Знак судьбы

Эхо из прошлого

Когда мы прибыли в Сидней, меня встретила Элси. Несчастье еще больше сблизило нас. Мы почти не разговаривали по дороге домой. Она задала несколько вопросов о моем здоровье. На ноге были глубокие порезы и ссадины, но кость не была сломана. У меня был шок и сотрясение мозга.

Мейбл, Аделаида и Джейн ждали нас, но ощущение благополучия исчезло. Дом погрузился в траур.

Ни Элси, ни я не могли говорить о Тоби в первый вечер. Единственное, что служило нам утешением, — наше горе понимали и разделяли. Из нашей жизни ушло что-то очень важное, и мы никогда не сможем это вернуть.

Я пролежала всю ночь без сна, вспоминая прошлое. Тоби наполнил смыслом мою жизнь, и теперь, когда он погиб, у меня не осталось ничего.

Если бы только мы не оказались там в ту ночь! Многие люди в какой-то момент жизни говорят «если бы только». Если бы не это… если бы не то… Это довольно избитая фраза — ее произносят те, кто испытывает отчаяние. Я вспоминала церемонию на острове и то, как островитяне пытались задержать нас. Старый шаман знал, что Тоби грозит опасность. Вероятно, он действительно обладал какими-то сверхъестественными способностями, мог предвидеть будущее. К тому же он всю жизнь провел на этом острове, умел предсказывать погоду. И заметил признаки надвигающегося шторма. Он предупреждал нас и умолял отложить отъезд. Если бы только мы его послушались! Если бы только… если бы только…

И так до бесконечности.

Наконец рассвело. Впереди меня ждал безрадостный день, потому что Тоби больше нет, и всем нам было грустно оттого, что мы никогда его не увидим.

Прошло несколько дней, и мы вдруг смогли говорить о нем. Элси вспоминала случаи, связанные с ним, а я слушала и рассказывала свои истории. Потом однажды она сказала мне:

— Кармел, так не пойдет. Подумай, как бы он над нами смеялся, если бы был здесь. Мы познали радость общения с Тоби, он озарил нашу жизнь. Но когда что-то кончается и ты знаешь, что при всем желании не сможешь это вернуть, приходится с этим смириться. Мы должны встряхнуться.

— Ты права, — согласилась я. — Но как?

— Это мы и собираемся выяснить. У нас есть друзья, и это хорошие друзья.

Она была права. Форманы старались поддержать нас. Я часто виделась с Герти и Джеймсом. Рядом был и Джо Лестер. Все, кого мы знали, старались нам помочь. Нас постоянно приглашали на обед, к нам приходили гости.

— Я получила известие от тети Беатрис, — сказала как-то Герти. — Она очень хочет, чтобы я приехала к ней в гости.

— Ты имеешь в виду, твоя тетка из Англии?

Она кивнула.

— Мы с ней прекрасно ладили, когда я была маленькой. У нее нет детей, и я думаю, тете Беатрис нравилось считать меня своей дочерью. Мы регулярно переписываемся. Теперь, когда родители приводят ферму в порядок, мне кажется, они не будут против, если я ненадолго поеду к ней.

— Звучит заманчиво.

— Правда? Ты должна поехать со мной.

Я в изумлении уставилась на подругу.

— А почему бы и нет? Ты же не можешь хандрить всю оставшуюся жизнь.

— Хандрить?

— Ты на себя не похожа. Я знаю, как это все ужасно и как вы были привязаны друг к другу… но ты же не можешь скорбеть вечно.

— Поехать домой… — пробормотала я.

— Отец говорит, что, если уж я это задумала, нужно отправляться сейчас. Он оплатит мой проезд и будет выделять мне небольшую сумму, пока я буду в Англии. Тебе не придется об этом беспокоиться. Ты теперь свободная женщина.

Герти была права. Тоби оставил мне большую часть своего состояния, и это была кругленькая сумма. Он позаботился и об Элси. Мне внезапно пришло в голову, что если я захочу, то смогу путешествовать. Герти внимательно наблюдала за мной.

— Ну?

— Я не думала о том, чтобы вернуться домой.

— Так подумай об этом сейчас. Мама предположила, что ты захочешь поехать со мной. Она сказала, что это пойдет тебе на пользу. Выберись из темницы, в которую сама себя заточила. Тебе никогда не станет легче, если ты будешь сидеть и вспоминать. Что ты думаешь по поводу возвращения в Англию?

Герти по-прежнему была со мной совершенно откровенна, как в детстве, и никогда не скрывала правды, как бы грубо она ни звучала.

— Твоя проблема в том, что ты замкнулась в себе. С тобой случилось страшное несчастье, и ты не позволяешь себе — и окружающим — забыть об этом.

Она внезапно положила руку мне на плечо.

— Прости, — сказала Герти. — Я не должна была этого говорить.

— Нет, должна, — возразила я. — Это правда.

— Я слышала об одном приеме: изучаешь свои проблемы и учишься не тонуть в них, а жить с ними.

Я задумчиво молчала, и она продолжила:

— Поразмысли об этом.

Придя домой, я рассказала Элси о том, что предложила мне Герти. Я знала, что Элси не захочет, чтобы я ехала домой. Она выслушала меня и задумалась.

— К ее тетке… — произнесла она. — Ну мы довольно много слышали о ее тетке. Я так и думала, что когда-нибудь Герти к ней поедет. Похоже, она решилась… Возможно… будет хорошо, если ты составишь ей компанию.

— Ты правда так думаешь?

— Когда случается несчастье, лучше всего полностью сменить обстановку. Мне казалось, что ты готова скорбеть вечно. Это был такой сильный удар! Ужасная трагедия. Тоби был такой замечательный и так много для тебя значил! Мы никогда не забудем его. Но он ушел, и мы не можем позволить горю взять над нами верх. Я уверена, если бы он был с нами, он бы сказал то же самое. Тебе не обязательно решать все прямо сейчас. Однако следует это обдумать.

— Элси, — сказала я, — я не хочу тебя покидать.

— Не стоить так думать. Конечно, я счастлива, что ты живешь со мной. Ты ведь мне как дочь. Но у тебя своя жизнь, а здесь… трудно забыть. Тебе нужно встречаться с людьми — новыми людьми. И я должна тебе кое-что сказать — тогда ты поймешь, что я не буду одинока и тебе незачем оставаться и заботиться обо мне. Я собираюсь выйти замуж.

— Элси!

— Да. Мы с Джо долгое время были друзьями. Тоби говорил: «Тебе следовало бы выйти за Джо! Он был бы тебе лучшим мужем, чем я!» В каком-то смысле он был прав. Но это ничего не меняло. Теперь все позади и мы с Джо можем пожениться — он хотел этого уже очень давно. И я тоже этого хочу. Так что я не буду одна.

Я была потрясена. Но потом, обдумав все это, я решила, что удивляться нечему. Наверное, Герти была права, когда сказала, что я слишком поглощена своим горем. Джо был таким верным и преданным другом. Нет сомнений, он любит Элси. Я подумала, что Тоби порадовался бы этому, и улыбнулась, впервые за много месяцев.

