Земные дороги

ГЛАВА 8

Утром пришлось разбираться с заявителями. Вернее, это они со мной решили разобраться. Во всяком случае, один из них. Я даже позавтракать не успел, вышел из дома сделать зарядку и поплавать, а тут меня уже встречают. Молодой мужчина. Видно, из больных онкологией. Их только лечили, не омолаживали пока, за неимением времени. Вернее, времени-то навалом, а вот свободных капсул как раз и нет. Но выглядит неплохо. Лет двадцати восьми. Подтянутый. Видно, что из вояк. Таких ни с кем не спутаешь. Стоит, ест глазами. И молчит.

Я лишь тяжело вздохнул и, поманив его за собой, прошел в рощицу. Уселись на траву. Парень наконец разговорился. Оказалось, он и в самом деле из госпиталя. Капитан, ракетчик. Из РВСН. Учился в академии. Заболел. Дома жена и две маленькие дочки. Вернее, дома как раз и нет. Служил в Сибири. После поступления в академию привез в Москву жену с детьми. Жили на съемной квартире. Жена не работала, сидела с детьми. Да и не брали никуда — прописки-то нет, они ведь иногородние. Пока он лежал в госпитале, жена получала за него зарплату. А сейчас, после того как он пропал, что с ними будет, он даже не представлял. Совсем труба. Если бы умер, детям хоть какую-то пенсию платили бы. А теперь и зарплаты нет, и пенсии нет. Жилья своего тоже. Жена у него из беженок. Русская, из Узбекистана. Родители погибли во время беспорядков в Фергане. Он вообще детдомовский. Обратно в часть жену с детьми просто не пустят — часть-то секретная. И куда им деваться? Ни денег, ни жилья, ни родственников. Только взять детей — и с моста в реку. В то, что государство чем-нибудь поможет, он не верил. Я, впрочем, тоже.

— Товарищ капитан, мне бы хотя бы связаться с ними. Хоть узнать, как они там. А то я с ума сойду.

— Давай без товарища. Просто капитан. А то какая-то официальщина получается. Мы же с тобой просто беседуем. А насчет связаться? Боюсь, не получится. Запрещено. Для всех. Надеюсь, понимаешь почему. Но помочь тебе попробую. Давай так сделаем. Жена-то с детьми сейчас дома?

— Да, вернее всего. За квартиру уплачено на полгода вперед, так что деваться ей все равно некуда. Если только в магазин сходить.

— Ну, сейчас там уже вечер, так что, думаю, дома. Давай через часик сгоняем к ним. Там как раз уже ночь наступит, и никто нам не помешает. Если они ментоактивны, то заберем. Упираться жена не будет?

— Нет, что вы. А если не ментоактивны?

— Тогда будем думать. У нее банковская карточка есть?

— Да. Я ей на карту свою зарплату переводил.

— Вот и прекрасно. Если что, закинем ей на карту миллиона три. На квартиру в Подмосковье ей хватит. Да еще и останется. Пойдет работать. Детей в детсад. Продержатся. Большего, извини, сделать не смогу. Через годик проверим, как они. Если что, поможем.

— Спасибо. Когда летим?

— Пойду позавтракаю — и слетаем. Вы где живете?

— В Кунцеве, на Молодогвардейской. Там недалеко от дома небольшой бульвар, так что высадиться скрытно есть где.

— Ну и прекрасно. Давай, через час встречаемся у моего дома.

Я все-таки поплавал в лагуне. Минут десять, но и то неплохо. Правда, без зарядки остался, но тут уж ничего не поделаешь. Зато позавтракали все вместе. Я когда вернулся, дети уже носились по дому. Так что за столом посидели в полном составе, хоть и недолго. Детям не терпелось рвануть на пляж. Ладно, пусть отрываются.

Вышел из дома и вызвал бот. Парень, Андрей, уже был тут. Да он, наверное, и не уходил никуда, так и просидел у дома. Надо было его пригласить позавтракать, голодный ведь. Хотя ему сейчас не до еды. Подлетел бот, мы загрузились и отправились в Москву. Хорошо хоть не по магазинам. Как вспомню, так вздрогну. Ну а это дело мы быстро провернем. Надеюсь, обойдется без накладок, как и прошлый раз, в Минске.

Высадились и в самом деле спокойно. Народу на улице не было. Дождь. Конец августа все-таки. Это на острове вечное лето, а тут уже осень. Да и время уже начало десятого. Через пять минут были у нужной пятиэтажки. Я посмотрел на Андрея и рассмеялся. В шортах, в рубашке поло, в каких-то тапочках. Хорош офицер. Я хоть комбез не поленился надеть. Не холодно. Правда, выглядели мы оба не очень. Если Андрей довольно дурацки, то я как-то футуристически. Все-таки инженерный комбинезон на улицах Москвы смотрелся как-то не к месту. Хотя я специально его и надел. Чтобы его жена быстрее ему поверила. Ведь уговаривать придется.

Поднялись на четвертый этаж. Я проверил квартиру. В квартире трое. Посмотрел на сканер. Все ментоактивны. Чудеса. Везет нам так, что ли? Проверил соседние квартиры. Ни одного ментоактивного. Точно везет. Не мне, Андрею. Главное, чтобы его жена вменяемой оказалась. Проверил электронику. Засветок в квартире было довольно много, но три мне не понравились. Жучки. Странно. В Минске не было. А тут чего? Может, потому что Андрей все-таки офицер. И служил в интересных войсках. И что делать? Сжечь-то я их, конечно, сожгу, но ведь сигнал на пульт уйдет по-любому. Сгорел бы один, посчитали бы случайностью, а сразу три — уже не случайность. Но не уходить же теперь. Да пошли они. Я сжег микрофоны и кивнул Андрею на дверь. Тот позвонил. Дверь открылась. На пороге стояла женщина. Довольно симпатичная, но какая-то потухшая, что ли. Правда, простояла она недолго. Увидев Андрея, завалилась. Молча. Хорошо он успел ее подхватить. Поднял на руки и занес в квартиру. Тут же в коридор выскочили две девчушки и запрыгали вокруг парня, радостно визжа. Во, подружки моей Дашке будут. Возраст как раз подходящий.

Андрей положил свою жену на кровать в спальне и умчался на кухню за водой. Девчушки так за ним хвостиком и мотались. Он принес бокал с водой и побрызгал на женщину. Та открыла глаза и сразу ухватила его обеими руками, как будто боясь, что он исчезнет. Полились слезы. Малявки, глядя на такое дело, тоже заревели. Так, это надо заканчивать.

— Андрей, соображать можешь?

— Да, товарищ капитан, — очнулся тот.

— Собирайтесь побыстрее. В квартире были жучки, я их сжег. Так что надо ждать гостей. Хорошо если оперативника пришлют, а вот если группу захвата, то придется пободаться. Так что давай быстрее разбирайся. Я в соседней комнате подожду.

Прошел в другую комнату и сел на диван. В спальне еще минут десять слышалось бурчание, а потом они наконец начали собираться. Комната, в которой я сидел, была проходной, так что через нее постоянно кто-нибудь проносился. На полу появились сумки, чемоданы. Пришлось шикнуть на Андрея. Я ему велел брать в основном детские вещи. Для себя минимум. В принципе ничего страшного, конечно, но уж очень не хотелось изображать из себя мула. Тащить-то и мне придется. Им еще детей нести.

Вдруг раздался дверной звонок. Ну вот, дождались. Что-то они быстро. И получаса не прошло, как мы здесь. Жена Андрея было тыркнулась к двери, но я ее шуганул. Сам пошел открывать. За дверью стоял один человек. Ни снизу, ни сверху на лестнице никого не было. Ну, значит, повезло. Спецназеров нет, так что никого гасить не придется.

Я открыл дверь. У порога стоял молодой мужик. Вернее, моложавый. Лет тридцати пяти. Серьезный, спокойный. Мы стояли и молча смотрели друг на друга.

— Ну?

— Извините, мне нужна Елизавета Аркадьевна.

Ага, Елизавета Аркадьевна — это, наверное, Андрюхина жена. О как. Интересно. Тут подскочил Андрей.

— Зачем тебе моя жена? Лиза, иди сюда. — Та тоже подошла. Мы столпились в маленьком коридорчике. — Что это за мужик?

— Андрей, не знаю. Я его первый раз вижу.

— А он тебя откуда знает? И почему он к тебе на ночь глядя приперся?

Ну вот, только семейных разборок мне сейчас и не хватало. А мужик стоял и с интересом нас разглядывал. Вот наглая морда. Заварил кашу.

— Мужик, ты кто? — спросил я. Да уж, как в анекдоте.

Тот полез во внутренний карман куртки. Я приготовился гасить его наглухо, если вдруг замечу что-то подозрительное. Хотя куда уж подозрительней. Левая рука у него была в боковом кармане куртки. И оттуда ушел сигнал. Это мне Афра сообщила. Наверное, нажал на кнопку телефона или еще чего такого. Электронную хреновину у него в кармане я сразу сжег, но сигнал-то ушел. Вот теперь точно надо гостей ждать. Андрюху он узнал, и вопросов к нему у них много. У кого у них? Сейчас и узнаем. Мужчина достал из кармана удостоверение и открыл его. ФСБ. Майор Климович. Ну, кто бы сомневался. Если только Андрей. Но ему простительно.

— Проходи. Андрей, заканчивайте сборы. Две минуты тебе.

Обоих вынесло из коридора. Мы с майором прошли в комнату и сели на стулья у стола. Майор был совершенно спокоен и вел себя как хозяин положения. А, собственно, чего ему волноваться? Раз его не убили или как-то не нейтрализовали сразу, значит, и не собираются. А в этом случае он на коне. Он ведь из такой организации… Тут он, конечно, прав. Организация серьезная. Для всех россиян. Да и не для россиян тоже. Но мне-то до этого какое дело?

— Я бы хотел побеседовать с капитаном Кислиным, — спокойно и требовательно произнес он.

— Не получится. Капитан сейчас занят. А потом он уедет.

— И все же я вынужден настаивать.

И столько важности было в его словах. Нет, не оперативник. Штабной. Послали, видимо, первого попавшегося. Ну а попалось то, что попалось. Общаться с ним дальше смысла не было. Да и не хотелось. Я его просто усыпил. Голова майора со стуком упала на стол. Вот ведь придурок, еще и нос себе разбил. От носа потекла струйка крови. А, ничего страшного. Все равно скоро тут будут его коллеги. Так что помогать не стану, не заслужил. Еще не хватало, чтобы какого-то фээсбэшного крючкотвора лечил целый император.

Тут наконец нарисовалась веселая семейка. С сумками и парой небольших чемоданов. Вот ведь! И как все это тащить? А собственно, куда тащить? На улице нас точно перехватят. Я открыл дверь на балкон. Он был не застеклен. Очень хорошо. Я вызвал бот и объяснил ситуацию пилоту. Тот подлетел к дому и уложил аппарель люка прямо на балкон. Правда, она уперлась в открытую дверь балкона, и вылезать на нее будет не очень удобно, но ничего, справимся. Я подозвал Андрея. Они с женой, с опаской поглядывая на эсбэшника, подошли ко мне. Я поставил табуретку, а с табуретки, согнувшись, уже влез на аппарель.

— Подавай! — приказал Андрею.

Тот сразу все понял. Сначала подал мне одну девочку, и я отнес ее в салон бота, потом другую. Потом пришла очередь его жены. Ее тоже пришлось нести на руках. Она так тряслась, что я решил не рисковать. Правда, от балкона до люка было меньше метра, но мало ли. Женщина. Потом перетащили вещи. А затем и сам Андрей залез в салон. Света в салоне не было, так что нас никто не заметил. Люк закрылся, и мы расселись в салоне. Свет уже включился. Андрюха аж сиял. Ну что ж, понять его можно. Но тут лицо его посмурнело.

— Скажите, а убивать этого… обязательно было?

Кого убивать-то? А, он думает, что я майора грохнул. Ну, правильно. Голова на столе, из-под головы кровь. Что еще можно подумать? Вот пусть так и думает.

— Так уж вышло. Не комплексуй. Пусть это будет на моей совести.

Немного помолчали. Девчонки прижались к матери, а та с испугом на меня поглядывала. Ну-ну.

— Андрей, сейчас летим на остров. Сам своим все объясни. Да, если там будут расспрашивать — скрывать ничего не надо. Что было, то было.

Еще бы скрывать! Я, наоборот, раздую эту историю. Может, хоть это охладит немного желающих забрать с Земли своих. Может, и не очень красиво, но лучше так. Я до сих пор не понимаю, как нам так везет, что все родственники оказываются ментоактивными. А если нет? Если бы сегодня жена Андрея оказалась нементоактивной? Или, не дай бог, одна из дочек? Что бы я тогда делал? Вот то-то и оно.

Прилетев на остров, сразу отправился к себе. Переоделся и пошел на пляж. Девчонки лежали на полотенцах и загорали. Вот интересно. Дома ни той, ни другой в голову бы такое не пришло. И в Арваре и на Аптии белый, незагорелый цвет кожи считался чем-то аристократическим, а здесь загорают с удовольствием. Понемногу меняются. Скоро от землянок их и не отличишь. Хотя не всегда это хорошо. Если переймут привычку встречать мужа с утра после загула со скалкой, то это плохо. В этом случае пусть лучше остаются арваркой и алтийкой. А то помню я анекдот с хохлушкой. Это когда: «А если у меня руки вот так в бока уперты, то мне по фигу, как у тебя тюбетейка надета, в рот засуну и сожрать заставлю». Хотя, думаю, до этого не дойдет. Не такой уж я гулена. Тем более что по ночам они сами из меня все соки выжимают…

До обеда проваландался на пляже. Правда, поваляться на солнышке мне, конечно, не дали. Дети, как только меня увидели, сразу потащили меня купаться. Так и бултыхался с ними на мелководье.

