Зенит

Глава 9

По достоинству гостеприимство оценить толком я не успел, сил просто не хватило. Пришёл в указанную комнату сопровождающим, сполоснулся в душе и спать. Вот кровать я оценил. Мягкая. Вырубился ещё до того, как уронил голову на подушку. А с утра начался мой марафон. Встал я сам, привык уже вставать самостоятельно, надо только дать себе установку, во сколько хочешь встать, и нет проблем. Умывшись, я услышал, как ко мне в комнату постучались. Накинув маску на лицо, открыл дверь. За нею был мой сопровождающий вчерашний. Он и показал мне расположение комнат и необходимых мне помещений. Сказал, что с сегодняшнего дня, я могу перемещаться по всему флигелю без маски, за исключением рабочих помещений. Посторонних во флигеле не будет. Он тоже откланялся и ушёл. Начало мне понравилось. Такое большое здание и только для меня. Здесь даже бассейн был в 25 метров длиной. Есть где расслабиться после работы.

Позавтракав, а завтрак был солидный, очень питательный, ещё бы, яичница с ветчиной и тосты с маслом, а запивал всё какао с молоком, я направился в рабочий кабинет. Перед этим оставил заявку на обед, специально для этого мне оставили графическую доску с мелком. Наглеть я не стал, заказал перловой каши с тушёнкой, а на первое гороховый суп. Салатик из овощей заказал и чай.

Первого пациента ко мне привели к девяти часам. В рабочей комнате всё уже было готово для этого. Путилин слов на ветер не бросал. Сказал, что доставят оборудование, и вот оно уже стоит и прогревается. Рядом с оборудованием находились вполне профессорского вида дядечки, сразу видно, из учёной среды специалисты. Видимо, они и были теми специалистами, которых мне нужно было обучить работе с аурой человека. Подопытный сидел в отдельном кресле, внешне сохраняя спокойствие, но по ауре я видел, что человек не совсем понимает, для чего его сюда выдернули. Этого человека я и видел в секретарской. Профессора со мной поздоровались за руку, очень удивились моей маске, но лишних вопросов задавать не стали. Здесь не то место, где человек будет шутить с такими вещами. В маске — значит так надо. С секретарём я тоже поздоровался, заметно успокоив того. Перед началом тестов, я подсел к нему поближе, и попытался объяснить суть происходящего.

— Как тебя звать? — Спросил я у него.

— Николай.

— Так вот Николай, успокойся, и ничего плохого не думай. Сейчас мы будем проводить настройку оборудования, и для этого нам был нужен человек, который нам в этом поможет. Глава предложил использовать тебя. Во время настройки оборудования, я буду задавать тебе вопросы, ты же отвечай на них со всей честностью. Не надо юлить. Вопросы, касающиеся твоей непосредственной деятельности, тебе задаваться не будут, это будут общими вопросами. Возможно, некоторые вопросы тебе покажутся личными или интимными, но это не повод на них не отвечать. Цель этого опроса не сбор компромата, а способ узнать человека получше. Такую же процедуру будут проходить и министры, так что не думай, что тебя в чём-то подозревают. Но так как ты находишься в непосредственном контакте с первым лицом, избежать такого опроса нельзя. Вопросы, замечания есть?

— Эм-м, — ненадолго задумался он, — так это что же, типа полиграфа?

— Что-то вроде того.

— А где же датчики, сканеры? Или не привезли ещё?

— Нет, всё уже на месте. Датчики нам не нужны. За всем будет следить оборудование, с которым сейчас работают два профессора. В момент опроса ты можешь даже чай пить, кстати, чай хочешь?

— Не откажусь, — сглотнул он сухую слюну, — а-то, что-то разволновался, аж во рту пересохло.

— Ну, тогда можешь налить себе с чайника, вон, на столике всё для этого есть, чайник только что скипел. Даже печенюшки нам принесли. Угощайся. А волноваться не стоит. Тебе же нечего скрывать, значит и бояться нечего. Бояться надо преступникам, а ты секретарь первого лица государства. А такой человек абы кого на такую работу не возьмёт. Ладно, ты пока пей чай, а я к учёным.

Учёная братия в этот момент, активно о чём-то спорили друг с другом, но приличия соблюдали, в драку не лезли.

— О чём спор? — Поинтересовался я у них, и заметил, что прибор уже вовсю работает, и я отчётливо вижу на нём отображение ауры Николая. Прибор был направлен на него. Это конечно не совсем то, что вижу я, но очень близко. Это как смотреть телевизор без резкости. Понять, что там происходит можно, даже актёра с трудом опознать реально, но различить тонкости сложно. Впрочем, для нашей работы это подойдёт. Увидеть завихрения и перемну цветности ауры при помощи этого прибора вполне по силам.

— Извините, — взял слово профессор, что был повыше и похудее другого, — как к вам обращаться?

Профессор был взволнован, но чем, я пока не мог понять. Он не мог пристроить свои руки, они у него то в карманы халата ныряли, то вытаскивали очки из нагрудного кармана, то снова их туда укладывали, то теребили ухоженную бородку. Да и по его ауре я увидел, что человек очень сильно взволнован, как бы «кондратий» его не хватил раньше времени. Поэтому, я протянул к нему руки и слегка успокоил его взбаламученные энергоузлы. Много времени у меня это не заняло, для меня лишь миг, я уже легко мог такое проделывать, а на профессора это подействовало очень хорошо, он успокоился, и сцепив руки перед собой, ожидал моего ответа. Второму профессору моего вмешательства не потребовалось, он был спокоен как скала.

— Зовите меня Александр, или просто Саша. — Представился я.

