Знак любви

9

Лили никогда не подозревала, что в любви можно достичь столь безграничного блаженства. Витторио ласкал ее, и его ласки, исполненные нежности и страсти, доводили ее до исступления. Лили чувствовала к нему беспредельную благодарность за то счастье, которым Витторио одаривал ее, и делала все, чтобы он пережил такое же наслаждение, как и она сама. Та частица сердца, которая, как ей казалось, превратилась в кусочек льда, вдруг оттаяла и заставляла ее душу терзаться и плакать. Этот мужчина нужен был ей весь, с его прошлым и настоящим, и она хотела овладеть его сердцем, которое так отчаянно билось в унисон с ударами ее сердца. Достигнув момента наивысшего наслаждения, они в изнеможении постепенно ослабили свои объятия.

Позже, среди ночи, Лили пыталась разбудить Витторио, легкими поцелуями касаясь его лица, но это оказалось невозможным. Она чувствовала себя счастливой, оттого что своей любовью заставила его отдать ей все силы, но вместе с тем ощущала, что что-то омрачает ее счастье.

Медленно, сантиметр за сантиметром отодвигая свое тело от его, Лили выскользнула из постели, накинула халат и спустилась вниз. Приготовив кофе, она вышла во двор и села, подставляя свое тело теплым дуновениям ночного воздуха. Она должна была принять решение, что делать завтра, но это было так трудно! Прошел час, но она так и не решила, вернуться ли ей домой в Англию или остаться и жить в доме отца до тех пор… До каких пор? До тех пор, когда Витторио Росси попросит ее стать его второй женой? Если бы!..

Он желал ее, иначе разве бы он любил ее так неистово, как сегодня ночью; но было ли у него по-настоящему глубокое чувство к ней? Витторио оказался способен на ложь, и если Лили не могла не простить его за обман, с помощью которого он стремился задержать ее здесь, то в его слова о том, что его любовь к первой жене умерла вместе с ней, Лили была не в силах поверить.

— Итак, ты любил жену, — сказала она в ночную тишь, — но ее больше нет. Есть я, но смогу ли я заменить ту, первую? — И Лили поняла, что это ей не дано. Они оба хотели того, что было между Хьюго и Эмилией, и Лили теперь познала такую любовь, но Витторио не испытывал к ней такого беззаветного, глубокого и безраздельного чувства. Лили взглянула на яркие точки звезд на темном ночном небе. Та любовь — как эти звезды: такие же близкие, но и столь же недосягаемые.

Лили вернулась в спальню, так ничего и не решив.

Проснувшись утром, она инстинктивно почувствовала, что Витторио нет рядом. Она открыла глаза, чтобы убедиться в этом, и зарылась лицом в подушку. Ей хотелось, чтобы весь мир исчез.

Неожиданно она услышала его голос.

— Кофе, — прошептал Витторио ей на ухо; Лили открыла глаза: рядом с кроватью стоял Витторио, — в руках у него была чашка с горячим напитком. Он был свежевыбрит, такой красивый, отдохнувший и… да, счастливый. А почему бы и нет? Он ведь не провел полночи, пытаясь решить задачу, у которой не было ответа.

— Я сказал Джине, что заберу ее и Карло в девять. Сейчас восемь, я думаю, что Карло уже проснулся; я привезу его сюда, чтобы он смог сам убедиться, что с тобой все в порядке.

— Нет! — запутавшись в простынях, Лили пыталась сесть. Она откинула с лица рассыпавшиеся волосы, лихорадочно пытаясь придумать повод, чтобы он не привозил мальчика. Да, она не хочет видеть маленького Карло, чтобы уехать без этих мучительных прощаний. Конечно, это было проявлением слабости, но сообщить Витторио в присутствии его сына, что она возвращается в Англию, будет невыносимо. Итак, решение принято: она едет. Отчаяние охватило Лили.

— Я имела в виду…

— Что ты имела в виду, засоня? — Улыбаясь, он поставил чашку с кофе на тумбочку и сел рядом с ней на кровать. Лили потянулась за кофе, стараясь не смотреть на него. У нее не хватит мужества сказать ему в лицо, что она уезжает, потому что оставаться здесь для нее мучительно.

