Змеиное варенье

Глава 9. Хризокола

Ныло плечо, и болело недавно вправленное запястье. Нишка меня здорово приложила и ухитрилась так разозлить, что я едва ее не прибила. Единственное, что меня остановило, было то, что мертвой она становилась опасней, чем живой. Как она вообще там оказалась? Никак гадский инквизитор удружил.

Убью, падлу патлатую. Но действовать надо было быстро, пока никто не успел опомниться. Я поморщилась, потом нацепила на лицо маску участия и поспешила на второй этаж церковного госпиталя.

Палату Нишки я нашла легко, возле нее стояла пара стражников и почему-то профессор Адриани.

Бледный инквизитор как раз вышел из дверей. Он кивнул профессору, который сразу же поспешил в палату. Кысей невидящим взглядом уставился в окно, поэтому я постаралась подойти к нему неслышно.

— Доброе утро, господин Тиффано, — вкрадчиво сказала я, пытаясь не расплыться в глупой улыбке, созерцая хмурый профиль. — До меня дошли слухи, что бедная госпожа Чорек…

Но договорить не успела, инквизитор мгновенно пошел красными пятнами от злости, схватил меня за шиворот и втащил в больничный закуток, подальше от посторонних глаз и ушей. Его локоть больно уперся мне в горло, я оказалась прижатой к стене без возможности вздохнуть.

— По вине вашего ублюдочного воздыхателя Нишка на больничной койке, — Кысей был в бешенстве. — Из-за вашей блажи получить эту клятую вилку он ее чуть не убил!

Я могла лишь хрипеть в ответ, и до него наконец дошло, что так он ничего не добьется. Инквизитор отпустил меня, отвернулся и провел рукой по лицу, словно пытаясь смахнуть невидимую паутину.

— Мерзкая дрянь! Вы знаете, что ваш подельник пытался ее… обесчестить?

Я зашлась в приступе жестокого кашля, усиливаемого истеричным хохотом. Эта дура ухитрилась заехать мне коленом в пах и сильно удивилась, когда я только пошатнулась. Поэтому пришлось скручивать мерзавку, спускать с нее штаны и лапать. К счастью, ее отчаянное сопротивление и поднявшаяся тревога позволили мне без потери лица отпустить ее, пообещав на ушко непременно вернуться за ней и довести начатое до конца.

— Это вы виноваты… — прокашлялась я наконец. — Это ведь вы надоумили Нишку охранять дворцовое хранилище? Так что…

— Замолчите! — рявкнул Кысей, опять подступая ближе. — Не смейте перекручивать все с ног на голову! Где улики? Они уже у вас? Или может вы ему помогали? Где вы были этой ночью? Отвечайте немедленно!

— А вам не кажется, господин инквизитор, что спрашивать у дамы, где она была ночью, по крайней мере неприлично…

— Откуда ваш подельник узнал о тайном ходе в хранилище?

— Ну раз узнал, значит не такое оно и тайное…

— Хватит хитрить и изворачиваться! Ход был замурован давным-давно, еще со времен Синей войны. О его существовании не знал даже капитан дворцовой охраны.

— Вот как? — протянула я в замешательстве. — А кто тогда знал?

О наличие тайного хода атаману рассказал неведомый заказчик, когда изначально реликвию заступницы Милагрос поручили выкрасть из дворцового хранилища. Но потом планы изменились. А я никогда ничего не забываю…

— Господи, это очередной скандал! — продолжал стенать инквизитор. — Из-за этого хода ограблением занимается тайный сыск! А вы заявились сюда, как ни в чем не бывало! Чем вы думали? У вас мозги вообще есть? — он постучал костяшками пальцев по моей голове, а я не успела уклониться. — Или вы их вчера вместе со змеиным мясом сожгли?

Стоило ему упомянуть неудачный бэмшин, как меня захлестнула жгучая обида и холодная ярость.

— А вот господину Лешуа моя стряпня понравилась, еще и добавки попросил, — мстительно заявила я. — И с мужской силой у него тоже все в порядке. И целоваться он умеет, тоже в отличие от некоторых. Так что я выхожу за него замуж! — победно закончила я, но ожидаемого эффекта не случилось.

Инквизитор не удивился, а просто отмахнулся от моих слов, как будто его это вовсе не волновало.

— Немедленно сдайте Серого Ангела, пока тайный сыск не начал копаться во всем этом… Иначе… Иначе я сообщу, откуда узнал о готовящемся ограблении дворцового хранилища. Я не собираюсь покрывать ваши грязные дела. И так слишком долго терпел.

— А сообщайте. Тогда многое выплывет. Кстати, я же говорила, что расшифровала текст Завета, да? И если завтра горожане проснутся и, выйдя на улицы, обнаружат листовки с этим текстом, — я расхохоталась, — то в этом будете виноваты только вы! От вашего драгоценного Святого Престола камня на камне не останется. У вас не только воды святыни пересохнут, здесь все превратится в выжженную пустыню!

— Замолчите! — инквизитор схватил меня за плечи и встряхнул. — Только посмейте! Видит Единый, я вас…

— Вы меня что? Поцелуете? Спасибо, не надо, — я ловко вывернулась из его рук. — Меня теперь есть кому целовать. И не только целовать.

— Куда вы собрались? — он успел удержать меня за рукав.

— Проведать госпожу Чорек. И будет лучше, если меня пропустят, а то может случиться безобразная сцена…

— Мне искренне жаль господина Лешуа. Потерять сына, а потом еще нарваться на такую змею подколодную…

Я скрипнула зубами и повернулась к нему.

— Себя пожалейте. Интервалы между убийствами становятся все меньше и меньше. Думаю, что следующая смерть не заставит себя долго ждать. И вы опять прибежите ко мне за помощью.

— Да нет, госпожа Хризштайн. Это вы ко мне приползете. Вы ведь так стремитесь попасть во дворец… Но путь туда через замужество нескорый, верно? А представить вас княжне Юлии могу только я. Но похоже, что на обед к ней мне сегодня придется идти одному…

Я сдержала желание вцепиться ему в морду. Он даже не представлял, насколько попал в яблочко. Теперь мне было наплевать и на дворец, и на заказ для Серого Ангела. От заказа пришлось отказаться под предлогом того, что инквизитор проявляет к Орфуа повышенное внимание, и предложить заказчику устранить сперва помеху в лице лицемерного святоши, который не прочь побаловаться с мальчиками.

Гаяшимец удачно заглотил наживку, пообещав разобраться с инквизитором. Но известие о помолвке княжны Юлии с воягом Густавом выбило у меня почву из-под ног. Мне кровь из носу была нужна юная княжна… Я прикрыла глаза, пытаясь обуздать бешенство.

— Если вы меня копируете, то хотя бы молитесь, закрывая глаза, — насмешливо произнес инквизитор. – Молитва заступнику Тимофею прекрасно…

— Заткнитесь! — не выдержала я, потом постаралась смягчить тон. — Господин инквизитор, давайте не будем ссориться. У нас ведь общие цели. Если бы вы потрудились сами достать мне вилку, то ничего бы этого не случилось…

— Хотите попасть на обед к княжне, сдайте Серого Ангела, — перебил меня инквизитор.

— Я не могу, — пожала я плечами. — Правда, не могу. Он мне угрожает… Пожалуйста, ну не злитесь. Я вам обещаю, что больше он…

— С меня хватит ваших лживых обещаний и уловок. Торгов не будет. Серый Ангел в обмен на обед у княжны. Просто назовите его имя, об остальном я сам позабочусь.

— Ну неужели вы думаете, я бы этого не сделала, если бы могла? — взорвалась я. — Я не могу, сколько еще раз вам повторить. Я не знаю, кто Серый Ангел. Я видела его один-единственный раз, случайно застав в поместье помчика! Я не стала поднимать тревогу, потому что он угрожал, что расскажет о дневнике профессора Камилли и вашей причастности к поджогу его дома…

— Вы же говорили, что он в вас влюблен… — растерялся инквизитор. — Браслет подарил.

— Да по почте он мне его прислал! Чтобы вас позлить. И вилка эта клятая не мне, а ему была нужна! — я и в самом деле была готова расплакаться от собственного бессилия, но, к счастью, Кысей мне поверил.

— Ладно, я выделю вам пару стражников для охраны, — заявил он и на корню пресек мои возражения. — И не вздумайте отказаться. И не попадайтесь на глаза сыскарям из тайной службы…

Пока инквизитор не передумал, я поспешила в палату Нишки. Но там меня ждало еще одно препятствие в виде профессора Адриани, с которым я столкнулась в дверях.

— Госпожа Хризштайн, — кивнул он мне удивленно, — я вижу, что вы успели… несколько изменить прическу с нашей прошлой встречи…

— Надеюсь, к лучшему? — я попыталась проскользнуть мимо него в палату, но профессор придержал меня за локоть.

— Я беспокоюсь за вас, — мягко сказал он. — Как ваше… наваждение? Может, вам лучше выговориться? Я внимательно вас выслушаю. Всегда легче разделить груз болезненных эмоций с другим, чем тянуть его в одиночку.

— Спасибо, профессор, но не думаю, что вам интересно слушать описания змей во сне и наяву.

— Они продолжают вам сниться?

— Ага, — я попыталась освободиться, но, несмотря на мягкость тона и осторожность движений, у мужчины оказалась железная хватка. — Что-то еще, профессор Адриани?

— Простите мою бесцеремонность, однако… Госпожа Хризштайн, а вы часом не употребляли в пищу плохо прожаренную рыбу или мясо? Возможно, ваши сны — всего лишь последствие заражения глистами…

Мерзавец смотрел на меня без тени усмешки, с искренним участием, однако в глазах плясали лукавые огоньки.

