спасению. Махаяна популяризирует институт бодхисаттв, т. е. тех, кто почти достиг нирваны, но, сочувствуя людским страданиям, отказался от ухода в нее, чтобы помочь человеческому роду найти путь к спасению.

Итак. На рубеже XIX и XX веков Китайское государство сильно ослабело. На его территории активно хозяйничали западные страны, особенно сильное влияние имела Великобритания. Россия, которая, как и всякий империалистический хищник (здесь я, собственно говоря, вовсе и не думаю ругаться), также оказалась не против воспользоваться трудностями великого соседа. Власть Цинов в Тибете в эту пору явственно зашаталась, уступая английским и русским поползновениям. Так, в частности, агенты влияния России находились в окружении Далай-ламы XII, а правительство Николая II принимало тибетские делегации в 1898, 1900 и 1901 году. Интриги закончились тем, что в 1904 году английские войска захватили Лхасу, причем весь этот разбой и безобразие мотивировались необходимостью противостоять русскому напору. Россия, по мнению Великобритании, хотела захватить Индию, а этого, конечно же, допустить нельзя было никак. При том, что англичане, к началу Первой мировой войны контролировали практически четверть всей земной территории с четвертью населения Земли, они рассматривали свои колонизаторские действия как цивилизаторскую миссию, а русских как агрессоров. В 1910 году Маньчжурская империя нанесла в Тибете ответный удар, введя сюда свои войска, а Далай-лама XIII побежал искать убежище под защитой английской администранции в Индии. Вслед за этим произошла упомянутая выше Синь-хайская революция 1911 года, цинские войска оказались вынуждены уйти из Тибета, а Далай-лама XIII в январе 1913 года возвратился в Лхасу.

В течение более чем 30 лет Тибет являлся фактически независимым государством, до тех пор, пока в 1950 году китайские, на этот раз коммунистические, войска не вошли на его территорию. В 1959 году на территории Тибета вспыхнуло восстание (не без участия ЦРУ США), оно оказалось неудачным и было подавлено, а Далай-лама XIV отправился по стопам своего предшественника в эмиграцию в Индию, здесь он поселился в г. Дхармасала (штат Химачал-Прадеш) и возглавил правительство Тибета в изгнании. В течение 40 лет в эмиграцию за ним последовало около 130 000 тибетцев, что является весьма значительной цифрой. В 1959, 1961 и 1965 были приняты три резолюции ООН по проблеме Тибета, а в 1989 году Далай-лама XIV удостоился Нобелевской премии мира за заслуги в области прав человека и ненасильственную борьбу за освобождение Тибета, что, само по себе, является не то чтобы компрометирующим, но довольно сомнительным обстоятельством. Известно, что Нобелевской премией мира награждался и широко известный политик М. Горбачев.

В настоящее время китайские власти разделили Тибет на следующие административные единицы: 1. Тибетский автономный район; 2. провинцию Цинхай; 3. тибетский автономный округ Дяньчжу и Тибетскую автономную префектуру Ганьнань в провинции Ганьсу; 4. Тибетско-цинхайскую автономную префектуру Аба, Тибетскую автономную префектуру Ганзи и Тибетский автономный округ Мули в провинции Сычуань; 5. тибетскую автономную префектуру Дэ-цин в провинции Юньнань.

Вопрос о количестве и национальном составе населения Тибета достаточно сложен. Эта сложность обусловлена политикой сегодняшнего правительства КНР, которое проводит курс на максимальную интеграцию Тибета в состав Китая. Во всяком случае, согласно данным 5-й Всекитайской переписи 2000 года общее число тибетцев к этому времени составило 5 млн. 416 тыс. человек, из них 45,6 % — проживали

в Тибетском автономном районе, 23,7 % — в провинции Сы-чуань, 19,8 % — Цинхай, 8 % — Ганьсу, 2,4 % — Юньнань.

Данные по Тибетскому АР следующие — общая численность населения ТАР составляет 2 млн. 616 тыс. человек, из них тибетцев 2 млн. 411 тыс. (92,2 %), ханьцев — 155 тыс. человек (5,9 %), представителей других национальностей — 50 тыс. человек (1,9 %).

Демографическую политику руководства КНР в отношении тибетцев пояснил председатель правительства ТАР г-н Лэгчоэ, который в интервью корреспонденту газеты «Жэнь-минь жибао» 15.02.2002 отметил, что с 1975 году в Китае осуществляется политика планового деторождения («одна семья — один ребенок»), которая, по его словам, охватывает главным образом представителей ханьской национальности. В 1985 году власти ТАР, исходя из реалий демографического развития Тибета, приняли решение, которое дает, в качестве поощрения для работников тибетской национальности, право на рождение второго ребенка после определенного интервала. Для крестьян и скотоводов тибетской национальности число детей никогда не ограничивалось.

В настоящее время «тибетский вопрос» является рычагом давления стран Запада на Китай. Так, например, по сообщению Владимира Белолипецкого из Агенства Национальных новостей (АНН) от 27 октября 2006 года, на очередной пленарной сессии Европарламента принята резолюция, осуждающая действия китайских властей в Тибете. Здесь, по сообщению агенства Франс Пресс, китайскими пограничниками убита молодая монахиня, что вызвало возмущение западноевропейских парламентариев. Их возмущение так же вызвали «неуклюжие попытки Пекина» оправдать действия своих военнослужащих.