После обеда пошел искать Сергея. Можно было бы просто связаться с ним, но хотелось просто пройтись. Найти его не составило труда. Ну, его, как коменданта острова, здесь все знали, так что тут же подсказали, где он находится. Смотрели на меня, правда, с удивлением. В самом деле, зачем языком молоть, когда существует такая замечательная вещь, как симбионт, и можно мгновенно связаться с кем угодно и выяснить что угодно. Но ведь иногда хочется и просто поговорить. Ничего, это они потом поймут. Сейчас все просто кайфуют от появившихся возможностей. Особенно молодежь. Люди постарше все-таки стараются общаться по старинке. Хотя кто тут молодежь, а кто нет — уже не поймешь. Правда, кое-где еще мелькнет морщинистое лицо и седая голова — это те, чья очередь на омоложение еще не подошла. Но скоро и они пропадут. Молодые старички еще как-то отличаются по поведению от настоящих молодых, но скоро и эти отличия сгладятся. Все-таки молодое тело здорово на мозги давит. Я же помню, как Серега просил разрешить потопить пиндосский эсминец. И это заслуженный военный пенсионер, человек с огромным жизненным опытом. А вел себя как пацан. Кстати, что там у нас с эсминцем? Я связался с Витом. Ничего нового. Он так и идет экономичным ходом в сторону Австралии. На запросы не отвечает. Вокруг него постоянно кружатся американские, австралийские и новозеландские самолеты. Ну да, экипаж только через пару часиков в себя приходить начнет. Вот шуму будет. Интересно, что они делать станут, когда очухаются? Ладно, посмотрим потом. Вот и Сергей. Он что-то нашептывал на ушко грудастой девице. Вот кобель. Две жены ведь уже есть. Хотя, может, это одна из его жен и есть? Я-то их не знаю. Свистнул и помахал рукой. Увидев меня, он помахал в ответ. Девина засмеялась, оттолкнула его и убежала. Нет, не жена. Сергей поднялся, отряхнулся от песка и пошел ко мне.

— Что, Сережа, поломал я тебе охоту? Смотри, оторвут тебе жены кое-что.

— Не, не оторвут. Им это кое-что нужно не меньше, чем мне. Но охоту в самом деле испортил. Ты видел ее грудь? Мечта.

— Грудь как грудь. Большая только.

— Большая. Понимал бы что.

— Ладно, хватит о сиськах, — сказал я со смехом, — пойдем работать. Нам три десятка заявителей уговорить надо. Никак нам нельзя сейчас на рожон лезть. Да и девать уже людей некуда. Так что давай, подключайся. Ты ведь всех здесь уже знаешь. Может, посоветуешь что.

— Ладно, пошли. Соберем народ, пообщаемся.

Мы нашли небольшую полянку и уселись на траве, в тени какого-то раскидистого дерева. Сергей по мыслесвязи собирал людей. Вскоре полянка заполнилась.

Спросил у них — знают ли они о том, что произошло утром? Оказалось, что в курсе уже все. Да, быстро слухи разносятся. Все почему-то были уверены, что эсбэшника я грохнул. Никому даже в голову не пришло, что он просто спал. Ну, это заслуга жены Андрея. Но почему-то никто меня не осуждал. И никто даже не жалел того майора. А вот это не очень хорошо. Пришлось долго и нудно им объяснять, что гибель людей недопустима. Что люди ни в чем не виноваты, а просто выполняют приказы. Долго говорил, но пробиться не мог. В конце концов не выдержал:

— Господа, поймите, теперь в каждом доме, в каждой квартире нас будет ждать засада. Вычислить всех родственников пропавших людей нетрудно. И везде нас будут ждать. Очень уж мы им интересны. Они ведь понимают, что из больниц и домов престарелых мы вас не на органы и не для опытов умыкнули. Для этого вы были бесполезны. А вот для чего и где вы сейчас, компетентные люди выяснить и хотят. И используют для этого все свои возможности. А возможностей у них и много и мало. Ко всем родственникам пропавших спецназ ФСБ они подсадить не смогут, просто спецназа не хватит. Значит, будут привлекать ОМОН, СОБР да и простых ментов. А там ребята простые, в случае неповиновения могут и огонь на поражение открыть. Так что могут быть и жертвы. Девяносто процентов, что мы любого спасем, но возможно всякое. Если кому-то голову разнесет, то и наша медицина будет бессильна. Представьте, что это будет кто-то из ваших детей или родителей. Представили? Вот. Да и служивых тоже жалко. Мы ведь ответим, и ответим так, что живых там мало останется. А они ведь тоже ни в чем не виноваты. Просто работа у них такая. А у них тоже есть и родители и дети. Так что прошу вас подумать как следует и отозвать свои заявления. Ну а если кто-то решит все-таки настоять на своем, что ж… В этом случае вся ответственность ляжет на него. И в случае гибели людей он будет отвечать за это, как непосредственный виновник. Именно он, а не кто другой. И отвечать будет уже по нашим законам. Об этом тоже подумайте.

Мы с Сергеем поднялись и пошли с поляны.

— Что-то ты с ними жестковато как-то. Можно бы и помягче. Да и потом, с жертвами ты перегнул. Жертв можно избежать. Если как следует все спланировать.

— Ну, это мы с тобой знаем. Да и не уверен я, что может все обойтись. Конечно, можно всех усыпить даже в многоквартирном доме, но ведь снайперов посадят и на соседних домах. А они могут таких дел наворотить. Да и как ты собираешься разговаривать со спящими людьми? Или тащить всех к нам, а потом уже общаться? А оно нам надо? Нам и так уже селить людей некуда. Как обратно полетим?

— Все равно. Надо предложить хотя бы какую-то альтернативу. Сам же говорил, что для нас главное — доверие людей.

— Ну вот и предложи. Сам думай. Скорее бы уж улететь отсюда.

— Знаешь, я думаю, надо разрешить людям связаться со своими и хотя бы сообщить, что с ними все в порядке. Без подробностей. Все равно о нас уже знают. Ты ведь того фээсбэшника не убил?

— Нет, конечно.

— Ну, я так и думал. Слишком это было не похоже на тебя. Не стал бы ты просто так служивого убивать. Теперь, сам понимаешь, о нас всем, кому надо, известно. И о том, что мы не с Земли, тоже наверняка догадались. Во всяком случае — это одна из основных версий. Да и твоего олигарха уже наверняка нашли и выпотрошили. Так что чего уж теперь.

— Ладно, решай сам. Только никаких подробностей. Жив, здоров, через два-три года свяжусь. И все. Не надо никому о нас знать какие-то подробности.

— Ладно, я подумаю и свяжусь с тобой. О, пошли отзывы заявлений. Прекрасно. Ладно, пошел я.

Мы разошлись. Я пошел к себе, а он, наверное, грудастую искать. Быть ему еще раз женатым. Ну, дело его. Хотя нет, не его — мое. Его в пример ставить надо. Быстрее бы все переженились. А вот то, что детей до сих пор у нас нет, — плохо. Пора бы уже. Надо с Дашкой поговорить, может, хоть беременные есть. А чего откладывать? Сейчас с ней и свяжусь.

Но не получилось. Это что ж такое? Что может такое случиться, что она мне вдруг не отвечает? Где она сейчас? Связался с Витом. Ага. Они с Серегой сейчас у него в каюте. Ну, все ясно. Вот и еще одна ячейка общества, можно сказать, образовалась. Ну, бог в помощь.

До вечера возился с детьми. К ним присоединились еще две Андрюхины девчонки и еще один пацаненок. Верховодила всеми Дашка. Ну, правильно — те-то домашние дети, а эта детдомовская оторва. Но доставали они все почему-то меня. Пришлось спрятаться от них в доме. Посидел немного в гостиной, а потом вышел и завалился за домом в теньке. Думал, не найдут.

Эти не нашли. Зато нашли другие. Пришел Сергей с какой-то девушкой. Оказалось, что это единственная оставшаяся от заявителей. Остальные все отозвали свои заявления. А эта ни в какую. Стали разбираться. Ну что ж, этого следовало ожидать. Больной сын. ДЦП. Пацану четыре года. Хуже всего то, что обещать ей я ничего не могу. Это ведь болезнь центральной нервной системы, возникшая из-за поражения одного из отделов головного мозга. А лечить мозг я не могу. И неизвестно, справится с этим медкапсула или нет. Так ей и объяснил. Согласна на все. Ну, еще бы ей не согласиться. Родители умерли. Муж, как узнал о болезни ребенка, удрал. Если она ничего не предпримет, то ребенка отправят в интернат. Вернее, он уже в интернате. Как только ее положили в больницу, его тут же и отправили. И там тоже, конечно, люди живут, но она готова на все, чтобы помочь ребенку. Я тоже. Ну не зверь же я. А если не получится? Что тогда делать? Ребенка она не бросит. Ее здесь не оставишь. Вычислят и загребут. На больного ребенка никто и внимания не обратит. Потрошить будут ее. Сначала спецслужбы, потом ученые. И не факт, что она после этого в живых останется. Забрать ребенка с собой? Странно, я в Содружестве о такой болезни и не слышал. А ведь я врач самого высокого ранга. Да и у нас таких болезней нет. Хотя это в основном из-за родовой травмы, а у нас, да и в Содружестве тоже, родовой травмы по определению быть не может. Поэтому и болезни такой нет. Ладно, куда деваться, будем забирать.

— Игорь, ребенка из интерната забирайте. Свяжись с Олегом, он решит. Ребенка в медкапсулу. А вас, девушка, предупреждаю: получится — хорошо. Нет — так нет. Отправим обратно в интернат. Но тебя на Земле не оставим. Согласна?

Еще бы она была не согласна. Хотя она была уверена в благополучном исходе. Уж если у нас онкологию лечат. А вот я как раз уверен не был. Ну, посмотрим.

Только они ушли, как со мной связался Олег. Доложил, что со стариками-разбойниками он уже разобрался, и все уже на корабле. Одного уже даже уложили в капсулу. Ждут, когда еще капсулы освободятся. Велел укладывать всех троих. И Павла Николаевича тоже. Олег передал мне их просьбу не улетать, пока они в капсулах. Хотят со мной поговорить. Я только посмеялся. А то я не знаю, о чем они хотят со мной говорить. Будут подбивать меня на какую-нибудь авантюру. Олег со мной согласился. Еще он пожаловался, что справиться с ними не может. Они все так поворачивают, что все выходит по их желанию, и ничего он с ними сделать не может. Просил меня освободить его от этих бандитов-мозголомов. Унял его тревогу. Как только улетим, они успокоятся. Главное, не подпускать их близко к Земле. А так пользы от них может быть очень много. Все-таки школа у них о-го-го какая, никакие базы знаний тут нам не помогут. А Вита я предупредил, чтобы без меня их из капсул не поднимал. Без принятия присяги их оставлять нельзя. И присягу они должны принять сразу, как только из капсул вылезут. А то они и мне так мозги задурят, что я помчусь мочить пиндосов первым и с криками «ура». У них ведь ненависть к ним в крови. Нет уж. С такими кадрами надо быть поосторожней. Мне, помнится, в армии тоже вдалбливали, что американцы со всеми их европейскими шестерками являются нашими вероятными противниками. Но именно что вероятными. Во всяком случае, мне они ничего плохого не сделали. Хотя и хорошего тоже. Но влезать в эту свару я не хочу, только в крайнем случае. А эти деятели уже сейчас готовы их загеноцидить. Надо их как-то поаккуратней на место поставить. Правда, сейчас, пока Земля у них перед глазами, вряд ли что получится, но хотя бы притормозить, а потом, как улетим, само все на место станет.

Потом связался с Витом и выяснил, что там с этим злосчастным эсминцем. Оказалось, что ничего страшного. Они недавно застопорили все машины, постояли некоторое время на месте, а потом, практически не меняя курса, рванули на всех парах к Австралии. Ну, тут все понятно. Пришли в себя, связались с начальством и помчались к ближайшей базе. Да, не завидую я ребятам. Особисты и медики из них теперь душу вытрясут. Это ж надо, в походе весь экипаж вдруг отключился. Долго разбираться будут. Зато теперь им не до нас. И в самом деле кому нужны сумасшедшие туристы на крохотном островке, когда такие дела творятся. Но наглеть все равно не надо. Еще день-два — и надо отсюда сматываться. Да я и сам жду не дождусь.

Связался с Серегой. Успокоил его насчет эсминца. Хотя, кажется, наоборот, расстроил. Очень уж хотелось ему повоевать. Обойдется. И наконец смог подремать полчасика.

Весь вечер я был предоставлен самому себе. Вернее, семье. У меня ведь теперь семья. Даже как-то странно. Нет, я всегда знал, что у меня есть семья. Родители, брат. Но они были где-то далеко. Рядом-то никого не было. Ни о ком не надо было заботиться, ни под кого подстраиваться. А тут сразу мне на голову свалилась огромная семья. Дети, жены, родители, родственники родителей, а значит, и мои. Брат с женой и ее родственники. Бывают, конечно, семьи и побольше, но мне и этого выше крыши. Как-то не привык я ко всему этому. Одному все-таки намного проще. А тут лежишь на диване, а по тебе дети ползают. Да еще и пытаются попрыгать на животе. А живот-то полный, только после ужина. И ведь не прогонишь. Попробуй хоть слово грубое скажи — жены сразу шипеть начинают. Попытался скорчить страшную рожу, так еще хуже сделал. Они теперь мало того что прыгают на мне, так еще и рожи корчат. И всем весело. Кроме меня. Хорошо Олег со мной на связь вышел, и я смог удрать из дома. Дети, правда, сунулись за мной, но тут уж их перехватили на пороге.

Наш главный разведчик сообщал, что у них небольшое ЧП. Группа, отправившаяся за больным ребенком, ребенка этого не обнаружила. Вылетели вместе с мамашей, перед рассветом. Прошерстили весь интернат — нет ребенка. Пришлось будить одного из воспитателей, вернее воспитательниц. Оказалось, что вчера, по московскому времени вчера, а по нашему, островному, сегодня, английское посольство устраивало благотворительный вечер для детей-инвалидов. Всех детей потом отправили обратно в интернат, а троих самых маленьких оставили на пару дней погостить. Ну и наш ребенок среди этих троих, естественно. И что теперь делать — непонятно. Если бы бодрствовали старики-разведчики, они бы наверняка что-нибудь придумали, но они все в капсулах. Вот Олег и спрашивает: может, их поднять? Это работа как раз для них, пусть займутся. Хотя, с другой стороны, усложнять тоже ни к чему. Эти наглые лимонники утащили нашего ребенка — отобрать, и все. Я, собственно, с ним был согласен. Но попросил без меня ничего не предпринимать. Пошел нажаловался женам на нехороших англичан, вызвал бот и смылся на корабль. А что, каюта свободная, хоть высплюсь.

Поспать не дали. Прибежал Олег. С криками «все пропало, все пропало, гипс снимают…» и хватанием себя за голову свалился в мое кресло. А что делать, я и сам не знаю. В Москве уже утро. Воспитательницу в интернате вот-вот разбудят, и она тут же поднимет шум. Сдаст нас сразу, не задумываясь. Хоть ее и предупреждали о молчании, но молчать она не будет. Через час о нашем посещении интерната будет известно в ФСБ. Тогда же об этом узнают и англичане. Течет у них там в ФСБ очень сильно. Тогда же они начнут цапаться из-за ребенка. К этому веселью подключатся и пиндосы — куда же без них. Их наверняка подключат англичане. Да и без них они, вернее всего, все знают. Российские либералы в погонах продают свои секреты не только ведь англичанам. Через пару часов все разведки Земли будут на ушах стоять. А нам что делать? Наша дамочка уже истерить начала. Требует вернуть своего ребенка. И как мы его вернем? Как будто мы его у нее забирали. И ведь никуда не денешься — возвращать придется. А если предположить, что он не ментальноактивный или мы его вылечить не сможем, то вообще туши свет. Ладно, об этом потом думать буду, сейчас надо решить, как ребенка выцарапывать.