— Сама не знаю, — неуверенно ответила она, наклонившись над чашкой. — Я просто еще не совсем проснулась. — Она выпила горячий кофе, но это не принесло ей облегчения. Ничто не может ей помочь.

— Джина берет Карло на несколько дней к себе, и мы сможем провести это время вдвоем.

Лили наконец решилась.

— Я уезжаю домой, Витторио, — на одном дыхании выпалила она. Ее слова поразили Витторио. Он опустил глаза, и его лицо помертвело. Молчание было долгим, настолько долгим, что она почувствовала себя бесконечно несчастной и уже готова была переменить свое решение.

— Да, я знаю, — наконец сказал он, — ты права.

Лили взглянула на него. Лицо его посветлело, он больше не выглядел таким расстроенным.

— Я понимаю, у тебя заключены договоры, и ты обязана их выполнить.

— Нет, Витторио, — резко возразила она. — У меня нет никаких договоров. Просто моя работа, мой дом, моя жизнь — все это за тысячи миль от этих тосканских холмов. Я еду домой и больше не вернусь сюда. — Сердце Лили разрывалось от боли, но ее слова звучали холодно и решительно.

Взглянув на Витторио, она увидела, что он поражен ее словами.

— Твоя жизнь — здесь, со мной и с Карло; тут похоронен твой… — глухим голосом заговорил он.

— Нет, нет, нет! — закричала Лили, сбрасывая простыню и хватая халат. — Ты не понял, ты ничего не понял! Я не могу так жить…

Витторио медленно поднялся с кровати и повернулся к ней лицом.

— Я уже не раз слышал эти слова. — В голосе его прозвучала горечь.

Сердце Лили замерло, потом сильно заколотилось. Это сравнение с его первой женой ранило ее.

— Слова словами, — тихо сказала Лили, — но… Но причина моего стремления бежать отсюда совсем другая, чем у твоей жены.

— Ее причина мне известна слишком хорошо, но какая причина у тебя?

В глазах Витторио, таких темных и ласковых, стоял немой вопрос. Но как могла она объяснить ему, что она бежит от своей любви, что ее сердце разрывается от боли?

— Я… Меня не интересует Милан с его мишурным блеском. — Лили старалась вложить в свои слова как можно больше презрения. — Мои запросы выше.

Девушка сказала первое, что пришло ей в голову, и сразу поняла свою оплошность — ведь она повторила слова умершей жены Витторио. От нанесенного оскорбления его глаза угрожающе потемнели, но Лили уже не жалела о сказанном; все разом было покончено, и будь он проклят за то, что все еще находится под влиянием этой женщины, разбившей ее сердце.

— Кому захочется жить среди бесконечных виноградников, пользоваться водой из цистерн, стирать белье на камнях? Я сыта этим по горло, Витторио Росси, и я устала, что каждую минуту ты ставишь мне в пример Хьюго и Эмилию. Возможно, их вполне удовлетворяла такая жизнь, но это не для меня.

— А я-то, дурак, верил, что это так, — упавшим голосом проговорил он, и Лили увидела, что он в отчаянии. — Ты ничем не отличаешься от моей жены. Когда ты едешь? — холодно, безразличным тоном спросил Витторио.

Этот вопрос потряс Лили: он без всякой борьбы отпускал ее, позволял ей уйти из своей жизни. А чего она ждала? Да, в итальянцах больше практичности, чем духовности.

— Как только все будет готово к отъезду, — ответила Лили нарочито спокойным голосом, сжав кулачки в карманах халата; она чувствовала себя беспомощной, и душа ее болела так, как никогда в жизни. — Возможно, я отправлюсь после обеда, — добавила она.

— Что ж, — протянул он. — У меня достаточно времени, чтобы привезти Карло попрощаться с тобой.

Произнося эти слова, он смотрел ей прямо в глаза. До этого момента Лили думала, что ее страдания достигли своего пика, но теперь она поняла, что это не так. «Нет, — хотела она взмолиться, — только не прощальная встреча с Карло…»

— Я… я… — Язык отказался повиноваться ей.

— Что «ты»? — безжалостно, почти издевательски спросил Витторио.