Элси обняла меня и прижала к себе.

— Ты тоже должна покончить с депрессией, — сказала она.

После этого я всерьез задумалась о том, чтобы поехать в Англию.

Я выбралась из депрессии, которая так долго продолжалась, и Герти заразила меня своим энтузиазмом. Элси думала, что мы отправимся в путь на Новый год. Тогда мы приедем в Англию весной, а это очень подходящее время для возвращения.

Герти вела активную переписку с тетей Беатрис, которая жила вместе с мужем Гарольдом на Кенсингтонской площади. Герти помнила, как ездила туда в гости.

— Это довольно большой дом. Поженившись, тетя Беатрис и дядя Гарольд думали, что у них будет большая семья. Когда мы уезжали, они все еще на это надеялись. Их очень расстроил наш отъезд. Мы с Джеймсом часто гостили у них, и они с нетерпением ждали, когда в доме появятся дети.

— Как по-твоему, они не будут возражать против моего приезда?

— Конечно не будут. А если тебе не понравится, ты сможешь переехать. Тебе ведь не нужно беспокоиться о деньгах.

— Кажется, это очень удобно.

— Удобно! Да это великолепно! Тебе понравится тетя Би.

— Надеюсь, и я ей понравлюсь.

— Понравишься. Если перестанешь грустить. Ты никому не понравишься, если будешь и дальше хандрить. Тебе следует вспомнить, что в мире есть и другие люди.

Несомненно, Герти подходила мне в компаньонки.

Форманы немного расстроились из-за того, что их дочь уезжает. Я подумала, что она так сильно тоскует по Англии, что может не вернуться оттуда. Более того, Джеймс отправится на поиски опалов. Ферму отца привели в порядок, и он с легким сердцем может отправляться в путь.

Я часто виделась с Джеймсом. Узнав о моем отъезде, он расстроился.

— Но ты ведь вернешься, правда? — спросил он.

— Я не планирую там оставаться.

— Но ты можешь изменить свои планы.

— Маловероятно.

— Ты уверена, что не хочешь все это бросить и поехать со мной?

— Не думаю, что это будет правильно для нас обоих.

— Но предложение все еще в силе.

— Спасибо.

— Это будет весело — полная смена обстановки.

— Герти говорила то же самое.

— Если ты не вернешься, я могу приехать за тобой, когда у меня будет состояние, чтобы предложить его тебе.

— Но мне не нужны деньги.

— Я знаю. Все равно, будет неплохо их иметь. Только не забывай меня.

— Никогда. И спасибо тебе за чуткость.

— О да, я чуткий, я такой! Помни об этом.

— Хорошо.

Мы с Герти все время были вместе. Мы ходили по магазинам, строили планы и в положенный срок забронировали места на «Океанской звезде».

Элси волновалась о том, как я буду себя чувствовать, снова оказавшись в море. Она думала, что травма от пережитого может быть настолько сильной, что я не смогу заставить себя снова пережить морское путешествие.

У меня не было ни опасений, ни беспокойства. Я призналась Герти, что в море я буду чувствовать себя ближе к Тоби. На это она совершенно справедливо ответила:

— Какая сентиментальная чепуха! Никому больше такого не говори, а то подумают, что у тебя не все в порядке с головой. И потом, мне бы не хотелось, чтобы Тоби все время был с нами.

Это прозвучало довольно грубо, но было сказано для моего же блага. Я это понимала.

— У меня есть план «Океанской звезды», — сказала Герти, смягчаясь. — Поверь мне, это прекрасный корабль. Мы будем точно знать, где наша каюта.

Мы с Герти отплывали в конце января. Джо и Элси поженились сразу после Рождества. Это была скромная церемония. Джо поселился в доме Элси. Я была в восторге, потому что знала: именно этого он и хотел, и уже очень давно. Элси тоже была довольна.

Племянник Джо, Уильям, который так мечтал иметь собственное хозяйство, стал управлять фермой Джо. Джо по-прежнему интересовался ею и всегда готов был дать ему совет. Они с Элси время от времени приезжали к Уильяму, и эта ситуация вполне устраивала и Уильяма, и Джо, да и Элси тоже.

Форманы вместе с Элси и Джо пришли нас проводить. Это было довольно трогательное прощание, и мне показалось, что даже Герти готова расплакаться и сомневается, правильно ли она делает, отправляясь в это путешествие.

Джеймс долго держал меня за руки. Он напоминал, что я обязательно должна вернуться. «Пока не поздно. Иначе я приеду за тобой». Я кивнула, и мы расцеловались.

Мы с Герти взошли на борт и махали руками, пока корабль отходил от берега. Я стояла на палубе и не могла не вспомнить, как впервые приехала сюда на «Королеве морей» и как мы с Тоби были счастливы.

Догадываясь о моих мыслях, Герти потащила меня в каюту и со свойственной ей практичностью стала решать, кто на какой койке будет спать и какие полки в шкафу будут отведены для моих вещей.

Я подумала, что, хотя многое будет напоминать мне о прошлом, я не должна предаваться унынию и вспоминать о прежней жизни. Нужно идти вперед и все начать сначала.

Мне была знакома жизнь на корабле, но сам корабль был другим, и хотя правила в общем совпадали, кое в чем они немного отличались на каждом судне.

Капитан оказался очень приятным человеком. Он был знаком с Тоби и, узнав, кто я такая и что я была на «Королеве морей», когда она утонула, отнесся ко мне с особой теплотой.

Я вскоре поняла, что не зря ждала возвращения домой. Я чувствовала, что пережитая мною трагедия отодвигается на второй план и я начинаю приспосабливаться к жизни без Тоби. Я даже убедила себя, что он наблюдает за мной сверху и одобряет выбранную мною дорогу. Это помогло мне. Но неизбежно случались моменты, которые вызывали горькие воспоминания.

Было бы проще, если бы мы не ехали тем же маршрутом, как в наше первое путешествие, но я пыталась не думать о прошлом и Герти старалась мне в этом помочь. Я всегда ощущала, что она внимательно наблюдает за мной, и меня глубоко трогала ее забота. Ей очень хотелось, чтобы мне понравилась поездка.

Мне кажется, я хорошо справлялась. У нас были приятные попутчики, и погода стояла восхитительная. Мы с Герти обычно сходили на берег с компанией пассажиров. Мы весело рассказывали о своем приключении в Суэце, и меня поразило, как время превращает трагические происшествия в забавные приключения. Все со смехом представляли, как две маленькие девочки взбирались на борт корабля по веревочной лестнице.

Создавалось впечатление, что с нами всегда случались какие-то неожиданные события, как выразилась Герти. Когда мы собирались сесть в лодку, которая должна была отвезти нас на корабль, я увидела человека, который показался мне знакомым. Я внимательно посмотрела на него — и вдруг узнала.

— Доктор Эммерсон! — закричала я.