— Очень приятно, Александр. Меня зовут Фёдор Константинович, — представился он, и указав рукой на другого профессора, продолжил, — а это мой коллега, Лазарь Моисеевич. Так вот, мы с коллегой тут спорим по поводу того, что только что увидели на экране этого замечательного прибора. Когда вы находились рядом с тем человеком, мы видели вашу ауру и его, прибор уже был готов к этому времени, и увиденное меня шокировало. Ваша аура просто не помещалась в экран. Аура же того человека, тонула в вашей. А сейчас, когда вы от него отделились, мы можем видеть ауру подопытного. И она у него вполне нормальная. Впрочем, как и у всех нас. Свою ауру я уже наблюдал ранее, и ауру Лазарь Моисеевича тоже видел. Но то, что мы видели только-что, меня просто шокировало. Такого не может просто быть. С простым человеком не может. Вот у нас с моим коллегой и возник спор на эту тему. Он говорит, что прибор испорчен. И гарантировать стопроцентный результат не берётся. Я же настаиваю, что то, что мы видели, это ваша настоящая аура. Кто вы, Александр?

— Я обычный человек, Фёдор Константинович, поверьте, — на мгновение задумавшись, продолжил, — ну, может не совсем обычный. Но человек. Просто очень хорошо раскачал свою ауру. Не думайте, что это так просто. Но у меня получилось. Как я это сделал, я вам не смогу сказать, для этого надо прожить мою жизнь. Да я, собственно, и сам толком не знаю. Но то, что вы видели, это не засветка, это моя аура. И вот ещё один момент, прежде чем сюда попасть, вы давали подписки о неразглашении? Вот и прекрасно. Следовательно понимаете, что это не должно уйти дальше этого флигеля.

— Да, да, — стушевался профессор, — конечно, подписки давали. Простите. От меня это никуда не уйдёт.

— Вы смогли меня поразить, — взял слово Лазарь Моисеевич, — но можете быть спокойны, мы всё понимаем, и что полагается за утечку такой информации тоже. Так что, дураки среди нас давно уже вывелись. Сравнительно недавно вывелись. — Неожиданно поправился он.

— Вот и хорошо, — улыбнулся я, — тогда может приступим к работе?

— Да, да, конечно. — Наперебой засуетились они. Секретарь Главы к тому времени уже напился чая, и сидел в умиротворённой позе.

Тест прошёл штатно. Ничего потенциально опасного у секретаря мы не обнаружили. Но были моменты, где секретарь, видимо стесняясь неблаговидных поступков в молодости, пытался сказать неправду, что фиксировалось прибором, на что я сразу обращал внимание профессоров, куда следует смотреть. Да они, собственно, и сами это уже успели понять. Если раньше у них это было только предположением, то теперь они обоснованно могли сказать, врёт человек или нет. И так увлеклись они этим занятием, что не заметили, как тест окончился, что повергло их в некое уныние.

— Ну, и почему мы в печали? — Решил я их подначить.

— Всё оказывается настолько очевидным, — грустно отметил Фёдор Константинович, — что мы могли и раньше об этом задуматься, но не обращали на это внимание. Печально, что мы об этом не догадались самостоятельно. А тут, только во вкус вошли, как тест уже закончен.

— Не надо отчаиваться. — Решил я их подбодрить. — На самом деле работа только началась. У вас теперь будет очень много работы, и возможно вы ещё не одно открытие совершите, зная куда обращать внимание. Сейчас к нам приведут следующего участника, и вы будете проводить тест самостоятельно, я буду вас лишь контролировать слегка. Мне необязательно смотреть на экран, я и так вижу ауру человека, так что на меня можете не обращать внимания. Я просто буду находиться в этой же комнате, и не буду вам мешать. Если в ходе опроса потребуется какое-то уточнение, я вмешаюсь в процесс, а вы понаблюдаете. Надеюсь, вам понятно, для чего мы проводим эти тесты?

— Конечно, молодой человек, — взял слово Лазарь Моисеевич, — не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что мы пытаемся не допустить до власти скрытых врагов. И я эту идею поддерживаю на сто процентов. Раньше бы такое делали, глядишь и не довели бы Советский Союз до ручки.

— Вот и славно. Тогда, Николай, — обратился я к подопытному, — ты можешь идти заниматься своими непосредственными делами. И оповести там помощников, что мы готовы продолжить работу.

И работа закипела. Я в процесс не вмешивался, сидел на отдельном стульчике, и внимательно смотрел на опрашиваемого человека. Тесты были максимально полными, собственно, эти тесты не я придумал, я только их немного доработал. Процентов на пятьдесят. В итоге получилось именно то, что мне нужно. В основном, эти тесты были на профпригодность, я же усилил их уклон в надёжность человека и честность. Получилось просто замечательно. Обойти расставленные ловушки в тесте просто невозможно. И если есть хоть гипотетическая возможность предательства, то тест их выявит. Казалось бы, один тест, на разных людей, занимающихся совершенно разной деятельностью, не может подойти, в противном случае, как я могу говорить о профпригодности человека к той или иной деятельности, там ведь должны быть совершенно разные вопросы, но напомню, что в первую очередь, я составлял эти тесты на определение именно преданности своей стране. И потом, сейчас мы проводили тесты с фактически административным персоналом, а это тоже о многом говорит. Можно сделать определённые выводы, способен человек работать с массой людей, или занял чужое кресло. Хотя бы на этом этапе можно сделать отсев зёрен от плевел. Уже позже, когда профессора передадут опыт работы с оборудованием своим помощникам, можно провести опрос именно на профпригодность, уже непосредственно с уклоном в профессиональную деятельность. Но это уже на усмотрение Главы. Хотя, чуть-чуть пообщавшись с ним лично, я думаю, что он такую возможность использует. Мало кому нравятся захребетники. А таких руководителей именно захребетниками я и считаю. Как можно занимать кресло руководителя структуры, в которой ты ничего не понимаешь. И таких случаев в нашей истории множество. Взять хотя бы Хрущёва. Совершенно ведь ничего не понимал в агропромышленном деле, а как усердно совершал новации именно в этой сфере, в итоге, погубленное сельское хозяйство. Крым Украине подарил опять же, на кой чёрт спрашивается? Иной раз просто задаёшься себе вопросом, а не засланцем ли он был? Теперь уже это не проверишь со стопроцентной уверенностью. Но я думаю, что просто амбициозный дурак. Вот от таких пассажиров, и требуется избавиться чуть позже. А мы пока пройдёмся поверху.

