Земля волшебника

Глава 6

Разместились они в двух машинах. Сначала к грузовому отсеку подъехал черный «Лексус SUV». Лайонел бережно воздрузил клетку с птицей на заднее сиденье, пристегнул и сел рядом. Следом подъехал белый лимузин. Дождь лил не переставая.

– Знала бы, что у нас выпускной, надела бы платье, – сказала Эльф.

Их связывала невольная близость, как незнакомцев, едущих вместе в аэропорт. Хотя почему незнакомцы – они теперь товарищи по оружию. Интересно, у всех ли у них истории такие же сложные, как у Квентина. Особенно у Плам: из того, что Квентин слышал о ней, вытекало, что ее история требует продолжения.

Потолок в лимузине был зеркальный, обивка из черного бархата со светодиодными вставками. В крыше имелся люк на случай, если кому-то захочется высунуть голову. Не так чтобы супервеличественно, но места полно: все пятеро расселись на максимальном расстоянии друг от друга. Лимузин в полном молчании выехал со стоянки и поплыл мимо бесконечной электростанции в сетке оранжевых фонарей.

Квентину на миг вспомнились ночи на «Мунтжаке»: скользишь себе от острова к острову по черным маслянистым водам Восточного океана Филлори. В деревянный борт поплескивает волна, позади тянется светящийся след. Теперь он снова отправляется в неизвестность, как и тогда.

Пацан нашел выключатель и зажег светодиоды, выбрав диско-радужный вариант.

– Люблю ночную жизнь, что тут скажешь.

– Я Плам, – сообщила Плам всей компании.

– Бетси, – назвалась Эльф.

– Квентин.

– Пашкар. – Индиец, само собой. Бородка цвета соли с перцем – слишком он солидный для таких авантюр.

Все выжидательно смотрели на пацана, которому Квентин бы дал лет пятнадцать.

– Вы что, шутите? Хотите пользоваться настоящими именами?

– Не шутим, – сказал Квентин. – Хотим.

– А я нет. Можете звать меня Ловким Плутом.

– Чего? – прыснула Эльф, то есть Бетси.

– Чем вам плох Ловкий Плут? «Оливер» небось все смотрели.

– Я знаю, откуда это, просто не хочу тебя так называть.

– Ну, Фейгином я всяко не хочу быть.

– Может, Стоппард? – предложил Квентин.

– Это что, тоже из «Оливера»? – не понял пацан.

– Это фамилия автора, которого ты читал в магазине, – пояснил индиец. – «Розенкранц и Гильденстерн мертвы».

– Да? Я думал, это Шекспир какой-нибудь.

– Неправильно думал.

– Ладно, пускай Стоппард, мне без разницы.

– Так вот, Стоппард: переключи, пожалуйста, освещение на нейтральную белизну.

Стоппард фыркнул, но переключил.

При белом свете Квентин убедился, что их пятерка как-то не очень похожа на суперворов международного класса. Скорей уж на Иностранный легион: все они отбросы волшебного мира, заблудшие души, никому больше не надобные. Откинувшись назад, он уловил застарелый пивной и табачный дух, память о былых холостяцких пирушках.

– Кто-нибудь знает, куда мы едем? – спросила Бетси, глядя на свое отражение в потолке.

– Предположу, что в Ньюарк, – ответила Плам.

– Тут и предполагать нечего, – вставил Стоппард. – Отель «Марриотт», международный аэропорт Ньюарк-Либерти.

– Откуда ты знаешь?

– Видел, как водила забил это в навигатор.

– Вот это сервис, – вздохнула Бетси. – Настоящее волшебство. Я-то надеялась хотя бы на «Даблтри».

Только она одна как-то соответствовала нужному профилю. Правильная поза, правильная агрессия. И еще: стеб стебом, но чувствуется, что она немало пережила.

– Вы уже делали это раньше? – Плам изо всех сил старалась поддержать разговор.

– В смысле спереть что-нибудь? – уточнил Стоппард.

– В смысле спереть.

– Скачивание порнушки не в счет, – заметила Бетси.

– Я, – сказал Квентин.

– Ты-ы? – протянула Бетси. – И что ж ты такого украл?

– Корону, например. И ключи.

Бетси это явно не впечатлило.

– Еще кто-нибудь?

– Я, – заявил Стоппард.

– А у тебя что?