— Не имею дурной привычки есть что попало, — отрезала я и не удержалась от ответной шпильки, — а единственный паразит, который мешает мне жить, это ваш ученик, господин Тиффано. Только, боюсь, полынной настойкой его не вывести…

Но профессор нисколько не смутился, продолжая также спокойно меня разглядывать, а потом добавил:

— Вы правы, от сердечной привязанности еще не нашли настоек…

Я скрипнула зубами и толкнула дверь в палату Нишки.

Лысая девица против моих ожиданий вовсе не валялась, заливаясь слезами и зализывая раны. Она сидела на кровати и бодро шнуровали ботинки, явно собираясь смыться из госпиталя, что в мои планы совершенно не входило. Мне надо было избавиться от девчонки любой ценой.

— Здравствуйте, госпожа Чорек.

— Чего надо? — хмуро отозвалась она, поднимая на меня взгляд. Без дрожи на нее смотреть было сложно, нос и губы были разбиты, а заплывший правый глаз успел приобрести нежно-лиловый оттенок.

— Вы меня не помните? Нас представил друг другу инквизитор Тиффано. Лидия Хризштайн.

— Помню. Чего надо?

— Зашла справиться о вашем здоровье. Узнать, чем могу вам помочь.

— В госпитале я валяться не буду, так и передайте вашему инквизитору, — отрезала она, нравясь мне все больше и больше. — Можете не уговаривать.

— Не буду. Я прошу у вас прощения, — наконец-то я добилась ее внимания, Нишка подняла голову и посмотрела на меня удивленно.

— За что это?

— Это я… Я предупредила инквизитора о том, что Серый Ангел попытается проникнуть в хранилище… Я не думала, что кто-то пострадает, простите меня еще раз.

— А откуда вы об этом узнали?

Вот теперь она уже была у меня на крючке. Я вздохнула и присела на кровать рядом с ней, нервно теребя в руках сумочку.

— Понимаете, Серый Ангел, он… он меня преследовал… угрожал… добивался… а потом… — я всхлипнула, торопливо достала из сумочки шелковый платок и промокнула глаза, — потом… просто взял силой…

Я разрыдалась, Нишка охнула и неловко обняла меня, пытаясь утешить.

— Его никто не мог поймать, и я… В общем, он приходил, когда хотел, и делал, что хотел… — я захлебывалась рыданиями у нее на плече. — Даже господин инквизитор не смог его остановить!.. А сегодня утром он опять пришел… И сказал, что нашел себе другую игрушку… Я обрадовалась, что мой кошмар закончился, а потом… потом узнала о вас… Господи, простите меня!

Я почувствовала, как напряглась девушка, как участилось ее дыхание. Увы, она не испугалась, а разозлилась. Я подняла на нее полные слез глаза, шмыгнула носом и сделала последнюю попытку.

— Уезжайте, бегите как можно дальше! От него нет спасения, его не остановят никакие стены и замки. Я сбежала в столицу, но он нашел меня и здесь. Его не остановило даже то, что инквизитор последовал за мной, чтобы защитить…

Нишка нахмурилась и сжала кулаки. Ее светлые янтарные глаза потемнели от гнева.

— Ты не плачь, — вдруг сказала она. — Я смогу за себя постоять. И поймать тварь. Ничего, что я на ты? Ты ж вроде благородная? Ну не плачь, говорю.

Она вытерла мне нос моим же платком, и мне пришлось вымученно ей улыбнуться. Интересно, в инквизиторы специально отбирают таких вот непрошибаемо упрямых?

— Можно и на ты, Нишка. Только вдруг у тебя ничего не получится? Мне так страшно думать, что ты из-за меня можешь…

— Получится. Я им всем нос утру, — мстительно заявила инквизитор. — А то вздумали еще…

— Кому им? — почувствовала я ее слабину.

— Мужланам этим, сыскарю из тайной канцелярии, красавчику твоему крашеному, этому профессору заумному… кардиналу! Я полгода над делом билась, а они возьми и поставь на мое место твоего… тьфу, ты уж прости, но баран он!

Тут я была, как никогда, с ней согласна.

— Ты знаешь, Нишка, — задумчиво пробормотала я, — а ведь ты права.

— Конечно, — хлопнула она меня по ушибленному плечу, и я чуть не взвыла от боли. — Не трусь, подруга!

Прорвемся.

— Подожди, подожди… — поморщилась я. — Ты и вправду сможешь поймать Серого Ангела, только хитростью надо действовать. Уж меня-то послушай, я его повадки хорошо успела изучить. Ты притворись слабой…

— Чего? — взревела она.

— Да понарошку, для дела. Его заманить надо, понимаешь? Пусть думает, что ты испугалась. Его это подзадорит. Притворись, что тебе страшно одной, попроси убежища, спрячься, ну я не знаю, в чьем-то доме, где можно устроить ему ловушку…

Я задумалась, прикидывая варианты. Был велик соблазн сослать ее в дом к Остенбергам, чтобы лишний раз досадить инквизитору, но там ее мог увидеть кто-нибудь из посольства.

— К себе я не могу тебя пригласить, сама понимаешь, он может заподозрить неладное… — тут я улыбнулась, осененная планом изящной мести профессору, чтобы языком меньше болтал. — Слушай! А профессор Адриани, который к тебе приходил, что он хотел?

— О душевном здоровье справлялся. Нудел тут, чтобы я отдохнула и восстановила силы! К нему в лечебницу предлагал лечь, ты представляешь? Придурок!

— А ты согласись, только скажи, что не хочешь в лечебницу, страшно среди безумцев. Попроси тебя защитить. Напросись к нему в дом пожить, он, кажется, живет один и даже без слуг. Прекрасный вариант, чтобы устроить ловушку на живца.

— Почему ты думаешь, что он живет один? — нахмурилась Нишка.

— Потому что для семейного человека у него слишком неухоженный вид. Пуговица на рубашке висит на соплях, манжеты засалены, и… — я улыбнулась, — ботинки разного цвета. Наш профессор рассеян в быту, и за его внешним видом никто не следит. Значит…

— Поняла, — восхищенно протянула Нишка, неожиданно напомнив мне Мари. Та точно также восхищалась моим нехитрым фокусам замечать очевидное. — Но я не хочу прятаться и ждать… А если он не придет?

— Придет, — уверила я ее. — Только подготовься как следует. И не вздумай никому говорить, что задумала.

Во-первых, у Серого Ангела везде есть глаза и уши, а во-вторых… У тебя опять всю славу из-под носа уведут и себе присвоят, мужланы эти только на такое и способны…

По дороге домой я заехала к шептуну, подарила ему серебряную вилочку, стоившую мне стольких нервов, а взамен получила драгоценные сведения. О помолвке Густава и Юлии не было слышно ничего, ни единой сплетни не просочилось. Вояг в столице не появлялся, а княжна Юлия оказалась на редкость скучной и правильной особой. Пикантных слухов про нее не водилось, поэтому шептун в желании показать свою полезность вывалил на меня всю историю сложных семейных взаимоотношений в княжеской семье. Гадюшник оказался еще тот. Великий князь Олег Ярижич был младше своего брата Севастьяна, и престол занял только при поддержке церковников, поскольку престолонаследование в княжестве было избирательным. Великий князь сам назначал преемника престола, однако был обязан учитывать одобрение большинства воягов и Святого Престола. Отношения между братьями были странные, что-то среднее между холодной ненавистью и вынужденным согласием. За князем Севастьяном стояла та часть вельмож и купцов, которая давно ратовала за ограничение церковной власти и отделения ее от светской. И не считаться с ними великому князю было невозможно. Гаяшимцы были более свободны в вопросах веры, потому князь Севастьян вел с ними дела и рассчитывал на их поддержку в случае… Скажем так, в случае скоропостижной кончины младшего брата. Княжна Юлия была его внучкой от старшего сына Тимофея, женатого на Диане Бурже. Так что Эмиль приходился двоюродным братом Юле, и теперь мне, по крайней мере, было ясно, где Кысей мог познакомиться с юной красавицей-княжной. Я сжала кулаки так, что ногти больно впились в кожу. Князю Севастьяну было выгодно скрепить союз с гаяшимцами браком своей внучки. Так почему же все переиграли? Вмешался великий князь? Это уже была политика, в которую мне лезть совершенно не хотелось. Слишком много неизвестных факторов, влияющих на ситуацию, чтобы достоверно предсказать ее развитие. Но слова хитрозадого Сыча не шли у меня из головы. Действительно, уж очень удачно все складывалось для вояга Густава. Если он станет во главе Мелкундской унии кун-воягом, то… мне в жизни до него не добраться.

Поэтому надо выкинуть из головы все лишнее и сосредоточиться на том, чтобы выманить Густава в столицу. Интересно, узнает ли он меня после стольких лет? Его я помнила прекрасно, хотя видела всего один раз, двенадцатилетней девчонкой на свадьбе собственного отца и моей новой мачехи. Ее брат Густав, уже успевший принять вояжество после кончины их отца, казался мне таким же красивым и статным, как и его сестра. Светлая грива волос, широкое лицо, словно вырубленное из холодного мрамора, яркие синие глаза, плавные хищные движения и улыбка. Такая открытая и уверенная, что с ним невозможно было спорить. Он обсуждал с моей бабушкой детали брачного соглашения, удостоив меня мимолетным взглядом. Тогда я была для него всего лишь досадной помехой на пути к власти. Вояжество Ланстикун было крохотным, однако имело стратегически важный выход к морю, открывая и торговые пути, и свободу перемещения войск. И совсем скоро им стала заправлять Ингред, опутав бабку льстивыми обещаниями родить ей долгожданного внука, а вояг Густав начал прибирать к рукам все окрестные земли… Впрочем, я тогда ничего этого не знала… В монастыре мир сужается до четырех стен кельи и чахлого сада. Я закусила губу и замотала головой, отгоняя страшные воспоминания. Едва ли он меня вспомнит, раз даже Сы Чин не признал.