Работа проходила как на конвейере. Моё вмешательство потребовалось всего несколько раз, и то, по незначительным моментам. Министры правда нервничали, иной раз пытались даже голосом подавить профессоров, приходилось даже вмешаться разок, чтобы успокоить такого буяна, настойчиво ласково, но принудительно. Без насилия. После демонстрации силы, пациент сразу понял свою ошибку, и охотно пошёл на контакт. Впрочем, перед тестом, с ними очень серьёзно поговорил Глава, и выбора для них просто не оставил. Или делаете, что вам скажут, или расстаёмся прямо сейчас. В промышленности рук не хватает, для вас мол найдём работу. После такого спича, выкобениваться, обычно, желающих мало. Поэтому и работалось нам с такими людьми можно сказать спокойно.

В ходе проверки, были выявлены процентов тридцать захребетников, непонятно по какой причине занявших руководящие должности. Профессора не занимались обобщением результатов, они только фиксировали данные на компьютере, этим занимался я, и пока только благодаря своему жизненному опыту. Но все данные на этих пассажиров, лягут на стол Главе, и ему самому придётся решать, что делать с этими руководятлами. Но свою точку зрения я ему выскажу. Хорошо хоть, мы не обнаружили шпионов из этих опрашиваемых. Стало быть, ещё раньше в этих стойлах прошлись качественно. Правда, почти все чиновники, не гнушались взятками раньше, а сейчас просто боятся, но некоторые не прекратили своей деятельности, и потихоньку продолжали брать их, тщательно заметая за собой следы. В основном это были как раз те пассажиры, что не по праву занимали свою должность. Конечно, они мне не говорили, что берут взятки, вернее отказывались от этого категорически, но обмануть меня просто невозможно. И вели они себя совершенно спокойно при этом. Они просто не догадывались, что отсутствие датчиков, прикреплённых к открытым участкам кожи, гарантирует их безопасность. От того и врали в открытую. Опять же, с этим явлением разбираться самому Главе, мы только фиксируем происходящее. Но меня заинтересовал один маленький нюанс, и как на него реагировать, я пока не совсем понял. Сейчас я рассматривал уже второй такой случай, опрос проводили с министром обороны Российской Федерации. Первый случай был с министром юстиции. Его мы уже отпустили, ничего серьёзного за ним замечено не было, а над непонятным явлением я хотел поработать чуть позже. Непонятное явление заключалось в чересчур завышенном возбуждении участка мозга, отвечающего за память. С таким я встречаюсь впервые. Сколько до этого я видел людей, но такого ненормального явления я ни у кого не наблюдал. Поэтому я и решил разобраться с этим, благо это был последним опрашиваемым на сегодняшний день, да и вообще последним из команды Главы.

— Скажите, Павел Аркадьевич, — обратился я к нему, когда тест был уже полностью завершённым, — вас головные боли не мучают?

— Нет, — забеспокоился министр, — никогда не мучили. А что?

— А не было ли чего-то странного в вашей жизни, чему вы не могли дать объяснения? — Я внимательно смотрел на него в режиме сканирования, и видел, что он говорит правду, а в момент моего последнего вопроса, он надолго задумался, выбирая моменты своей жизни, это можно было наблюдать, как активируются временами те или иные участки мозга, отвечающие за память, и снова приходя в исходное состояние, не заинтересовав владельца. Но тот участок, который меня заинтересовал, он не затронул. Вот это меня и смутило. Ведь именно этот участок он должен был проверить в первую очередь, конечно, если он помнил о нём. Но как можно о нём не помнить, если он активен. Активен постоянно. Но нет, его он так и не затронул, и через некоторое время сказал:

— Нет, ничего необычного я не могу вспомнить.

— Хорошо, — махнул я головой, — тогда давайте сделаем так. Сейчас вы закройте глаза, и постарайтесь ни о чём не думать. Просто расслабьтесь. А когда я буду вам задавать вопросы, отвечайте на них, не открывая глаз. Сохраняйте спокойствие.

— Да что случилось-то? — Вспылил министр. — Вы можете мне толком объяснить? И вообще, разговаривать с человеком, который прячет своё лицо за маской, это как-то ненормально, не правда ли? Может вы со мной сейчас хотите совершить что-то противозаконное, а я толком и не пойму. Ещё тест этот дурацкий. Вы серьёзно думаете, что он необходим был? Ещё и на камеру зачем-то снимаете. Да если бы я хотел вас обмануть, я бы миллион раз вас обманул. Не имея датчиков, фиксирующих изменений жизненных показаний, отличить правду от лжи невозможно, а ваш тест — это просто профанация.

— Павел Аркадьевич, — перебил я разошедшегося министра, — я не буду сейчас спорить с вами о целесообразности этого теста, для вас это не важно, а по поводу маски, скажу так. Знать меня в лицо для вас смертельно опасно. Всё что мы сейчас делаем, это согласовано с Главой Государства. И если вы хотите оспорить решение руководителя государства, то я вам могу сказать, что, выйдя отсюда, не выполнив всех моих требований, вас отправят в какой-нибудь изолятор, до выяснения всего, что меня обеспокоило.