Лили была поражена, — неужели он действительно хочет привезти мальчика, причинить ей такую боль? Разве он не понимает, что и его сыну эта встреча может нанести незаживающую рану?

Собравшись с духом, она холодно сказала:

— У меня сегодня слишком много дел, я не смогу уделить Карло должного внимания. Передай ему от меня привет и пожелай счастья, — добавила Лили жестко.

От бешенства у Витторио перехватило дыхание, желваки на его скулах угрожающе заиграли; Лили отвернулась и взяла чашку, в которой Витторио принес ей кофе; отчаянно пытаясь унять дрожь в пальцах и не выронить чашку, Лили направилась к двери, спиной чувствуя его обжигающий взгляд.

Витторио покинул дом, не сказав ни слова. После его ухода Лили взялась за уборку. Она мыла, скребла, вытирала пыль, но не могла заставить себя забыться. Она страшилась его возвращения с Карло, а она была уверена, что он привезет мальчика. Витторио Росси жаждет реванша и наверняка осуществит его. В душе Лили царило глубокое отчание. И действительно, спустя некоторое время она услышала шум подъезжающей машины.

— Карло? — вскрикнула от неожиданности Лили, увидев стремительно вбегающего в дом мальчика. Он был один.

Было слышно, как машина развернулась и уехала. В голове у Лили был сумбур: неужели Витторио способен зайти так далеко? Что может быть хуже, чем заставить ее саму объясняться с Карло относительно своего отъезда?!

— Лили, папа сказал, что как только котята подрастут, мы можем забрать их в дом. Они уже достаточно большие? — спросил Карло и, не дожидаясь ответа, сказал — Пойду посмотрю.

Он пробежал через кухню, оставив на свежевымытых плитках пола следы своих маленьких кроссовок. Лили осталась стоять в недоумении: может быть, Витторио сообщил мальчику об ее отъезде, и тот решил взять котят на попечение… Судя по виду Карло, ему был безразличен ее отъезд, и Лили не знала, радоваться ей этому или огорчаться. Мальчик не задал ей ни одного вопроса, его гораздо больше интересовала судьба котят, чем ее собственная.

— Они еще такие маленькие, — сказала Лили мальчику, выйдя во двор и присев на корточки рядом с ним возле коробки с котятами. Кошки с ними не было — вероятно, она отправилась поохотиться на мышей; свернувшись калачиками и прижавшись друг к другу, котята мирно спали.

— Тебе придется каждый день приходить и подкармливать их, пока они не подрастут.

— Я обязательно буду приходить, — пообещал ей Карло.

На душе у Лили было тяжело. Ее утешало, что Карло воспринял известие об ее отъезде спокойно, но теперь ей стало больно от его безразличия: она переоценила и любовь мальчугана к ней, и глубину чувств Витторио. Они оба так спокойно восприняли ее решение вернуться в Англию! Лили испытывала горькую обиду и глубокое разочарование.

— Я принесу тебе чего-нибудь попить, — тихо сказала она и поднялась. — А куда поехал твой папа?

— Он повез Джину домой, а потом собирался встретиться с рабочими в поселке. Он приедет за мной и отвезет меня к Джине. Я останусь у нее. Папа сказал, что я несколько дней должен пожить в ее семье.

Значит, Витторио завез к ней мальчика потому, что не хочет больше встречаться с ней. Однако он не удержался от того, чтобы причинить ей на прощание боль, играя на ее чувствах к сыну. Но в полной мере ему это не удалось — мальчик не был расстроен известим о ее отъезде, и Лили не пришлось испытать горечь прощания с ним. Не пришлось? Она отвернулась от Карло, и слезы навернулись у нее на глаза.

Мальчик последовал за ней в кухню и подбежал к холодильнику:

— Я налью немного молока котятам, — сказал он, — а еще папа сказал, чтобы я помог тебе уложить вещи.

Он налил в миску немного молока из пакета и выбежл во двор.