Прибежали Серега с Дашкой. А этим-то чего здесь надо? Ладно, пусть сидят. Связался с Витом. Приказал взять посольство Великобритании под полный контроль. Всю связь. Телефонную, радио, компьютерную, спутниковую — любую, даже голубиную. Один из зондов отслеживает здание посольства. Чтобы ни один таракан, ни одна муха без нашего ведома не покинули посольства.

— И что будем делать? — спросил Олег. — Может, все-таки разбудим стариков? А то мы сейчас такого наворотим.

— Да ладно. Сами справимся. Обходились же без них до сих пор. — Мне все-таки не хотелось сажать себе на шею этих старых интриганов. Их ведь потом с этой самой шеи и не ссадишь. — Да и ничего сложного, думаю, не предвидится. Сейчас российский МИД переругается с английским. Потребует вернуть детей. Тем деваться некуда — вернут. Вот куда их потом повезут — это вопрос. Вряд ли в интернат. Скорее всего, эсбэшники повезут их на какую-нибудь свою базу. Так что детей придется вытаскивать по пути. Потом труднее будет.

— А может, сейчас устроим налет на посольство? — спросил Серега.

— Тебе бы только повоевать. Посольство на Смоленской набережной, самый центр Москвы. Представляешь себе, сколько людей вырубать придется, чтобы до детей добраться? Моих сил не хватит. А если там кто со слабым сердцем окажется и помрет? Нам это надо?

— Ты прям как гимназистка.

— Да не в том дело. Просто не хочется давать им лишний козырь в будущих переговорах.

— Ты уже о переговорах задумываешься? Ты же не хотел с ними связываться.

— Я и сейчас не хочу. Но рано или поздно мы все равно пересечемся. Не сейчас, так через год или десять. Вот тогда они нам все и припомнят. Что и как там будет, не знаю, но лучше, если мы предстанем перед ними чистенькими и ни к чему не причастными.

— Перед кем?

— А я знаю? Какая разница. Перед кем-нибудь.

— Ладно, понятно. На воду дуешь. А как детей вытаскивать будем?

— Вместе с машиной. Машину гравизахватом, всех внутри усыпляем. Отлетаем подальше, машину потрошим, детей забираем и улетаем.

— Детей трое. Если их отдельно перевозить будут? Как поймем, где наш ребенок?

— Придется брать всех троих.

— У нас только два бота.

— Если будут перевозить в разных машинах, используем штурмовики. А боты на подстраховке.

— Штурмовик не спрячешь.

— Да и черт с ними, пусть любуются. Деваться-то все равно некуда. Ладно, сидим, ждем. Олег, ты дамочку-то успокой.

— Сейчас свяжусь.

— Э, господа, вы что, здесь ждать собираетесь?

— Конечно. А где же? — удивилась Даша.

— А вас с Серегой вообще никто не звал. Ну если уж пришли, то сидите тут с Олегом и вдохновляйте его на подвиги. А я пошел спать.

— Как это?

— А вот так. Операцией руководит Олег. Он же у нас главный разведчик. И диверсант. И специалист по выкрадыванию детей. В общем, на все руки мастер. Он командует, Вит ему помогает. Вы тоже. А я спать. Если что, я в спальне.

Не очень правильно, конечно. Я хоть какое-то представление о таких операциях имею, хотя бы теоретическое, из базы Разведчик, а ребята вообще с этим впервые столкнулись. Ну так что? Пусть учатся. Ничего страшного, если и напортачат. О секретности речь уже не идет, а с остальным справятся. Да и с секретностью ничто еще не потеряно. Посмотрим.

Разбудили меня через пять часов. Конечно же Олег.

— Ник, из посольства вышла машина с детьми.

— Ну и что? Я-то вам зачем? Ладно, раз уж разбудили, сейчас подойду.

Я оделся и прошел в гостиную.

— Ну что там у вас?

— Из посольства вышла машина, микроавтобус, номера посольские. Дети на борту. Следуют по направлению к интернату.

— Прекрасно. То, что все дети в одной машине, просто замечательно. Подхватите этот микроавтобус на каком-нибудь не очень людном перекрестке гравизахватом и увезите в Подмосковье. Маскировочного поля с бота на машину, думаю, хватит, и никто ее не заметит. Только усыпить всех там не забудьте. Детей оттуда заберите и отправьте на корабль. Всех троих в медкапсулы. А автомобиль с англичанами закиньте в какое-нибудь болото. Пусть в грязи поплавают. Да, Вит, отправь на сервер посольства какой-нибудь вреднючий вирус, чтобы у них там вся электроника сдохла. И вообще этих козлов надо бы как-нибудь проучить. Слишком уж они наглые.

— Может, передадим все данные посольства нашим спецслужбам?

— Каким таким нашим?

— Ну, российским.

— Во-первых, российские спецслужбы — это совсем не наши спецслужбы. А во-вторых, передавай им что-то не передавай — все равно на пользу не пойдет. У них там на другие государства работает, наверное, больше сотрудников, чем на свое. Надо же, как быстро они слили данные о нас. Олег, как твои старички встанут из капсул, пусть придумают какую-нибудь пакость для англичан, а то мне ничего в голову не приходит.

— Только для англичан?

— Ну, они первые успели, первые и огребут. Другие нам ничего плохого не сделали.

— Нам — нет. А России постоянно пакостят.

— Пакостят тому, кто позволяет себе пакостить. Вот тебе кто-нибудь смог бы напакостить? Сразу бы в рыло получил. А России, видишь ли, постоянно все пакостят. Пусть не позволяет этого. Вот когда она сможет, а вернее захочет, за себя постоять, тогда мы, может, и поможем. Если будет такая необходимость. Но если Россия захочет за себя постоять, она и без нас справится. Во всяком случае, раньше всегда справлялась. Кто только от нее не огребал. Если захочет, она весь мир в бараний рог согнет. Если захочет. Но пока я этого не вижу. Пока что российские правители своим иностранным партнерам в рот заглядывают и сдают все, что только возможно. И нас тут же сдадут, если мы со своей помощью к ним сунемся. Нет уж, подождем пока. Все, я пойду хоть умоюсь, а вы тут проконтролируйте.

После душа решил сходить позавтракать. Ну, это у меня был завтрак, а на корабле время приближалось как раз к ужину — они-то здесь жили по московскому времени. У меня на интерфейсе симбионта вообще был полдень — там было время еще Миры, я его так и не поменял. Теперь и переводить смысла нет, скоро все по этому времени жить будем. Не очень это все удобно, но ничего не поделаешь, приходится терпеть. На острове по московскому времени жить невозможно, а на корабле удобнее пользоваться именно московским, из-за частых командировок в Россию и именно в Москву.

Ребята так и сидели у меня в гостиной. Пусть их. А я принципиально пошел в кафе у сквера. Ну, как пошел — вызвал платформу и через пять минут был на месте. Там и поел. Заодно и с людьми пообщался. Недовольных в общем-то не было. Хотя многие жаловались на то, что нет связи с родственниками на Земле. Объяснял почему. Доходило, к сожалению, не до всех. Каждый клялся, что он ни словом, ни полсловом, никогда и никому, где он находится и почему. И ведь сами верили в это. Не все, но многие. А в основном, конечно, просто людям хотелось побрюзжать. Это тоже понятно. Безделье и не до такого доведет. Скорее бы уж домой. Там для всех дело найдется. Так всем и объяснял. Пусть считают нынешнее свое положение небольшим отпуском. Потому как потом вкалывать придется не по-детски. И самое главное, в основном головой. Так что нагрузка на мозги будет очень большой и сейчас как раз есть возможность их немного подготовить. Ведь уже можно учить какие-то базы в фоновом режиме. И побольше времени проводить в тренажерных залах. Потом для этого просто не будет времени. Хорошо поговорили. Народ в основном вменяемый. Да в общем-то все нормальные, так, некоторые только придуриваются.

Вернулся к себе. У меня в гостиной царила полная веселуха. Там прибавилось народу. Пришли Мишка с Маринкой и Степан Гудков. Во всю стену был развернут экран, на котором показывалось копошение в грязи некоторых индивидуумов. Одного мужчины и двух женщин. В какой-то грязной луже стоял микроавтобус, прежде черный, а сейчас какой-то серый, а вокруг него копошились люди. Микроавтобус торчал в луже чуть ли не по окна. Мужик сидел на крыше автомобиля, и две женщины пытались на эту крышу забраться. Женщины что-то кричали и, видно, грозили мужчине, а тот сидел спокойно и безучастно. И даже не пытался женщинам помочь. Все трое были по уши в грязи, а одна дамочка даже где-то умудрилась потерять юбку и сейчас щеголяла в грязных и рваных колготках.

— Что тут у вас?

— Да вот развлекаемся. Никакой цирк не сравнится, — ответил мне Серега.

— А что без звука?

— Матерятся. А среди нас дамы.

— А где это они?

— В Новгородской области. Хорошее такое болото. Но неглубокое. И без трясины, так что не утопнут. Но посидеть им там придется долго. Связь мы им отрубать не стали, так что о них уже знают. Мобильная связь там не действует, но у них оказался спутниковый телефон, так что о себе они уже сообщили. Правда, часика три они там еще проторчат.

— А чего скандалят?

— Да дамочки обвиняют мужика, это их водитель, что завез их неизвестно куда, и требуют немедленно их оттуда вывезти. Мужик сначала пытался им что-то объяснить, а потом плюнул и теперь вот так вот сидит. А тетки костерят его по-всякому. В основном по-русски и матом. Хотя и по-английски кое-что интересное проскальзывало. Пока мы звук не отключили. А то Даша грозилась вообще это кино прекратить.

— А чего эта тетка без юбки?

— Да когда они очухались, она вывалилась из машины и сразу по уши в грязь. А юбка длинная и мешала ей бултыхаться. Вот она, чтобы не утонуть, юбку и скинула, а найти потом не смогла. Сверкает теперь грязными коленками.

— Давно они так?

— Да уже с час. Утомились. До этого повеселее было. Водиле даже пару раз по башке прилетело. Пока он их с крыши не скинул. Вот теперь у них идет битва за крышу. Как только дамочки залезают на крышу, мужик их скидывает. Те ругаются и опять лезут. Он их опять скидывает. Мужик настоящий англичанин. Спокойный, как танк. Встанет, пнет какую-нибудь дамочку и опять садится. А вот дамочки очень нервные. А уж голосистые!

— Да, достанется теперь водиле.

— Да и ладно. Поедет в свой Лондон. А нет — так устроится у нас водителем маршрутки. У нас как раз на них берут всех кого угодно. Микроавтобусом он управлять может. Правда, чтобы на «газельке» гонять, ему еще подучиться придется, но ничего, справится.

— Что-то вы развеселились.

— Ну а что, плакать, что ли? Тем более что все хорошо закончилось. Дети уже в медкапсулах. Англичане в грязи и в… этом самом. Нечего было лезть.

— Ладно, давай посмотрим.

Потом я еще с час смотрел интересное кино. Было в самом деле интересно, но без звука как-то не впечатляло. Кое-что и так понять можно было, особенно когда дамочки грозили мужику кулачками, а одна вообще характерным жестом — провела ребром ладони по горлу, но в конце концов мне это надоело, и я связался с искином медсекции. Тот мне доложил, что с детьми все в порядке, и они через пятнадцать часов будут совершенно здоровы. Даже деформированные руки и ноги придут в норму. Я так и обалдел. Ничего себе. Травма головного мозга — и всего сутки, даже меньше, и полностью здоровы. Как же так? Потом стал понемногу понимать. Я ведь не просто медик, а военный медик. Учил-то я военные базы. А других на моих станциях просто нет. То есть я голый практик. А у вояк во всех мирах принцип один — как можно быстрее поставить бойца в строй. Если это слишком дорого или слишком долго, то пинка ему под зад, и пусть с ним гражданская медицина возится. А нарушение работы головного мозга — это именно такая травма, после которой списываются подчистую. Вот мне в моих базах и говорилось, что лечить травмы головного мозга и вообще лазить в голову к разумным нельзя. Не потому, что вообще нельзя, а нельзя именно военному медику. Не его это дело. А я понял, что вообще это невозможно. Ну да, в Содружестве такое невозможно. Но ведь империя — это не Содружество. Совсем другое развитие науки. Да, как-то у нас все однобоко. И не только в медицине. Надо срочно создавать научную группу. Дашку пинком простимулировать. Все придется создавать заново. Хорошо, что есть от чего оттолкнуться. Военные технологии недаром считаются самыми развитыми. Хотя не во всем, не во всем. А с медискином все оказалось просто. На линкоре врач был из запаса, гражданский, призванный в конце войны. Вот он свои разработки и закачал в искин медсекции. Именно поэтому эти программы и остались в искине и после того, как линкор поставили на прикол на станции, а экипаж куда-то перевели. Медик, наверное, собирался вернуться и не стал менять программное обеспечение искина. А потом это уже было неактуально. Значит, надо будет прошерстить все искины на кораблях и станциях. Может, еще где что-то интересное отыщется.

Так, а с детьми что делать? Что важно, из троих детей двое оказались ментоактивными — сын нашей новенькой и еще трехлетняя девчушка. А вот пятилетний паренек был совершенно нементоактивным. Жаль, конечно, но придется возвращать его в интернат. Пробудет он там, естественно, недолго, переведут в обычный детдом. Надо будет как-то предупредить тамошних эскулапов, чтобы не замучили парня исследованиями. Понимаю, им бы очень хотелось научиться лечить детей с таким диагнозом, но это все равно не в их силах, так чего зря парня напрягать. Ну а счастливой мамаше вручить не только сына, но и дочку. Заслужила своим упорством. Не знаю, правда, обрадуется она этому или нет, но впечатление она оставила вроде неплохое. Детей она любит, так что от дочки не откажется. Я связался с мамашей и сообщил ей радостную весть. Сказать, что она обрадовалась, — ничего не сказать. Она от радости даже, кажется, на несколько мгновений сознание потеряла. Правда, я ей не сказал, что у нее теперь еще и дочка есть, тогда бы точно в обморок грохнулась. Она, кстати, уже мчится сюда. Обещала меня отблагодарить. Как, интересно? Женщина она, конечно, симпатичная, даже красивая, хотя после медкапсул некрасивых у нас нет, сам ведь искин программировал, и я бы от благодарности не отказался, но, боюсь, Кини с Ингой этому не обрадуются. А потом не обрадуюсь я. Нет уж, лучше с ними не связываться. Тем более что скрыть от них я ничего не смогу. От Инги — точно. Да и Кини, хоть и не обладает ментальными способностями, видит меня насквозь и иногда даже может сказать, о чем я думаю. Даже я такого не могу, а она может. Правда, только со мной.

