Земля смерти

Через восемь минут он снова оказался на краю крыши. Хотя Манн не вернулся, Картер перелез через карниз и быстро спустился по веревке. Быстрым броском по веревке он извлек крюк. Он смотал веревку и засунул ее в свой рюкзак, когда на бегу направился за угол.

Чарли Манн притаился в тени рядом со зданием. Он настойчиво жестом приказал Картеру затаиться.

«Два охранника впереди. Они прикрыли линию забора сбоку, — прошептал Манн.

Картер заметил двух русских, прислонившихся к борту грузовика у входа в здание. Они говорили.

Времени было мало. Они должны были убраться оттуда до того, как вертолет подойдет к этой эстакаде.

Картер и Манн выскользнули из-за угла, затем встали и пустились бежать прочь от здания комплекса, затем свернули за угол служебного гаража, где они перелезли через стену.

Менее чем за три минуты до конца пути Манн вытащил из рюкзака детонатор и поставил его на разряд, когда они поспешили через лес обратно к своим машинам.

Они только подошли к опушке леса, когда сквозь ветерок до них донесся звук роторов вертолета.

Манн остановился и оглянулся, когда Картер снял свой темный комбинезон.

— Подожди, — сказал Картер. "Приготовься!"

Вертолет пролетел прямо над головой, а через пару секунд оказался прямо над советским комплексом.

"Давай!" — приказал Картер.

Манн повернул переключатель, и через мгновение ночное небо осветил мощный взрыв.

— Это даст ублюдкам пищу для размышлений, — пробормотал Картер.

«И западные немцы тоже не будут в восторге», — сказал Манн.

Он и Картер помчались обратно к своим машинам, бросая рюкзаки и другие вещи в багажник БМВ Манна.

«Удачи, Ник. Это был интересный вечер, — сказал Манн.

Они пожали друг другу руки. «Я поговорю Хоуком, когда пыль уляжется», — сказал Картер.

«Стоит ли оно тех проблем, которые это вызовет?»

— Это стоит в десять раз больше хлопот, мой друг.

— Для меня достаточно, — сказал Манн. — Береги себя, приятель.

«Постараюсь», — сказал Картер, сел в машину и направился к Е6, которая вела к Гармиш-Партенкирхену, не включая фар, пока не оказался достаточно далеко от ярко горящего советского комплекса.

Кобелев сложит два и два и поймет, что сегодняшнее дело было делом рук Картера. Через несколько часов он также узнает — если не знал заранее, — что Картер будет в отеле «Альпина».

Картер ухмыльнулся. Но это было только начало. Он собирался сыграть в игру Кобелева с приманкой. Прежде чем эти выходные закончатся, смерть Сигурни будет отомщена. Когда придет время Картеру поговорить с ее родителями, он сможет сказать им что-нибудь позитивное.

Тринадцатая глава.

Полтора часа ушло на то, чтобы обогнуть Мюнхен, а затем поехать на юг, в Гармиш-Партенкирхен. Во время поездки Картер слушал по автомобильному радио первые сообщения о взрыве на советской территории. Представитель СССР из Берлина сказал, что, насколько он понимает, этот акт мог быть актом агрессии со стороны ВВС Западной Германии.

Реакция последовала намного раньше и оказалась намного резче, чем ожидал Картер. Когда пыль уляжется и выяснится, что взрыв произошел не опо вине западных немцев, а был актом саботажа неизвестных лиц, это не принесет должного успеха Кобелеву. КГБ не потребовалось много времени, чтобы понять, кто организовал рейд. И тогда, естественно, обращались за разъяснениями к товарищу генералу Кобелеву: «Почему Картера не остановили раньше? Почему его не уничтожили в Карибском море, когда у вас была возможность и средства? Картер почти мог слышать возмущение Москвы и улыбался.

Ревность. Страх. Месть. Картеру стало интересно, что испытает Кобелев.

Но тогда, подумал он, все эти предположения были спорными. К тому времени Кобелев и его прислужник Ганин были бы мертвы, если бы Картер добился своего.

В курортном городке, теперь тихом, потому что это было между летним сезоном и зимним лыжным сезоном, Картер припарковал свою машину в квартале от большого отеля и с сумкой в руке прошел остаток пути пешком.

Его зарегистрировал подобострастный клерк. «Добро пожаловать в «Альпину», герр Картер», — сказал мужчина. «Если есть что-то, что мы можем сделать, чтобы сделать ваше пребывание более приятным...»

— Есть какие-нибудь сообщения для меня? — раздраженно спросил Картер.

"Нет, сэр."

— Я хочу, чтобы меня разбудили с завтраком ровно в шесть часов. После этого я поеду в Цугшпитце. Я хочу увидеть его рано утром.

— Но, герр Картер, прогноз погоды на завтра обещает продолжение дождя и, возможно, снега. Многого не увидишь...»

Картер только посмотрел на маленького человека, который отступил от него.

« Ja, mein Herr . Шесть часов."

Наверху, в своей комнате, Картер расположился на стуле с прямой спинкой между большими двойными окнами и дверью, с «люгером» в руке, с предохранителем, патрон в патроннике. Было бы проще, если бы Ганин тут же вошел в дверь.

Но его сообщение внизу было ясным. Утром Картер будет на вершине самой высокой горы в Германии. В этот утренний час там будет очень мало людей. Это было бы идеальное место. Место для убийства Картера.

Было ровно шесть утра, когда в номер прибыла служба доставки с завтраком, состоящим из кофе, булочек, масла и варенья, а также утренних газет из Мюнхена и местной газеты Гармиш-Партенкирхена.

Картер дал мужчине чаевые и уселся за свой кофе.

В газетах было лишь небольшое упоминание о взрыве советского комплекса, что не очень удивило Картера. Немецкое правительство попытается максимально замять эту историю. Это было вполне естественно, учитывая всегда натянутые отношения между двумя странами.

Однако на последних страницах было сообщение о еще двух погибших в лавинах недалеко от Инсбрука. Кобелев продолжал убивать там людей, пока к нему не придет Картер. Сумасшедшему было все равно, сколько невинных людей было убито при этом. Но он собирался добраться до Картера.

После завтрака Картер принял душ, оделся и вышел из отеля. Облачность усилилась, и температура за ночь резко упала. Вероятно, в горах шел снег, подумал Картер, что резко контрастировало с Карибским морем на прошлой неделе.

Всю ночь мысли Картера метались между Лидией и Сигурни. Одной он уже не мог помочь, и, возможно, вторая тоже уже была мертва.

В обоих случаях он чувствовал себя ответственным. Он чувствовал, что, совершив ошибку, позволив себе отстать от Кобелева на один решающий шаг, он стал причиной гибели как минимум одной невинной жизни.

Помня теперь, что пуля может прилететь в любой момент с любого направления, Картер направился от отеля к тому месту, где он припарковал взятую напрокат машину. Лишь немногие из тех, кто рано встал, были на ногах.

Он завел двигатель и дал машине прогреться пару минут, после чего выехал с парковки и медленно направился из города на юго-запад в сторону Цугшпитце.

Шоссе петляло вверх по окутанным облаками горам к австрийской границе всего в миле отсюда. Цугшпитце находился прямо на границе. Закрытая канатная дорога, которая шла к ресторану и смотровой площадке на вершине горы, находилась в конце широкой подъездной дороги.

В разгар летнего сезона это обычно было очень оживленное место. Немцы, а также иностранцы стекались сюда тысячами в ясные дни, когда виды с вершины были захватывающими.

Картер свернул с шоссе и медленно поехал по подъездной дороге к стоянке рядом с туристическим магазином и зданием канатной дороги.

За туристическим магазином был припаркован потрепанный фургон «Фольксваген», а сразу за ним под широким навесом крыши притормозил «Фольксваген-жук».