Лили больше не могла сдерживать подступившие к горлу рыдания. Как мог Витторио так поступить? Разве можно быть настолько бессердечным? Но тут ей в голову пришла неожиданная мысль: он надеялся, что у нее не хватит сил перенести это испытание. Карло будет помогать ей укладывать вещи к отъезду! Надежда затеплилась в ее сердце: Витторио послал Карло, чтобы разбередить ее боль и заставить отказаться от своего решения…

Но Лили тут же отмела эту мысль. Не в правилах Витторио было решать свои проблемы с помощью других, тем более ребенка. Если бы он хотел, чтобы она осталась, он сам сделал бы все возможное и невозможное для этого. И снова на душе у себя Лили почувствовала невыносимую тяжесть.

Преодолев охватившее ее оцепенение, она налила питье для Карло и, когда он вбежал в кухню, протянула ему стакан.

— Карло, пожалуйста, не надо помогать мне укладывать вещи. У меня их совсем немного, и я быстро справлюсь сама.

Карло с недоумением посмотрел на нее.

— Но папа сказал, что у тебя куча вещей. Книги дедушки, его картины, да еще украшения бабушки…

— Я не смогу увезти с собой все это! — резко сказала Лили, нервным движением отбрасывая волосы со лба. Не хватало еще, чтобы Карло воспринимал ее отца и его подругу как своих дедушку и бабушку; Витторио не должен был позволять Карло называть их так.

— Но папа сказал, что ты захочешь все это…

— Но не в чемодане же я все это увезу с собой! — потеряв самообладание, почти закричала Лили. Как бы ей хотелось, чтобы Витторио был сейчас здесь, чтобы она могла ногтями расцарапать его самоуверенную физиономию!

Карло неожиданно для Лили рассмеялся.

— Конечно, эти вещи не поместятся в твой чемодан, — их отвезут на грузовике.

— Отвезут на грузовике?!! — осипшим вдруг голосом переспросила Лили: она уже перестала что-либо понимать. — Куда отвезут?!

— К нам домой, конечно, — выпалил Карло, все еще смеясь. — Мы все приготовили для тебя. Джина вчера вечером так старалась привести дом в порядок…

Девушка пыталась что-то возразить, но дар речи оставил ее, в ушах стоял звон. В этот момент Карло развернулся и вприпрыжку выбежал из дома.

— Папа вернулся!

Звон в ушах сразу оборвался, и Лили услышала стук дверцы.

В дом, смеясь, вошли Витторио и Карло. Лили, оторопев, смотрела на них, не в силах пошевелиться.

— Карло говорит, что ты не торопишься укладываться… — Витторио заглянул ей в глаза, но Лили отвела, взгляд и, сдерживая рыдания, побежала через комнату к лестнице.

— …Но ничего, — сказал Витторио, поймав ее за руку, когда она пробегала мимо него. — Я освободился и помогу тебе. — Он повернул Лили лицом к себе, и она оказалась в его объятиях. Губы Витторио коснулись ее губ, и девушка почувствовала, что ее сердце готово разорваться. Словно издалека она услышала радостный визг Карло. «Ты — дьявол, Витторио Росси», — пронеслось у Лили в голове, но ее била такая дрожь, что не было сил освободиться. Витторио крепко держал ее, и девушка невольно подумала, что Карло воспринимает все это как нежные объятия. Этой комедии она Витторио не простит, не простит никогда!

Неожиданно в открытые двери вошла скромно одетая, черноволосая молодая женщина. Карло подошел к ней, взял ее за руку и взволнованно заговорил о чем-то по-итальянски. Женщина засмеялась, глядя на Витторио и Лили, и быстро-быстро что-то сказала на своем родном языке.

Витторио засмеялся ей в ответ и сказал по-английски:

— Да, она будет красивой женой, Джина, спасибо. Карло, теперь ты можешь ехать с Джиной. Как помощник по укладке вещей ты оказался совершенно несостоятелен, и мы больше не нуждаемся в твоих услугах. Я тебя увольняю.

Карло с улыбкой подбежал к отцу, крепко его обнял, затем обнял Лили, и видно было, что, если бы он мог, то обнял бы их обоих сразу: ведь они так крепко обнимали друг друга.

Лили решилась дождаться, пока Джина и Карло уйдут, чтобы никто не помешал ей излить на Витторио весь свой гнев, и когда машина отъехала, она резким движением вырвалась из его рук.

Витторио успел перехватить ее сжатые в кулаки руки, прежде чем она осыпала его градом ударов; со спокойной улыбкой он посмотрел на ее пылающее гневом лицо.

