Землю - кентаврам! (СИ)

День первый. Марш в провинцию

— Как спалось? — жизнерадостно поинтересовался Гуйявальг утром, когда я спустился завтракать. Министр возлежал на высокой узкой скамье перед столом и вовсю уплетал разнообразную снедь, его ноги свисали по бокам скамьи до пола и мерно постукивали по паркету в такт движениям челюстей. Это постукивание вызывало во мне раздражение, и я пробурчал в ответ:

— Р-р-р…

— Превосходно! У нас здоровый климат и великолепные ночи. После крепкого сна должен быть такой же крепкий аппетит, прошу. — Жирная ляжка местного промыслового зверька в его руке описала круг над столом, приглашая присоединиться.

Аппетита не было. Потыкивая вилкой еду, и время от времени вставляя какое-нибудь слово или звук в монолог министра, я решил настроить разговор на деловой тон. Как говорится, хватит болтовни, ближе к делу. Накануне было решено, что к обеду я отъезжаю в район. Меня волновал в первую очередь вопрос личного транспорта, так как мой «Урал», приспособленный также к полетам в планетарной атмосфере, сейчас был недвижно прикован к мастерской аэропорта.

— Отремонтируем в три дня, — заверил кентаврид. — Всего делов: заменить опору да отрихтовать корпус, после непременно доставим по месту работ.

— Мне ходить пешком три дня? — вполне серьезно спросил я, наученный опытом выбора резиденции и технологии работы.

Я еще не вполне пришел в себя после тяжкой ночи, так что министр, ничего не подозревая, был на волосок от моего гнева. Продолжая подспудно переводить кентавридское время в земные стандарты, я методично перевел три беспечно обещанных местных дня в полновесную земную неделю. Перед мысленным взором нарисовались репинские бурлаки, стертые до дыр лапти и ступни в кровавых мозолях. Возникни проблема с личным транспортом, и я бы послал ко всем чертям их планетку, дождался ближайшего транзита и сбежал на Землю с докладом о неготовности планеты к проведению кадастровой реформы. Это была моя минутная и единственная слабость, больше такого падения духа в себе я никогда не допускал.

— Ну почему же?! — удивился Гуйявальг. — В твоем распоряжении будет мотолет. Или ты желаешь попутешествовать, обойти планету на ногах, как некоторые туристы? Блистательная мысль, у нас есть что посмотреть, а в работе спешка и не нужна.

— Нет-нет, мотолет для местных передвижений меня вполне устраивает. Для перелетов в столицу мне нужен также скоростной катер.

— Он ждет тебя на заднем дворе резиденции, на посадочной площадке, багаж уже погружен на его борт.

— Это радует. — Я немного расслабился. — А кого мне выделили в напарники? В контракте оговорено, что мне будет придан помощник-практикант.

— Местный администратор. Серьезный и деловой кентаврид. Он как никто сведущ в обстановке и положении дел в районе.

— Логично.

Хорошо, что не повесили якорь в виде нудного клерка из департамента, или, что еще хуже, какого-нибудь подающего надежды молодого деревенского лопуха. Представитель власти оптимально подходил на роль перенимающего опыт напарника.

— Народ в курсе?

— Что? — не понял министр вопроса.

— Среди собственников недвижимого имущества проводились разъяснительные беседы, подавались сообщения в средствах массовой информации? Реформы требуют осведомленности населения. Народ должен знать, с чем мы к нему идем.

— О да, уже два месяца твой будущий напарник проводит меморандумы и собеседования среди жителей. Весть о проекте доведена до широких масс. О твоей работе сообщали в новостях и по почте.

Последнее министр явно загнул, а потому с самым честным и увлеченным лицом впился зубами в мясо, давая понять, что разговор пора прекратить до окончания трапезы.

Оставалось надеяться, что кентавриды — болтливый, но честный вид. К тому же, не следует судить обо всем виде по одному представителю. Провожая меня, министр сильным и проникновенным голосом произносил речи, заверял в личной заботе — я рядом с тобой постоянно, набирай мой номер! — и превозносил значение нашего уже общего дела для народа кентавридов.