Те принадлежали персоналу, предположил Картер. Единственным автомобилем на большой стоянке был гладкий «Порше 911» серого цвета с австрийскими номерами. Скорее всего арендованная машина.

Он медленно объехал Порше, достаточно убедившись, что внутри никого нет, прежде чем припарковаться рядом с ним, направляя машину к выходу.

Оставив ключи в замке зажигания, он вытащил Вильгельмину, вышел из машины и медленно подошел к «Порше». Он остановился в паре футов и посмотрел на гору. Кабели поднимались под острым углом и исчезали в тумане примерно в сотне футов.

В Порше никого не было. Внутри, на рулевой колонке, регистрационная карточка показывала, что машина из Инсбрука и принадлежит Inter-Rent, австрийскому агентству по аренде автомобилей.

Картер снова взглянул на окутанную туманом вершину. Это была машина Аркадия Ганина. Он знал это. Он очень сильно чувствовал его присутствие.

Он спрятал свой «люгер» в кобуру и вынул стилет. Работая очень быстро, он проколол все четыре шины спортивного автомобиля, и «Порше» осел на асфальт.

Вернувшись в свою машину, он завел ее и медленно подъехал к туристическому магазину, где припарковал ее позади фургона, так что ее было едва видно с парковки.

Он обошел здание, поднялся по крутой бетонной лестнице под выходом из канатной дороги и вошел внутрь. Комната была очень высокой и узкой. Доступ к платформе канатной дороги осуществлялся через высокий брезент и пластиковый занавес. Огромная часть той стороны здания была открыта, гигантские моторы и тросовые шкивы находились сзади.

На противоположной стороне главного зала находились туристический прилавок и билетная касса.

За столом сидела пожилая женщина. Она что-то записывала в бухгалтерскую книгу. Рядом с ней на прилавке были свалены различные бумаги и квитанции.

Она посмотрела вверх. — Guten Morgen, — сказала она с сильным баварским акцентом.

— Guten Morgen, gnädige Frau, — сказал Картер. — Канатная дорога сегодня утром работает?

"Да, конечно. Если я здесь, значит, машина работает. Хочешь подняться... с другим странным человеком?

— Кто-то еще поднимался сегодня утром?

Старуха кивнула. «Странный человек».

— Чем он был странным?

Она пожала плечами. «О, я не знаю. Но позвольте мне сказать вам, что он, по-моему, русский, хотя немецкий у него был очень хороший».

Картер улыбнулся. "А я?"

— Вы, конечно, американец… — начала она, но тут же оборвала себя и посмотрела на гору. — О, — сказала она.

Картер протянул ей деньги на поездку, а старуха взяла их и протянула ему билет. «Ресторан сегодня не откроется. Не раньше понедельника.

— Данке, — сказал Картер. Он подошел к тяжелой пластиковой занавеске, отодвинул полог и забрался на ярко-красную канатную дорогу. Кабина была довольно большой и, вероятно, могла вместить дюжину или больше человек.

Как только он закрыл и запер дверь, машина дернулась на тросах и оторвалась от посадочной платформы. Картер оглянулся на стойку. Старуха вернулась к своей бухгалтерской книге, а потом он оказался снаружи здания, поднявшись в облака.

В ясный день поездка на вершину Цугшпитце была захватывающей дух. В то утро видимость была нулевой. В сотне футов от канатной дороги всё было окутано густым облаком, из-за чего было невозможно увидеть что-либо, кроме серого клубящегося тумана.

На высоте в тысячу футов пошел снег, легкий, но крупными хлопьями. Если так будет продолжаться, Картер подозревал, что они закроют канатную станцию. Слишком много снега делало работу канатной дороги опасной.

На этой высоте было очень холодно. Картер видел своё дыхание.

Внезапно возникла большая башня, и они прошли рядом с ней, шкивы застучали по гусеницам башни, затем она исчезла.

Картер закурил, затем вытащил Вильгельмину и проверил, есть ли патрон в патроннике. Он выключил предохранитель, когда они миновали еще одну башню, и вдруг в поле зрения показалась вершина горы, одинокий человек, стоящий на широкой веранде закрытого ресторана.

Это был Ганин!

Картер поискал защелку, которая откроет окно канатной дороги, и заметил поднимающуюся руку Ганина. Киллмастер упал обратно в угол машины, когда оконное стекло было разбито. Еще два выстрела прозвучали сбоку от кабины, прежде чем она скользнула в верхнее здание терминала.

На несколько мгновений Ганин скрылся из виду. Картер вскочил на внутренние поручни, открыл люк на крыше кабины и быстро подтянулся, закрыв люк за собой.

Он лежал на животе, когда машина резко остановилась. Секундой позже Ганин пересек широкий вестибюль с веранды, и Картер сделал два выстрела как раз в тот момент, когда машина дернулась под ним. Оба выстрела прошли мимо, и Ганин развернулся влево, скрывшись за углом.

Картер скатился с края машины, спрыгнул на бетонную платформу и спрятался за стальную опорную колонну, единственный выстрел срикошетил от стальных дюймов от его головы.

В здании было тихо. Картер слышал, как усиливающийся ветер начинает гудеть в кабелях снаружи.

Ганин крикнул из-за угла. - «Ты не покинешь эту гору живым, Ник Картер!»

— В таком случае не откажитесь сказать мне, где держат Лидию Борасову, — крикнул Картер.

Ганин рассмеялся. «Ты снова влюблен, Картер? Разве ты не усвоил урок?

Картер ничего не сказал.

«Она у Кобелева, в Инсбруке, — сказал Ганин.

— Где в Инсбруке?

— Это не имеет значения, Картер.

«Для меня это важно, потому что после того, как я убью тебя, я убью и Кобелева», — сказал Картер. Он выглянул из-за края стальной балки. В задней части терминала канатной дороги была дверь, которая, вероятно, вела в ресторан или, возможно, в кладовую.

В вестибюле повисла тишина.

— Ганин? — крикнул Картер. — Рассказать мне это тебе не помешает.

— Они остановились в шале.

"Где?" — спросил Картер. Он обогнул балку.

«В Аксамер Лизум».

«Где проходили зимние Олимпийские игры?»

— Да, это то самое место, — сказал Ганин.

— Кто еще с ними? — крикнул Картер, почти улыбаясь; Ганин был настолько уверен, что доберется до Картера, что не раздумывал, прежде чем сообщить ему информацию. Он перешагнул через балку и быстро помчался к задней двери. Он был разблокирован.

«Они одни...» — говорил Ганин, когда Картер проскользнул в кладовую для кухни.

Он промчался по узкому проходу, затем через пару вращающихся дверей прямо на кухню. Оттуда он вышел в столовую, затем поспешил в переднюю и в вестибюль.

Ганина не было.

Картеру потребовалась всего доля секунды, чтобы понять, что русский, вероятно, пошел прямо за ним. Он развернулся за угол, поднимая свой Люгер, как только Ганин вышел из кухни, пистолет русского был направлен Картеру в грудь.

Картер выстрелил первым, попав Ганину в плечо и оттолкнув его на кухню.

Ганин дважды выстрелил, когда упал, его пуля чуть не задела бок Картера, заставив его отступить.

Выстрел был опасен, но Ганин только задел Картера менее чем на два дюйма.

Картер несколько мгновений смотрел, как кухонные двери качаются на петлях, прежде чем выскользнуть из-за угла и, пригнувшись, зигзагом проскользнуть к стене рядом с дверным проемом.

Из кухни не доносилось ни звука. Картер обогнул край и посмотрел в окно. Кухня была пуста. Кровавый след вел по белому кафельному полу к двери на противоположной стороне комнаты.

Это был его путь. Ганин, скорее всего, будет ждать сразу за дальней дверью, прикрывая всю кухню, ожидая, когда Картер ворвется внутрь.

