Зенит

Глава 4

Когда я уже выехал на трассу, эйфория спала, и я ощутил, что мой карман пиджака что-то оттягивает. Проверив его, вытащил пистолет. Очень удивился данному факту. Совсем не помню, когда я его прихватил. Вообще, промежуток времени, как я вышел из дома и добрался до своей машины, выпал из моего сознания. Я совсем не помню этого, что очень странно. Никогда со мной такого не было раньше. Помню, как выходил и слова Миланы, а затем какая-то расслабленность. Очнулся уже у машины. Интересно, я ничего больше не натворил за этот промежуток времени? Хотя чего там можно было натворить-то? Бандиты уничтожены, помешать мне никто не мог. Новые знакомые этого делать ни за что бы, ни стали. Посмотрев на пистолет, решил оставить пока у себя, и снова бросил в карман. Не мешает и ладно.

До нужного мне поворота я так и не доехал. Успел только пару километров проехать, как увидел перегородившую дорогу машину, чёрный микроавтобус с затонированными стёклами. Пассажирская дверь микроавтобуса была открыта и те, кто находились в ней, сейчас огибали с двух сторон какое-то препятствие за машиной и стреляли из автоматов. Глядя на этот микроавтобус и на экипировку бойцов, можно было смело сказать, что принадлежит это всё спецслужбам. Удивительно, насколько похожи в этом спецслужбы мира между собой. Все предпочитают чёрный цвет авто с затонированными стёклами, только экипировка бойцов разниться, и то в мелочах. Меня они ещё не заметили. Всё их внимание было сосредоточено на цели. Один из бойцов уже лежал на обочине и стонал. Что бы там не происходило, но я пришёл к такому выводу. Раз стреляют спецслужбы США в кого-то, то этот кто-то может знать что-то, что мне может пригодиться. Тем более, что и находятся они недалеко от ракетной базы. А спецслужбы — это враг априори. Враг моего врага — мой друг. Вот из этого и будет исходить. Благо и пистолет у меня есть, не наслежу. Нельзя сейчас демонстрировать, что Стрела находится в их стране.

Тихо открыв дверь, я активировал отвод глаз и ускорился. Подбежал на расстояние десяти метров к этим бойцам и расстрелял их выстрелами в голову. Подранка добил. Всё произошло очень быстро. Никто ничего не успел мне противопоставить. И не удивительно, какие бы не были это специалисты, а таким ускорением они не обладают.

Не снижая скорости, я оказался за минивэном, где, скрутившись в позу эмбриона, лежал человек в возрасте с пистолетом в руке. Вырвав пистолет из руки, я выпал из ускорения и деактивировал отвод глаз. Я был без маски в этот момент, но это было лучшим вариантом, чем пугать своей невидимостью. Человек был одет в простую одежду, даже рукава на локтях были засалены, но сдаётся мне, что это совсем не та личность, за которую тот хотел себя выдать.

Когда я вырвал оружие из его рук, он вскрикнул и уставился на меня. В его взгляде промелькнуло непонимание ситуации, а затем он понял, что перестали раздаваться выстрелы, и оглядел преследователей из-под машины. Увиденное его порадовало, но я его явно озадачил. Немой вопрос так и читался в его глазах.

— Ты кто? — Задал я закономерный вопрос.

— Джордж Джон Тенет, директор ЦРУ. Теперь уже бывший директор. — Грустно усмехнулся он. — Меня уволили, а теперь ещё и убрать попытались. — Он говорил правду, я в это время его сканировал.

— Хм, — насторожился я, — очень интересно. И вы вот так спокойно об этом говорите? Первому попавшемуся человеку?

— А какой смысл уже скрывать-то? — Улыбнулся он открыто. — Судя вот поэтому, — и он кивнул на мертвецов, раскинувшихся на дороге, к этому моменту он уже успел встать на ноги, — вы не из их лагеря. А я уже больше ничего не могу. И не представляю сейчас никакой опасности. Для них, — и он махнул головой снова на мертвецов, — да, я опасен. Даже не для них, а для власти, что послала их убрать меня. Я обладаю опасными для них знаниями. Вот меня и решили убрать.

— Что же такого опасного вы знаете, что от вас решили избавиться?

— Вы новости смотрите? — Увидев мой кивок, а я сразу подумал о тех новостях, что я услышал в аэропорту Балтимора, он продолжил. — Вот о последней горячей новости я и знаю очень много.

— Понятно. Значит, русские говорили правду. — Он, услышав это от меня, нервно огляделся, облизал пересохшие губы и сказал:

— А-а, — махнул он рукой, — катись оно всё. Я вам скажу больше, я сам готовил её.

— Я почему-то так и подумал. — Широко улыбнулся я, и в моей голове быстренько созрел план. — А не хочет ли бывший директор покинуть этот континент? — Задал я ему провокационный вопрос.

— Я об этом просто мечтаю, — согласился он со мной, — и именно это я и пытался сделать, но меня перехватили.

— У меня есть к вам предложение. — Заинтриговал я его. — Как вы смотрите на то, чтобы отправиться в Россию?

— Я почему-то так и подумал. — Вернул он мне в ответ, и тоже широко улыбнулся. — Кому как не России я наиболее интересен? Только боюсь, что жизнь моя там будет очень коротка. После того, как стану не нужен вам, меня просто ликвидируют.

— Хоть вы то не верьте своей пропаганде. — Устыдил я его. — Вы же грамотный человек. Человек из системы. Кому, как не вам знать истинное положение вещей? Ничего с вами не сделают. Мы же не демоны и не варвары. И вы будете не первым, кто сделал такой шаг. Разве только рангом будете выше.

— Хорошо, я согласен. — Как в омут нырнув, отрубил он.

— А родственники, близкие, как с ними?

— А нет у меня никого. Один я. Даже женой не обзавёлся. Так получилось.

— Ностальгия не будет мучить по Родине? — решил я его дожать.

— По Родине говоришь? — Разозлился он. — Родина, предполагает за собой людей, что в ней живут, а люди меня предали. Не все, но вот те, с кем я работал и предали. Плевать мне на такую Родину. Хоть в бездну пускай падёт, мне всё равно.

— Хорошо, — махнул я головой, — раз так, то пока соберите этих, — окинул я рукой покойников, — и в машину их бросьте. Машину надо отогнать на обочину. А я пока решу вопрос с вашей экс фильтрацией. — Сказал я, и больше не обращая внимания на директора, пошёл в свою машину за спутниковым телефоном.

— Командир, нам директор ЦРУ нужен? — Спросил я по телефону, когда ответили с той стороны трубки.

— Чего-о?! — Раздалось оттуда удивлённое восклицание. — Хват, ты опять во что-то влип? Почему у тебя всё никак не может получиться по-тихому?! — Уже свирепея начал выговаривать Георгич. — Тебе приказано было не светиться. Почему не выполнил приказ?! Теперь на всём крест можно поставить.

— Подожди, подожди Георгич. — Перебил я его. — Не психуй. Не светился я. Обо мне ещё никто не знает. Лучше выслушай сначала спокойно. — И я вкратце поведал обо всём, что случилось со мной с момента вылета с Москвы.

— Вот значит как. — Уже успокоившись, резюмировал командир. — Такой подгон нам не помешает. Ты сейчас где?

— Не далеко от Вашингтона.

— Понятно. Я тебе скоро перезвоню. — Сказал он и связь прервалась.

Пока мы с ним разговаривали, Джордж уже успел затолкать всех бойцов в машину и сейчас отгонял на обочину микроавтобус. Я же хотел отогнать его минивэн, но успел только дойти до него, как мне позвонил командир.