Несколько часов я пялился на проносящиеся внизу, под катером, пейзажи и зевал при попытках восстановить в памяти фрагменты речей Гуйявальга. Отсеивал зерна от плевел. Конкретные фразы, касающиеся непосредственно дела, умещались в одном абзаце печатного текста. Моим помощником будет администратор. Архив на месте, им занимаются лучшие специалисты. Информация о собственниках собрана и систематизирована. Население оповещено о том, что в районе будут проводиться работы по регистрации объектов и субъектов права собственности на недвижимое имущество.

Если так, то все должно пройти как по маслу. Камеральная обработка данных, разумеется, составляет основной объем работы. Среди моего багажа хранились первичные цифровые карты местности и планы населенных пунктов, составленные по снимкам из космоса, которые предстояло скорректировать с большой точностью при помощи геодезического оборудования. Оборудование у меня имелось свое, отлаженное, неоднократно проверенное на практике, в нем я не сомневался. Далее по архивным данным нужно было определить владельца каждого пятачка земли, или поверхности, как будет угодно, и занести в регистр собственников с точным указанием количества, местонахождения и границ этой самой собственности. При отсутствии каких-либо данных предусматривался выезд на место для устранения погрешностей. Для контроля можно сделать несколько вылазок на выбор, и, даже в случае обнаружения мелких несоответствий по факту, подкорректировать сведения в кабинетных условиях… в-общем, камералка все разрулит. Вот и все дела. Разумеется, собранную базу данных нужно было утвердить в Департаменте кадастра и поверхностных отношений Кентаврихоры.

За думками о делах мне удалось нормально вздремнуть в пассажирском кресле и восстановить разбитую долгой ночью бодрость. Пилот разбудил меня на подлете к месту назначения. Местность района напоминала разбросанные в хаотическом порядке большие овальные блюда; по дну каждого струился ручей, питающий кустарниковую растительность по берегам и полузатопленные поля фермеров. Редкие деревья, словно спасаясь от болота, жались к каменистым вершинам холмов, окружающих блюда, кое-где сбиваясь в лесочки по крупным водоразделам. Кое-где виднелись разрозненные, стоящие особняком усадьбы.

Катер просвистел над группой зданий, описал круг и зашел на посадку. Администратор ждал меня на краю посадочной площадки. Здоровенный скалоподобный кентаврид, серый в яблочко. Лицо открытое, приветливое.

— Заждались! — гаркнул он, разводя руки в приветствии.

Каждый, наверно, видел экскаватор. А с двумя ковшами? Нет, я не преувеличиваю. Администратор в один обхват вытащил через грузовой люк весь мой багаж и, шутя, перекинул в кузов своего вездехода.

Машина поднялась на воздушной подушке, и мы поехали к моей будущей резиденции. Администратор общался короткими, лаконичными фразами, но их было много, он выдавал их целыми очередями.

— Аскальдазд! Ждем давно. Все готово. Министр вчера звонил. Предупредил. А мы давно готовы. Архив скучает. Дела пылятся. Пора пускать в дело.

Я решил, что первое слово было именем, но представляться в ответ не стал, потому что догадался, что меня все равно будут звать Иван. Порадовавшись энтузиазму практиканта, я с удовлетворением произнес:

— Мне кажется, работа пойдет быстро.

— Мне не кажется. Уверен, очень быстро. Скоро дождь пойдет.

— Откуда такая уверенность? На небе ни облачка.

— Пойдет. Каждый год идет. Целый сезон. Лучше успеть до дождя. Урожай собираем уже. Я все организовал. Сырости много будет. Архив надо увозить. Тебя ждали.

— Для вашего народа, по-моему, характерна хорошая организация. Для процесса приватизации это очень важно.

— Отличная организация! — скромностью кентавриды не обладали, в этом я убеждался все больше, — ты прав, Иван! Это характерно. А что такое «приватизация»?

— Агм?!? — только и вымолвил я.

— Это на человеческом эсперанто? — с простодушным любопытством спросил кентаврид. — Интересно звучит. Коротко и ясно.

— Кадастр?! — еще не потеряв надежду, выдавил я.

— Занятно. Но я не знаю вашего языка. Объясни мне. — Беспечно произнесла глыба, невозмутимо взирая на убегающую под машину дорогу.

Я подбирал слова. Пяти секунд мне хватило, чтобы тут же выяснить, что о смысле дела администратор знает не больше, чем дерево на холме. Ошарашил меня администратор, что и говорить. «Администратор в курсе… нет проблем… меморандумы и собеседования… в новостях и по почте…» Ай да министр! Вот же Гуйявальг! Выходит, весь народ знает, а эти, в районе, и краем уха не слыхали!