Герти стояла рядом со мной.

— И правда! — воскликнула она. — Действительно! Подумать только! И где?! Снова в этом месте!

Он был немного смущен. За прошедшее время одиннадцатилетние девочки изменились гораздо больше, чем двадцатипятилетний мужчина. Доктор Эммерсон стоял и смотрел на нас, немного озадаченный. Потом в его памяти забрезжило воспоминание.

— Так это же… Кармел… и Герти, — рассмеялся он.

— Да, это мы, — хором ответили мы.

— Те, что потерялись в Суэце! — продолжал он. — С каким трудом мне удалось доставить вас на борт!

— Да, по веревочной лестнице, — пробормотала Герти.

— И все же мы это сделали. Так вы путешествуете на этом корабле?

— Да, едем домой.

— Какое совпадение! Я тоже.

Мы болтали все время, пока плыли на лодке к кораблю. Доктор Эммерсон рассказал нам, что последние две недели провел в Суэце, общался там с врачами. У него практика на Харли-стрит, кроме того он состоит на службе в лондонской больнице.

— Когда мы в последний раз встречались с вами, я ехал в Суэц, чтобы стажироваться там в клинике. Я прошел обучение, вернулся домой и устроился на работу.

— А вы часто бываете в Суэце? — спросила я.

— Нет, теперь уже нет. Я просто приезжал сюда поговорить об одном новом проекте.

— Как удивительно, что, возвращаясь домой, мы с вами оказались на одном корабле!

— Иногда такое случается.

После этой встречи наше путешествие изменилось. Мы много времени проводили в обществе доктора Эммерсона. Казалось, он выделял меня. Сначала Герти была с нами, но потом… Одним из пассажиров, которые поднялись на борт в Суэце, был Бернард Регленд. Они с Герти с самого начала понравились друг другу. Бернард состоял на службе в одном из лондонских музеев и изучал средневековую архитектуру — этот предмет едва ли мог привлечь внимание Герти, но она вдруг заинтересовалась им.

Доктор Эммерсон слышал о кораблекрушении и понимал, что для меня значила потеря Тоби, поэтому я могла откровенно говорить с ним. Мне стало легче. Мы сидели на палубе и подолгу беседовали. Он рассказывал мне о своей жизни и карьере, о том, как работал в Суэце. Рассказывал о страданиях бедняков, свидетелем которых стал. Это немного отвлекло меня от личной трагедии. Доктор заставил меня увидеть, насколько права была Герти, когда говорила, что я слишком долго оплакиваю свою утрату.

Вспоминая это путешествие, я думаю, что тогда многое произошло. Его никак нельзя было назвать скучным.

Море было к нам благосклонно, даже в местах, печально известных своей непредсказуемостью. Плаванье оказалось очень спокойным. Мы познакомились с приятными людьми — с некоторыми из них договорились встретиться снова, хотя, вероятнее всего, этим планам не суждено было сбыться. На самом деле это было самое обычное путешествие, но оно стало важным не только для меня, но и для Герти.

Как только я ступила на берег в компании доктора Эммерсона, Герти и Бернарда Регленда, я поняла, что преодолела какой-то важный барьер. Я провела черту между прошлым и настоящим.

Нас встречали тетя Беатрис и дядя Гарольд. Герти кинулась тетке в объятия.

— Ты здесь, ты здесь! — восклицала тетя Беатрис. Она была пухлая, розовощекая и довольно крупная. Дядя Гарольд был худощавый и ниже супруги. Он стоял, наблюдая за этой сценой со смущенным, но довольным видом.

— Это Кармел, — представила меня Герти. — Вы о ней уже знаете. А это — мистер Бернард Регленд, — с гордостью продолжала она. Тетя Беатрис схватила молодого человека за руку и тепло пожала ее. Дядя Гарольд тоже обменялся с Бернардом рукопожатием.

— А это доктор Эммерсон.

— Рада с вами познакомиться, — сказала тетя Беатрис.

— Как приятно вернуться домой! — воскликнула Герти.

Дядя Гарольд и тетя Беатрис обменялись удовлетворенными взглядами, словно считали, что Герти никогда не следовало уезжать и она поступила мудро, вернувшись.

Очень скоро мы с Герти поехали к ее родственникам, а доктор Эммерсон и Бернард Регленд отправились каждый своей дорогой. Они пообещали снова встретиться с нами.

Мы ехали на Кенсингтонскую площадь. Герти с тетей Беатрис оживленно болтали всю дорогу, а дядя Гарольд и я слушали их, улыбаясь.

Первые недели в Лондоне были полны впечатлений, и время летело быстро. Я не часто думала о Тоби и замечала, что меня очень интересует то, что происходит вокруг.

Тетя Беатрис и дядя Гарольд были чрезвычайно гостеприимны. И дом у них был очень уютный. Я уверена, они могли бы стать любящими, заботливыми родителями. Они были очень привязаны к Герти и совершенно очевидно рады, что она живет теперь с ними. Ко мне они тоже были очень добры.

Их дом стоял на площади, в центре которой находился большой ухоженный парк для местных жителей. Ключ от ворот парка висел у задней двери, и я время от времени пользовалась возможностью гулять там. Было очень приятно сидеть среди деревьев, сквозь которые проглядывали высокие здания, стоявшие, как часовые, на страже тишины.

Дом, в котором мы жили, был довольно просторным. На верхнем этаже располагались комнаты, которые предназначались для детей, так и не появившихся у четы Хайсонов. Эти апартаменты отдали в наше с Герти распоряжение. Герти они были знакомы еще с тех времен, когда они с Джеймсом здесь гостили. Там находилась их игровая комната. В большом шкафу по-прежнему хранились игры — шашки, шахматы и детские настольные игры.

Было довольно печально думать о несбывшихся мечтах этих приятных людей. Но Хайсоны нисколько не ожесточились и не озлобились. И теперь, когда мы с Герти жили здесь, они, казалось, были совершенно счастливы.

— Они чудесная пара, — говорила мне Герти. — Для них стало настоящим ударом наше решение уехать в Австралию. Но теперь я здесь — и мне это очень нравится. Эти двое могут служить нам хорошим примером, верно? — многозначительно добавила она, и я рассмеялась, так как понимала, что главным образом она имеет в виду меня. Я тогда подумала, что действительно очень полезно иногда взглянуть на себя глазами другого человека.

Хайсоны любили устраивать праздники, и теперь, когда у них жила Герти, появился отличный повод для этого. В доме были просторные комнаты, которые весьма подходили для всевозможных развлечений. В течение первой же недели после нашего приезда доктор Эммерсон и Бернард Регленд получили приглашение на обед.

Мы провели очень приятный вечер вместе, и снова прозвучал рассказ о нашем спасении в Суэце, хотя я была совершенно уверена, что Герти уже сообщала об этом в письме.

Герти слушала, словно зачарованная, о разнице между готической и нормандской архитектурой и о том, что в четырнадцатом веке строителей не удовлетворяла простота стиля и они изобретали что-то более затейливое. Я была потрясена ее неподдельным интересом.