— В трубе. — Ответил я.

— Надо срочно доставить его в квадрат…, это в десяти милях от Аннаполиса. Ближе никак. Карта у тебя есть?

— Карта есть, что я, не знал, куда еду что ли? — Недовольно ответил я. — Только где я, а где Аннаполис.

— Ну, извини, сам подгон сделал. А теперь кровь из носу, но он должен попасть к нам. Придумай что-нибудь. В этом квадрате его будет ждать подлодка. Когда ждать гостинец?

— Не знаю, командир. Пока не знаю. — Поправился я. — Но через несколько минут я тебе сообщу, если выгорит. — Я неожиданно вспомнил о семье, которую удалось спасти. Если они ещё не уехали, то это здорово бы мне помогло. Я посмотрел на Джорджа, он уже отогнал свою машину и припарковал рядом с микроавтобусом.

— Джордж, — крикнул я ему, — быстрей садись в мою машину. Нам надо спешить.

Развернувшись на трассе, я сорвался с места как спринтер. Времени прошло немного, и вполне возможно, я ещё успею перехватить Николая. Джордж сидел рядом и не говорил ни слова. Только обречённость из глаз пропала.

Доехав до поворота на ферму, я сходу в него въехал, и чуть не врезался в микроавтобус Николая. От неожиданности он резко затормозил, схватился за охотничье ружьё и выпрыгнул с машины. Когда он уже приземлился на ноги, он меня узнал, и встал как вкопанный.

— Что случилось? — Спросил он, когда я вышел из машины. — Мы не успели?

— Нет, это я успел. — Вытер пот я с лица. Перенервничал я что-то. Не хотелось мне самому заниматься этим. Это опять отвлечение внимания от задания, а оно мне ну никак не упиралось. — Николай, есть ещё одна просьба. — Сказал я и расстелил карту на капоте моей машины. — Надо вывести вот этого человека и высадить его вот в этом квадрате. — И я указал пальцем квадрат, где должна его подобрать подводная лодка. — Сможешь сделать это?

— Ха, да легко. — Засиял он улыбкой от уха до уха. — У меня друг живёт в Аннаполисе, вот к нему мы и собирались ехать. Он тоже, из таких, как я. По Родине скучает. Давно хочет вернуться, но боится. У него есть рыболовный баркас. Собственно, этот баркас его и кормит. Сделаем, Саша. Не вопрос. А что, очень нужный человек?

— Очень. — Не стал я его переубеждать. — Директор ЦРУ. — После моих слов Николай аж присвистнул. — Когда ты его сможешь доставить в точку?

— Подожди минутку. — Сказал он и полез в карман за мобильным телефоном. Переговорив пару минут с абонентом, он повернулся ко мне. — Через пару часов с этого момента, если мы больше не будем задерживаться.

— Отлично. — Сказал я и полез уже за своим спутниковым телефоном. Вещь громоздкая, в кармане не потаскаешь, поэтому я полез за ним в машину. — Командир, — сказал я в трубку, после ответа, — подарок получится доставить через пару часов. Как им опознаваться?

— Пусть отстукивают SOS по обшивке корабля. Наши определят. Через час лодка будет на месте. Они там недалеко были, когда ты позвонил. Разведка.

— Понял. Конец связи. — Сказал я и разорвал соединение. — Николай, — сказал я, подойдя к нему, — как он окажется в квадрате, пусть капитан отстукивает по корпусу корабля сигнал SOS, лодка будет уже там, когда он прибудет. Морзе он знает?

— Обижаешь, Саша, — нахмурился Николай, — какой же капитан не знает Морзе. Сделаем.

— Вот и отлично. — Обрадовался я такому решению проблемы. — И вот ещё что. Будь внимателен. Присматривай за ним. Кто его знает, что ему ещё может прийти в голову? А меня рядом не будет.

— Я не сбегу, Саша, да? — Подошёл к нам Джордж, прекрасно слышавший наш разговор, а разговаривали мы по-русски, на русском же он и сказал. — Это в моих интересах. Вам не о чем волноваться. Я так понимаю, будет подводная лодка? Прекрасно. Я же говорил этим остолопам, что у вас есть лодки невидимки, а они мне не верили. Тем лучше для меня. Мне пересаживаться?

— Да, мистер, садись в микроавтобус. — Сказал Николай и с тоской посмотрел в последний раз на видневшуюся крышу своего дома.

— Ты же сказал, что не оставишь его? А как ты собирался это сделать? — Спросил я, озадачившись, вспомнив наш разговор, но упустив этот момент.

— Эх, Саша. Я ждал этого уже давно. — Вздохнул он, и плечи его опустились. — Успел подготовиться. Я там заминировал всё большим количеством взрывчатки. Гавриков тех в дом закидал и заминировал. Кто туда зайдёт, присоединится к ним.

— Но туда могут зайти полиция, следователи. Не жалко простых людей?

— А тебе не жалко будет всех тех, кто здесь останется в ядерном апокалипсисе? Ведь не просто так здесь оказалась «Белая Стрела». — Сказал он очень тихо, а я вспотел ещё раз, осмотрев округу. — Да не зыркай ты, не зыркай. Никто не догадался и не слышал нас сейчас, и я не собираюсь распространяться об этом. Я понимаю, что вам сейчас необходимо сохранить этот в тайне, чтобы не нагнетать обстановку раньше времени. Не знаю, что ты задумал, но видимо для этого надо очень много времени. И я не осуждаю тебя. Сам бы сделал также, если бы мог. Вот здесь мне эта страна, — чиркнул он ладонью по горлу, — и люди с ней. Чем дальше, тем они становятся дебильней. А это лечится только одним способом. А по поводу невиновности, то и тут ты не прав. Я обращался во многие инстанции за ту неделю, что мне дали, и мне только смеялись в ответ. В открытую смеялись. Так что, нет, мне их не жалко. Я ответил на твой вопрос?

— Конечно, — махнул я головой, — только как ты догадался, что я оттуда?

— Хм, — ухмыльнулся он, — а ты забыл, как ты появился перед нами? Да и сопоставил я многое. Я с виду только такой недотёпа, голова-то у меня варит неплохо.

— Ладно, Николай, — решил я закруглять разговор, — вам пора. Да и мне многое нужно сделать.

— Бывай, Саша. — Пожал он мне руку. — Удачи тебе. — Повернулся и направился к своей машине, а я к своей. Требовалось освободить проезд и делать уже, наконец, то, ради чего меня сюда направили. Семья его, кстати, увидев, кто оказался впереди машины, послушно уселись снова по своим местам, только махнули рукой в приветствии, и нам не мешали. С собой они решили забрать все свои машины. Кроме этого микроавтобуса, сзади были два внедорожника, которые вели Еремей и Митрофан. Дети находились с бабушкой в микроавтобусе, оттуда раздавались детские возгласы. Посигналив им на прощание, я выехал на трассу задним ходом, и поехал в нужную мне сторону. Всё, теперь хоть президент мне попадётся в руки, я ни на шаг не отступлю от задания. Ещё даже не приступил, а уже устал.

Пока ехал до оставленных машин, мне навстречу попался спорткар и следующий за ней джип. Интересно, они осматривали машины на обочине? Это первые машины, что попались мне на этой дороге. Хоть она и не пользуется популярностью, но всё-таки по ней ездят. А может это помощь едет к тем бандитам. Если так, то жить им осталось не долго. Николай уже далеко, а дом заминирован.