Картер повернулся на каблуках и теперь более осторожно, чем прежде, поспешил обратно в вестибюль, который опоясывал фасад и две стороны ресторанного комплекса, взгроможденного на пике. Снаружи была веранда, с которой в ясные дни открывался великолепный вид. Теперь шел сильный снег, и ветер начал усиливаться.

Прижавшись к внутренней стене, Картер поспешил повернуть налево. Сразу за углом он резко остановился. Высокий рослый мужчина лежал на боку с открытыми глазами. Он был мертв. На полу чуть ниже его затылка образовалась небольшая лужица крови.

Картер предположил, что покойник отвечал за обслуживание канатной дороги. Ганин убил его.

Порыв холодного ветра внезапно пронесся по вестибюлю и тут же оборвался.

Ганин был снаружи. Очевидно, он прошел из кухни в вестибюль, а затем вышел на веранду.

Картер повернулся и побежал к терминалу канатной дороги, открыл наружную дверь и вышел на веранду.

Пуля просвистела и ударила в бетон, и Картер выстрелил в убегающую фигуру Ганина, когда она метнулась из-за дальнего угла.

Пригнувшись, Картер помчался к углу, затем прижался к стене, прежде чем выглянуть за край.

Веранда была пуста. Картер обошел кругом и пошел к дальней стороне, которая резко обрывалась каменной стеной, обрыв которой дополнительно защищал высокий забор из проволочной сетки.

Картер заметил лестницу, ведущую на крышу ресторана, и в тот же момент услышал характерный щелчок курка пистолета, попавшего то ли в пустой патронник, то ли в неисправный патрон.

Он поднял взгляд, водя Вильгельминой по кругу, а Ганин исчез за вершиной крыши. Картер вскарабкался по лестнице и на краю осторожно посмотрел вверх. Ганина нигде не было видно, но кровавый след шел от края к вершине наверху.

«Ганин!» — крикнул Картер.

Ответа не было, только ветер.

«Ганин, сдавайся! Я не убью тебя, если ты сдашься».

Ганин появился на вершине крыши в двадцати футах левее и нажал на курок своего пистолета, но ничего не произошло.

Картер воздержался от выстрела. Пистолет Ганина заклинило. Он спрятал Вильгельмину в кобуру и вытащил свой стилет, затем взобрался на крышу, пробираясь к Ганину.

Сразу за краем он посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть Ганина на дальней стороне здания, совсем рядом с краем, под которым был отвесный обрыв высотой более тысячи футов.

"Нет!" — крикнул Картер.

Ганин оглянулся и усмехнулся.

Картер вдруг понял, что русский знает, что делает. Очевидно, под крышей находилась еще одна часть веранды.

Ганин вскарабкался на карниз, намереваясь перевалиться через край и спрыгнуть вниз.

Картер отвел свою руку с ножом назад и изо всех сил метнул свой стилет. Лезвие попало Ганину высоко в плечо, когда он переваливался через край.

Он издал короткий резкий крик и исчез.

Картер соскользнул на край крыши и огляделся. Внизу и справа находилась платформа площадью десять квадратных футов, которая, очевидно, использовалась как доступ для нескольких электрических кабелей, идущих вверх по склону горы.

Прямо внизу был отвесный утес, даль терялась в снегу и тумане.

На краю перил платформы было немного крови, но не на самой платформе.

Ганин пытался спрыгнуть на платформу, но промахнулся. Он был мертв. И лежал далеко внизу на скалах.

Картер отодвинулся от края и слез с другой стороны, где он спустился по лестнице обратно на веранду.

Внутри он обнаружил задний коридор и зону обслуживания, которые вели к двери, ведущей на платформу.

Он вышел на нее и перегнулся через край, чтобы посмотреть вниз. Там ничего не было. Только кровь на рельсах.

Это действительно было кончено. Ганин был мертв. Теперь пришло время Инсбрука и Кобелева.

Картер повернулся, вернулся внутрь, а затем прошел по вестибюлю обратно к терминалу канатной дороги. В кабине он снял трубку и позвонил женщине в терминале.

"Привет?" — крикнула она.

«Мастер по обслуживанию занят. Не могли бы вы спустить меня вниз? — сказал Картер.

— А как насчет… другого?

— Он останется еще на некоторое время.

— Да, хорошо, — сказала женщина. А через мгновение машина дернулась и направилась вниз.

Аркадий Ганин прождал целых десять минут после того, как Картер ушел, а затем с трудом взобрался обратно по металлическим опорным стойкам, удерживавшим платформу на месте.

Два его пальца были сломаны при падении, и он сильно шла кровь из раны от стилета.

На этот раз для него это было очень близко к смерти, и все из-за заклинившего пистолета и его собственной гордости. Он снова недооценил Картера. Только сейчас он был в плюсе. Картер был убежден, что он мертв. Американец и не подумал оглянуться через плечо.

Ганин осторожно взобрался на железную стойку, потом потянулся к краю платформы. Медленно ему удалось подтянуться под перила, где он перевернулся и долго лежал на спине.

После того как боль в руке и плече стала утихать, Ганин с трудом поднялся на ноги и толкнул дверь. Она была заперта.

Он посмотрел вверх. Не колеблясь, он осторожно взобрался на перила, потянулся и ухватился пальцами за карниз крыши.

Оттолкнувшись ногами, он сумел ухватиться получше и напрягшись подтянулся на крышу.

Через пару минут он уже спускался по лестнице на веранду.

Внутри он обнаружил офис ресторана, где поискал и нашел аптечку. Он перевязал пальцы, связав их вокруг карандаша, а затем неловко очистил и перевязал рану на плече.

На кухне он вскрыл один из холодильников, где нашел заготовку для бутерброда.

В другом холодильнике он нашел пиво. Принеся еду и питье в главный зал, он сел, поднял ноги и сделал большой глоток.

Он даст Картеру целый час, чтобы уйти, прежде чем вызовет канатную дорогу. Ему придется позаботиться о женщине внизу, а затем позвонить Кобелеву и рассказать ему о случившемся. Поездка до Инсбрука займет всего час.

Он видел Картера в прицеле. Он почти чувствовал удовлетворение, которое он получит, увидев, как Картеру снесет затылок.

На этот раз ошибок не будет. На этот раз гордость не помешала бы ему. Несмотря ни на что, Картер будет мертвецом.

Четырнадцатая глава.

Картер вернулся в Гармиш-Партенкирхен, купил бинты, марлю и антисептический крем, а затем отправился в свой отель. Он очистился, а затем перевязал рану в боку. Это было поверхностно, но болезненно.

Мысленным взором он продолжал видеть, как Ганин переступает черту. Он продолжал видеть кровь на перилах платформы. Его беспокоило то, что он на самом деле не видел тела русского. Но пережить такое падение было совершенно невозможно. И все же что-то не давало Картеру покоя. Какая-то мелочь, которую он упустил из виду. Но сейчас он слишком устал, чтобы продолжать.

Когда он был готов, он спустился вниз, чтобы проверить и оплатить счет.

— А, герр Картер, — сказал администратор. «Вы получили телефонное сообщение всего минуту назад». Мужчина протянул листок бумаги.

Картер открыл его и прочитал сообщение. Оно было от Кобелева из Инсбрука: Мы ждем твоего приезда... Лидия и я. Только твоя дорогая Сигурни не будет здесь.

Кобелев не мог знать, что Ганин погиб. И все же он должен был знать, что Ганин приехал в Цугшпитце, охотясь за Картером.

Сообщение должно было быть послано не чем иным, как Кобелевым. На случай, если Картер либо убил Ганина, либо каким-то образом сбежал, это сообщение стало бы еще одним стимулом заманить его в Инсбрук.

— Что-то не так, герр Картер? — спрашивал менеджер.

Картер посмотрел вверх. — Наоборот, — сказал он, выдавив из себя улыбку. — Звонивший оставил обратный номер?

