Знаменитая танковая

История боев в часах и минутах

– Из Германии, – рассказывал дедушка, – в шестую армию Паулюса прислали пять штурмовых сапёрных батальонов, фашистов специально учили воевать в городах. И падение Сталинграда должно было послужить для Турции и Японии сигналом к нападению на нашу страну… Очень трудное для нас было время. Четырнадцатого октября враги прорвались к тракторному заводу. Тут уж и рабочие дрались вместе с бойцами… Я покажу тебе, что записано в дневнике командующего шестьдесят второй армией генерала Чуйкова. И дедушка брал с полки книги.

«15 октября.

В 5 час. 30 мин. противник снова, как и вчера, начал усиленную подготовку на фронте от реки Мокрая Мечетка до посёлка Красный Октябрь.

8 часов. Противник перешёл в наступление танками и пехотой, сражение идёт по всему фронту.

9 час. 30 минут. Атака противника на СТЗ отбита. На заводском дворе горят десять фашистских танков.

10 часов. 109 гв. стр. полк 37-й дивизии смят танками и пехотой.

11 часов 30 мин. Левый фланг 524 сп 95 сд смят, около 50 танков утюжат его боевые порядки.

11 часов 50 мин. Противник захватил стадион СТЗ. Наши отрезанные подразделения ведут бои в окружении.

12 часов. Убит командир 117 стр. полка гв. майор Андреев.

12 часов 20 мин. Радиограмма из шестигранного квартала, от подразделения 416 полка: „Окружены, патроны и вода есть, умрем, но не сдадимся!“

12 час. 30 мин. Командный пункт генерала Жолудева бомбят пикировщики. Генерал Жолудев остался без связи, в заваленном блиндаже, связь с частями этой дивизии берем на себя.

13 час. 10 мин. На КП штаба армии завалило два блиндажа, одному офицеру прихватило ноги обвалом, не могут откопать.

13 час. 20 мин. В блиндаж генерала Жолудева дан воздух (через трубу)…

14 час. 40 мин. Телефонная связь с частями прервалась, перешли на радио, дублируем офицерами связи. Наша авиация не может подняться с аэродромов, авиация противника блокирует наши аэродромы.

15 час. 25 мин. Охрана штаба армии вступила в бой.

16 часов. Связь с 114 гв. полком прервана, его положение неизвестно.

16 час. 20 мин. Около 100 танков противника ворвались на территорию СТЗ. Авиация противника по-прежнему висит над головами, бомбит и штурмует.

16 час. 35 мин. Командир полка, подполковник Устинов вызывает огонь артиллерии на себя, но КП окружили автоматчики.

17 часов. Радисты едва успевают записывать радиограммы от подразделений, которые продолжают бой в окружении противника…

21 час. Ещё одна радиограмма от группы гвардейцев 37 дивизии. Они продолжают вести бой в районе Тракторного завода и заканчивают своё донесение словами: „За родину умрём, но не сдадимся!“»

Дедушка откладывал книгу и говорил мне:

– Враги во что бы то ни стало хотели захватить заводы «Баррикады» и «Красный Октябрь».

– А зачем?

– Тогда бы они широким фронтом вышли к Волге. Но только отдельные группы их прорвались к заводам и там завязли. Ведь каждый цех завода представлял из себя настоящую крепость. Наконец одиннадцатого ноября враги предприняли последнюю и отчаянную попытку овладеть городом. И в районе завода «Баррикады» им удалось прорваться к Волге. Но на узеньком участке. И это был последний успех фашистов.

– А где же Якин Василий, дедушка? – с беспокойством спрашивал я. – Куда он делся?

– Погоди. Дойдёт дело и до Якина. А ты про обстановку в Сталинграде послушай. В Сталинграде наши войска уже были прижаты к реке. Места для какого-нибудь обманного манёвра у них не было совершенно. А контрнаступления наших войск с юга и с севера от города враги не ожидали. Они считали, что у нас никаких уже резервов нет. Даже в Берлин сообщали Гитлеру, что у русских нет резервов для контрнаступления. Но оно готовилось нашим командованием. Помнишь, я говорил, как тайно враги готовились к летнему наступлению? Так же и наше командование разработанный план держало в совершенном секрете. Полки, дивизии, пушки, танки – всё подвозили на фронт только ночью. Все большие соединения, ехавшие на фронт, оставляли свои радиостанции на месте. И станции продолжали работать. Чтоб немцы думали, что соединение стоит на своём месте. А когда соединение прибывало на фронт, приезжала радиостанция и молча стояла в укрытии. В письмах о контрнаступлении запрещено было писать. А приказы, связанные с перемещением войск, передавались только устно. Понимаешь? На самолётах командиры связи летали, чтоб устно передать какой-нибудь приказ.