Проезжая мимо оставленных машин, я никого не заметил. Всё как было оставлено мной, так и стояло. Но это ещё ни о чём не говорит. Полюбопытствовать-то могли. Хотя бы те, что промчались навстречу. Поэтому, надо было отсюда быстрее сваливать. И я продолжил свой путь. Ещё через три километра, я заметил ответвление от основной дороги влево. Грунтованная дорога, но очень хорошо наезженная. Никаких знаков у неё не было, и я, не раздумывая, свернул. База должна находиться приблизительно в тридцати километрах от основной трассы, и при подъезде, надо будет где-то спрятать машину. Будет только где, нет? Будем надеяться. Хотя, чем раньше, тем лучше. Возможно, по этой дороге ездят чаще, а попадать в поле зрения не стоит. Неизвестно, как отреагируют военные, увидев гражданский автомобиль. Да и означать это будет только одно, конец всей операции. И мне повезло. Недалеко от центральной трассы, справа, была заброшенная ферма. Поля вокруг пересохли, и росла там исключительно трава, и та была жёлтой и безжизненной, а в километре от грунтовки стоял фермерский домик. Он не был большим, не такой как у Николая. Гораздо меньше. Но то, что мне было нужно — там было. Там был большой и пустой деревянный сарай. Вот туда я и загнал машину. Ворота в этом сарае держались на честном слове, но я прикрыл их от греха. На первый взгляд, дом выглядел покинутым лет пять как, возможно так оно и было. Домик был щитовой, и ни дверей, ни окон в нём уже не было. Крыша и та была порушена. Мебели в нём тоже не было. Впечатление постаппокалипсиса. Тем лучше для меня.

Оставив машину, я вышел к грунтовке, активировав отвод глаз, и постарался устранить следы, которые оставил машиной. Примятая трава плохо распрямлялась. Но хоть в глаза теперь не бросалось, что кто-то недавно здесь проехал. С собой я ничего не брал, кроме оборудования, которое необходимо в работе. Даже пистолет оставил в машине, что бы, соблазнов не было. Сейчас возможно кто-нибудь подумает, что вот мол, маньяк, без убийств ни дня прожить не может, но это не так. Я бы с удовольствием сейчас проводил время со своей семьёй, занимался сыном, но, над моим домом завис «контейнер с мусором», который грозит завалить нас с головой, вот я и пытаюсь не допустить этого. Всех, кто мне может в этом помешать, я рассматриваю только как мусор. А о мусоре не стоит печалиться.

Прошёл я порядка пяти километров, дороге не видно было конца. Только рельеф местности менялся с каждым пройденным километром. Почва становилась каменистой, а на горизонте замаячили настоящие горы. Не такие высокие на первый взгляд, скорее даже не горы, а скальные выступы, но местность менялась. Оглянувшись назад на шум, я увидел, что меня нагоняет грузовик. Не простой грузовик, а мощная, военная машина, с окраской под песчаный камуфляж, с длинным и усиленным кузовом и открытым верхом. В кабине кроме водителя никого не было. Отойдя в сторону, я запрыгнул в кузов, когда машина со мной поравнялась. Кузов тоже был пустой. Но для чего нужна была эта машина — было ясно как божий день. На полу кузова были приспособления для удержания длинного и круглого предмета. Что бы груз, не бултыхался при перевозке. Какой именно груз, думаю говорить не обязательно. Сама по себе машина не новая, значит на ней ездили для ремонта. И сейчас она возвращалась на базу. Почему нельзя было сделать ремонт на самой базе? А оно мне надо, такие тонкости? Да и о ремонте это только предположение. Может быть, и другая цель была. Главное, что я сейчас ехал туда, куда мне надо. И не придётся преодолевать с трудностями подступы к базе. А неожиданности точно были бы. Зато теперь с комфортом заявлюсь.

Когда стали подъезжать к базе, я просканировал округу при помощи ЭМИ взгляда, и увидел, что округа перед периметром густо засеяна радиоуправляемыми минами. Слабые источники импульсов исходили от них и к ним. Таким образом, поддерживалась обратная связь с миной, по протоколу запрос-ответ. Кроме этого, поверх забора, выполненного из металлической сетки, на вроде сетки рабицы, была развешана колючая проволока, а сам забор был под током. За первым забором, через пять метров был второй забор из такой же сетки, но уже без тока. Поверху этого забора также было навешано что-то на вроде путанки. Между заборами несли патруль военные с собаками. Перед въездом был КПП из бетонных блоков с бойницами, из которых торчали жуткие пулемёты, а перед ним лежало несколько блоков, не допускающих прорыв автомобиля на большой скорости, заставляя петлять между ними, теряя скорость. Ворота были открыты, но перед ними был закрытый шлагбаум, а рядом стоял военный, проверяющий документы и пропуск. И всё бы ничего, меня бы никто не заметил, но я увидел камеры, не оставляющие мёртвых зон. А с камерами я не дружу. Пришлось спрыгивать с машины, пока я не попал под видеонаблюдение. Остановив время, я поднырнул под машину и зацепился там за балки. Теперь камеры меня не достанут. Но будет очень неприятно, если вдруг у них на КПП есть собака. Она может меня учуять. Когда я уверенно зацепился, пустил время в своё русло. Машина продолжала движение, но очень медленно, выруливая перед искусственными ограждениями. А такую махину заставить петлять нелегко. На взгляд, в длину она была метров 25. Наконец, она остановилась перед шлагбаумом, и я услышал разговор:

— Здорово Макс. Ну как съездил?

— А ты видишь у меня груз?

— Нет, груза нет.

— Ну, а чего тогда спрашиваешь? И сопровождающего со мной нет. И машина не покрыта. Том, с тобой всё в порядке?

— Да ладно, чего ты кипятишься? Я же так, разговор поддержать. В городе хоть оторвался?

— С этим всё в порядке, — раздался самодовольный голос водителя, — курочек потоптал, к тебе пока приставать не буду. — Сказал он и заржал как сивый мерин.

— Ты это, — впал в ступор военный, — язык-то попридержи. Остряк. А то ведь, я при исполнении. — Сказал обиженно военный, и я услышал характерный лязг.

— Ладно, ладно, — пошёл на попятную водитель, — я же пошутил. Давай, открывай шлагбаум. Я виски привёз. Сегодня после отбоя отметим.

— Вот — обрадовался военный, — с этого и надо было начинать. Проезжай, давай. Тебя заждались уже. Машину сразу на склад заводи. Что бы поближе к грузу, в случае чего.

И машина медленно покатилась дальше, а я, снова остановив время, перебрался снова в кузов. Надоело что-то мне там висеть. Внутри базы я не заметил камер. А ехали мы прямо в скалу, нависающую над базой. Скала была метров под пятьдесят высотой, и склад летающей продукции сделали в ней. Ворота уже открывали, и мы без остановки сразу проскочили внутрь. При въезде, он притормозил и спросил у вояки, что ждал его у открытых автоматических ворот:

— А почему сразу на склад? Мне же обслужить надо машину после поездки.

— Не знаю, приказ командира. У тебя топливо осталось? Вот и отлично. Обслужишь завтра с утра. Сейчас в боксе всё равно места нет для этого. Там почти весь действующий автопарк на техобслуживание заехал.

— Понятно. — Сказал водитель и медленно поехал вглубь шахты. А я, тем временем, окинул быстрым взглядом внутреннее содержание склада. Как и следовало ожидать, внутри камеры присутствовали, но мёртвых зон здесь хватало. И остановив время, я выпрыгнул из машины и зашёл в одну из таких зон. Следовало торопиться. Надо всё сделать пока водитель возится со своей машиной. Иначе зависну здесь надолго.