«Найн, майн герр. Боюсь, что нет."

«Это не имеет значения. Но если он перезвонит, скажи ему, что я уже еду.

— Конечно, сэр, — сказал клерк.

— Данке, — сказал Картер и вышел из отеля, сел в машину и на этот раз направился на юго-восток, обратно в горы, к австрийской границе в Шамице, всего в пятнадцати милях отсюда.

Рано или поздно бойню на вершине Цугшпитце обнаружат. Было важно, чтобы он уехал из страны до этого. Он был вполне уверен, что женщина-клерк его запомнит, и полиции не потребуется много времени, чтобы выследить его до отеля.

Как только он доберется до Инсбрука, ему придется бросить машину. Если бы он остался в ней, австрийской полиции было бы слишком легко его выследить.

Картер устал, и казалось, что каждая кость в его теле ныла. Он приступил к выполнению задания, так и не оправившись от предыдущего. И за последние несколько дней он накопил большую долю шишек и синяков.

Ганин был мертв. Эта мысль снова и снова проносилась в его голове. Наверняка Кобелев был в Инсбруке не один. У него будут свои лейтенанты. Вокруг него будут его головорезы, и они будут особенно начеку, как только станет известно, что Ганин убит.

Если бы Кобелев окопался в его даче, к нему невозможно было бы подойти, не подвергая Лидию крайней опасности.

Пока Картер вел машину, в его голове начал формироваться план. Бей противника его же оружием; играть с Кобелевым в его собственную игру с дерзостью и высокомерием. Под открытым небом, где любой желающий мог наблюдать.

Кобелева выманят из его крысиного гнезда так же, как он выманивал Картера по всей Европе.

На границе у Картера проверили документы, и ему пришлось приобрести дополнительную страховку, чтобы водить машину в Австрии. С другой стороны, он обменял последние свои немецкие марки и несколько американских долларов на австрийские шиллинги, затем продолжил путь через Зеефельд и Цирль в сильную метель и к полудню прибыл в прекрасный город Инсбрук.

На севере находился хребет Нордкетте в Альпах, а на юге - хребет Таксер; город расположился между ними. Картер уже бывал здесь несколько лет назад и помнил, что в ясный день с главной улицы Инсбрука, Марии-Терезиенштрассе, открывался великолепный вид.

Из-за раннего снегопада в городе царило волнение. Скоро зимний лыжный сезон будет в самом разгаре, и город оживится.

Припарковав свою машину в центре города, Картер зашел в пару магазинов лыжного снаряжения и одежды и купил себе очень хорошее снаряжение и дорогую одежду.

Затем он поехал на вокзал и поместил свою сумку и новые покупки в нескольких камерах хранения. Наконец, он поехал на машине обратно через город, где припарковал ее на заднем дворе университета.

Картер сел на автобус и вернулся на станцию, где забрал свои сумки, а затем вышел на улицу, как будто только что прибыл на поезде.

Подъехало такси, и Картер сел в него, приказав водителю отвезти его в отель Schlosshotel в Иглсе, который вместе с Аксамер Лизумом, где Кобелев, по-видимому, останавился в частном шале, входил в зону зимних видов спорта Инсбрука.

Отель был роскошным курортом для очень богатых людей, которые хотели приехать для горячих ванн, различных минеральных и солевых процедур, и, конечно же, для катания на лыжах и ночной жизни Инсбрука.

Картер зарегистрировался с большой помпой, открыв счет с неограниченным потолком своего платинового карт-бланша.

— Какие-нибудь склоны уже открыты? — спросил он клерка в роскошном вестибюле.

— Да, сэр, здесь и, конечно же, в Аксамере верхние склоны открыты, — сказал клерк, глядя на Картера. — Но могу я предложить, сэр, чтобы вы сначала воспользовались нашим бассейном с горячей минеральной водой и, возможно, набором тонизирующих средств для мышц.

— Действительно, — фыркнул Картер. — Почему, по-вашему, я вообще пришел сюда?

"Конечно, сэр."

Посыльный помог Картеру подняться в его прекрасные комнаты на третьем этаже, вид из которых в погожий день, вероятно, был великолепен.

Картер дал человеку щедрые чаевые, а затем заказал бутылку шампанского и четверть фунта белужьей икры с тостами, тертым луком, яйцом и лимоном.

Затем он позвонил в офис и договорился о немедленной присылке портного.

Пока он ждал, он положил маленькую газовую бомбы Пьера в ящик тумбочки у кровати, а Вильгельмину под подушку. Он скучал по своему стилету.

Его еда и вино были доставлены в течение десяти минут, за ними сразу же последовал портной, который быстро снял с него мерки.

— Мне понадобится смокинг — простой, черный, однобортный — как раз к сегодняшнему ужину. И мне нужен блейзер, твидовый спортивный пиджак или два и, возможно, пара деловых костюмов. Я оставлю ткани на ваше усмотрение, — сказал Картер.

Невозмутимый портной все записывал.

«Конечно, мне понадобятся рубашки, галстуки, туфли, аксессуары».

— Очень хорошо, сэр. Ваш багаж, может быть, потерялся?

«Глупые немцы».

Портной понимающе поднял брови. — Будет так, как вы пожелаете, сэр.

Когда портной ушел, Картер налил себе бокал шампанского и положил себе икры. Очень быстро распространился слух: в отеле «Шлосс-отель» находится американец. Очень богат. эксцентричен. Имя Ник Картер.

Кобелев услышит, и рано или поздно придет на него посмотреть.

Ближе к вечеру Картер провел полчаса, осматривая отель в поисках укрытий для себя на случай, если Кобелев предпримет лобовую атаку и попытается загнать его в угол.

Помимо легкого спуска с балкона, он обнаружил несколько альтернативных способов побега. Отель был очень большим. Лестницы, коридоры и лифты, казалось, располагались хаотично.

Вернувшись в свою комнату, он позвал массажиста, который прибыл через несколько минут, толкая длинный мягкий стол, который он поставил у окна.

Он был крупным мужчиной, испанцем и очень сильным. Он не сказал ни слова, пока укладывал Картера на стол и начинал массаж.

Его прикосновения были нежными и очень профессиональными, и вскоре Картер снова начал чувствовать себя человеком.

Мужчина был осторожен, когда добрался до различных ран и синяков Картера, а через полчаса, когда он закончил, и Картер сел, он кивнул.

— Вы определенно ушиблись, сеньор Картер, — сказал он. «Вашему правому колену нужна помощь. Возможно, я приду завтра».

— Возможно, — уклончиво ответил Картер.

Через полчаса после ухода массажиста портной вернулся со своим смокингом, туфлями, парой строгих рубашек и прочими аксессуарами.

— Остальные ваши вещи будут готовы утром, герр Картер, — сказал мужчина.

Картер примерил костюм. Он идеально подходил. — Мои комплименты, — сказал он.

— К обеду здесь нужно хорошо выглядеть, — сказал человечек, затем развернулся на каблуках и ушел.

В семь Картер оделся к ужину, надел свой «люгер» и взял маленькую газовую бомбу. Внизу, перед тем как войти в бар, он забронировал столик на стойке регистрации, чтобы первым делом с утра покататься на лыжах на верхних склонах Аксамера. Машина отеля и водитель будут готовы у входа ровно в восемь часов.

Затем он вошел внутрь, заказал виски и сел в конце бара, откуда ему был хорошо виден вход в вестибюль.

К этому времени Кобелев уже должен был знать о Ганине, и он наверняка знал о присутствии Картера в Инсбруке. Следующий ход будет за русским либо этим вечером, либо, конечно, следующим утром где-нибудь на склонах.

Картер предоставил мужчине выбор: там, в отеле, или где-нибудь на склоне горы. Это было бы опасно. Но Картер хотел, чтобы этот человек выбирал.