— Обыкновение итальянских женщин бить мужей почти исчезло в Тоскании, поэтому не надо этого делать, дорогая.

— Я тебе не «дорогая», — выпалила Лили, глядя на него широко открытыми и полными негодования глазами. — Я здесь оставаться не собираюсь, и уж тем более не намерена выходить за тебя замуж!

— Но ты выйдешь, и скоро…

Наконец Лили удалось освободить руки, и, вся дрожа, она набросилась на Витторио.

— Как ты посмел? Как ты посмел использовать в своих «играх» Карло?! И эту Джину! Как ты посмел использовать их против меня? Ты словно машина, лишенная элементарных человеческих чувств!

— В том-то и беда, что у меня слишком много чувств к тебе…

— Ты снова лжешь! Тому, что ты позволяешь себе в отношении меня, нет названия, но как ты можешь уродовать душу своего ребенка… Это невероятно…

— Что именно так возмущает тебя в моих поступках по отношению к Карло?

— Ты обманул его, сказав, что я остаюсь…

— А разве это не так? — прервал ее Витторио, улыбаясь; он положил руки на плечи Лили, пытаясь успокоить ее. — Ты никуда не поедешь, кроме моего дома. Чтобы быть со мной, и с Карло…

— Ни за что! — Лили покачала головой. Она так хотела быть нужной им, но сейчас… Теперь мир словно стал иным. — Все, что тебе нужно, так это рабочую лошадь, которая содержала бы твой дом в порядке, присматривала бы за твоим сыном и согревала постель, когда у тебя появится в этом необходимость.

— Все это можно получить за деньги, не отдавая сердца, Лили Майер, но я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой…

— Тем хуже для тебя, — в исступлении крикнула она. — Ты гоняешься за мечтой, Витторио, но я — не мечта и не та женщина, которую ты так сильно любил! Мне не дано ее заменить.

Его руки у нее на плечах напряглись, а затем беспомощно опустились.

— Мне не нужна мечта, Лили, — проникновенно сказал Витторио. — Мне нужна ты. Я люблю тебя, а ты в исступлении говоришь то, чего я не могу и не смогу понять, и не хочешь поверить в глубину моей любви к тебе.

— Я не могу в это поверить, Витторио, тебе не впервой обманывать меня!

Он быстро взглянул в лицо Лили, и она прочитала отчаяние в его глазах.

— Я был уверен, что ты простила меня за мой обман. Он казался мне единственным способом удержать тебя…

— Я имею в виду не эту ложь.

Теперь его взгляд выражал полное недоумение.

— Но тогда я просто не понимаю, о чем ты говоришь! Давай попытаемся разобраться во всем, и ты увидишь, что речь идет о каком-то недоразумении!

Лили пристально посмотрела на него. Ее ресницы задрожали от нерешительности.

— Я… Я хочу правды, — прошептала она.

— О чем? — настаивал он.

Лили отвернулась, не решаясь ответить на его вопрос. Да, он любит ее. Он хочет, чтобы она стала его женой, жила в его доме вместе с ним и Карло… Но жить с призраками прошлого, делить место в его сердце с другой, пусть ушедшей из жизни женщиной, она не могла.

Витторио чувствовал, что происходит в ее душе, видел, как она страдает от невысказанной мысли. Он ласково притянул ее к себе.

— Лили, если мы собираемся строить жизнь вместе, то между нами не должно быть секретов.

— Но между нами всегда будет невидимая стена, Витторио, — тихо сказала она, подняв на него полные слез глаза. — Я не могу… не могу жить с твоим прошлым, пойми. Ты лгал мне, когда говорил, что твоя жена убила в тебе любовь к ней. Но та любовь не умерла. Она продолжает жить.

— Нет, Лили, нет, — убеждал ее Витторио. — Она разрушала наш брак, дойдя до того, что стала отрицать мое отцовство. Все, что осталось в моей душе от любви к ней, — это горечь и чувство вины за то, что я не мог сделать ее счастливой.

Лили покачала головой. Она была в отчаянии и не знала, верить или не верить его словам.

— Витторио, ты лгал мне раньше, лжешь и теперь.

Он вспыхнул:

— Я сказал тебе правду!