— Слушай, Ник, — сказал подсевший ко мне Серега, — а давай англичан накажем за это безобразие.

— Да я не против. Только как?

— Давай их подлодку потопим.

— Опять? Что ж ты такой кровожадный-то?

— Да при чем тут это. Они наш «Курск» потопили.

— Что еще за «Курск»?

— В августе двухтысячного года они потопили нашу подлодку «Курск». Сто тридцать ребят погибло. А их за это даже не пожурили.

— Так, подожди. — Я связался с Витом. Почитал немного об этой несчастной подлодке. — Серега, а при чем тут англичане? Да и вообще пишут, что она погибла от внутренних взрывов.

— Какие внутренние взрывы? Ты о чем? Кто из нас моряк, ты или я? Их американская подлодка «Мемфис» торпедировала. Даже тип торпеды известен — МК-48.

— Ну так американская же подлодка. А англичане тут при чем?

— А их подлодка тоже там крутилась. И наверняка с их согласия амеры такую подлость учинили. Они ведь союзники.

— Почему подлость? Американцы уничтожили подлодку своего противника.

— Так в мирное же время. Никто просто такого не ожидал.

— У вас там в руководстве флота совсем все чокнутые, что ли? Какое мирное время? Какое мирное время может быть у военных моряков? Да вообще у любых военных? Рассказать такое в Содружестве — вот народ посмеялся бы. Там если военные корабли Арвара и Аратана встретятся, обязательно сцепятся, невзирая на место и время. Плевать им, военное оно или нет. Да и другие не лучше. Военный корабль всегда должен быть готов к нападению, всегда. И не дай бог услышу от тебя, как от командующего ВКС, про мирное время. Сразу отправишься на планету младшим оператором агрокомплекса. А ваши морячки, видно, слишком уж расслабились.

— Тут ты не совсем прав. Корабли всегда маневрируют рядом с вероятным противником, но только маневрируют, без открытия огня.

— Значит, не только. Вот американцы или англичане взяли и открыли этот самый огонь. И что? Подлодку потопили и спокойно ушли. Как говорится, не пойман — не вор. Вам-то кто мешал делать так же?

— Наши боятся, что война начнется.

— А американцы? Они не боятся? Или им повоевать охота? А им ведь терять в случае войны придется намного больше, чем русским, и войны они не хотят сильнее, чем вы. И все равно не боятся. А ваши почему-то боятся. А ты не боишься? Потопишь ты англичанина или американца, а вдруг они обидятся? Войной грозить начнут?

— Сам говоришь: не пойман — не вор. А поймать нас невозможно. Да даже если и узнают, плевать на них. Даже если с Россией свяжут, доказать все равно ничего не смогут. А ответить бы надо. Разрешишь?

— Да делай что хочешь, — отмахнулся я от него, так как в это время в гостиную ворвалась благодарная мамаша.

А девица и в самом деле хороша. Огромные синие глаза. И даже короткая, после болезни, прическа ее не портила. Она плюхнулась мне на колени и, уткнувшись в грудь, разрыдалась. Да, я бы ее сейчас успокоил, по-своему, по-мужски. Что-то у меня мысли какие-то неправильные. Или, наоборот, правильные? Но пора это все прекращать, а то ее грудь третьего, наверное, размера, упершаяся в меня, сбивает с мыслей.

— Все, все, хватит, успокойся. — Я осторожно поглаживал ее по спине. — Сядь-ка на диван.

Она вскочила и, засмущавшись (ага, так я и поверил), пересела на диван. Стюардесса по моему приказу подала ей стакан воды. Ну, вроде успокоилась.

— Где мой сын? Как он?

— Все нормально, успокойся. Он сейчас в медкапсуле. Завтра с утра заберешь его. Только у тебя теперь не только сын, а еще и дочь. Как ты к этому отнесешься? Если тебе в тягость, отдам ее другим. Желающих хватает.

Дашка тут же ткнула Серегу кулачком в бок и что-то ему зашипела.

— Ник, в самом деле, мы тут с Дашей подумали…

— Нет, нет, я возьму девочку, — тут же встрепенулась прекрасная мамаша, — я всегда мечтала о дочке.

— Хорошо, так и решим. А вы, — я повернулся к Дашке, — даже еще и не женаты. И думаете слишком медленно. У вас было несколько часов, чтобы до этого додуматься. Так вы не думали, а на копошившихся в грязи теток любовались. Так что теперь своих рожайте, а на чужих не облизывайтесь.

Дашка надулась и отвернулась от меня. Серега с осуждением посмотрел и что-то зашептал ей на ухо. Ничего, перебьются.

— И вообще, Дарья, скажи мне, пожалуйста, как главный по медицине, почему у нас до сих пор младенцев нету? Уже год, как вы с Земли, а детей нет. Может, у людей со здоровьем что?

— Да все со здоровьем у всех нормально. Мужики сволочи…

— Ага, значит, это мужики, сволочи такие, рожать отказываются. Нет, ну надо же!

— Да при чем тут это! Они же постоянно перебирают. И та им не нравится, и эта не по нраву. Мне вон этот кобель год голову морочил.

— Я? — возмутился Серега.

— Все, хватит. Договоритесь сейчас. А ты, Дарья, за языком-то следи. Я ведь, между прочим, тоже мужик.

— Ну да, ну да. И где твои детки?

— Так я неделя как женился.

— А раньше ты со своими девицами по ночам в шахматы играл?

— Ну, не только. Но раньше мы были не женаты и о детях, сама понимаешь, не очень задумывались.

— Вот и другие так же. Хотя с этим у нас не так уж и плохо. Уже двенадцать девочек в положении. А у Сергея обе жены беременны. Одна на шестом месяце, другая на четвертом.

Ага, вот почему его налево потянуло. Ох, доиграется. Хотя мне тоже надо бы поосторожней. Двух жен мне пока и в самом деле достаточно. И не пока, а вообще.

— Ладно, с этим понятно. Все претензии снимаю. Извини, погорячился.

— Да ладно, проехали. Но с детьми ты все-таки не прав. Я имею в виду детей из детдомов. У нас ведь в основном девочки уже взрослые, даже очень взрослые, хоть и выглядят как пигалицы. И все тоскуют по своим детям и внукам. А новых детей когда еще нарожают. Им бы детишек из детдомов — они бы с них пылинки сдували.

— Вот этого как раз и не надо.

— Да я образно. Но все равно было бы очень полезно. И для девочек, и для молодых семей, и для самих детей. А детсады и школы мы организуем, ты не волнуйся.

— Может, ты и права, но сейчас об этом поздно говорить. Со дня на день улетаем. Да и мест на корабле уже нет.

— Брось, Ник. Уж для детей местечко нашлось бы. Да и не так уж это много времени займет.

— Хорошо, я подумаю.

— Ник, когда думать-то? Сам ведь говоришь, улетать скоро. Ты уж решай сейчас.

— Хорошо, хорошо. Олег, реши этот вопрос. Только одна ночь. Сколько успеете набрать, столько успеете. Следующей ночью нас везде уже будут ждать, сам понимаешь. Особенно после сегодняшних событий. И еще: только детей до шести лет.

— Но почему?

— Потому что старше брать уже опасно. Представь себе: трое друзей лет четырнадцати, и одного из них ты увезешь. После того как очнется, что он спросит у тебя в первую очередь? «Где мои кореша?» И что ты ему ответишь? Что они нам не подошли? Так он тебе ответит: плевать я хотел на твой космос и твои космические корабли. Отправляй-ка ты, тетка, меня обратно к моим друзьям. А если не отправишь, то он из-за своего юношеского максимализма тебя просто возненавидит и нас всех вместе с тобой. Этого хочешь?

— Думаю, ты сгущаешь краски. Что ж нам, и у детей спрашивать их мнения?

— К сожалению, это тоже без толку. В таком возрасте человек думает сегодня так, а завтра по-другому. Не все, конечно, но многие. Все-таки подростковая психика очень неустойчивая. А нам рисковать ни к чему. А вот с маленькими детьми проще. Для них мама с папой и друзья, и вообще весь мир. И если мы им сможем дать любящих родителей, то они будут счастливы. Но заметь, я сказал: родителей. Так что распределять детей будем только среди семейных пар. И ты, подруга, в пролете.

— Вот еще. Ник, я официально заявляю, что мы с Сергеем хотим зарегистрировать свой брак.

— Чего это ты мне заявляешь? Я тебе не ЗАГС. Это вам к корабельному искину. В походе именно он браки регистрирует.

— Ладно. Серега, пошли. На свадьбу-то придешь?

— А когда свадьба?

— Сегодня вечером.

— Так уже вечер.

— Вот часа через два и будет свадьба.

— Ты бы так не спешила. У меня жены на острове. И Сергей там же. Давай уж свадьбу сыграем после отлета.

— Хорошо. Но зарегистрируемся мы сегодня.

Она выскочила из каюты. Серега пожал плечами и пошел за ней. Ну вот, еще один подкаблучник. А ведь какой бравый офицер был. Хотя перед таким напором никто не устоит. И как это она его раньше на себе не женила? Сама небось женихов перебирала, никак выбрать не могла. А мне жаловалась, что Серега на нее внимания не обращает. Вот ведь ехидна. Ну и ладно, заарканила мужика — и хорошо. Нечего ему в холостяках ходить. Дети ведь и в самом деле нам нужны, и побольше. В общем-то правильно она меня сагитировала. Появятся у нас дети, и, глядя на них, многие женщины захотят и для себя тоже. А так как Земли рядом уже не будет, придется самим рожать. А мужикам и деваться будет некуда. Так и переженятся все. Прекрасно. Меньше дурковать станут.

— Нет, ну надо же, — очнулся наконец Олег, — а я и не знал. Как это она его заарканила? У него вроде и мыслей о женитьбе не было. Я бы знал.

— Твое счастье, что она на него внимание обратила, а не на тебя. От такой не отобьешься.

Вот ведь зараза, и меня подставила. Именно я Серегу толкнул в ее объятия. Теперь, если что, крайним буду. И ведь сама могла спокойно его окрутить, а к моей помощи все-таки прибегла. Наверняка какие-то задумки были. И не поймешь, зачем она все эти сложности провернула. Да уж. Я и в себе разобраться толком не могу, куда уж мне в женскую голову лезть. Меня вон Берта сколько за мальчика держала. И ведь чуть-чуть — и все у нее получилось бы. И соскочил я не потому что такой умный, а лишь потому, что она свои силы переоценила. Даже не свои силы, а незнание кое-каких моих возможностей. Ну никак она не могла знать, что рабский ошейник на меня не подействует. Ладно, что-то я в воспоминания ударился. Глянул на молодую мамашу:

— Как тебя звать-то хоть? А то столько общаемся и еще не познакомились. Нехорошо как-то.

— Ксения.

— Ну вот, Ксения, теперь ты завидная невеста. Как ты понимаешь, наличие детей у нас большой плюс, так что у тебя есть возможность неплохо устроить свою жизнь. Но и перебирать особо не надо, а то всех женихов быстро расхватают. У нас тут глупеньких и малоопытных малолеток нет. Хоть и выглядят все как только оперившиеся школьницы. Сейчас иди. Как только детей можно будет забрать, тебя оповестят.

Ксения выскользнула из каюты.

— А надо ли было при ней разговоры вести? — спросил Олег.

— Так я для нее все это и говорил. Через час все на корабле будут знать, что детей только женатым отдадут. А к утру и на острове. Сколько пар завтра зарегистрируется, как думаешь?

— Да, много. Ты что, всех переженить хочешь?

— Всех не получится. К сожалению. Но чем больше переженится, тем лучше. И дети быстрее появятся, и дурака валять поменьше будут. У нас народ, конечно, и так достаточно серьезный, но все-таки внезапно свалившаяся молодость кому-то и в голову ударить может. Да, ты тоже подумал бы об этом. А то всех невест разберут.

— Вот чего у нас с избытком — так это невест. На мой век хватит. Да и все равно мы еще не раз на Землю за людьми вернемся. Так что холостым я не останусь. Только хотелось бы, чтобы я себе жену выбрал, а не она меня.

— А вот это у тебя вряд ли получится. В любом случае выбирает всегда женщина, хоть нам и кажется, что наоборот.

— Ну, ты же сам себе жен выбрал.

— Ага, как же. Хотя у меня немного другой случай. У меня просто выбора не было. Как, впрочем, и у них. Ладно, хватит об этом. Но тебе все-таки рекомендую. Холостой начальник разведки — это, знаешь ли, подозрительно. И ветеранов своих пережени.

— Ну да. На них где сядешь, там и слезешь. Я их и сам немного побаиваюсь. Ну, это еще со времен службы. Мы тогда все к особистам относились с опаской. Кстати, их пора уже поднимать.

— Ну что ж, пошли тогда в медцентр. А насчет того, что ты их опасаешься. Это правильно, опасаться их надо. Но побаиваться их, я думаю, ты прекратишь. После того как они превратятся из убеленных сединами мудрых старцев в безусых юнцов. Но не забывай, что мозги у них остались прежними. А уж опыта столько — нам с тобой не снилось.

Мы прошли в медсектор. Подняли бывших старичков, и пока они были в неадеквате, я принял у них присягу. Я думал, с этим будут проблемы, ведь Павел Николаевич эту процедуру уже проходил и своим друзьям о ней рассказал. Вот я и опасался, что они взбрыкнут, но, слава богу, обошлось. После присяги все вместе отправились ко мне в каюту. Выглядели они довольно забавно — три молодых парня в темно-коричневых технических комбинезонах. Ну а какие еще им выдавать? Не пилотские же. Хотя можно было медицинские. Ладно, и так сойдет, они вроде как технические работники и есть. Пока добирались, они все время осматривали друг друга и сами себя. Вид имели довольно ошарашенный. Уселись за стол. Стюардесса принесла им по тарелке борща. Ну и себя мы не обидели: ужин ведь. А уж им после капсулы есть хочется, как после недельной голодовки. Стюардессе они хоть и удивились, но не шарахались. Правда, Павел с ней вроде уже виделся. Но эти-то двое нет. Все равно морда кирпичом — и как будто так и надо. Будто они каждый день с ней встречаются. Молодцы.

