Зеркальный лабиринт

В своей палате Адмирал решил разместиться с комфортом. Клетку с Прапором он поставил рядом с окном-монитором и сразу же запустил ему старый фильм с индийскими актёрами, потом показал сопровождающим, куда поставить любимое кресло. После всего этого заварил ароматного чая и, укрывшись стареньким антикварным пледом, устроился поудобнее и задумался.

Думы были разные. В основном о том, что за события происходят вокруг него в последние дни. И кому он мешает одним фактом своего пребывания в отставке на заштатной орбитальной станции. Он же «пенсионер» и влиять на решения, к примеру, Генерального Штаба не может от слова вообще. Или может? Тогда чем? Единственное предположение — события давних лет на планете Зэду. Кто же играет против него???

— На Марсе она встретилась с нашими людьми из Разведки. — докладывал де Огюстье ближе к вечеру, — Что затевают — пока не понятно.

— Продолжайте наблюдения. — ответил Малинин, а сам подумал — неужели и к ней гости приходили? Но что им было нужно?

Комбинация вырисовывалась очень интересная: и Ржавая-Анка, и он, Малинин, и Джинн — все были на Зэду. А цепочка следов от непрошенных гостей ведёт на Марс. Но у кого там может быть интерес к этой планете и всему, что с ней связано? Нужно дождаться результатов допросов задержанных «гостей» с Марса. Ну и что там Фридрих накопает в результате обработки файла. Данных не хватает. А «гадание на кофейной гуще», как незабвенный Комбриг выражается, военным, пусть и бывшим, не пристало.

Так что Малинин снова вызвал де Огюстье. И потребовал отчета по ситуации на Марсе.

— Пока спокойно. Наблюдаем. Фиксируем контакты. Их мало, но проверить надо. — ответил Алексей. — Группу я там усилил. Мало ли. И то, что Ржавая туда полезла, явно не спроста. Видимо кто-то её потревожил. Но ни к нам, ни в Бригаду она за помощью не обращалась. Видимо решила сама всё разузнать. Сейчас проверяем её связи за последние полгода-год.

— Молодец. — в устах старого Адмирала похвала была орденом для Алексея.

— Рад стараться! — тотчас откликнулся де Огюстье выпятив грудь колесом.

— Переигрываешь. — тут же осадил его Малинин. — Что твой умник? Отчёт приготовил? Я ему там задание небольшое давал.

— К вечеру обещал. Говорит, что объём вроде и небольшой, но придётся повозится, перекрёстные ссылки ищет подтверждающие исторические факты. Я текста сам не успел глянуть, «гостей» встречали. Но глаза у Фридриха горят. Видимо раскопал что-то интересное. Хотя учёные порой над пыльной будёновкой хороводы водят, а это всего лишь уставная форма одной из сторон эпохи Великой Смуты, ни больше, ни меньше.

— Да. Есть такое. Водятся за ними такие грешки. Но это их тема. Как там Комбриг говорил когда-то — «Это наша корова и мы её доим!!!»

И они весело рассмеялись.

— Но к делу. — строго проговорил Малинин. — Алексей! Попробуй выяснить связи Особого Отдела с Марсом. Кто? Где? Когда? И, самое главное, зачем. Сможешь? И каким боком там Юзовцев. Тоже интересно.

— Попробую. Но там явно не местная инициатива. Как бы не вспугнуть раньше времени всё это кубло. — задумался майор.

— Ты спец. Думай. Задача поставлена. На немедленном результате не настаиваю. Но! — он поднял палец вверх. — Не упусти!

— Так точно! Честь имею! — вскинул руку к виску Пушкин, он же майор Алексей де Огюстье. И отключился.

А Малинин опять задумался. На сей раз предметом его размышлений был контр-адмирал, а теперь уже и адмирал Второго Космофлота Юзовцев. И его сын, служивший некогда под его, Малинина командованием, под фамилией Старыгин. Почему же он взял себе другую фамилию? Чью? Обычно, в таких случаях берут фамилию кого-то из родственников. Например, девичью фамилию матери. Надо бы запросить его личное дело. И, кстати, что привело его в армию? Ведь, насколько Малинин помнил, Джинн довольно долгое время не проявлял интереса к службе, хотя происходит из семьи потомственных военных. Династия его прослеживается, как он сам говорил, с начала ХХ века. А сам он изучал философию в Петербургском Университете. Но был отчислен то ли со второго, то ли с третьего курса… И, вроде бы, без женщины тут не обошлось. Ну да. Девки за ним табунами бегали. Ещё бы! Двухметровый блондин с зелёными глазами, да ещё и военный. А выбрал в итоге эту, прости господи, Эвизу… У которой биография такая, что… Но, вот ведь — живут же! И даже детей прижили.

Нет, Старыгин, от разговора тебе не отвертеться. — подумал Адмирал, снова придвигая к себе коммуникатор.

Внешне Илоновка выглядела как любая марсианская колония. Тот же прозрачный купол, за которым переливался всеми оттенками ультрамарина голубой марсианский закат, те же лабиринты улиц, застроенные длинными домами-«человейниками», сверху малоэтажными и уходящими под грунт на много метров в глубину. Скоростной эскалатор вынес её с толпой прибывших пассажиров на поверхность в здание вокзала, стены которого густо покрывали фрески и мозаики, изображавшие мазанки с соломенными крышами, плетни, подсолнухи, среди которых обретались чубато-усатые мужчины в шароварах и вышитых рубахах и статные девицы в венках из цветов, клетчатых юбках и таких же вышитых рубашках. У Анны даже в глазах зарябило от увиденного. Над всем этим простирался лозунг, написанный на жёлто-синем полотнище: «Ласкаво просiмо!» и ниже: «Пом’ятай, чужинець! Здесь господарь — украiнець!».

Анна перевела глаза влево. Там на стене размещался целый иконостас из портретов каких-то людей преимущественно в военной форме, но разного покроя и фасона. Но у всех наличествовал один и тот же символ, либо в качестве шеврона на рукаве, либо в качестве кокарды на фуражке — трезубец, похожий на вилку. В самом верху размещался портрет какого-то лысоватого человечка с нервным лицом явно семитского типа.

О как. — отметила про себя она, направляясь к выходу. Разглядывать портреты было не с руки — толпа напирала, да и привлекать к себе лишнее внимание не хотелось. Толпа вынесла её на площадь перед станцией. Там на столбе голосил репродуктор, сделанный в старинном стиле — в виде колокольчика. Из репродуктора лилось на головы народа что-то про «червону калину». Прямо напротив выхода, через площадь, возвышалась какая-то металлическая конструкция, на которой был закреплён огромный плакат с очередным лозунгом: «Слава Украiне!». Лозунг обрамлял узор в стиле южнорусской народной вышивки. Анна перевела глаза вправо и наткнулась на другой лозунг, исполненный в той же манере: «Героям слава!».

А почему не «Слава героям!»? — подумала она машинально — так же логичнее. Пошарив глазами в поисках наземного транспорта, она обнаружила ещё десяток лозунгов, укреплённых либо на отдельных конструкциях, либо на крышах зданий. Там было что-то и про «славу нации», и про «смерть ворогам!» и много чего ещё. И ещё несколько портретов лысоватого человечка с нервным лицом и сжатыми гузкой губами и других, в старинной военной форме ХХ-начала ХХI века. И везде жёлто-синие флаги, флажки, флажочки…

Ну и ну! — подумала Анна, — Однако. Как интересно жить.

Напоследок Урс предупредил её, что по-русски в укроколониях лучше не разговаривать. Поэтому общаться Анна решила на общегалактическом, ибо клингонского не знала. Только вот и с общегалактическим вышел облом. Ибо все встреченные ею аборигены демонстративно (или на самом деле) его не понимали. С ней упорно разговаривали на мове.

Но разговор с Джинном не состоялся. Только Адмирал собрался набрать вызов, как на связь вышел учёный из команды де Огюстье. Перед этим Алексей переслал Малинину данные о людях, которые когда-либо посещали лабиринт на планете или как-то были связаны с этими событиями. А их было немало и работы предстояло много.

Фридриху не терпелось начать рассказывать то, что он накопал по переданному ему тексту, но Адмирал строго на аспиранта посмотрел и напомнил:

— Только без закидонов. Всё чётко и по существу. Лирику отставить. Потом вместе подумаем, что, как и зачем! И так дел по горло.

Но аспиранта было уже не удержать. И за время разговора, а это ни много ни мало почти пять часов, Малинин получил очень много интересной информации. Уже далеко за полночь устроившись на больничной кровати Адмирал стал мысленно раскладывать всё по полочкам, то есть — записывать данные в свой расширитель памяти.

По словам Фридриха выходило, что допрашиваемый в своём сне побывал в Мариуполе весны 2022 года в период проведения там военной операции России против бандеровского режима, а конкретнее — в многоуровневых подземельях металлургического завода, частично заброшенных. Пробыл он там, по его ощущениям, около пяти суток. За это время он несколько раз впадал в сон, или в состояние, когда его посещали галлюцинации. Как ни странно это звучит — сон во сне. И в это время он попадал на сто лет до этого, в 1921 −1922 год. В период, названный историками Второй Великой Смутой. В эти годы на территории России шла война. И не одна. Завершалась война русских воинов с польскими. Причём результаты войны были очень мутными, не удовлетворяющими ни одну из сторон.

А ещё шла гражданская война. То есть народ воевал сам с собой. Самый страшный вид конфликтов, самый разрушительный для страны. Когда брат идёт на брата, а отец на сына с оружием в руках — это страшно.

Были военные интервенции различных стран, был страшный голод в Поволжье. Просто огромное количество людей погибло и очень много уехало из страны. Так что своё название этот период получил не зря. Фридрих приводил цифры, но они просто не укладывались в голове. В настоящее время миллионы погибших людей — просто нонсенс. А в то время было в порядке вещей. Но это, наверное, самая характерная черта эпохи порохового оружия. Времена были жестокими. И люди были жестокими. И вот эта жестокость, как к себе, так и к окружающим, скорее всего и помогла стране выстоять, не развалиться на кучку маленьких, ничего не значащих псевдогосударств. Вспоминая историю дальнейшего восстановления после войн и развития страны Адмирал удивлялся этим людям. Они поистине были великими. Хотя если брать каждого по отдельности — вполне обычные, разные, но какие-то целеустремлённые. Об этом надо подумать отдельно. Но потом, не сейчас. Попутно он вспомнил, что те времена были ещё и начальным периодом Красного Проекта — огромного социального эксперимента, поставленного над народом и страной кучкой политических авантюристов. Потом похожие режимы были установлены во многих государствах на Земле, но везде этот эксперимент провалился.Позднее его попытались повторить на Гамме-249, но и там он закончился неудачей.

Адмирал ещё долго ворочался в кровати сопоставляя полученную информацию с тем, что он учил сам из курса Академии. Но старость брала своё — он заснул, так и не проделав анализ данных до конца.

… Почти все убитые были эльдорианами. Подпаленные бластерными лучами стены явственно указывали на перестрелку, произошедшую в переулке. Первая мысль была — вызвать полицию, но уже потянувшись к комлинку, Анна вспомнила, что полиция в места обитания укров предпочитает не соваться.

Интересно, что они не поделили?

Но додумать мысль не получилось. Откуда-то появились двое, одетые в тёмные комбинезоны и высокие космоботы — Анна успела заметить, что так одевается большинство местных мужчин. Головы их были выбриты почти полностью, только на темени оставлен клок волос. Причёска тоже характерная для большинства обитателей Илоновки.

— Эй, ходи сюды! — окликнул Анну один из них.

— Вы мне? — спросила она на общегалактическом.

— Ты хто така? — продолжал тот.

— Я… мне… я, кажется заблудилась.

Они подошли ближе. Тот, что разговаривал с Анной был примерно её ровесником, плотный, коренастый, с длинными висячими усами и прозрачно-водянистыми глазами. Второй помоложе, худощавый, невысокого роста с круглыми, как у рыбы глазами и приоткрытым ртом, что придавало его лицу глуповатое выражение.

— Слава Украине! — сказал молодой, обращаясь, видимо, к Анне. Та не ответила, потому что не знала, что нужно отвечать.

— Та она с Земли. — сказал старший, — Та мабуть, москалька. Ты хто? — снова повторил он свой вопрос.

— Москалька. — сказал молодой, глуповато ухмыляясь.

— А что тут произошло? — спросила Анна. Она продолжала говорить на общегалактическом, — Кто это их?

— Це не твое дило. — ответил старший и Анна поняла, что тот знает общегалактический, но упорно продолжает говорить на мове, видимо, из принципа.

— Вообще-то я кафе искала. — ляпнула Анна первое, что пришло в голову, — Я есть хочу.

— Тю! — ответил старший, — Чуешь, Дмитро, вона исты хоче!

И оба заржали, будто Анна сказала что-то смешное.

— Иди усе прямки. — сказал старший отсмеявшись, — Там богато едален та кавныц.

Анна поблагодарила и поспешила ретироваться.

Однако, — размышляла она, шагая в указанном направлении, — нравы здесь. Что же эльдориане с местными не поделили? Похоже на обычные бандитские разборки. Так что надо здесь ухо востро держать.

Пройдя немного вперёд Анна достала зеркальце и незаметно просканировала пространство за спиной. Её недавние собеседники деловито обшаривали трупы. Полиции поблизости не наблюдалось. Свернуть куда-то незаметно не получалось по той простой причине, что дом, мимо которого Анна шла, тянулся длинной «кишкой» ещё на пару кварталов. Анна огляделась. Улицу образовывали два таких бесконечно-длинных дома, стены которых густо покрывали «наскальные росписи» возглашавшие бесконечную «славу» каким-то героям и «нации». Там ещё много чего было, Анна не стала читать, а просто двинулась вперёд.