— А министр заливал: «Меморандумы, собеседования»… — вслух протянул я, почесывая затылок.

— Министр? — насторожился Аскальдазд. — Беседовали. Меморандумы проводили. Каждый день фермеров у себя собираю. Обсуждаем.

— Ну-ну. И что обсуждаете?

— По существу. О деле говорим. Вот, приехать должен человек. А мы ждем. Работать будем. Все сделаем.

Я промолчал, сказать было нечего. Отступать я не собирался, сам разъясню жителям, в чем дело. Может, администратор что-то не так понял? Или просто дурак, а остальным все понятно? Как бы то ни было, а на Земле от меня ждали результатов. В конце концов, в академии рассказывали и о более запущенных случаях. Никто не говорил, что будет легко, а утренний пораженческий настрой был лишь минутной слабостью, которую я никогда себе не прощу.

Пожалуй, сегодня вечерком будет, что порассказать дневнику.

Я принялся объяснять администратору суть кадастровой реформы и нашу задачу в ее свете. Он слушал внимательно, не перебивая. Даже машину остановил. Молчал. Через полчаса я выдохся, как после сдачи устного экзамена по основным предметам обучения. Администратор молча ждал продолжения, и у меня появилось ощущение, что он ни шиша не понял. Или же объем информации за крутым монолитным лбом достиг критического предела, и сработал предохранитель, сжигающий все полученные данные в целях самосохранения.

— Какие будут вопросы?

— Никаких. Нет вопросов. Все сделаем. — Администратор с облегчением взялся за ключ зажигания, и машина, поднимая за собой облако сверкающей в лучах солнца водяной пыли, полетела дальше. Впереди уже маячили дрожащие в мареве полуденных испарений контуры городских построек.

— Дождь скоро. — Робко, едва ли не жалобно, пробасил Аскальдазд после паузы.

— В общем, говоря простыми словами, надо записать, кто тут имеет землю, сколько и на каком основании, — подвел я итог лекции, чувствуя, что все ранее сказанное не оставило почти никакого следа в необъятном кентавридском мозге.

Странно, но последняя фраза все же задействовала какие-то рычаги.

— Так бы и сказал. Нечего мудрить. Все понятно. Только смысл неясен. Какая цель?

— Создание базы данных…

Кентаврид поморщился.

— …короче, запишем, где и чья земля.

— Мы и так все знаем. Нет такой необходимости. Вот моя земля, вот твоя земля. Вот соседа. Кто ее отберет? Я на ней с рождения жратву выращиваю, — нахмурился кентаврид.

— Да не заберет ее никто! — заорал я, но тут же заткнулся. Криками ничего не добьешься, тут нужен более гибкий подход: — вот для того, чтобы ее никто не отобрал, государство должно знать точно, где и чья земля. В точных границах и координатах. Вот здесь именно ты, а здесь именно сосед.

— Мой сосед не претендует на мою землю. — Упрямо сказал кентаврид. — Придумали чего-то… зачем?

Я устал. Этого коня пора было ставить в стойло.

— Министр так сказал. Понятно?

— Конечно. Надо, значит надо. Все сделаем. Чего тут не понять? А я тебе обязательно нужен?

— Разумеется. Ты будешь продолжателем моего дела. Надеюсь, ты счастлив? — капля сарказма принесла мне истинное наслаждение. — Правительство верит в тебя, это в твоих интересах. Ты будешь со мной повсюду.

Счастье не было написано на его лице. Ничего, сработаемся.

Моя конюшня, то бишь резиденция, находилась на окраине города, если можно так назвать две-три сотни сгрудившихся в кучу домов и зданий. На противоположной окраине длинной чередой, уходящей в болота, громоздились цеха обработки продукции. Мое временное пристанище, похожее на башню, состояло всего из трех комнат, расположенных одна над другой: грязная нижняя была прихожей, приемной и гостиной, верхняя мокрая годилась в качестве буфера от постоянной уличной сырости, а средняя была обитаемой. Дом служил гостиницей для нечастых гостей в этой дыре, а потому пользовались им крайне редко. О моем заселении в «отель» было решено задолго до моего прилета, жители провели ремонт и даже покрасили стены, но так как весть о моем прибытии намного опередила само прибытие, то краска успела облупиться и кое-где отвалиться рваными кусками вместе со штукатуркой, оголив низкокачественный бетон, из которого сооружались стены. Следы ремонта и остатки стройматериалов на первом этаже не ликвидировали, здраво рассудив, что жить я все равно буду на втором этаже. Навести порядок можно в любой момент, была бы необходимость, резонно? Наглухо задраенная дверь на третий этаж доступно говорила о том, что искать там нечего и не надо.

