Злодейка, разыгравшая свою смерть. Том 2

— 37 — Чужая кровь и чужая жизнь

Можно ли назвать сказкой то, что на деле является страшной историей?

Рина задавалась этим вопросом бесчисленное количество раз. Когда она прочла «Смерть шипа и змеи», то так громко под конец возмущалась, что разбудила тем пару соседок, лежащих с ней в одном лечебном блоке.

— Чего вертишься и другим спать мешаешь?! — закричала тогда одна из них. Лечение сделало ее нрав ворчливой, а сон очень чутким. — Убирай давай телефон, он всем нам мешает!

— Мне не мешает, — ответила третья пациентка, проживающая в палате.

Ее же лечение (а может, и сама болезнь) сделало терпеливей, чем раньше.

Всего в палате было три места, это была вполне себе неплохая больница. И между койками было достаточно места не только для прохода, но и для ночного чтения с телефона. Так что свет от смартфона вряд ли на самом деле кого-то тревожил. Да и читала Рина, к тому же, всегда спрятавшись под одеялом с головой.

— Простите, — ответила она и убрала тогда телефон.

На следующее утро Рина по обыкновению во что-то играла, вот только необычным стал другой факт: та молодая женщина, что заступилась за нее ночью, подсела к ней на кровать.

— Что у тебя ночью случилось? Поругалась с другом по переписке? Или… с парнем? — подмигнула она.

Парень? Ха, как же.

Хотя… Если подумать, это и правда был парень.

— Меня и правда довел до слез один молодой человек, но он, слава богу, не мой ухажер, — сама над собой посмеивалась Рина, пока все это обдумывала. — Если честно, меня разозлил конец книги и главный герой. Извините, если из-за этого разбудила.

— А я и не спала. Так что это была за история?

Рина непроизвольно нахмурилась, пока в голове пролетал сюжет.

— Хм, ну по началу история напоминала сказку, но в конце так много персонажей погибло… Да что уж там, не «много», а почти все, кто был против героя. Я уже и не уверена, в каком жанре эта история: это драма или все-таки апокалипсис…

— Думаешь, сказка не может и не должна плохо заканчиваться? — полюбопытствовала соседка.

— Думаю, что может, но у всего же должен быть предел.

— Предел, значит, — соседка задумалась. — Но знаешь, если бы в этой истории умерли не все, то это давало бы надежду, что у истории будет продолжение. Но что, если продолжение невозможно? Может быть, автор специально показал, что битва героя с его недругами окончена. Окончена по-настоящему.

— Думаете, автор хотел поставить точку, поэтому и убил всех?

Война заканчивается тогда, когда не остается никого в живых, — всплыли слова в разуме Рины.

Вот только она не могла вспомнить, кто это сказал? Платон? Если он, то сказаны эти слова были очень давно, и раз уж фраза дошла даже до времени, в котором живет она, то в ней явно имелся смысл.

Соседка кивнула. На вид ей было не больше тридцати пяти лет, но ее бледная кожа о многом могла рассказать. Например, о том, что она и сама сейчас изо всех сил боролась.

— Думаю, эта история явно окончена, — сказала женщина. — Это самый настоящий «конец», а не как в тех огромных растянутых сериалах, которые выходят по тридцать лет. Люди столько не живут, сколько подобные сериалы транслируют.

— Так значит, мне нужно принять такой конец и не злиться?

Теперь женщина улыбнулась. Она с задорным огоньком посмотрела Рине в глаза и вдруг выдала на полном серьезе:

— С чего это? Я бы на твоем месте накатала гневный отзыв на книгу и отправила его автору. Нельзя же так запросто всех подряд убивать! Он хотел показать жестокость жизни? — она хмыкнула. — Тц, как будто мы и без него не знаем, как мир жесток!

— Я могу помочь тебе справиться с чувством вины. Если хочешь, мы изменим сюжет созданной тобой сказки. Тебе всего лишь нужно будет отдать взамен тело Эйрены.

Когда Люциан это сказал, признаться честно, Рина ненадолго задумалась.

То, что она увидела в своей голове, нельзя было назвать иначе, кроме как кровавой бойней, войной, ужасом и сплошной болью.

Жители Виталиона так безумно себя вели… Они оставляли на своем пути следы из чужой крови, такими их воспитали, таков уклад их жизни и их головы. Они привыкли, что все достигается кровью и болью. И если не ценой собственной жизни, то чужой.

Они привыкли…

Рина усмехнулась.

— А ведь какое хорошее оправдание, — сказала она, после чего рассмеялась.

Они привыкли? Привыкли, что заставляют других страдать? Неужели раз им что-то нужно, то необходимо наплевать на остальных? Какая интересная мысль!