Бармен перешел в противоположный конец бара и разговаривал по телефону. Он посмотрел на Картера, затем отключил телефон и принес его ему. Он подключил его за барной стойкой.

— Вам телефонный звонок, герр Картер, — сказал он, протягивая трубку.

Картер мгновение смотрел на него, потом кивнул и взял трубку.

— Картер слушает, — сказал он.

— А, Николас, — сказал Кобелев. «Как вам нравится тут? Я понимаю, что отель Schlosshotel прекрасен.

— Я пришел за тобой, — мягко сказал Картер.

"Да, я знаю. И я рад, что ты приехал в целости и сохранности, хотя мне жаль бедного Аркадия. К сожалению, это случилось.

Картер ничего не сказал.

«Знаете, вы произвели настоящий фурор в Германии. Сначала в Мюнхене, а потом на Цугшпитце. И я пытался на этом заработать, знаете ли, но безрезультатно. Ваш Дэвид Хоук довольно хорош.

«Скажите, вы возвращаетесь в Москву, чтобы опять убивать беззащитных маленьких детей?» — усмехнулся Картер. — Я имею в виду, теперь, когда у тебя больше нет Ганина, который бы выполнял твои поручения?

Кобелев рассмеялся. — Наоборот, Николас. Завтра я ожидаю увидеть вас здесь, на склонах. Я очень жду этого, вы знаете. Я до сих пор не забыл ни свою дочь, ни Восточный экспресс. Мне потребовалось два года, чтобы восстановиться. А я человек, который никогда ничего не забывает».

Картер забронировал место для катания на лыжах менее чем за десять минут до этого. Это означало, что у Кобелева в гостинице были люди, которые наблюдали за ним. Вероятно, кто-то на стойке регистрации.

«Чего же ты тогда хочешь? Зачем ждать до завтра?»

— Нетерпение юности, — вздохнул Кобелев. «Желаю, чтобы ты был в форме. Чтобы хорошо отдохнуть перед утренней встречей.

В этот момент Картер поднял голову и увидел Лидию Борасову, выходящую из вестибюля. На ней было расшитое пайетками вечернее платье с глубоким вырезом и короткая соболиная куртка, небрежно накинутая на плечи. Ее светлые волосы были уложены. Она выглядела прекрасно.

— Я прислал вам небольшой подарок. Добыча достается победителю, по-моему, так ты однажды сказал.

Лидия заметила Картера в баре и подошла к нему. Она изо всех сил старалась улыбаться, чтобы это видели люди в баре, но Картер видел, что она едва держится.

— Наслаждайся ею сегодня вечером, Николас. Поверьте мне, наслаждайтесь этой шлюхой, потому что завтра к полудню вы оба будете мертвы. Кобелев положил трубку.

"Это был он?" — спросила Лидия, садясь рядом с Картером.

Картер повесил трубку. Бармен пришел забрать телефон и положил перед Лидией коктейльную салфетку.

"Госпожа?"

— Водки, — сказала она. - Без льда. Она повернулась к Картеру, ее глаза блестели. «Он обезумел от ярости. Он убил моего отца и обещает убить мою мать, если я не сделаю так, как он приказал.

Картер коснулся ее руки. "Мне жаль..."

«Они пришли в отель. Я ничего не могла сделать. Боже, я так напугана, Ник. У него есть другие агенты в Германии. Когда ему сказали, что вы убили Ганина, он пришел в ярость. Это было ужасно. Я думала, что он собирается убить меня прямо сейчас».

"Что случилось?" — спросил Картер. — Почему он тебя отпустил?

— Знаешь, это бесполезно, — сказала она. Принесли ее напиток. Она отбросила его назад и отодвинула свой стакан. Бармен подчинился и отошел в дальний конец бара.

— У него есть люди здесь, в отеле?

Она кивнула. «Этот город принадлежит ему», — сказала она. «В его окружении не меньше сотни мужчин и женщин. Вы не можете никуда пойти или сделать что-либо без их ведома».

— А как насчет австрийской полиции?

— Он их тоже подкупил каким-то образом. Они не тронут его, пока его преступления не станут очевидными. Они счастливы, чтобы это было исключительно между вами и им. И он убьет тебя; в этом нет никаких сомнений по моему мнению. У него везде есть люди».

— Но он захочет присутствовать при этом. Он захочет, чтобы это произошло».

"Да. Он хочет сам нажать на курок. Все, о чем он может говорить, это ты".

Не было ли это уж слишком для него? — недоумевал Картер. Кобелев никогда ничего не делал без очень веской причины. Он послал Лидию, чтобы убаюкать его ложным чувством безопасности на ночь?

Кобелев не мог говорить ни о ком другом, кроме Картера? Так ли это было? И снова у Картера возникло ощущение, что он что-то упускает. Упускает какую-то информацию, имеющую решающее значение для его собственного выживания. Но что?

Пока он думал, Лидия изучала его лицо.

"Это правда?" она спросила. — Ганин умер?

Картер хотел было ответить «да», но потом замолчал. Ганин умер? Он видел, как мужчина упал через край. Он видел кровь на рельсах.

Внезапно другая мысль пришла ему в голову, и он похолодел. Внезапно он понял, что именно его беспокоило. Ганин. Христос, как это возможно?

Мысленно он вернулся на Цугшпитце. Он поставил себя на место Ганина. Ганин обернулся на краю крыши и улыбнулся. Он улыбнулся! Он разработал способ побега.

Мысленно Картер позволил себе упасть с края. Перила балкона подошли к нему, и он схватился за них. Мгновение спустя, долю секунды спустя он прыгнул под балкон на платформу или, может быть, на балку несущей конструкции. Под балконом!

После того, как Картер ушел, Ганин забрался наверх, спустился по канатной дороге и украл одну из служебных машин, припаркованных за зданием канатной дороги.

Ганин остался в живых. Это было просто возможно.

"Что это?" — встревоженно спросила Лидия. Что-то подобное она прочитала в его глазах.

— Ганин жив, — тихо сказал Картер. «Или, по крайней мере, есть очень большая вероятность, что он жив».

Рука Лидии потянулась ко рту. "Я думала...-"

«Кобелев убежден, что я считаю Ганина мертвым. Завтра он говорит, что встреча с ним состоится. Он послал тебя ко мне, и это была его ошибка.

"Я не понимаю."

«Сегодня вечером меня якобы убаюкает чувство ложной безопасности. Мы с тобой будем так счастливы увидеть друг друга, что я потеряю бдительность. В прошлый раз он сделал то же самое с... Сигурни.

«Ганин придет сюда? Сегодня ночью?"

"Я в этом уверен."

Лидия отвернулась, бледная. «Я никогда отсюда не сбегу. Это невозможно."

— Нет, — сказал Картер. «Ганин и Кобелев никогда не покинут Инсбрук живыми. Они совершили роковую ошибку».

Она посмотрела ему в глаза, желая поверить ему, но в конце концов отвернулась.

Они прекрасно поужинали в превосходном ресторане отеля, и Картер устроил грандиозное шоу, раболепствуя перед Лидией, как будто он был изголодавшимся любовником и не мог дождаться, чтобы поднять ее наверх в постель. Он также, казалось, пил много вина.

После этого он слишком сильно накренился, и они с Лидией позаботились о том, чтобы их заметили, пересекая вестибюль и поднимаясь на лифте в его комнату.

Информация придет к Кобелеву. Немедленно. Ганин, в свою очередь, будет послан его убить. Но Картер был уверен, что если бы Ганин был жив и в какой-либо форме, чтобы прийти туда, он должен был бы измениться, стать гораздо более осторожным человеком. Это тоже погубит убийцу.

Два чемодана были сложены посреди спальни.

— Они мои, — сказала Лидия. — Я приказала их поднять.

«Может ли быть взрывчатка…»

Она покачала головой. «Я думала о том же. Я упаковала их сама».

