Злой город

Фрагмент 7

11

Полкан явился в крепость, когда снег в степи, в основном, сошёл, оставшись лежать лишь в рощицах, где его защищают от солнечных лучей ветви деревьев, в оврагах да по берегам рек, куда его намело зимними буранами. Явно не просто так явился, проделав тяжёлый путь (и лошади грязью уляпаны, и сами всадники) по распутице. Да и по нему было видно, что недоволен он, зело недоволен чем-то. Вроде, и рад встрече с соседями, а хмурится.

— Случилось что-то у вас в Осколе? — спросил старого знакомого Андрон. — Уж больно хмур ты.

— После говорить станем. Сперва коней надо накормить да почистить, — отрезал тот.

И на предложение в бане помыться да отдохнуть с дороги промолчал, снова сославшись на необходимость «обслужить транспортные средства». Только покосился на возню вокруг обеих БМД, уже почти готовых к выходу на боевое задание. И попросил Минкина через час собрать обоих «воевод», к числу которых он причислял и Нестерова.

— Лаяться с тобой приехал, — объявил пограничник, когда все собрались. — Кому ты хорошо сделал, повесив тех дружинников по дороге из Курска?

— Хорошо, не хорошо, только поступил с ними, как положено поступать с татями. Коими они и стали, напав на нас.

— Какими бы ни были, а они — княжьи дружинники. Не по своей воле на то пошли, Алексей Валах приказал им мятежников, против слова Великого Князя пошедших, коих побить, а коих поимать и наказать примерно. Чтоб иным неповадно было.

— Пятилетняя дочка кожемяки, кою они стрелой убили, тоже мятежницей была и против слова Великого Князя пошла? — ощетинился Минкин. — Кто тому Валаху приказ дал нас перехватить там, где уж люди, почитай, не живут? Князь Юрий Святославич не поминал мне никакого мятежа после отъезда Валаха «на богомолье».

Полкан, конечно, смутился после слов о погибшем ребёнке, но продолжал гнуть свою линию.

— Знаю я, как всё было. Только всё одно не нужно было тех дружинников вешать, на суд княжий следовало доставить. Зело на тебя за то осерчали вящие люди в курской дружине.

— А Юрий Святославич?

— А как сам мыслишь? Юрия Святославича на Курский стол посадил Великий Князь Черниговский, к недовольству многих курян. И Валах — среди тех, кого Михаил Всеволодович с ним прислал. Едва ли не важнейшая опора Юрия Святославича в курской дружине. С другой стороны, ты сам же и подтолкнул к князю тех, кто недоволен был Юрием Святославичем, присланным со стороны.

Политический расклад ясен. А значит, хрен бы наказали тех пойманных на месте преступления дружинников.

— Как наместник, полное право имел казнить тех татей!

— Как наместник имел. Но и думать должен был, как князя и близких к нему не разозлить. А что получилось? У князя ты в опале, Валах теперь тебе кровный враг, вящие люди курские на тебя злы, а нам велено оружье у тебя не покупать.

— Жив, значит этот тать? — нахмурился Андрон. — Говорил же я, что говно не тонет.

— Жив-то жив, да плох очень. Ты или твои люди его очень тяжело ранили, да лошадь, зацепившегося за стремя, волокла. Ногу так вывернула, что долго ещё ходить не сможет. Если вообще хромым до конца жизни не останется. Только тебе от того легче не станет: как на поправку пойдёт, много вреда тебе и Серой слободе принести сможет. На Юрия Святославича влияние он большое имеет, да и Михаилу Всеволодовичу в Чернигов наверняка навет на тебя пошлёт.

Вот ведь ублюдок! Эх, нужно было рискнуть да добить этого говнюка там, близ перекрёстка дорог. Да что уж теперь, снявши голову, по волосам плакать?

— То есть, ты, Полкан, ехал, чтобы известить меня: стрелы, наконечники копей да прочие ножи с саблями вам в Оскол больше не возить?

«Погранец» аж фыркнул от возмущения.

— А где мы ещё за такие цены, как у вас, такие хорошие калёные стрелы купить сможем? Княжье дело гневаться, ваше — оружье ковать, а наше — рубежи с тем оружьем стеречь.