– Так я тебе и сказал. – Стоппард открыл минибар – пусто. – Поскупился наш грач.

– Тоже мне выпивоха. Сколько тебе, двенадцать?

– Это не грач, а черный дрозд, – сказала Плам. – У грачей белые клювы, а у него бурый.

Настроение в лимузине держалось нервно-приподнятое, как в вагончике канатной дороги. Однако лыжники, передающие друг другу фляжку со шнапсом, выходят на горной вершине и навсегда разъезжаются в разные стороны, а здесь у них другой случай. Возможно, этим людям жизнь свою придется доверить.

– В Брекбиллсе кто-то из вас учился? – спросил Пашкар.

– А что это – Брекбиллс? – задал встречный вопрос Стоппард.

– Господи. – Бетси сделала вид, что хочет выскочить из машины. – У нас тут что, «Клуб «Завтрак»?[5]

– Я. – Квентин не видел причины это скрывать.

– И я… типа, – призналась Плам.

Лимузин перевалил через ограничитель скорости: они уже подъезжали к аэропорту.

– Нам полагается иметь какие-то особые навыки, так ведь? – предположила Плам. – У каждого своя специальность?

– И у тебя ее, надо полагать, нет, – съязвила Бетси.

– Ты так думаешь? Я иллюзионистка вообще-то.

– Моя специальность – транспорт. И предсказания – так, по мелочи, – сообщил Пашкар.

– Стоппард?

– Артефакты, – гордо ответил пацан. Вундеркинд, не иначе – вот почему у птицы к нему особое отношение.

– У меня взлом, проникновение и прочий вред, – сказала Бетси. – А ты, Квентин, что скажешь? – Она произносила его имя так, точно не считала его настоящим.

– Ремонт и починка.

– Починка? – переспросил Стоппард. – На хрена нам это сдалось?

– Фиг знает. Спроси у птицы.

Квентин сильно сомневался, что оказался здесь из-за своей специальности, но не хотел пока об этом упоминать.

Они уже, к счастью, прибыли: лимузин въехал под освещенный навес «Марриотта», и носильщики в дешевых ливреях устремились к нему. Если они думали обнаружить внутри пьяненьких щедрых молодоженов, их ожидало разочарование.

– Скорей бы уж вылезти из этой колымаги, – сказала Бетси.

– Говори за себя, – возразила Плам. – У меня, например, выпускного не было.

Лайонел заказал для них целых три «люкса». В ожидании инструкций они разместились на громадном бежевом диване в одной из гостиных. Бетси просматривала список услуг, птица клевала орешки из мини-бара.

К банкам «Хайнекена» на кофейном столике приложился пока один только Стоппард – возможно, впервые в жизни.

– Итак: что мы знаем и что нет. – Лайонел, стоя у выключенного телевизора, тронул плоский экран, и там появилось изображение – видимо, прямо из его головы. Такого трюка Квентин еще не видел. – Вот саквояж: не тот, который нам нужен, но марка и модель те же. – Изысканная штучка: светло-коричневый, в меру потертый, очень английский, с множеством ремешков и застежек. Идеально для уикенда за городом.

– Мы ищем Берти Вустера?[6] – спросил Квентин, не вызвав общего смеха.

– Мы почти уверены, что он находится где-то на восточном побережье. – На экране вспыхнула карта восточных штатов, где были выделены наиболее вероятные пункты. – И почти уверены, что его владельцы не знают, что это: насколько нам известно, они пока не сумели его открыть.

– Почему бы вам просто его не выкупить? – спросила Плам. – Денег у вас, как я понимаю, много.

– Мы пытались, но владельцы догадываются, что вещь эта очень ценная, и не хотят расставаться с ней, не зная, в чем ее ценность. Мы полагаем, что они убили женщину-антиквара, у которой приобрели саквояж вместе с другими предметами. К сожалению, наши попытки купить его только подтвердили их подозрения.

– Убили? – воскликнул Стоппард.

– Да.

Стоппард, скорее взбудораженный, чем напуганный, вытаращил глаза и снова глотнул из банки.

– Скажу сразу: совесть вас в контактах с этими персонажами тревожить не будет, – продолжал Лайонел. – Сволота высшей лиги, Парой себя называют. – На экране появились фотографии, снятые, видимо, длинным объективом с приличного расстояния. Мужчина и женщина, оба приятной внешности, немного за тридцать. – Манипуляторы, работают с гражданскими: такая у них игра.