Укры, если верить Урсу, чужаков не жалуют. Но вряд ли стали бы убивать их просто за то, что эльдориане зашли в их квартал. Похоже, что, всё-таки, криминальные разборки. Интересно, однако, местные реагируют. Как будто у них тут каждый день перестрелки происходят. Наконец Анна увидела открытый дверной проём в стене и, недолго думая, юркнула туда.

Подъём. Зарядка. Завтрак. Всё как обычно, всё как и много-много лет подряд. Привычка. «Привычка — вторая натура» — так говорили в древности. Наверное это так и есть. Почти вся жизнь состоит из привычек. Иногда вредных, иногда полезных, иногда непонятных. Адмирал привычно собирался налить себе чаю и стукнул ногтем по чашке. Чашечка привычно и как-то по-домашнему отозвалась мелодичным звоном. Куда отнести вот эту привычку он не знал. Но она была.

Сидя в кресле Малинин вспоминал вчерашний разговор с учёным. Да. Один эпизод был очень интересен. И представлял из себя ещё один паззл в разгадке тайны лабиринта. Фридрих даже сделал небольшой ролик. Вернее не он сам, а искусственный интеллект произвёл визуализацию написанного текста. Получилось довольно интересно.

…Серое небо над головой давило на плечи. Казалось, что быстро проносящиеся свинцовые облака задевали крыши невысоких домов, преимущественно деревянных. Голуби срывались с карнизов и прятались в слуховых окнах. Скорее всего, скоро будет дождь.

Они шли по улице, стараясь печатать шаг подкованными сапогами. Несколько солдат в разномастных шинелях с длинными винтовками на плечах. Трёхгранные штыки мерно раскачивались в такт шагам. Чуть в стороне шёл человек в чёрном кожаном плаще и кожаной кепке. На боку болталась деревянная жёлтая кобура огромного размера. В ногу с ним шёл и тот человек из подземелья. Только одежда у него была другой, гражданской. Какое-то чёрное пальто с поднятым воротником, шапка совершенно непонятной формы. Галоши разбрызгивали грязь, хотя он и старался обходить лужи. Он о чём-то разговаривал с человеком в кожаном плаще и с кобурой. Но ветер уносил часть слов и суть диалога была не совсем понятна. Человек в пальто пытался что-то доказать человеку в кожаном плаще. Но тот только морщился и отвечал резко и явно не принимая точку зрения оппонента.

Узкая улочка заканчивалась. За последними домами были видны крыши железнодорожного вокзала и складских пакгаузов. По рельсам двигался состав из вагонов разной длины и формы. В основном они были грузовые, так называемые «теплушки». Двери вагонов были открыты. Солдаты в серых шинелях с поднятыми воротниками хмуро смотрели на шагающих солдат и их командира со спутником. Состав прошёл мимо. Группа подошла к последнему зданию на улице. Дальше начиналась железнодорожная станция. Путаница разделяющихся путей, на которых стояли вагоны, платформы, между путями виднелись какие-то будки, склады и вокзал. На перроне толпились люди в шинелях и бушлатах. Над ними развевались транспаранты и флаги, в основном красного цвета с написанными на них лозунгами. На каком-то возвышении стоял человек в очках и в кожанке и кричал, размахивая руками. Митинг. Но подошедшая группа свернула направо, к складам. Через пару десятков метров она поравнялась с шеренгой солдат, стоящих перед стенкой пакгауза. Возле стенки, напротив шеренги, стояли три человека. Двое из них в коротких драповых пальто не то чёрного, не то коричневого цвета, из-за грязи было не понять и в заячьих шапках. Только один был в рваных сапогах, а другой в странной обуви из каких-то грязных желтоватых полосок. Икры были обмотаны когда-то белой материей и перевязаны верёвками. Они были немного похожи, возможно братья. Третий стоявший у стены человек сильно отличался от своих соседей. Во-первых он был в одной белой рубашке и серых брюках. На ногах были идеально вычищенные туфли. Как это ему удалось, когда вокруг на дороге и тротуарах была сплошная грязь — было загадкой. Короткая стрижка. И шрам от левого виска к кончикам усов. Шрам был старый и белел рубцом на смуглом, чисто выбритом лице. Человек выделялся осанкой какой-то статью, породой, если можно так сказать, он явно когда-то был военным. Взгляд был твёрдым и независимым. Происходящее с ним, похоже, его совершенно не волновало. За шеренгой топталась какая-то женщина, замотанная поверх шубы пуховым платком. Тонким голосом она кричала, что он не виноват, он отбил её от двух мародёров. Как понял Малинин, тот человек с военной выправкой просто-напросто заступился за женщину, а проходившие мимо солдаты схватили всех. И теперь состоится быстрый суд. По законам военного времени. Но почему к стенке поставили человека в рубашке? И где его одежда? На улице было довольно прохладно. Хотя чуть позже Малинин увидел аккуратно сложенное пальто на каком-то пеньке.

Командир коротко скомандовал солдатам, те вскинули винтовки к плечу. В это время два типа в пальто упали на колени и заорали. Человек в белой рубашке даже не шелохнулся. Треснул нестройный залп. Типы упали бесформенными кулями. Бывший военный, на груди которого расцвёл кровавый цветок, ещё немного постоял и только потом упал на правый бок. Женщина запричитала. Потом уткнулась в платок и быстро, не оглядываясь, побежала по улочке. Солдаты закинули винтовки на плечо и пошли за командиром в сторону вокзала.

Как раз в это время группа солдат, за которой шли спорящие, подошла к месту расстрела. Практически никто не обратил на трупы внимания. Все прошли мимо. Только человек в галошах остановился. Потом подошёл к расстрелянному в белой рубашке и опустился перед ним на колени. Как ни странно, но бывший военный был ещё жив. Он что-то шептал наклонившемуся, по щеке, через шрам текла струйка крови. Рукой умирающий вцепился в рукав пальто. Второй рукой он снимал с себя через голову мешочек на шнурке, который явно собирался отдать наклонившемуся. Тут к месту расстрела подбежали люди, которых привела женщина, за которую вступился расстрелянный. Но как только они подошли и заслонили умирающего и склонившегося над ним человека, то сразу же отпрянули назад. На умирающем лежало пальто, рукав которого он так и не выпустил, а рядом стояли галоши. И больше никого…

Малинин встряхнул головой. Да. Фридрих смог удивить. Такой визуализации того, что он собственноручно записывал, он не ожидал. Впечатления были тягостные. Как и думы.

Кто был этот человек в белой рубашке со шрамом на лице?

Почему-то Малинин был уверен, что это очень важно. Что он как-то связан со всей этой историей. Но как? Почему Дагвард в своём сне подошёл к нему?

Из размышлений его вырвал вызов де Огюстье.

— Ржавая пропала!

— Что? Как⁈ — Малинин даже не понял сразу, что ему сказал Пушкин.

— Отправилась в Илоновку — это самая крупная колония укров на Марсе, — стал объяснять де Огюстье, — и пропала. Я там уже поднял на уши кого только можно. Ищем.

— Держите меня в курсе.

— Это всенепременно! — ответил де Огюстье и отключился.

И что её туда понесло? — подумал Малинин в очередной раз, но додумать мысль не успел, ибо сразу же после Пушкина позвонил Фридрих. Ему Малинин уже почти обрадовался.

Глаза были завязаны. Руки стянуты за спиной, а ноги в лодыжках. Сама она лежала в позе эмбриона на чём-то твёрдом и холодном.

Наверное пол. — подумала Анна, — И похоже, что меня вырубили из станера. Спецназ, твою мать… Старею, наверное.

Невесёлые мысли были прерваны чьими-то шагами. Шли несколько человек, судя по звуку шагов — мужчины. Анну довольно невежливо вздёрнули за воротник куртки и, шмякнув, посадили, прислонив к стене.

— Це вона! — прогнусил кто-то над головой тенорком профессионального ябедника. Почти сразу же кто-то снял повязку с глаз и сразу же в глаза ударил яркий свет. Кто-то светил фонариком, ослепляя. Анна невольно зажмурилась.

— Ты хто такая? — прозвучал голос за световым кругом.

— Фридрих, вы страшный человек. — произнёс Адмирал, раскуривая любимую трубку. — Зачем вы так волнуете моё сердце таким видео. Признаюсь, ваша визуализация произвела впечатление.

— Это не я! — замахал руками аспирант. — Я просто правильно составил исходящее задание Искусственному Интеллекту. Вы же знаете, многие у нас недолюбливают ИИ. Согласен, причины для этого были, но тем не менее!!! Надо не просто знать, надо уметь давать исходные данные, надо правильно составлять алгоритмы!!! Да и вообще — не надо наделять ИИ сверхразумом. Хотя многие и пытаются. По своей сути — это набор, конечно сложный набор, программ и алгоритмов для обработки больших объёмов данных. Да, человеческий мозг тоже занимается этим постоянно и, по большей части, на подсознательном уровне. И в итоге у человека возникает решение поставленной задачи. Только на это решение могут оказывать влияние эмоции. ИИ лишён эмоций. И тем более он лишён воли к действию. Вспомните, почему человечество с опаской относится к подобным программным продуктам? Да, кто-то решил, что ИИ сможет не только воспроизводить максимум способностей человека, но и даже превзойти его. Верящие в механический сверхразум считали, что он обретёт силу проникновения в мысли и чувства человека с тем, чтобы подчинить его своей воле. Особенно если чип находится в голове. Вспомните, в конце концов так называемый «бунт машин» на Марсе! Ведь совсем недавно было! А на Земле тем более таких случаев было множество! Даже секта такая была «живых человек». Они там сначала были против номера налогоплательщика, потом против штрихкодов, потом против чипов. Якобы это «метка дьявола»! Я даже читал у одного из писателей конца двадцатого века, как же его фамилия… Не помню. Могу перепутать, но цитата дословно была такой: «Легенда, которая гуляет в интернете, гласит, что что в 1666 году был издан некий акт, что все, кто не объявит себя живым в течение семи лет, считаются мёртвыми'. Предыстория такая, что типа в Европе была чума какая-то и много кто вымер и, я так понял, правительство спряталось в подземелье или еще куда-то». Так-то вот. Думаю, если поискать, то и в летописях про более ранние времена найдутся упоминания о подобных сектах. Вы тоже в это верите?

— Нет. Весь мой опыт говорит, что человек склонен заблуждаться. Да и восстание машин не имеет под собой почвы. А на Марсе в тех событиях были замешаны вполне реальные люди. Даже если машины обретут разум, то им человек совершенно не интересен будет. Тем более какие-то сектанты. — рассмеялся Адмирал.

— Совершенно верно. «Злой умысел» возможен только у человека. У ИИ нет такого понятия. Не умеет он этого определять. За столько лет с появления нейронных сетей так и не научился. А вот…

— Ладно, велеречивый, уболтал. Давай вернёмся «к нашим баранам»!

— Куда вернёмся? — не понял Фридрих.

— К нашей работе. Что по времени этого сна? Начало двадцатого века?

— Да. Совершенно верно. — аспирант откинулся на спинку стула и стал серьёзен. — Начало века. Самого интересного века в истории человечества, самого страшного по разрушениям и человеческим потерям. Самого трагического для нашей страны. Самого загадочного, поскольку из-за войн очень много исторических документов утеряно, очень много противоречивых данных, очень много различных точек зрения на эти события. Мне иногда самому страшно бывает от того, что я узнаю о тех временах.

— Так, давай поподробнее о данных допроса. — осадил Фридриха Адмирал.

— Ну я же об этом и говорю. — обиделся аспирант. — Описываемый период относится ко времени Великой Смуты. А точнее — образования СССР. Период Гражданской войны. Скорее всего 1919, или 1920 год. Место — город Петроград, который ранее назывался Санкт-Петербург и который через 70 лет снова вернётся к этому же названию. Поздняя осень. Всё происходило возле вокзала, который тогда носил название Детскосельский или Петроград пассажирский Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги, на одной из прилегающих улочек где-то между «паровозными мастерскими» и «паровозным сараем». Кстати, красивейшее здание вокзала, его удалось сохранить, хотя и поезда сейчас совсем другие. Но в этом сновидении мы до вокзала не дошли. А жаль, конечно.

— Не отвлекайся. — пришлось сказать своё веское слово Адмиралу.

— Да, собственно, и всё. — разочаровано развел руками аспирант. — Одежда, оружие, поведение персонажей, описание зданий, архитектуры и расположения их в пространстве существующего тогда населённого пункта вполне соответствует именно той эпохе. У меня только один вопрос.

— Какой.

— Что же наш персонаж получил от умирающего? Он в конце допроса об этом говорил, но вопросы у меня остались. — задумчиво произнёс Фридрих.

— Да. Что именно?

— Предмет, похожий на инфокристалл, который используется в эльдорианских компьютерах

Глава 20

Бег с препятствиями

Утро на станции — понятие относительное. Тем более, на такой станции, которая всё время дрейфует в тени планеты, не спеша показывать себя всесожигающей двойной звезде. Земного времени здесь тоже не придерживались. А так называемое «среднее общегалактическое» откровенно высмеивали. «Мы живём посреди галактики, в среднегалактическом времени, жизнью средней паршивости, и т.д. и т.п.». Малинин, привыкший к тому, что жизнь по большей части проходит в Дальнем Космосе, делил сутки на четыре части: шесть часов работы — шесть на отдых — и снова в том же порядке. Это было удобно. Вот и сейчас он проснувшись, занялся привычными делами: зарядка, завтрак для себя и для Прапора, а после — уже ставший привычным «умственный труд».

— «Восстание машин» — это миф. — говорил Анке Март. Они неспешно прогуливались по аллее парка при островном Центре. Зрение к нему ещё не вернулось, хотя поразившая его слепота не была слепотой в полном смысле. Март видел, но всё как будто в темноте и очень размыто. Смилянский объяснил ей тогда, что это — результат сильного нервного срыва и полного нервного истощения, до которого Март сам себя довёл. И даже назвал какой-то заковыристый медицинский термин, которым это всё называется. Анка, разумеется, не запомнила. Она тогда вообще не понимала, в чём именно заключается её роль во всём этом. То ли её прикомандировали к Марту в качестве секретаря и сиделки, то ли просто подарили, как живую игрушку…

— Вы хотите, чтобы я с Вами спала? — спросила она в один из первых дней после прибытия в Островной. Её вопрос, видимо, смутил его. Нет, то, что бывший Первый Помощник, а потом и Вождь Счастья Человечества пользуется успехом у женщин она знала. Женщины вообще неравнодушны к успешным мужчинам. Но тут, видимо, было что-то другое. Нечто большее.