А в доме Лешуа меня ждала еще одна неприятность. Хмурый хозяин с порога схватил меня за руку и потащил на кухню.

— Что это значит? — кивнул он на ссутулившегося мальчишку в женской одежде, растирающего багровые следы на запястьях. — Почему я обнаруживаю в собственном подвале пленника в кандалах? Кто это?

— Понятия не имею, как его зовут, — честно ответила я. — Не надо так волноваться, Дерек…

Сцена получилась ужасной, Лешуа требовал объяснений, невольник молчал, а потом еще влезла Тень, охая и причитая над несчастным мальчиком. Поэтому пришлось на ходу выдумывать душещипательную историю о том, как я спасла беднягу из лап извращенца и помогла ему сбежать из борделя, потом у него случился приступ, и пришлось его обездвижить и спрятать в подвале. Тень сразу поверила, а вот господин Лешуа был настроен скептически. Он потребовал немедленно вернуть мальчишку в бордель, заявив, что не намерен укрывать беглого раба. Тень возмутилась такой бессердечности, они заспорили, а я под шумок увела мальчишку, не проронившего ни слова.

— Как тебя зовут? — спросила я, вталкивая его в свою комнату.

— Луи, — послушно ответил он.

Я разглядывала мальчишку и злилась. Он был красив до безобразия, а бархатистости кожи и густым вьющимся волосам могла бы позавидовать любая женщина. При мысли, что инквизитор соблазнился смазливым личиком и позволил себя лапать этой подстилке, у меня темнело в глазах.

— Я могу вернуть тебя в бордель, правда, с тем, что ты знаешь, ты не проживешь и полчаса.

— Не надо, госпожа, — неслышно прошептал он. — Я сделаю все, что скажете.

— Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Как мило…

Самым разумным было убить его еще тогда, спрятав тело и заставив гаяшимцев думать, что он жив. Но я была так потрясена известием о помолвке Густава, что мне было не до того, поэтому я просто запихнула мальяишку в подвал и благополучно забыла. А сейчас от него уже так просто не избавишься, его видели Тень и Лешуа. Хотя можно соврать, что вернула его в бордель… Я без сил рухнула на кровать и зарылась лицом в подушку. Все пошло наперекосяк, и все из-за этого глупого инквизитора. Мне нельзя было показываться на глаза Сы Чину, но я не смогла удержаться. Кысей лежал передо мной, прикрытый одним лишь полотенцем, и я просто захотела к нему прикоснуться. А дальше уже не смогла остановиться, массируя эти широкие плечи, зарываясь пальцами в густые волосы и почти добравшись до… Демон! А теперь у меня на хвосте повис тайный сыск из-за прихоти шептуна получить эту клятую вилочку. Но ссориться с Яшликом в стократ дороже, чем разозлить все тайные службы. Кроме того, не останься я в посольстве, до сих пор бы не знала о помолвке Густава.

— Госпожа, — в комнату влетела взволнованная служанка, — не беспокойтесь, я уговорила господина Лешуа.

Мальчик может остаться здесь…

— Это так мило с твоей стороны, Тень. И что бы я без тебя делала…

Служанка кивнула и расплылась в доверчивой улыбке.

— Пошли, сынок, я тебя накормлю и синяки намажу. Госпожа, я всегда знала, что у вас доброе сердце.

Я вспомнила еще об одном спасенном и застонала от бессилия. Не дом, а богадельня какая-то! Усевшись на кровати, я несколько раз болезненно приложилась затылком об изголовье.

— Добрее… просто… некуда…

Инквизитор так безбожно опоздал на встречу с княжной, что я даже стала волноваться. Но спустя почти сорок минут от назначенного времени Кысей наконец появился, такой мрачный и злой, что я почла за благо не отчитывать его за опоздание. Княжна Юлия соблаговолила принять нас в зимней оранжерее, где она рисовала цветы. Роскошные розовые кусты благоухали и цвели, несмотря на снег за окном, но от этого запаха мне неожиданно сделалось тоскливо. Совсем некстати вспомнился маленький прибрежный городок, где круглый год цвели пышные красные розы…

— Прибыли крета Лидия Хризштайн и господин Тиффано, — торжественно доложил о нас придворный управитель.

Княжна отложила кисточку и чуть склонила голову, приветствуя нас. Девушка оказалась не просто красивой, а ослепительной прекрасной. Нежное очарование юной фигуры, только расцветающей прелестными округло-пышными формами, было подчеркнуто строгим темно-зеленым бархатом платья и оттенено живым взглядом прозрачных зеленых глаз. Одухотворенный чистый лик, фарфорово-белая кожа и блестящие русые волосы в строгой прическе венчало единственное украшение — изящная золотая заколка с россыпью изумрудов. Я тщетно искала в княжне хотя бы один изъян, но не находила, отчего зверела еще больше. Кысей выступил вперед и церемонно поклонился ей.

— Сиятельная княжна, мы просим прощение за опоздание и благодарим за оказанную милость… — но договорить ему не дали.

Девушка расплылась в улыбке и бросилась к нему, беря за руку:

— Господин Тиффано! Я волновалась, что вы уже не придете! — потом она смутилась и кинула на меня виноватый взгляд. — Простите, крета, но мы с господином Тиффано так долго не виделись, что я забыла все правила придворного этикета… Я рада вас приветствовать во дворце, крета Хризштайн.

Кысей не сводил с нее сияющих глаз, расплывшись в ответной идиотской улыбке, и меня замутило. Я глубоко вздохнула, избавляясь от всяких эмоций, и поклонилась княжне. Думать только о Густаве, только о нем!

— Сиятельная княжна, прошу простить мою дерзость, но у меня нет слов. Господин Тиффано много о вас рассказывал, но никакими словами невозможно передать вашу красоту и благородство…

Мы чинно шествовали по оранжерее, где были собраны диковинные цветы со всех уголков земли. Их душные сладкие ароматы обволакивали кожу влажным саваном, не давая мне вздохнуть полной грудью.

Княжна Юлия пыталась вести степенную светскую беседу, но постоянно сбивалась, принималась расспрашивать Кысея и вспоминать прошлое, так и норовя прильнуть к его плечу. Я была здесь третьей лишней, поэтому приотстала и пошла чуть позади них. Мне нужно сосредоточиться и узнать, действительно ли Юлия помолвлена с Густавом, а если да, то… найти ее слабые места. Я смотрела, как княжна взяла инквизитора под руку. Слышала, как они болтают о каких-то глупостях вроде пользы звездных наблюдений в мореплавании и навигации. Чувствовала эмоции Кысея, смесь нежности и заботы по отношению к этой девчонке, у которой было все. Все, чего никогда не было и никогда уже не будет у меня. Вояжна без вояжества, без чести, без прошлого и без будущего… Почему я не сдохла в том подвале? Меня накрыла отчаянная горечь. Я остановилась возле пышного куста дурман-травы, сорвала несколько темных спелых ягод и растерла одну в ладони. Мне представилось, как этот ядовитый сок капнет Юлии в чашку, как она начнет с пеной у рта задыхаться и метаться в злобном безумии, как побледнеет Кысей, как всполошатся церковники и придворные, когда их дражайшая княжна сойдет с ума, пусть ненадолго, но станет такой же, как я… Взгляд упал на поникшие головы белых хризантем, с которыми меня однажды сравнила Матушка Ген, и словно наяву почудился ее тихий печальный голос: "Красота так хрупка… Обещай мне беречь ее, дочка…" Я разжала ладонь и уронила ядовитые ягоды на пол.

— Обед накрыли в Зимней столовой, там тепло и уютно, — щебетала княжна, ведя нас по бесконечным дворцовым коридорам. — Вам понравится.

Обеденный стол уже успели сервировать с привычной дворцовой роскошью. Живые цветы в вазах, тончайший гаяшимский фарфор и серебряные столовые приборы, расставленные в идеальном порядке, скатерть и салфетки из себярского шелка, вышколенные слуги, застывшие в полной готовности выполнить любой каприз сиятельной княжны.

От поданного на первое грибного крем-супа меня затошнило, поэтому я сосредоточилась на том, чтобы из вежливости проглотить одну ложку и отвлечь княжну светской болтовней.

— Сиятельная княжна, простите мою бесцеремонность, — вмешалась я в очередное восторженное воспоминание Юлии о том, как инквизитор учил ее плавать. — Я и не знала, что господин Тиффано подрабатывал учителем для княжеских отпрысков.

— О нет, что вы, — улыбнулась девушка. — Просто тогда моя семья была в опале, и меня отправили жить к дяде Марселю, Марселю Бурже. А господин Тиффано гостил там на каникулах, вот и занялся моим образованием…

— И что же было вашим любимым предметом?

Девушка застенчиво улыбнулась.

— География. Я мечтала однажды пересечь океан, заглянуть туда, за горизонт, узнать, что там… Вы знаете, что Земля круглая? Идеальная форма… Если обогнуть ее в кругосветном путешествии, то никто бы уже не посмел в этом усомниться. А еще… я хочу увидеть звезды в другом полушарии. Господин Тиффано уверяет, что они будут другими…

— С чего бы? — фыркнула я.