«Герти влюблена», — подумала я тогда.

Лоренс — к этому времени я мысленно называла доктора Эммерсона по имени — не говорил о своей профессии. Думаю, кожные заболевания не самая подходящая тема для обсуждения за обеденным столом.

Мне было очень интересно наблюдать за развитием отношений Герти и Бернарда Регленда, как и ее тете и дяде. Однажды, когда Герти не было дома, тетя Беатрис сказала мне:

— Как вы думаете, Кармел, Герти, кажется, очень подружилась с этим милым Бернардом?

Я согласилась.

— Ну и?..

— Они ведь еще очень мало знакомы.

— Жизнь на корабле отличается от обычной жизни, — проницательно заметила тетя Беатрис, хотя я уверена, что она никогда не была в плавании. — Это так романтично… Я вот думаю… — Она пожала плечами. Я догадалась, что она уже рисует в воображении свадьбу, которую лично организует… и молодоженов, которые поселятся в уютном домике где-нибудь неподалеку от нее. А потом — детскую… и она, тетя Беатрис, будет смотреть за детьми, выполняя обязанности матери.

Меня это немного озадачило, но мне тоже казалось, что Герти влюбилась. Я представила, какими насмешками она встретила бы раньше разговоры о преимуществах каменных построек, которые теперь находила увлекательными.

Лоренс тоже стал частым гостем у Хайсонов, и я гадала, раздумывает ли тетя Беатрис над нашими с ним отношениями так же, как над отношениями Герти и Бернарда. Конечно нет. Лоренс гораздо старше меня. Ему, должно быть, уже за тридцать, тогда как Бернарду где-то двадцать пять или чуть больше.

Иногда я приглашала Лоренса в парк, мы сидели на скамейке и говорили. В одну из таких встреч разговор коснулся кораблекрушения.

— Я часто об этом думаю, Кармел, — сказал Лоренс. — Это глубоко потрясло вас, не правда ли? Вы ведь были так привязаны к своему отцу.

Я согласилась.

— Может, вы предпочитаете не говорить об этом? — произнес он.

— Нет… я ничего не имею против.

— Вам нужно начать жизнь заново, Кармел.

— Об этом и Герти говорит. Она ко мне очень добра.

— Вы все еще скорбите, храня свое горе. Он бы этого не одобрил. Тоби по натуре был очень легким, жизнерадостным человеком. И ему наверняка хотелось бы, чтобы и вы были такой же.

— Когда горюешь, то портишь жизнь не только себе, но и другим, — так говорит Герти. Мне нужно постараться развеять свою скорбь.

— Вам стало гораздо лучше с тех пор, как вы приехали сюда.

— Да, я знаю.

— Все уже в прошлом, Кармел. Вы никак не можете это изменить. Вам нужно забыть.

— Знаю. Но как?

— Начав новую жизнь.

— Я пытаюсь.

— Если бы я мог вам помочь…

Я улыбнулась.

— Вы же знаете, у вас хорошо получается помогать. В тот раз у вас вышло просто великолепно.

— Неужели вы этого никогда не забудете? — спросил Лоренс, слегка нахмурившись.

— Но вы были нашим героем. Бедный Джеймс, он навсегда запомнил, какую роль сыграл во всем этом.

— О, бедный непутевый Джеймс, который бросил вас?

— Я рассказывала вам о его мечтах заработать состояние на опаловых приисках?

Мы заговорили об Австралии и о жизни там. Я снова с удивлением обнаружила, что на время забыла о своем несчастье.

Через месяц после приезда в Лондон Герти обручилась с Бернардом Реглендом.

— Это слишком быстро, — заметила я.

— Быстро! Что ты хочешь этим сказать? Все это время на корабле, и потом, встречи здесь, в Англии… Может, для тебя это и быстро. А для меня это очень романтично.

— Ты счастлива?

— Безумно счастлива.

— О Герти! Как это чудесно!

— Правда, замечательно! Есть что-то особенное в Суэце. Это просто судьбоносное место для нас!

— Ты хочешь сказать, для тебя?

— Как здорово, что мы плыли на том корабле. Ты только представь, если бы нас там не было, я бы не встретила Бернарда! — Мы рассмеялись, и она продолжила: — Ты должна быть моей подружкой на свадьбе. Хотя ты, наверно, слишком стара для этого. Думаю, это называется «замужняя подруга невесты». Но это слишком помпезно и не соответствует действительности. Ты у нас будешь незамужней подругой невесты. Мне нравится. Звучит впечатляюще.

— Герти, я не могу дождаться!

— Как это ни странно, но я тоже жду этого с нетерпением.

В тот вечер моя подруга зашла в мою комнату поговорить. Она рассказывала мне о прекрасных качествах Бернарда, и как его уважают по всей стране за его работы, и какая чудесная жизнь ее ждет.

— Я горжусь им, Кармел.

— Вижу, ты становишься совершенно невыносимой, — сказала я ей, и мы обе захихикали, как когда-то давным-давно на «Королеве морей».

Тетя Беатрис и дядя Гарольд были неимоверно взволнованы и постоянно говорили об этой помолвке. Где будут жить молодые? Желательно в районе Кенсингтона. Там, на площади Марброк, есть несколько очаровательных домиков. Это совсем недалеко. Я видела, что тетя Беатрис уже планирует устройство дома — особенно детских. Ее прежние мечты ожили и приблизились — хотя, может, и в несколько ином качестве. Там будет небольшой садик — детям необходим свежий воздух.

Бернард хотел отвезти Герти к своим родителям. Они жили в Кенте, и ее пригласили на уик-энд. Тетя Беатрис решила, что будет «пристойно», если я отправлюсь вместе с ними. Думаю, она хотела, чтобы я исполняла роль дуэньи. У нее были несколько старомодные взгляды, которые иногда проявлялись в ее суждениях. Мне казалось, что Герти эта идея покажется смешной, но, к моему удивлению, подруга согласилась.

— Мне будет спокойнее, если ты поедешь со мной, — сказала она. — Мне может понадобиться твой совет.

Я была потрясена, но влюбленная Герти была вовсе не такой самоуверенной, как прежде. Она немного нервничала: ей очень хотелось произвести хорошее впечатление на будущих родственников.

— Ты думаешь, что они идеальны, раз произвели на свет богоподобного Бернарда, — заметила я.

— Мне хочется понравиться им, — призналась моя подруга.

Мне было приятно осознавать, что мы поменялись ролями. Теперь я заботилась о Герти и давала ей советы.

Мы выехали из Лондона в пятницу, сев на Чаринг-Кросс на поезд до Кента — там находилась резиденция Реглендов. Бернард должен был встретить нас на вокзале. Мы долго обсуждали, что надеть. Герти три раза собирала и распаковывала чемодан. Я просила ее не нервничать. Конечно, она им понравится. Но даже если нет, какое это будет иметь значение? Ведь Бернарду она нравится! Иначе он не предложил бы ей выйти за него.