Оглядевшись вокруг обычным взглядом, я увидел с десяток межконтинентальных ракет, ожидающих своей очереди для несения дежурства. И одна из них мне очень не понравилась. Это была ракета W-53/MK-6, с начинкой в 9 мегатонн. Это 450 Хиросим. Перед тем как отправиться сюда, я изучил все типы ракет противника, чтобы знать, какую программу для неё применить. А этот девайс, должен быть уже давно утилизирован, по договору о сокращении ядерного вооружения. И они уже отчитались, что все типы таких ракет утилизированы. Опять обман. Эта порода без обмана не может. Ну, так и кто вам в таком случае доктор? Остальные ракеты были типа W-56, 1,2 мегатонны. Тоже не фунт изюма, но всё же поменьше. Работы — начать и кончить.

Сверху, у самого свода шахты, была мощная, сдвоенная кран-балка. Так полагаю, для загрузки ракет. Сама шахта была вытянута метров на сто в глубину. Пол был залит бетоном, но был очень ровным, я бы даже сказал гладким, стены и потолок, тоже были бетонными. Стены были окрашены масляной краской в жёлтый цвет. Странный выбор. Потолок тоже был жёлтым. Шириной шахта была около 50 метров. Для десятка ракет очень уж солидно. У стен, правда, были ещё и стеллажи с различным оборудованием, а у дальней стены стояли два стеллажа в три метра высотой с ящиками оружия и боеприпасов. Это я понял по маркировкам на ящиках. Вещей хозяйственно бытовой необходимости на этом складе не было. Вероятно, есть ещё и другой склад для этого. Склад был хорошо освещён потолочным освещением. Всё это я разглядывал в режиме остановки времени, чтобы не потерять и секунды, поэтому успел продумать дальнейшие свои шаги. Так же, в режиме стоп, я зашёл за самую неприятную ракету, подошёл к тому месту, откуда шло слабое электромагнитное излучение, и присел за ней, спрятавшись от камер, после этого пустил время в нормальное русло. Вытащил оборудование, прислонил к корпусу ракеты для надёжности, хоть и говорили мне, что оно сработает и на расстоянии трёх метров, но рисковать как-то не хочется, если есть возможность сократить это расстояние до минимума, и включил прибор. Прогрев проходит в течение полуминуты, а сам процесс занимает секунд 15. Как загорается зелёный светодиод на панельке, это означает, что посылка отправлена и успешно усвоена. Синий светодиод говорит, что посылка отправлена, но не усвоена устройством. Такой вариант тоже рассматривали, на всякий случай, и для этого смонтировали гнездо, для подключения усилителя, больше напоминающий маленький динамик. Его необходимо направить непосредственно на участок электромагнитного излучения и как можно больше сократить расстояние. Но, мне сказали, что скорей всего этого не понадобится. Сам прибор выглядел как радиоприёмник десять на семь сантиметров и толщиной в три сантиметра, только был потяжелее своих аналогов, фирмы Самсунг. С виду ни за что не скажешь, что это шпионская аппаратура. Да он даже радиостанции принимал, если пользоваться им как приёмником.

Между тем, у меня загорелся зелёный светодиод, и я, остановив время, переместился к следующей ракете. Камеры были направлены так, что ракеты просматривались только с одной стороны, так что, спрятаться от камер мне было не тяжело. Достаточно переместиться к ракете и зайти за неё присев на корточки. Зайдя за следующую ракету, пустил время в своё русло. Так я и действовал, пока не отправил посылку последней ракете. К моменту окончания, водитель только поставил машину на место стоянки. Неспешно выйдя из кабины, он направился на выход, а я не стал больше ждать. Мне ничто не мешало. Ворота открыты, а от камер я ушёл остановкой времени. Выйдя на улицу, вернул время в норму, и пошёл под отводом глаз в сторону центра базы. Остановившись под одиноким деревом, стоявшим у плаца, я стал рассматривать объект. По площади база была около одного квадратного километра, в длину пару километров и в ширину 500 метров, и выглядела эллипсом. Слева, если смотреть от КПП базы, находились все постройки, а справа — сами пусковые, на удалении полутора километров от построек, и была обнесена валом. То есть, участок с пусковыми был обнесён валом, препятствующим сгоревшим газам и пыли, выходящим под давлением из сопел ракеты при старте, попаданию своего разрушительного действия на территории казарм и прочих построек. Пыль всё равно будет, но это уже будет просто пыль. Казарма была метров 50 в длину и двухэтажная. Жило в ней что-то около роты охраны. Больше в ней не поместится. Впереди казармы находился, собственно, плац. Был он небольшой, пятьдесят на тридцать метров, что тоже говорит о малочисленности контингента. Справа от казармы стоял дом офицеров, тоже двухэтажный, но выполнен более качественно. Если казарма была деревяннощитовая, то дом офицеров был из кирпича. Судя по дому, проживало в нём не более сорока человек. С правого бока от плаца и прямо перед ним, на удалении сотни метров был штаб. Это я понял, по несущим караул солдатам, перед дверьми. Слева от плаца была столовая. За ней находились хозяйственно бытовые постройки, несколько домиков обслуживающего персонала и собственно, дальше была скала, где я уже поработал. Рядом с тем складом находился ещё один. Это был склад бытовой. Прямо сейчас оттуда выносили продукты. За моей спиной был раскинут спортгородок, где в этот момент занимались солдаты из тех, кто не нёс караул. Занятия были произвольные, и каждый делал то, что хотел. Часть солдат так и вовсе сидели в тени группы деревьев и травили какие-то байки. Нужный мне объект, я обнаружил, только применив ЭМИ взгляд. Уж очень серьёзно его обложили камерами. Это было одноэтажное здание, десять на десять метров, с двускатной крышей из металлического листа, выложенного кирпичом. Фасад был с двумя окнами, но сдаётся мне, они не настоящие. Вход в здание только один, и он не охранялся. Но попасть туда не так просто. Дверь металлическая и основательная. Это даже не стали скрывать. Справа от двери электронный считыватель. Если вход оборудован тамбуром, то попасть внутрь мне будет практически невозможно. Такие тамбуры делают так, что открыть вторую дверь можно только после закрытия первой. А внутри ещё и видеокамеры установлены. Если всё так, то мне это принесёт задержку по времени. Задание я всё равно выполню, надо будет только хорошенько подготовиться.

Вообще вокруг было зелено. Аккуратно постриженная трава, множество кустов, аккуратно высаженных вдоль тротуаров и деревьев, какая-то разновидность клёна. Дерево, под которым стоял я, было старше остальных деревьев, и стояло обособлено. Светило яркое солнышко, но день уже заканчивался, через час полтора и солнце скроется с горизонта. Жара стала спадать, но всё также было ещё душно. Приходилось терпеть. Я не мог принять водные процедуры, в отличие от солдат, занимавшихся на спортплощадке. И в столовой меня ни кто не ждёт. А есть уже хотелось на полном серьёзе. Неизвестно ещё, как дальше сложится, а то может и поголодать придётся. Надо было перед отправкой в том самом старом доме перекусить тем, что дала Милана. Но все мы умны, задним числом.

Подобравшись поближе к нужному мне строению, я стал ждать смены вахты. Меняться же они должны когда-то. Да и охранники должны меняться на посту. А то, что дом изнутри тоже охраняется — я ничуть не сомневаюсь.