— Ну как же… — поразилась княжна. — Они же так бесконечно далеки от нас, что почти неподвижны в своем величии. А Земля вращается, из-за чего кажется, что они двигаются по небосклону, каждый раз одинаково, а я хочу хотя бы раз в жизни увидеть иной порядок звездного узора… Там звезды ярче и прекрасней, я просто уверена в этом…

— А как сияют звезды в северной столице? — не преминула спросить я.

Княжна осеклась и смущенно потупила глаза, а инквизитор опустил руку под стол и больно стукнул меня по колену. Я в ответ лягнула его каблуком по ноге.

— Говорят, что в Норвштайне можно увидеть северное сияние… — грустно сказала девушка и вздохнула.

-Но мне не повезло. А Бешеная Медведица видна, как и у нас…

— Не думаю, что благородной крете интересны такие далекие материи, как звезды, — мягко заметил Кысей.

— Ну почему же? — возмутилась я. — Всю жизнь мечтала узнать, почему этот несчастный огрызок из десятка звезд так именуется…

— Из семи, — раздраженно поправил меня инквизитор.

— Одной больше, одной меньше — неважно, — отмахнулась я от него и отодвинулась подальше, чтобы не достал. — Хотя, признаться, господин инквизитор прав, меня интересуют более приземленные вещи.

Например, правда ли, что северный вояг Густав так красив и благороден, как о нем говорят?

Я затаила дыхание в ожидание ответа, но гадский инквизитор ухитрился влезть и здесь.

— Раз так хотели узнать, извольте. Бешеная Медведица названа по легенде, которая гласит…

— Мне не инт…

— Однажды смертельно раненная и преследуемая охотником медведица так обезумела от боли и страха за жизнь своего детеныша, что взмолилась Единому и была им услышана. Он вознес их обоих на небеса, где они застыли в вечном беге по небосводу — смерть и жизнь, мать и дитя, покой и движение, ломкий контур Бешеной Медведицы и яркий свет Северной звезды в созвездии ее Медвежонка…

— Очень романтично, — фыркнула я недовольно. — Сиятельная княжна, неужели господин инквизитор вместо действительно полезных знаний потчевал вас этими глупостями?

— Почему же глупостями? — улыбнулась Юлия. — Вы знаете, что два года назад великий князь снарядил экспедицию в Дальний свет, ведомую именно звездами в опасном пути? И пусть не все корабли вернулись, но те, что смогли найти дорогу домой, освещаемую Северной звездой, привезли диковинки и драгоценные знания. Как жаль, что мне… Меня даже в Академию не отпустили учиться…

Разговор постоянно сбивался на посторонние темы, но я не собиралась сдаваться.

— Но зачем вам учеба? Зачем вам в замужестве эти глупости со звездами и кораблями? Или вы собираетесь мужу рассказывать дремучие легенды о происхождении созвездий? Не думаю, что воягу Густаву это будет интересно…

И тут уже инквизитор не успел остановить княжну.

— Ну почему же вы так плохо думаете о вояге? Мне показалось, что за маской сурового северного правителя скрывается тонко чувствующий и бесконечно печальный мужчина…

Эта девочка даже не представляет, что именно скрывается за маской…

— Сиятельная княжна, — запоздало вмешался нервничающий инквизитор, — вы обещали показать звездный атлас…

— Да-да, я слышала, что у вояга случилась ужасная трагедия.

— … привезенный из Дальнего света…

— … у него ведь погибли жена с сыном?..

Княжна Юлия в растерянности переводила взгляд с меня на инквизитора и обратно, не зная, кого слушать. Кысей опять попытался меня перебить, поэтому я сдвинула локоть, задев соусницу.

— Ох, простите мою неловкость, господин инквизитор, — пробормотала я в притворном смущении, косясь на его облитые соусом мантию и брюки, аккурат на причинном месте. — Слава Единому, не горячий…

— Что за!.. Демон! — он вскочил, попытался оттереть безобразное пятно салфеткой, и я лениво поинтересовалась, потянувшись за своей:

— Вам помочь?

— Идите к… Нет, спасибо, — процедил он сквозь зубы.

Княжна застыла, уставившись невидящим взглядом мне в тарелку. Расторопный слуга подхватил инквизитора под руку и увел его, а я, наконец-то, осталась с девчонкой.

— Простите, сиятельная княжна, со мной вечно так… Княжна?

Девушка пребывала в странном ступоре, и я позволила себе коснуться ее руки. Она вздрогнула и подняла на меня взгляд, потом закусила губу и прошептала:

— Пожалуйста, поправьте.

— Что поправить? — не поняла я.

— У вас салфетка неровно лежит. И соусница не там. Ее не хватает. Она должна стоять слева…

Под моим изумленным взглядом ниоткуда возник вымуштрованный слуга, который мгновенно поправил не только съехавшую салфетку, но и поставил новую соусницу, восстановив порядок на столе.

— Все правильно? — почтительно склонился он перед княжной, и девушка наконец отмерла и облегченно выдохнула.

— Да, спасибо…

— Порядок очень важен, да? — пробормотала я задумчиво.

— Во всем следует придерживаться порядка, — сказала княжна и кивнула слуге. — Велите подать десерт…

— Не надо, — тошнота от тяжелого масляного запаха разлитого соуса подкатила к горлу. — Сиятельная княжна, давайте лучше прогуляемся? Пока господин инквизитор приводит себя в порядок. Он что-то говорил про звездный атлас, вот и…

— Да, вы правы, замечательная идея. Давайте перейдем в гостиную, а десерт можно будет подать и туда.

Юлия легко встала и кивнула слугам, которые тотчас принялись убирать со стола. Теперь я уже иначе смотрела на юную княжну. Идеально расчесанные и заплетенные косы, строгое платье, правильные движения, церемонность и дотошное следование этикету — девчонка была помешена на порядке во всем.

Я решила проверить догадку.

— Звезды рассыпаны в таком беспорядке по небу, что мне иногда кажется, будто Единый.

— О нет, что вы! — горячо возразила мне княжна. — Это именно так кажется.

В ожидании, когда слуга принесет нам звездный атлас, мы перешли в строгую гостиную. Ее обстановка была под стать владелице выдержана в светло-зеленых тонах с той самой правильностью, граничащей с безумием. Нас как будто заточили в абсолютной геометрии пространства и цвета, где даже нежно-салатовые хризантемы в букетах были выбраны так, чтобы душная гармония их оттенков не позволяла отвлечься от застывшего мертвого порядка.

— Я тоже раньше так думала, боялась даже смотреть на звездное небо, мне казалось, что мир вокруг рушится и валится на голову… А потом господин Тиффано открыл мне иной порядок. Порядок созвездий.

Ведь Единый был бесконечно мудр, сотворив звезды непохожими друг на друга, чтобы мы смогли отыскать в них красоту узоров и ориентироваться с их помощью по сторонам света… Спасибо, — кивнула она слуге, принимая тяжелый фолиант. — Вот, смотрите, это созвездие Кинжала, а здесь звезды складываются в лик Девы с огнем, а вот это Источник…

Княжна говорила с легким возбуждением, показывая мне созвездия, и я вдруг поняла, что инквизитор тоже заметил особенности ее поведения. Заняв ограниченный идеальным порядком разум рассказами о звездных созвездиях, Кысей поступил очень дальновидно, избавив княжну от серьезных последствий в поведении. Впрочем, мне это ничуть не помешает воспользоваться ситуацией.

— Тогда почему же Единый сотворил беспорядок в наших разумах? Почему мы несем в себе порок, смерть и хаос? Почему так несовершенны?

— О нет, порядок есть везде. Просто иногда величие божественного замысла настолько трудно постижимо для человека, что некоторые вещи кажутся нам бессмысленными. Но если верить и следовать традициям, то обязательно узришь тайный узор…

— И во имя какого порядка вы согласились на помолвку с воягом Густавом, несмотря на положенные пять месяцев траура после кончины его жены и сына? — резко спросила я. — Это ли не нарушение традиций?

Плечи княжны едва заметно вздрогнули, но взгляда она не опустила.

— Я не знала, что у него случилось такое горе… Но отец велел, и я не смогла отказаться. Так надо было.

Иной порядок стал выше того, который был завещан нам в обычаях…

Я откинулась на диване, разглядывая девушку, а потом улыбнулась ей.

— Вы очень мудры для столь юного возраста, сиятельная княжна. И вы правы — порядки могут быть разными, надо просто уметь выбрать наиболее важный из них. Надеюсь, вы успеете все подготовить к свадьбе, чтобы она стала… идеальной. Кстати, когда она запланирована?

— Не скоро… Светлая крета, я прошу вас молчать о моей помолвке, потому что… так надо. Пообещайте мне. Я надеюсь, что вы не подведете меня. Господин Тиффано так тепло о вас отозвался, что я вам доверяю, как и ему…

— Тепло? — удивилась я. — Как мило. Конечно, сиятельная княжна, можете во мне не сомневаться.

Уже завтра по столице поползут слухи… Только я еще не решила, какие именно. Они непременно должны дойти до вояга Густава. Смертельная болезнь княжны? Ее милая интрижка с первой любовью, безродным инквизитором? Или даже… колдовство?.. Что из этого заставит осторожного шакала выползти из своего логова, чтобы не упустить добычу?

Подали десерт в виде хрустящих медовых палочек, а вместе с ними принесло и инквизитора. Не мудрствуя лукаво, он просто переоделся в предложенную ему светскую одежду, и я невольно залюбовалась его фигурой, обычно скрытой бесформенной мантией. Кысей кинул на меня настороженный взгляд, потом перевел его на княжну и на всякий случай спросил:

— Все в порядке?

— Все в абсолютном порядке, — ухмыльнулась я. — В нем и останется.