— Малышка Рина, только не говори, что я заставил твой ум тронуться из-за всего, что ты увидела… Я бы этого не хотел, — начал было подшучивать Люциан, видя улыбку на губах девушки, но Рина его перебила:

— А с чего это я должна винить себя?

Если бы мог, Люциан опешил бы от такого вопроса.

— Тебе… их не жаль? — спросил он ее.

— Вы сказали, что поможете мне справиться с чувством вины. Но откуда же этому чувству вины взяться?

— Но ведь те люди так страдают, им так больно, и ты должна это понимать. Да и если подумать, разве должны дети нести ответственность за ошибки родителей?

Прямо сейчас все жители Виталиона страдали от жадности своего народа. Но, как Люциан и сказал, не каждый из жителей принимал участие в распитие крови иноземных людей и животных. У большинства даже предки такого не делали, но из-за выходок других они все равно вынуждены нести наказание и жить короткую жизнь, что закончится отвратительно смертельной болью.

Рина понимала это… Понимала, но не готова была мириться со своей ролью.

— Вы поэтому меня в этот мир переселили? Чтобы я жалела подобных себе? — Рина, что все еще прятала рот за рукой, усмехнулась. Ее пробрал смех. — Вы что, надо мной издеваетесь?

Пришел через тени задаваться вопросами.

— Почему это?

— Вы отправили меня в это место, ничегошеньки не объяснив. Думаете, что имеете сейчас право все так оборачивать? — Рина продолжала смеяться. — Да вы просто издеваетесь над подобными мне! Вам ведь прекрасно известно, через какой ужас я прошла в своей прошлой жизни. Вы знали, что мне знакомо понятие «смертельная боль», поэтому решили, что я сейчас все пойму и зарыдаю? Что начну жалеть жителей Виталиона?! Чтобы вы знали, не я виновата в их болезни! Не удивлюсь, если и эту болезнь создали вы! Признайтесь, это ваших рук дело? Поэтому вы теперь вмешиваетесь в судьбы жителей того мира, стоите подле Рихта и помогаете ему вершить свое «праведное» зло?!

Люциан не перебивал Рину, поэтому она продолжила. Впервые у нее появилась возможности донести до автора «Смерти шипа и змеи» свое мнение, потому она не могла остановиться. К тому же… Она и не хотела.

— Знаете что, господин… как вас там? Люциан? Так вот, господин Люциан, людьми нас делает выбор и наши поступки. Мы те, кто мы есть, не из-за того, как выглядим каким-то определенным образом. Рождение в Виталионе не дает право Рихт… То есть Мадеусу вести себя как последняя сволочь! Он не имеет право подвергать других опасности!

Рина наконец и сама это поняла.

Если подумать, Эйрена действительно могла быть злодейкой, но даже она иногда совершала праведные дела. Да, не всегда они выглядели лучшим образом, но она делала, что могла. И именно эти нелепые попытки и делали ее той, кем она была — злобной, но праведной стервой, черной вдовой. И не только Эйрена была такой. Китран, Аманда, Малик, Медея — каждый из них ежедневно делал выбор, они постоянно решали, как им следует поступить и как жить. Медея могла стать злобной мачехой. Аманда могла вести себя как капризная принцесса, раз уж ее сильнее всего обожал король Федерик. Малик мог претендовать на место Эйрены еще раньше, потому что он сын графа Адери, потому что мужчина.

Каждый из них принял в свое время решение, осознал нечто важное и выстроил в своей голове карту собственного мироустройства. Другие люди ведь тоже так делают: для кого-то важна семья, а для кого-то важнее гордость; кто-то выбирает красоту и готов для этого лишить другого человека жизни, а кто-то хочет жить, поэтому готов мириться даже с телом той, кого пытается убить эгоистичный «герой».

— Я не отдам вам тело Эйрены, — наконец решила Рина. Она тоже кое-что для себя поняла.

Она осознала, что больше не желает выставлять Эйрену злодейкой. Если ей прямо сейчас нужно отдать свою оболочку и признать, что совершила зло, то она отказывается это делать. Она не совершала ничего дурного. Она всего лишь жила. Жила, как могла! И пусть весь мир думает о ней самой и об Эйрене Де Клифф что угодно, для себя самой она уже поняла, что не хочет принимать наказание за чужие ошибки и промахи. Она — не жертвенный агнец, а живая девушка со своими мечтами. Пусть ее зовут злодейкой, но лично для себя Рина останется только собой.

— Не отдашь? Ха, думаешь, я и сам его не заберу?!