Время было без десяти восемь, и вот он, момент истины, пришла смена ракетчикам. Было их семь человек, все офицеры. Они подошли к домику, приложили карточку к считывателю, после этого, все посмотрели наверх, и дверь открылась. Я остановил время, и побежал к двери, чтобы убедиться, что тамбура там нет. Аллилуйя! Терять момент я не стал, и заскочил внутрь. Просканировал сначала магическим взглядом помещение, обнаружил двоих вояк, они сидели за перегородкой из бетона в конце коридора, и смотрели в амбразуру с пулемётом наготове. Слева по коридору был дверной проём, но без двери. Вот туда я и проскочил. Нашёл мёртвую зону для видеокамер, посмотрев взглядом ЭМИ, и вернулся в нормальное время, ожидая прибывшую смену. Сразу за поворотом, попадаешь в небольшую комнатку, где бросаются в глаза двери лифта. Не такой лифт, как у нас используют в домах, весь напичканный электроникой, а попроще. Открывалась она вручную, для этого внизу была приспособлена ручка. Просто подымаешь её наверх, отодвигаешь в сторону раздвижную решётку в самом лифте, и заходишь внутрь. Сам лифт большой, в нём можно взвод солдат поместить за один раз. Я бы сказал, что это грузовой лифт. Странно, простого лифта у них нет что ли? И почему здесь стоит этот раритет? А не всё ли мне равно? Работает и ладно. Их, видимо, тоже устраивает, так что не будем привередничать. Тем более что мне в нём очень удобно стоять. Хотя нет, неудобно, там камеры. Вот блин, и что теперь делать?

Когда офицеры открыли лифт, я снова остановил время и вошёл внутрь. Проверив расположение камер и их конструкцию, понял, что не просматриваемое место только у потолка. И очень удачно, что у потолка, по всему периметру кабины лифта, были отверстия для вентиляции. А на самом потолке, вокруг лампы освещения, было для чего-то вмонтировано четыре крюка. Вот и пришлось цепляться за этот крюк и отверстия для вентиляции руками, а стопы ног просовывать в вентиляционные отверстия. Благо они были трёх сантиметров шириной и десяти длиной. Проверил себя на устойчивость, удержаться смогу, если кабина не сильно дёрнется в начале движения и будет двигаться не очень долго. Иначе могу свалиться. После этого вернулся в нормальное время.

Офицеры зашли, последний — закрыл за собой двери лифта, и повернулись в сторону двери. Один из них нажал кнопку, а было их здесь три, третья это сигнал, на нём нарисован рожок, и лифт тронулся вниз. Спускался он не долго, с полминуты всего. По ощущениям, мы оказались на глубине метров тридцати. Сверху я не свалился, и когда лифт остановился, и двери открыли, я, остановив время, проскочил самым первым, оказавшись перед очень серьёзной дверью с кремальерами. Помещение перед этой дверью было небольшое, метров пятнадцать квадратных, и опять здесь была камера. Как они меня достали. Охватывала она только область лифта, и территория у самой двери не попадала в её обзор. Этим я и воспользовался. Встал слева от двери, прижавшись к стене, и вернулся в нормальное время.

Офицеры ракетчики вышли из лифта, отвернули запорные механизмы, открыли дверь, и стали проходить внутрь по одному. Я дождался, когда пройдёт последний и, остановив время, протиснулся между последним прошедшим в дверь и косяком двери. Проскочив, вывалился в нормальное время. А дальше просто. Нужно было пройти по тоннелю до места дислокации дежурного помещения стартового комплекса. Вот за ними я и пошёл, не создавая шума.

Двигались мы минут пять, не торопясь. По расстоянию мы уже где-то у пусковых шахт. И вот, в конце тоннеля я увидел металлические двери с электронным замком. Слава богу, что хоть там не было камеры, хотя крепление для неё было. Видимо на ремонт сняли. Дождавшись, когда откроют дверь, я скользнул первым в проём, и увидел, наконец, искомое. Я попал в операторные пусковые установки. Здесь присутствовало семь офицеров, которые с нетерпением ждали смену. При виде смены они взбодрились, принялись подкалывать друг друга, а кто-то стал передавать смену, показывая журналы и передавая на словах о некоторых особенностях. Я не стал вникать в суть этой суеты, и приступил к основному. Нашёл сервер, прислонил к нему свой приборчик и включил. Прибор не подвёл, и через минуту оповестил о том, что программа закачана. Никаких изменений в аппаратуре контроля и управления не зафиксировалось. Когда ракетчики начнут проводить очередной тест, программа благополучно достигнет самой ракеты, там и встанет на боевой взвод. Дальше уже от меня ничего не зависит. Если наши программисты ничего не напутали, то первый же запуск ракеты окажется и последним, при условии, что там будут координаты России. Хотите сказать, что подло? Так я у вас спрошу, если бы штаты могли такое сотворить, они бы остановились перед применением? Вот и я об этом. В конце концов, с ними ничего не произойдёт, если они никогда не попытаются применить это оружие против нас.

Дождавшись, когда ракетчики сменятся, это заняло минут десять, я отправился в обратный путь. На обратном пути никаких неожиданностей не приключилось, как забрался в логово смерти, так и выбрался, а когда выскочил на открытое пространство, отбежал под то же дерево, и вздохнул с облегчением. Начало положено, конец будет. Солнышко уже начало заходить за горизонт, жара отступила. Лёгкий ветерок обдувал разгорячённое тело. Постояв так некоторое время, полюбовавшись на красный закат, я направился на выход с территории базы. Попутного транспорта скорей всего не будет, да и ворота уже успели закрыть, но для меня это не препятствие. Остановив время, я перемахнул через ворота, и отбежал подальше, за действие камер видеонаблюдения, и выпал в нормальное время. Оглянувшись на базу в последний раз, лёгким бегом направился к своей машине. Попутного транспорта так и не появилось, и за два часа я добрался до заброшенного фермерского домика. Не скажу, что добежал на последнем издыхании, всё же тренировки в ускоренном режиме многое дают в выносливости, однако устал я не слабо. За время моего отсутствия, на участке никто не появлялся. Достав корзинку, которую мне дала Милана в дорогу, приступил к трапезе. А трапеза оказалась богатой. Тут были и бекон с десятком варёных яиц, золотистая жареная картошка в одноразовом судке, зелёный и пупырчатые огурцы, несколько помидоров, пара головок чеснока, большой каравай чёрного хлеба (удивительно, откуда у них чёрный?) и литровая бутылка молока. Весь скоропорт, к тому же, лежал в герметичном термосе со льдом. Обед и ужин одновременно вышел у меня королевским. Наевшись до отвала, я решил сегодня никуда не ехать, а переночевать здесь. Здесь вряд ли будут искать. У базы я не наследил, а если бы искали в связи с перестрелкой на дороге, то уже давно бы нашли. Времени прошло много. И с этими мыслями я вырубился в кабине машины, краем сознания захватывая рутину предстоящей работы.