Переправы через Дон были наведены тайно. Уже снег лежал, днём он таял, а ночью мороз прихватывал его. И по утрам над Доном стоял морозный туман. Очень густой.

– А где же ты был в это время, дедушка? – не выдерживал я.

Он не любил, когда его перебивали. Сердито сводил брови и умолкал. Брал какую-нибудь книгу и читал, не замечая меня. Я не уходил. Наконец он сдавался.

– Я не про себя рассказываю, – ворчал он, – а о том, как было дело на войне, понимаешь? Если хочешь узнать, сиди и слушай. Я сам воевал, но многого не знал тогда. Из книг теперь уяснил. Ты помнишь, что пятнадцатого ноября наш корпус отгрузился на фронт?

– Помню. Пятнадцатого ноября ночью. Возле Саратова. А Василий Якин тогда же появился на пассажирском вокзале.

– Ну вот. Утром девятнадцатого ноября на фронте северо-западнее Сталинграда стояла тишина. Только у врагов кое-где постреливали. У нас же было тихо. Даже ни одна радиостанция не работала. Вдруг ровно в семь тридцать утра раздался могучий рёв гвардейских миномётов – их называли катюшами. Загремели орудия. Это началась наша артподготовка. В восемь пятьдесят раздался залп наших тяжёлых минометов – то был сигнал к атаке. Танки и пехота двинули в наступление. А на следующий день пошли в наступление армии южнее Сталинграда. Уже двадцать второго ноября с юга наши танки прорвались к посёлку Советскому и перерезали железную дорогу – она вела к Чёрному морю. С севера же танки прорвались к городку Калач. Фашисты спохватились, из Сталинграда послали туда танковые дивизии, чтоб не дать нашим танкистам соединиться. В посёлке Советском наши танкисты целые сутки отбивали атаки. Двадцать третьего числа они заметили, что от Калача к ним несутся танки. Командиры пустили условные зелёные ракеты. Им ответили такими же. Это неслись свои от Калача! И танкисты ринулись друг к другу. Выскакивали из машин и обнимались. Ведь они теперь окружили Сталинградскую группировку врагов. Вся шестая армия Паулюса и часть четвёртой танковой армии оказались в окружении…

Чтоб освободить свои окружённые войска, гитлеровцы быстро создали группу армий и дали ей название «Дон». Во главе группы «Дон» поставили генерала Манштейна. В состав ударной группы был включён впервые созданный во вражеской армии батальон из новых тяжёлых танков типа «тигр».

Лобовая бронь у «тигров» была толщиной в сто миллиметров. Даже снаряды наших 76-миллиметровых пушек не пробивали её. Сами же «тигры» были вооружены тяжёлыми пушками.

За три дня войска Манштейна продвинулись к своим окружённым на четыре – пять километров. Враги были уверены, что прорвутся. И потому сразу же за ударной их группой следовали тягачи, машины с продуктами и боеприпасами для окружённых. 18 декабря окружённые услышали канонаду на западе. Они знали, что войска Манштейна идут к ним, и ликовали. Казалось, освобождение их близко.

– Но не тут-то было, дружок мой, – говорил дедушка. И с торжественным видом смотрел на меня. – Мы на фронте тогда ничего этого не знали. А теперь из книг, воспоминаний военачальников я узнал, что к тому времени на левом берегу Дона в районе города Верхний Мамон командование наше собрало очень много войск. И несколько танковых корпусов разместили в окрестных рощах. В одной из них стоял и мой семнадцатый корпус. После прибытия с пополнением мы считались в резерве. Бригады корпуса уже были под другими номерами. Я тогда думал, что только один наш корпус стоит в резерве. И понятно, никто у нас в корпусе ещё не знал, сколько здесь войск. А командование решило от Верхнего Мамона ударить во фланг войскам Манштейна. Расчленить его армии и с тыла напасть на его группу, которая пробивалась к окружённым в Сталинграде. Понимаешь?

– Понимаю, – отвечал я.