Книга Хаоса. Том 1. Земля чудовищ

Глава 4

ИТАК, ОДИНОКИЙ ОСТРОВ, затерявшийся где-то в океане. Именно сюда, в этот гиблый край, отделенный самой природой от земель более радушных, держал свой путь корабль посланников нагорского монарха. Но если раньше король отправлял сюда своих воинов и послов в поисках похищенной королевы, то теперь на судне собрались охотники за наживой и изгнанные из Нагорья браконьеры, которым обещали помилование. Этим сбродом командовал один из виднейших военачальников, чьей заветной мечтой было получение нового титула и богатых земель. Что с ними случилось, в Нагорье так и не узнали. Даже щепок от корабля не осталось. Не знаю, как короли и королевы древности умудрялись находить драконов, но никто из тех, кого отец отправлял на Остров за последний год, так и не вернулся. Я искала любые свидетельства о том, как можно было добраться до Острова. И не нашла ничего, кроме путевых заметок Амелиуса, единственного сохранившегося описания морского пути в земли огнедышащих тварей. В дневнике моего предка говорилось, что путь преграждали постоянные ливни, затмевающие горизонт, и порывистый ветер, сломавший им мачту. Но страшнее всего были обитатели морских глубин. Амелиус не оставил их изображений, что странно, он любил зарисовывать животных – особенно джикуяров. Других достоверных источников об Острове мне не попадалось, только легенды и детские страшилки.

У Острова было множество названий. В древних легендах он упоминался как Долина огня. Так именовали его мои предки времен I нагорской династии. Наши давние соседи, жители Люпопротагории, с суеверным трепетом вспоминали Пристанище когтей. На западе, в Заозерье и Приречье, с давних пор жили в основном рыбаки и торговцы, для них Остров всегда был Огненной землей.

И если об Острове в ужасе перешептывались, то было место, о котором не дерзали говорить. Ибигурия, Проклятая земля, раскинувшаяся к западу от гор Кирака. Покой там рьяно оберегали джикуяры, и ее название постепенно перестало упоминаться, пока не сделалось запретным. Считалось, оттуда нет возврата. Жил ли там кто-то, я не знала. Нам оставалось лишь строить догадки или, как в случае с подавляющим большинством суеверных простаков, просто избегать всяческого упоминания Проклятых земель.

Среди людей, особенно тех, кто никогда в плавании не бывал, а может, даже и дальше соседнего двора не отправлялся, ходило много разных описаний земли драконов. Кто-то говорил со смехом, кто-то с ужасом. Но тем старожилам, которые еще хорошо помнили древние легенды и пророчества, было не до шуток. Для них это место сохранило лишь одно название – Остров. Не просто остров, а Тот Самый.

В Натагулае я жила практически совсем одна, гости тут бывали редко. Чаще всех заглядывала Лакриция, мне даже казалось, что приезжала она поехидничать и удостовериться, не сбежала ли я. Из прислуги почти никого не было. Два раза в неделю приходили девушки-близняшки из близлежащей деревни наводить порядок в доме, стирать и готовить. Раз в неделю старик, ранее служивший в королевской гвардии, привозил продовольствие. Но я редко встречалась с прислугой, предпочитая лесные тропы домашней обстановке, и они старались не попадаться мне на глаза. Охрану мне выделили, но она осела в деревушке неподалеку. И наличие такой стражи было скорее формальностью, призванной соблюсти приличия, соответствующие моему статусу. Я видела, что в их обязанности не входило следование за мной, и это настораживало. Конечно, я привыкла к одиноким странствиям, но после того как отец сказал, что трон перейдет ко мне, я начала задумываться, почему он никогда не настаивал на провожатых. У него как раз имелся небольшой отряд хорошо обученных стражников, которым достаточно было одного приказа, и они отправились бы за мной даже в Проклятые земли.

Мой дом вряд ли кто-то мог назвать замком. Это было совсем небольшое сооружение из массивных, плотно подогнанных друг к другу камней, стены которого покрывал шикарным ковром дикорастущий плющ, а под окнами раскинулись заросли шиповника. Этот милый домик – а на первый взгляд он действительно был милым – окружал высокий каменный забор, с южной стороны которого возвышались кованые ворота. Сам дом был двухэтажный, с уютным чердаком, который переделали в библиотеку специально для меня. Эта библиотека заслуживала отдельного внимания.