— Что случилось, Алексей? — Вбежал в лабораторию взволнованный профессор. Выражение лица в этот момент у него было очень удивлённым и обеспокоенным. Только лишь то, что лаборант оказался жив и здоров, немного успокаивало, но вопросов от этого было только больше. И было от чего. То, с чем работал в данный момент лаборант — отсутствовало, зато, вместо этого предмета, на постаменте, расползалась в стороны какая-то непонятная куча толи гравия, толи ещё чего-то. С включением в неё земли. Однозначно, тот предмет не мог состоять из этого месива. А предметом была статуя Аполлона. Гипсовая статуя. И откуда появилась эта куча вместо неё, ещё предстояло выяснить. Ничего не предвещало неприятностей. Да, работать с этими рунами начали сравнительно недавно, всего полтора месяца как прошло после того, как в этот Центр доставили очень интересный блокнот. Интересен даже не сам блокнот, а содержимое этого блокнота. В этом блокноте содержались наработки и схемы каких-то совершенно «диких» технологий, в том плане, что о таком ещё полтора месяца назад можно было говорить, что это просто сказка. Такого просто не бывает. Потому что это совершенно не научно. Да о чём говорить, если в этой об области даже никаких помыслов не было. Как ставить на научную основу сказку? Как её исследовать, если не было к этому никаких предпосылок? Вот и не было, поэтому никаких научных работ в этой сфере. А тут, такой ошеломительный эффект. Неразрушимые предметы, очень прочные, которые не горят в огне. Меч Кладенец случайно не с той же оперы? А что, тоже неразрушимый. После того, что довелось увидеть своими глазами учёным, теперь и в сказках будут искать зёрна правды. Всего один гранёный стакан, с нанесёнными на неё в определённой последовательности рунами из того самого блокнота, поколебал веру в непогрешимость науки великих учёных, трудами своими достигших немалых свершений в области науки и техники. Правда и состав краски был не простой. Об этом тоже было сказано в этом блокноте. Сами же учёные его и создавали, благо инструкция для этого была. Один только факт того, что в этой краске использовались очень редкоземельные металлы — о многом говорит. Сама краска была из очень большого перечня элементов из таблицы Менделеева, разве только радиоактивных элементов не было. Но как бы там ни было, а краску создали. Потом нанесли этой краской на обычный гранёный стакан последовательность рун для укрепления структуры материала, и как только краска высохла до конца, минут через пять, поверхность стакана осветилась и потухла. Это было как не очень яркая вспышка. Всё это зафиксировали камеры, а профессора от науки видели это собственными глазами. Уже это произвело на них впечатление. Но больше всего они изумились тому, что им просто не удалось его разбить после этого. Пробовали даже кувалдой бить со всей дури, но это не помогло. Лишь только когда засунули его в промышленный пресс, и при очень больших нагрузках, стакан лопнул. Когда пресс был поднят, там была только мелкодисперсная пыль. После этих опытов всё засекретили до такой степени, что некоторым учёным пришлось даже остаться там работать без выходов в город. Как в шарашке. Но на это они пошли самостоятельно. Не сказать, что до этого не проводили меры по секретности, но результаты работ очень впечатлили ответственных руководителей, в связи с чем, было принято такое решение. Учёная братия не роптала. Наоборот. Всем хотелось принять в этом своё участие. Это настолько необычно и антинаучно, что каждый хотел разобраться в механизме действия. Но повезло только четверым, с остальных взяли подписку о неразглашении. И надо сказать, что теперь эта подписка реально работала. После последних изменений в стране, люди стряхнули с себя всё лишнее, что насильно нам пытались навязать наши «заокеанские друзья». Очень в этом помогло интервью Главы государства на пресс-конференции. Ну, и естественно, последующие дела. Люди поверили в лучшее, и возвращаться в то существование, в котором находились до этого, не спешили. А те, кто был не согласен с политикой государства, сейчас работали на её экономику в строго определённых отраслях, либо в лесном хозяйстве, либо на железной дороге, или же в горнодобывающем производстве. Ну, в последнем, работали наиболее не согласные.

На данный момент, над проектом работали профессора: Северов Андрей Павлович, Сумской Пётр Валентинович, Кашин Игорь Леонидович и лаборант Новиков Алексей. Все три профессора были в возрасте от пятидесяти до шестидесяти пяти, и только лаборант не дорос ещё до отчества. Ему было всего двадцать пять лет, и никаких научных работ он ещё не защитил, но с этим проектом он надеялся, что удача улыбнулась ему. Хотя, после последнего происшествия, теперь и неизвестно, удача это или провал. Он ведь так до сих пор и не понял, что вообще произошло и как? Всё шло как обычно по началу. Как только краска подсохла после нанесения на скульптуру рун, статуя начала как будто освещаться изнутри, постепенно наращивая насыщенность, а потом резкая вспышка, и вместо усиленной скульптуры на постаменте, куча какого-то шлака.

Работу с этой статуей начали для того, чтобы рассчитать величину наносимых рун. В ходе проведённых опытов с более мелкими предметами, выяснилось, что величина рун влияет на усиление материала. Но и здесь не всё так просто. Выяснилось, что рисовать большие руны, тоже ничего не даёт. Вероятно, существовал какой-то предел. Но, иногда и одинаковые по своему размеру руны не работали. Вроде и нанесены совершенно одинаково, нет никаких отличий, но не работали. Тогда стали проверять, кто наносил эти руны, и выяснилось, что только у двух человек эти руны работали, остальные, кто пробовал, ничего не добились. Да и на руны это было совсем не похоже. Отдалённое сходство, только и всего. Слишком уж наверчено в них линий. Для простоты общения решили называть их рунами. Почему кому-то удаётся их заставить работать, а кому-то нет, так и не поняли. Проверили даже ауру у этих людей, благо уже есть такое оборудование, позволяющее увидеть тонкие тела, но и это ничего не дало. Есть что-то ещё в человеке, что учёные пока не могут обнаружить. Что-то, что позволяет заставить работать эти непонятные знаки. Может быть дар? Но даже в шутку учёные боялись произнести слово — магический. Он так и остался в их лексиконе просто словом дар. И даром этим обладал как раз Андрей Павлович Северов и лаборант. У последнего это получалось намного легче и быстрее. И неудач у него не было ни одной. Вот и дали учёные задание лаборанту, что бы он нанёс на статую Аполлона руны строго определённого размера, что он и выполнил. Сами великие умы в этот момент разгадывали загадку механизма изменения свойств предмета в другом помещении, контролируя время от времени своего лаборанта через монитор. И вот когда они заметили вспышку на экране монитора, Андрей Павлович Северов устремился в лабораторию, и завис в прострации. Событие не умещалось в голове. Тут ещё с первой задачкой не разобрались, и неизвестно ещё, разберутся ли вообще, как тут новая шарада.

— Н-не знаю, Андрей Павлович, — начал заикаться лаборант, — оно к-куда-то исчезло. Само. Я т-только руны нанёс. А потом вспышка, и вот. — Обречённо махнул он в сторону непонятной кучи рукой.

— Что ты вообще нанёс на статую? — Удивился профессор.

— Что вы и сказали, — постепенно приходя в себя, произнёс лаборант, — вот, — протянул он листочек с цепочкой знаков профессору, — вы сами мне дали это.

В этот момент в помещение ворвались встревоженные Сумской и Кашин.

— Что случилось? Где статуя? — Озадачился Сумской.

— Хм, — задумчиво хмыкнул Андрей Павлович, — странно. Это же опробованная цепочка. Размер разве только немного больше. Но и с такими размерами мы уже работали, и всё работало предсказуемо. Всё-таки, ты наверно что-то не то нанёс, Алексей. Вспоминай, давай, с самого начала. Может быть, мы найдём истину.

— Да что случилось? — Не унимался Сумской. — Кто-нибудь мне может объяснить?

— Видите ли, Пётр Валентинович, — развёл руками профессор, — наш Алексей, каким-то образом поменял статую на эту груду щебня. Как он это сделал, я сейчас и пытаюсь выяснить.

— Да не знаю я, Андрей Павлович, — взмолился лаборант, — делал всё, как и раньше, и размер соблюдал один в один. Разве только она не сразу пропала после того, как краска высохла. Вначале она начала разгораться, каким-то внутренним светом, а потом яркая вспышка, и вот. — Указал он рукой на кучу.