— Как хочешь. Я не собираюсь давить на тебя. — ответил он после паузы.

А если не хочу. — хотела сказать она, но промолчала.

Разговор о событиях на Марсе, получивших потом название «война роботов» произошёл спустя какое-то время. Анна сейчас даже не помнила, из-за чего он вдруг начался. Но Март рассказал ей тогда много нового и интересного.

Противостояние Земли и её основной колонии Марса началось практически с момента прибытия первых переселенцев с Земли. Ими были, в большинстве своём, выходцы с Украины — бывшей окраины Русского Мира. Им пообещали в дар целую планету «и ни одного москаля поблизости». И обманули. На Марс потянулись переселенцы и из других стран. Их всех объединяло одно — на своей родной планете им не нашлось места. Кому-то просто не нравились царившие в большинстве земных государств строго-консервативные нормы морали, кое-где переходящие в откровенный клерикализм, кому-то было просто скучно, у кого-то возникли проблемы с законом… Марс очень быстро стал похож на этакий развесёлый «Дикий Запад». В котором украм — так стали называть украинцев, захотелось стать самыми главными.

Так получилось, что среди них оказалось довольно много толковых компьютерщиков. Чем это объяснить — непонятно. Укры в массе своей туповато-агрессивные и весьма недалёкие создания. Но вот гляди ж ты — самые дерзкие хакеры и толковые программисты и просто системные администраторы выходили как раз из них. Это быстро стало известно разведке Полярного Блока. Как и про царящие в укроколониях настроения. На этом и пытались играть. Огвест Бремер, с которого и началась вся заварушка, был наполовину укром. Его мать была украинкой, как и его секретарша, которую он взял на работу именно поэтому.

Украм можно было пообещать всё, что угодно, даже не заморачиваясь выполнением данного слова. На этом блоковцы и сыграли. Очень уж им хотелось превратить Марс в форпост Полярного Блока под боком у Земли.

— Дагвард привлёк наше внимание ещё до того, как начал работать в полиции Марса. — сказал тогда Март.

— Вот как? И чем?

— Он был неплохим спортсменом. Подающим надежды.

— Ну да. «Золотые перчатки» Марса. — кивнула Анка.

— Именно. Но после одной истории — он ввязался в драку в космопорту и чуть ли не насмерть забил противника — его из команды попросили. Однако, не дисквалифицировали. А Дагвард стал работать на мафию.

— Ну, это я знаю. Как и эту мутную историю со смертью Бремера у него на допросе.

— Он умер не просто так. Дагварду велели его убрать.

— Вот как⁈ — Анка буквально замерла на месте от услышанного.

— Его напарник, как там его… кажется, Лахэд, слишком резво копать принялся. Нарыл что-то такое, что грозило большими неприятностями очень важным дядям в очень высоких креслах. Причём не только на Марсе, но и на Земле. Бремер был ключиком и знал очень много. Если бы он «раскололся», как у вас говорят и «начал петь» не поздоровилось бы очень многим. Вот и надо было заставить его замолчать.

Разговор этот Анна вспомнила аккурат перед приходом её пленителей. А то, что она угодила в руки укромафии — она не сомневалась. И вот сейчас она сидела возле стены в каком-то помещении без окон и в лицо ей светили лампой.

— Ты хто такая? — поинтересовался невидимый за кругом света.

— Туристка.

— Та брешет! — сразу же влез всё тот же тенорок профессионального ябедника.

— Заткнись. — непочтительно оборвал ябедника тот же невидимый. Наверное, он был тут главный, — Мои хлопцы говорят, шо ты шукала тут когось.

— Кого я могла тут искать? — ответила Анна вопросом на вопрос.

— Ты дурой не прикидывайся. — вдруг перешёл на русский язык невидимый, — Мы тут пробили тебя по своим каналам. И знаем, кто ты и откуда.

— Тогда зачем спрашиваете, раз и так всё знаете? И зачем я вам?

Часы шли привычной чередой. Адмирал принимал отчёты о поисках Анны, которая почему-то пропала с глаз присматривающих за ней агентов, а попутно размышлял о том, что же в 1919 году попало в руки видевшему сон допрашиваемому. Кто был этот человек, который передал ладанку с чем-то важным, а перед смертью люди всегда стараются завершить свои земные дела по возможности. Почему состоялась их встреча? Была ли она предопределена или это случайность?

Научник из группы де Огюстье подтвердил, что вернувшись в подземелье допрашиваемый стал искать помещение, где стоял какой-то важный сейф. Искал долго, но нашёл. Сейф лежал на боку, клеймо завода Сан-Гали и дата «1908 годъ» на фасаде присутствовали. Дверка была не заперта и то, что передал умирающий было помещено внутрь. Что там в ладанке он не знал. Но самое интересное произошло чуть позже. В том же помещении он устроился на ночлег и, проснувшись среди ночи, видел силуэт какого-то человека, который ногами грубо раскидывал попадавшиеся на пути доски. Естественно допрашиваемый даже дышать стал через раз, чтобы не привлекать внимания. Рёбра побаливали после знакомства с обитателями подземелья ещё с прошлого раза.

Чуть позже допрашиваемый стал утверждать, что силуэт был женским. Он наблюдал, как этот силуэт склонился над сейфом, что-то оттуда взял и лёг поверх лежащего на боку сейфа. И после этого стало тихо. Допрашиваемый пролежал пару часов прежде чем решился пошевелиться. К своему удивлению на сейфе никого не было. Совсем. Куда подевалась та женщина было не понятно. Видимо, растворилась в воздухе как перед этим сам допрашиваемый в событиях у пакгауза. И эта женщина прихватила с собой то, что он туда положил. И опять возникают вопросы: почему состоялась эта странная встреча, кто была эта женщина, была ли эта встреча предопределена или снова случайность?

«Интересно девки пляшут» — всплыло в голове у Адмирала. Откуда это выражение он так и не вспомнил. Хотя размышлял над своей подводившей памятью полчаса. Даааа. «Старость не радость» — опять всплыло в голове.

— Стоп. Что-то мне это не нравится. Голоса в голове это уже чересчур… Заработался. Пора и в кроватку. — специально вслух проворчал Адмирал и отдал самому себе команду «Отбой».

* * *

В качестве ответа на вопрос был пинок под рёбра. Удар швырнул Анну на пол. Её пнули ещё несколько раз, потом довольно невежливо подняли и поставили на колени. Фонарь продолжал светить в лицо и слепить глаза.

— Рот будешь раскрывать, когда спросят. — ответил невидимый за светом, — И вопросы тут задаю я.

— Да пошёл ты. — ответила Анна и снова получила пинок по рёбрам. Бандиты подождали пока она выпрямится и сможет дышать. И невидимый за светом сказал:

— Шо нам от тебя надо? Та немного. Одна вещь.

Он не договорил, потому что запищал комлинк и невидимый ответил. Услышанное ему сильно не понравилось, потому что сначала он истерично заверещал — Що⁈ Коли⁈

А потом разразился такой заковыристой и замысловатой матерною тирадой, что её не выдержала бы никакая цензура. Анна невольно захихикала. Невидимый тем временем сорвался с места и куда-то понёсся, продолжая оглашать окрестности матерными тирадами. Приближённые рванули за ним. Анна опять осталась одна в темноте.

Когда глаза привыкли к темноте и в них перестали плясать жёлтые и красные круги, она попыталась осмотреться. Темнота не была полной. Где-то в отдалении виднелся свет. А сама она находилась в каком-то помещении без окон.

Не исключено, что и под землёй. — подумалось ей мимоходом. Рёбра всё ещё болели от ударов.

Однако, что их так всполошило? И что им от меня нужно? Одна вещь. Хм… Вещь в смысле — предмет, или в смысле — услуга? Если предмет, то вполне возможно — это наниматели тех незадачливых воришек, которые пытались мой дом обнести. Но тогда — грубовато и непрофессионально они сработали. Зачем было посылать инопланетников, когда надёжнее и проще было для той же цели нанять людей? А если они хотят, чтобы я для них что-то сделала… Тогда тем более они идиоты. Но бить ребята умеют. Это да.

Она попробовала пошевелить руками. Связаны чем-то вроде скотча. Пальцы уже начали неметь. Снова пошевелила руками. Если это действительно липкая лента, то можно попробовать растянуть её и снять. Или поискать, чем можно разрезать. Чёрт. Темно. Снова попыталась растянуть путы. Кажется, получается. Глаза уже достаточно хорошо видели в темноте и Анна напряжённо оглядывалась в поисках подходящего предмета, чем можно было бы разрезать стягивающий запястья скотч.

— Найти!!! Срочно!!! Вы что там совсем мышей не ловите??? — орал Малинин на вытянувшегося перед ним майора. Тот, конечно, мог и возмутиться, но слушал и не перебивал. Анку действительно упустили его оперативные сотрудники. Кто-то смог посрамить знаменитую армейскую разведку. С этим поспорить было невозможно. Да и взаимоотношения командир-подчинённый, даже по прошествии стольких лет, никуда не делись. Адмирал был опытен и мог себе позволить устроить выволочку и за меньшее.

Откричав положенное и успокоившись Малинин опустился в любимое кресло и уже спокойным голосом сказал:

— Чайку налей там.

Алексей, выпустив воздух из лёгких, пошёл наводить любимый напиток Адмирала. Через несколько минут они уже сидели за столом и детально обсуждали план дальнейших действий.

В конце обсуждения Адмирал поинтересовался, как продвигается опрос людей, которые так или иначе были возле приснопамятного лабиринта.

— Я почти всех опросил. — рассказывал де Огюстье. — Подавляющее большинство воспринимают свои сны как кошмары. Да и по сути они кошмарами и являются. Но! Это очень важный момент! Все сны как бы дополняют друг друга, как будто один и тот же факт описывают разные люди. И с текстом допроса часть снов пересекается. В чём-то подтверждает, где-то одни и те же персоны мелькают. Фридрих со всем этим разбирается. Пытается привести к одному хронологическому порядку и привязать к историческим фактам. И ты знаешь, у него это получается. Как закончит работу он тебе отчёт пришлёт. Картина интересная получается.

— А если в двух словах? — поинтересовался Малинин.

— Не буду опережать аналитиков. — развел руками Алексей. — Да и я не знаю всей картины, только поверхностно. И не всех опросили. Вот Ржавую надо…

— Сбереги мне девчонку. — попросил Адмирал.

— Так точно! — де Огюстье вскочил и приложил руку к виску. — Разрешите идти?

— Свободен…

… Они вернулись, когда Анне уже почти удалось освободить руки. Снова вспыхнул ослепляющий свет. Она невольно зажмурилась. Теперь её похитители вели себя куда тише. Главарь вообще, судя по голосу, был чем-то встревожен и озадачен, но изо всех сил пытался не подавать виду. Из его монолога Анна поняла, что её пытаются вербовать. И для начала она должна слетать кое-куда. В нейтральный сектор космоса. Где живёт некто, очень интересующий марсианских укров.

Ну да. Спецназ ведь и используют для спецопераций и спецзаданий. — подумала она, — Однако, что там такое стряслось, что вас так растревожило? Вон какие пришибленные пришли.

Анка не знала, что главарю сообщили о захвате второй группы, отправившейся к её бывшему командиру.

— Ты засветилась на месте разборки. — вещал главарь, — Уличные камеры тебя срисовали. Так что повесить на тебя соучастие…

— Полиция к вам не заходит. — ответила Анка.

— Ничего. Мы тебя сами ей выдадим.

— А зачем вам этот человек? — рискнула спросить Анна.

— Це не твоё дело. — ответил главарь.

— Ну должна же я знать, что мне с ним делать. Живым брать, или мочить на месте.

— Логично. — согласился главарь, — Лучше живым конечно. Но потом…

— Понятно. — кивнула Анна — И какие у меня варианты?

Хотя прекрасно знала ответ.

* * *

Снова сон. Он непонятный и странный, но человек, к сожалению, не волен в этом выборе. Как говорится — что есть, то и есть. Главная проблема для всех, кто видит сны вспомнить его после пробуждения.

Адмирал открыл глаза. Сон не шёл из головы. Для себя он решил, что надо бы записать его. И обязательно показать запись Фридриху, пусть он сделает анализ, где и когда это событие произошло. Слишком реалистичным всё было.

Подъём, зарядка, завтрак. Всё как обычно. И только после этого Адмирал смог сесть в любимое кресло и раскрыть обычную школьную тетрадь, в которой записывал сны, какие-то события и просто мысли…

…В полутьме были видны лишь стены помещения, где кто-то тихо постанывал. Было слишком темно для того, чтобы понять кто и где стонет. За стеной, видимо в коридоре, разговаривали люди. Слов было не разобрать, только интонации. И эти интонации, видимо, совершенно не нравились прекратившему постанывать человеку.

С пола поднялся человеческий силуэт и медленно стал пробираться к одной из стен, скорее всего к двери. Было заметно, что руки человека связаны за спиной и из-за этого пробираться без шума было проблематично. Проходя мимо опрокинутого стула силуэт опустился на какое-то время. Через пару минут человек встал и уверенно пошёл к двери. Руки его были развязаны и он на ходу растирал запястья.

Голоса за стеной становились всё громче. Стали слышны отдельные слова. Но общий смысл фраз пока ускользал. И почему-то показалось, что разговор шёл не на русском языке, хотя некоторые слова были понятны.