В течение следующих двадцати минут Картер методично осмотрел комнату сверху донизу, убедившись, что в ней нет подслушивающих устройств, бомб или каких-либо скрытых мин-ловушек, а затем он дважды запер главную дверь, отодвинув тяжелый диван в гостиной. перед ним. В спальне он убедился, что окна заперты, а шторы задернуты. С огромным усилием ему удалось сдвинуть массивный шкаф из массивного дуба к окнам. Это, конечно, не остановит решительного убийцу, но замедлит его и лишит бесшумного входа.

Лидия смотрела, как он работает, широко раскрытыми глазами. — Думаешь, это его остановит?

«Нет, просто замедлит его», — сказал Картер. — Выиграет нам немного времени. Он сбросил с себя одежду и быстро принял душ.

Когда он вышел, Лидия сидела на полу, скрестив ноги, курила одну из его сигарет и пила бокал шампанского. Она отбросила куртку в сторону, а платье было задрано до бедер.

— Они могли отравить вино, — сказал Картер, подходя к ней.

«Не в его стиле», — сказала она.

Картер сел рядом с ней, и она налила ему шампанского и поднесла сигарету к его губам, чтобы он мог сделать затяжку.

— У меня праздник, — сказала она. — Так или иначе, через двадцать четыре часа я буду свободна. Она смеялась. — Либо он убьет нас, либо ты убьешь их. И тогда мои заботы закончатся».

Это была фаталистическая русская позиция. Это для них было обычным делом.

Она наклонилась и поцеловала Картера, сначала слегка, но потом вставила сигарету в оставшуюся часть шампанского, отставила бокал, затем встала на колени и стянула платье.

На ней не было лифчика, и ее соски торчали. Она выскользнула из трусиков и прижала Картера к ковру, стягивая полотенце, которым он обернул свою талию.

— Живи или умри, — серьезно сказала она. "Не имеет значения. Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, Ник Картер. В последний раз, что бы ни случилось».

Они глубоко поцеловались, а затем она пробралась вниз по его груди, через живот, наконец, поцеловав его в рот.

Картер наклонился и распустил ее волосы, удовольствие пробежало по его телу, пока она творила волшебные вещи языком, губами и пальцами, пытаясь полностью погрузиться в занятия любовью.

Она резко села, слезы хлынули из ее глаз. «Ты мне нужен», — сказала она по-русски. "Пожалуйста?"

Картер мягко перевернул ее на спину, и она раздвинула ноги, притягивая его к себе, и они занимались любовью, сначала медленно, но затем все быстрее и сильнее, с большей настойчивостью, пока Лидия не закричала от страсти и страха в самом конце. .

Пятнадцатая глава.

Рассвет был очень холодным и серым. Картер встал с того места, где он всю ночь сидел посреди гостиной, и плеснул себе в лицо холодной водой.

Лидия уползла в постель, но уснула только после четырех утра. Было только семь часов, и она совсем проснулась.

— Он не пришел, — сказала она, когда Картер вышел из ванной.

— Нет, — сказал Картер. Он прошел в гостиную и отодвинул диван в сторону. Затем он подошел к телефону и заказал яйца, колбасу и тосты, а также много кофе для них обоих.

Ганин не пришел. Это означало, что он все-таки мертв, или же он усвоил урок и ждет, пока Картер не покинет отель.

Вернувшись в ванную, Картер быстро принял душ, затем побрился и оделся в свою новую лыжную одежду. Их завтрак принесли через несколько минут, и после того, как официант, обслуживающий номер, ушел, Картер сел с чашкой кофе и медленно почистил Вильгельмину.

Лидия наблюдала за всем этим, а затем присоединилась к нему за завтраком, хотя никто из них не ел очень много.

После этого она оделась, и они снова упаковали свои сумки и лыжное снаряжение Картера.

Она спросила. — "Что происходит? Я не могу оставаться здесь вот так."

— Нет, — сказал Картер. — Вы едете в Мюнхен. Потом обратно в Штаты».

«Я не смогу пересечь границу. У меня нет паспорта».

— Вас встретят, — сказал Картер. «В Шарнице. Ты знаешь где это?"

Она кивнула. — На обратном пути в Гармиш-Партенкирхен, — сказала она. "Но как?"

— Ты увидишь, — сказал Картер.

Они вышли из своей комнаты и спустились вниз, в вестибюль, правая рука Картера была в кармане пиджака, пальцы сжались на рукояти «люгера».

Клерк за стойкой ничего не сказал, пока Картер подписал квитанцию об оплате и выписался.

«Машина готова подвезти меня покататься на лыжах?» — спросил Картер.

-- Конечно, сэр, но я думал... -- растерянно сказал клерк. Услышав сообщения о чрезмерном кутеже американца прошлой ночью, он был поражен, увидев, что тот встает так рано, не говоря уже о готовности кататься на лыжах.

Картер ухмыльнулся. «Я встречаюсь со старым другом на этих склонах. Я бы ни за что на свете не пропустил бы это».

— Да, сэр, — сказал клерк. — Я немедленно пришлю машину.

Картер прикинул, что клерк, скорее всего, работает на Кобелева.

Киллмастер и Лидия пересекли вестибюль, и через пару минут машина отеля, «Мерседес 300D», остановилась снаружи. Водитель, высокий, очень крепкий молодой человек со светлыми волосами, выскочил из машины и помог им с сумками.

Они поехали прочь от отеля, и когда они были на главной дороге, ведущей к Аксамеру, Картер приказал водителю развернуться и сначала сделать остановку в Инсбруке.

"Сэр?" — спросил водитель, взглянув в зеркало заднего вида и не сбавляя скорости.

— Инсбрук, — сказал Картер. Он вытащил Вильгельмину и приложил конец ствола к основанию черепа водителя. Он тоже, вероятно, работал на Кобелева.

— Да, сэр, — сказал мужчина. Он проехал сотню ярдов по дороге, и они поспешили обратно в город.

Он приказал шоферу остановиться перед вокзалом, а затем передал свой Люгер Лидии. «Подержите его пару минут. Я возьму ваши билеты».

— Не оставляй меня, — запротестовала Лидия.

— Я выйду на минутку, — сказал Картер, выпрыгнул из машины, вошел внутрь и направился прямо к телефонам.

Он позвонил Чарли Манну в Мюнхен. — Ты знаешь, кто это?

— Господи Иисусе Христе, ты последний человек, о котором я думал сегодня услышать. Здесь весь ад разверзается».

«Как быстро вы сможете добраться до Шарница с паспортом на женщину по имени Лидия Борасова? Блондинка. Симпатичная. Русский."

На пару минут на линии повисла тишина.

— Максимум три часа. Она горячая?

"Очень. Я хочу, чтобы она вернулась в Вашингтон как можно скорее. Позвони Смитти. Он знает, что с ней делать.

"А ты?"

«Не спрашивай. Просто добирайся до Шарница как можно быстрее. Она будет ждать на австрийской стороне в пивном баре.

«Подойдет», — сказал Манн, и Картер повесил трубку.

Вернувшись на улицу, он забрался в машину, взял у Лидии «люгер» и приказал шоферу отвезти их в университет.

Держа руки подальше от водителя, Картер осторожно передал ключи от арендованной машины Лидии, убедившись, что она видит бирку с описанием машины и номерным знаком. Он одними губами произнес слово « Шарниц». Она кивнула.

Они подъехали к университету, и водитель остановился у бордюра. Картер обнял Лидию и прошептал: «Машина на заднем дворе. Друг по имени Чарли Манн будет ждать вас в пивном баре. Удачи."

Когда они расстались, Картер взглянул на водителя, потом снова на Лидию. — Ваш поезд отходит через пару часов. Ты можешь остаться здесь, в университете, в библиотеке, до тех пор. Ты будешь в безопасности.

Она снова кивнула. «Хорошего катания на лыжах».