Наконец мы сели на поезд, который должен был отвезти нас в Мейдстон. Бернард сказал нам, что на станции наймет экипаж, который доставит нас прямо к дому. Его родители с нетерпением ждали возможности познакомиться с нами.

Откинувшись на спинку сиденья, я смотрела на Герти и Бернарда и думала: как, наверное, замечательно быть такими счастливыми, как они. Время от времени я поглядывала на пейзаж за окном.

И вдруг случилось это.

Поезд остановился на какой-то маленькой станции. Я глянула на название, написанное большими буквами, и тотчас на меня нахлынули воспоминания.

Изентри.

Это название было мне знакомо. Я отчетливо помнила, что бывала здесь раньше. Няня Гилрой сказала: «Едем, Эстелла. Ты все взяла? Смотри не забудь что-нибудь. Интересно, Том Ярдли уже подъехал на двуколке?» Это было редкое событие. Мы нечасто ездили на поезде. Мы собирались в Лондон — покупать ботинки, которые не могли найти в местном обувном магазине. Изентри — ближайшая станция от Коммонвуд-Хауса.

Когда поезд тронулся, я сидела в задумчивости. Я словно попала в прошлое. Коммонвуд-Хаус… Миссис Марлин, которая всем портила жизнь… Доктор, который пытался делать вид, что все в порядке… Мисс Карсон… А что стало с мисс Карсон?

— Проснись, — воскликнула Герти, — ты задремала! Мы уже почти приехали. — Она отвлекла меня от воспоминаний.

Уик-энд прошел очень хорошо. Регленды оказались совсем не страшными и так же готовы были полюбить свою будущую невестку, как и она их. При сложившихся обстоятельствах им ничто не мешало это сделать. Все члены семьи Бернарда хотели познакомиться с его невестой, поэтому в тот уик-энд было несколько встреч с родственниками.

Что касается меня, я все время возвращалась в свое прошлое. Воспоминания о Коммонвуд-Хаусе настойчиво преследовали меня, и мне очень хотелось снова увидеть этот дом. Мне было интересно, кто в нем сейчас живет. А что, если поехать туда?

Я увижу там совсем незнакомых мне людей. Семья Марлинов выехала оттуда, когда доктор умер, а девочки и Генри переехали к тете Флоренс. Она и моя тетя тоже, конечно. Я пожалела, что Тоби не рассказал мне больше. Я вдруг сообразила, что он был очень сдержан в разговорах о своей семье… которая, в конце концов, была и моей семьей.

Я представляла, как иду по тропинке к знакомой двери, стараюсь дотянуться до молоточка… Но теперь, когда я стала взрослой, мне не придется тянуться. Я пыталась вообразить, как это будет. «Надеюсь, вы не против. Я случайно проходила мимо… Много лет назад я жила в этом доме… И вот подумала…» А почему бы и нет? Люди иногда так поступают. Это не так уж необычно. Я раздумывала над этим все выходные, пока Герти добивалась расположения будущих родственников, и еще до конца уик-энда решила, что поеду в Изентри. Я могу нанять экипаж на станции, как мы делали с няней Гилрой. Едва ли мне следует ехать прямо в Коммонвуд-Хаус: тогда всем станет ясно, что я специально туда приехала. Нет, я поеду в городок. Там есть гостиница. Как она называлась? «Лошадиная голова»? Мы с Эстеллой хихикали над этим названием: «Это, наверное, гостиница для тех, у кого нет головы на плечах». Я отчетливо слышала голос Эстеллы.

В те выходные мне все время чудились голоса из прошлого.

Я смогу взять экипаж и выйти возле гостиницы. А потом прогуляюсь к Коммонвуд-Хаусу. Итак, я приняла решение.

Тете Беатрис и дяде Гарольду хотелось услышать все о нашей поездке.

— Мы должны пригласить Бернарда и его родителей на уик-энд, — сказала тетя. — Нам нужно взглянуть на дома. Оказывается, не так просто найти дом. Во-первых, необходимо правильно выбрать место…

А поскольку жених и невеста не хотели тянуть со свадьбой, следовало начинать поиски прямо сейчас.

Герти была слишком счастлива, чтобы заметить, что я несколько отвлеклась от ее проблем. Она постоянно говорила о себе и писала письма родителям.

— Им это не понравится, — повторяла она, — потому что это значит, что я буду здесь, а они — там. Бернард говорит, что мы иногда можем приезжать в Австралию. У него длительный отпуск, и он может накопить денег для поездки. И мама с папой смогут приехать к нам… если им удастся вырваться. Будет не так уж плохо. А что до тебя, Кармел, ты же не собираешься уезжать, правда? Тебе придется остаться до моей свадьбы.

— Но не могу же я навсегда поселиться у твоих дяди и тети!

— Они рады тебе. И потом, о чем ты беспокоишься? Ты можешь остановиться, где захочешь. Может, ты тоже выйдешь замуж.

— Ну ты как все! Попав в супружеские сети, хочешь, чтобы все там оказались!

— Не будь циничной, тебе это не идет. Тут и речи быть не может о сетях. Ты, вероятно, не представляешь, что это такое. Это самое лучшее, что может с тобой произойти.

— Надеюсь, ты и дальше будешь в это верить.

— А теперь давай поговорим серьезно. Тетя Би просто с ума сходит от нетерпения. Она хочет показать мне дом на Брайер-роуд и договорилась на следующий вторник. Пойдешь со мной?

— На самом деле я собиралась кое-кого навестить.

— Ты имеешь в виду кого-то, кого знала в прошлом?

— Да.

— В следующий вторник?

— Именно.

— Назначь встречу на какой-нибудь другой день, и я поеду с тобой.

— Думаю, мне нужно поехать одной. Для начала… Ты понимаешь?

— Конечно.

Я была рада. Герти полностью сосредоточилась на собственных переживаниях.

Я решила осуществить свой план в следующий вторник.

Я приехала в Изентри, и мне повезло: я сразу нашла экипаж и вскоре подъехала к «Лошадиной голове». Шагая по дороге к Коммонвуд-Хаусу, я обратила внимание на магазины, которые находились на главной улице. Галантерейная лавка мисс Пейтон была на прежнем месте, и почта, и лавка мясника, и булочная. Я быстро пошла вниз по холму. Минут через пятнадцать я увидела впереди лес. Сердце забилось быстрее. Я повторяла в уме, что сейчас скажу владельцам дома. Фразы звучали довольно фальшиво.

«Я просто проходила мимо и подумала, что вы не будете возражать. Это естественное любопытство. Понимаете, я жила здесь до одиннадцати лет, а потом переехала в Австралию. Недавно я вернулась оттуда».

На лугу никого не было. Знакомый пруд и все та же скамейка. И дом, скрытый за сильно разросшимся кустарником. Раньше живая изгородь выглядела более ухоженной. Подойдя ближе, я была потрясена запустением, царившим там. Калитка была на прежнем месте. Я открыла ее и направилась к дому. Потом остановилась, удивленно вскрикнув. Конечно, это был Коммонвуд-Хаус. Но как же он отличался от дома, который я помнила! Некоторые окна треснули, некоторые были разбиты. Кирпич кое-где отвалился. Похоже, рухнула и часть крыши.