— Значит, твой сын лгун? — почти шепотом спросила она, смотря прямо ему в глаза открытым и вопрошающим взглядом. — Значит, он лгал, рассказывая о том, как его отец и мать любили друг друга и как они радовались, когда он родился! Что еще рассказывал Карло? Ах, да: «Папа говорит, что если кто-то умирает любимым, то любовь к нему продолжает жить»…

Ее голос сорвался, и она почувствовала, что ее щеки мокры от слез. Смахнув их тыльной стороной ладони, Лили продолжала:

— Вся твоя жизнь — ложь. Ты сплел целую паутину выдумок вокруг моего отца и Эмилии. Карло называет их дедушкой и бабушкой, и ты не удосужился сообщить ему, что они всего лишь твои друзья!

Она взглянула Витторио в лицо и с удивлением увидела, что он ласково улыбается ей.

— О, моя Лили, моя дорогая Лили… — нежно сказал он, привлекая ее к себе.

— Я… Я уже… не твоя дорогая… — рыдала она, уткнув лицо в его плечо. — Ты — жестокий, бессердечный, и ты мне лжешь.

— Нет, нет, моя любовь, — утешал он ее. — Я был вынужден говорить неправду сыну, но мне ты должна верить.

Лили в изумлении оторвала мокрое от слез лицо от его плеча и посмотрела ему в глаза.

— Я не верю тебе… — вновь повторила она, но на этот раз ее слова звучали уже не столь уверенно.

— Однако я сказал тебе правду, — вздохнул он. — Еще одна ложь, которая мне простится. — Он кончиком мизинца стер слезинку с ее щеки. — Что еще мог я рассказать мальчику о матери, которой он не мог помнить? Что она была вечно недовольной окружающим женщиной, грезившей об изысканном обществе и не сумевшей обрести счастье в прекрасных горах Тосканы? Что она заливалась слезами в ту ночь, когда на свет появился Карло, боясь, что он будет всего лишь владельцем виноградников Росси в глухой провинции? Она молила Бога о дочери, чтобы баловать и нежить ее, чтобы дать ей воспитание, какое было у нее, и выдать замуж за человека, принадлежащего к высшему свету. Она никогда не брала на руки маленького Карло. Она не была счастлива и считала, что в этом виноват один я. Это мне следовало рассказать моему сыну?

Пораженная словами Витторио, с пылающими от стыда щеками, Лили смотрела в темные глаза Витторио. Как она могла не догадаться обо всем? Почему эта мысль не пришла ей в голову?

Раскаяние ее было настолько велико, что присутствие Витторио, перед которым она была так виновата, тяготило ее.

— Отпусти меня, — жалобно попросила она. — Мне необходимо побыть одной.

Лили медленно пошла к выходу. Господи, что она наделала, что в исступлении наговорила Витторио! Теперь он будет ее ненавидеть так же, как возненавидел свою жену.

Выйдя во двор, она без сил опустилась на грубо сколоченную лавку и закрыла лицо ладонями. Оглушенная, она не замечала ничего вокруг, — ни стола, за которым так любил работать ее отец, ни ярких цветов, росших вдоль стен, ни стоящей рядом с ней коробки, в которой копошились еще слепые котята, ни простирающихся до горизонта виноградников, бывших неотъемлемой частью духовного мира человека, которого она так любила…

Внезапно Лили почувствовала ласковые руки Витторио на своих плечах; стремительно встав, она прижалась к нему и разревелась у него на груди.

— О, Витторио, я была такая глупая, такая слепая, такая… — Она подняла наполненные слезами глаза. — И так люблю тебя, — добавила она.

На лице Витторио появилась улыбка блаженства, он поднял глаза к сияющему в небе солнцу и прикрыл веки, словно вознося благодарственную молитву к небесам.

— Наконец-то, — выдохнул он, — наконец-то она произнесла эти слова. — Витторио наклонил голову и с любовью взглянул в карие глаза Лили; из ее глаз катились слезы счастья.

— Ты мог бы догадаться об этом без всяких слов, — нежно сказала она. — Неужели ты только сейчас поверил в мою любовь?!

Он засмеялся.