Люциан был серьезен, однако Рина после этого вопроса сощурилась, недолго подумала, но ее ответ не изменился:

— Вам ведь нужно разрешение, да? Вы должны услышать какие-то слова, чтобы ваша магия сработала. Хм, может, это потому что вы рассказчик? Неужели ваша магия — это сила слова? Интересно, из какого же это вы мира пришли, раз там властвуют такие интересные законы…

— Тц, ты ведь такая болтливая, так почему все еще не сказала нужные мне слова?

— Потому что больше не хочу вестись на слова лгунов. Думаете, сколько раз за жизнь больной человек слышал ложь? Да мне пальцев десяти рук не хватит, чтобы все такие случаи припомнить.

В этом царящем вокруг полумраке вдруг повисла гнетущая тишина. Люциан, кажется, размышлял, сама Рина тоже думала. Ей было не по себе от незнания того, где находится. Она не чувствовала явного страха или боли, как и не ощущала от Люциана злобы… Но вместе с тем ее одолевали беспокойство.

Он, этот странный божок, ведь забрал ее так не вовремя! Если сейчас Китран сойдет с ума, то точно станет опаснее той твари, которую Мадеус привел, чтобы добыть у Нагаты крови!

— Ну и чего вы молчите? — спросила Рина, когда уже устала ждать. — У меня, знаете ли, еще есть дела…

— Дела? Рина, ты не поняла? Ты уже умерла.

— Правда? Ну так воскресите меня еще раз!

— А что, если скажу, что не могу?

Рина пожала плечами.

— Тогда получается, что все было зря? Вы ведь просто придете сейчас к тому же финалу, какой мне показали через книгу в самом начале. Я-то думала, вы другого хотите, но раз вас все устраивает…

— Ха, да ты серьезно…! — послышалось бормотание, а потом… Потом вдруг Люциан рассмеялся во весь голос.

— Вы чего? Сошли с ума? — растерялась Рина.

— Ха-ха-ха, и все-таки ты, как и Эйрена, мне нравишься!

— Ч-чего?

— Говорю, что ты молодец. Люблю, когда со мной спорят или моим способностям сопротивляются, — он коснулся головы девушки. — На самом деле я не на стороне Мадеуса, я всего-то наблюдатель, — он забормотал: — Но почему только все решили, что я вожусь с тем мальцом по доброй воле? Ты, если подумать, ведь по началу тоже носилась туда-сюда подле Китрана, чтобы узнать его слабости. Разве не подумала, что и я так сделать могу?

— Но тогда зачем вы все это мне показали? Для чего?

— Просто думал, что ты и правда после такого решишь, что очень хочешь помочь жителям Виталиона. Я, чтобы ты знала, очень праведный самаритянин, и потому как я могу не дать тебе возможность начать новую жизнь? Ты ведь по началу так сильно меня проклинала, когда я только тебя в это тело переместил. Помнится, ты даже писала, что хочешь переродиться камнем. Как же там было… Кхм… Дорогой дневник, если я отойду в мир иной, то пускай в следующей жизни меня сделают камнем… Например, метеоритом. Я с радостью упаду на голову тому, кто закинул меня в этот мир…

— П-прекратите!

— Ха-ха, ну что ты, не стесняйся. У тебя от меня секретов быть не должно.

Пока Люциан, коснувшись головы Рины, копался в ее воспоминаниях, сама Рина старалась оставаться спокойной, насколько могла.

— Я бы хотела помочь жителям Виталиона, — внезапно сказала она, — но не будучи при этом заодно с Мадеусом. Вы вообще понимаете, что он ненормальный? Вместо того, чтобы договориться с Китраном, он пытался его сделать сошедшим с ума демоном. Мадеусу не лекарство нужно для своего мира, а власть. Он же безумный фанатик, помешанный на контроле! Даже придя в Эндейм, он занял место жениха принцессы Аманды, а ведь мог действовать из тени и быть простым жителем, зверьком… Да кем угодно!

Люциан вздохнул.

— И как так вышло, что вы с ним одного возраста, но он настолько глупее? — он облетел Рину и ее осмотрел. — Ты спросила, к чему я это показал. Нет никакого особого смысла, просто хотел спросить, хочешь ли ты изменить сюжет созданной тобой сказки.

— Не хочу!

Люциан снова вздохнул.

— Рина, а ведь прямо сейчас твое тело лежит там такое мертвое-мертвое…

— Что? Вы серьезно?!

— Когда я тебя забрал в это место, то переместилась только твоя душа. Она покинула тело Эйрены, оно прямо на глазках Китрана упало… Так что сейчас он стал Нагатой и крушит все подряд. Сказал бы, что мне жаль, но все ведь к этому все и шло.