О! А вот это уже по-нашему! Строгость российского законодательства компенсируется необязательностью его исполнения. Значит, отнюдь не в 1990-е это правило стало работать, не в советские времена и даже не в царские, а вон когда! Если не раньше нынешнего тринадцатого века.

— В Курске ещё и тем недовольны, что вы половцев у себя принимаете, да о чём-то с ними в обход князя договариваетесь. Ему ни словом про то ты не заикнулся.

Глаза у степного волка по имени Полкан умные. Кажется, насквозь человека видят, как тот рентген, оставшийся «за дырой» в ХХ веке.

— Так я ж, когда тот мурза Сарыбаш в Серую слободу приезжал, как раз у Юрия Святославича гостил и знать про то не знал. А когда он второй раз приехал, снег сходить начал, весточку князю никак не послать стало.

Гость только усмехнулся.

— Ты не смог послать, а другие её привезли. Плохо, что князь о том от купцов узнаёт, а не от тебя, наместник. Важное то дело — отношения с половцами. Хоть у нас сейчас с ними не война, не вражда, да только со степняками всегда ухо востро держать надо. Пограбить веси и русских людей в полон увести они даже без войны завсегда рады.

Полкан — свой человек, потому с ним и поделились задумкой, обсуждавшейся с мурзой Сарыбашем. Слушал пограничник, головой качал, удивляясь задумке, пришедшей в головы Нестерова и Беспалых.

— Так что не до гнева на меня скоро Юрию Святославичу будет. Татары ведь, идя на полдень, чтобы с половцами Котяна сцепиться, и курские сёла да веси разорят, не только рязанские Елец и Талицу. Говорил я князю, что нельзя татарам верить, а он мне — Михаилу Всеволодовичу их послы сказывали, что поход степняков только против рязанцев да владимиро-суздальцев.

— Пали Владимир с Суздалем, Ярославль с Тверью. И Великий Князь Ярослав Всеволодович погиб в сражении близ реки Сить. Тело его обезглавленное на поле боя нашли. Лютая, гонец передал, сеча была. Татар едва четверть уцелела, за это они всех владимирцев, там в полон попавших либо раненых, посекли до смерти.

Ага! Значит, всё-таки Бурундай куда бОльшие потери понёс, чем в известной «слобожанам» истории. Значит, и под Козельск, куда Беспалых уже собрался выдвигаться, придёт меньше ордынских сил, а потери Батыя под этим «Злым Городом» окажутся более чувствительными для Орды. Капитан ведь туда едет вовсе не для того, чтобы чаи распивать, а ратным трудом заниматься. Такие «сюрпризы» агрессорам готовит, с которыми те ещё не сталкивались. А столкнутся — на всю оставшуюся жизнь запомнят.

— Вщиж они ещё не взяли? — задал вопрос Сергей Николаевич.

— Не ведомо мне ещё про то. Из Смоленска весточка пришла, что к нему после Твери движутся. Может, и его уже сожгли.

— По нашей истории — не сожгли. В двадцати верстах от города татары прошли, но сам Смоленск не осаждали. Да только теперь иначе дело оборачивается. Могли и к Смоленску подступиться. Хоть и торопятся они поближе к степям уйти, чтобы кони у них от бескормицы не пали. Им ещё — воевать и воевать, потому коней и берегут.

— Может, тогда, и Вщиж с Козельском не тронут?

— Да нет, Полкан, — почесал затылок Беспалых. — Козельск им, конечно, не очень-то и нужен. Распутицу они под ним пережидают. А чтобы воины не бездельничали, вот царь Батый и гоняет их. Кого — на приступ козельских стен, кого — окрестности разорять да соседние с Козельском удельные княжества на крепость их сил испытывать.

— А ты, воевода, никак на своих чудовищах к царю Батыге в гости собираешься?

— Собираюсь, Полкан. Распутица им не помеха. По грязи они не хуже коня бегают, через разлившиеся реки вплавь перебраться могут. Вот и наведаюсь к гостю незваному, гостинцев ему стальных да свинцовых передам. Глядишь, к нам под Серую крепость его людишек поменьше явится.

Снова «погранец» головой покачал на упоминание о возможном приходе ордынцев к Серой слободе. Как бы князь Юрий Святославич ни серчал на боярина Андрея, наместника своего, а слобода огромную пользу княжеству приносит. И пограничная стража привыкла к тому, что за её каменными стенами можно и защиту получить, и раненых пристроить, и припасы пополнить. Да и вести важные у слобожан бывают, как, например, после возвращения остатков дружины рязанского боярина Евпатия. Жаль будет, если серые стены не выдержат натиска степняков, уже столько русских городов разоривших.