После ужина, за чашечкой чая, разговорились. Сначала, конечно, вновь познакомились. Третьего ветерана звали Вячеслав Андреевич. Тоже полковник и тоже из КГБ. Сразу их предупредил, что звать их буду по именам и что они теперь снова лейтенанты. Но как только подберут себе подчиненных, сразу станут капитанами, то есть перепрыгнут через звание. Так что карьерный рост им обеспечен. Павла и Вячеслава назначил замами к Олегу, а вот Егора прикрепил к Сереге. Он все-таки из ГРУ, вот и будет заведовать флотской разведкой. Олег сразу набычился. Вроде он бегал, искал, а Серега на все готовенькое. Ничего, перебьется. Поговорили о задачах, которые перед ними стоят. Главное, конечно, люди. Людей мы набрали, но что они собой представляют, никто не знает. А ведь среди них всякие могут оказаться. И каждого желательно проверить. Пока мы возле Земли, через Вита можно затребовать любые данные на каждого, он все что угодно разыщет. От него никакая защита и секретность не спасет. Но долго мы тут задерживаться не собираемся, так что всех проверить они могут и не успеть. А вот поговорить надо с каждым. До прилета домой досье должно быть на каждого человека. Нас слишком мало, и даже один псих или подонок может такого натворить, что мало не покажется. А ведь такое может случиться. Многие после тяжелой болезни, и на этом фоне мало ли что в мозгах перемкнет.

— Ник, но ведь мы же не психологи.

— Ой, да ладно. В вашей конторе не психологов не было, не прибедняйтесь. И как раз на работу с людьми вы были заточены. Этому вас и учили. И практики у вас было достаточно.

— Ну что ж, сделаем, что сможем. Еще вопрос. Ник, чудес мы насмотрелись, конечно, много, а вот скажи, — спросил Вячеслав, — мне тут что-то про магию говорили. Я у внука брал книжки разные и почитывал их от нечего делать. Это что, правда? Все эти файерболы, ледяные копья и тому подобное?

— Магия-шмагия. Отчасти правда. Я тоже когда-то читал такие книжки. Огонь из пальца, воздушный кулак. Помню-помню. Ну, что я могу сказать. Огонь из пальца — это не проблема. Ведь что такое горение? Это физико-химический процесс, основу которого составляют химические реакции окислительно-восстановительного типа, приводящие к перераспределению валентных электронов между атомами взаимодействующих молекул. Сущность окисления — отдача окисляющимся веществом валентных электронов окислителю. Сущность восстановления — присоединение восстанавливающимся веществом электронов восстановителя, который, отдавая электроны, окисляется. Мы рассматриваем гомогенное горение, то есть горение газов. Организовать такой процесс ментально одаренному совсем не трудно. А поскольку при нагреве газа до достаточно высоких температур газ переходит в плазму, то вот вам и файербол. А ледяные стрелы — это совсем просто. В воздухе находится влага, саккумулировать ее и потом заморозить — нетрудно. Потом придать ей направление движения, и все. Ну а пустить в одном направлении поток воздуха и этим создать так называемый воздушный кулак — вообще детский фокус. Только вот на фига это все? Нет, для историков и разных чудаков это, может, и интересно. Потому что все это было когда-то, на заре возникновения Атлана. Сейчас это все не актуально. Это как на Земле реконструкторы. Они размахивают мечами, стреляют друг в друга из луков. Лук, конечно, достаточно грозное оружие, но с обыкновенной винтовкой его все равно не сравнить. Про пулемет я вообще молчу. Так же и тут. Что толку от этого самого файербола, если можно достать плазменный или лучевой пистолет и выпустить очередь этих самых файерболов. Разной мощности, по вкусу. И собственную энергию тратить не надо. И быстро и точно. А обыкновенный игольник успешно заменит и ледяные стрелы и ледяные копья. Тем более что защититься от этих файерболов тоже легко. Простой комбинезон, даже тот, что на вас сейчас надет, держит выстрел из плазменного пистолета. А штурмовой скафандр и плазменная винтовка не пробьет. Есть, конечно, плазменные пушки, но из них по людям не палят. Они все-таки для защиты от ракет и малой авиации. Про ледяные стрелы и воздушные кулаки я вообще ничего говорить не буду. Да и вообще это все действует только на планете, в атмосфере. А в космосе это все не актуально. Так что все это никому не нужная чушь. Вот ментальные практики — это да, это очень грозное оружие. Даже я, хоть я и не достиг еще максимального уровня псиона, но могу уничтожить средний земной город. Не сразу, но за пару часов, без всякого риска, попивая чай в челноке на орбите. А в империи были такие монстры, которые одним ударом могли уничтожить жителей целого города. И спасения от них не было. Тем более для простых людей, не имеющих природной ментальной защиты и симбионта. Да и это не спасало. Я, конечно, так не могу, но уверен, у нас и такие уникумы появятся. Я больше по инженерной части. Вот тут да, тут мне равных нет. И хотя в Содружестве, да и на Земле, есть и поумнее меня, и талантливее, но по знаниям и возможностям и близко никого нет. И не скоро появятся. Тем более что я тоже на месте стоять не собираюсь. Еще очень важны ментальные целебные практики. Вот я неплохой врач, и уровень ментоактивности у меня довольно высокий, но я могу работать с людьми на уровне медкапсулы. Хотя это тоже очень неплохо и может спасти человеческую жизнь, если рядом нет капсулы. Но ведь были такие уникумы, до которых никакая медкапсула недотягивает. Они могли выращивать конечности на расстоянии и даже оживлять людей. И такие у нас тоже будут. Уверен в этом. Ответил я на твой вопрос? Извини, увлекся.

— Да, спасибо. Кое-что стало понятно.

— Ничего, со временем разберешься. Может, и сам станешь сильным псионом. Вернее, почему «может»? Обязательно станешь. Тут ведь как? Как и в любом деле, главное — не лениться. А ты на лентяя не похож. Но работать придется много, тут уж никуда не денешься. И все время над собой. Но и приз нехилый. Мало того что практически неограниченные возможности, так и почти бесконечная жизнь.

— И что, кто-то от такого отказывается?

— Ты удивишься, но да. Вкалывать-то никому не хочется. Тем более когда и так все хорошо. Все есть. Любой каприз практически выполняется. А пятьсот-шестьсот лет жизни разве мало? Да вы и сами это все знаете. На Земле разве не так? Чтобы жить лучше, надо больше работать. А неохота. А, и так сойдет. Крыша над головой есть, кусок хлеба есть — нормально. А чтобы жить дольше, надо тело в тонусе поддерживать. Обходиться без излишеств. А это вообще тоска. Даже анекдот такой был когда-то, может, слышали? Не пить, не курить, по бабам не бегать? А на фига такая жизнь? Но ведь жизнь — это не только пьянки и бабы.

— Да ты нас не агитируй. Мы люди взрослые, все прекрасно понимаем. Хоть и выглядим юнцами. Честно говоря, до сих пор в себя прийти не могу. И как я теперь с детьми и внуками общаться буду? Ведь теперь сыну и подзатыльник не отвесишь. Не поймет.

— Ну, придется вам без подзатыльников обходиться. У меня то же самое, только с другой стороны. Меня раньше мама постоянно строила, а теперь сядет в сторонке и грустно так на меня смотрит. И хочется ей иногда на меня прикрикнуть — и не может, смущается. Но, думаю, это скоро пройдет. Натуру-то не переделаешь. Опять меня гонять начнет.

Мы немного посмеялись, пообсуждали, как теперь им вести себя с родственниками. Паша все сокрушался, что его теперь любимая внучка не узнает. Она уже, кстати, совершенно здорова и пока находится с внуками Вячеслава. Вернее, правнуками. Их у него аж трое. Такие же малявки, как и внучка Павла. Да и Вячеслав тоже побаивается к родственникам идти. Тем более что никто из них еще не успел пройти через медкапсулы — очередь. Это только тяжелобольных без очереди пропускают да вот этих старичков по моему приказу — очень уж они нужны. Так что его дети сейчас выглядят намного старше него. И как к ним теперь подступиться? Раньше-то он пользовался непререкаемым авторитетом, и его слово было законом. Они так и на корабль все попали. Дед сказал «надо» — и все без лишних размышлений собрались и двинулись за ним. А теперь придет юнец безусый и начнет права качать? Так что он просил загрузить его какой-нибудь работой, чтобы подольше со своими не встречаться. До прохождения самых старших через медкапсулу, во всяком случае. Ну, тут, думаю, они сами разберутся. На своих родственников он досье составит и без встречи с ними. Тем более что я никаких семейных и личных тайн в досье включать не требую. Главное — безопасен этот человек для общества или нет. Ну и неплохо было бы узнать, к чему человек стремится, к какой профессии предрасположен. Ну и всякое такое прочее, что пойдет только на пользу людям. Это им и постарался объяснить. Воссоздавать у нас их Пятое управление, так называемую «пятку», не надо. Контролировать всех и каждого я не собирался. Да и какой смысл? Предать никто не сможет, за этим симбионт проследит, а остальное все ерунда. Сами разберутся. Для этого и существует полиция, которой, правда, еще нет и неизвестно когда появится. Но ведь появится когда-нибудь. Без этого тоже нельзя.

— Послушай, Ник, я тут разговаривал с Олегом и узнал одну интересную вещь, — сказал Павел. — Земля, оказывается, колония империи.

Вот ведь неугомонный. Никак не успокоится.

— В общем-то да. Когда-то Земля была колонией империи. Я понял, что ты хочешь сказать, Паша. Раз Земля является нашей колонией, то мы можем вмешаться во внутренние дела своей колонии и навести там, если что, нужный порядок. Особенно помочь отдельно взятой стране. Какой, я даже гадать не собираюсь. Но дело в том, что я Землю нашей колонией не считаю. Она была бы нашей колонией, если бы большая часть населения лояльно относилась к нам. Но население Земли даже не знает о нашем существовании. Какая же это колония? Да, мы не оставим Землю без нашего влияния. Во всяком случае, постараемся ее защитить от внешнего воздействия. И уже начали кое-что делать для этого. Но вмешиваться в дела землян не будем. И для помощи одной взятой стране тоже. Даже если она наша бывшая родина. Просто смысла не вижу. Сейчас объясню почему. Я довольно долгое время жил в Содружестве независимых миров. Есть такое образование разумных в космосе. Я там жил в одном государстве, Арварской империи. Даже гражданином этого государства являлся. Не самое лучшее государство, надо сказать. Там официально разрешено рабство. То есть государство рабовладельческое. И это их нисколько не напрягает. Живут себе и живут. Испокон веков. Не очень их за это любят. Не только за это, но в основном, считается, именно за это. А им на это плевать. И ведь их не просто не любят, а частенько пытаются привнести к ним свободу, демократию и толерантность силой оружия. Надо сказать, что государство это, Арварская империя, не из самых сильных. Есть и экономически, и технически посильнее. И на это им плевать. И люди в этой империи тоже не ангелы. Система там клановая, и режутся эти кланы друг с другом только так. За власть в основном. Ну и за ресурсы, да и вообще по любому поводу. Но как только кто-нибудь сунется к ним насаждать свободу и демократию, все внутренние дрязги забываются, и они тут же бросаются в драку. Дерутся страшно. Не жалеют ни себя, ни противника. Отморозки еще те. Иногда побеждают. Но редко. Ведь против них выступают обычно более сильные страны, чаще всего в союзе. Так что победить они и не могут. Но самое главное, что их никто не может победить. Потому что они готовы за свои убеждения драться до последнего, до смерти и утащить с собой как можно больше врагов. Их и в плен-то не берут, потому что бессмысленно это. И не какие-нибудь отдельные герои: все. Начиная от императора и заканчивая самым последним забулдыгой. Бывшие враги, забывая о кровной мести и каких-то обидах, дерутся в одном строю, прикрывая друг другу спину. И ничего с ними сделать не могут. Более сильные в конце концов отступают. Конечно, их можно полностью уничтожить, но при этом будут такие потери, что от Содружества просто ничего не останется. Поэтому с ними стараются не связываться. Ненавидят — это да. Но и уважают. Ненавидят, боятся, но уважают. Мира там никогда нет, на границах постоянно стычки, но до серьезных столкновений стараются не доводить. Повторюсь, они там совсем не ангелы. Жил я в одном королевстве, так там люди и спокойнее, и, можно сказать, приличнее, что ли. И не воюют они уже лет пятьсот. Где-то прогнутся, где-то пообещают что, с кем-то договорятся. Хорошо живут. И люди нормальные. Но вот если мне придется делать выбор, выберу Арвар. Они хоть и сволочи, но гордые и независимые сволочи. Не жалеют других, но и себя тоже не жалеют. Вот так. Ты понял, что я хотел сказать, Павел? Вот когда наша бывшая родина станет по-настоящему независимой, тогда и будем думать, как с ней себя вести. А пока о ее независимости можешь мне не говорить. Неизвестно, знают ли о нас президент и руководство страны, а англичане уже почему-то знают. А значит, и американцы тоже. И уже умудряются против нас какие-то операции проводить. Это как? Да я тут полистал подборку сообщений из интернета, такое впечатление, что руководят страной не из Кремля, а из вашингтонского Белого дома. Так что подождем.

— Ну, нынешний президент…

— Да бог с ним, с президентом. Конечно, хорошо, если у власти настоящий мужик со стальными яйцами, а не беспринципный пьяница. Но главное — люди. Люди должны быть гордыми и независимыми, что за иностранную цацку и кучку долларов не продадут друзей, близких, родину. А этого я пока в России не вижу. Да, люди в основном хорошие, но стального стержня в них нет. Того, что был у их предков. Ведь именно этим всегда гордились наша страна и наш народ. Даже Наполеон пришел в Россию вроде с благородными намерениями — освободить русских крестьян от рабства, от крепостной зависимости. Хотя причины, конечно, были другие, но декларировал он именно эти. И получил от этих самых крестьян вилы в пузо и тотальную войну на уничтожение. И всегда так было. А сейчас что-то изменилось, надломилось, что ли.

— Естественно, если руководство страны все время предает свой народ. Вот он от этого и защищается, как может.