Квентин помрачнел. Он уже слышал о магах, которые, соревнуясь друг с другом, спекулируют на бирже, развязывают войны и проворачивают выборы (Папы Римского в том числе). Мир для них все равно что шахматная доска. Избирательные эксцессы 2000 года происходили, скорее всего, из-за пари, заключенного двумя магами.

– Как их найти? – спросил он.

– Об этом не беспокойтесь.

– Я все-таки не понимаю, для чего вам саквояж, – сказала Плам.

– Вам и не надо, – вмешалась в разговор птица. – Мы вам не за это платим.

– Знаю, что не за это, но очень уж все это… расплывчато.

– Расплывчато! – хмыкнула Бетси. – Тебе мало, что ты с птицей беседуешь в «Мариотте»?

И то верно. Квентину очень хотелось отвести Плам в сторонку и расспросить, зачем ей это, что ей известно, в порядке она или нет. Он беспокоился за нее и видел в ней наиболее вероятного кандидата в союзники. Бетси уже бормотала что-то в телефонную трубку – заказ, видно, делала.

– Сдается, команда у нас неполная, – сказал Квентин. – Как насчет экстрасенса? Целителя?

– Они не понадобятся.

– Как долго это продлится? – спросил Пашкар. На супервора он походил меньше всех и магом тоже не выглядел. Может, это маскировка такая: держался он в этой ситуации спокойнее остальных, это точно.

– Мы не знаем, – ответил Лайонел.

– И все-таки: несколько недель? Месяцев? Я должен предупредить семью. – Обручальное кольцо носил только он один.

– Я в аэропортовском «Мариотте» месяцами жить не намерена, – заявила Бетси. – И неделями тоже. Единственное натуральное вещество в моем номере – это волосы в ванне.

– Мы скажем вам, как только узнаем.

– Давайте подытожим, – предложил Квентин. – Мы имеем двух магов-убийц, намного опасней нас, при всем уважении, и саквояж с встроенными чарами, местонахождение и содержимое которого неизвестны. Требуется: отобрать его у вышеуказанных магов.

– За нами численное преимущество и элемент неожиданности, – заметила птица.

– Я лично очень удивлюсь, если у нас получится, – весело произнес Пашкар. – Может быть, вы чего-то не договариваете?

– И как мы будем снимать эти чары, если это в принципе невозможно? – поинтересовалась Плам.

– Придется совершить невозможное – поэтому я и нанимаю магов, а не бухгалтеров, – сказала птица. – Дальнейшее обсудим в индивидуальном порядке.

Квентин встал. К индивидуальной беседе он пока не стремился – сейчас ему требовалось поесть, проветриться и, возможно, как-то отметить начало новой преступной жизни. Но не успел он дойти до двери, что-то задело его за ухо и кольнуло в плечо. Птица! Он чуть не смахнул ее инстинктивно.

– Господи! Не делай так больше.

Может, к этому просто надо привыкнуть. У Джулии получалось.

– Знаешь, зачем я тебя позвал? – прошептал грач, сунув клюв в самое его ухо.

– Могу догадаться.

– Не за твои починочные таланты.

– Я так и думал.

Птица снова перепорхнула на плечо Лайонела – порядком запачканное от долгого пользования, как Квентин заметил только теперь.

С Плам он договорился встретиться в гостиничном баре.

Свет там был слишком яркий и телевизоров многовато, но в барах, как и в книжных магазинах, Квентин всегда чувствовал себя как дома. У напитков с книгами много общего: те и другие гарантированно переносят тебя туда, где жизнь лучше или хотя бы поинтереснее, и вкус у водки с тоником везде примерно такой же. Прочие посетители были, скорее всего, бизнесмены или туристы с отложенными полетами: все они, похоже, находились здесь поневоле, а не по собственному выбору.

Полумеры здесь не годились. Квентин сел рядом с Плам и заказал сухой мартини с сюрпризом.

– Я думала, ты по винцу больше. – Сама Плам пила минералку.

– Пришлось увеличить дозу. А ты не по винцу разве?

– Сейчас, думаю, лучше оставаться в трезвом уме.

По телевизору показывали футбол – было прямо-таки жаль, что игроки топчут такое красивое зеленое поле. Плам не спешила начинать, и Квентин заговорил первый.

– Как они с тобой связались?