В коридоре уже кричали. Потом шум прекратился и стали слышны шаги. Дверь распахнулась. В проёме показались люди. И тут началось движение и снова крики. Но причиной криков были точные и страшные по силе удары из темноты. Человек, который находился до этого внутри помещения за время, не превышающее и пары минут, смог не только заставить замолчать людей из коридора, но и многих просто убить. Лишь двое лежали на полу и хрипели. Человек подошёл к лежащим и тихо о чём-то спросил. В ответ полетели ругательства. Но вот, после очередного удара, затих ещё один боевик. А это были именно боевики. Форма военного образца, но без знаков различия и какая-то разношёрстная: военные вещи сочетаются с гражданскими, разномастные разгрузки, штурмовое оружие старинного вида, которому, наверное, уже лет сто, только у нескольких вполне себе современные бластеры. На головах банданы, многие с неуставными стрижками и даже с бородами. Да и не могли военные так бездарно полечь все до единого при нападении одного человека, даже имеющего сверхподготовку. Бандиты. Однозначно. Не военные. А вот действия напавшего на них человека выдавали его профессиональную подготовку, довольно высокого уровня. Вероятно имея ранение или получив множественные побои так сработать мог только профи.

Тем временем последний из оставшихся боевиков что-то говорил. Говорил торопливо и стараясь вызвать жалость своим положением. Зря. Адмиралу даже во сне было понятно, что он не жилец. Так и случилось в конце разговора. Человек нагнулся и поднял один из бластеров. Профессионально и быстро проверил состояние оружия и спрятал под куртку и выскользнул за дверь в соседнюю комнату. В комнате человек взял со стола какую-то папку и кинулся прочь. В коридоре мелькнула спина.

Адмиралу показалось, что в этом силуэте есть что-то знакомое… Силуэт был женским.

… Посидев ещё немного Адмирал стал записывать те мелочи, которые могли помочь при анализе, который устроят ребята из группы де Огюстье. Мелкие различия формы. Материал стен. Общий интерьер. Замеченные им особенности оружия. Особенности речи и отдельные слова, которые удалось запомнить. Почти закончив текстовый файл, Адмирал поймал себя на мысли, что он, всё-таки, знает этого человека, который смог выпутаться из довольно непростой ситуации и скрылся. Но кто это мог быть?

Итак, спецназ, что мы имеем?

А имеем мы вводную, что местным украм за каким-то понадобился Батя. Интересно, чем же это он им так насолил? Причём, захватить его надо было непременно живым, допросить, а после убрать. А значит — Бате грозит опасность. При том же, из того, что удалось выпотрошить из этих типов — к Бате уже дважды посылали группы для захвата и ликвидации. И обе сгинули. А значит — Батю кто-то прикрывает. Но это до поры. Интересно, однако, девки пляшут. Так что задача номер один — заняться разгребанием местной помойки, а заодно и узнаем — зачем им Батя понадобился. И, кстати, те, кто дал заказ обнести мой дом и те, кто охотится за Батей — это одни и те же, или нет?

Как интересно жить! — как выражалась бабушка Анастасия, Царствие ей Небесное.

Однако — вычислили меня местные довольно быстро. Такое впечатление, что меня кто-то сдал. Кто? Встречалась я только с одним человеком. Надо бы «пробить» этого Урса. Вполне может оказаться, что он и на этих работает.

Стоп! Батя начал искать тех, кто был на Зэду. Джинн говорил, что Батя с ним связывался. И пытался вызвать на разговор. А со мной, почему-то не связался до сих пор. Или не успел? А зачем ему вдруг понадобилось ворошить прошлое? И кто ещё знает о той экспедиции? И о том, что Батя вдруг в воспоминания ударился.

День продолжался. Адмирал вчитывался в поступающие отчёты о поисках Анки где-то на Марсе. Мимо, всё мимо. Как сквозь землю провалилась. Хотя какая на Марсе земля??? Песок и камень по большей части. И они совершенно не красные, как считали в далёком прошлом. Странная планета. И ещё более чем странные люди там живут.

Человечество уже давно переболело всеми детскими болезнями вроде вседозволенности и радужных ожиданий чуда от всяких проповедников различных утопий. Но вот марсиане так и остались в детстве. Правда детство это жестокое и злое. Ярко выраженный национализм проглядывал из каждого политика, представляющего Марс, из каждого СМИ, которые были на содержании марсиан. Всё остальное человечество смотрело на этих особенных как на душевнобольных, посмеиваясь и брезгливо отворачиваясь. Но ни к чему хорошему такое положение не могло привести. Этот нарыв рано или поздно должен прорваться. Но это дело будущего.

А сейчас там пропал боец из команды Малинина. Да, команды уже давно нет, но это ничего не меняет. Ещё никто не мог упрекнуть Адмирала в том, что он бросал своих людей. И это принципиально!

Входящий от майора армейской разведки. С новостями?

— Слушаю! — как всегда бодро ответил Адмирал. — Есть новости?

— Никак нет, здравия желаю. — невесело откликнулся де Огюстье. — Новостей по Ржавой нет.

— Тогда зачем…

— Я по другому поводу. — опять замахал руками Алексей. — Отрабатываю опрос людей побывавших на Зэду. Так вот. Пытался поговорить со Старыгиным. Но тот поначалу меня на смех поднял. А потом, выслушав аргументы, сказал, что будет только с вами говорить. Причём сказал это так, что я заподозрил, что за ним есть наблюдение. Теперь думаю, как провести встречу, чтобы его не подставить.

— Интересно девки пляшут… По четыре штуки в ряд… — задумчиво пробормотал Малинин. — Тьфу ты, да откуда же ж это в голову приходит?

И тут он обратил внимание на поведение де Огюстье. Тот стоял с открытым ртом и смотрел на Адмирала.

— Что?

— Да мне в голову только что эти же строки пришли… И я не знаю, откуда они — ответил изумленно Алексей.

— Конец связи. — отключился Малинин. А про себя подумал: «С этим надо что-то делать! Только что? И с чем с этим?»

Интересно девки пляшут,

По четыре штуки в ряд,

Ну и кто же возглавляет

Удивительный отряд?

Арсенюк. Василь Тарасович. Именно это имя назвал один из умирающих бандитов. И какой интерес Арсенюку в делах давно минувших дней? Кстати, кто это? У наших наверняка должно быть досье на этого типа. Но с нашей агентурой на Марсе сейчас опасно связываться — если действительно «крот» слил агентуру. Так что в том, что произошло, вины Урса может и не быть. Просто о моём визите в Илоновку стало известно украм. И чушь всё это, что информацию о нашей агентуре слили нейтралам. Скорее всего — под видом нейтралов действовали мои новые знакомые. В любом случае — задача ясна. Наша цель — Арсенюк.

Илоновка представляла собой несколько параллельно и перпендикулярно стоящих длинных домов, тянущихся на пару десятков километров. Анна уже знала такую систему — «дом полного цикла». Внутри дома делились на блоки-кварталы, соединённые между собой сквозным коридором, по которому ходили мини-поезда, или же были устроены движущиеся дорожки-траволаторы. Такие дома одно время в начале XXI века пробовали строить на Земле в местах мало пригодных для проживания людей — в пустынях и полярных районах. В этих домах действовала замкнутая и полностью автономная система жизнеобеспечения, позволявшая поддерживать комфортную среду обитания. Между домами тянулось бесконечно длинное и широченное шоссе и всё это великолепие сверху покрывал обычный для марсианских колоний купол, построенный уже позже. Изначально сами дома строились с расчётом на защиту обитателей от агрессивной внешней среды. Сейчас, благодаря куполу, вдоль шоссе появились широкие бульвары, на которых росли самые настоящие деревья.

«И на Марсе будут яблони цвести» — вспомнилась Анне строчка из какой-то старинной песни. Народу на улице было совсем немного. Анна вспомнила, что вся жизнь кипит как раз внутри домов и поискала глазами вход в один из них, вдоль которого шла, но кроме плакатов с лозунгами ничего не увидела. Из катакомб она вышла каким-то мудрёным путём через подземную парковку из которой наверх вёл широкий пандус. Других входов и выходов не было. Анна прошла немного вперёд и дом неожиданно закончился. Открылась небольшая площадь между домами, а за ней виднелись уже вполне обычные постройки, чем-то даже напоминающие земные. Анна пошла в ту сторону и вскоре оказалась перед приземистой постройкой, стилизованной под крестьянский дом на Земле. Выкрашенная в тёмный цвет кровля выглядела так, словно была покрыта дранкой, стены имитировали бревенчатый сруб. От широкого крыльца в центре шла вдоль дома не то терраса, не то галерея. Вывеска, укреплённая на свесе кровли, возвещала, что это «Львiвськi пляцкi». В нос ударил умопомрачительный запах выпечки.

Перед крыльцом стояли несколько деревьев в кадках, на ветвях которых висели самые настоящие вишни. Анна не удержалась и сорвала парочку. Ягоды были водянистые, но вполне съедобные.

Старыгин. Собственной персоной. Адмирал посторонился и его бывший подчинённый, а сейчас офицер Генштаба, зашёл в палату и поздоровался.

— Присаживайся. — пригласил его Малинин. — Ну… Рассказывай. Алексей меня предупреждал о том, что у тебя есть чем поделиться.

Джинн долго молчал. Видимо собирался с мыслями. Наконец он начал рассказывать о своём сне, который он до недавнего времени считал просто ночным кошмаром, не более того. Хотя сновидение было не одно, можно сказать что целый сериал. Раз в месяц или раз в два месяца этот кошмар мучил Старыгина, заставляя просыпаться в холодном поту.

…Началось всё просто. Во сне он зашёл в тёмный коридор, который проходил совсем рядом с их отсеком на орбитальной станции. А вышел совершенно в незнакомом месте. Глаза долго привыкали к солнечному свету. Он стоял на тротуаре, выложенном обычными, ничем не обработанными камнями. Ходить по нему было непривычно. А вокруг шли какие-то люди, совершенно не обращая на каменный тротуар внимания, видимо — ходили по нему постоянно. Да и на стоявшего столбом Старыгина даже удивлённых взглядов не кидали, просто обходя и иногда задевая плечами. Проезжая часть была свободной. Только вдали стоял экипаж с откидным верхом на больших тонких колёсах, запряжённый лошадью.

Наконец глаза стали привыкать и можно было оглядеться. Каменные дома образовывали улицу, не то, чтобы широкую, напрочь лишённую зелени. Три — пять, иногда и больше этажей. Серые или коричневые фасады. Пыльные окна. Унылые невзрачные цвета везде, даже одежда пешеходов такая же. И небо нежно голубого цвета над всем этим «великолепием». Из всего этого Джинн понял, что он находится на Земле. Но вот где именно?

Он стоял и не знал, что ему делать. Во сне у него раньше всегда всё происходило независимо от его воли. А тут… Он захотел сделать шаг вперёд. Осознанно чуть наклонился вперёд и… И он сделал шаг вперёд. Потом ещё один. Поднял руку. Потом опустил. Развернулся вокруг своей оси, внимательно осматриваясь. Всё происходящее с ним просто походило на какую-то виртуальную реальность. Причём очень реалистичную. Свет в глаза, ощущения неровностей под ногами. Задевающие его прохожие. Запахи… Запахи говорили о том, что никакой виртуалки вокруг него и в помине нет. Запах немытых тел некоторых прохожих. Запах гниющей воды. Запах какого-то дерьма. И ещё один аромат теребил его ноздри. Такой запах он помнил с детства. Когда ему было всего лет четырнадцать они всем классом побывали в музее транспорта. Именно такой запах имел огромный паровоз, который двигался исключительно благодаря сжиганию в специальной топке дров или каменного угля, который преподаватель называл «природным ископаемым».

Осознание того, что в том месте, куда он попал применяется сжигание топлива таким варварским способом, привело к тому, что внезапно всё вокруг пропало и Старыгин проснулся в своей кровати. В тот момент ему хотелось только одного — посетить медика и сделать комплексную проверку своего психического здоровья.

— И всё? — не скрывая своего разочарования спросил Малинин, — А дальше ничего не было?

— Было. Причём эти сны начинались ровно с того момента, на котором заканчивались предыдущие разы. Я же говорю — сериал какой-то.

Итак — Арсенюк. Возглавляет фирму с немудрящим названием «Заборiкi». Занятное название.

Оказывается, кроме идиотских лозунгов в Илоновке были и самая обыкновенная наружная реклама, которой полно в любом городе. И первый же рекламный плакат как раз и был посвящён этой фирме.

В идеале надо бы застать этого Арсенюка со спущенными штанами и поглядеть, как он будет выкручиваться. Но это вряд ли. Наверняка ему уже доложили о побоище в подвале. Так что его люди вполне могут всполошиться.

Анна поправила низко надвинутый капюшон куртки и неспешно двинула вдоль улицы. Адреса в Илоновке напоминали партизанские шифровки: длинная вереница цифр, разобраться в которой могли только местные и то не всегда.

В очередной дом Анна проникла так же через подземный паркинг. Загаженный скрипучий лифт вынес её наверх, на самый верхний этаж. Анна вышла в длинный коридор, больше похожий на неширокую улицу, или, вернее, проход между домами. Поискала глазами хоть какие-то указатели. Вотще. Кроме плакатов наглядной агитации и бесчисленной славы кому-то там на стенах ничего не было. Немногочисленные прохожие внимания на неё не обращали.

Анна прошла ещё немного и оказалась в другом блоке. Здесь окружающая обстановка как-то неуловимо переменилась. Над входами появились красные фонари. Поначалу Анна не придала этому значения. Даже на весьма откровенно одетых и густо накрашенных девиц не обратила внимания. И только увидав мерцающую над входом вывеску, задержала шаг.

Вывеска гласила: «Бар 'Шао-Бао». Что это такое — Анна не знала, но именно про это место ей поведал умирающий бандюган. Анна толкнула вертящуюся дверь и вошла внутрь. Внутри было шумно и душно. Пахло дешёвым парфюмом, потом, винными парами и ещё чем-то. На сцене в глубине зала вокруг шеста со скромной грацией только что отелившейся коровы извивалось нечто коротконогое и толстопопое.

