Знаменитая танковая

Прорыв

– Ворошиловград – ключ к Донбассу – был сильно укреплён немцами. Вокруг города они построили три мощных оборонительных рубежа. Последний рубеж проходил по окраинам города. До трёх тысяч дотов и дзотов опоясывали город. Три лучшие свои танковые дивизии сосредоточили там фашисты. Среди них была дивизия СС «Рейх».

Ночью пятого февраля наши войска прорвали фронт южнее города. Обошли его с запада, чтоб не лезть на доты. А севернее от корпуса наша шестая армия рвалась к Изюму. Машины стояли на позициях. Слева гудят бои, справа гул такой, будто там земля проваливается. А мы стоим. Никто в корпусе тогда ещё не знал о предстоящем рейде. Конечно, догадывались, что соседи решают трудную задачу, потом мы вырвемся. Но куда – не знали. А тут ещё перед нами хорошо укреплённые позиции противника, надо их прежде проломить… Ждали мы приказа, и мне опять вспомнилось Горшечное. Там тоже ждали. Но здесь настроение у всех было иное. Все знали, что где-то поблизости имеется аэродром с нашими истребителями. Все знали, что немцы именно здесь хотят нанести контрудар. Но ведь мы были убеждены теперь: едва танки врага поползут, штурмовики Ил-2 нанесут по ним свой страшный бомбовый удар.

Утром 6-го числа дозорные полковника Леонова донесли: против позиций нашего корпуса враг устроил проходы в своих минных полях. Дозорным было приказано вернуться на свои позиции.

В небе появился вражеский разведчик. Тут же вдоль фронта пронеслись два наших истребителя. Сделали круг, и разведчик повернул обратно. И в ту же минуту танки кантемировцев оставили свои позиции. Поползли в разные стороны. И скрылись, будто с перепугу разбежались, кто куда. Дедушка говорил, что он ничего не понял вначале. Он и механик Колосов вскочили в кабину тягача. Ждали, что будет дальше. Прибежал к ним старый механик Василич.

– Что такое? Отступление? – спрашивал он.

Ему ничего не ответили. Подбежал начальник ремонтно-походной базы и, спокойно приказав: «Отведите машины на километр к югу», – тут же исчез в кустах.

Уползали тягачи.

Враг действовал по расписанию. Снова появились бомбардировщики. Но истребители наши их не встретили. Механики наблюдали за небом, ещё ничего не понимая. Зенитки наши ударили, но издалека – их тоже отвели со старых позиций. Бомбардировщики врага прошли над мотострелками. Обрушили бомбы на деревья и кусты, под которыми с час назад стояли танки. С одного захода сбросили все бомбы, развернулись обратно. И сразу же прилетели ещё двадцать штук. Отбомбились, и начала бить вражеская артиллерия. А затем поползли танки. Они двигались пятью рядами, по десять штук в ряду. За ними шла пехота. Низко с рёвом пронеслись наши штурмовики, ударили наши пушки с закрытых позиций. Дедушка видел, как два танка загорелись, потом ещё один. Враги надвигались. Под Горшечным пыль и дым висели в воздухе. Теперь – снег и дым. Будто по заказу поднялся ветер. Волны снега закружило. Наши артиллеристы били наугад. В таком громе и снежном месиве танки лезли и лезли вперёд. Передовые наши окопы дедушка не мог видеть. По слуху понял, что мотострелки наши пропустили танки.

Но там, где враги должны были столкнуться с кантемировцами, наших танков не было. А с флангов ударили по танкам пушки. Мотострелки отсекли пехоту пулемётами.

Враги растерялись и стали отходить.

Дедушка говорил: на войне всякое бывает. Задача у врагов была – прорваться через наши позиции, уничтожить 4-й корпус. Вырваться в наш тыл. Повернуть на юг и с востока ударить по нашим войскам, штурмовавшим Ворошиловград.

Но что же получилось? Через линию фронта они проскочили. Путь на Ворошиловград вроде был открыт. Но ведь пехоту их отрезали, танки наши они не уничтожили. А свои теряли.

Враги отошли назад, остановились на линии наших передовых окопов. Нашим мотострелкам было приказано уйти на фланги. Вражеская пехота подтянулась к своим машинам. А между тем стемнело.

В эту же ночь наши танкисты могли обойти вражеское соединение, проскочить на дорогу и вырваться к Славянску. Но делать этого было ещё нельзя. Танки врага могли, в свою очередь, развернуться, пойти вслед за нашими. Завязались бы бои, и рейд на Красноармейское был бы сорван.