Коммонвуд разрушался. Я в смятении уставилась на дом. Он выглядел мрачно и угрожающе.

Моим первым порывом было развернуться и убежать, но я не могла этого сделать. Мне нужно было выяснить, что произошло. Почему, когда доктор умер, они не продали дом? Почему практичная тетя Флоренс и ее муж — я представляла себе, что у нее есть муж, — позволили дорогостоящей собственности превратиться в руины?

Внезапно я почувствовала отвращение. Это так сильно отличалось от того, что я ожидала! Но меня по-прежнему влекло внутрь. Я шагнула к дому. Я была недалеко от входной двери. Все окна на первом этаже были разбиты, а замок на двери сломан. Я толкнула дверь. Она протестующе заскрипела, но распахнулась.

Я вошла в холл, откуда двери вели в гостиную и спальню миссис Марлин — со стеклянными дверями, через которые можно было попасть на лужайку.

Мое сердце бешено стучало. Я подумала, что это знак и мне не следует идти дальше. В этом месте чувствовалось что-то зловещее. Это совсем не тот Коммонвуд-Хаус, который я знала. Что произошло? Я должна выбраться отсюда и забыть о нем. Это дом из моего прошлого. Зачем воскрешать то, что кануло в Лету? Было совершенно очевидно, что здесь произошло: все, кто жил в этом доме, либо умерли, либо уехали, и по какой-то причине Коммонвуд-Хаус оставили на произвол судьбы.

«Возвращайся в город, — сказала я себе. — Пообедай в «Лошадиной голове», попроси, чтобы тебя доставили на станцию. А потом забудь о Коммонвуд-Хаусе. Прошлого уже не вернуть».

Но соблазн пойти дальше был просто непреодолимым. Всего один шажок в холл. Несколько мгновений, чтобы восстановить прежнюю атмосферу… почувствовать, что ты не похожа на других, что ты — подкидыш, который остался здесь только потому, что у доктора доброе сердце, понять, что ты — нежеланный ребенок, который еще не знает, что такое родительская любовь.

Я прошла по превратившемуся в лохмотья ковру. Когда-то он был коричневым с синим рисунком; теперь он был изорван, и синий цвет стал почти незаметен. По ковру пробежало какое-то насекомое, и я испугалась.

Я открыла дверь и заглянула в комнату. Перед мысленным взором вспыхнула картина, которую я когда-то видела. Аделина, на грани истерики от страха, миссис Марлин, орущая на девочку… И тут входит мисс Карсон. Я и не представляла, как глубоко врезалась эта сцена в мою память.

Дверь в сад была заперта. Через стекло было видно, каким неухоженным он стал. Я вспомнила, как подслушивала разговоры и пыталась собрать воедино обрывки информации, чтобы понять, что происходит в этом мрачном доме.

Я повернулась и посмотрела на лестницу, и, не успев подумать, что дом в таком состоянии, что это может быть небезопасно, начала подниматься наверх. Я очутилась на втором этаже, где находилась спальня доктора и миссис Марлин. Теперь она была пуста. Я глянула вверх. Как тихо! Как сильно это отличалось от того, что я помнила! Мне казалось, я услышала шепот. Няня Гилрой, миссис Бартон и медицинская сестра, закрывшись в кухне, пьют чай и делятся друг с другом какими-то секретами.

И вдруг я услышала звук. Мое сердце громко застучало. Из комнаты внизу доносился свистящий шепот. Послышались голоса — зловещие голоса в пустом доме.

Не думаю, что у меня слишком богатая фантазия, но с первого момента, когда я вошла в дом, мне показалось, что тут как-то жутко. Может быть, в заброшенных зданиях всегда так. Они словно перенимают характер людей, которые жили в них давным-давно; и если ты знал этих людей, и знал, что здесь происходило нечто загадочное, то совсем неудивительно, что ты даешь волю воображению.

Когда я услышала чьи-то легкие шаги, то больше не сомневалась, что я в доме не одна. И вот снова… послышался свистящий шепот. Я была в комнате, которая раньше служила спальней миссис Марлин. Я затаилась и ждала — не зная, чего именно жду. Думала ли я, что сейчас появится призрак миссис Марлин и спросит меня, что я здесь делаю? И какое право имею находиться здесь… и когда-либо имела? Да, я — дочь ее брата, и поэтому мне было позволено остаться. Но миссис Марлин считала, что люди не имеют права рожать детей вне брака и такие дети должны ответить за грехи родителей.

По лестнице кто-то поднимался. Не было никаких сомнений: я в этом доме не одна. Я стояла, съежившись, а шаги звучали все ближе. Входя, я толкнула дверь так, что теперь она была наполовину закрыта. Повисла тишина. Я услышала чье-то легкое дыхание, и дверь медленно отворилась.

Я замерла. Не уверена, что я ожидала увидеть, но вид маленького мальчика меня немного успокоил. Он был не один. За его спиной стоял второй, еще младше.

Мы уставились друг на друга. Думаю, увидев меня, дети были потрясены — так же, как и я.

— Вы привидение? — спросил старший мальчик испуганным голосом.

— Нет, — ответила я. — А вы?

Он пожал плечами, беззвучно смеясь, и второй мальчуган вышел из-за его спины и тоже уставился на меня.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

— А вы?

— Просто смотрим.

— И я тоже.

— Вы знаете, что тут водятся привидения?

— В этом доме?..

— И в саду тоже. Это настоящий дом с привидениями. Правда, Уилл?

Уилл кивнул.

— А вы живете где-то по соседству?

Мальчик указал куда-то в сторону луга.

— А почему это здание пустует и разваливается?

— Потому что это дом с привидениями.

— Как это?

— Ну тут живут привидения.

— А почему они здесь поселились?

— Ну поселились — и все тут.

Я прикинула, сколько мальчикам лет. Старший выглядел лет на восемь, второй — на год младше. Они были младенцами — или даже еще не родились, когда я отсюда уехала.

— А вы знали людей, которые здесь жили? — спросила я.

— Только привидений.

Я поняла, что едва ли узнаю от них что-нибудь.

— Нам нельзя сюда приходить, — заговорил младший мальчик.

— Это он меня уговорил, — вставил старший.

— Моя мама говорит, что дом может обвалиться и нас завалит вместе с привидениями.

— Тут опасно, — добавил его брат. — Так всегда говорят, когда хотят снести дом.

— И построить новый?

— А кто захочет в нем жить?

— Почему нет?

Мальчики уставились на меня в изумлении, и старший ответил:

— Потому что в нем обитают призраки, вот почему.

Я почувствовала, что должна объяснить им причину своего пребывания в доме, поэтому сказала:

— Я проходила мимо… и это здание меня заинтересовало.