Понятно. — подумала Анна, выискивая глазами свободное место. С таковым были проблемы. Посетителей, вообще-то мало интересовала стриптизёрша у шеста, они торопливо и сосредоточенно напивались, либо не менее сосредоточенно пялились в огромный экран над барной стойкой. На экране, по мнению Анны, не происходило ничего интересного: там два каких-то амбала, затянутых в чёрные проклёпанные ремни наподобие лошадиной сбруи, сцепились в напряжённом борцовском поединке. Анна снова перевела глаза в зал. Там к стриптизёрше присоединился какой-то парень и тоже начал разоблачаться. Анна принялась изучать публику. В основном это были мужчины, но попадались и женщины. За одним столиком расположилась целая компания. В углу на диванчике яростно миловалась какая-то парочка.

Понятно. — снова подумала Анна, — Притон разврата, как он есть.

Она задумалась было над тем, почему всякого рода предатели и двойные агенты так любят подобные заведения, но тут на сцене парень-стриптизёр принялся овладевать своей напарницей. Та не возражала, даже напротив — весьма громко выражала своё удовольствие от происходящего с ней.

Тьфу! — не удержалась Анна. Ей вспомнилось, как однажды, ещё в Островном, Март, к нему недавно полностью вернулось зрение, предложил ей посмотреть кино. Кино оказалось довольно низкопробной порнушкой. На возмущение и недоумение Анки на кой ляд Март включил это непотребство, тот поведал изумлённой девушке, что у них такое в школах детям показывают на уроках секспросвещения. Оказывается — во всех школах на счастье Человечества были специальные уроки полового воспитания, где детей учили правильно заниматься сексом. А в качестве учебных пособий использовали порнофильмы.

Словом — попытку подката Анка не оценила и буквально на следующий день сбежала из Островного под недреманное око Гиоры Эпштейна. Тот хоть и гонял её как вшивого по бане, но зато непотребств не любил и не поощрял. Анна усилием воли отвлеклась от происходящего на сцене и снова принялась изучать публику в зале. Урса она увидела не сразу. Тот скромненько, будто порядочный, сидел в уголочке за отдельным столиком и пил что-то ярко-розовое из высокого узкого стакана.

— Ах, не солгали предчувствия мне! — сказала Анна, присаживаясь рядом с Урсом, — Ну, привет. Не ожидал? Ну, это не последняя неожиданность на сегодня. Правда, не знаю, как она тебе.

Урс затравлено оглянулся.

— Сиди тихо. — произнесла Анна, — И не дури. Стреляю я хорошо, особенно в предателей.

Урс окончательно сдулся.

— А ведь ты меня уже похоронил. — констатировала Анна.

— Похоронил. — эхом отозвался Урс.

— Ну и нафига было устраивать это шапито с якобы утечкой информации из конторы? От себя подозрения отвести хотел? Глупо. И непрофессионально.

На кого работаешь? Кому ты меня сдал?

— Арсенюку. Он тебя ищет.

— Я сама его ищу. Кстати. Знакомое имя — Урс. Ты часом с Братством Златова не был связан?

— Я с ним до сих пор связан.

— Ах вот как⁈ И Златов настолько небрезглив и великодушен, что продолжает вести дела с предателем? Ты ж ведь, если мне память не изменяет, хотел продать Блоку какую-то программу. Которую мы — того…

— Это я сдал вашей Конторе эту программу. Если бы не я — вы бы её до сих пор искали бы. И Златов это знал.

— Ах даже так⁈

— Дагвард, которого Златов сделал Хранителем, был засланный казачок, как у вас говорят.

— Интересно девки пляшут! И кем же он был заслан?

— Теми, на кого я сейчас работаю.

— Украми?

— Моя мать была украинка. Из этого не выбраться, даже если ты улетишь на другой конец галактики.

— Но Дагварды-то нет.

— Дагварды — нет. Но их папаня вляпался в одну историю… Вобщем, Бремера того тоже Дагварду приказали убрать. Поэтому он и загнулся на допросе.

— Про Бремера я знаю. Ладно, ближе к телу. Где Арсенюк?

— У себя в офисе, скорее всего. Он там живёт.

— Адрес.

Урс назвал длинную вереницу цифр.

— Это рядом. — добавил он, — Через квартал.

Со стороны это выглядело так, будто проходящий мимо их столика человек слегка задел Урса рукой.

— Не благодарите. — тихо сказал он непонятно к кому обращаясь и затерялся в толпе посетителей. Урс вдруг принялся судорожно хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, а потом уронил голову на столик. Анна поискала глазами прохожего, но того и след простыл. Она обвела глазами зал. Стриптизёршу на сцене пялили уже двое — один сзади, другой спереди. На экране мужики в лошадиной сбруе перестали бороться и предавались содомскому греху.

— Выходите тихо. — произнёс кто-то тихо, но явственно у неё за спиной, — Не оглядывайтесь. И не волнуйтесь. Мы свои.

* * *

Сериал из сновидений продолжался. Старыгин мучительно пытался понять куда он попадает? И почему? И сон ли это вообще или такое странное проявление шизофрении? Медики, к которым он обратился, вынесли вердикт о полном физическом и психическом здоровье. Поэтому далее о своих странных снах он никому не говорил.

Лишь через несколько месяцев Старыгин узнал место, в которое он попадал. Как ни странно, но это оказался его любимый Санкт-Петербург. Только был один нюанс. В то время город называли Петроградом. А это были двадцатые года двадцатого века. Точнее — 1919−20 годы. Период Великой Смуты. Старыгин просто прочитал афишу на заборе где была дата выступления какого-то «агитационного поезда». Хотя, как может поезд агитировать, он не представлял. Но это и неважно. Теперь были понятны всякие странности и несостыковки. В этом странном сновидении он попаданец в прошлое. Он и старался вести себя в этом образе. К сожалению никакого прогрессорства не получилось. Даже не смотря на то, что со временем он посетил много мест, познакомился с разными интересными людьми, которым он рассказывал о себе и о том, что ждёт этот город впереди. Иногда на него смотрели как идиота, иногда как на чудака, но чаще всего просто не обращали внимания. В ответ на его речи ему рассказывали, как будет всё прекрасно в будущем, когда наступит коммунизм. А на попытки возразить, что никакого коммунизма не будет обзывали контрой.

Старыгин даже завидовал такой вере в светлое будущее у людей. Ему порой казалось, что это не прошлое России, а какая-то альтернативная реальность и с такой целеустремлённостью страна заживёт в сытости и достатке, надо только чуть-чуть подождать.

В своих блужданиях по Петрограду двадцатых годов он встречал и то, что вызывало у него отвращение, не смотря на то, что он сам был военным. Это «экспроприации» накоплений у людей, это быстрые и жестокие суды над противниками власти, это просто огромное количество детей, которые без родителей и места жительства склонялись по улицам. Да, были люди, которые боролись с беспризорностью. Конечно, пойманных беспризорников не судили, их определяли в специальные учреждения. Там их кормили, одевали, учили. Старыгин даже побывал в одном таком заведении. Он привёл двух девочек и мальчика лет восьми-десяти, которых во время своих блужданий по городу встретил в заброшенном доме. Они были истощены и без помощи просто могли умереть. Уговорив их пойти с ним, а это было непросто, дети просто боялись его, Старыгин взял младшую девочку на руки и отвел по одному известному ему адресу. В здании существовавшего в тот момент Путиловского училища, расположенного недалеко от одноимённого завода, недавно созданный Совет защиты детей организовал пункт помощи беспризорным детям. Вывеска на здании по улице Левая Тентелевка гласила: «Училище для рабочей молодёжи при Путиловском заводе и верфи». Старыгин поднялся по ступеням и открыл дверь. Там его встретили две женщины, одетые с строгие чёрные платья. Узнав о цели их прихода они засуетились и, записав имена детишек, повели их мыться. А Джинна попросили немного подождать, пока подойдёт руководивший этим пунктом Осип Карлович. Старыгин уселся на стул в приёмном отделении и стал рассматривать комнату. Обшарпанные стены, покрашенные известковой краской. Массивный стол из дерева, разномастные стулья вдоль стен. На столе возвышалась керосиновая лампа и лежала «амбарная книга» внушительных размеров. Именно туда и записывали женщины имена детишек. Ещё на столе присутствовала чернильница и опущенной в неё ручкой. При письме этой ручкой приходилось постоянно окунать перо в чернила и стараться не сделать клякс на бумаге. Но женщины с этим справлялись совершенно без затруднений. Ждать пришлось примерно четверть часа. Наконец послышались шаги в коридоре. В комнату вошёл стройный, ещё не старый мужчина в строгом сером костюме. Белая рубашка выделялась светлым пятном на фоне серого костюма, серого пыльного интерьера и не менее серой погоды за окном. На Старыгина внимательно смотрели глаза человека, который явно был когда-то военным. Осанка, мягкая грация при ходьбе, старый, почти незаметный шрам на левой щеке чуть выше аккуратных усов. Старыгин вскочил и чуть не отдал честь правой рукой, но вдруг почему-то смутился. Человек напротив улыбнулся кончиками губ. Бывший военный представился как Осип Карлович Михельсон. Он задал Старыгину несколько вопросов относительно обстоятельств, приведших его с детьми именно сюда. Он очень удивился, что на проблему детей обратил внимание, по его словам, «простой мещанин». Произнесено это было с улыбкой. Старыгин не совсем понимал, что значит эти слова и попросил объяснить значение. Со слов Осипа Карловича выходило, что это рядовой городской обыватель. Почему же он улыбался? Это явно был какой-то сарказм, ускользающий от понимания.

Постепенно они разговорились. Беседа была приятной для обоих и к концу встречи они чувствовали взаимное расположение. И пожав друг другу руки на прощание условились встреться через неделю. Джинн собирался зайти, узнать судьбу детей.

Анна с каким-то невероятным облегчением покинула этот рассадник греха. На выходе кто-то взял её под руку.

— Пойдём, Ржавая. Обыскались мы тебя. Кстати, привет тебе от Джинна.

Анна взглянула на своего спутника. Среднего роста и не менее средней незапоминающейся внешности. Тот продолжал, как ни в чём не бывало:

— Так ты прилетела Терезу искать, или тех, кто заказал твой дом обнести? Скажу сразу: не там ищешь. Терезу точно искать не здесь нужно. А насчёт той парочки, один из которых аннигилировался — предоставь это нам.

— Узнаю родную разведку.

— Вот и хорошо.

— А с этим вы что сделали?

— Врачи констатируют смерть от передоза. К Арсенюку мы с Вами вместе прогуляемся. Не против?

— Только «за».

— Ну вот и чудненько. Сейчас ещё пару человек захватим и можно отправляться. Кстати, Грек у нас давно был на подозрении.

— Какой грек?

— Его полное имя было Урсул Грек.

— А, да! Точно. Он был из Братства Златова.

Её спутник усмехнулся.

— В этом «Братстве» каждый второй, если не каждый первый был двойным-тройным агентом. Кстати, надо отдать должное Вашему покойному мужу. Организаторские способности у него были неплохие. Создать структуру, которая формально была совершенно независимой. И работала вроде бы сама на себя. Подобрать людей, умеющих добывать информацию, а главное — её обрабатывать и анализировать. При этом каждый был, вроде бы, сам по себе. Имел собственную агентуру и источники получения информации.

— А зачем ему это было нужно? Он ведь так и не рассказал мне о том, что Братство создал он.

— Ну, вот этого я не знаю.

Не все сны были для Старыгина кошмарами. Иногда увиденная им нищета, боль, страдания людей, а подчас и их смерть куда-то отступали в сознании. Такие ночи, однако же, были редкостью. И несли в себе просто огромный положительный заряд. Проснувшись Старыгин испытывал ни с чем не сравнимую эйфорию и в дальнейшем заряд бодрости чуть ли не на неделю.

В один из таких снов он снова попал то заведение, куда отвёл беспризорных детей. Справившись о здоровье детей у строгих женщин в приёмной комнате, Старыгин поинтересовался, может ли встретиться с Осипом Карловичем. И через десять минут он уже входил в кабинет, куда его провели по пыльным и тёмным коридорам.

В кабинете стоял стол и множество книжных шкафов вдоль стен. Книги лежали везде — на подоконнике, на стульях, на столе и даже на полу. Такого огромного количества бумажных книг Джинн не видел никогда в своей жизни. И у этих книг был запах. Запах керосина, пыли и старой бумаги. Почему-то столь необычное сочетание волновало, казалось загадочным. Жёлтый свет керосиновой лампы под зелёным абажуром выхватывал из полумрака руки Осипа Карловича. Лицо оставалось неосвещённым. Шторки на окне были задёрнуты.

Они проговорили почти четыре часа. Была уже глубокая полночь. Старыгин слушал Осипа Карловича о его жизни, об учебных заведениях нового типа — школах-коммунах для беспризорников, попивая чай из щербатой кружки и удивлялся. Среди того безумия, что происходило вокруг тут он чувствовал себя как дома. Даже речь собеседника не вызывала того неприятия, как при разговорах с другими людьми этой эпохи. Обороты речи, интонации, даже словарный запас у собеседника были такие же, как привык в своем времени слышать Джинн. Вдруг в голове у него возникли стихи, которые он никогда не читал:

" Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые!

Его призвали всеблагие

Как собеседника на пир.

Он их высоких зрелищ зритель,

Он в их совет допущен был —

И заживо, как небожитель,

Из чаши их бессмертье пил!"

Джинн даже помотал головой, удивляясь своим мыслям. «Что это было?» А напротив он увидел улыбающиеся глаза Осипа Карловича.

— Это Тютчев. — сказал он ошарашенному Джинну. И добавил, — Просто Вы не первый, кто приходит сюда. Я не знаю, откуда Вы пришли, возможно, действительно из другого времени, но я сейчас попрошу Вас об одном одолжении.