— Конечно, — сказал Картер.

Лидия вышла из машины и поспешила в университет. Водитель смотрел, как она уходит, его глаза сузились.

«Теперь пришло время для катания по склонам», сказал Картер. «Аксамер».

Водитель взглянул на отражение Картера в зеркале, затем отъехал от бордюра, вернувшись тем путем, которым они приехали.

Двадцать минут спустя они свернули с шоссе и пошли по дороге обратно в Аксамер, выше в горы.

По большому повороту они подошли к спорткомплексу, где в 1964 и 1976 годах проходили зимние Олимпийские игры.

На огромной парковке было довольно много машин, несмотря на то, что лыжный сезон еще толком не начался. Но недавние сильные снегопады помогли ускорить процесс.

Картер сунул свой Люгер в карман, когда они подъехали к главному зданию, и водитель повернулся к нему.

— "Послушай меня, чего бы это ни стоило, — сказал Картер. - Я выхожу тут. Я хочу, чтобы ты развернулся и поехал прямо в отель. Если я увижу тебя снова, по какой-либо причине, я немедленно убью тебя. Никаких вопросов, никаких аргументов, я убью тебя. Ты понимаешь?"

Молодой человек тяжело сглотнул, его прежняя уверенность ушла под прямой угрозой. "Да сэр."

— Ладно, — сказал Картер, вылез из машины, достал из багажника свои вещи и, не оглядываясь, вошел в главное здание. Он купил билет на подъемник на весь день и вышел на улицу.

Поставив лыжи и палки на один из стеллажей, он надел лыжные ботинки, затем поднялся на балкон, где занял столик у перил и заказал себе кофе и шнапс.

Облачность несколько рассеялась, хотя казалось, что в любой момент снова может пойти снег. Выше возвышались великолепные склоны Австрийских Альп. Со своего места он мог видеть довольно много лыжников, спускающихся зигзагами, подъемники, уходящие в небо, и далеко на западе деревню с частными, очень дорогими шале.

Это, наконец, было местом убийства. Сегодня был день убийства. Где-то совсем рядом были Кобелев и его головорезы. И, возможно, Ганин тоже.

Ему принесли кофе, и он потягивал его, куря сигарету и наблюдая, как лыжники поднимаются на кресельных подъемниках, а затем спускаются по склонам.

Условия для катания в эту рань были замечательные, и вокруг царило весёлое, праздничное настроение.

Картер напрягся и посмотрел вперед. В семидесяти пяти метрах от входа в кресельном подъемнике поднимался высокий, хорошо сложенный мужчина. Это был Ганин. Картер был в этом уверен.

Затем Ганин обернулся и посмотрел прямо на Картера. Он помахал рукой, и подъемник, казалось, ускорился вверх.

Картер бросил купюру в двадцать шиллингов, поспешил с балкона, быстро надел лыжи и подъехал к входу в кресельный подъемник.

Он был только четвертым в очереди и через три минуты после того, как увидел Ганина, уже сидел на стуле и поднимался в гору.

По пути вверх он поднял лыжи и проверил крепления, чтобы убедиться, что они рассчитаны на чрезвычайно жесткие условия, затем вытащил Вильгельмину, чтобы убедиться, что она готова к стрельбе.

Он продолжал он думать о Ганине. Этот человек был совершенно невероятным. Без сомнения, один из лучших соперников, с которыми Картер когда-либо сталкивался за свою долгую карьеру. Между способностями Ганина и извращенной гениальностью Кобелева они вместе представляли собой устрашающую силу.

Кресельный подъемник поднимался по склону под экстремальным углом. Иногда кресло поднималось на двести футов над склоном горы, а иногда опускалось до уровня верхушек деревьев.

Через несколько минут земля скрылась внизу в тумане. Кресло поднялось над вершиной башни, затем снова начало опускаться, приближаясь к крутому склону земли.

Пуля со свистом отлетела от металлического подлокотника рядом с Картером, и он рванулся влево.

Одинокий лыжник внизу и слева держал винтовку на плече. Картер яростно качнул кресло вправо, когда второй выстрел пролетел так близко, что Картер почувствовал ветер от пролета пули.

Он выхватил свой Люгер и сделал единственный выстрел, несмотря на невозможное расстояние.

Стрелявший опустил винтовку и побежал вниз по склону.

Мгновение спустя Картер поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть вертолет, появившийся из тумана с запада. Пассажирская дверь была открыта, и кто-то наполовину свешивался из машины с винтовкой в руках.

В этот момент кресло находилось в пятидесяти футах от земли. Вертолет быстро приближался.

Без колебаний Картер оттолкнулся, низко пригибаясь при падении. Первые несколько мгновений он был в опасности потерять равновесие и упасть, но ему удалось выпрямиться и развернуться так, что он оказался лицом вниз по склону, и он наклонился так, как будто только что прыгнул. с высокого трамплина.

В него стреляли как с вертолета, так и с земли, которая неслась на него с невероятной внезапностью.

Картер приготовился к столкновению с землей при приземлении, и когда он ударился, то чуть не потерял равновесие. Мгновение спустя он обрел равновесие и несся вниз по чрезвычайно крутому склону со скоростью более семидесяти миль в час, лыжи прижимали его согнутые колени почти к груди, а раненая нога грозила подвести его в любой момент.

Медленно, осторожно он начал лучше контролировать себя и начал делать широкий дуговой поворот на восток к широкой сосновой роще, его скорость замедлялась, огромный петушиный хвост из снега был вырезан фантастическим ускорением, поднимающимся высоко.

Вертолет был прямо над ним, когда Картер резко остановился, наклоняясь вбок, Вильгельмина все еще была в его руке.

Он посмотрел на вертолет, воющий ветер от винтов был так близко над головой, что почти невозможно было что-либо разглядеть.

Картер мельком увидел самого Кобелева, пристегнутого ремнями со стороны пассажира, наполовину свисающего в дверной проем с автоматом на плече. Пули летели вокруг Картера, но он спокойно поднял свой Люгер и начал медленно стрелять, один прицельный выстрел за другим в вертолет. Первый выстрел прошел мимо, но Картер был уверен, что вторым он попал в Кобелева. Третий выстрел попал в двигатель, а четвертый - в ротор.

Машина вдруг рванулась вниз по склону и перевернулась на бок, Кобелев все еще наполовину болтался в открытом дверном проеме, и, наконец, скрылся в густой роще. Через несколько секунд из-за деревьев поднялся огненный шар, за которым последовал резкий грохот большого взрыва.

Картер поднялся на ноги, вокруг раздались звуки далеких лавин, вызванных взрывом, и заметил спускавшегося сверху по склону одинокого лыжника.

Это был Ганин!

Картер опустился на одно колено, поднял Вильгельмину и тщательно прицелился в бегущую к нему фигуру. Его палец был на спусковом крючке, Ганин был точно в прицеле, но мгновение спустя Картер опустил пистолет.

Не так, сказал он себе.

Он встал, снял лыжи и отошел в сторону, направив люгер вниз.

Когда Ганин оказался в дюжине ярдов от того места, где стоял в ожидании Картер, он остановился в порыве снега и отступил в сторону. Он снял перчатки и отбросил их в сторону.

— Ты был под балконом? — спросил Картер.

"Было очень трудно. Я чуть не упал», — сказал Ганин. Он поднял левую руку. Два его пальца были забинтованы. "Сломаны."

Картер кивнул. Этот человек действительно был невероятен. - «Кобелев мертв».

Ганин взглянул за Картера, где в нескольких сотнях ярдов вниз по склону с деревьев поднималось пламя. Он кивнул. — "На этот раз ты должен убедиться, что он действительно мертв. Увидеть тело. Вспомни Болгарию".

— Во-первых, ты, — сказал Картер.

Ганин покачал головой. — У меня нет ссоры с тобой, Картер. На самом деле я очень уважаю тебя».