— Ладно, ладно, — замахал он руками, — я вам верю, и препятствий чинить не буду. Просто мне не понятно, что вы такое могли найти у меня. Неприятно осознавать себя подопытной мышкой, знаете ли. Хорошо, давайте приступим. — Сказал он, и закрыл глаза, откинувшись в кресле, пытаясь расслабиться.

Я дождался, когда активность его головного мозга уменьшится, и попытался при помощи своих щупов, спровоцировать на активную деятельность, то участок, который был в непосредственном контакте с заинтересовавшим меня участком. Он был связан с ним нитями. Как я это увидел? Да просто увеличил в несколько раз просматриваемое, разведя руки в стороны. Такое я проделывал с лёгкостью. Так вот, увеличив изображение, я щупом потревожил участок мозга непосредственно перед непонятным событием, дав на этот участок очень слабый импульс. Министр вздрогнул, но глаз не открыл.

— Что вы видите? — Задал я ему вопрос.

— Я на своей даче, — начал он отвечать, улыбнувшись, — мы празднуем день рождения, мой день рождения.

— Когда это произошло?

— В 94 году, перед тем как я занял пост Министра Обороны. Да, незадолго до этого.

— Кто находится в помещении с вами?

— Жена и сын. Больше никого.

— Что происходило дальше? Рассказывайте.

— Мы посидели втроём, выпили, в какой-то момент, я понял, что выпили мы многовато, потому как, ноги меня уже не слушаются, и жена с сыном, меня отвели на мою кровать. Дальше я уже ничего не помню. Уснул.

В этот момент, как раз активность нитей упёрлась в активный участок памяти, и оборвалась в нём. Тогда я активировал участок, выходящий из этого кластера, и попросил прокомментировать увиденное.

— Я проснулся. Голова болит от выпитого. Похмелье, — он сморщился, — будь оно не ладно.

— Какой это день?

— Следующий день после дня рождения. Я даже спал одетым. Видимо у жены сил не хватило меня раздеть.

— Хорошо, — сказал я ему, — а теперь просто помолчите. — Я решил удалить это образование. Не знаю, что это, мне оно очень активно не понравилось. Что-то случилось, когда министр спал. И он это вспомнить не может. Может быть, совершил что-то страшное, и удалив это, я уничтожу доказательства, но я сомневался, что это совершённое преступление. Если бы он не хотел вспоминать этого по собственному желанию, то применив мою методику, я бы его всё равно разговорил, но почему-то именно этот участок, никак не всплывал в его памяти. Словно что-то запрещало ему это сделать. Это похоже на закодированный сейф, к которому даже у меня нет ключика. Не зная, что находится в этом сейфе, лучше от него избавиться. А ну как рванёт? Вот поэтому, я и не раздумывал ни минуты. Просто взял и вычистил эту ячейку, сломав замки. И разметал содержимое. Теперь этот участок оказался чистым. На функции мозга это никак не повлияет. Он как не помнил этот момент, так и остался с тем же. А там теперь просто нечего вспомнить.

Учёные, что наблюдали за всем этим через прибор, были шокированы увиденным. Потом я выяснил, что всё что я творил, они всё видели. Даже то, как я увеличил заинтересовавший меня участок. Для них вообще это было откровением свыше. Увидеть человека, который с лёгкостью ковыряется в мозгах, не причиняя при этом вреда, такого они не могли себе представить даже в самых смелых своих фантазиях. И да, они, конечно, увидели, что меня обеспокоило, и почему я задержал этого министра. Поэтому, Фёдор Константинович меня и спросил, когда пришёл в себя от увиденного:

— Александр, — прочистил он горло, — я понял, чем вы занимались, но такое же образование я заметил у министра юстиции. Тогда я не придал этому значение, да и не особо оно выделялось. Просто оно меня заинтересовало своей стабильностью. Поэтому я и запомнил. Это как соринка в глазу. Вы считаете, что это опасно?

— Я не знаю, что это, — начал я пояснять, — а всё, что неизвестно, опасно априори. И да, я тоже заметил это у Министра Юстиции, поэтому, завтра мы пригласим его на повторную встречу.

— Спасибо вам за проведённую демонстрацию. Никогда не думал, что можно так свободно работать с мозгом. — Высказался Лазарь Моисеевич.

— И вам спасибо за работу. — Улыбнулся я профессорам. — Завтра продолжим работать с боевыми ребятами. Ну, и, может быть, я вам покажу ещё один момент в моей работе, если получу указания от Главы. Это зависит от результатов сегодняшних тестов, и от того, что предпримет Глава в отношении этих людей.

— Вы нас заинтриговали, молодой человек. — Усмехнулся Лазарь Моисеевич. — Обязательно будем. Не каждый день увидишь столько нового. До свидания.

— До завтра. — Махнул я им рукой, и пошёл их проводить. Министр ждал меня, чтобы перекинуться парой слов.

— Так со мной всё в порядке?

— Теперь да, всё в порядке. — Не стал я юлить.

— А что было-то, что-то серьёзное?

— Я и сам пока не знаю, что это было, но думаю, что да, довольно серьёзное. Но теперь вы можете чувствовать себя совершенно спокойно, вам ничего не угрожает. — От моих слов его аж передёрнуло.

— Вот так живёшь, никого не трогаешь, и тут узнаёшь, что с тобой что-то не так. Надеюсь, это была не болезнь?

— Не думаю, что это болезнь, скорее, это что-то привнесённое. — И в этот момент, завибрировал телефон министра, переданный охраной в зале ожидания. На прохождение теста, министры сдавали охране все свои электронные гаджеты.