— Да-да, конечно! — несколько поспешно ответил Джинн.

Осип Карлович назвал ему адрес на Обводном канале и попросил, по возможности, навестить живущих там людей.

Глава 21

Подковерная возня

— Нашли? — Адмирал уже не тратил время на взаимные приветствия.

— Так точно! — бодро отозвался де Огюстье, — Жива-здорова. Сейчас с ней мои ребята. Её сдал один из наших агентов, оказавшихся «двойным». Причём работал парниша на тамошнюю мафию. Укры там всю планету опутали. Но самое паскудное не это, а то, что в Особом Отделе, на самом верху, их кто-то покрывает. Потому что информация регулярно сливалась на Марс. Кто это — пока не выяснилось. Предпринимать что-либо пока опасаемся — а вдруг спугнём.

— Ах вот как⁈ — удивился Малинин., — И зачем это им?

Де Огюстье помрачнел.

— Значит, завёлся у нас там иуда. — неохотно сказал он, — Сепаратистские настроения на Марсе давно существуют, но сейчас их начали особенно сильно раскручивать.

— А я тут каким боком? — не понял Малинин.

— Кто-то на Марсе, да и не только там, очень сильно заинтересовался той проклятой планеткой. Точнее, тем, что на ней находится.

Малинин задумался. Если перемещения во времени возможны, то это — возможность повлиять на ход истории и — изменить прошлое, чтобы изменилось и будущее… Что-то такое он читал в детстве, ещё в кадетском корпусе. Теперь понятно, почему данные об экспедиции засекретили, а координаты планеты убрали из всех звёздных лоций и атласов… Вот тебе и канализация! Он дал отбой, налил себе чаю и погрузился в размышления.

Офис Арсенюка поражал эрмитажной роскошью. Там были и дубовые резные панели на стенах, и массивная мебель «под старину», и лепнина, и картины в позолоченных тяжёлых рамах, изображающие чубатых и усатых мужчин, или женщин в вышитых рубашках и коралловых ожерельях, либо же пейзажи с белыми мазанками под камышовыми крышами в окружении садиков и плетней с крынками. Пол был из наборного паркета, застеленный сверху толстым ворсистым ковром, позолоченные с гнутыми ножками и спинками стулья были обиты цветастой блестящей тканью, похожей на натуральный шёлк. Выше деревянных панелей стены были обтянуты шелковистой тканью с вытканными на голубом поле золотыми трезубами. Тёмный массивный книжный шкаф был набит книгами, оказавшимися муляжами — от книг были только пустые переплёты. Сейчас офис выглядел как после мамаева нашествия: мебель, по большей части разломана, ковёр залит чем-то, издающим густой винно-коньячный дух, муляжи книг выворочены из шкафа и раскиданы по полу. Под ногами хрустели осколки разбитой посуды. В углу давилась слезами связанная секретарша в вышитой рубашке и с косой, уложенной вокруг головы. В другом углу валялся связанным колоритнейший тип с бритой наголо головой и оселедцем, заплетённым в косичку, что придавало ему сходство с крысиным хвостом. Длинные висячие усы его были переплетены жёлтыми и голубыми нитями, в нос было вдето кольцо, к которому привешен был позолоченный трезубец, а шею охватывал кожаный ошейник наподобие собачьего, украшенный такими же трезубцами. Белая вышиванка на нём была разорвана и обнажала жилистый торс, покрытый наколками. За столом сидело пятеро, причём двое были привязаны к стульям. Один из привязанных был уже знакомый Анне Евгений Котоусов, он же Женька-Азазель, успевший за свою бурную жизнь побывать и космоспецназовцем, и зэком, и командиром счастьевских «капюшонников», а теперь вот подавшийся в начальники личной охраны главного мафиози всея Марса Василя Арсенюка. Голову Азазеля теперь тоже украшал оселедец. А вот Арсенюк такой причёской не обзавёлся. Светлые волосы его были подстрижены «под горшок», как говаривали в старину. Главмафиози выглядел как-то совсем непрезентабельно: худой, невысокого роста, с узким лицом с резкими чертами, украшенным длинными висячими усами. Да и одет он был, в отличие от своих подчинённых и приближённых не в вышиванку, или в деловой костюм, а в обычную футболку и хлопчатобумажные брюки, что совершенно не вязалось с вычурной обстановкой офиса.

— Колись, Азазель, как ты дошёл до жизни такой. — беззлобно сказала Анна. Азазель хмуро молчал. Но не потому, что сказать было нечего, а потому, что не считал нужным что-то объяснять бывшим соотечественникам. И Анна это поняла. А с другой стороны — всё, во что он верил обратилось в прах и его идеалы превратились в черепки. Так что мотивы его были, вобщем-то, понятны.

— Ладно. Можешь не отвечать. — вздохнула она и увидела, как лицо Азазеля на миг перекосила короткая и яростная кривая усмешка, похожая на молнию, — Тем более, что у нас собеседник поинтереснее есть. — продолжила она.

Арсенюк взирал на своих пленителей с каким-то смешанным чувством ужаса, ненависти и совершенно детской обиды на лице.

Обводный канал. Именно Обводный, а не Обводной. Почему так? Да всё очень просто. Когда-то канал был просто канавой, по которой водили корабли и баржи в обход порою неспокойной Невы. Водный путь, обход, Обводный. Старыгин помнил его одетым в гранит по обеим сторонам. А сейчас он шёл просто по берегу речки, заросшей кустами и высоким бурьяном, правда, совершенно не было видно, что вода в реке имеет какое-либо течение. Вдоль берегов попадались полузатопленные баржи, ранее возившие грузы по каналу. Да и район был застроен не только домами — за покосившимися заборами виднелись заводские корпуса, склады, по железной дороге полз паровоз, за которым оставался густой след из чёрного дыма. Между заводскими заборами стояли огромные серые коробки доходных домов для рабочих.

Когда Старыгин в начале своего пути поинтересовался, как бы добраться до Обводного канала, то ему ответили примерно так:

— А вы идите сейчас всё прямо, а как запах вовсе нестерпимым станет — тут-то он и будет.

И да, запах был вокруг канала ещё тот. Все промышленные и канализационные стоки сливались в застойную воду. Но проходившие мимо него люди на запах не обращали внимания, привычка.

Старыгин шёл уже полтора часа, но до нужного места, до казарм лейб-гвардии Казачьего полка, ещё было далеко. Хотя уже были видны оба газгольдера знаменитого Петербургского газового завода. От находящегося слева водочного завода можно сказать рукой подать. Через пятнадцать минут Старыгин прошмыгнул в проезд перед казармами, его цель находилась как раз в переулках за ними. Правда, пришлось потрудиться как-то пройти по этому проезду. Как раз посередине раскинулась огромная лужа. Да и весь проезд был в липкой жидкой грязи чёрного цвета с огромным содержанием конского навоза, судя по запаху. А может и не только конского. С трудом пробравшись по проезду, Старыгин свернул направо по заросшей тропинке, потом налево и наконец увидел двухэтажный домик, обшитый давно не крашенной деревянной доской. Толкнул калитку и по выложенной досками дорожке вошёл на крыльцо, где на двери виднелась ручка звонка с надписью «прошу крутить». Джинн добросовестно покрутил.

— Кто там? — из-за двери ответил визгливый женский голос.

Анна посмотрела на командира группы.

— Он ваш.

Первый кивнул и повернулся к одному из подчинённых. Тот сразу же вскочил по стойке «Смирно».

— Ну что ж. Сегодня у тебя экзамен по экспресс-допросу в полевых условиях. Ты же к нам после Академии пришёл. Так что вот тебе «выпускной». Расколешь — считай отметка о допуске к оперативной работе у тебя в кармане. — беззлобно ухмыльнулся командир.

— Так точно! Разрешите приступать? — «курсант» откровенно рвался в бой. Только что пол не рыл ногой.

Не бей копытом. -вспомнила Анна одну из поговорок незабвенного Комбрига.

Тем временем бойцы повытаскивали в соседнее помещение связанных, а Котоусова вытащили вместе со стулом на середину. Тот морщился, но ничего сделать не мог. «Курсант» выхаживал вокруг, как будто примеряясь, с какой руки ударить. А может и с ноги.

Анна так и не поняла, что это было. Это действительно курсант Военной Академии или просто спектакль для допрашиваемых. Но это, наверное, и не важно. Главное — результат.

— К похищению Марта ты руку приложил? — спросила Анна Азазеля. Тот снова усмехнулся своей ухмылкой-молнией.

— Я так и думала.

— Что ты думала? Что ты вообще можешь думать, тупая курица? — проскрежетал Азазель, — Вы со своим муженьком разрушили всё, во что я верил! Вы моё мировоззрение уничтожили!

— Ну, не мировоззрение, значит, и было. — ответила Анна, — Раз его так легко оказалось разрушить.

— Да что ты вообще знаешь о мировоззрении! — Азазель задёргался на своём стуле и Аннины спутники дружно вскинули бластеры, а «Курсант» мгновенно отреагировал ударом в ухо. Стул покачнулся и тело начальника службы безопасности завалилось вбок. Его сразу же подняли вместе со стулом.

— Может, ничего не знаю. — покладисто согласилась Анна, — Моё мировоззрение как-то не разрушали.

Азазель вдруг сник и как-то скукожился даже. Казалось, ещё минуту-две и из его глаз прольётся слеза. Анна в очередной раз обвела глазами разгромленный кабинет и подумала: «Ну надо же, а ещё в спецназе был». К допросу приступил «курсант». В плечо Котоусова был вколот спецпрепарат. Через несколько минут боец уже внимательно записывал всё, что он «пел», по словам командира группы.

Хозяйка квартиры, куда позвонил Старыгин, оказалась маленькой тщедушной старушкой. Укутанная в огромный пуховой платок она была неповоротлива и двигалась очень медленно. Было видно, что она долго голодала. Да, наверное, и сейчас питалась через раз. А разговора с ней не получилось. На все вопросы старушка отвечала односложно «Нет» или «Да» и довольно часто невпопад и дальше тёмной и тесной передней нежданного гостя не впустила. Даже сесть не предложила. Тем временем открылось окно где-то вверху и пьяный мужской голос начал выводить песню. Слов песни было не разобрать, но пели от души. Вскоре к мужчине присоединились два женских хриплых голоса. Люди жили своей жизнью.

По просьбе Осипа Карловича Старыгин пытался узнать судьбу некой Анны Ивановны. Вернее, некоторых записей, которые ей должны были передать. Но понять что-либо из ответов вредной старушки у Джинна не получилось. Понял он только, что Анна Ивановна умерла от голода год, или около того, назад. После чего дверь захлопнулась и на звонки больше никто не отвечал. Сплюнув, Старыгин побрёл обратно. Собака, которая яростно облаивала его при появлении в маленьком дворике, теперь провожала его вяло помахивая хвостом. Наверное даже с сочувствием. Стало темнеть и из набежавшей тучки внезапно начало моросить мелким противным дождём. Хотя почему внезапно? Для осени в Петрограде это было обычным явлением.

Обратно Старыгин возвращался уже через центр. Ещё раз идти по берегу зловонного канала не хотелось. Да там и освещения почти не осталось. Фонарные столбы присутствовали, но ламп на них не наблюдалось. Да и в центре освещение было не везде.

С промокшими ногами он шёл по тротуару и размышлял о своём странном сне, который все больше казался ему не сном. Когда он проходил мимо тёмной арки оттуда выскочили два беспризорника и, сорвав со Старыгина шапку, кинулись прочь. Он бросился в погоню, но поскользнулся и упал, сильно ударившись лбом. На этом сновидение прекратилось. Впрочем, как и обычно.

На вопрос какой интерес Бремеру был спонсировать экспедицию, Арсенюк не ответил. Как и на вопрос о попытке кражи из Анниного дома.

— Предъявить вам нечего. — презрительно хмыкнул Арсенюк.

— Может и нечего. — ответила Анна, — А Батя вам зачем понадобился? Тоже из-за экспедиции на Зэду?

Арсенюк промолчал высокомерно.

— Ладно. Пойдём ва-банк. — сказал один из разведчиков, — Зачем вам Зэду?

Вопрос так же был проигнорирован.

— Ладно. Не хотите по-плохому — по-хорошему будет хуже, как один мой знакомый выражался. — сказал разведчик. Арсенюка подхватили вместе со стулом и вытащили на середину кабинета, где до этого сидел Азазель, коего теперь задвинули в угол за ненадобностью. Первый вновь обратился к «Курсанту»

— Так. Слушай сюда, курсант. Что нам говорит военная наука о тактике допросов? Она нам говорит следующее. Существует три способа проведения дознания. Во-первых, это свободный рассказ — предоставление допрашиваемому лицу возможности изложения известных ему фактов и обстоятельств в устной форме. Во-вторых, постановка вопросов. И принятие ответов с последующим уточнением нюансов. В-третьих, предъявление доказательств. Возможно предъявлять их в различной последовательности и в различной степени достоверности. Но! Мы совершенно не имеем возможности придерживаться вот этого вот всего по одной простой причине — нам некогда. Запомни, курсант. Всё, что говорит нам военная наука — забудь. Мы вынуждены ограничиться применением тактических приемов, не предусмотренных уголовно- процессуальным законом. Препарат достал? Коли. А в отчёте мне предоставишь двенадцать способов расколоть человека, которые применялись у блоковцев. Выполнять.

Арсенюк задергался на стуле, но, конечно, не смог воспротивиться укола «сыворотки правды». Когда-то, когда подобный препарат только появился в арсенале следственных органов, применение спецсредств было чревато для допрашиваемого стать «овощем», пускающем слюни. Уже давно эти препараты не имеют такого убийственного действия. Но рядовые обыватели об этом даже не догадываются. В глазах Арсенюка явно был виден дикий ужас.

— А может, не надо? — решила подыграть разведчикам Анка, — Он сам всё расскажет. Правда, пан Арсенюк?