Утро наступило солнечное. Наши истребители и близко не подпускали воздушного разведчика. Без разработанного плана немцы никогда не наступали. Им надо было узнать, где же наши танки. Конечно, с разных сторон по фронту пустили они своих пеших разведчиков. В перестрелке прошёл ещё день.

– Мы берегли танки. По три, по шесть штук появлялись они неожиданно на флангах. Отстреливались – пощипывали врага – и скрывались. Из пушек били и мы и они. Но боя – схватки – не случилось. А враги потеряли за тот солнечный день четыре машины. Видно было, как они горели, как фашисты старались тушить огонь… Миновали ещё сутки. Тогда только враги решили сделать то, что могли исполнить в первый же день: они решили прорваться одними танками. Танки сразу пойдут к Ворошиловграду, а пехоту им сбросят на парашютах. Но теперь уж было поздно. Ведь наши видели, где они полезут, подтянули дивизионы пушек с соседних участков фронта. Из соединения Попова выделили две танковые бригады для уничтожения противника. А все остальные наши ганки должны были пробиваться в тыл врага…

Танки врага пошли в наступление и завязли в сплошной обороне. Потом их расчленили и окружили. Дорогу на Славянск нашим перекрывали только пехотные части противника. Танкисты могли начать свой знаменитый рейд и засветло. Но дождались потёмок, чтоб враги не догадались о рейде. Бригада за бригадой, обходя окружённые танки противника, сметая пехоту, выползали танки наши на шоссе. И устремлялись к Славянску.

Кантемировцы мчались первыми. О тылах своих не думали, ибо за ними следом шли свои же танки. За вечер и ночь кантемировцам надо было одолеть сто тридцать – сто сорок километров. Они сметали с дороги вражеские отступающие части, врезались в двигающиеся к фронту. Их никто не ждал. На врага неслась сама смерть.

Но ждали, конечно, свои танки разведчики Никитина и партизаны. Все они уже выбрались к самой дороге и залегли. Связь со штабом вдруг прервалась. Штаб не отвечал. И Никитин понял: началось. Он подъехал на бронемашине к шоссе. Закидали машину снегом, расчистили въезд на дорогу. Ждали. Тихо было. Проскочили в сторону фронта грузовики с вражескими солдатами. Никитин опять попытался связаться со штабом, но штаб не отвечал. Ждали. Беспокойный Якин сообщал от Краматорска:

– Пашка, дорога минирована на километр. Объезды охраняют человек двадцать. Когда уничтожить охрану?

– Жди, – отвечал Никитин. – Я дам команду.

Разведчики ждали. Минуты для них превратились в часы. Наконец Никитин услышал далёкое завывание моторов. Завывание переросло в гул. Вот уже метрах в четырёхстах ревели моторы. Фары машин на мгновение вспыхивали и тут же гасли.

Никитин пустил условную ракету. Головная машина не ответила. С рёвом и лязганьем танки проносились мимо. По силуэтам Никитин признал свои машины. Он дал команду Зобнину и Якину уничтожить охрану объездов.

Вихрем пронеслась одна бригада. Приближалась следующая.

– Выводи на дорогу! – приказал Никитин водителю своей бронемашины. – Не отставать же нам! Гони!

Передовые бригады пронизали Славянск без единого выстрела. Только три машины свернули с дороги за переездом, развернулись пушками к вокзалу и затихли. Десантники залегли возле танков. На вокзале было спокойно. Ещё промчались танки с мотострелками. К вокзалу подъехали три грузовика с крытыми кузовами. Бойцы выпрыгивали из кузовов. И танки поползли к вокзалу.

Вокзал был взят. Тогда только неприятель опомнился. Почти то же самое повторилось в Краматорске.

Вокзал там уже был захвачен, а эшелоны вражеские, шедшие в сторону фронта и от фронта, подходили. Фашистские офицеры спешили к своему коменданту с донесениями и исчезали. Охрана эшелонов разбегалась, или её уничтожали. А наши танки, грузовики с бойцами неслись вперёд.

Рано утром 11 февраля бригады полковников Лихачева и Шибанкова ворвались в Красноармейское. Городок спал. На станции стояли эшелоны. Две пехотные дивизии грузились в вагоны.

Железнодорожный переезд перекрывал вражеский состав. Свалить целый поезд танками невозможно. Могла получиться пробка. Но вместе с танками ворвался в Красноармейское наш «виллис» с двумя автоматчиками. Фамилии смельчаков потом так и не узнали в суматохе боёв. По шпалам «виллис» проскочил к паровозу поезда. Автоматчики уничтожили паровозную команду. Отвели состав прочь от переезда.

Танки проскочили за переезд, развернулись и начали бить по эшелонам.

На улицах города завязались бои.