Он взял телефон, поднёс к уху:

— Да. — Сказал он, и через некоторое время уставился на телефон непонимающим взглядом. — Чушь какая-то. И номер не определён.

Я насторожился, и поинтересовался, что его смутило.

— Да чушь какую-то сейчас услышал, абракадабру какую-то. И звонивший не определился.

— А вы можете вспомнить, что конкретно вам сказали, что-за абракадабра?

— Дословно наверно не получится, всё прозвучало, одним словом, но там были несколько слов, которые я запомнил, такие как: дичь, крекер, руно и в конце старт.

И тут меня словно мешком по голове стукнули, и я всё понял. Это был ключ активации. Ключ активации к тому участку памяти, что я удалил. И мне очень не нравится то, что должно было произойти, после того как его активировали. Спящий агент, вот как называются такие люди. Не по своей воли агент. Скорей всего, там содержалась информация, что должен совершить человек. Причём, он не сможет игнорировать такую информацию. Его не остановит даже инстинкт самосохранения перед выполнением. Слышал я, у американцев проводились опыты, по созданию таких кукол. Нейролингвистическое программирование, так вроде это называлось. До момента активации, человек ведёт себя вполне нормально, как и привык в повседневной жизни, а после активации он перестаёт принадлежать самому себе. И поведение у такого человека тоже меняется. Он начинает действовать прямолинейно, не взирая на препятствия, сокращая путь, для выполнения заложенной программы. И определяется такой человек на раз. Но это в том случае, если знаешь, что искать. Многие могут подумать, что человек ведёт себя странно, пока не совершится не поправимое. И ещё одного такого человека, я отпустил. Министра юстиции. И что-то мне подсказывает, что ему тоже пришёл код активации. Поэтому, действовать надо немедленно, пока не стало слишком поздно.

Я быстренько схватил телефон прямой связи с Главой, в комнате ожидания он был, и связался с секретарём. Попросил его связать меня с Путилиным, немедленно. Видимо, мой взволнованный голос произвёл на него впечатление, поэтому он тут же соединил меня с ним. Я вкратце рассказал Главе о случившемся, и предупредил его, что такое же образование я заметил у министра юстиции, и у него я это не удалил. Глава внимательно меня выслушал и сказал:

— Теперь понятно, почему Михаил Петрович так стремится ко мне на приём. Он уже на подъезде к резиденции скорей всего. Я понял тебя. Спасибо, что своевременно предупредил. Жди, скоро его доставят к тебе. Ты сможешь это нейтрализовать?

— Пока не знаю, Владимир Владимирович, — повинился я, — пока это не активировали, удаляется легко, а как будет в этот раз, не могу сказать. Посмотрим по результатам.

— Хорошо, жди. Возможно, и я подойду позже. Заодно, решим по поводу моей команды, кто достоин, а кто нет. — И положил трубку.

Министра привели два дюжих охранника минут через пятнадцать. Привели с заведёнными за спину руками. На мой вопрос, почему так? Ответили, что очень не хотел идти. Стращал всевозможными карами и упирался. Пришлось применить силу. Но даже с заведёнными руками, он пытался вырваться из последних сил. Обыск ничего не дал. Ничего опасного у него обнаружено не было. Что очень странно. Не мог он идти на дело без оружия. Но проверив каждый сантиметр его одежды, убедился, что он чист. Оставалась только папка, а в неё ничего кроме бумаг не положишь. Но и ей я уделил вниманием. В ней документы, рабочий блокнот и пристёгнутая к нему авторучка. Вот авторучка меня и заинтересовала. И то только после того, как я вынул её из блокнота. Уж очень она была тяжела для простой ручки. У нас в отряде были похожие ручки. Похожие. Эта была похожа на нашу только весом. В остальном и не скажешь, что это оружие. Ручка и есть. Но присмотревшись к ней повнимательней, я нашёл кнопки приведения оружия в боевое положение и спуска. Они были спрятаны за сдвижным корпусом. Стреляло оно при помощи сжатого воздуха, а пулей была игла. Отравленная игла. Экспертиза потом установила. После того, как я всё выяснил, гора с плеч свалилась. А боялся я ошибиться. Всё же министр. И мой тест ничего опасного не показал в его случае. Непонятность была, но кроме коррупции, ничего серьёзного. Да и то, после последних случаев «отставки» таких людей от власти, он затихорился, и старался не отсвечивать. Исправился ли он окончательно? Сомневаюсь. Такие исправляются только одним способом, как говорят, горбатого может только могила исправить, но опять же, решать не мне. Это не моя команда. Для нас главное, чтобы он сейчас не занимался чем-то плохим. Вот за этим мы проследим.

Министра посадили в кресло и руки привязали к подлокотникам. Благо, на этом кресле была такая возможность. Кресло специальное. Внизу ещё и для ног были приспособления, ими тоже воспользовались. Сам министр, поняв бесперспективность своих действий, перестал дёргаться. Уставился немигающим взглядом куда-то вдаль, так и сидел. Посмотрев в его глаза, я увидел, что взгляд у него стал каким-то необычным. Расфокусированным. Зрачки были расширены как у наркомана, хоть комната была и хорошо освещена. Это познание тоже легло в мою копилку знаний. Ещё неизвестно, сколько таких деятелей нам подкинули наши «друзья».