Я неприхотлив. Мое детство и юность, не говоря уже о студенчестве в академии, изобиловали турпоходами и экскурсиями на планеты Солнечной системы, приходилось сутками существовать в скафандре, спать на камнях, переносить холод, жару и сырость. Так что, раскидав багаж по углам довольно просторной, светлой, чистой и, по совести сказать, достаточно уютной комнаты второго этажа, я пришел к выводу, что устроили меня сносно. Лучше так, чем помпезные хоромы министра, полчища прислуги и желеобразная кровать. Здесь кровать, к слову, была поскромнее в размерах, зато пожестче и покрыта нормально ощутимым матрацем. Чистым и не рваным — хоть в этом кентавриды города постарались.

Администратор ждал меня внизу, ковырял в зубах щепочкой и болтал с местными об уборке урожая.

— Ну как? — спросил он меня, когда я спустился на крыльцо. — Мы старались. Здесь давно никто не жил.

— Я догадался. Сойдет, только сырость сильно заметна, но ее здесь не избежать, как я понимаю.

— Сырость?! — удивился Аскальдазд. — Это сухой период. Дождь еще не начался. Тогда будет сырость. Под каждым домом десятиметровые сваи.

Представив себе, во что превращается песчаная почва под ногами в сезон дождей, я мысленно согласился с администратором, что работу в этом районе нужно выполнить в кратчайшие сроки.

— Пора наведаться в архив.

При мыслях об архиве я встревожился. Как сказалась сырость на состоянии документов? Хранили ли их в надлежащих условиях? Все-таки бумага, никто ничего лучшего для этой функции еще не придумал.

Здание архива оказалось единственным новым зданием в городе. Его построили незадолго до моего прилета, это было видно сразу, и у меня немного отлегло от сердца. Стены из пластобетона, входная арка в декоративном стиле. Свежая, ручной лепки — бросалось в глаза.

— Прошу! — администратор широким жестом пригласил меня внутрь.

Три кентаврида сидели на полу и жестоко рубились в домино на подставке из толстенного бумажного архивного регистра. Архивариусы.

— Что, стола для игры не нашлось? — сурово спросил я.

— Забрали неделю назад, — живо ответил один из кентавридов, ничуть не смутившись. — У нас все равно пылился, а у мясников сломалась платформа для рубки мяса.

— Лостеданат. Бригадир архивариусов. — Представил кентаврида администратор. — Специалист. Из столицы. Прикомандировали с архивом. Местный чемпион в домино. В доме поселения всех обыграл. На год вперед.

— Очень приятно. — Сухо произнес я, не собираясь немедленно выяснять, что подразумевается под обыгрыванием в домино на год вперед. — Срочно вернуть стол, найти еще один, нам понадобится два, да пошире. Мы здесь не в домино жариться будем.

Архивариусы шумно понеслись из здания. Здоровые, как кони, а озорства как у детей малых. Ничего, наведем дисциплину.

Администратор с отсутствующим видом топтался в дверях. Видимо, в царстве бумаг он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Ну что, посмотрим! — я поманил его за собой, ожидая узреть полный беспорядок в хранилище, и по горячим следам провести воспитательную беседу.

Аскальдазд неуверенно последовал за мной. Мы миновали приемную, прошли рабочий кабинет и переступили порог хранилища.

Все помещение было уставлено ровными рядами стеллажей, на которых громоздились технические дела. Аккуратность и чистота сразили меня наповал: ничто не готовилось упасть, не торчало за край полки, не пахло плесенью, отсутствовала паутина. Все новенькое, целехонькое, чистенькое. В воздухе едва ощущались сквознячки — помещение исправно кондиционировалось сухим (!) воздухом.