— Я и хочу увидеть тот момент, когда и руководство, и народ, люди, станут едины. Хоть в чем-то. В защите своей страны или в предательстве. И тогда посмотрим, стоит ли нам вмешиваться. Вы говорите, что президент сейчас нормальный, так давайте посмотрим, что дальше будет. Я понимаю, что сразу сломать зависимость страны от, как тут теперь говорят, «партнеров» он не сможет. Но посмотрим, может, хоть попытается. А потом будем решать. И вообще я уже говорил об этом, но вы просто не слышали. Я считаю, что никакой помощи России и не нужно. За свою многовековую историю она и не в такую задницу попадала — и ничего, выкарабкивалась. И становилась еще могущественнее. И сейчас, несмотря на вороватых чиновников и козни многочисленных врагов, она восстановится. А наше вмешательство принесет только вред. Я же помню, как в начале девяностых каждый второй твердил как мантру: Запад нам поможет. И как, помог? Хорошо, что не угробили окончательно. Хотя, надо сказать, сделали все возможное для этого. Просто у России очень большой запас прочности, и там, где другое государство просто рассыпалось бы, она выстояла и держится до сих пор. Но не дай бог, если пройдет слух, что космос нам поможет. Опять все расслабятся и будут ждать этой помощи. Нет уж, все сами, сами, сами. Так что на этом давайте вопрос закроем. Пока я вам не приказываю, а объясняю. Я ведь понимаю, что вы все еще считаете Россию своим домом. Потому что другого у вас нет. Пока нет. Вот прилетим на Миру — все будет по-другому, уверяю вас. Вон ребята из первого набора. Они ведь не перестали меньше любить Россию и по-прежнему считают ее своей колыбелью. Но в своих суждениях уже не столь категоричны. Да, Россия — это земля, где остались их родственники, друзья, могилы предков, но дом у них теперь другой. Они не забыли ее, да и я был бы этому совсем не рад, но судить о ней теперь могут непредвзято. В любом случае что бы с ней ни произошло, ее интересы у нас будут на первом месте, хотя бы потому что на другие страны нам вообще наплевать, но решение о вмешательстве вдела страны мы можем принимать спокойно, без надрыва. Через год или два, когда вы вернетесь сюда, вы будете такими же. Ну а с учетом того, что вам теперь придется стоять на страже своей новой родины, эта непредвзятость у вас будет даже выше, чем у остальных. Ладно, давайте с этим заканчивать.

Тут я задумался. А, собственно, что я тут перед ними политбеседу провожу. Объясняю, как родину надо любить. Они ведь не те безусые юнцы, что сидят передо мной. Это только видимость. Они настоящие зубры. Даже не зубры, а волки. Битые-перебитые. Прошедшие все, что возможно и невозможно. Надо же, сам и купился на эту обманку. Они все это знают и все прекрасно понимают. И еще и мне могут многое объяснить. И видят они меня насквозь. И все прекрасно понимают. Правда, сделать ничего не могут. Павел им, наверное, рассказал о предназначении симбионта. Вернее, о побочном предназначении симбионта. И то, что они пошли на то, чтобы принять присягу, говорит о многом. То, что они после капсулы были слегка дезориентированы, — ерунда. Не захотели бы — послали меня, и все. Другое дело, они понимали, что, и я это должен учитывать, живыми они тогда из медсектора не выйдут. А они и учитывали. И присягу принимали вполне сознательно. Все они решили еще до полета на корабль. И уговаривать их не надо. Нет, каждый из них постарается, конечно, действие симбионта как-то обойти. И не потому что очень уж захочется им предать. Нет, как раз предавать они и не умеют. Но вот вести собственную игру — это всегда пожалуйста. Нет, не во вред, а как раз на пользу, ну, как они эту самую пользу видят. Просто по-другому они не могут. И объяснять что-то и рассказывать им не надо, просто не поймут. Им надо отдавать приказы. Вот это для них будет понятно. Да, что-то я расслабился или, наоборот, переработал? Это Мишке, который, кроме своего института и завода, не видел ничего, или какому-нибудь бывшему бухгалтеру что-то надо объяснить, и желательно поподробней. Но не этим же волчарам. Тем более то, что они знают намного лучше меня. И понимают лучше меня. Вон Егор навскидку тут же выдал ТТХ британской подлодки, не задумываясь. А сколько у них в памяти таких данных? И нужных и ненужных в наших условиях. Хотя ненужных знаний не бывает. А знают они много, очень много. Вот и надо использовать их знания. Только без сюсюканья и нравоучений. Вот этого они мне точно не простят.

— Я вас, кстати, хотел попросить кое о чем. Тут нам англичане подгадили слегка, и хотелось бы отплатить им тем же. Придумайте им какую-нибудь гадость. Только не смертельную, но чтобы задумались. Олег, где у нас Серега? Ему бы тоже поработать над этим вопросом.

— Они с Дашкой жениться умчались.

— Для этого надо куда-нибудь убегать? Хотя да, что это я. Наверное, решили устроить сначала брачную ночь, а потом уже регистрацию.

— Ну, судя по тому, как Дашка по-хозяйски относилась к Сереге, брачная ночь у них уже была.

— Я тоже это заметил. И где тогда они?

Я связался с Витом и попросил его уточнить, где сейчас находится Серега. Связываться с ним напрямую не стал. Вдруг они сейчас и в самом деле чем-то интересным заняты, а тут я. Нехорошо может получиться. Но Вит мне сообщил, что Сереги на борту корабля нет. Полтора часа назад он улетел на штурмовике. И улетел не один. С ним ушел еще один штурмовик. Вот это да! Я тут же связался с ним. И услышал его счастливый голос:

— Адмирал на связи. Слушаю тебя, Ник.

— Ты где это шляешься? И почему на штурмовике?

— Как почему? Американца топил. Ты же сам разрешил.

Тут я вспомнил. Ну да, когда в каюту ворвалась Ксения, он мне что-то такое говорил, и я, отмахнувшись от него, что-то ему разрешил. Нет, ну что за скотина. Вот ведь подловил. Он же сам мне говорил, что у него мечта — американца потопить. Нет, ну надо же, устроил себе свадебный подарок. Ну и я тоже хорош. За базаром следить надо. И ничего ведь ему не скажешь.

— А почему на двух штурмовиках?

— Со мной Андрей. Отличный парень и пилот. Бывший военный летчик.

— Это внук Олега, что ли?

— Ну да.

— И что вы там натворили? Докладывай.

— В результате боевого вылета уничтожены две подводные лодки противника. Мною — подводная лодка ВМФ США «Мемфис» типа «Лос-Анджелес» и лейтенантом Конкиным британская подводная лодка «Викториас» типа «Вэнгард». Уничтожены ракетами типа воздух-земля. По две ракеты на лодку. Хватило бы и по одной, но на всякий случай пустили по две.

— Больше вы там ничего не потопили?

— Нет, не успели.

— Все, отбой. Возвращайтесь. Как вернетесь, сразу ко мне. Отбой связи.

— Понял. Отбой.

Я посмотрел на своих притихших собеседников. Все это время они даже друг с другом не переговаривались, а молча ждали, когда я освобожусь.

— Отменяются гадости англичанам. Тут уже без вас постарались.

— Серега, что ли, что-то отчебучил? — спросил Олег.

— Потопил подлодку «Мемфис».

— Это ту, что наш «Курск» утопила? Молодец. — Это уже Егор. Еще один американоненавистник.

— Ну да, ее. Твой внучок, Олег, тоже отличился. Потопил британскую лодку «Викториас».

— А почему ее?

— Ну, видно, какая под руку попалась, ту и потопил.

— Подлодка «Викториас», типа «Вэнгард», сто тридцать четыре человека экипаж. Новейшая разработка. В строй вступила в девяносто шестом году. — Опять Егор. Видно, интересовался английским флотом. Или по работе необходимость была. Хотя нет, когда она вступила в строй, он уже на пенсии был.

— И что теперь? — спросил Олег.

— Что-что. Да ничего. Утопили и утопили. Хотя пистон получат. Особенно Серега. Поймал меня на слове. Не посоветовался ни с кем. Сразу умчался.

— Потому и умчался, что ты бы не разрешил. А это же его мечта. Ну, теперь, надеюсь, он успокоится. А вообще к нему не придерешься. Он предложил, ты разрешил. Он твой приказ выполнил незамедлительно. Что тут скажешь?

— Да, здорово у него получилось. Но морячков жалко. Сто тридцать четыре на британце и небось столько же на американце. В мирное время.

— Так и наших на «Курске» утопили в мирное время.

— Ладно, не будем опять к этому возвращаться. Что случилось, того уже не изменить. В следующий раз буду внимательней.

— Ладно, Ник, пойдем мы. В Москве скоро ночь наступит, а мне еще нужно организовать поход по детдомам и интернатам.

— Хорошо. Идите.

Как же, поход он собрался организовывать. Просто не хочет присутствовать при моих разборках с Серегой. Хотя какие разборки? Он сделал то, что считал нужным и даже необходимым. Да я и не возражал бы, если бы не волновался за обстановку на Земле. Ведь мы улетим, а тут может всякое случиться. Не хотелось бы, чтобы из-за нас. Хотя очень я в этом сомневаюсь. Не решатся американцы на что-то серьезное. Им и в самом деле есть что терять. Если бы была возможность уничтожить Россию без потерь со своей стороны, давно бы уничтожили. И никакие демократические ценности России не помогли бы. Но даже при вечно пьяном президенте у них было опасение таких людей получить от уже почти уничтоженной армии, что Америки просто бы не стало. Нет, осталось бы что-нибудь, но оставшееся с удовольствием добили бы китайцы с индусами. Да и остальные в стороне не остались бы. Так что утрутся и будут сидеть тихо. Даже не сообщат никому о пропаже своих лодок. Ни те, ни другие. Тем более что они и в самом деле не знают, кто им все это устроил. Можно было бы намекнуть, что это ответка за их аферу с детьми. Но там виноваты англы, а при чем тогда пиндосы? Да, наворотил Серега. Морячков и в самом деле жалко. Несмотря на то, что все они сволочи. И долбанули бы по России не задумываясь. Но ведь у всех жены, дети, матери. Им-то теперь каково. А, ладно. Что-то я не особенно задумывался, когда жег аратанские корабли, а аграфов вообще сжигал с удовольствием. А ведь и у них у всех и жены, и дети, и матери. Все-таки к землянам у меня какое-то трепетное отношение. И это не очень хорошо. В ответственный момент, когда необходимо будет принять жесткое, даже жестокое, решение, это может мне помешать. Да, на меня воздух Земли тоже действует как-то расслабляюще. Надо быстрее смываться отсюда. А то совсем размякну.

Связался с Ингой. У них там все было хорошо. Еще бы не хорошо — море, солнце. Это на корабле вечер, а там как раз утро. Эх, сейчас бы расстелить полотенце под деревом и подремать в тенечке пару часиков. Но нет, придется здесь торчать. Оба бота заняты, и слетать на остров не на чем. Можно, конечно, и на простом боте или даже штурмовике, вряд ли кто заметит, тем более что один штурмовой бот так и так мотается между кораблем и островом. Но могут и заметить. Сейчас все следящие системы работают с полной нагрузкой. Небось полную боевую готовность ввели. Мы ведь столько следов оставили. Теперь на Земле с этим будут долго разбираться. Выводы сделают наверняка правильные. Нам это в общем-то по барабану, но в дальнейшем может помешать работе. Так что лучше не усугублять. Да и на корабле еще дел полно.

Объяснил Инге, что вернуться на остров не смогу. Да и им, собственно, недолго там прохлаждаться осталось. Завтра начнем эвакуацию. Вернее, не эвакуацию, а переезд. А то слово какое-то нехорошее, тревожное. Да и спешить не будем. Дня за два всех перевезем. Они сами пусть решают, когда им возвращаться. Но вообще-то детей будем перевозить в последнюю очередь. Она решила, что и они тоже вернутся с последней партией. Очень уж детям там нравится. Ну, это понятно. Я не возражал, хотя и соскучился уже. И по детям, и по женам. Она только посоветовала копить силы. Вернутся, проверят, сколько накопил. Ну-ну, проверяльщицы. Хотя возможности проверить у них и не будет. Сразу после их возвращения отлетаем. И мне будет, честно говоря, не до них. Вот потом, в гипере, да, из постели вылезать не будем. Если только дети вытащат. Делать-то будет нечего. Учиться нельзя — все капсулы будут заняты. Восстановить всех мы уже по истечении пары недель успеем, но ведь потом и учить людей надо. Опять склоки среди актива начнутся — чьих людей учить в первую очередь. Разберемся. Хотя и надоело уже. Нет, в следующий раз к Земле не полечу. Ну его. Слишком уж здесь все сумбурно, бестолково. Конечно, руководил бы всем толковый управленец — и был бы порядок, но управленцев среди нас как раз и нет. Обучим и пошлем. Он пусть всеми делами тут и занимается. А в помощь — хорошего особиста. И толку будет больше. А у меня как-то не очень хорошо все получается. Да и напряжение какое-то постоянно чувствую. Это я-то. У меня после Содружества вроде все чувства притупились, а тут все время какое-то неудовлетворение собой. Вроде как можешь что-то хорошее сделать и не делаешь. И чувствуешь себя виноватым. И это я, с моим пофигистским характером. Я и раньше пофигистом был, а уж после Содружества мне вообще на все и на всех плевать. Ну, не то чтобы плевать, но ко всему я относился трезво и спокойно. Но воздух Земли меня начинает менять, а это плохо. Не нужно мне этого. Тем более в нынешнем моем положении. Спокойствие и трезвый взгляд на жизнь мне сейчас необходимы. За мной теперь люди. Пусть и немного, всего около шестисот, но им именно я обещал нормальную жизнь. Меня не назначили ими руководить, не поставили ими командовать и вести в бой, как было в Содружестве, когда меня назначили капитаном корабля. Это именно я их всех собрал и именно я им обещал, и именно мне нести ответственность. А здесь я расслабился. Жалеть всех начинаю. Вот Дашка меня уговорила детей из интернатов собрать. А ведь не собирался. А это может плохо кончиться. И виноват буду я, а не те, кто накосячит там, внизу. Еще эти, старики-разбойники, подталкивают меня оказать помощь. Кому? Зачем? И подставить ради этого своих людей? Ну уж нет. Тем более что все равно не оценят. Что бы я ни сделал, потребуют еще и еще. И будут обвинять, что дал мало. А почему я вообще должен что-то давать? Но ведь потом уже и не объяснишь. Так что лучше не начинать. Да и помочь я в общем-то практически ничем не могу. Так что нечего забивать себе голову. Но вот неприятный осадок на душе остается. Нет, не полечу сюда в следующий раз. Если только лет через пять, а то и десять. А через годик я лучше в Содружество смотаюсь. Раньше не получится. Надо станции к себе в систему тащить. За год, если не спеша, как раз парочку и притащу. Сколько их всего, вроде двадцать пять? Четыре уже у нас, остается двадцать одна. Еще одна чисто боевая. Ее в первую очередь надо бы притащить, но тогда и восстанавливать ее тоже мне придется, никто ведь не сможет. Так что лучше за ней слетать годика через три. Тогда у нас свои инженеры будут. Они и займутся ее восстановлением. А я лучше пока базы тыловиков к себе притащу. Конечно, висели они десятки тысяч лет и еще могут повисеть, но моя жадность оставить их на своих местах не позволит. Изведусь ведь. Двадцать две станции, получается, а это аж одиннадцать лет. Обалдеть. Нет, надо готовить пилотов на тяжелые корабли. Знать бы — как? Если так же, как я, то это долго, очень долго. И это у меня получилось не знаю почему. Вон искины до сих пор удивляются. А если у других не получится? Если на это понадобится не десять лет, а пятьдесят? Это что, мы с одним пилотом на тяжелые корабли так и останемся? И этот пилот — я? Ужас. Меня же на части порвут. Это я не успею с тяжелого буксира соскочить, как меня на линкор потребуют. А там и еще что вдруг понадобится. Нет, что-то надо придумывать. Где бы мне нормальных учителей по ментальным техникам найти? Наверняка в Содружестве есть. Уж у аграфов и сполотов точно. Ну, к аграфам соваться бессмысленно. Да и к другим тоже. Никто нас учить по доброй воле не будет. А заставить никого не получится. Во-первых, попробуй сильного и опытного псиона заставь, а во-вторых, даже если и заставим, он такому научит, что и сам рад не будешь. Надо думать. Лучше всего, конечно, найти базы знаний, но где же их найти. Знать бы. Ладно, что я все о грустном. Лучше помечтаю, как я отрываться буду в Содружестве. С женами туда лететь или без? Ну, одну по-любому придется с детьми оставить. А может, вообще одному? Это был бы оптимальный вариант. Вот тогда бы я по-настоящему оторвался. Можно было бы слетать в Арвар, на ту курортную планету, где я со своими аратанками отрывался. А можно и в Центральные миры махнуть. Прошлый раз мне Кини помешала отдохнуть там как следует. Вот и нечего ее туда тащить. Можно с капитаном и Гэлом встретиться. С ними покуролесить. А можно и к аграфам заглянуть и подстрелить парочку кораблей. Желательно что-нибудь тяжелое. Вот вони будет. Ах, мечты, мечты. Самое обидное, что хрен получится. Затянет в круговерть дел, и так и буду иногда только мечтать и вспоминать прошлое. И надо мне было взваливать на себя такую обузу?