Что-то предпринимать я не торопился, нужно сначала тщательно разобраться, как это сделать. Сканирующим взглядом я увидел, что, то образование, что меня насторожило, стало нормального цвета, и теперь не отличалось от общей картины. Даже аура была уравновешена и спокойна. Это продолжалось ровно до того момента, пока в комнату не вошёл Глава. Вот теперь я увидел, как аура министра резко изменила свою уравновешенность. В районе головы, она стала резко наливаться бурыми красками, хотя сам министр не проявлял внешне никакого беспокойства. Даже улыбнулся, увидев Главу. И пожаловался, что его бесцеремонно сцапали, и не дали пройти на аудиенцию. Я же воспользовался этим моментом, и увеличив виртуально мозг министра, быстро определил, откуда исходят команды. Стоял я сзади него, поэтому, немедля, я принялся за работу. Сделал то же самое, что и с министром обороны. Только теперь на живую, в сознании. В противном случае, я снова мог потерять центр управления действиями подопечного.

После того, как я удалил и рассеял эту часть, министр вздрогнул и впал в забытьё, закрыв глаза. Путилин наблюдал за всем этим с большим интересом.

— А ты уверен, что у него была задача устранить меня? — После того, как министр вырубился, спросил он меня.

— Теперь да, — устало вздохнул я и протянул ему оружие министра, — думаю, вы знаете, что это?

— Хм, — повертел он ручку в руках, — необычное решение. Это то, о чём я подумал?

— Да, — не стал я его разочаровывать, — это оружие. Работает на сжатом воздухе. Стреляет иглой. Тут ещё надо исследовать, но думаю, что заряд здесь всего один, и чтобы наверняка — отравленный.

— Проверим. — Уверенно сказал он, и положил ручку в карман. — С ним-то что теперь, очнётся?

— Он жив. Без сознания. Сейчас приведу его в порядок.

Когда министр юстиции очнулся, он смотрел на нас непонимающим взглядом, и не мог понять, как он здесь оказался. У него вообще несколько последних часов из памяти выбило. Он был очень напуган. Я проверил его, как он получил этот подарок, и убедившись, что всё было с точностью как у первого моего подопытного, то есть, воспользовались моментом, когда он спал, его развязали. На вопрос, откуда у него эта ручка, он не мог ответить. Он просто не знал этого. У него никогда не было такой ручки, и он не врал. Значит, достал он её уже после его активации, из какого-то тайника. Что-за тайник, и где он находится, теперь мы уже никогда не узнаем. Всю закачанную в его мозг программу я развеял. А там наверняка было много интересного. Ну а где бы я её хранил? К сожалению, у нас нет пока биокомпьютера, куда я бы смог это внедрить, для дальнейшей разработки.

Министра отпустили по своим министерским делам, а мы с Главой, стали обсуждать результаты опросов.

— Мда-а, — удручённо хмыкнул он, — вот значит как. Да здесь от половины нужно немедленно избавляться, а другую половину менять, пока не поздно. Только вот беда, нет пока квалифицированных кадров на эти места. От большинства, я, конечно, избавлюсь, тут ты прав, этим людям не только министерское кресло нельзя занимать, а вообще с людьми работать. Мы им найдём более достойное занятие. На их места подберём людей. Тебя я этим отвлекать не буду. Теперь у нас есть возможность самим с этим справиться. Одного специалиста я у тебя заберу, он этим и займётся. Тесты будем прогонять двойные, твои и на профпригодность. Ну а что скажешь, по поводу министра сельского хозяйства и министра цифрового развития? Вроде, люди правильные. Ничем замараны не были. Разве только некоторые вредные привычки, ну, с этим мы справимся. Зато, это послужит хорошим стимулом для остальных.

— Как скажете, Владимир Владимирович. Сделаем.

— Хорошо. Завтра я тебе их пришлю, и начнёшь заниматься силовиками. Но сначала, ты моих орлов из охраны прогони. Надо побыстрее освободить ваших ребят от этой непростой работы. Вижу я, как они киснут. — Усмехнулся он.

— Только вы, Владимир Владимирович, — вдруг вспомнил я о насущном, — выдайте циркуляры повсюду, чтобы обращали внимание на людей, что резко изменились по поведению. Думаю, что это не единственные экземпляры. Я бы на их месте подстраховался. И у силовиков обязательно такого подготовил.

— Конечно, — махнул он головой, — я с тобой полностью согласен. Так и сделаю.

На этом, первый рабочий день в этом качестве, подошёл к концу. Устал я сильно. И первым делом, что я сделал, когда освободился, посетил бассейн. Вода вернула меня к жизни.

Незаметно пролетело три с половиной месяца. Незаметно для меня. Для меня всё это было, как один день. Без выходных, пару дней за это время для отдыха я всё же брал, иначе просто кончился бы, или свихнулся. Но скорей всего кончился. Измотался я сильно. Всё же, прогонять через себя такое количество маны каждый день, это очень утомительно. Но нет худа без добра. Благодаря этому, я довольно сильно раскачал свой запасник. Если в самом начале я работал с сорока человеками, то к концу моей эпопеи, я активировал уже порядка восьмидесяти человек. Но увеличивать дальше численность я не стал. Просто по времени не успевал. С ними после активации ведь ещё нужно было позаниматься на тренажёрах, раскрыть их способности, указать на особенности подготовки. Практически с каждым нужно было переговорить. А это время, очень много времени. На сон у меня уходило около шести часов. И это было всё моё свободное время. Хотя вру, ещё час у меня уходил на медитацию. Только в медитации я пополнял свою собственную энергию довольно оперативно. В момент сна тоже пополнялась моя копилочка, но это происходило очень медленно, и не факт, что за шесть часов сна, я мог бы восполнить свои потери, поэтому и медитировал. За всё это время, я активировал около восьми тысяч человек. Работал в основном только с боевыми парнями. Бойцами из спецподразделений ГРУ, КГБ, МВД. Все бойцы были почти одинакового телосложения, только лица менялись. Все поджарые, ни грамма лишнего жира, с пропорционально накачанными мышцами (не путать с качками, для тех только рельеф важен), молодые и в возрасте 45–50 лет, но ничуть не уступающие своим молодым сотрудникам. В общем, если бы я не знал, что это специально подготовленные бойцы, то у меня бы развился комплекс неполноценности. Физически они выглядели на порядок лучше меня. Тела Аполлонов. Но кто сказал, что это самое главное в деле? Главное, что ты умеешь делать, используя это тело. А делать они могли очень многое, для обычного человека. Уже после активации, я собирал их в тренировочном зале, и показывал, валяя их на лево и направо, на что они могут рассчитывать в будущем. Надо сказать, возможности их очень впечатляли. Некоторые даже впадали в уныние, они не могли понять, как такой невзрачный чел мог их победить. А по сравнению с ними, я действительно выглядел слабее. Они-то привыкли побеждать, а тут такой облом. Но всё это уныние пропадало в туне, когда они стали понимать, что после тренировок, они и сами смогут так же работать.