— Нам нужно идти домой, уже пора обедать. А мама жутко сердится, если мы опаздываем. — Мальчик посмотрел на меня с огорченным видом. — Я думал, вы привидение, а не обыкновенный человек.

— Ты вовсе не расстроен, — сказал другой. — Ты рад. Ты же перепугался до полусмерти.

— И вовсе нет!

— А вот и да!

Они стали спускаться, и их голоса эхом разносились по дому. Я наблюдала через окно, как они побежали по лужайке. Потом медленно спустилась и вышла из дома.

Я стояла и смотрела на общинный луг. Вокруг не было ни души. Меня сильно расстроило увиденное. Я не могла избавиться от ощущения, что в этом месте есть что-то мрачное и зловещее. Я была рада выбраться из этого здания и не желала больше туда возвращаться. Мне хотелось немедленно уехать и забыть обо всем.

Больше никаких экспериментов. Грандж, вероятно, стоит на прежнем месте, но я не собиралась это выяснять. Я зашагала по дороге в город, намереваясь пообедать в «Лошадиной голове», а потом поехать на станцию и вернуться в Лондон.

Я уже собиралась переходить дорогу, чтобы войти в гостиницу, когда увидела всадника. Его конь был довольно резвый, и в тот момент, когда я хотела ступить на мостовую, конь легонько заржал и встал на дыбы. Мужчина, который тоже собирался перейти дорогу, остановился рядом со мной. Мы оба смотрели на коня и на всадника.

— Довольно искусный наездник, — заметил мужчина, обращаясь ко мне. Его голос показался мне смутно знакомым.

Я повернулась к нему — и тотчас же узнала. Это был Лусиан Кромптон.

— Лусиан! — воскликнула я.

Он уставился на меня, и я заметила по его глазам, что и он узнал меня.

— Бог мой! Это же Кармел! — Несколько мгновений мы стояли, глядя друг на друга. — Вот это сюрприз! — сказал он наконец. — Откуда ты свалилась после стольких лет?

— Я приехала всего на один день… из Лондона. Но на самом деле я живу в Австралии.

— Правда? И мы вот так случайно встретились. Какая удача!

Перед моим мысленным взором снова ожили картины. Это были приятные воспоминания. Я припомнила, как он нашел мой медальон, как починил его, как всегда был добр к подкидышу. Наше удовольствие от встречи было, несомненно, взаимным.

— Мы с тобой должны поговорить, — произнес Лусиан. — Какие у тебя планы? Ты сказала, что приехала всего на один день? — Он посмотрел на часы. — Я бы сейчас пообедал. А ты?

— Я собиралась немного перекусить, прежде чем отправиться на станцию.

— Давай пообедаем вместе? Мне хочется услышать о том, что ты делала все это время.

Всадник уже ускакал, и мы перешли дорогу. Лусиан направился к «Лошадиной голове». Его там хорошо знали, потому что сразу провели к столику для двоих. Теперь, сев напротив него, я заметила, что он изменился. Лусиан уже не был легкомысленным мальчиком, которого я знала. Когда он не улыбался, в его взгляде было заметно какое-то смутное беспокойство. Я прикинула, что ему, должно быть, около двадцати пяти или двадцати шести лет. Но выглядел он старше. Лусиан, безусловно, изменился, как и я. Словно проследив за ходом моих мыслей, он сказал:

— Ты не очень изменилась, Кармел. Просто стала выше. Я только в первый момент тебя не узнал.

— Скажи мне, чем ты занимался.

— Мой отец умер три года назад… совершенно неожиданно. У него был сердечный приступ. И это значит, что я унаследовал поместье.

— Думаю, оно доставляет тебе массу хлопот.

Лусиан кивнул.

— Мне очень жаль твоего отца, — сказала я. — Наверное, это было сильным потрясением для тебя. А как твоя мать?

— С ней все хорошо. Камилла вышла замуж и живет в одном из центральных графств. У нее родился сын. — Он помолчал, потом продолжил: — У меня есть дочь. Ей два года.

— А, значит, ты женат?

— Был, — сказал он.

— О, мне очень жаль.

— Моя жена умерла. Это случилось во время родов.

«Неудивительно, что он так изменился, — подумала я. — Сначала смерть отца… потом смерть жены».

— А ты… ты замужем?

— О нет. Я только недавно окончила школу.

— Расскажи мне о себе. Ты так внезапно уехала. Все тогда пошло прахом, да?

— Ты знал, что моим отцом был капитал Синклер?

— Ходили такие слухи.

— Я уехала с ним. Его корабль числился в австралийском порту, поэтому Тоби решил, что мне лучше всего остаться в Сиднее.

— Да, думаю, это правильно.

— Вот я и осталась там… а потом… он утонул. Утонул вместе со своим кораблем.

Лусиан об этом не знал, и я рассказала ему о случившемся — коротко, как смогла. Но мне не удалось скрыть своих эмоций.

— Ты была очень привязана к нему, я помню. Это, наверное, было для тебя страшным ударом. — Лусиан с нежностью улыбнулся, и меня это тронуло. — Такое случается. Приходится смириться с этим. Ничего другого не остается, верно?

Я вспомнила дни, когда он понимал, что я чувствую себя никому не нужной.

— Все произошло так внезапно, — сказала я. — Теперь это кажется нереальным. Я поехала с отцом в Австралию. Только по дороге туда он признался мне, что я его дочь. Осуществилась моя мечта.

— Ты была счастлива в Австралии?

— О да… очень счастлива.

— И ты прожила там все эти годы? А теперь приехала увидеть свой старый дом?

— Я очень испугалась, когда увидела Коммонвуд-Хаус. Это было такое приятное место! Я думала, они продали его.

— Они пытались, но никто не хотел его покупать.

— Почему?

— Это дом, в котором произошло убийство!

— Убийство? — переспросила я.

— Конечно, ты уехала до того, как все стало известно. Наверное, именно поэтому твой отец… Да, думаю, так он и решил. Об этом вряд ли писали австралийские газеты.

— Расскажи мне, что случилось.

— Ну, было судебное разбирательство и все открылось. Дом продать не удалось. Все знали, что в нем произошло. Люди ведь суеверны. Я не удивлен, что его не смогли продать. Кто захочет купить дом, который принадлежал человеку, повешенному за убийство жены?

Я застыла от изумления.

— Значит, ты не знала, что доктора Марлина признали виновным? — спросил Лусиан. — В этом деле была замешана и гувернантка, но ее не осудили. Она была беременна. Некоторые думали, что это помогло ей избежать наказания. Но против нее было недостаточно улик. Там был один человек… писатель или кто-то еще… организовавший кампанию по ее освобождению.

— Доктор Марлин… Мисс Карсон… — пробормотала я. — В это трудно поверить. Доктор Марлин никогда бы не смог никого убить… даже свою жену.