Трагические события произошли 30 сентября, «когда более 70 тибетцев, в том числе дети, пытались из Китая уйти на территорию Непала в районе перевала Нангпа, и по ним началась прицельная стрельба». 12 октября китайское агентство Синьхуа признало факт инцидента в этом районе, и по его словам, пограничники пытались убедить нарушителей границы вернуться домой, но «нелегальные эмигранты отказались и атаковали солдат». Так это или нет, сказать сложно, однако особое удивление вызывает якобы совершенно случайное присутствие непосредственно в районе событий некоего румынского альпиниста с видеокамерой, который и заснял происшествие на пленку. Опять же сложно сказать, было ли это действительно случайностью или хорошо спланированной провокацией, но, повторюсь, в результате погибла молодая монахиня-буддистка по имени Келсанг Намцо. Естественно, что события 30 сентября вызвали протесты международных правозащитных организаций, которые обвинили Китай в репрессиях и политике устрашения в отношении верующих в Тибете, а министр иностранных дел Канады Питер Маккей решительно осудил действия китайских пограничников. «Мы потребовали от Китая проведения полного и независимого расследования и наказания виновных, а также немедленного возвращения задержанных тибетских детей в их семьи». Не совсем понятно, правда, почему в публикациях приводят заявление именно канадского министра, но если вспомнить географическое положение Канады, которая соседствует только с США и океанскими просторами и вряд ли может иметь происшествия на границах, то недоумение проходит довольно быстро. Странным во всей этой вышеописанной ситуации является еще и то, что Китай вовсе не является закрытой страной по образцу СССР времен «железного занавеса» и вполне охотно отпускает своих граждан на жительство за границу. Так, по сообщению сайта «Википедия», численность «тибетцев в изгнании» составляет около 134 тыс. человек: в Индии — 100 000 человек, в Непале — 20 000, в Бутане — 1500, в Швейцарии — 2000, в Европе — 400, в Австралии и Новой Зеландии — 200, в США — 8000, в Канаде — 1200, в Скандинавии — 100. Неужели все они эмигрировали нелегально?

В резолюции, подписанной Европарламентом, отмечается, что китайская политика в Тибете «не соответствует обязательствам, предусмотренным в международных соглашениях о гражданских и политических правах», которые подписаны и Китаем. Поскольку Запад поддерживает нынешнего Далай-ламу XIV с его стремлением к суверенитету Тибета, то совершенно логичным выглядит и призыв Еврокомиссии к представителям Далай-ламы и китайского правительства продолжить диалог между ними. Таким образом, Западом подчеркивается равноправие сторон и поддерживается тибетский сепаратизм.

Не отстают от Европы и США, которые также являются ярыми поборниками прав человека во всем мире и, конечно же, в Тибете. Так, по сообщению портала СгесЬ. ш от 14.11.2005 под пристальное внимание Конгресса США попал «вопрос об организованном разграблении тибетских артефактов, вменяемом в вину КНР». Этот вопрос встал в Конгрессе США на повестку дня постольку, поскольку в Америке «начинают прислушиваться к просьбам Китая о снятии ограничений на импорт археологических материалов», а ряд американских безнесменов от искусства горячо поддерживают данные просьбы, подсчитывая в уме возможные прибыли. Естественно, что объектами торговли могут стать и тибетские раритеты, законность приобретения которых сомнительна. Потому «Дана Рохрабейкер, представитель консервативных республиканцев в Конгрессе США, на протяжении многих лет выступающий против нарушения Китаем прав человека, объявил о том, что возглавит расследование фактов систематического разграбления предметов тибетского искусства китайскими властями с начала коммунистической революции в 1949. Это расследование совпадает с престижным аукционом в Пекине, где будут представлены артефакты, ранее принадлежавшие тибетским монастырям». Таким образом, правящий класс США добивается двух целей, с одной стороны он вожделеет китайских древностей, а с другой — снимает с себя ответственность в случае покупки каким-либо североамериканским бизнесменом раритета с сомнительной историей. Отсюда следует, что США, во-первых, получают моральные дивиденды, как защитники униженных тибетцев, во-вторых, получают заветные артефакты, в-третьих, явно желают сбить цену на предстоящем аукционе. Увы, но права людей, похоже, последнее, над чем будут когда-либо задумываться американские политики.

В настоящее время в СМИ и в Интернете можно найти множество заметок, статей и обзоров, в которых КНР рисуется самыми черными красками, как тоталитарная, дикая страна с ужасными восточными нравами. Безусловно, все эти журналистские произведения основаны на каких-то фактах и явлениях, но насколько эти факты и явления укладываются в определенную систему, сказать сложно, если только это не система очередной психологической войны Запада с очередным политическим или экономическим противником.

Между тем, даже учитывая определенный интерес Запада в «тибетском вопросе», следует все-таки признать, что почва для напряженности в Тибете имеется и ее существование не выдумано ангажированными СМИ. Далай-лама XIV в своем заявлении от 10 марта 2000 г. по случаю 41-й годовщины Тибетского национального восстания сказал:

«Это правда, что коренная причина сопротивления тибетцев и борьбы за свободу лежит в долгой истории Тибета, его особенной и древней культуре, его уникальности. Тибетская проблема гораздо сложнее и глубже, чем официальная версия, предлагаемая Пекином. История есть история, и никто не может изменить прошлое. Невозможно просто сохранить то, что хочешь, и устранить то, чего не хочешь. Лучше всего предоставить историкам и юристам объективно изучить дело и составить свои суждения. В делах истории политические решения необязательны. Я, следовательно, смотрю в будущее».