А однажды, пришлось даже встретиться со знакомцем. Я то его сразу не узнал, замотался, а вот он, когда только вошёл в комнату, где я проводил активацию регенерации и восприятия, встал как вкопанный на пороге, а когда услышал мой голос, приглашающий его в кресло, улыбнулся, и подойдя ближе, сказал:

— Ну, здоров, Стрела. — Ухмыльнулся он, присаживаясь. — Вот уж не думал, что доведётся снова встретиться, да в такой обстановке. — Говорил он тихо, его слова слышал только я. — Что, не узнал?

— Хм, капитан, — от уголков моих глаз пробежали сети морщин, что мог увидеть капитан, догадываясь, что он узнан, и человек в маске ответно улыбается, — рад тебя видеть здесь. Как с телами управились? — Спрашивал я о тех боевиках, что захватили детский драмтеатр, тогда я качественно их помножил на ноль. А капитан, это тот сотрудник «Альфы», которому я передал английского диверсанта.

— Да сожгли в крематории, и всех делов. Нечего засорять землю всякими отходами. А я тебя сразу узнал, как только вошёл. Прикид тот же, а когда голос услышал, так и полностью удостоверился. До сих пор не пойму, как ты смог тогда испариться?

— Ничего, — усмехнулся я, — скоро и ты сможешь так же.

— Заманчиво, конечно, но пятьдесят лет контракта, не много ли?

— Контракт? — Присел я на стульчик, что стоял рядом с креслом. — Что за контракт?

— Значит, ты не знаешь? — Больше утвердительно, чем для того, чтобы спросить, заключил капитан. — Контракт за молодость, которую нам обещают. Хотя, плюшка очень заманчивая. Вот и я клюнул. Но, думаю, это того стоит. Пятьдесят лет контракта — это говорит о том, что у государства есть будущее. Не думаю, что Глава делал бы это, не будь он уверен в будущем. Не все конечно соглашаются с таким предложением, но желающих всё равно много. Тут ещё многие семейные отказываются. На семьи-то это не распространяется. Вот и идут в основном холостяки, или отчаявшиеся в семейной жизни. Я один из них, из отчаявшихся.

— Вот значит как? — Задумался я. А с другой стороны, чем это плохо? Должна быть не только плюшка, но и розги, иначе это не будет работать должным образом. И пятьдесят лет контракта, это очень хороший останавливающий эффект для проходимцев. А семьи, уже сейчас учёные стали работать в этом направлении. Думаю, через несколько лет, если никто не станет мешать, они и самостоятельно научатся открывать новые возможности организма. Теперь они знают, в каком направлении работать. — А я думаю правильно. Пятьдесят лет гарантированной работы. Разве это плохо? А семьи, думаю, что скоро и с этой проблемой всё утрясётся, и контракты ваши будут обновлены. Сейчас вам такого не предложат, но через несколько лет, я уверен, что всё будет по-другому.

— А точно у нас будут, — внимательно посмотрел он мне в глаза, — эти несколько лет? В мире-то, грозой пахнет, и грозой ядерной.

— Будут, не сомневайся.

Вот такая неожиданная встреча произошла со мной. Хотя, если не таких людей поощрять, то тогда каких ещё? Этот, пожертвует своей жизнью ради Родины не задумываясь. Это — соль земли Русской.

Ещё, я выявил несколько человек с не активированной программой подчинения. Я так её назвал. Все были внедрены в похожих случаях, во время сна. За исключением одного человека. Командир спецподразделения КГБ, майор. Его активировали по его личному согласию. Об этом я узнал, просмотрев его личные воспоминания. Ну, как просмотрев? Он мне сам всё рассказал. Мне надо было только направлять его по линейке воспоминаний. Просто продался человек, за хорошую сумму продался. Деньги хранились на зарубежных счетах. На вопрос, почему он пошёл на это, он даже не мог толком ничего сказать. Всё происходило до 91 года. Не знаю, может это был такой порыв, одномоментный, но тогда почему он всё это время молчал? Он ведь знал, что рано или поздно, его активируют, и тогда он будет убивать своих «братьев». Знал это и молчал, чего-то ждал. Что с ним стало дальше я не интересовался. Удалил ему эту программу, а потом его забрали. Больше я его не видел.

Дважды приводили ко мне людей, уже с активированной программой. Их вычислили по разосланным в войска циркулярам. Методы определения неадекватности там были перечислены. Вот по ним их и вычислили. На мой взгляд, не очень отработанная программа. Сырая. У человека резко меняется поведение, и это наталкивает на некоторые мысли. Если бы не были разосланы циркуляры, может быть это и прошло бы незамеченным, и агент смог выполнить заложенную в него программу, но, как говорят, предупреждён — значит вооружён. Эти двое так же были запрограммированы во сне. У них я просто удалил программу, и их отпустили.