— Господин Тиффано, мы с кретой разглядывали звездный атлас. Садитесь и присоединяйтесь, прошу вас, я специально попросила повара приготовить медовые палочки, которые вам так нравились. Помните, на ярмарке в Соливере они были с орехами…

— Простите мое любопытство, сиятельная княжна, — поторопилась я воспользоваться моментом, уж коли речь зашла о еде. — Неужели для вас готовит тот самый Орфуа? Тот, что подарил двору великого князя "Поцелуй Единого"?

— Да, он. У этого блюда удивительный вкус. Каждый раз новый. Я не устаю удивляться, как можно было придумать такое. Никак и в самом деле это было озарение свыше, снизошедшее на господина Орфуа…

— Что за поцелуй Единого? Вы о чем? — опять забеспокоился Кысей.

— На прошлом кулинарном состязании господин Орфуа представил новое блюдо "Поцелуй Единого"…

— Что за святотатство… — промычал инквизитор, уплетая хрустящий десерт.

— Ну почему же? Верховному канонику Кириллу очень понравилось, и он объявил лакомство достойным княжьего двора. Мне недавно удалось его отведать на дне рождения Ивера…

— Ивера? Неужели того самого Ивера Арметино, который по слухам…

— Мы не будем здесь обсуждать слухи, — не выдержал Кысей, подвигая мне тарелку с палочками. — Лучше попробуйте десерт, госпожа Хризштайн.

— Господин Арметино оправился от своего душевного недуга и оказался таким приятным собеседником…

Мы с ним подружились, хотя раньше он был таким нелюдимым…

— На что же похож вкус этого загадочного блюда? Столько о нем слышала… — я так и не смогла заставить себя попробовать палочки, подвинув тарелку обратно к нервно жующему Кысею.

Княжна даже зажмурилась от удовольствия, вспоминая.

— Оно удивительно сладкое и тающее во рту, обжигающее мятной свежестью и горечью ванили, одновременно нежное, словно парное молоко, словно…

— Поцелуй любимого? — подсказала я ей, и инквизитор поперхнулся.

— Наверное… — мечтательно улыбнулась княжна.

— Почему наверное? Неужели вы на помолвке не поцеловались с воягом? Вам же есть с чем сравнива разве нет?

Юлия мгновенно зарделась и смутилась, а инквизитор метнул на меня взбешенный взгляд и заявил:

— Сиятельная княжна, прошу вас, не обращайте внимания на неуместные шутки креты Хризштайн. С просто стесняется просить вас о милости…

— Какой же?

— Все эти разговоры о кулинарных изысках преследуют одну цель — она хочет быть представленной двору, ошибочно полагая, что ей это как-то поможет выиграть в изморозном состязании поваров.

— О, — протянула княжна в восхищении, — правда? Как я вам завидую, крета Хризштайн.

— Завидуете? Чему?

— Вашей смелости пойти за своей мечтой вопреки всему, смелости побороться наравне с мужчинами в этом состязании, чтобы воплотить ее… Конечно же, можете на меня рассчитывать! Я представлю вас двору…

— Не позволяйте себя обмануть, сиятельная княжна, — опять влез инквизитор. — Госпожа Хризштайн мечт; об этом вовсе не всю жизнь, а последние несколько дней. И готовить она не ум…

Я со всей дури наступила ему на ногу каблуком, Кысей охнул от боли и заткнулся.

— Увы, сиятельная княжна, он прав, — потупилась я. — Я непостоянна в своих желаниях, но всегда добиваюсь желаемого. Поэтому буду безмерно признательна, если вы представите меня великому князю… А если мне когда-нибудь будет позволено отведать "Поцелуй Единого", то я буду самым счастливым человеком…

— А как же мечта всей жизни? Она у вас есть, крета Хризштайн? О чем вы мечтаете?

Вопрос девчонки застал меня врасплох. Не скажу же я, что именно сейчас, в эту минуту, мечтаю вцепиться ей в глотку…

— Я? Хм… Даже и не знаю… Хотя… Я бы хотела найти Источник.

— Какой источник?

— Источник всего сущего, тот самый, из легенды. Ну неужели господин Тиффано упустил эту историю из вашего образования? На него совсем не похоже…

— Ох, я поняла… Но разве он существует? Это же легенда… И зачем? Что бы вы с ним делали, если бы нашли?

Я перегнулась через стол и поманила ее к себе пальцем. Юлия завороженно подалась ко мне, и я прошептала с оглядкой на инквизитора:

— Я бы стала властелином мира…

Княжна прыснула со смеху, а инквизитор мрачно захрустел последней палочкой.

После душного дворца вдохнуть полной грудью свежий морозный воздух в парке было истинным наслаждением. Если бы еще только не видеть этой кислой физиономии, угрожающе нависшей надо мной.

— Зачем вы постоянно донимали княжну вопросами о вояге Густаве? Что у вас за интерес?

— Господин инквизитор…

— Я не позволю вам манипулировать Юлей, так и знайте.

— Ну что вы…

— Откуда вы на самом деле родом? Какое вам дело до северного вояга? Признавайтесь! Кем вы ему приходитесь? Говорите!

К счастью, в этот момент Кысей встряхнул меня, поэтому не заметил, как я вздрогнула.

— Во-первых, прекратите меня трясти, — я выпуталась из его хватки. — А во-вторых, господин Тиффано, мне сложно отказать себе в удовольствии лицезреть, как вы ревнуете свою ненаглядную воспитанницу к этому воягу… У вас лицо перекашивалось каждый раз, когда она…

— Замолчите! Вы будете рассказывать мне, что с западного побережья? Не смешите! Эти светлые волосы, — он накрутил на палец локон, выбившийся из-под моей шляпки, — светлые глаза и кожа… Вы северянка! И ваш интерес к воягу…

— Возможно, у меня в роду и были выходцы с северных земель… Мой батюшка, знаете ли, не отличался словоохотливостью, совсем напротив…

— Ну конечно… И вы, совершенно случайно, хорошо осведомлены о том, что вояг Густав недавно потерял семью, хотя новости об этом не распространялись!

— Я вела дела купцов в Кльечи, если вы забыли. Его жена и сын погибли в страшном кораблекрушении, о котором много судачили в Торговой гильдии…

Кысей смешался, но подозрение все равно красноречиво отражалось на его лице. Выучила на свою голову, называется… Тоже мне, звезда церковного сыска. Надо было срочно отвлечь его.

— А что касается княжны, господин инквизитор, то думаю, мы с ней подружимся. У нас так много общего…

Мы обе скоро выйдем замуж… Кстати, вы не откажете в любезности провести церемонию моего бракосочетания? Вы были так восхитительно серьезны на венчании Пионы, что я…

— Хватит этих сказок. Можете и дальше разыгрывать этот нелепый спектакль с замужеством, но даже близко не смейте приближаться к Юле. Займитесь поиском реликвии и отправляйтесь уже в монастырь, как вам и поручено! И помните, я с вас глаз не спущу.

Кысей развернулся и, прихрамывая, пошел прочь. Мне вдруг стало обидно, что он не поверил, что не ревнует меня, что думает только об этой глупой девчонке.

— Скажите, а в монастырь меня пустят? Я ведь согрешила… В пост ведь нельзя предаваться плотским утехам… хотя с другой стороны, я ведь с будущим мужем, так что это и не совсем грех? Или все-таки грех?

Он замер, потом обернулся ко мне и зло прищурился.

— Любые сношения до свадьбы осуждаются Святым Престолом и считаются грехом, вне зависимости от того, пост или нет.

— Фу, как грубо… Сношения… — я мечтательно закрыла глаза и сказала, подражая княжне, — Дерек целуется так нежно и сладко, а его объятия обжигают… У него такие…

— Прекратите! Хватит уже паясничать, — он опять оказался рядом, глядя на меня с жалостью. — Вы так жалки в своем вранье…

— Почему сразу вранье?

— Потому что я вам не верю. Вы бы не смотрели на меня так жадно, когда я вернулся без мантии, если бы и в самом деле… были с господином Лешуа…

— Господин инквизитор, — за насмешкой в голосе я скрыла злость, — то, что я насытилась основным блюдом, вовсе не означает, что мне надо отказаться от десерта… Вы такой сладкий, что…

Кысей отшатнулся от меня, по его лицу пробежала тень сомнения, но потом он уверенно встряхнул головой и заявил:

— Все равно не верю, — секундная пауза. — С господином Лешуа год назад случился досадный несчастный случай — он опрокинул на себя кипяток во время готовки, сильно обжег грудь с одной стороны. Если вы и в самом деле были с ним, то не могли этого не заметить.

— Шрамы только украшают мужчину…

— С какой стороны ожог, госпожа Хризштайн? Ну же?

— С правой, — без колебаний ответила я.

Кысей брезгливо поджал губы, покачал головой, молча развернулся и ушел. Я не могла ошибиться в ответе, потому что всегда угадывала. Мне даже в карты везло так, что можно было смело обходиться без жульничества, чему неимоверно поражался атаман Шушье. Я была уверена, что угадала и в этот раз, но…

Мне не удалось почувствовать ревность Кысея, только брезгливое отвращение… Почему он перестал меня ревновать?

Я не могла избавиться от смутной тревоги и ощущения надвигающейся беды, даже когда уже добралась до холодного дома Лешуа. Несмотря на все усилия Тени по приведению поместья в порядок, оно все равно плохо протапливалось, особенно по ночам. И от холода я страдала гораздо больше, чем от голода, тщетно пытаясь отогреться на теплой кухне. Господин Лешуа в обычной немногословной манере рассказывал, как надо готовить тесто:

— Берешь белую муку и чистую воду сообразно, чашу сладкого масла, немного шафрана и желтки от двух яиц, делаешь тесто, тонкое и мягкое, какое только можешь…

Я смотрела, как он ловко растирает масло с мукой в крошку, подливает шафрановую воду и начинает вымешивать тесто, потом раскатывать и складывать заново… Бессмысленность этого занятия отупляла, я зажмурилась и встряхнула головой.