– Прислали письмо. Прихожу к себе в комнату, а оно лежит на подушке. До сих пор не поняла, как они это сделали – пока что в их операции это впечатляет больше всего.

– И ты уверена, что этого хочешь?

– Еще чего! Я хочу обратно в свою долбаную общагу, хочу долбаный колледж закончить. Но не суждено мне, как видно.

– Мне как-то не очень хочется рисковать.

– Мне тоже, вот только выбор у меня на данный момент не очень богатый. Да и не твое это дело. Ты за меня больше не отвечаешь.

– Я знаю.

– А приставать ко мне как-то не в твоем стиле.

– Господи. Окажи хоть немного доверия.

Она имела право злиться, хотя он здесь был ни при чем. Его самого реальный мир после Брекбиллса тоже принял не слишком ласково. Он думал, что его жизнь после выпуска будет сплошным приключением, готовился раз за разом побеждать зло и совершать открытия. Понадобилось некоторое время, чтобы понять, как это на самом деле работает.

Принесли его мартини. От золотистого завитка лимонной кожуры на серебристой поверхности образовалась тонкая маслянистая пленка. Квентин выпил, пока коктейль не успел нагреться.

– Извини, а? – сказала Плам. – Не хотела на тебя кидаться. Ты ни в чем не виноват, видит Бог. Просто у меня сложности. Родителям пока ничего не сказала и не знаю, как сказать. Брекбиллс для них очень много значил, и на меня они, думаю, возлагали слишком много надежд – я ведь у них единственная.

– Хочешь, я с ними поговорю?

Она смерила его взглядом.

– Ннет… лучше не надо.

– Я тоже единственный ребенок. Только на меня, похоже, надежд вовсе не возлагали.

– Вот видишь. Моих это просто убьет.

– Это же хорошо, что им не все равно. Не хочу изображать из себя Поллианну[7], но если они тебя действительно любят, то и дальше будут любить.

– Будут-то будут. – Плам энергично втянула через соломинку свою минералку. – Всю жизнь будут смотреть на меня, как на птичку с перебитым крылом, которая никогда уже не взлетит. И зачем только я это сделала. Хотела просто посмотреть, что это, а потом взяла и дала согласие. А с тобой как было?

– Так же. Получил письмо, проигнорировал его и вдруг потерял работу. Пришлось вспомнить, о чем писали.

– Знаешь, я все-таки чувствую себя виноватой.

– Брось.

– Нет, правда…

– Забудь, говорю. Меня никто не заставлял, сам решил.

Чистая правда, кстати.

– Ну и что думаешь? Пройдет у нас этот номер?

– Без понятия. Раз птица предлагает такие бабки, то должна, по идее, полагать, что нам это по силам.

– Или это ее единственный шанс.

– Может, и так.

Мартини делал свое дело: лобные доли головного мозга подернулись инеем, готовя почву для глубокой заморозки. Процесс, поскольку Квентин не ужинал, шел ускоренным темпом. Не повторить ли?

– Скучаешь по Брекбиллсу?

Мяч на телеэкране отскочил от штанги.

– Еще бы, – ответил он, – но понемногу уже привыкаю. Свет не клином сошелся на одной школе, надо брать от жизни что можешь.

– Ну, пошла поллианщина.

Квентин усмехнулся, не сомневаясь, что и Плам это переживет. Она, конечно, совсем молоденькая и неопытная, но крепкий орешек и очень умна. Они, пожалуй, могут рассчитывать друг на друга. Квентин, поймав взгляд бармена, постучал по стакану.

– Меня другое волнует, – сказал он. – Как мы откроем саквояж, если те двое не сумели?

– Есть одна задумка, только тебе не понравится.

– Почему?

– Потому что мне тоже не нравится. Думаю, мне надо кое-что рассказать о себе…

– Chochachos![8] – Кто-то – Стоппард – хлопнул по плечам их обоих. – Что пьем?

Так веселиться может только человек, который напился первый раз в жизни. С какой стати его здесь вообще обслуживают? Мало что несовершеннолетний, так еще и пьян в стельку.

– Погодите. Вы что, знали друг друга раньше?

– Возможно.

– Это не то, что ты думаешь, – добавила Плам.

– Угу, – многозначительно ухмыльнулся Стоппард.

– Определенно не то, – подтвердил Квентин.

– Просто я испортила ему жизнь. И ему, и себе. Надо все-таки выпить, пожалуй.