От злости мне даже напиться захотелось. Так ведь и напиться нельзя. Это раньше отключишь нейросеть — и бухай спокойно, а теперь не получится. Симбионт не даст. Эх, жизнь моя жестянка! Пойду-ка я в таком случае спать. А Серега со своим помощником пусть лучше до завтра подождут, а то я сейчас со злости такое устрою, что потом и сам жалеть буду.

Утром, сразу после завтрака, ко мне заявился Серега. Правда, никакого смущения, а тем более вины, я не заметил.

— Ну, рассказывай.

— Что рассказывать-то? Слетали, потопили и вернулись. Ты же сам разрешил.

— Не придуривайся. Прекрасно понимаешь, что разрешил я машинально, не обратив внимания на твой вопрос.

— Но ведь разрешил? Да и что, собственно, случилось? Ну, потопили мы парочку подлодок. Так у них их много.

— Тут я с тобой согласен. Подлодок у них много. Потопили парочку — и черт с ними. Но поступил ты по-свински. Мне теперь перестать тебе доверять?

— Ник, да ладно тебе. Ты же понимаешь, что я никогда ничего не сделаю во вред тебе и всей нашей компании.

— Сергей, этой компании уже шестьсот душ. И это уже не компания — это уже государство. Маленькое совсем, но государство. Без устоявшихся связей, без традиций, еще аморфное и не осознающее себя, но государство. Во всяком случае я к этому стремлюсь. И все делаю для этого. Пусть коряво и не всегда верно, но я стараюсь. А в это время мой ближайший помощник занимается черт-те чем. Захотелось ему потопить американца — он полетел и потопил. А завтра что тебе захочется?

— Ник, ну извини. Ей-богу, и мыслей каких дурных в голове не было.

— А вообще хоть какие-то были?

— Да ты понимаешь, как с цепи сорвался. Как понял, что появилась возможность утопить пиндосов, думать ни о чем не мог. Как во сне был. Меня Дашка оженила даже прямо за порогом твоей каюты. Так-то я сопротивлялся еще, а тут не заметил даже. Одна мысль была — быстрее, быстрее, быстрее.

— Ага, а Андрея прихватить не забыл.

— Так только он из нормальных пилотов на корабле и оказался. Остальные, кто на флот согласился пойти, все на острове. А так бы мы не пару подлодок потопили, а куда больше.

— Остальные — это сколько?

— Всего пятеро. Это из первого набора. А вообще около восьмидесяти ребят и девчат. Не очень-то рвется народ на флот. Даже девчат брать приходится.

— Об этом мы еще поговорим. А то, что остальные пилоты на острове оказались, — это хорошо. Шесть утопленников — это уже многовато. Разборки бы нешуточные начались. Что там на Земле, кстати? Пишут что по этому поводу?

— Нигде ни слова. Полная тишина. Нет, в Пентагоне и английском Адмиралтействе настоящая паника, но наружу ничего не проникает. Главное, они понять ничего не могут. Лодки просто прекратили выходить на связь, и все. Где они лежат, те уже определили, но вот что случилось — понять не могут. То, что это не наши, то есть не русские, сработали, они уже знают. Им уже это их агенты доложили. Но кто мог, кроме наших, они не понимают.

— Откуда знаешь?

— Да Вит иногда их совещания слушает.

— Так они совещаются небось в каких-нибудь экранированных бункерах.

— Ну, Ник, ты прям как ребенок. И в бункерах и компьютеры есть, и телефоны. Да и другой электроники хватает. Для Вита никаких трудностей. Да и земные спецсредства, думаю, недалеко ушли. Но это ты у своих молчи-молчи поспрашивай, они побольше моего знают.

— Не любишь ты их.

— А кто их любит? И было бы за что. Так вот, никто ничего не понимает. С нами связать никак не смогут.

— А если додумаются связать с сумасшедшим эсминцем? Вы хоть не рядом с островом их потопили?

— Обижаешь. Пиндоса в Атлантике, а британца вообще в Северном море, рядом с домом.

— И как ты своего пиндоса нашел? Тебе ведь не абы кто нужен был.

— Так мне его Вит нашел. Пока я мчался к штурмовикам, он его и отыскал. Через Пентагон, конечно. А британца первого попавшегося.

— Я так и подумал.

— И с эсминцем никак не свяжут. У эсминца ведь вообще никаких повреждений. А подлодки явно кто-то утопил.

— Спустят водолазов, найдут части ракет.

— Водолазов, конечно, спустят, но ничего не найдут. Подрыв ракет был рядом с лодками. Сначала ЭМИ-ракетой выжгли всю электронику на лодках, а потом взрыв у носового окончания — и лодка с развороченным носом идет камнем на дно.

— Да, не позавидуешь морячкам. Нехорошая смерть.

— Ну, на войне как на войне.

— Ты все воюешь?

— Это мой последний бой на Земле. Надеюсь.

— Я тоже надеюсь. Смотри, больше без моего приказа чтоб и не думал.

— Есть!

— Ладно, сделанного не вернешь.

— Ник, я к тебе чего еще зашел. Там детишек привезли с Земли. Тридцать девять человек. А у нас за ночь семьдесят две пары зарегистрировались.

— Вы же вроде одними из первых зарегистрировались? А, боишься, что я в наказание вас с Дашкой без ребенка оставлю?

— Ник, Дашка меня убьет.

— Ладно, иди. Как сказал, так и будет.

Серега облегченно выдохнул и радостный умчался. Ну, сейчас начнется. Нет, надо срочно смываться отсюда. Тут сейчас не протолкнуться от обиженных будет. Я связался с Витом. Третьего ребенка из интерната еще на Землю не отвозили. Их только из медкапсул достали. Все трое полностью здоровы. Прекрасно. Я тут же связался с дежурным и попросил задержать бот. Переоделся и рванул на летную палубу. Ребенка решили отвезти к воротам интерната. Заодно и меня в Москве высадят. Лучше я по городу поболтаюсь, чем буду жалобы и требования выслушивать. Дашка-то постарается жалобщиков на меня спихнуть. Она же себе ребенка отхватила, так что ее они слушать не будут. Вот она на меня их и спихнет. Те начнут требовать от меня детей. И ведь уговорят. Нет, так мы никогда отсюда не улетим. Сами пусть там разбираются. И сообщений ни от кого принимать не буду. Кроме Вита, конечно. Мало ли что случится.

Высадили меня в парке Горького. Оттуда я по мосту перешел на другую сторону реки и по Остоженке пошел в сторону Кропоткинской. Я хотел посмотреть на новый храм Спасителя. Делать-то все равно нечего. Тем более что в интернете прочел, что он и такой и разэтакий. Решил глянуть. Посмотрел. Ничего особенного. Высокий, красивый. Но какой-то не такой. Нет в нем торжественности. И тихого успокоения нет. Сразу чувствуется — новодел. Вообще-то к религии я отношусь нейтрально. Хотят люди верить в Бога — флаг им в руки. Правда, после Алтай я относиться к религии стал попрохладнее. Все-таки начудили там местные адепты неслабо. Но у нас на Земле они вроде поспокойней. Хотя как сказать. Мусульмане вон до сих пор джихад объявляют. И джихад у них какой-то странный — обязательно резать кого-нибудь надо. А без этого нельзя? Хотя справедливости ради надо сказать, что совсем не все такие отмороженные. Вон и среди наших есть и татары и башкиры. Даже один осетин затесался. Хотя осетины вроде христиане? Не помню. Да и какая разница. У нас о религии, слава богу, никто и не заикается. Вот эти мои постоянные присказки: слава богу, бог его знает, бог в помощь. Это о чем-нибудь говорит, интересно? Может, я тоже верующий, если Бога постоянно поминаю? Вряд ли, конечно, но может быть и так. Меня это, правда, совсем не колышет. Верующие вон в церковь ходят, Богу молятся. А я за собой такого не замечал. Но и отторжения особого, как у оголтелых атеистов, нет. Кстати, мои постоянные упоминания Бога — этим я вроде нарушаю одну из десяти заповедей. Как там: не произноси имени Бога всуе, и… еще чего-то там. Так я еще и богохульник. Или грешник? А, какая разница. Но если я признаю десять заповедей Божьих — значит, я верующий? А если не верующий, то эти заповеди меня как бы и не касаются? Глупость какая. Хотя, если разобраться… Как там: не убий, не укради, не прелюбодействуй. При необходимости убью не задумываясь. И украду, если уж совсем подопрет. А уж попрелюбодействовать я бы и сейчас не отказался. Сколько уже без жен обхожусь. А моему молодому и усиленному организму это вредно. Что там еще? Не сотвори себе кумира. Вот уж чего не делаю, так именно этого. Зачем мне кумиры? Я сам себе кумир. Что там еще? А, не помню. В общем, глупости все это. Эти заповеди Бог вроде Моисею презентовал на горе Синай и строго наказал жить избранному народу по этим заповедям. И что? Они никого не убивали? Как же. Они только и делали, что резали друг друга, да и всех, до кого дотягивались. Один Давид чего стоит. Прибил Голиафа. Тот, такой красивый и гордый, вышел на честный бой и тут же получил булыжником в лоб. Дурачок. В итоге: Голиаф труп, а Давид — царь иудейский.

А уж насчет воровства я вообще молчу. Лучше воровать, чем сыны израилевы, никто не может. И делают это так виртуозно, что вроде все на законных основаниях, а денежек у тебя уже нет. Взять тех же Ротшильдов. Ведь как их только ни склоняли и ни склоняют, а им плевать, и они богатейшее семейство на Земле. Интересно, а у нас евреи есть? Есть, встречал я в списке интересные фамилии. Надо их подальше от денег держать. Или, наоборот, поближе? А, все равно денег пока у нас нет. Интересно, а у меня в роду евреи были? Да кто ж его знает. Хотя тут больше от воспитания зависит, чем от крови. Помнится, у меня во взводе, еще когда я служил в армии, в Советском Союзе, парень был, грузинский еврей. Так его к девкам и вину близко подпускать нельзя было. А уж как подраться любил! Так мало того что еврей, да еще и из Грузии, — рыжий и глаза голубые. Бывает же.

Так и простоял с полчаса, пялясь на храм. Потом пошел к метро, купил в киоске мороженое и уселся на скамейку на Гоголевском бульваре, прямо напротив Генштаба. Хорошо. Хоть и сентябрь, а погода просто замечательная. Зря я свою еще итальянскую курточку прихватил, и в футболке не холодно. И мороженое вкусное. Нет, просто замечательно все.