— Некоторые его поддерживали. Среди своих пациентов он пользовался репутацией заботливого и внимательного врача, и многие из них были о нем высокого мнения. — Лусиан бросил на меня странный взгляд, и на какое-то мгновение мне показалось, что ему хотелось, чтобы я поверила в виновность доктора. — У него был мотив, — продолжал он. — Его жена портила ему жизнь, и он хотел жениться на гувернантке, которая носила под сердцем его ребенка. Разве этого недостаточно?

— И все же я не верю в это. Мисс Карсон очень хороший человек. Мы все любили ее. Она сделала для Аделины больше, чем кто-либо другой. Такие люди не способны на убийство.

— Человека можно довести до чего угодно. Думаю, это и произошло с доктором Марлином. Вероятнее всего.

— Лучше бы я всего этого не знала. Я просто думала, что доктор умер и семья разъехалась. Все эти годы я понятия не имела о том, что случилось.

— Твой отец, скорее всего, решил, что будет лучше, если ты ничего не узнаешь.

— Ты, наверное, был здесь, когда все это случилось?

— Я был в школе. Генри уехал к своей тетке. Я не знал о случившемся до тех пор, пока все не кончилось. Потом доктор умер, дом опустел и все разъехались.

Мы немного помолчали. Затем Лусиан сказал:

— Думаю, твой отец поступил мудро, скрыв это от тебя. Если бы ты не вернулась сюда, ты бы никогда ни о чем не узнала. Я вижу, как сильно тебя это расстроило. Уверен, он понимал, как ты к этому отнесешься.

— Но ведь это действительно моя семья, — сказала я. — Миссис Марлин — сестра моего отца… моя тетка.

— Мне очень жаль тебя расстраивать. Этот разговор должен был стать счастливой болтовней старых друзей.

— Я рада снова видеть тебя, Лусиан.

— А я — тебя. Расскажи мне об Австралии.

За чашкой кофе с бисквитом, пропитанным хересом, мы делились новостями, но все мои мысли были о трагедии, случившейся в семье Марлинов. Уверена, что Лусиан тоже думал об этом.

Я рассказала ему об Элси, о том, как добра она была ко мне, о том, как после гибели Тоби она вышла замуж за старого друга, Джо Лестера, и как я была этому рада, потому что это давало мне возможность уехать со спокойной совестью.

— Значит, ты не планируешь возвращаться? — уточнил Лусиан.

— Ну не сейчас. Может, позже.

— А там есть что-то… кто-то, к кому ты хотела бы вернуться?

— Моя подруга Герти здесь. Мне кажется, мы с ней как сестры. Мы вместе ходили в школу. Я в очень хороших отношениях с ее братом, со всей ее семьей. Мы все вместе приехали в Австралию. Они иммигрировали туда.

Я рассказала Лусиану о жизни в Австралии, о том, как Форманы купили собственность недалеко от Сиднея, о визите бродяги и о последствиях этого визита. Лусиан очень заинтересовался и захотел узнать больше о Джеймсе.

— Он честолюбив. Планирует сколотить состояние на опалах… или, может быть, переключится на золото. Но думаю, опалы очаровали его. В Австралии есть одно место, которое называется Лайтнинг Ридж. Там были найдены уникальные камни. По словам Джеймса, там встречаются самые красивые черные опалы в мире.

Лусиан уставился на свою чашку.

— Удивительные камни эти опалы. Одно время я серьезно ими интересовался. У них такой замечательный цвет…

— Мне кажется, с ними связаны какие-то суеверия. Считается, что они приносят несчастье.

— Это из-за того, что опалы очень хрупкие, — сказал Лусиан.

— Глупо считать камни несчастливыми.

— Конечно! — горячо поддержал меня он.

В памяти вдруг всплыла сцена из прошлого. Это неудивительно: такие сцены часто возникали перед моим мысленным взором — особенно теперь, когда я была недалеко от места, где все это происходило. Я видела бедную Аделину, сидящую на полу в спальне матери, а вокруг нее — содержимое ящика, который она уронила. «Я хотела показать Лусиану кольцо с опалом…»

— В чем дело? — спросил Лусиан.

— О… я просто задумалась. Я никогда не забывала о том, что происходило в Коммонвуд-Хаусе. Эти воспоминания периодически оживают. Там произошел один случай… Ты рассказывал об опалах. Потом вы с Генри куда-то ушли, а Аделина… бедная Аделина… пошла в спальню матери, чтобы найти кольцо с опалом, которое у той было. Девочка хотела показать тебе это кольцо. Она случайно уронила ящик комода. Тогда-то и произошла эта безобразная сцена.

Лусиан сидел, откинувшись на спинку стула и опустив глаза.

— Бедная Аделина, — произнес он.

— Миссис Марлин очень рассердилась, а Аделина ужасно ее боялась. Мисс Карсон пыталась успокоить девочку, а потом сама упала в обморок. Насколько я понимаю, после этого им многое стало понятно. Но я была как во сне. Я кое-что знала, но не понимала, как это важно.

— Нет смысла снова и снова возвращаться к этому, — сказал Лусиан. — Все кончено. И ничего нельзя изменить.

— Знаю. И я не собиралась об этом говорить. Это все из-за опалов и поверья, будто они приносят несчастье… А вскоре после этого миссис Марлин умерла.

— Я тебе уже сказал: все указывало на то, что это сделал именно доктор. Это ужасно, но все уже в прошлом. Скажи мне лучше, что произошло с Джеймсом?

— Ну, когда я уезжала, он еще не отправился на поиски опалов. Но собирался это сделать. Он бы давно уехал, если бы не бродяга.

— Ты не хочешь выпить за успех Джеймса?

Я отказалась от предложения. Мы сидели и разговаривали, но я никак не могла забыть о трагедии в Коммонвуд-Хаусе. Было еще кое-что, что меня интересовало: брак Лусиана. Но я чувствовала, что он не хочет говорить на эту тему.

Я была немного озадачена. Иногда мне казалось, что он искренне рад меня видеть, но в следующее мгновение я догадывалась, что наша встреча его несколько смутила. Может быть, потому что мы заговорили о событиях в Коммонвуд-Хаусе?

Я рассказала о предстоящей свадьбе Герти.

— Очевидно, ты пробудешь здесь еще какое-то время, — сказал Лусиан. — Я иногда бываю в Лондоне. Может, мы встретимся снова? Дай мне свой адрес. Ты же там поживешь еще немного?

— Я пока не знаю, что буду делать. Родственники Герти очень гостеприимные люди, но я не могу поселиться у них навсегда. Думаю, они захотят, чтобы я оставалась у них до свадьбы. Посмотрим.

Я написала свой адрес. Лусиан положил листок в свой бумажник. Потом нанял экипаж и отвез меня на станцию. Он стоял и мечтательно смотрел мне вслед, держа шляпу в руках.

Откинувшись на спинку сиденья, я думала о том, каким странным выдался этот день. Заброшенный дом, шокирующее открытие… Мои мысли возвращались к Лусиану. Конечно, он пережил серьезную трагедию. Мне показалось, что у него есть какая-то тайна. И я гадала, так ли это.