Зимний зной (СИ)

Глава 38

Американские горки

Антонина

Каким-то чудом я все же добираюсь до вокзала через пару часов автобусами, ведомая, наверное, одной только силой воли и упорством. Там сразу устремляюсь к кассам. Заставляю себя сосредоточиться на том, чтобы выработать маршрут домой.

Потревоженная сонная кассирша флегматично, но четко отвечает на мои вопросы. Наконец, я покупаю билеты до нашей с ZIMMA родной Тьмутаракани, как изволил выразиться его охранник. Правда, ехать придется только завтра, с пересадками и в плацкартах.

Хотя, все это такая пыль в сравнении с тем, что сегодня тебя растоптали и разрушили!

Я пытаюсь порадоваться хоть чему-нибудь, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Например, тому, что меня сегодня не ограбили, не стащили чемодан, пока бегала незнакомыми улицами, или не пристали какие-нибудь социально неблагополучные, пока долго сидела как бомж прямо на тротуарном бордюрчике.

Поводы приободриться, прямо скажем, за уши притянутые, но мне удается немного переключиться. Улыбаюсь своим мыслям.

Присаживаюсь в одно из жестких деревянных кресел в полупустом зале ожидания, в который и пускают-то на ночь, оказывается, только по билету. Осматриваюсь, устраиваясь поудобнее.

Плакать не время, на всякий случай строго напоминаю я себе. Потом встаю и бреду в ближайший киоск за кофе и шоколадкой под тихий перестук чемоданных колесиков.

Там неожиданно покупаю кофе, который обычно не покупаю, и шоколад тоже. Перезагружаться, так по полной!

Возвращаюсь в зал. Многие пассажиры сидят, уткнувшись в свои электронные книжки и ноутбуки. Я сажусь на ближайшее свободное место возле какой-то девушки.

Невольно скашиваю глаза в монитор ее ноутбука. Увиденное заставляет мысленно застонать — она смотрит клипы в ютюбе.

Пожалуйста, только не клипы, я уже так удобно устроила чемодан и пью кофе! Если сейчас зазвучат песенки Зимина я, пожалуй, не выдержу и закачу истерику, и тут меня, конечно, загребут в каталажку, то-то будет веселье!

Поспешно перебираюсь от соседки в другой конец зала. Сажусь и разворачиваю шоколад, в попытке немного расслабиться. Спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих!

Продолжаю пить кофеек. Он приятно-горячий как я люблю, и на вкус ничего. Снова пусть маленькое, но везение.

Итак, нужно позвонить мамочке, пока еще не слишком поздно. На часах уже девять вечера.

Она поднимает трубку сразу. Стараясь говорить бодро, я здороваюсь и радостно сообщаю, что скоро приеду к ним погостить, или вернее, очень скоро.

Какое все-таки счастье, что мне хватило мозгов не рассказывать о свадьбе! Вот ровным счетом ничего, даже никакой предыстории. Поудивлявшись немного моей внезапности, мама вдруг говорит:

— Тонечка, а у нас тут как раз дядя Ваня в гостях! Трубку вырывает. Поговоришь с ним?

— Эээ… а с чего это он, соскучился? — начинаю бормотать, — так увидимся скоро…

Только не сейчас! Это родителям я могу наплести что угодно, а вот бывшего следака дядю Ваню так просто не проведешь.

Он и по телефону сумеет провести мне допрос на любую тему, причем в сжатые сроки.

— Здравствуйте, — обреченно произношу я в трубку, заслышав его веселый зычный голос:

— Привет, Антонина! А ты чего в наши края так неожиданно?

Сникаю. Стараюсь говорить нейтрально.

— Да вот, решила отдохнуть, родителей навестить! А вы чего у нас так поздно?

— К папке твоему по делу заехал, ухожу уже. Что же там у тебя, с новой работой не срослось? Питер покинула, мне не звонишь давно.

— Не срослось, — вздыхаю, — но вы не переживайте, у меня хорошо все.

— Ну, тогда, может, поболтаем минутку? Я тут на балкончик отошел перекурить, твои все-равно не услышат.

Мне кажется, он улыбается.

— Колись, давай, — продолжает, — случилось что?!

— Вот вы, какой дотошный, дядь Вань.

— Считай, профдеформация. Помощь нужна? Только честно, — допытывается.

И тут я сдаюсь!

Мне просто необходимо выплеснуть эти эмоции на кого-то, поделиться своим горем хоть с кем-нибудь. Наверное, чтобы просто не сойти с ума. Не взорваться.

Да и если хорошо подумать, то больше некому ведь.

— Помощь не нужна! Спасибо вам, — выдыхаю с горечью, — но в одном вы оказались правы. Я уезжаю домой из-за Данила Зимина, помните такого?

— Отчего ж не помнить, — спокойно откликается.

— Он нашел меня, — продолжаю.

Воцаряется небольшая пауза.

— И? — нетерпеливо уточняет мой дядька.

— И уничтожил, — собравшись с духом, озвучиваю.