— Так вы сейчас просто время тянули?! — Рина посмотрела на свои руки, осмотрелась вокруг, после чего сощурилась. — Хотите сказать, что и правда убили меня?

— Так ведь ты же уже была мертва.

«Ага, ну конечно. То, что мертво, умереть не может, да?»

— Прекратите свою демагогию и дайте мне определенный ответ: я действительно больше не могу вернуться в тело Эйрены?

— У меня есть к тебе предложение, Рина. Давай ты все-таки отдашь мне тело Эйрены, а я спасу тебе и всех-всех остальных? Если согласишься отдать мне то тело, то я взамен в ту же секунду приведу к Китрану всех, в ком есть кровь Мадеуса. И этого дурного алхимика, разумеется, тоже. Никто из вас ведь не знает, как он выглядит на самом деле.

Поимка главного врага взамен на функционирующий только из-за души Рины тело ведьмы? А ведь пока она здесь, в этом непонятном месте, беседует с Люцианом, ее лишенный души сосуд даже не дышит, и в нем, скорее всего, даже сердце не бьется…

Но ведь не зря она все эти месяцы не пряталась, а готовилась к столкновению со злом!

Пусть Китран сейчас и в жутком состоянии злобного главного босса, но он не должен стать тем демоном, каким его показывали в "Смерти шипа и змеи". Он ведь практически слился с Нагатой, а значит, его демон теперь хоть наполовину, но обладает человеческим нравом и убивать подобных себе беспричинно не станет. Теперь Рина была убеждена, что демон убивал всех и каждого в первоначальном романе только из-за того, что не знал, в ком засел Мадеус. Если сейчас Люциан всех к нему приведет, то Китран быстро со всем разберется. Вот только…

— Я против, — решила Рина.

— Ну раз ты согласна, то… Погоди. Что?! Тебе что, совсем не жалко всех тех людей, которые сейчас умрут, хотя пришли на помолвку? На праздник! Это ведь должен быть радостный день, так почему ты всех подвергаешь опасности?!

— А разве еще есть что спасать? — передразнила Люциана Рина. — Китран же впал в ярость, да и почему вы хотите спасти жителей Эндейма, я же должна защищать Виталион?

В словах Люциана не было логики. Он просто пытался заставить Рину отказаться от привычной жизни, тела, стать кем-то в новой роли. Вот только подобное ее не устраивало.

— Вы хотите, чтобы я согласилась на этот нечестный обмен или чтобы взвалила все на себя и добровольно стала жертвой сюжета. От этого сказка будет драматичнее, да? Но нет, мне это не нужно, а точнее нам. Нам это не нужно. Во-первых, у нас есть Око Баресса, даже если придется внести в него изменения, мы отыщем всех носителей крови Мадеуса. Во-вторых, у нас есть моя кровь. Мне не нужно жертвовать собой. Я не героиня, и уж тем более не страдаю слабоумием, чтобы отказываться от жизни и соглашаться на очередные игры существа, который прячется в тени!

— Но пожертвовать собой было бы правильно… К тому же, я не убью тебя, а всего-то изменю тебе тело и внешность!

Люциан был убежден, что раз даже Эйрена, будучи ведьмой, пошла в ключевой момент на отказ от тела, то и Рина на это купится и позволит начать новую сказку. По плану Люциана Рина сейчас должна была согласиться пожертвовать собой; после этого Китран сошел бы с ума, стал жестоким и кровожадным, разобрался бы с Мадеусом, но в то же время не поверил бы в смерть невесты. Демон начал бы ее искать, а Рина тем временем пробудилась бы на территории Виталиона со своей настоящей внешностью и ждала его — своего принца-демона! Ну разве не чудесное продолжение для сказочки в жанре любовного фэнтези?! Эта парочка сумасшедших бы встретилась в новом враждебном мире, изменили бы его под себя, укрепили свою любовь и спасли бедных жителей Виталиона.

«Да он точно надо мной поиздеваться хочет!» — поняла Рина.

Ей даже лицезреть Люциана своими глазами не надо было, чтобы догадаться, что этот гад планировал снова впихнуть ее в сюжет очередной странной истории! Нет уж, после "Смерти шипа и змеи" доверять автору она отказывалась. Этот странный теневой парень не упрощал своим "персонажам" жизнь, он их только убить пытался!

— Но Эйрена была готова пожертвовать собой ради лучшего финала… — пробормотал Люциан.

— У Эйрены не оставалось ни одного человека, которого она хотела бы защитить. Вы еще спрашиваете, почему она согласилась? — Рина вздохнула. — Все, возвращайте меня. Я уже поняла, что вы работаете только по согласию, а я вам его не даю, — она повторила: — Я не буду отказываться от тела Эйрены!