12

Посёлок проснулся среди ночи. От грохота, похожего на пушечный выстрел, донёсшегося с восточной стороны крепости. Грохнуло, но никаких последствий не последовало. И лишь утром, когда рассвело, часовой на дозорной вышке-водокачке сообщил, что по Дону пошёл лёд. И будут по нему льдины плыть долго, поскольку река течёт с севера на юг, и чем севернее, тем позднее она вскрывается. Так что, выждать ещё недельку, и можно ехать к Козельску.

Операция намечалась, надо сказать, очень и очень нетривиальная. Как раз из-за того, что на этот раз приходилось действовать не зимой, когда реки покрыты льдом. Если зимой, во время похода к Пронску, достаточно было закрепить металлические бочки с дизтопливом на корпусе БМД и катить себе по заснеженным полям и лесам, то теперь на пути отряда Сергея Беспалых несколько разлившихся рек, а запас солярки придётся везти полуторный. То есть, грузить на броню дополнительных семьсот кило веса (вместе с тарой) только его. А это снижает плавучесть боевой машины практически до нуля. Ко дну, как колун, она, конечно, не пойдёт, но риск набрать воды внутрь (а значит, всё равно утопить технику) огромный. Плюс дополнительный боезапас, поскольку «порезвиться» Серый хотел от души. Плюс «главный сюрприз», которым капитан хотел «порадовать» ордынцев — 120-миллиметровый миномёт, к которому надо взять хотя бы полсотни мин. А это — 74 кг ствол, 55 кг двунога-лафет, 82 кг опорная плита. Итого — 211 кило. Плюс мины в ящиках — почти тонна. Всего выходит на каждую машину больше двух тонн «лишнего» веса, даже если ограничиться всего лишь одним боекомплектом осколочно-фугасных выстрелов к башенному орудию «Гром».

Это всё он просчитал давно, а за решением проблемы пришлось обращаться к Минкину у Барбарину. Точнее, идея-то у него имелась, требовались технические решения, способные воплотить её в жизнь. В результате на свет появились два уродца, вполне устроившие «воеводу». Плавающие прицепы-«сундуки» на колёсном ходу, сваренные из листовой стали (собственное производство обмазки сварочных электродов, довольно дрянных в сравнении с теми, что привезли из будущего, но вполне пригодных для работы, освоили ещё летом).

Прицепы одноосные, на простейшей раме из обрезков швеллеров, кузов к ней крепится болтами через резиновые прокладки. Рессоры (с уменьшенным набором листов), амортизаторы, колёса — от той самой «Шишиги», на которой бандюки когда-то, на свою голову, катались «гонять чуркобесов» в половецкое кочевье. Фаркопы у БМД имеются, так что цеплять дышла прицепов есть за что. Изготовление — Андрона, Бороды и Толика Жилина. Испытания на участке открытой воды водохранилища мини-ГЭС «баржи» прошли успешно, даже с перегрузом относительно расчётной полезной нагрузки.

— Главное — не бросьте их где-нибудь, назад обязательно привезите, — настаивал Юрка. — Это ж столько железа, которое можно на полезные вещи пустить!

В общем-то, излишнее требование. Бросать миномёты Сергей не собирается ни при каких обстоятельствах. Как и пустые бочки из-под топлива, которые тоже ещё очень могут пригодиться. Да и латунные гильзы пулемётных патронов теперь собирают, приспособив для этого холщовые мешки.

Пришлось уменьшить на одного человека расчёты миномётов. По сути дела, миномётчики, расстрелявшие взятый запас мин, должны были превратиться в десантников и в дальнейшем вести огонь из автоматов.

— Рискованно всё это, — качал головой Андрон. — Но раз уж принято решение о такой операции, то будем его исполнять.

— Ты, Андрюха, пойми: у нас просто не будет другого шанса «пощипать» не какие-то отдельные отряды монголов, а практически всё войско Батыя сразу. Оно же там семь недель простоит, дожидаясь, когда половодье закончится.

— А почему именно там?