Когда я жила в Каранге, никто не ограничивал мне доступ к королевской библиотеке. Отец, видимо, жестоко сокрушался об этом, решив, что неподходящие книги испортили мой характер. Но теперь-то у него появилась возможность все исправить, или, по крайней мере, он хотел в это верить. Чтобы избежать ошибки, книги, прежде чем попасть в мою персональную библиотеку, подверглись жесткой цензуре. На них даже ставили специальный штамп королевской канцелярии – «Одобрено». Не знаю, сам ли король выбирал их или собрал целый совет для такой важной миссии. Основное предпочтение отдавалось легким и непритязательным произведениям с романтическим уклоном, на них, очевидно, отец возлагал главные надежды. Также, конечно, отбор прошли общеизвестные книги по истории Нагорья и зарубежных стран, географии и астрономии, ведь нельзя же было забывать об интеллектуальном развитии наследницы престола. Кроме того, допустили классические произведения, хотя среди них я не увидела ничего нового. Но отца, видимо, волновало лишь то, смогу ли я привести удачную цитату из какого-нибудь общепризнанного шедевра, при этом новизна и разнообразие литературы явно не были его приоритетом. Сдается мне, он думал, что вынужденное затворничество и такие книги со временем непременно принесут свои плоды. И напрасно…

Впервые обнаружив такое «сокровище», я пришла в ужас. Выбор книг оставил у меня неприятный осадок. А ведь при дворе поговаривали, что именно сюда, в удаленную от столицы королевскую резиденцию, свозили редкие издания наиболее ценных книг. Я скорее надеялась, чем верила, что это правда. Конечно, рассчитывать на военные трактаты и карты запретных земель было глупо, но допущенные королем книги были либо приторно сладкими, либо зачитанными до невозможности. Не знаю, чем они могли помочь мне, хотя, не исключено, отец, отчаявшись сделать из меня достойную королеву, хотел показать мне другой путь. Перспектива остаться в вынужденном затворничестве с такими книгами пугала меня. К счастью, меня спас случай.

Как-то я собирала яблоки в саду. С земли до них было не добраться, и я залезла на нижние ветки, но, переоценив свою ловкость, уронила в куст малины полную корзинку, которая при падении проломила плотную шапку кустарника. Спустившись на землю, полезла за своим лукошком и сломала еще больше веток малины. Освободив корзинку из колючего плена, с удивлением обнаружила, что в центре земля не тронута. Кустарник посажен по кругу. Со стороны это было незаметно, потому что малина сильно разрослась. Мне показалось это подозрительным, и я поспешила за лопатой. Как и думала, слой земли здесь оказался небольшим, в две моих ладони, зато за ним скрывалась металлическая дверца. Я попыталась ее открыть, но она упорно не поддавалась. Я даже привязала к ручке веревку и, перекинув через ветку ближайшей яблони, навалилась изо всех сил, но и этого оказалось недостаточно. Дверца не поддавалась. Тогда я вывела из конюшни своего коня, привела в сад и зацепила веревку за его упряжь, но усилия животного тоже не помогли делу.

Я не хотела сдаваться и отправилась на поиски более подходящего инвентаря. После двух часов поисков, в течение которых я перевернула вверх дном и дом, и амбар, и конюшню, и кладовую, я снова стояла у таинственной дверцы. Теперь в моем арсенале были кочерга, топор, лопата и вилы. Но придумала, как воспользоваться только кочергой. Я поддела коротким концом ручку дверцы и навалилась всем телом на рукоятку, однако только погнула инструмент. Я обреченно смотрела то на лопату с вилами, то на дверь, которую не могла открыть. И тут меня осенило. Решила сделать подкоп. Сбоку от дверцы слой земли оказался намного больше. Даже больше, чем я ожидала. Я уже стояла почти по пояс в выкопанной яме, когда моя лопата наткнулась на деревянные доски. Там уже мне пригодились и кочерга, и топор. Я прорубила себе окошко и поспешила за фонарем. Как оказалось, прямо подо мной был довольно просторный погреб. Спустившись по веревке, которую зацепила за яблоню, я огляделась и не поверила своим глазам. Я попала в самый настоящий реликварий. Здесь хранились книги не старше III эпохи, несколько карт, возраст которых я затруднялась определить, доспехи давно ушедших времен и даже коронационное оружие правителей древности.