— Вот это я понимаю! — не удержался я, — вот это порядок. Более того, скажем прямо, здесь можно работать!

Администратор взбодрился и расправил грудь.

— Старались! Сказано — сделано! Порядок — это мы можем.

У входа послышался сильный удар, затем еще один. Кто-то, видимо, выламывал дверь. Мы поспешили на шум и убедились, что так оно и есть: выламывают. Вернулись архивариусы и пытались втащить внутрь массивный широченный стол, на котором можно было играть в теннис. Пространство дверей отказывалось пропускать эту махину, но архивариусов это только раззадоривало. Шумно гогоча, они отхлынули обратно и готовились идти на таран. Неведомо откуда взявшиеся зеваки — до того в городе не было ни души, все по полям да по фермам — ржанием, криками и советами поддерживали бравую команду.

Администратор благоразумно отодвинулся к противоположной стене.

— Стой! Стой! — заорал я, раскидывая руки и загораживая вход. — С ума сошли?! Он же не влезет!

— А че? Влезет! — уверенно возразил один из младших архивариусов.

Лостеданат молчал, преданно ожидая от меня приказа. Сразу видно — столичный, знает, что с начальством не спорят. Однако на лице его была написана та же уверенность, что внесение стола вполне возможно. Ага, внесете, конечно, только вместе с дверями.

— Не влезет! — повторил я твердо. — Он шире, чем дверь, даже если боком.

— Но мы же его вынесли! — упрямо сказал тот же кентаврид.

— В эту дверь? — не поверил я.

— Да мы ее за один день починили, — непринужденно сказал Лостеданат. — Всего делов-то.

Вот как появилась декоративная лепка на входной арке. Занялись бы они народным творчеством, жди, если бы не нужно было прореху в стене заделать.

— Нет, так не пойдет. Других столов не нашлось?

— У мясников есть столы поуже, да они не отдают. А кто ж с ними, с мясниками, ссориться захочет.

— Столы только у мясников есть? У тебя, Лостеданат, в доме поселения стол есть?

— Есть. Но он слишком высокий и узкий, не подходит.

— А у тебя? — спросил я у другого архивариуса.

— Почти сломался. И другой тоже. Есть еще один, но он шатается.

Врут же, как пить дать. Я повернулся к администратору.

— Сломались. — Опередил он вопрос. — Вчера только. И починить не могу. Дома не сижу, работаю.

— Плотники есть в городе?

— Два отряда. Завтра приедут. Вчера уехали на заготовку леса.

Интересно, как кентавриды развились до цивилизации? Я плохо представлял себе, какими путями шла их эволюция, да и не рассчитывал тратить попусту время, решая загадки местной антропологии. Судя по сложившемуся менталитету, она шла долгим и витиеватым путем. Я все больше убеждался в правоте ученых мужей академии, включивших Кентаврихору в список миров, нуждающихся в помощи Галактического содружества: здесь просто необходимо корректировать приоритеты и культивировать нормальные общественные порядки. В первую очередь — дисциплину, как метод воспитания благородного духа и чистых помыслов у субъектов частной собственности. Демократия может и подождать.

— Аскальдазд, на два слова, — я поманил администратора в сторону. — Плотники уехали вчера, а приедут завтра? Прекрасно, выходит, заготовка леса проводится не так уж далеко отсюда. Немедленно отправь туда бригадира архивариусов взамен на одного плотника. Благородный труд на лесоповале принесет этому бездельнику массу удовольствия, а мне нужен плотник, который в кратчайший срок соберет стол по моим требованиям. Если это невозможно, я вызову плотника из столицы — министр лично просил связаться с ним в случае затруднений на месте.

Администратор затряс головой.

— Это вполне возможно. Плотник будет через час. Зачем из столицы? Столица очень далеко. Наш доберется быстрее. Сколько времени сэкономим! Все сделаем.

К вечеру новый стол занял положенное ему место. Это время я потратил на экскурсию по городку. Сославшись на дела, администратор временно закрепил за мной гида — чрезвычайно болтливого и во всем осведомленного чудаковатого старика по имени Настуриарий, с седой бородкой и линяло-серебристой кисточкой волос на конце хвоста.

— Тебе повезло, лучшего гида невозможно найти даже в столице, — снисходительно заметил старичок сразу после знакомства. — Я водил по нашему городу очень важных персон. А все потому, что лучше меня здешнюю местность, а тем паче историю никто не знает, у нас затруднения с интеллигенцией.