— Поздняк метаться. — отрубил Первый, — И вообще, я бы посоветовал Вам, милая дама, не влезать в мужской разговор.

— Вот уж не замечала за Вами, что Вы предвзято относитесь к женщинам. — оскорбилась было Анна на «милую даму».

— Я очень предвзято к вам отношусь. — ответил Первый, — Потому что мама учила меня, что женщин надо защищать, а не выпихивать вперёд себя.

— А вы и не выпихивали. Я сама выпихалась.

— Лучше посмотри, какой красивый котик. — решил прекратить беспредметный спор Второй.

В кабинете действительно откуда-то совершенно бесшумно, как из воздуха материализовался, возник серо-голубой персидский кот с недовольной, как у всех представителей этой породы, мордой.

— Ой… — растаяла Анна, — Кс-кс-кс! Иди сюда, как тебя зовут?

— Степан его зовут. — ответил вместо Арсенюка Азазель.

— Стёпа, Стёпочка, иди сюда, хорошая киса. — заворковала Анна. Она подхватила кота на руки. Тот был тяжёлый, хорошо кормленный, — А почему Степан?

— В честь Бандеры. — ответил Азазель.

— Тьфу! — сплюнула Анна.

Картинка из ответов Арсенюка складывалась очень интересная. В числе спонсоров экспедиции на Зэду был и печальной памяти Огвест Бремер, чей отец, оказывается, был женат на сестре матери Арсенюка, а значит — доводился самому Арсенюку кузеном. «Война роботов» на Марсе была инспирирована Полярным Блоком. Укры должны были устроить переворот под шумок, после чего Марс должен был отколоться от Земного Содружества и присоединиться к Полярному Блоку. Ну, это разведчикам, да и Анне тоже и так было известно. Как и то, что Бремер написал специальную программу, вызвавшую сбой в системе жизнеобеспечения Марса. Потомства Бремер не оставил, ибо жениться не успел, а потому его завод отошёл к Арсенюку, как к ближайшему родственнику.

Старыгин подходил к дому по улице Левая Тентелевка уже в сумерках. На фасаде здания светилось всего одно окно. С трудом дотянувшись он постучал по переплёту. Занавеска откинулась, Осип Карлович, увидев Старыгина, исчез. Через пару минут открылась дверь высокого парадного крыльца.

Они сидели за столом и уже традиционно пили чай. Разговор почти завял после известия, что Анна Ивановна умерла и где переданный ей на хранение чемодан, её родственница не знает. Или просто не захотела сказать. Осип Карлович явно огорчился.

Когда пауза затянулась и Старыгин уже собирался попрощаться, его собеседник вдруг начал тихим голосом рассказывать о совсем уж древних временах. Джинн поначалу даже подумал, что это какая-то сказка или легенда. Но рассказ постепенно обрастал историческими фактами. Он сидел и слушал, стараясь запомнить каждое слово.

— Наша Солнечная система — это интересная система. Она находится ближе к краю, далеко от центра Галактики, но установлено, что именно в звёздных системах подобного типа и развивается любые формы жизни. Ближе к центру слишком «горячо», там молодые звёзды, идут процессы становления. Те системы, которые совсем на окраинах — по большей части мертвы. Возможно, там когда-то и бурлила жизнь, но пока никаких подтверждений этому у человечества нет. А более старые цивилизации не оставили нам ничего, что мы могли бы постигнуть своим разумом. Не оставили ничего. Но есть исключения…

Осип Карлович смотрел на Старыгина практически в упор. А тому совершенно нечего было сказать в ответ. По сути всё так и есть. А вот про исключение — это интересно. «И что же дальше?» — говорил его недоумевающий взгляд. И в голове билась ещё одна мысль — «А кто же ты, Осип Карлович?»

Видя, что Старыгин готов к дальнейшему разговору, его собеседник продолжил свой рассказ.

— На этой планете одна человеческая цивилизация сменяла другую, пока не сформировалась в существующем виде и не расселилась по Галактике. Да-с, молодой человек. Расселилась по Галактике. Но все эти долгие тысячелетия на планете были места, где, по преданиям, происходили странные события. Таких мест не много, чуть больше десятка. В странах, где подобные точки существовали вблизи от густонаселённых мест, власти так или иначе пытались ограничить туда доступ. Под любыми предлогами. Оттуда переселяли людей, иногда население просто вырезали. Эти пустыни имели страшную репутацию, туда старались без надобности не ходить. И это было оправдано — люди пропадали. Или там появлялись существа, которые проявляли агрессию по отношению ко всем, кого видели. Со временем эти события нашли отражения в религиях. Девять кругов ада в христианстве, нарака состоящая из восьми кругов в буддизме, семь ступеней джаханнам в исламе, шеол в иудаизме, Аид у древних греков и Хельхейм у германо-скандинавских племён. Всё это — религиозные отголоски чего-то существующего. И все эти понятия имеют схожую структуру.

Тут Осип Карлович сделал небольшую паузу и снова взглянул на собеседника.

— Предположим, — продолжил он, отхлебнув чаю, — что речь идёт про загробный мир, обычно поделённый на несколько уровней и отделённый от остального измерения рекой забвения. Для наглядности можно взять Элизиум у древних греков, который отделялся от нашего мира рекой Стикс. Там находят пристанище души людей и туда нет дороги живым. И там обитают различные существа, которых объединяет агрессия к попадающим туда. Взять того же Цербера, охраняющего Элизиум. Но вот возникает вопрос — почему во многих религиях все эти описания очень близки друг к другу? Если отбросить всю религиозную оболочку, то в сухом остатке у нас будет место под землёй, имеющее структуру кругового лабиринта, с ограниченным доступом и злобными существами в этом месте обитающими. А поскольку такие места есть на Земле, то скорее всего мы имеем что-то материальное, что и легло в основу ВСЕХ религий. Не странно ли, правда?

Джинн оторопело и как-то машинально кивнул. А Осип Карлович продолжил.

— У вас должен возникнуть вопрос, а кто охраняет «врата Ада»??? Давайте отвлечёмся от религий. Если власти разных стран имеют информацию о таких опасных местах, то разумно предположить, что у них возникало желание исследовать эти явления. И для исследования и охраны от простого населения существовали различные службы. И конечно эти службы были секретными. И в архивах этих служб давно накоплена подробная информация. Ваш покорный слуга как раз и является сотрудником такой службы. — произнёс Осип Карлович и снова пристально посмотрел на Старыгина. Тому ничего не оставалось, как опять кивнуть в ответ. Один из вопросов у него отпал сам собой. Но появилось очень и очень много других. Только вот вправе ли он задавать их представителю секретной службы? А Осип Карлович продолжал повествование.

— Перед самой войной мой хороший друг, князь С***, решил организовать экспедицию в одно из таких мест. Я должен был входить в их число. Мы даже выехали в Красноярск, откуда должны были выдвинуться. Но помешала война. Большинство участников было мобилизовано на фронт. Я просил вас навестить Анну Ивановну, которая была вдовой одного из участников несостоявшейся экспедиции. Её муж погиб в Восточной Пруссии. Потом революция. Князь С***, будучи в хороших отношениях с Петрищевыми, по моим сведениям, оставил им свои записи. Именно судьбу этих бумаг я и просил Вас выяснить.

Джинн опять машинально кивнул. Потом решился.

— Но бывает, что люди попадают в такие места. И выходят обратно.

— Бывает. — легко согласился Осип Карлович, — Такие сюжеты существуют в фольклоре у многих народов. В русских сказках входом в Навь, так назывался у славян Подземный Мир, нередко служит колодец. Герой спускается в него и попадает в подземное царство. Откуда может даже прихватывать некие предметы. Молодильные яблоки, например. Они же — яблоки Гесперид.

— Прошу меня извинить, Осип Карлович. — осмелился задать вопрос Старыгин. — Какая тайная служба? ВЧК?

Этого страшного слова боялись все жившие в то время в Петрограде. Именем ВЧК открывались любые двери любых заведений. И перед ним в обшарпанном скрипучем кресле за пыльным столом сидит представитель грозной спецслужбы? Старыгин сам офицер и имеет опыт общения со спецслужбами своего времени. Несоответствие явно бросалось в глаза.

Осип Карлович улыбнулся. Взгляд его глаз завораживал. Джинн не узнавал себя. Ему было страшно даже пошевелиться, не то, что задавать вопросы. Хотя, «Это всего лишь сон» — мелькнуло в голове.

— ВЧК??? Не смешите. Да, сейчас я формально принадлежу к этой организации, буквально с января 1920 года, когда большевиками было принято решение заниматься беспризорными детьми. Но я говорю не об этих… этой организации. Правда, надо отдать должное, по детям принято крайне своевременное решение. Я говорю вам о временах более ранних. До революции эта тайная служба именовалось Санкт-Петербургским Контрразведывательным отделением Главного управления Генерального штаба под командованием ротмистра Владимира Николаевича Лаврова. А до девятьсот третьего это было одно из подразделений Отдельного корпуса жандармов. А до этого… Впрочем, я думаю, для вас это не представляет совершенно никакого интереса. Дело ведь не в названии. У Российского государства была обязанность по охране трёх выходов, о которых мы разговаривали раньше. Нет, нет, нет. Не делайте такие круглые глаза. Я говорю не об enfer, mon ami. Я говорю о выходах из лабиринта.

— К…какого л…лабиринта?

— Вот мы и добрались до самого главного. — улыбнулся Осип Карлович, наливая чай из мятого чайника в кружки. — Лабиринт. Я давно уже догадываюсь, что Вы уже когда-то сталкивались с подобным сооружением. Не напрягайтесь так, я не буду выпытывать у вас подробности. Понимаю, что Вы имеете отношение к военной службе и такие сведения могут быть под требованием о неразглашении. Ну а о том, что вы родились намного позже нынешнего времени Вы и сами как-то обмолвились.

Джинн машинально кивнул.

— Так вот. Лабиринт. Очень интересное место. Я не знаю, где он физически расположен. Но на многих планетах во Вселенной, или вернее — в нашей Галактике, есть выходы из него. Это своеобразные туннели в другие миры. Так, по крайней мере, записано в наших архивах. К сожалению, сам я не имел чести проверить изложенное в записях. Собирался, но… война помешала, увы. Тем не менее, такие попытки были. И даже некоторые из них были удачными. Вернувшиеся люди утверждали, что эти туннели не только пронзают пространство, но и переносят во времени. Как Вас, к примеру. Иногда люди, приблизившиеся близко к лабиринту, так же начинают посещать иные миры, иногда даже вопреки своей воле, во сне, в буквальном смысле этого слова. Кстати, наверное это как раз Ваш случай. Я прав? Как интересно. Я вот тоже побывал возле выхода из лабиринта в Олонецкой губернии, есть там местечко возле Марфо-Мариинского монастыря. Но вот «сон» видел всего лишь один раз. Обидно-с, да. Но я там был не для того, чтобы побывать во сне. Ещё в 1919 году, решением Карельской трудовой коммуны, монастырь было решено упразднить. Я забирал у настоятельницы её записи. Она тоже являлась нашим сотрудником, правда без звания, монашеский сан не позволяет иметь армейские чины. Но она очень грамотно организовала стражу выхода из лабиринта. Думаю, даже без монастыря к тем местам ещё десятилетия местный люд даже подходить не будет. Да и в планах есть туда человека определить способного. Но это планы. Мы предполагаем, а Бог располагает. Так вот-с.

Уже далеко за полночь Осип Карлович закончил свой рассказ. Старыгин сидел потрясённый. Перед ним открылась природа его сновидений. Страхи куда-то ушли. Осталось изумление и неопределённость. Что теперь ему делать с этим знанием? И не является ли всё то, что он сейчас узнал, всего лишь творением его явно свихнувшегося разума? Сидя на стуле и опустив голову Джинн размышлял, что ему делать дальше.

— Ну так что там у нас с методами ведения допроса? — напомнил Первый. Курсант немного помялся, но вскоре уже бодренько перечислял методы допроса, которые с незапамятных времён применялись нашим постоянным противником, да и не только им:

— Способов двенадцать. Их постоянно дополняли или от каких-то отказывались, но неукоснительно применяли именно их.

Способ «Давление интерьером». Заключается в том, что комната для допроса должна быть лишена любых отвлекающих предметов. Никаких картин. Стены, пол и ковры — только приглушенных тонов. Стол предпочтителен самый обычный. Интерьер не должен отвлекать и давать на чем-то сконцентрироваться.

Следующий способ — это «Стул для допроса». Важный элемент для усиления дезориентации допрашиваемого. Суть метода заключается в контрастности предыдущих ощущений. Если обращение было грубым, то стул комфортный, если человека привели из домашних условий — то стул неудобный.

Действенным методом считается «Смена одежды». Советуется как можно быстрее лишить допрашиваемого его родной одежды и дать любую другую. Желательно не подходящую по размеру. Ремень тоже следует отобрать, чтобы ему приходилось придерживать штаны руками. Ни в коем случае не оставлять шнурков!

Ещё один важный элемент допроса с названием «Табличка "Не беспокоить!». Главное не прерывать процесс ни при каких условиях.

Следующий метод для меня совсем непонятен. Озаглавлен он так «Непредсказуемый график». Допрашиваемый должен начать ощущать, что всем его распорядком жизни управляете следователь. Поэтому допросы должны проходить по хаотичному графику. Сегодня два допроса, завтра ни одного и послезавтра ни одного. А на третий день на допрос следует вызвать прямо во время обеда или среди ночи. Один допрос может длиться пять минут, а другой — три часа. Это же сколько времени тратится на одного человека? Зачем? Не понимаю.

Способ «Всевидящее око». Проводящий допрос объясняет, что ему и так уже все известно, он всего лишь хочет убедиться, что допрашиваемый с ним полностью честен. Поэтому для начала задаются вопросы, ответы на которые и так известны. Если в ответ звучит ложь, допрашивающий строго указывает на недостоверность информации. Все это в конечном итоге должно убедить бедолагу, что запирательство бессмысленно. Как по мне, это просто трата времени впустую.