— Нет, я понял, что нам суждено быть вместе еще при первой нашей встрече. Только ты дала мне испытать полное счастье, и я был в отчаянии, когда после ночи нашей любви проснулся и увидел, что тебя нет рядом. А мне так много хотелось тебе сказать…

— И, увидев меня за домашними делами, ты почувствовал себя отвергнутым, — рассмеялась Лили. — Но я была в смятении после случившегося: я так любила тебя, но боялась, что ты не испытываешь чувств, подобных моим… И я замкнулась, потому что не хотела, чтобы мне причинили боль.

— И я тоже замкнулся!.. Что за парочка идиотов! Но теперь все стало на свои места. — Витторио поцеловал Лили, и ее последние сомнения рассеялись, словно морок. Он действительно любил ее, она чувствовала это по нежности его поцелуя, по биению его сердца, по жару его тела.

Когда наконец их губы разомкнулись, Лили шепнула:

— Но ты ведь знал, что я люблю тебя?

Ей хотелось знать о нем все в мельчайших подробностях, знать о его сомнениях и страхах, чтобы еще раз убедиться, что он по-настоящему любит ее.

— Ты знал, и поэтому послал Карло помогать мне укладываться, поэтому был так жесток и обманывал меня, и… так хитрил. Но, Витторио, как же ты узнал, что я так сильно тебя люблю?

Лили неотрывно смотрела в глаза Витторио: в них ясно читалась вся глубина его чувств.

— Я знал, Лили, что нам сама судьба предназначила быть вместе.

— Любовь, рожденная на небесах? — поддразнила его Лили, и озорные искорки загорелись в ее глазах.

Витторио стал серьезным, а глаза его — печальными.

— Нет, она родилась не на небесах, — сказал он мягко, — а на земле, она дитя двух людей, которые так хотели, чтобы мы были счастливы.

Лили наклонила голову и озадаченно посмотрела на него. Его теплые, сильные руки нежно обнимали ее. Теплый воздух вокруг них был наполнен жужжанием пчел и сладким запахом спелого винограда.

— Одним из этих людей был твой отец, Лили. Он мечтал, чтобы ты жила здесь, он хотел поделиться с тобой всем, что стало ему так дорого, чтобы ты любила эти холмы, покрытые виноградниками, так, как любил он.

— И я оправдала его надежды, Витторио. Мне так не хотелось уезжать отсюда. И самым дорогим подарком отца стал для меня ты… Но, Витторио, ты сказал, что нашими добрыми гениями были двое?..

В этот момент Лили почувствовала легкое дуновение ветерка, словно кто-то ласково потрепал ее по голове, и ее охватило странное ощущение, что они с Витторио не одни здесь, в этом прогретом итальянским солнцем дворике: что-то умиротворяющее было разлито в воздухе, какие-то флюиды, которые оберегали их. Лили ждала ответа.

— Эмилия, — наконец прервал затянувшееся молчание Витторио.

— Эмилия?

— Да, дорогая, Эмилия. Ты сказала, что я обманывал Карло, уверив мальчика, что она и Хьюго — его дедушка и бабушка, но…

Лили вопросительно смотрела на него, ожидая объяснений, и вдруг все поняла.

— Продолжай, — прошептала она.

— Все так и есть, — сказал Витторио. — Эмилия — моя мать, а Хьюго был ее мужем…

Глаза Лили, уже совершенно просохшие от слез, лучились от счастья. Она должна была догадаться. Привязанность Витторио к старой вилле, его любовь к Хьюго. Отец, конечно же, знал, что Витторио будет заботиться о своей матери, если с ним что-либо случится, и поэтому оставил дом своей дочери. Дар его любви в награду за годы разлуки.

Витторио поднял руку и поправил прядку ее рыжеватых волос, от порыва ветра спустившуюся на лоб.

— Ты рада этому? — неуверенно спросил он.

— О, да, — засмеялась она. — Я просто счастлива, Витторио. Но, значит, мой отец и твоя мать были женаты?

— Очень недолго, — сказал Витторио. — Твой отец был разведен, а деревенский священник неодобрительно относился к повторным бракам; кроме того, для Хьюго и моей матери это было безразлично, — их любовь не нуждалась в фиксации ее на бумаге, но потом твой отец решил все оформить по правилам, и они поженились во Франции.