Так, о чем бишь я? О чем я там так усиленно размышлял, напротив собора? О евреях. Да, о евреях. И чего? А, в Израиль надо как-нибудь сгонять и там людей поискать. Много туда толкового народа уехало. Только у меня в университете с потока, как началась катавасия в девяностые, много хороших ребят туда рвануло. А ведь это наши люди. Паспорта-то у них израильские, но думают они по-прежнему по-русски. А мне толковые люди ох как нужны. С высоким ИИ. У нас с этим вроде неплохо — средний аж 150, но все равно маловато будет. Мне еще науку двигать. Вот где наука, там и евреи. Хотя они везде, где руками работать не надо. Правда, по клавишам стучать и смычком двигать они тоже неплохо умеют. Да что я все о них. Подумать, что ли, не о чем? О чем я думал-то? Во, о религии. Десять заповедей и семь смертных грехов. Хотя и до Моисея люди как-то жили. Египтяне там древние и разные вавилоняне. А цивилизация китайцев и индусов подревнее иудейской будет. И там тоже не приветствовались ни воровство, ни убийство, ни другие безобразия. Да и сейчас не приветствуется. А они ведь и не иудеи и не христиане. А приличных людей и среди буддистов, и индуистов, и мусульман, и разных там конфуцианцев никак не меньше. Про атеистов я вообще молчу — они хоть не врут, что во что-то там верят. И что? Религия не нужна? Ну, мне она точно не нужна. А другим? Кому-то, может, и нужна. Кто привык перекладывать груз проблем со своих плеч на чужие. Ведь как все просто: случилось что — сходи в храм, помолись, попроси помощи у Бога. Не помогает? Ну, значит, это Господь просто испытывает тебя. Прими это со смирением. А то, что за одной нерешенной проблемой тут же следует другая, еще более сложная, и если не остановить этот вал, то можно дождаться и гибели, и не только своей, но окружающих тебя людей? Значит, Господь испытывает и их. Да и чего волноваться — ведь в рай все попадут. Ага, стройными рядами. А все ли хотят в рай? Может, кто-то еще и пожить хочет? Я, конечно, утрирую, но в принципе так и есть. И потом. Сами по себе по-настоящему верующие довольно приличные люди. А если они живут по заповедям и не совершают семи смертных грехов, хотя бы стремятся к этому, то просто замечательные люди. Но вот если в их среде появляется честолюбивый и беспринципный лидер, то жди беды. Куда он поведет свою паству? Хорошо, если просто заведет в какой сарай и сожжет там всех, как это делали раскольники на Руси. Нет, плохо, конечно, но во всяком случае пострадают только они. Других это не затронет. Но ведь может быть и по-другому. Объявит всех, не придерживающихся его догм, неверными и подлежащими уничтожению. И тогда появляются шахиды со своими поясами. А в наших условиях такой поясок может целый город в пыль превратить. Значит, я все-таки прав, запрещая всякие религиозные проявления? Да, похоже, прав. И отступать от этого нельзя. Ведь как прилетим на Миру, наверняка пойдут ходоки с просьбой построить часовенку или открыть молельный дом. И ведь будут убеждать, что ничего тут страшного нет и что это необходимо для людей. И ведь будут очень аргументированно убеждать. Ну, со мной они обломятся, но ведь на других это может и подействовать. Значит, что? Брать таких на карандаш и на первый раз просто предупреждать. А на второй? А на второй придется пускать таких на удобрения. Жалко, конечно. Вполне возможно, что люди будут неплохие и побуждения у них благие. Но ведь недаром в их среде говорят: благими побуждениями выстлана дорога в ад. Так и есть. Вон христианство возникло как религия всепрощения и всеобщего благоденствия, а пришла к крестовым походам, кострам инквизиции, религиозным войнам и уничтожению миллионов инакомыслящих. А ведь так все хорошо начиналось. Надо будет безопасников предупредить, чтобы отсеивали самых упертых на начальном этапе, еще на Земле. Чтобы потом с ними не возиться. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Что-то у меня голова черт-те чем забита. Я вроде сюда просто отдохнуть спустился? Вот и буду отдыхать.

Мороженое я уже давно съел и подумывал о том, чтобы купить еще. Но пересилил себя. Скоро уже обедать, нечего аппетит портить. И куда же мне сходить? В Кремль? Туда вроде по пропускам пускают, но для меня это не проблема. Ну и что там делать? Опять же там куча церквей, а меня в них не тянет. Алмазный фонд посмотреть? Как-то мне это неинтересно. Вот девчонки бы с удовольствием на эти безделушки полюбовались. Сами камушки для них, конечно, неинтересны, но вот работа — это да. Там, говорят, настоящие произведения есть. Может, проникнуть в запасники и прихватить для них что-нибудь? В принципе это вполне решаемо. Но нет. Сам я полдня провожусь, если по-тихому все делать, а вызывать людей? Из-за побрякушек? Нет, не поймут. Ну и ладно. Вот в Оружейную палату я бы сходил. Ничего важного я там, конечно, не увижу, но все равно интересно. У меня вон настоящий меч Джоре есть, с привязкой. А там есть что-нибудь подобное? Или только плохо прокованные и из дрянного металла железяки? Нет, наверняка есть и что-то достойное, но все равно не пойду. Неохота. А больше в Кремле и смотреть не на что. А может, в Думу сходить? На клоунов посмотреть. Хотя нет, клоуны — это достойная и уважаемая профессия. Да и люди они, вполне возможно, неплохие. Вон Никулин был клоуном, а какой человечище. А в Госдуме заседают если и клоуны, то плохие. Хотя, может, за десять лет что-то изменилось? Это десять лет назад на депутатов без смеха взглянуть нельзя было, а сейчас там, возможно, вполне достойные и умные люди заседают. Вряд ли, конечно. Зачем там умные? Нажимать на кнопку и обезьяну научить можно. А большинство там для этого и держат — правильно нажимать на кнопки. Поэтому там так много артистов и спортсменов. В своем деле они добились наверняка многого. И спортсмены, артисты, музыканты они, может, гениальные. Но при чем здесь Дума? Там ведь законотворчеством заниматься надо. То есть творить законы. А что они сотворить могут? Они что, юристы? Или опытные управленцы и администраторы? Что может понимать в законах девочка, которая всю сознательную жизнь кувыркалась на ковре, подбрасывая мячик или размахивая лентой? Но это хоть достойные люди, чего-то добившиеся своим трудом, а остальные? Посмотришь на них и не знаешь — то ли смеяться, то ли плакать. Такие рожи! И где их только находят? Народные избранники, блин. Думаю, они вообще живут в каком-то своем, выдуманном мире. И вообще страна сейчас существует в двух плоскостях — в одной народ, а в другой все эти думы, администрации, министерства. И эти плоскости между собой не пересекаются. Хотя нет, иногда пересекаются. Это когда надо этот самый народ в очередной раз ограбить. Правда, такое редко случается. Нечего уже у народа грабить. Пока что грабят ресурсы страны. А народ так, иногда и по мелочи. А вот ресурсов еще много. Нет, ну надо же какую коммунисты мощную страну создали, ее уже пятнадцать лет грабят, грабят — и никак дограбить не могут. Конечно, самые лакомые куски уже растащили, но и так много чего осталось. И ведь что интересно, все всё знают и понимают, и никто ничего не делает. Ну, ладно, в начале девяностых, когда грабили страну, да и граждан тоже, практически в открытую, ничего не стесняясь и даже гордясь этим, но сейчас? Я тут покопался в интернете и обалдел. На многих, да почти на всех высших чиновников выложены досье. Сколько кто украл, когда, недвижимость, виллы за границей, квартиры в Москве и дворцы в Подмосковье, даже счета в банках и количество денег на них. И ссылки есть на различные документы. Специально проверил — все верно. И ничего. Они так же спокойно сидят на своих местах и занимаются своими делами. Никто на них не надевает наручники, не тащит в кутузку. Ну, точно, жизнь в двух независимых плоскостях. Хотя, думаю, среди низшего звена чиновников, или, как их называют, государственных служащих, большинство вполне нормальные и порядочные люди. Есть, конечно, и с вывертом сознания, но таких немного. А вот среди среднего звена — уже пятьдесят на пятьдесят. Есть и приличные люди, которые думают не только о своем благосостоянии, но и о стране, и о людях, ее населяющих, но и не очень порядочных хватает. А вот среди высшего звена чиновников, похоже, одни только полные уроды. Это как раз те, которые живут в своей, отдельной плоскости бытия. Вот им как раз и на страну и на народ плевать. У них одна забота — украсть побольше и свинтить за бугор. А то, что из-за них страна может просто рухнуть, их не волнует. Они считают, что сбежать всегда успеют. Идиоты. Разве трудно понять, что если за ними не будет стоять сильной страны, то никакие деньги им не помогут. В других странах они будут просто изгоями. И в конце концов у них все отберут, а их хорошо если в живых оставят, пусть даже нищими. А то ведь могут и закопать. И главное, сделать это смогут на вполне законных основаниях. Просто попросят объяснить происхождение их капиталов. А потом на волне очередной борьбы с коррупцией оставят без штанов. И европейские и американские законы очень этому даже способствуют. И ничего, что они сами этих людей к воровству и подталкивали. Кто об этом вспомнит? Зато и преступников разоблачат, и госказну пополнят, ну и к своим ручкам что-нибудь да прилипнет. И пока российские чиновники этого не поймут, порядка в стране не будет.

А к чему я это? А к тому, что в следующий раз я к Земле не полечу. Скучно мне здесь и тягостно как-то. Полетят другие. И какие указания мне им давать? Даже не указания, а прямые приказы, которых нарушить они не смогут, симбионт не даст. Ведь даже на меня оказывалось очень сильное давление с просьбой вмешаться в земные дела. В частности, в дела России. И кто только меня не уговаривал! Но я смог выдержать и послать всех доброжелателей подальше. А смогут ли другие? А вмешиваться в дела России, пока здесь творится такая вот ерунда, бессмысленно. Даже вредно. Пользу от этого поимеют только рвачи разных мастей и такие вот чиновники. И ничего с этим мои ребята поделать не смогут. Так голову заморочат, что и оглянуться не успеешь, как будешь плясать под дудку местных мозгокрутов. И никакая ментоактивность не поможет. Люди-то у нас в основном простые, бесхитростные. Если только три профи из спецслужб. Но им тоже не разорваться. Не могут они быть сразу везде, а работы у них будет выше крыши. Так что только прямой приказ. А то еще вздумают наводить порядок на Земле, как они его понимают. Вон один уже умудрился потопить две подлодки. Мечта у него, видите ли. А другой, может, мечтает утопить весь американский флот или сровнять с землей Пентагон. И что теперь? А о последствиях подумать? Так что придется разговаривать с каждым, кто сюда отправится в следующий раз. Но это уже потом. А что сейчас? До обеда еще час, так что можно прогуляться. Не сидеть же весь день на бульваре. Мимо меня и так уже пару раз менты прошли, подозрительно на меня поглядывая. Ну да, что-то не видно молодежи, часами сидящей на скамейках. Мамаши с детскими колясками сидят, пенсионеры сидят, а вот из молодых парней один я. И Гоголь. Только он стоит, а не сидит, ну так он же памятник.

Я пошел вниз, к набережной. По пути со мной связалась Инга. У них уже наступила ночь, и они собираются ложиться спать. Дети-то уже давно спят, а они только собрались. Попросила включить меня нейросеть, Кини тоже хочет со мной поболтать перед сном. Нейросеть у меня практически всегда отключена. Да она мне и ни к чему. Мы все пользуемся атланскими симбионтами. Я сетку только в Милане включал, чтобы могли с Кини общаться по мыслесвязи. Вот у Кини сеть включена всегда, так как она именно через нее и через коммуникатор подает сигналы на различную аппаратуру. Симбионт это, конечно, заменить не может, но хоть что-то. Пока болтал с Кини, спустился к набережной, повернул направо и пошел в сторону Лужников. Прошел на Фрунзенскую набережную и там заметил симпатичный плавучий ресторанчик. Здесь и пообедаю. Прошел в зал и уселся у окошка. Или это называется иллюминатор? Решил устроить себе рыбный обед. Заказал шашлык из осетрины. Как раз обновлю свою коллекцию, а то рыбных блюд у меня там совсем мало. Заказал еще балык из осетрины и стакан пива. От пива, естественно, толку нет, но хоть для вкуса с соленой рыбкой.

Шашлык был чудо как хорош. Ну да, все официанты то ли азербайджанцы, то ли дагестанцы, значит, и повара оттуда. А там знают толк в шашлыках. Ел я не спеша, но шашлык закончился на удивление быстро, несмотря на то что взял я две порции. Зато наелся. Я сидел и смаковал балык, запивая его пивом. Тут напротив меня уселся какой-то парень.

— Привет. Не помешаю?

Я уже хотел его послать, но… Черт, он ведь говорит на общем. На языке Содружества. И физиономия знакомая. Ну-ка, ну-ка. Точно. Один из той двадцатки, что очухались на корабле капитана. Так сказать, собрат по несчастью. Как же, помню я его. Угрюмый и сосредоточенный парень. Все время сидел у стенки и молчал. Только глазами со злостью зыркал. Но не истерил, как другие. Хотя выглядел тогда, как натуральный ботан. А сейчас ничего. Подтянутый, широкоплечий. Но такой же угрюмый и сосредоточенный. Глазами, правда, не зыркает, но видно, что как взведенная пружина, готов ко всему. Я тут же активировал комбинезон диверсанта. Мало ли, вдруг он тут не один. Их же вроде в Центральные миры продали. Может, ресторан уже окружили боевики аграфов? Тревогу объявлять или подождать? Ладно, все равно мне сделать ничего не смогут, а я, если что, здесь всех положу.

— Узнал? — продолжил он.

— Узнал. И что?

— Ты здесь с арварцами?

— Тебе-то что?

— Хочу понять, как мне вести себя с тобой.

— Ну, это твои проблемы.

— А все же?

— Нет, не с арварцами.

— Так ты сюда не за рабами прилетел?

— На кой черт мне рабы. Нет, конечно.

— Ну и прекрасно. Это главное. А то я боялся, что вы опять решили рабов набрать. Как нас тогда. Ты же вроде у арварцев служишь?

— Служил когда-то. А ты в Центральных мирах? Не у аграфов?

— Нет, я у аратанцев жил и на них работал. Когда-то.

— А сейчас?

— В свободном поиске.

— Ты же вроде на пятьдесят лет контракт подписал?

— Да пошли они.

— Понял. А здесь как?

— Домой прилетел. А ты?

— Я тоже. Давно здесь?

— Третий год. Слушай, а не ты в прошлом году сюда прилетал?

— Я. А что ж ты в том году не объявился?

— Да корабль у тебя какой-то странный был. Я думал, аграфы или сполоты, а мне с ними встречаться как-то не с руки. Да и ни с кем из Содружества встретиться здесь не хотелось бы. Сам знаешь, в диком космосе с друзьями не встречаются.

— Так ты тут один, что ли?

— Один.

— Понятно. А чего хотел?

— Да хотел узнать: ты тут надолго? И та дура рядом с Луной твоя?

— Моя, моя. А ты мой корабль видишь, что ли?

— Нет, сейчас не вижу. Но когда вы пришли и подошли к Луне, видел. А потом корабль пропал со сканеров. Они у меня в пассивном режиме работают.

— А, ясно. А то я удивляюсь, как это мы сканирования не обнаружили.

— Расскажешь?

— Что?

— Ну, как сюда попал. И вообще.

— С чего бы это? Ты что, поп, чтобы я тебе душу изливал? Сам рассказывай.

— Почему я?

— Потому что мне ты на фиг не нужен. Сейчас пиво допьем, распрощаемся и разойдемся. И забуду я про тебя. А вот я тебе нужен.

— Зачем это?

— А затем что я в системе артиллерийскую платформу установил, и теперь ни покинуть систему, ни войти в нее никто не сможет. Так что застрял ты здесь навсегда.

— Я что, одну артплатформу обойти не смогу?

— Мою не сможешь. Она атланская. Про древних слышал? Вот артплатформа от них и есть. Так что мимо никак не проскочишь.

— Круто.

— Рассказывай.

— С подробностями или вкратце?

— Давай с подробностями.

— Это надолго.

— Я пока не спешу.