— Постойте, — вмешался Игорь Леонидович Кашин, тщательно осматривая место, где стояла статуя, — а почему вместе со статуей пропал ещё и кусок стеллажа? И ведь не по ровной линии. Как-то по окружности. Ни опилок от металла, ни другого мусора. Как будто лазером вырезали кусок стеллажа. Срез ровный. Хотя от лазера были бы какие-то наплывы, а тут ровненько, словно и не было здесь ничего.

— Действительно странно, — поддержал Северов, рассматривая эту композицию под другим углом, — и что-то мне это напоминает. — Задумчиво потеребил он свой подбородок. — Точно! — Встрепенулся он через мгновение, и глаза его засияли от того, что он разгадал причины этого феномена. — Смотрите, коллеги, — после чего, он отодрал длинную рейку от ящика, в котором была доставлена статуя, отмерил на ней ровно два метра при помощи рулетки, и отметил мелом на конце это рейки и сделал метровую метку дополнительно, после чего поставил эту рейку на постамент, — статуя ведь у нас была двухметровая? Вот и хорошо. Алексей, возьми рулетку, отмерь на ней ровно метр и приложи её к метке посередине этого шеста. Теперь направьте конец этой рулетки в сторону стеллажа. Отлично. А теперь, не убирая руку с шеста, проведите этот конец сверху вниз. Ну, что и требовалось доказать. — Удовлетворённо хмыкнул профессор. — Со статуей пропало всё, что попало в зону ровно в метр от центра статуи.

— Вы хотите сказать, — заволновался Пётр Валентинович, — что произошёл перенос статуи в какое-то место? А диаметром переноса задал размер статуи?

— Именно, — торжественно воскликнул Северов, — но здесь не просто перенос, а перенос с замещением. То есть, то место, куда отправилась статуя, вернее площадь того занимаемого места, сейчас находится у нас.

— Но позвольте, — вмешался Кашин, — здесь этой кучи меньше половины куба, где всё остальное?

— А это, скорей всего, нам как раз на руку. — Обрадовался Северов. — Если здесь только часть того объёма, значит другую часть занимал воздух. А это говорит о том, что наша статуя не под землёй, и найти нам её будет несравнимо легче. Надо только провести анализы этой кучи, и поискать по справочникам сравнительным анализом.

— С этим могут возникнуть проблемы, — скептически хмыкнул Сумской, — с таким составом мы можем искать место до первого пришествия. Здесь, на первый взгляд, ничего отличительного нет. Почва да камни. Как бы ещё не оказалось, что эта куча из-за границы. Или вообще с планеты Земля. Я уже ничему не удивлюсь. — Проворчал Пётр Валентинович. — Но, делать нечего, вы правы. Может, действительно найдём что-то примечательное, что нам поможет в будущих поисках.

Но провести анализ они не успели. Как только они расселись у электронных микроскопов, в лаборатории раздался телефонный звонок. Трубку взял Северов, как старший группы исследователей.

— Слушаю. — Ответил он в трубку, думая совершенно о другом.

— …

— Какой ещё экскаваторщик? Зачем он мне?

— …

— Да, была у нас статуя, и что?

— …

— Что?!!! — Вскрикнул профессор, а глаза его чуть на лоб не вылезли. — Немедленно соедините меня с ним! — Через пару секунд он взволнованно уже общался с каким-то неизвестным абонентом. — Да, да! Кто вы?

— …

— Очень хорошо. Меня зовут Андрей Павлович. Где вы находитесь, Сергей Петрович?

— …

— Отлично! Ничего там не трогайте. И не подпускайте туда никого. Это очень важно. Родина вас не забудет.

— …

— За это можете не волноваться, никто вас не накажет из-за простоя, не посмеют. Сейчас я организую охрану места, и вас пальцем никто не тронет. И вместо простоя вы ещё и премию получите. Вам всё понятно?

— …

— Вот и отлично. Я вылетаю немедленно. До свидания Сергей Петрович. До встречи. — И он энергично похлопал по рычагам отбоя. — Диспетчер, вы всё слышали? Отлично. Организуйте охрану объекта и мою доставку на этот объект. Думаю, моих полномочий достаточно для этого.

— …

— Вот и хорошо. Мне нужно десять минут. До свидания. — После этого он положил трубку на рычаги и посмотрел на своих коллег. — Отставить анализы. Нашлась статуя. В Копейске она оказалась. На вершине отвала. Экскаваторщик увидел неожиданно появившуюся статую со вспышкой, он как раз в том направлении смотрел, ну и полюбопытствовал. На наше счастье, вместе со стеллажом попал шильдик нашего Центра. Он не поленился, нашёл телефон диспетчера по интернету, и сообщил о находке. Дальше вы всё знаете. А сейчас мне пора. Подробнее обсудим это позже. — И сорвавшись с места, он побежал в свою комнату. В связи с исследованиями, жили они прямо в здании Центра.

Вернулся он только на следующий, день ближе к вечеру. Ворвался в лабораторию сокрушительным болидом. За ним следовали носильщики с наспех сколоченным ящиком под статую. От его энергии заражались все в комнате лаборатории, до этого пребывавшие в размеренном ритме. После того, как статую вытащили из ящика и установили на уже очищенный от груды мусора постамент, сотрудники охраны, кои и пребывали в роли носильщиков, с заметным облегчением на лице, удалились. А Северов взял слово:

— В общем так. — Прочистил он горло. — Как вы успели заметить, это наш объект. Кроме этого, я собрал всё, что перенеслось вместе с ним. И твоё надкушенное яблоко, Алексей, которое совершенно не пострадало на вид. Только заветрелось. А вот о биологических изменениях будет известно после проведённых исследований. Яблоко, это хорошо. Яблоко, это не гипс. И очень удачно, что оно перенеслось вместе со скульптурой. Но лично я сомневаюсь, что изменения будут. Впрочем, об этом позже. Ты хоть понимаешь, Алексей, что ты сделал для науки? Ты открыл новое направление в исследованиях. Теперь только надо выяснить, как это произошло? А как выясним, можешь писать докторскую на эту тему. Я поспособствую. Думаю, что коллег в скором времени у нас прибавится. Но не переживай, твою тему у тебя не отберут, я не позволю. — Радостно закончил свою речь Северов, и хлопнул Алексея по плечу. — Ну, что стоим, разинув рты? Давайте разбираться, почему так вышло.

— Всё это конечно замечательно, коллега, — недовольно проворчал Сумской, — но мы, в общем-то, собирались на сегодня уже заканчивать. Время уже позднее. Предлагаю завтра с утра приступить к поиску.

— М-м, — смутился профессор, — я как-то за временем и не подумал. Действительно, теперь от нас это открытие никуда не сбежит, надеюсь. Можно потерпеть и до утра.

— А почему скульптура снова не исчезает с постамента? — Почесал макушку Алексей. — Ведь символы-то остались, и если верна теория о перемещениях, то она снова должна исчезнуть с этого места, едва достигнув его.

— А ты молодец, Алексей, — похвалил лаборанта Северов, — сообразил. Вот и я тоже сообразил, и удалил один из символов, тем самым разорвав цепочку. Сначала думал, что у меня ничего не выйдет, но у нас ведь не закрепляющая материал цепочка получилась, а нечто иное. Вот я её и удалил, предварительно сфотографировав. А о какой теории ты сейчас говорил? Что-то я о ней ничего не слышал.