Кроме того, я нашла лучшие книги за всю историю Нагорья, начиная со старинных трактатов на исконном наречии, которые считались утраченными много веков назад, и заканчивая историческими летописями и картами запретных территорий. Была здесь даже пара сочинений на неизвестных мне диалектах, похожих на люрский. Большинство карт были не старше начала VI эры – это выяснилось, когда я заметила деревню Курануку там, где сейчас находилась столица Нагорья – Каранга. Этим картам было больше семисот лет, земля джикуяров на них изображалась очень подробно: на северо-западе – залив Тутанхэ, естественная граница между логовом монстров и Ибигурией, на юге преобладали хвойные леса и виднелось несколько троп, джикуяры, наверное, предпочитали лиственные рощи. Так это или нет, я не знала. У меня никогда не было возможности и желания повидать этих тварей в естественной среде обитания.

Карта Острова стала главным сокровищем. Раньше я нигде не видела детально прорисованный путь в землю драконов. Даже дневник Амелиуса не отличался наличием хоть каких-то схем. И в королевских библиотеках Нагорья и Люпопротагории, в которых когда-то я проводила много времени, я не обнаруживала таких ценностей. Что касается современных чертежей, то на них даже Лес джикуяров выглядел невразумительной кляксой с надписью «Здесь обитают чудовища». Всегда задавалась вопросом, кому это могло помочь, ведь точно не тем, кто хотел выбраться оттуда живым. Однако и в найденных книгах ничего не говорилось об Ибигурии. У нас эта тема давно стала запретной, но почему – никто не помнил.

Даже здесь, в Натагулае, я часто выбиралась на охоту, но далеко от дома не отходила, памятуя о расплате за свои вольности. Как-то, вернувшись с очередной прогулки, на пороге обнаружила подарок и письмо от Тристана, адресованное «любителю милых зверьков». А подарок представлял собой не что иное, как полудохлого джикуяра, прикованного к воротам. Тристан писал:

Да, не таким я представляла себе стража Хаоса. Этот джикуяр был в слишком печальном состоянии, чтобы носить это звание. Рисунки в дневнике Амелиуса он напоминал весьма и весьма отдаленно. В тот день, когда я увидела джикуяра в первый раз, он скорее походил на тощего, забитого и голодного волка, хотя и размером с медведя. Не было в нем ничего от того кровожадного монстра, о котором слагали легенды. По крайней мере тогда. Я только что вернулась с охоты, добыча была невелика – один заяц, я разрезала тушку пополам и одну часть подтолкнула к морде джикуяра. Он сначала никак не отреагировал. Я присела рядом, пытаясь найти хоть какие-то признаки жизни. Он не шевелился, не издавал ни звука. Мне казалось, что существо не дышит. На какое-то мгновение я подумала, что джикуяр не перенес дальней дороги и вместо пожирателя буреглотов мне досталась его дохлая туша. Но вдруг он дернул носом и начал слизывать с мяса кровь. А потом, приоткрыв на пару секунд глаза, заметно оживился и, почувствовав добычу, вонзил зубы в то, что когда-то бегало по лесам и полям. За пару мгновений он прикончил этот кусок. Я отдала ему остатки зайца, хотя понимала: такого обеда ему мало. Он с жадностью поглощал свою первую за несколько дней пищу и довольно урчал, перепачкав кровью всю морду. Проглотив зайца, джикуяр сразу завалился, довольный, спать, периодически фыркая и дергая задними лапами. Теперь он определенно выглядел живым. Только когда зверь заснул, я заметила, что вся спина у него заляпана кровью, а шерсть свалялась клоками. Присмотревшись, я увидела вдоль ребер с правой стороны облезлый участок бледно-розовой кожи, которая только недавно начала заживать и кое-где даже треснула. А по краям раны кожа собралась, как будто зажив после глубокого укуса. Я все думала, перепачкан ли он только своей кровью или чужой тоже. Увидела множество шрамов и гадала, задиристый и живучий джикуяр достался лично мне или они все были такими. Тристан оказался прав насчет необычных питомцев. Я как-то птенчика хукубы нашла в лесу и просила тетю забрать его домой, говоря, что он самое милое создание на свете, но тетя вовремя мне отказала. Ведь, подрастая, они приближаются по размерам к овцам, но своими клювами могут и кости раздробить. И теперь тихо посапывающий джикуяр меня покорил. Пока зверь спал, я открепила цепь от ворот, надеясь, что, очнувшись, он уйдет. Но джикуяр остался.