Лили глубоко и удовлетворенно вздохнула.

— О, Витторио, я так этому рада. Слава Богу, все прояснилось, и я наконец-то могу чувствовать себя дома. Ты помог мне разрешить многие мучившие меня вопросы: о твоих часто необъяснимых для меня поступках, о том, почему ты не хотел, чтобы я продавала виллу, об отношениях между отцом и твоей матерью. Но, Витторио, почему же ты сразу не рассказал мне, что Эмилия — твоя мать?

— Я думал тогда, что тебе и так придется здесь многое пережить, многое понять, ко многому привыкнуть. Расскажи я тебе, что Эмилия — моя мать, это только осложнило бы твои переживания. Я хотел, чтобы ты сама приняла решение, полюбила эту землю так, как любили ее твой отец и Эмилия, чтобы ты открыла здесь для себя то, что обрели они.

— Так все и случилось, но мне порой бывало очень тяжело… — Лили перевела дыхание. — Мне никогда и в голову не приходило, что я, в сущности, так одинока, пока не полюбила тебя. Я ревновала тебя к твоей жене, завидовала твоей долгой дружбе с моим отцом, а когда увидела портрет Эмилии, то испытала чувство жестокой ревности и к ней. Мне так захотелось, чтобы и в моей жизни было то, чем одарил Бог Эмилию и отца…

Витторио крепче прижал ее к себе.

— И я мечтал о том же; и в тот же день, когда ты приехала сюда и вышла из пыльного «фиата», я сразу понял, что мое казавшееся несбыточным желание может осуществиться. Я уже рассказывал, что до твоего приезда у меня было предубеждение против тебя, но в тот момент я понял, что, возможно, ошибался.

Лили рассмеялась. Сейчас ей казалось, что большего счастья, чем она испытывает сейчас, просто не бывает, и обвила руками его шею.

— И как мы построим нашу жизнь? Где мы будем жить? На вилле «Весы»?

Он откинул голову и рассмеялся.

— Что я слышу? Жить без водопровода, без электричества…

— Ах ты, лицемер! — смеясь, крикнула Лили. — Так ты относишься к ценностям жизни!

— Хорошо, дорогая, но если в наших отношениях возникнут какие-нибудь проблемы, мы будем приезжать сюда, чтобы напомнить себе о том, что мы здесь пережили.

— Ах, проблемы! — взорвалась Лили. — Так ты уже сейчас думаешь о них?

С деланным возмущением она толкнула его в грудь, повернулась и побежала, раздвигая руками густые лозы виноградника. — Куча проблем, — услышала она позади громкий голос Витторио и в этот момент, споткнувшись, упала. Она лежала на земле и смеялась.

Подоспевший Витторио подхватил ее на руки и понес в тень виноградных кустов. Своими горячими губами он приник к ее губам, и когда его рука нежно погладила ее бронзовое от загара бедро, Лили ощутила, как страстно хочет его.

— Позже, — хрипло сказал Витторио и сел рядом с ней. — А сейчас ты не против купания в прохладной воде бассейна?..

Лили улыбнулась ему.

— …А затем — отдыха в шезлонгах?

Лили не отрываясь смотрела темными глазами на его красивое лицо.

— Потом я приготовлю тебе великолепный бифштекс…

Лили жалобно застонала, делая вид, что просто умирает от голода.

— …И наконец, отнесу тебя на кровать и положу на шелковые простыни.

Лили уткнулась лицом в его плечо.

И тогда он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал ее страстным, обжигающим, заставляющим забыть обо всем поцелуем. Все вокруг потеряло значение, весь мир померк перед их безмерной любовью.

Неожиданно Лили положила свою руку на его, нежно гладившую ее грудь.

— Витторио, — прошептала она слабым голосом. — Еще одно… один вопрос… Правда, это не так уж важно, даже совсем не важно, но все же… У тебя есть стиральная машина?..

Вместо ответа он привлек ее к себе и крепко прижал ее тело к своему, такому горячему и исполненному страсти телу.

Лили не смогла сдержать стон желания. Возможно, в такой момент не следовало задавать столь прозаические вопросы. Да, получилось очень глупо, но все же…