— Эм-м, — смутился Алексей, и слегка покраснел, — простите. Пока вы летали за скульптурой, я тут слегка подумал над этой проблемой, и пришёл к выводу, что если перемещённый предмет снова вернуть в то же пространство и поставить так же, как оно и стояло перед этим, не удаляя с него символы, то вполне вероятно, что этот предмет, снова переместится на прежнее место.

— Здесь, ты, конечно, кое-что упускаешь, а именно, время. Я думаю, что время переноса тоже влияет на это, а время вернуть к исходному варианту нам не под силу. Но на всякий случай, я всё же разорвал цепочку. Кто его знает, что может произойти, если вернуть часть от условий. Может и ничего не произойдёт, а может быть случится непоправимое. Это надо исследовать, а делать это лучше с гораздо меньшими предметами. И не сейчас, а после того, как определимся, что именно задало координаты переноса. А то, ищи потом этот предмет в пространстве. Но ты молодец, сообразил. И даже теорию быстренько состряпал. Не смущайся. Вот проведёшь полный цикл исследований, тогда и поправишь свою теорию. А теперь, так уж и быть, давайте пойдём отдыхать.

С утра, все были в приподнятом настроении. Намечался очень интересный вектор исследований. Новый вектор. Никем ранее не изучаемый, даже в теории. Поэтому в лаборатории иногда раздавались даже шутки. Длилось такое веселье до обеда, но ничего конкретного для обнаружения причин переноса обнаружено не было. Изучили каждый отдельно взятый знак, пересмотрели его в разных ракурсах, и всё бесполезно. Для облегчения поиска, изучение знаков разделили на четверых. Удачное расположение знаков по всей поверхности тела Аполлона в горизонтальной плоскости, в четыре строки, с равноудалёнными знаками на плоскости, способствовали этому. Просто разделили цепочки знаков на четверых, так и изучали. Профессора перерисовали себе знаки на листочки, каждый свою строку, чтобы, не мешать друг другу, а Алексей воспользовался своим планшетом, сфотографировав цепочку рун с листка. Впрочем, сделал он это гораздо раньше. Ещё когда наносил эти знаки на тело Аполлона. Его строка была самой нижней, ею же он и заканчивал.

— Ну, что, — безнадёжно спросил Северов, — у вас тоже ничего? Странно. Ведь должно же быть что-то. Что-то мы не так делаем.

— А может, попробуем ещё раз этот фокус? — Предложил Кашин. — Но уже с другой такой же скульптурой.

— И снова потом лететь за ней? — Скривился Северов.

— Зачем лететь? Одна скульптура у нас уже есть, зачем нам вторая? Попросим милицию забрать статую с места приземления, и пусть у них она и постоит. Потом с оказией вышлют. Это в том случае, если она туда переместится.

— А как же секретность? — Возразил Северов. — И так, с трудом удалось сохранить её, не допустив утечки. Экскаваторщик-то успел её сфотографировать, вместе со знаками. Благо ребята из сотрудников наших шефов, что со мной отправились, изображая собой охрану, полюбопытствовали. Удалось предотвратить распространение в сети.

— Тогда можно попросить, чтобы такие же сотрудники, по присутствовали там, на момент переноса, если он случится вообще. В чём я начал сомневаться.

— А почему вы сомневаетесь в этом? — Заинтересовался Северов.

— Не знаю, — пожал тот плечами, — но сдаётся мне, что на выходе мы получим очень крепкую статую.

— Хорошо. — Махнул головой Северов, не став развивать эту тему. — Давайте сейчас пообедаем, а я пока закажу ещё одну статую. После обеда проведём ещё один опыт. Сотрудников КГБ в Копейске тоже предупрежу, благо с первого раза контакты остались.

После обеда, запрошенная статуя уже находилась в лаборатории. Осталось только установить её на постамент и приступать к священнодействию. С установкой на место много времени не заняло, и Алексей принялся наносить так называемые руны на статую, предварительно, всё разметив карандашом. Ведь, что бы символы сработали, нужно, что бы знаки были равноудалены друг от друга. Это одно из обязательных условий действия знаков. А это очень сложная задачка, на таких поверхностях. Хорошо, хоть между горизонтальными строками нет таких ограничений, вернее они есть, но, не настолько критичны. Иначе, вообще невозможно было что-то сделать на таких неровных поверхностях.

В этот раз, Алексей наносил все знаки только с листочка. Хоть и не очень удобно ему было, но рядом стояли профессора, и внимательно следили за его художеством. Убедившись, что он делает всё в точности, они вышли из лаборатории попить чаю, наказав лаборанту, позвать на завершающих штрихах.

Когда осталось нанести последний знак, Алексей сходил за учёными, и в их присутствии закончил работу. После того, как краска окончательно высохла, знаки слегка осветились и погасли. Скульптура осталась стоять на месте. Кашин взял молоток со стеллажа, подошёл к статуе и со всей силы ударил по ней. Черенок от молотка сломался, сам молоток упал с грохотом на пол, а со статуей ничего не произошло.

— Что и требовалось доказать. — Победно ухмыльнулся Кашин.

— Но как же? — Озадачился Северов. — Здесь же совершенно одинаковые знаки. — Он подошёл к скульптурам, и стал сравнивать близнецов друг с другом, и начал он в этот раз с нижнего ряда, с того, который был доверен для проверки Алексею. — Не понял, — удивился он, и пристальней стал изучать что-то, что его насторожило, — это что такое? — Указал он пальцами на заинтересовавшие его знаки. — Алексей, ты на первую статую, знаки, откуда рисовал?

— Как откуда? — Не понял тот вопроса. — С листочка, конечно.

— На вторую ты точно с листочка рисовал, — не согласился с ним профессор, — это я сам видел, но вот эти знаки, — и он указал на первую статую, на нижний ряд символов, — они другие. Я бы сказал, они зеркальные. Сами посмотрите, коллеги. — И он уступил место для осмотра.

— Верно, — подтвердил Сумской, — причём, верхние три ряда такие же, а нижний ряд зеркальный.

— Как же так? — Изумился Алексей. — Я же… — и тут он завис на неопределённое время, — вот я балда. — Хлопнул он себя по голове. — Первые три строки я действительно писал с листочка, но мне показалось это неудобно, и я сфотографировал нижнюю строчку, но почему-то оно вышло в зеркальном варианте.

— Эх вы, молодёжь, — покачал головой Кашин, — уж кому-кому, а вам, молодым, стыдно должно быть, что не знакомитесь с техникой будущего. Это военные технологии. В США сейчас над этим ещё только думают, а у нас уже есть. Правда, не в свободной продаже, только для военных, тоже из-за секретностей. Так вот, в этих камерах есть функция зеркала. Не знаю, для каких целей её создали, но она существует. Вот именно с этой функцией ты и сфотографировал текст.

— Это что же получается, — внёс свою лепту Сумской, — выходит, нижняя строка, это как раз и есть координаты?

— Выходит так, — не стал спорить Северов, — осталось только разобраться, как с ними работать. Говорил же, что помощь нам не помешает. Хм, — ухмыльнулся он, — удивительно, как нас вообще на молекулы не разобрало. — Посмотрел он на красного как рак лаборанта. — А если бы ты ещё и верхние символы отзеркалил, что бы произошло? Везучий же ты, Алексей. Но с внимательностью тебе надо бы подружиться. В этот раз повезло, можно сказать с прибытком вышло. В другой раз может не повезти. В общем работай. Завтра у тебя будет подмога. Только прекрати пока малевать. Пока не разобрались в этом до конца, больше никаких экспериментов. Понял меня, Алексей?

— Да, конечно, — закивал он головой, — и простите меня, больше такого не повторится.