— Ты интеллигент? — я попытался изобразить любопытство и должное уважение.

— Единственный. Остальных замочили нахрен полоумные повстанцы, что шатались здесь до переворота в столице. Я даже знаю какие-то земные диалекты. — Настуриарий многозначительно замолчал.

— Неужто?! — поспешно изумился я после небольшой паузы, догадавшись, чего ждет кентаврид.

— Разумеется. Это было проще простого, я был близко знаком с земным архивариусом, что работал здесь до твоего прилета. Он был восхищен моими успехами, мы с ним часто беседовали о высоких материях. Я читал в подлиннике вашего поэта Дарвина.

— Грандиозно!

— Да. Скажу прямо, стихи неважные, но образы очень богатые. Безусловно, это основоположник вашей мифологии.

— Я дам тебе почитать Крылова, — воодушевленно пообещал я, — это знаменитейший философ и социолог нашей цивилизации. Его диссертация на тему «Обезьяна и зеркало» перевернет твое представление о мире в целом — это настоящий взгляд с другой стороны.

Увлеченные беседой, мы подошли к центру города, и наша экскурсия началась. К ее завершению я мог найти местные достопримечательности с закрытыми глазами: вот управление, сюда два раза наведывался координатор области, подумать только, какая честь, а здесь корпус безопасности, пять лет назад здесь стояла армейская рота, ловили горных повстанцев, но не поймали, потому что горы в соседнем районе, да и к власти пришли вожди этих самых повстанцев, и армия вернулась на базу, а вон там центральная площадь, нет, других площадей в городе нет, но эта центральная, а сейчас мы подходим к первому блоку переработки овощей, за которым находится второй и четвертый, третий между ними, но мы туда не пойдем, там в прошлый сезон повесился один дурак и никто туда не ходит, все боятся привидений, вот чушь, но нам там делать нечего, лучше посмотрим нашу центральную площадь, где в сезон дождей свободно разворачиваются две баржи, не вру ни грамма, проверяли, правда винтом сбили герб над крыльцом управления, капитана хотели судить, но он сбежал к повстанцам, нет, не к горным, и не к речным, а к подпольщикам из столицы, а вот и само управление, которое видело на своем веку уже тридцать два администратора, наш тридцать третий… Старичок души не чаял в своем родном городе и водил меня по улицам вдоль и поперек, а так как достопримечательностей было мало, а рассказать он мог много, то мы ходили кругами, и с каждым разом я узнавал что-то новое. Толпа зевак, сопровождавшая меня от самого архива, постоянно спорила с гидом на предмет уточнения деталей исторических событий и постепенно рассеивалась по мере того, как кентавриды уставали любоваться свежей диковинкой — моей персоной. Несомненно, суждено мне было остаться бессмертным в исторических анналах города, наравне с площадью, управлением, первым блоком переработки, вторым блоком и т. д.

Вернувшийся с вечерней зарей бригадир архивариусов был утомлен благородным трудом на лесоповале, но полон энергии и тут же изъявил желание заняться работой в архиве в соответствии с моими распоряжениями прямо сейчас. После краткого ответа, что он свободен, Лостеданат впал в истерику, воплями убеждая меня, что его работа по специальности принесет Кентаврихоре гораздо больше пользы. Пришлось пояснить, что я именно это имел в виду, но до утра он может отдохнуть. Со счастливой и безмятежной улыбкой на физиономии архивариус завалился спать прямо в архиве на новом столе.

Покончивший с рутинными делами администратор нашел меня в моей башне, когда я только оторвался от бумаг и планов на следующий день. Первым делом он поинтересовался, как здоровье министра. Мой ответ, что я сегодня с ним не связывался, его вполне устроил. Поинтересовавшись, сытно ли меня накормили, удобно ли я себя чувствую в новой обстановке, не нуждаюсь ли в чем, Аскальдазд пожелал спокойной ночи и удалился.

Городок за окном сонно перемигивался огнями, по улицам изредка проносились машины припозднившихся крестьян. С болот медленно надвигался туман, в его клочьях одна за другой прятались звезды.

«Сработаемся!» — подвел я итог дня под свежими записями в дневнике и уснул крепким спокойным сном.