— Господин Лешуа, я думаю, что следует устроить небольшой прием и объявить о нашей помолвке уже в это воскресенье.

Он вздрогнул и уронил скалку, уставившись на меня в немом изумлении.

— Я не… О какой помолвке? Вы с ума сошли?

— О нашей.

— Я не делал вам предложения руки и сердца. О чем вы?

— Зато я вам его делаю. Прямо сейчас.

— Вам не кажется, госпожа Хризштайн, что вы несколько…

— Лидия. К чему формальности между будущими супругами? Дерек, у меня нет времени и сил играть в обычные игры с томными вздохами, стыдливыми взглядами и случайными неловкими прикосновениями…

Да и вы, слава Единому, уже не мальчик. Я красива, умна, благородного рода, и у меня есть небольшое состояние. Поэтому наш брак станет обоюдовыгодным союзом во всех смыслах этого слова.

— Мне не нужна жена, — Лешуа медленно вытер руки от муки, потом занялся начинкой для пирога.

— Зато мне нужен муж вроде вас, — жестко сказала я. — Поэтому вы женитесь на мне, если хотите узнать, что случилось с вашим мальчиком.

— Довольно уже, госпожа Хризштайн. Вы забываетесь. Вам напомнить, на каких условиях вы живете в этом доме? Мало того, что вы бесцеремонно здесь распоряжаетесь, так вы имели наглость притащить сначала этого выжившего с ума старика, а потом еще и беглого раба! Может, мне сообщить о вас страже?

Он продолжал яростно стучать ножом по разделочной доске, не замечая, что лук уже давно превратился в мелкое крошево, распространяя резкий злой запах по всей кухне.

— Не надо злиться на меня, Дерек, лучше сберегите гнев для того, кто убил вашего сына.

— Мой сын сам покончил с собой. Я видел все собственными глазами!

— Вы забились сюда, словно раненый зверь в берлогу, отгородились от мира и ничего не хотите слышать.

Но еще четыре жертвы, дети богатых и знатных, умерли похожим образом. И среди них Марина Остронег.

Знаете, как умерла она?

— Не знаю и знать не хочу, — огрызнулся он, смахивая луковое крошево в кипящее масло на сковороде и принимаясь очищать от скорлупы вареные яйца.

— Ее смерть тоже видели свидетели. Она стала есть. Обжираться. Пока не лопнула.

— Что?

— Да, в прямом смысле этого слова. Хотя с другой стороны, я вот думаю… — я возила пальцем по столу тающий от жары кусочек масла, выводя им замысловатые узоры. — Пожалуй, ваш сын был единственной жертвой, о которой нельзя достоверно утверждать как о жертве колдовства. Он мог действительно покончить с собой из-за неразделенной любви к Марине. И вы, убитый горем отец, могли жаждать мести и сойти с ума от ярости, видя, как эта шлюха продолжает кружить голову другим юношам, появляясь вместе с ними в "Золотой лисице". Сначала вы убили Жуана, с которым она встречалась, потом Драгана, ее следующего ухажера, а потом не выдержали и убили саму Марину… А когда узнали, что эта мерзавка была обещана в жены Гук Чину, то ваша безумие толкнуло вас продолжить месть, убив и его…

— Что за бред вы несете? — потрясенно выдохнул мужчина.

— Возможно, мне следует поделиться этим бредом с господином инквизитором…

— Как вы можете… так мерзко… Я не понимаю…

— Но с другой стороны, если вы станете моим мужем, то мне определенно станет невыгодным вас сдавать…

Я встала со стула, едва передвигая ногами, окоченевшими от холода и долгого сидения.

— Напоминаю, прием в воскресенье. Тень вам поможет все подготовить, можете располагать ее временем.

И еще…

Я приблизилась к нему и провела ладонью по его щеке. Он смотрел на меня бесцветными глазами, гневно раздувая ноздри и поджав губы.

— Я могу быть не только хорошей женой, но и ласковой любовницей.

— Любовница мне тоже не нужна — процедил он. — Вы мне отвратительны.

— Какая жалость, — пробормотала я. — Никто меня не хочет… Пойти, что ли, невольника отыметь…

— Только посмейте заняться в моем доме непотребством! Я вас выставлю и не посмотрю на последствия.

— Ладно, не буду, — легко согласилась я и расстегнула пуговицу на его рубашке. — Но мне нужно…

Он возмущенно оттолкнул мою руку, а потом всадил нож в разделочную доску.

— Убирайтесь, я сказал!

— Дерек, мне стало известно, что год назад вы сильно обожглись, опрокинув на себя кипяток. С какой стороны у вас ожог? С правой? Да?

— Я не знаю, кто сказал вам подобную глупость. У меня нет никакого ожога, я не настолько криворук, чтобы обвариться кипятком!

Секунду я стояла в замешательстве, потом кровавая пелена бешенства застила мне глаза. Я в одно мгновение оказалась рядом с мужчиной и рванула на нем рубашку. Ни единого следа… Убью, козлину патлатую…

Я влетела к себе в комнату и заметалась в ярости по узкому пространству. Надумали меня одурачить, господин инквизитор? Не на ту напали. Придется преподнести вам еще один урок, а господину Лешуа немного пострадать из-за досадной неприятности на кухне… Потому что я никогда не ошибаюсь. С правой стороны, значит, с правой.

Меж тем, на пороге комнаты появилась запыхавшаяся служанка.

— Госпожа, вас…

— Ты вовремя. Тень. В это воскресенье будет прием по случаю моей помолвки с господином Лешуа.

Займись подготовкой…

— Госпожа! — всплеснула она руками. — Он поэтому вылетел из кухни и закрылся у себя в комнате? Так же нельзя…

— Пусть поплачет, раз такой нежный, — зло оборвала я ее. — А мне приведи невольника, уж тот не посмеет отказать мне в ласках…

Тень побледнела и отшатнулась.

— Да вы что? Он же совсем мальчик… Побойтесь бога…

— Это пусть Единый меня побоится. Ты оглохла? Тащи мальчишку сюда.

— Господи, какой срам-то! Сначала вы за инквизитором бегали, потом замуж удумали за того, кто вам в отцы годится, а теперь бедного ребенка захотели… Госпожа, ну одумайтесь, не позорьтесь на весь белый свет!.. Вы же не такая…

Мне надоели ее причитания, поэтому я оттолкнула ее с дороги со словами:

— Ну не старика же Милоша мне в постель тащить, верно? Он уже и не помнит, что там делать…

— Подождите, подождите! Госпожа… — Тень висела у меня на руке. — Я же вам не сказала. Там вас посетитель дожидается.

— Кто? — нахмурилась я.

— Он не представился. Гаяшимец какой-то.

Колени подогнулись, пришлось ухватиться за косяк двери, а тошнота подкатила к горлу. Началось…

— Невольника запри в его комнате. Никуда не выпускай. Подай чай и займи чем-нибудь Лешуа. Пусть поплачется у тебя на плече. Чтоб в гостиной никто не появлялся. Шевелись!

Я сидела напротив маш-уна Уль Джена с каменным выражением лица, судорожно прикидывая варианты.

Церковник торжествующе улыбнулся и чуть наклонил голову в насмешливом приветствии.

— … Простите мое вторжение, достопочтимая Хризштайн, однако я не смог удержаться, чтобы не убедиться лично…

— Убедились?

— Несомненно. Однако меня терзает любопытство, это парик?

— Нет.

— Тогда как?

— Пусть терзает дальше.

Привычка вежливо улыбаться при любых обстоятельствах меня и раньше раздражала в гаяшимцах, а сейчас вовсе доводила до белого каления. Желудок свело от голода, и я первая прихлебнула горький чай.

— Что же мне с вами делать, достопочтимая Хризштайн? Что вам грозит за притворство инквизитором? За похищение невольника?

Я спокойно смотрела на него, ожидая торгов. Торопить было бесполезно, он набивал цену.

— Или лучше спросить иначе? Что грозит инквизитору Тиффано за соучастие во всем этом?

Маш-ун хищно прищурился, наблюдая за моей реакцией, и отпил почти остывший чай. Я позволила себе выражение легкой скуки.

— А еще мне любопытно, как с этим связан Серый Ангел…

Я продолжала молчать, застыв с чашкой, как неосторожная бабочка в янтаре.

— Вы ведь с ним как-то связаны, ибо слишком хорошо осведомлены о некоторых вещах. Впрочем, я не настаиваю. Не хотите отвечать — воля ваша. На допросе молчать уже не получится.

Церковник встал, и я небрежно обронила:

— Из посла получилась не очень послушная марионетка?

Маш-ун медленно опустился обратно на диван. Теперь была моя очередь торговаться.

— Не очень послушная и бесполезная, к тому же. Сделали ставку не на того? Молодой хан не жалует его, верно? И что же вы будете делать теперь? Особенно, когда станет известно, что вас провела какая-то девка, притворившись инквизитором. Ай-яй-яй… какой позор… Даже Серый Ангел отказался с вами сотрудничать, почуяв неудачника…

— Довольно! — лицо маш-уна опасно потемнело от гнева. — За дверьми мои охранники, и вы можете просто не дожить до дознания.