Именно в этот момент на моем телефоне начинает мигать вторая линия. Я смотрю на нее и не верю своим глазам: Даня!

Поднять или нет?

Какие-то очень долгие секунды просто слушаю эту настойчивую вторую линию, и «але» дяди Вани в трубке. До меня доносится его короткое:

— Конкретнее!

Вздрагиваю, мигом стряхивая с себя оцепенение. Ну конечно, ответить!

Шмыгнув носом, приняв решение, я быстро говорю дяде:

— Подождите, перезвоню вам через минутку.

Не дожидаясь реакции, тут же переключаюсь на Данила:

— Але?

— Тонечка. Ты в порядке? Где ты? — слышу его взволнованный голос.

Ничего не понимаю. Мне все приснилось, что ли?!

— Я в порядке, — с трудом выдавливаю из себя.

— Где ты?! — повторяет Даня вопрос.

Не спешу отвечать.

— А почему ты спрашиваешь?!

Мне так хочется, чтобы он сказал, что я все не так поняла, чтобы я возвращалась.

Хотя с тоской понимаю — этого не будет. А если и будет, то так неправильно, нельзя!

Сердце мое болит и кровоточит, и саму меня разрывают такие два полярных желания — поверить в любой бред, лишь бы вернуть все как было, или бежать, немедленно. Бросив трубку и стерев его номер из телефона, и из памяти.

— Стоп. Ты хочешь сказать, что, — я говорю первой, не выдержав затянувшегося молчания, но намеренно не заканчиваю фразу.

Пусть скажет сам.

— Нет! Мы расстались, это неизменно, — отвечает он, и мне больно, очень больно. Сжимаю телефон покрепче.

— Зачем же тогда…

— Но я люблю тебя, и это тоже неизменно! — продолжает.

Звучит так искренне, но совершенно нелогично. Готовые вырваться слова застревают у меня в горле. Трудно дышать.

— Пойми, нам пока нельзя быть вместе. Ты слишком рискуешь из-за меня, а я не могу этого допустить. Но если ты согласишься подождать меня, все изменится!

— Что изменится?

Я, правда, не понимаю. Но, против воли, какая-то нечаянная радость, как спичка, вдруг вспыхивает во мне и разгорается диким пламенем.

Пламенем, в котором покорно сгорают моя гордость и моя боль, подобно клочку сухой, никому не нужной бумаги. Я не могу ничего поделать с этим, я могу только молчать об этом.

— Все будет как прежде. Нужно только подождать, пока я решу проблемы, из-за которых мы не можем быть вместе! — говорит он настойчиво.

Я мучаюсь, раздумывая. Кусаю губы.

— Не знаю, — отвечаю честно, — все так неопределенно у тебя. Какие проблемы?

— Не могу сказать! Значит, не любишь?

— Что толку тебя любить, Даня. Если у тебя семь пятниц на неделе.

— Тонь, я так попал, это… Это мой косяк! Пожалуйста. Не могу сказать больше. Можно потом, когда-нибудь? Дождись, я все решу. Скажи, ты веришь мне, ну хоть немножко?!

Все еще не могу говорить, яростно вытирая повлажневшие щеки. Однако чуть-чуть успокаиваюсь.

— Тебе нужна моя помощь? — спрашиваю.

— Мне нужно, чтобы ты меня ждала.

— Сколько?

— Не знаю, — отвечает коротко.

Но даже сквозь разделяющее нас расстояние я чувствую его сомнения и страх. Как будто Даня сам не верит в это, или действительно ничего не знает?

— Скажем так, однажды! Пусть даже через сто лет.

— У меня нет ста лет. Люди не живут столько.

— У меня тоже, — усмехается, — значит, будет раньше. Где ты сейчас, скажешь?!

— Ты хочешь приехать?

— Хочу, но не смогу. Приедет мой друг. Он привезет тебе кое-что от меня.

— Что?

— Записку, и еще кое-что. Назови адрес.

Я немедленно называю ему вокзал и номер зала ожидания. Может быть, ответ в записке?

Даня радуется.

— Спасибо, Тонечка. Ты будешь ждать меня? Скажи! — требует.

— Буду.

И я позволяю этому пламени радости и счастья разгореться по полной, захватить меня всю без остатка. Я снова счастлива, как дурочка.

— Удали мой номер. До этого дня мы не сможем общаться. Но помни, я всегда думаю о тебе! Ты будешь ждать в нашем городе? — спрашивает он.

— Да, если ничего не поменяется.

— Хорошо. Я найду тебя в любом случае. Пожелай нам удачи!

— Удачи нам обоим, — шепчу, обессилев.

— Теперь все будет хорошо. Люблю тебя. Пока, — ласково произносит Даня, и отключается.

Примерно с минуту после я сижу в неподвижности, а затем, не дрогнув, удаляю его номер. Как договаривались. Отрезаю от себя всякую возможность звонить или писать ему.

И тут же вздрагиваю от звонка. Вот черт. Дядя Ваня!