У парней наших, что сейчас активно работали на Кавказе, вышло всё просто превосходно. В первую очередь, они связались с теми, кто активно был против вступления Грузии в НАТО. Но в основном, хоть их было и большинство, все они занимали очень низкую социальную лестницу. В основном, это были простые работяги. Были и люди, занимающие более весомую категорию в обществе, имеющие чины, но таких было очень мало. Но именно они принесли победу на блюдечке. Им удалось собрать очень много компромата на руководителей республики, но они не могли выставить это на всеобщее обозрение. Им были не подконтрольны СМИ. Это серьёзное препятствие, но только не для наших парней. Всё было сделано в духе моего сольного выступления в Вашингтоне. Незаметное проникновение на телевизионную студию, устранение неугодных и принудительная настойчивость, чтобы был показан ролик, где американские советники, рассказывают, как оболванить народ Грузии. Понять, что там говорилось иначе, просто нельзя. И народ понял. И народ поднялся. Цветная революция утонула в крови. В крови активистов американского режима. В крови тех, кто купился на деньги американской демократии. Армия тоже всколыхнулась. Всех американских советников арестовали, и выпроводили из страны. В день, когда всё это началось, наши парни работали над уничтожением «фармакологической лаборатории», как называли её столпы демократии. Всё, что там происходило, было тщательно зафиксировано самими работниками. Парням осталось только забрать архив. А происходили там страшные вещи. В духе Европейской инквизиции. Над людьми проводили опыты. Над русскими людьми. Большинство — граждане Грузии, пропавшие без вести. Уже позже, когда основной порядок удалось восстановить, по телевидению были показаны эти страшные кадры. От увиденного содрогнулся весь мир. Местное население очень пожалело потом, что отпустили американских инструкторов с миром. Если бы народ увидел это раньше, то живым не ушёл бы никто.

Парни зачистили всех, кто там работал, и знал о том, что здесь происходит. Были там и американские граждане. В основном, учёные и лаборанты. Обслуживание комплекса было на местных жителях. А потом, комплекс был уничтожен. Парням даже не пришлось его минировать, он был заминирован изначально, надо было только активировать заряд. Что они и проделали. НАТОвцы хотели было ввести свои войска в Грузию, но после показа по телевидению кадров из лаборатории, как-то сразу сдулись. Даже от комментариев отказывались. Ну ещё бы, их в очередной раз подловили с ложкой с дерьмом у рта доверившейся ей страны. В связи с чем, начинать боевые действия из-за гибели нескольких американских граждан на территории Грузии, они не стали. Но воинственности своей они не изменили, всё также потрясали оружием, угрожая врагам демократии. Европейские СМИ в связи с последними новостями из Грузии, даже как-то притихли. Количество дерьма, что ежедневно выливалось на Россию, сократилось. Но не пропало совсем. Народ Европы впервые стал задумываться, почёсывая затылки, а правильную ли они сторону выбрали?

Тех парней, что я активировал ранее, прошедших подготовку с применением новых возможностей и полностью адаптировавших своё тело к этому, отправляли туда же, в помощь. Но не только там нужна была помощь. Были и другие бывшие союзные республики на Кавказе, туда тоже переправлялись партии разведчиков. Действовали в духе «Белой Стрелы», зная, что в случае провала, страна откажется от них. И они шли на это. Да о чём я? Зная об этом, их невозможно было выгнать из такой группы.

Кроме этого, на Украине восстали против Киевского режима Луганская и Донецкая области. Там начались боевые действия. Киев активно применял авиацию, танки и артиллерию, и поначалу даже почти задавили сопротивление, но, когда в эти области стала поставлять оружие Россия, натиск Киева ослаб. А позже, когда туда попали первые подготовленные бойцы из спецподразделений ГРУ России, подготовленные мной, атаки Киева резко захлебнулись в крови. Были организованы несколько котлов, в которых без жалости были уничтожены самые активные представители нацистов. В плен таких не брали. Уничтожали на месте, как бешеных собак. Обычных вояк, из строевых частей, пленили, и они восстанавливали разрушенные города и сёла. Никто из пленных не сидел без дела. Киев тогда разразился гневными руладами, обвиняя Россию в агрессии и начале боевых действий на территории суверенной страны, но предоставить каких-либо доказательств не мог. Стряпали фейковые доказательства, но европейскую и американскую общественность это не очень впечатляло. Они ещё помнили, что такое «Белая Стрела» в их городах, и от резких движений в сторону России — отказывались. Но не отказывали в помощи. В районы боевых действий на Украине, отправлялись Частные Военные Компании (ЧВК) Америки и Европы, где они учились воевать в новых условиях, то бишь против тех, кто обладал сверхспособностями. Проводили обкатку бойцов. Россия тоже проводила обкатку своих бойцов. И надо сказать, вполне удачно. Не потеряв ни одного человека, уничтожили всех иностранных военных, что принимали там участие. Все знали, что в этом конфликте, воюет Россия с НАТО, но делали вид, что ни НАТО, ни России, в этой войне не участвуют. Кроме Киева. Те блажили об этом каждый день, но без толку. Контингент НАТО, что разместился в Крыму, тоже не принимал никакого участия в конфликте. «Нас не трогают, и ладно». Они активно строили свою базу, укрепляя рубежи. Но это было только кажущимся спокойствием. Нарастало напряжение. Пружина, что всё это время сжималась, выбрала почти весь свободный ход, и не сегодня так завтра, должна была выстрелить, резко высвобождаясь. И это напряжение ощущалось кожей. Готовы ли мы к этому? Хотелось бы верить.