— Ты на карту глядел? Путь на восток ордынцам Жиздра отрезала. У неё и в наше-то время ширина под Козельском метров сорок, а сейчас — и того больше. А какая ширина в половодье, я даже не предполагаю. Представляешь, сколько степняков потонет, если их в ледяную воду загнать, чтобы переправиться? А дальше на восток — ещё более полноводные Ока и Дон. Потому я и спокоен на счёт того, что они к нам полезут, когда мы их из миномётов крыть начнём. В безопасности мы будем, если между нами река окажется.

Путь неблизкий, вёрст четыреста «с хвостиком» придётся проделать, чтобы добраться до окрестностей Козельска. И если даже без дополнительной нагрузки вне дорог БМД движется со скоростью не выше 30–35 километров в час, то с прицепом придётся катиться ещё медленнее километров на восемь-десять. Плюс переправы, места для которых ещё нужно будет поискать, плюс леса в окрестностях городка. Так что дня четыре может уйти только для того, чтобы добраться до места. Пара дней — «навести шороха» в ордынском лагере. Так что на всё, про всё, «удовольствие» может растянуться на десять — одиннадцать дней.

Соваться наобум по совершенно незнакомой местности — значит, без толку переводить драгоценные топливо и моторесурс. Потому и пришлось искать проводников среди людей Коловрата. А поскольку свободных мест в «экспедиции» нет, все люди выполняют строго определённые функции, ещё и обучать их должности подносчика мин в составе миномётного расчёта. В общем-то, работёнка не сложная, требующая лишь физической выносливости: взять чугунную «рыбку», подготовленную снаряжающим, и поднести к «самовару».

Куда больше хлопот доставило обучение обращению с автоматом. Но если уж какие-нибудь бушмены или зулусы, только-только из каменного века выбравшиеся, с таким справляются, то это вполне по силам и русскому дружиннику тринадцатого века.

К сожалению, человека, который знал бы весь путь от Серой крепости до Козельска, не нашлось. Один хорошо знал местность от неё примерно до Мценска, а второй — от Новосиля до Козельска. Так что в каждом экипаже и миномётном расчёте будет по одному «местному».

Загвоздка только в том, что первым оказался… Артемий из Донкова, у которого не самые лучшие отношения с Беспалых и Жилиным, которого капитан назначил командиром экипажа второй боевой машины десанта. Толик неплохо проявил себя и под крепостью Воронеж, и в походе к Пронску, и в прочих операциях, включая поездку Минкина в Курск. Так что, как посчитал Сергей, вполне справится. Ну, и есть у парня ещё один огромный плюс: в технике прекрасно «петрит».

Проблему взаимоотношений бывшего дружинника князя Донковского с участниками похода пришлось решать совместными усилиями, привлекая для этого и Коловрата, и Крафта, завоевавшего уважение Артюшки тем, что был одним из тех, кто прошёл весь путь вместе с боярином. Вот они-то вдвоём и «наехали» на парня, требуя, чтобы тот не «пальцы гнул», не «держал фигу в кармане», а подчинялся обоим командирам машин беспрекословно (каждый проводник на своём «участке ответственности» будет ехать в машине Беспалых), слово кривого в адрес «нелюбимцев» не скажет. От его поведения зависит то, возьмут ли Артемия во вновь собираемую «рязанскую» дружину.

Желание присоединиться к походу высказывали, конечно, многие. Включая самого боярина, Крафта, пограничника Ефрема. Только Беспалых очень жёстко поставил условия отбора: лишь миномётчики, проводники и люди, знакомые с БМД и её оружием. Так что всем троим пришлось сожалеюще вздыхать из-за того, что не подходят под выдвинутые «воеводой» требования. К тому же, Коловрат только-только оправился от ранения и теперь усиленно восстанавливал мышечную массу и мастерство владения оружием. Да и людей ему требовалось «натаскивать» перед грядущими схватками.

В общем, как бы то ни было, а операцию подготовили, технику и людей, принимающей в ней участие, тоже. Потому тянуть с выходом до конца месяца, когда осада Козельска подойдёт к завершающему этапу, не стали. Десятого апреля, в хмурый и достаточно прохладный день, норовящий разразиться мелким дождичком, а то и снежком, перед крошечной колонной из двух БМД, волокущих за собой по прицепу, открылись ворота Серой крепости.

— Ну, что? Как говорится в анекдоте, «трогай», скомандовал Штирлиц водителю…