— Вы не боитесь Серого Ангела? — деланно удивилась я. — Ему не понравится, что его женщину кто-то посмел обидеть…

Церковник почти взял себя в руки, только синяя жилка на виске бешено пульсировала. Мне с тоской подумалось, что опять все мои планы полетели коту под хвост.

— Достопочтимый Уль Джен, давайте поговорим без эмоций. Вы могли сдать меня, но не сделали этого, потому что вам от меня что-то нужно. Я готова вас выслушать и подумать над вашим предложением.

— Подумать? — выплюнул церковник. — У вас нет альтернативы.

— Есть, — улыбнулась я и перегнулась к нему через стол. — Чай был вкусным? Или чуть горчил?

После секундного замешательства маш-ун побледнел и схватился за горло, а я расхохоталась, потом резко оборвала смех и жестко сказала:

— Запомните, маш-ун, альтернатива есть всегда. Да успокойтесь уже и прекратите пыхтеть, это медленнодействующий яд. Правда, может вступить в реакцию, если съедите не то… Моя гарантия на случай вашего обмана. Придется вам немного поголодать… — у меня опять начался истеричный смех. – Простите, простите, что-то я сегодня несколько подустала. Я вас внимательно слушаю. Что вы хотели мне предложить?

Церковник тщательно обнюхал чашку, шевеля длинным носом и напомнив мне диковинного жука.

— Таких сложных ядов немного… Вы затеяли рисковую игру…

— Я всегда играю на грани. Или говорите, что вам от меня нужно, или выметайтесь. И кстати, для Серого Ангела не существует замков, а некоторые яды имеют свойство накапливаться в организме и не выводиться со временем. Это если вы надумаете избавиться от него, прочистив желудок.

— Как вы связаны с Серым Ангелом? Только не врите, что вы его любовница.

— Почему же? — с досадой скривилась я. Отчего мне никто не верит? Неужели я так подурнела?

— Потому что я видел, как вы смотрели на инквизитора Тиффано. Это и навело меня на подозрения, что вы не та, за кого себя выдаете. А уж проследить за ним и выйти на вас было несложно.

Я не удержалась и потянулась за крупным яблоком на блюде.

— И как же я на него смотрела?

— Как голодная кошка на мышку.

Я сглотнула горькую слюну и пересела к маш-уну, прильнув к его плечу и заглянув в глаза. Есть хотелось до жути.

— Я могу точно также посмотреть и на вас, достопочтимый Уль Джен. И не только посмотреть… — я приблизилась к нему и почти касалась его губ, когда говорила. — Вы мне тоже нравитесь…

Церковник опять прищурился, а потом подался ближе и сжал железным захватом мне горло. Другой рукой он больно стянул мои волосы на затылке, накрутив хвост на кулак, и дернул, подминая под себя.

Удивление на его лице было таким красноречивым, что я ухмыльнулась, обвила его шею руками и полезла целоваться. Но мужчина брезгливо оттолкнул меня и сел, тяжело дыша.

— Ну что же вы отказываетесь… И вы тоже… Серый Ангел и вправду меня заколдовал, — прохрипела я, сползая на пол и опираясь спиной о диван. — Теперь меня не хочет ни один мужчина… Он колдун, не иначе…

— Мне нужно противоядие. И рецепт. Передайте Серому Ангелу, он знает, какой, — маш-ун замолчал, переводя дух, а потом ткнул меня пальцем в плечо. — Вы меня слышите?

— Слышу, — мрачно ответила я. — А вы не боитесь связываться с колдуном?

— Я щедро заплачу. Пусть встретится с моим человеком. В соборе к завтрашней заутренней. Тот будет его ждать. Но если Серый Ангел не явится, я молчать не стану… Я готов оказать ему любую помощь, даже…

Инквизитор Тиффано ему мешает? Или же вы действовали против своего подельника, когда вывели инквизитора из-под удара?

Я тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

— Мешает… Если б вы только знали, как он мешает…

— Не понимаю… Тогда какого дшимуна вы его спасли?

— Потому что загнанный в угол он будет мешать еще больше. Или не ваш мудрец сказал, что друзей надо держать рядом, а врагов еще ближе?

Я добрела до кухни и налила себе воды, капнув в нее десять капель полынной настойки и тридцать капель бэмкоя. Увы, когда гаяшимец появился в доме, выбирать мне не пришлось, потому что в доме наличествовала только змеиная отрава, которую я предусмотрительно сцедила, готовя бэмшин. И тысячную долю капли яда я выпила вместе с гаяшимцем, чтобы обмануть его бдительность. Желудок промывать было бесполезно, дрянь уже успела впитаться и отравить кровь. Ничего, мне не привыкать…

Надо просто много пить. Очень много. Много молока…

Я вздрогнула от требовательного стука дверного молотка. Неужели маш-ун что-то забыл? Я зажала себе рот ладонью, чтобы не выблевать горькую гадость, и поплелась к двери. Голова кружилась. Надо бы лечь и поспать, но… Я распахнула дверь и была буквально снесена прочь ворвавшимся юнцом в дорогом безвкусно-пестром камзоле.

— Где он?

— Кто? — сглотнула я подступившую к горлу горечь.

— Мой Луи! Где он?!? — красное то ли от гнева, то ли от мороза лицо незнакомца угрожающе нависло надо мной. Он схватил меня за воротник платья и встряхнул, словно тряпичную куклу. Я пыталась понять, что это или кто. Шутка моего воображения из-за действия змеиного яда или же паскудное чувство юмора Единого?

— Кто вы такой? И по какому праву врываетесь в…

— Ты — Хризштайн? — тонко взревел юнец, отчего у меня заложило уши. Его голос странно искажался, а обрюзгшее лицо плыло перед глазами, колышась вместе с белыми перьями на шляпе. — Узкоглазый мне все выложил! Где? Где мальчишка?

— Крета Лидия Хризштайн, — осадила я наглеца. — А вот вы не потрудились пред…

— Вояжич Арметино! Куда ты дела моего Луи?

— Почему вашего? — мысли путались, словно под черепом вяло шевелился клубок змей.

— Потому что я его купил! — он потряс у меня перед носом какой-то бумажкой и повторил, — теперь он мой!

Или ты возвращаешь его по-хорошему, или я приду со стражей.

— Ивер Арметино? — отупело поинтересовалась я, подавившись истеричным смешком. — Сладкий мальчик профессора Камилли и сам теперь бегает за мальчиками?..

Холодное лезвие уперлось мне в горло, прочертив болезненную царапину. Я тяжело сглотнула и прошептала:

— Он в комнате наверху. Я покажу, только убери…

Меня грубо схватили за шкирку и потащили по лестнице. В конце концов, невольник мне больше не нужен, а маш-ун не осмелится ничего предпринять, пока у него нет противоядия…

Мальчишка забился в угол комнаты, затравленно глядя на незваного гостя. Тот сразу двинулся к нему, грубо отшвырнув меня в сторону, схватил заскулившего невольника за волосы и вздернул на ноги. Резкий удар наотмашь по лицу, и голова невольника дернулась, роняя россыпь кровавых капель на пол.

— Милейший, не портите мне ковер. Кровь плохо смывается, — запротестовала я, поднимаясь на ноги.

Он обернулся ко мне с перекошенным от бешенства лицом.

— Заткнись, воровка! Ты свое тоже получишь!

Улучив момент, мальчишка вывернулся из рук мучителя и рванул от него, упав к моим ногам.

— Госпожа, пожалуйста, пожалуйста, спасите меня, — отчаянно зашептал он, прижимаясь ко мне и утыкаясь лицом в платье. — Вы обещали, там, в посольстве, пожалуйста, пожалуйста…

Я брезгливо выдернула подол платья, безнадежно испачканный кровавыми соплями, и хотела отпихнуть мальчишку, но не успела. Сокрушительный удар в челюсть сбил меня с ног. Я упала на колени и получила еще ногой в живот. Зато боль в разбитой губе отрезвила меня от пьяного равнодушия змеиной отравы.

Горечь яда затопила сознание. Невольник кинулся на зарвавшегося мерзавца и вцепился зубами ему в ногу, словно волчонок. Тот охнул и отшвырнул его пинком, отвлекаясь от меня, и мне этого хватило. Я нашарила на прикроватном столике подсвечник и стукнула благородного Ивера Арметино по голове. Он рухнул на пол с выражением запоздалого удивления на лице. Но мальчишка даже на бездыханную тушу смотрел с ужасом, обняв себя за колени, раскачиваясь и тонко поскуливая:

— Пожалуйста, госпожа, пожалуйста, не отдавайте меня ему, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Я утерла тыльной стороной ладони кровь с лица, мучительно соображая, что теперь делать. По слухам, Ивер был незаконнорожденным внуком великого князя, отданным в семью бездетного вояга Арметино.

Пощупала пульс на шее — засранец был жив, но без сознания, на его шляпе расплывалось пятно крови.

Сильно я его приложила. Мальчишка подполз ко мне и опять вцепился в подол платья:

— Не отдавайте меня, пожалуйста, пожалуйста… Я все для вас буду делать, госпожа, я не хочу боль-ик-ше… — он начал задыхаться и икать.

— Не хочешь чего? Раздевай его.

— Он сумасшед-ик-ший. Бьет и из-ик-девается…

— Раздевай его!

Я принялась стягивать с себя платье, но запуталась и не смогла расстегнуть пуговицы из-за поврежденного запястья.

— Помоги мне! Живей!

Луи продолжал поскуливать, возясь с платьем:

— Другие и-ик подарки да-ик-рят, и ласковые, а он… толь-ик-ко бьет и топит…

— Топит? — в памяти мелькнули записи профессора Камилли. — Вот как… Да шевелись быстрее. И его раздевай…

Я не успела договорить, как в комнату постучала Тень:

— Луи, что там у тебя за шум? Все в порядке?