— Я не могу позволить тебе уйти отсюда.

— Ты хладнокровно застрелишь меня?

«Если понадобится. Есть еще убийство бедного француза в доме Бородина. И смотрителя в Цугшпитце.

Ганин пожал плечами. «Жертвы войны».

— Нет, — сказал Картер.

— Понятно, — ответил Ганин. Но тут он вскочил на лыжи и вдруг рванул вниз по склону.

Он крикнул. - "Здесь!"

Стилет Картера возник из ниоткуда и по самую рукоять вонзился в его руку с оружием. Картер отступил, сместив Вильгельмину влево, и сделал два выстрела, оба попали в Ганина, прежде чем он успел пробежать еще десять ярдов, и русский кувырком рухнул, кувыркаясь, еще тридцать ярдов, прежде чем замер. .

Долгое время Картер оставался скрюченным там, где он был в снегу, его Люгер колебался между пламенем, все еще поднимающимся с деревьев, и телом Ганина.

Все кончено? Наконец-то это было закончено?

Наконец Картер с трудом поднялся на ноги, встал на лыжи и, шатаясь, скатился к Ганину. Подъехав, он сунул свой «люгер» в карман.

Секунду Картер просто смотрел на русского. Внезапно он понял, что ботинки Ганина вышли из лыжных креплений.

Он начал было тянуться за своим Люгером, когда Ганин вскочил, как разъяренный зверь, прыгнул на Картера, и они оба упали обратно в снег.

Ганин был необычайно силен, несмотря на свои травмы, несмотря на две 9-мм пули Люгера в спине; его пальцы с силой сомкнулись на шее Картера, перекрывая доступ воздуха.

Они перевернулись, и когда мир начал темнеть, Картер сделал последний мощный рывок, освобождая левую руку. Он потянулся, выдернул стилет из правой руки и вонзил его Ганину в спину.

Русский взревел и поднялся, когда Картер выдернул острое как бритва лезвие.

Ганин взмахнул кулаком как раз в тот момент, когда Картер вонзил лезвие в горло русского, затем изо всех сил потянул влево.

Огромный поток ярко-красной артериальной крови хлынул из шеи Ганина. Он схватился за горло и, прежде чем он упасть мертвым, посмотрел на Картера, его ноздри раздулись.

Ты победил, мой друг, казалось, говорил он. Несмотря на все мои усилия, ты победил.

Картер лежал на снегу с закрытыми глазами, мир кружился перед ним. Ганин был хорош. Лучший из всех, с чем он когда-либо сталкивался. Но ему все равно было невероятно подумать, что Кобелев мог так давно пережить удар о поезд. Он видел, как мост ударил русского по затылку. Он видел, как тело Кобелева упало с поезда, отскочило от камней внизу, а затем его унесло рекой.

Но человек выжил. Его сила была потрясающей.

Еще одно видение пришло к Картеру, на этот раз совсем недавно — Кобелев свисает с борта вертолета, когда он падает.

Было ли это возможно? Неужели Кобелев снова выжил?

Картер открыл глаза, и шок от увиденного был ужасен. Кобелев, с сочащейся кровью из раны на груди, со ссадиной на лбу и с маниакальным взглядом в глазах, стоял перед ним. В руках он держал пистолет-пулемет «Томпсон» американского производства, направленный на Картера, и его руки так сильно тряслись, что оружие могло выстрелить в любой момент.

— Да, это я, — закричал русский. Он смеялся.

Картер лежал неподвижно. Его «люгер» был вне досягаемости в кармане его пальто, а стилет был в полуфуте от его левой руки, валяясь лезвием вверх в окровавленном снегу.

— На этот раз ты от меня не уйдешь, — сказал Кобелев. «Это будет месть за мою дочь Татьяну и, прежде всего, за Стамбул».

Предохранитель Томпсона был выключен. Картер мог видеть это с того места, где лежал. Палец Кобелева обхватил спусковой крючок. Одно нажатие и промахнуться невозможно. Шансов выжить не было.

— Но сначала ты попросишь о пощаде, — тихо сказал Кобелев. Он спокойно опустил Томпсон чуть ниже и сделал один выстрел.

Пуля вонзилась Картеру в левое бедро чуть ниже паха, сила удара чуть не вырвала его бедро из сустава, боль была настолько сильной, что вскипела в животе и сдавила грудь, мешая дышать.

— Ты познаешь настоящую боль, — крикнул Кобелев. Он сделал еще один выстрел, на этот раз в правую ногу Картера, прострелив ему лодыжку.

Картер закричал. - "Что ты хочешь?" Его единственным шансом теперь был его стилет.

Кобелев снова засмеялся, слюна потекла по уголкам его рта. — Ты будешь меня просить, Картер, — закричал он. — Ты будешь умолять меня убить тебя. Всадить смертельную пулю в твой мозг.

Он выстрелил в третий раз, и эта пуля задела левый бок Картера, сломав как минимум одно ребро.

— Нет, — крикнул Картер. "Пожалуйста!"

Глаза Кобелева были широко раскрыты; его безумие было подобно огромному электрическому заряду, заряжающему его энергией. Он отскочил назад на фут или около того. — Ползи ко мне, Картер! Я хочу, чтобы ты подполз ко мне! Я требую этого. Ты будешь целовать мои ботинки, а потом я тебя милостиво прикончу, пулей в затылок. Ползи ублюдок!"

Он выпустил короткую очередь в нескольких дюймах от головы Картера.

"Ползи!"

Это было все, что нужно Картеру.

«Я не знаю, смогу ли я двигаться, — воскликнул он.

Кобелев дал еще одну короткую очередь очень близко к голове Картера. "Ползи! Немедленно!"

Изо всех сил Картеру удалось перевернуться, вытянув руки, вцепившись в снег, как будто он пытался подтянуться вперед. Он нашел стилет, лезвие врезалось ему в левую руку, но тут Кобелев оказался прямо над ним, ствол «томпсона» прижался к основанию черепа Картера.

«Вымоли у меня смерть, и я тебя сейчас же убью», — кричал Кобелев.

У Картера была в руке ручка стилета. — Нет, — слабо вскрикнул он, приподнявшись наполовину, а потом рухнул лицом в снег, как будто потерял сознание, но каждый мускул в его теле был напряжен, готовый ударить, как свернутая пружина.

Кобелев закричал. — "Умоляй меня! Проси!"

Ствол «Томпсона» отодвинулся, и Кобелев нагнулся, схватил Картера за плечо и потянул на себя.

В этот момент Картер встал и по самую рукоятку вонзил стилет в пах Кобелеву.

Русский отодвинулся назад, ревя от ярости и боли. Картер тянулся за ним, его левая нога была бессильна.

Кобелев не мог развернуть Томпсон, чтобы выстрелить в Картера, но он использовал тяжелое оружие как дубину, разбивая Картеру спину и голову, сражаясь, как совершенно безумный монстр, в которого он превратился, крича во все горло по-русски.

Пальцы Картера искали и нашли горло Кобелева, и он сжал его, всеми силами что у него остались, но Кобелев выпучив глаза, метался из стороны в сторону.

Это не могло продолжаться долго, Картер знал это. Его собственные раны были слишком обширными. Сейчас у него не было много сил. Его мир снова начал становиться серым, и он сосредоточился на том, чтобы сжать горло русского. И снова перед его мысленным взором возник образ тела Сигурни в пепле хижины. Все это, вся боль, страдания и убийства были направлены лишь на то, чтобы напрячь Картера. Это была месть.

Будут и другие после Кобелева и Ганина. Но никогда не могло быть такого сочетания злого гения и темной цели.

Тело Кобелева сильно вздрогнуло и замерло. Но еще долго после этого Картер продолжал давить. На этот раз он должен был убедиться в его смерти. На этот раз сомнений быть не должно...

Конец.