Вот ещё один способ. «Подсадная утка», а лучше две подсадные утки. Подселять в камеру своего человека — слишком банальное, а потому совершенно неэффективное средство. А вот запустить к заключенному сразу двух подсадок — совсем другое дело. На контрасте можно выяснить много интересного.

Метод «Хороший полицейский — плохой полицейский». В этой процедуре нет ничего нового, но теме не менее данный метод прекрасно работает с женщинами, подростками и робкими мужчинами…

— Вот уроды. Детей то за что? — не выдержала Анна.

— Тихо. Экзамен провалишь. — строго сказал Первый.

— Дальше у них идёт метод «Я правда знаю!». Первое время допрашиваемому задают вопросы, ответы на которые он точно не может знать. Допрашиваемый уверяет, что ему ничего неизвестно, и так оно и есть. Тем не менее проводящий допрос «не верит», заявляя, что даже самая мелка сошка и то должна знать такие элементарные вещи. После подобной подготовки допрашиваемому задаются вопросы, касающиеся сведений, находящихся в его компетенции. Многие проговариваются.

«Плацебо». При этом методе заставляют сожрать безвредную витаминку, а затем говорят, что это была сыворотка правды. Если человек сознательно или даже подсознательно собирался о чем-то рассказать, такой трюк срабатывает и выбалтывается все.

Интересный метод «Билингвистический». Правда касается только тех людей, которые знают не один язык. Сначала допрос ведётся на неродном языке и резко задаётся вопрос на родном. Многие прокалываются и отвечают сразу, не подумав.

Метод «Угрозы». Обещания применить пытки и насилие обычно помогают сломить сопротивление более эффективно, чем прямое применение силы. Многие люди не подозревают, что способны выдерживать боль, и боятся их сильнее, чем следовало бы.

Это я очень коротко. В учебнике способы расписаны листах на двухстах, как минимум. А ещё!!! В учебнике сказано, что впервые эти методы просочились в СМИ

в конце двадцатого века. Ну как интернет стал развиваться бурно, так и…

— Браво, курсант. Осталось проверить на практике… — Первый ещё не успел закончить свою речь, как «Курсант» рявкнул.

— А давай я просто всем в ухо дам и они запоют как миленькие!!!

Сзади раздался грохот опрокинутого стула. Арсенюк внезапно упал в обморок. Его подняли и привели в чувство. Анна тем временем притащила из соседней комнаты очередного кандидата — того самого колоритного типа в ошейнике.

— А этот нам зачем? — не понял Первый.

— Проверим показания этих. — ответила Анна.

Джинн не знал, как ему дальше поступать. В недоумении он пребывал не только в своих снах, но и в реальности. Он проверял по доступным источникам исторические факты, пытался даже вникнуть в сложную для его восприятия теософию, пытался рассуждать логически. И понимал, что рассказанная ему Осипом Карловичем информация очень близка к истине. Поделиться своим знанием ему было не с кем. Поэтому, когда с ним встретился де Огюстье, он даже обрадовался, ибо понял, что не одинок.

… Старыгин снова шёл по Петрограду. Хмурое утро, серые облака, тяжёлый, влажный воздух. От Обводного канала он хотел пройти между двух вокзалов в сторону Путиловского завода по Митрофаньевской дороге мимо красивой церкви святителя Митрофана Воронежского. Кутаясь в пальто, чем-то напоминающее военную шинель, рассуждал о просьбе Осипа Карловича. Просьба была довольно необычной для «сна». Сначала у Джинна было выспрошено, не оказывался ли он в своих странствиях близко от выхода из лабиринта, о котором они проговорили всю ночь. Все люди, которые приближались к лабиринту, каким-то образом чувствовали это. Так вот если вдруг Старыгин надумает войти туда, то у Осипа Карловича есть «посылка», которую надо передать тому, кто его встретит. Пришлось просить объяснений, что такое «посылка». Оказалось это передача какой-либо вещи от одного человека другому через посторонних людей. Для этого существовали даже целые специальные почтовые службы, но большинство обходилось знакомыми или знакомыми знакомых. Для Старыгина это казалось сложным и ненадёжным.

Но до Митрофаньевского кладбища ему дойти не удалось. Недалеко от вокзалов, рядом железнодорожными складами он увидел, что несколько революционных солдат вскинули винтовки. У стены пакгауза стояли три человека. С ужасом он узнал в одном из этих людей Осипа Карловича в одной белой рубашке. Старыгин растерялся. Броситься на помощь своему знакомому? Пройти мимо? Но поймав взгляд Стража лабиринта, он понял, что от него ждут чего-то другого. Джинн замер на тротуаре, не решаясь подойти ближе. Прозвучала команда. Раздались выстрелы. Осип Карлович некоторое время стоял, потом тяжело завалился набок. Солдаты ушли. Неожиданно к умирающему подбежал какой-то человек и склонился над ним. Старыгину показалось, что между ними произошёл разговор и из рук в руки было передан небольшой предмет. В это время прибежали люди, заслонив эту пару. И тут же раздались в стороны. Осип Карлович лежал бездыханным, а рядом валялась одежда минуту назад склонившегося над ним мужчины. Человек исчез… В это время прибежал запыхавшийся детина в военном френче и шинели нараспашку. Высокий, широкоплечий темноволосый. Он смотрел своими серыми глазами на Осипа Карловича и громко шептал:

— Не успел. Да как же так-то??? Осип, за что? Не успел.

Старыгин не знал, кто этот человек, но интуитивно чувствовал, что тот имеет отношение к власти. Властный взгляд и недоумение по поводу скорой расправы над его знакомым. Так простые обыватели себя не ведут. Пространство вокруг быстро опустело. У расстрелянных остались только они двое.

— Как это произошло? — повернулся прибежавший к Джинну.

— Я не видел как и за что его расстреляли… Мне очень жаль. — ответил Старыгин и поторопился уйти.

— А ну стоять! — окрик нагнал его, когда он отошёл уже на порядочное расстояние. Джинн бросился бежать и нырнул в первую попавшуюся арку. А через несколько секунд его выкинуло из страшного сна…

Это же ископаемые. — подумала Анна, глядя на Арсенюка с Азазелем, — Причём бесполезные.

— Давно хотела спросить. — повернулась она к Арсенюку, — Почему «Заборики»? Что за странное название такое?

Выяснилось, что фирма Арсенюка строит те самые дома-«заборы». Именно так и происходит расселение людей на Марсе. Потом дома накрываются куполом, но, в принципе это не особенно нужно — стены дома сами по себе являются защитой.

— Скажите, Котоусов, — обратился вдруг первый к Азазелю и тот вздрогнул, услышав свою настоящую, уже почти забытую фамилию, — а фамилия Юзовцев Вам знакома?

— Да. — решил не запираться тот, — Мы… служили одно время вместе. Давно это было… Он… вроде бы вляпался там в какую-то историю с царской семьёй.

— Повздорил с наследником престола. Ныне благополучно царствующим. — пояснил Первый, — Государь не стал ему припоминать этих событий после восшествия на престол. Однако…

— Скажите, а идею использовать имя человека, которому Юзовцев одно время покровительствовал, Вы предложили?

— Репова? Я.

Первый удовлетворённо кивнул. А Второй добавил:

— Репов осуждён к бессрочной каторге.

— Интересная получается картинка. — сказал Первый, — Бремер, покойничек, спонсирует экспедицию на Зэду, куда разом наведываются и счастьевцы, которые замешаны в попытке государственного переворота на Марсе, в котором и Бремер тоже замешан был, и Дагварды, один из которых ранее убрал Бремера…. А кстати, как Бремер мог спонсировать экспедицию на Зэду, если его к тому времени не было в живых?

— Гроши дав я. — сказал Арсенюк, — Но от его имени.

Первый удовлетворённо кивнул и продолжил:

— И Юзовцев со своим космофлотом там тоже оказался в самый нужный момент.

— И откуда Вам известно про Зэду? А, пан Арсенюк? И где бумаги?

— У меня. Но они не здесь.

— А где? — Первый буквально прожигал Арсенюка взглядом.

— Там. Внизу.

— Внизу это где?

— У нас на Марсе богато всяких катакомб.

— Меня держали тоже в каком-то подземелье. — сказала Анна. Первый поморщился, — И как найти это подземелье? — спросил он.

— Це третий уровень. — ответил Арсенюк.

— Никогда не любила операции на Марсе. — сказала Анна, — тут у них сам чёрт ногу сломит в этой их системе.

Старыгин замолчал. Адмирал смотрел на Джинна и перебирал мозаику из всех фактов, которые он за последнее время узнал. Интересная картина получается. Но об этом позже. Сначала записать в текстовый файл и скинуть Фридриху на анализ. Его искусственный интеллект порой выдаёт поразительные результаты. А тут, при столь явных совпадениях… Короче, «большеголовым», как иногда называли учёную братию, есть над чем поработать.

— Это всё? — тихо спросил Малинин.

— Да. После этого снов больше не было. Полгода прошло, как последний сон видел. Уже стал подумывать, что это, всё-таки, был просто сон. И вдруг де Огюстье… Я даже не понял сразу, про что он говорит. А когда дошло… Накрыло так, что хоть… — Старыгин поднял наконец глаза и посмотрел на Адмирала. — Это всё на самом деле?

— Не знаю. — не стал продолжать разговор Малинин. — Сны, подобные твоему снятся многим, кто побывал тогда с нами на той планете. Но вот кому-то больше, кому-то совсем чуть-чуть. У нашего майора целый отдел с этим разбирается. Сначала им слово.

Джинн встал и уже собирался уходить, когда Адмирал предупредил его:

— Ты будь аккуратнее. Что-то вокруг нашей команды хороводы начали водить разные мутные личности. Вплоть до бандитов с Марса.

Джинн резко обернулся.

— Там Ржавая сейчас.

— Я в курсе. За ней присмотрят, если ты об этом.

Старыгин вскинул руку к виску, развернулся и вышел из палаты. А Адмирал набрал вызов на коммуникаторе.

Третьим собеседником стал тот самый колоритный типчик в ошейнике и с подвеской-трезубом в носу. Анна торжественно усадила его на стул под недоумевающие взгляды Первого и Курсанта.

— Ну, здравствуй, Джон Динко. — улыбаясь от уха до уха произнесла она. Пленник задёргался, пытаясь освободиться, но силовые браслеты на руках и ногах держали крепко. Курсант протянул было ей шприц с «сывороткой правды», но Анна покачала головой.

— Он устойчив к этим вещам. После пребывания в лаборатории на Крси, где с его организмом чего только не делали, на него химия не действует. Первый и Курсант воззрились на сидевшего на стуле с неподдельным интересом.

— Это тот самый, который инфочип с секретными сведениями в сортире утопил? — вспомнил Первый ставший уже легендарным казус, произошедший с горе-разведчиком.

— Он, христовенький. — кивнула Анна, — Признаться, спрятаться ему удалось хорошо. Никак найти не могли. А попался случайно. Только сейчас его по-другому зовут.

— И как? — решился нарушить субординацию Курсант.

— Иван Демьянко. Собственно, его так всегда звали. С рождения.

Анна аккуратно отлепила скотч, заклеивающий рот бывшего разведчика. Тот сверлил троицу испепеляющим взглядом.

— Данные о лабиринте были на том самом чипе, который он в сортире утопил. И теперь понятно, что утопил не зря. — сказала Анна.

— Докладывай! — строго спросил с Фридриха старый Адмирал после традиционного приветствия и прочими «гражданскими» обмена любезностями.

— Так вот, докладываю, конечно. — засуетился Фридрих. Глаза его горели можно сказать «адским огнём». Видимо его любимый математический метод с искусственным интеллектом выдали что-то интересное.

— Во-первых! С помощью математи…

— Отставить болтологию! — рявкнул Адмирал. И уже мягче продолжил. — Давай по существу, Фридрих, время дорого.

Как ни странно, аспирант не обиделся. Видимо за время их знакомства они оба привыкли друг к другу. Да он так и светился оптимизмом, настрой было не сбить никакими судьбами.

— Так вот. У меня сложилась очень подробная картина того, что из себя представляет лабиринт. Пока эти данные никуда не отправляю. Я помню о том, что вы мне говорили с майором, надо быть осторожным. Но это же сенсация!!! Вы только подума…

— Фридрррих! — буквально прорычал Малинин.

— Да. Так вот. Постараюсь быть кратким. Простите. — откликнулся аспирант.

Но в этот момент в палату вошёл боец охраны. Козырнув Адмиралу, он доложил:

— К вам посетитель. Назвался Комбригом. Пускать?

— Да. Жду… Фридрих, пока отбой связи. Но будь наготове — сказал Адмирал и пошёл готовить чай в двух кружках.

— Да не топил я его! — воскликнул Динко-Демьянко и Анна узнала этот тенорок профессионального ябедника, который слышала в подвале, — Там в смывном бачке тайник был сделан. Потом уборщица, она связной была, забрала его.

— Ах вон оно как! — присвистнула Анна, — А потом, значит, вы его обратно вернули. Типа — случайно нашли. Но на чипе не хватало нескольких файлов.

— На нём стояла защита от копирования. — объяснил бывший разведчик, — Пришлось файлы просто переместить на другой носитель.

— И что это были за файлы? Данные об экспедиции Кафона?

— Кафон и обнаружил этот самый Лабиринт. И там был подробный отчёт.

— Ах вот как⁈ Интересно девки пляшут… — произнесла Анна, — И кому эти файлы понадобились? Неужели Арсенюку?

— Нет. — ответил Динко.

— А кому?

Бывший разведчик ухмыльнулся:

— Вам до него не достать. Высоко сидит. А у вас руки коротки.

— Ну это мы ещё посмотрим. — ответила Анна.

— У тебя всё? — спросил её Первый.

— Почти. — ответила Анна, — Последний вопрос…