Я метнулась к двери и закрыла ее на замок как раз вовремя. Настырная служанка дернула за ручку, начиная волноваться.

— Луи, открой, слышишь? Почему ты закрылся?

— Пошла вон! — рявкнула я через дверь, делая знак мальчишке спрятать тело за кровать.

— Госпожа! — ужаснулась Тень, услышав мой голос. — Что вы там делаете? Откройте дверь, умоляю вас!

— Шляпа! — зашипела я мальчишке. — Спрячь ее, быстрей же!

Тень продолжала стучать, и я знала, что она не угомонится и может пойти за ключом. Поэтому рывком распахнула дверь и вылезла вперед, прикрывая разбитую губу ладонью.

— Чего тебе надо?

— Госпожа… — она сначала отшатнулась, увидев меня в одной сорочке, а потом подалась вперед и попыталась заглянуть в комнату. — Где Луи? Что вы сделали с мальчиком?

— Тебя не касается! Пошла вон! — я оттолкнула ее, но она ухитрилась проскользнуть у меня под рукой.

— Луи! Господи, что же это!..

Мальчишка как раз успел заткнуть шляпу вельможи под кровать и сидел на полу с несчастным видом и измазанным кровью лицом. Тень бросилась к нему, охая и причитая, но я успела схватить ее за шкирку.

— Пошла вон отсюда! Еще одно слово — и вылетишь из этого дома за милую душу! Его тебе жаль?!? — я подскочила к мальчишке и схватила его за волосы, задрав ему голову. — Ты себя пожалей. И дочку свою!

Не мешай мне развлекаться! Вон!!!

Я дала пощечину Тени, смотрящей на меня с ужасом и каким-то беспомощным разочарованием, и выпихнула ее за дверь. После защелкнула дверной замок и повернулась к икающему мальчишке.

— … Ты меня понял? — я встряхнула Луи за шкирку, потом подумала, что следует добавить убедительности словам, разодрала на нем рубашку и прочертила красноречивые царапины на его тощей груди. — Сейчас отправишься к Тени, поплачешься ей на хозяйку похотливую. И смотри, чтоб она тебе поверила и носа сюда не сунула! Иначе…

Я выразительно кивнула на связанного по рукам и ногам вояжича с кляпом во рту и добавила:

— Скажешь ей, что я отдыхаю после утех, но потом потребую омовения, поэтому поможешь Тени подогреть для меня воду. И молоко. Пусть приготовит мне горячее молоко. Займи ее чем-нибудь, пока я не вернусь.

Невольник продолжал смотреть на вояжича расширенными от ужаса глазами и икать. Я влепила ему затрещину.

— Ты, мальчик, не его бойся, а меня, понял? Потому что если что, я тебя вместе с ним живьем закопаю, слышишь?

Его взгляд наконец-то стал осмысленным.

— Госпожа, а вы ик-куда? Не оставляйте меня с ним-ик, пожалуйста!

— Буду через час. Или два. Ты все понял? Да прекрати уже икать!

Я сунула ему в руки стакан с водой и поморщилась на свое нелепое отражение в зеркале. Молодой вояжич был грузным, и его одежда на мне свободно болталась. Пришлось подкладывать под камзол подушку. Я повернула шляпу другим боком, чтобы под перьями не было видно кровавого пятна, и подняла воротник, скрывая лицо с разбитой губой. Надеюсь, Арметино приехал без охраны с одним извозчиком.

К моей удаче, мост через реку так и не успели починить, поэтому извозчик даже не знал, к кому приехал его господин. Выдать себя за вояжича в темноте не составило труда. Пара резких окриков и грубых слов не вызвали удивления у извозчика, который, ничего не подозревая, послушно направил экипаж к соседней церквушке. Здесь я с ним расплатилась и отослала прочь, посетовав про себя, но достаточно громко, чтобы быть услышанной, что в поместье Альвернутти никого не оказалось дома. В случае поисков вояжича и допроса извозчика, тот вспомнит всего два места — давным-давно заброшенное поместье Альвернутти и церковь святого Тимофея. Одно было плохо — назад я возвращалась пешком по лютому морозу. Душившая меня ярость постепенно сменялась тупым равнодушием, обрывки мыслей вяло кружились вместе с ночной поземкой. Я не представляла, что делать с Арметино. Узкоглазый все выложил… Почему церковник?.. Или это не он?.. Он будет молчать… пока я… пока ему нужен Серый Ангел… Поцелуй Единого… Ему нужен рецепт, а мне нужны деньги… И Густав… Церковника все равно надо будет убрать… Но пока можно не торопиться… Арметино… Убить и повесить на гаяшимца? Вместе с мальчишкой? Я споткнулась на скользких перекладинах моста и чуть не свалилась, ободрав в кровь руки на промерзших деревянных перилах. До поместья оставалось совсем немного, но силы оставили меня. А еще где-то на свободе гуляет сорвавшийся с цепи колдун, убивающий направо и налево… Меня тошнило от крови, своей и чужой. Все мои планы путались, словно кружево, из которого выдергивали одну нить за другой. Клятый инквизитор!.. Это он, все из-за него… Я чувствовала себя загнанным в угол зверем, которого обложили со всех сторон и тыкают в бока. Какого демона! Бессильная злость затуманила зрение, и я опять поскользнулась и упала в снег, всего в десятке шагов от дома.

В сугробе было так мягко и покойно, что в нем хотелось и остаться. Ночное небо мерцало равнодушными звездами, узор которых поплыл перед глазами. Где там эта Бешеная Медведица? Княжна бы ее сразу нашла… Эта красивая добродетельная дурочка мужественно выйдет замуж за вояга Густава, вздыхая по инквизитору, а он будет тосковать по ней, не менее мужественно храня ей верность в своем обете безбрачия. Почти как в том слащавом романе, которым меня истязала Пиона во время простуды… У меня даже расхохотаться не получилось, разрыдаться, впрочем, тоже Я выпростала руку и вяло очертила контур созвездия, проведя линию в сторону, к Северной звезде. Время словно застыло. Кун-вояг избирается после вознесения Северной звезды, примерно через месяц после Изморозья… Совсем скоро.

Почему же его помолвка держится в секрете? Ведь это сильный козырь против соперников… Или? Я загребла немного снега и вытерла им лицо, пытаясь стряхнуть дурман отравы. Или Густав собирается объявить о помолвке прямо перед выборами, лишив других воягов времени что-либо предпринять?

Поддержка великого князя дорогого стоит, поэтому многие из северных воягов, услышав о помолвке, отдадут за Густава свой голос. Вот так просто… Еще посмотрим, кто кого загонит в угол… Чего мне. в сущности, бояться? Разве мне есть что терять, кроме этой жалкой жизни? Хотя обидно будет ее лишиться, замерзнув в сугробе или сдохнув от змеиного яда… А вот вам, господа хорошие, потерять придется многое… Я выбью почву из-под ног у Густава, расстроив его помолвку, а инквизитор мне в этом поможет. Мне все помогут… И гаяшимский церковник, и Арметино, и княжна, и Лешуа, и тайный сыск вместе со Святым Престолом под мою дудку спляшут… Правды нет, есть лишь шепот в слухах и домыслах, который творит иную реальность, иной узор судеб. Я подавилась смехом, когда надо мной возникло испуганное лицо Луи.

— Госпожа, вставайте, пожалуйста, пожалуйста…

Он помог мне выбраться из сугроба, продолжая скулить. Вояжича засуну в подвал, Дерека отошлю подальше, а сама отлежусь после яда… Но нет, не получится, завтра надо явиться на встречу с маш-уном.

Я выпрямилась, бросив взгляд на темные окна поместья, и застыла от ужаса.

— Там… В северном крыле… — я указал пальцем на окна второго этажа. — Кто там?

Неясный силуэт приблизился к окну и сложился в женское лицо с длинными светлыми волосами.

— Госпожа, там никого нет. Пойдемте, вы же замерзли…

Ледяное отчаяние сковало меня, выветрив все мысли из головы. То крыло стояло закрытым, там никто не жил, и в доме не было светловолосых женщин, кроме меня. Мальчишка никого не видел и упрямо тянул меня к дому, а я беспомощно наблюдала, как неизвестная открыла окно, высунулась в него и… Глухой стук упавшего тела. Какого демона? Почему опять? Что не так?

— Вода горячая и молоко, как вы хотели, госпожа, пойдемте… Я все для вас сделал. Тень хотела пожаловаться господину Лешуа, а я ее отговорил. Сказал, что вы хорошая и добрая, что я сам виноват…

Госпожа, только не оставляйте меня с этим в комнате, пожалуйста, я все для вас делать буду… Все-все, что скажете!

— Заткнись, — не выдержала я, подавив желание свернуть с дорожки и взглянуть на место, куда упала женщина. Нет, я не буду туда смотреть, не буду, не буду… Там никого нет, мне только кажется…

Что там было в записях? Завтра с утра отправлю Дерека за кошачьей травой, красавкой, корнем вознесения и вытяжкой из змеиной крови. А вот опиум придется доставать самой. И хорошо, что я прихватила из хранилища две вилочки. Я вымучено улыбнулась, представив эту картину, но улыбка мгновенно сползла с лица, потому что меня опять затошнило. Клятый сон с ребенком преследовал меня каждую ночь, становясь все дольше и реальней. Сегодня я уже ничего не смогла съесть, хотя отчаянный голод выворачивал нутро. Этот сладковатый привкус чудился мне повсюду, и никакие приправы не могли его перебить, сколько их не сыпь… Сладковатый вкус человеческого мяса…