– Наше командование, – рассказывал дедушка, – хотело прорваться до самого Мариуполя. Тем самым запереть в мешке все вражеские армии в Донбассе. Но так быстро не получилось.

Оказывается, обстановка от Южного фронта до Воронежского складывалась, дружок, к этому времени таким образом. На севере восьмого февраля наши войска выбили врагов из города Курска. Четырнадцатого февраля фашистов наконец выгнали из Ворошиловграда. Этот город считался ключом к Донбассу.

А наш корпус и одиннадцатый корпус из группы Попова защищали в это время Красноармейское, которое враг хотел снова захватить. Но Ростов был взят нашими войсками, они устремились на запад по побережью Азовского моря. Казалось, враг разгромлен. И вот-вот будет отброшен за Днепр. Десятки тысяч пленных гнали по дорогам на восток. Пленные при допросах твердили одно: за Днепром их войска устроили мощный оборонительный вал. Их часть, мол, стремилась туда, но вот угодила в плен.

А тут ещё командование узнало, что противник неожиданно отвёл на запад от Ростова свой сороковой танковый корпус, ударную группу первой танковой армии. И механизированную группу «Викинг». От Ворошиловграда ушла на запад их группа четвёртой танковой армии. По всем данным выходило, будто враги действительно хотят уйти за Днепр. Но на самом деле было не так.

– А что ж тогда произошло? Фашисты решили, что только мощное контрнаступление может спасти их положение. Нужно во что бы то ни стало соединить армии на юге в один боевой кулак. И уже тринадцатого февраля фашисты создали группу армий «Юг» со штабом в Днепропетровске. Штаб взял управление всеми армиями на юге. Понимаешь?

– Да.

– Возглавил группу армий известный Манштейн, который, как помнишь, в прошедшем году хотел освободить армию Паулюса под Сталинградом. Ему поручили остановить Советскую Армию, отбросить опять на восток.

И фашисты начали готовиться к контрнаступлению. Из Бельгии, Голландии, Франции и с Балкан направляли войска в группу армий «Юг». И с северных участков фронта перебрасывали свои части сюда же.

Слушай внимательней дальше. Семнадцатого февраля в Запорожье состоялось секретное совещание. Сам Гитлер прилетел на совещание. В глубоком бетонном бункере подвели фашисты итог подготовки. Разбирали обстановку на фронте.

В группе армий «Юг» уже тридцать дивизий, подсчитывали они. Из них тринадцать – танковые, что составляет значительную часть всех подвижных войск на советско-германском фронте. Натиска такой силы русские не выдержат. Красные генералы зарвались. Они упоены успехами, рвутся вперёд. А в то же время тылы их ужасно растянуты. Немцы оставляют им взорванные мосты и железные дороги – боеприпасы быстро подвозить к передовым частям советскому командованию трудно. Аэродромы русских от фронта уже далеко. А за время наступления артиллерии танковым соединениям русских нанесены большие потери. Есть такие советские танковые корпуса, докладывали Гитлеру, в которых осталось по десять – пятнадцать боевых машин.

– И это на самом деле так было, дедушка, что по десять – пятнадцать танков оставалось во всём корпусе?

– Да, внук, так было… Но слушай. А враги в это время только южнее Харькова собрали для удара в одном месте семь свежих танковых дивизий – восемьсот боевых машин. И с воздуха танки должны были поддерживать не менее семисот пятидесяти самолётов. Почти по одному самолёту на каждый танк! И русские должны были быть уничтожены.

– Мы смоем пятно Сталинграда с мундира германского солдата! – Так заявил Гитлер на совещании в Запорожье. И план контрнаступления был утверждён.

Накануне контрнаступления Гитлер обратился с приказом к войскам группы армий «Юг». Он призывал солдат проявить чудеса стойкости и храбрости. «Исход сражения мирового значения зависит от вас, – писал он в приказе. – Нынешняя и будущая судьба германского народа решается за тысячи километров от границ империи».

Когда лейтенант Никитин мчался за танками на бронемашине, он велел разведчикам смотреть внимательно по левую и по правую сторону от дороги. Но если б метели и не было, они бы не заметили ни зобнинского отделения, ни якинского, ни партизан. Никого из них возле дороги не было.

Едва отделение Зобнина и партизаны уничтожили сторожевой пост возле минированного участка, партизаны ушли в степь, выполняя приказ своего командира.

Перед заминированным участком был устроен шлагбаум, стояли надолбы. Если б враги ждали наши танки, они бы шлагбаум и надолбы убрали. А в стороне от дороги имелись доты и дзоты, соединённые траншеями. Там и пушки стояли. Но гарнизон находился на квартирах в городе. Конечно, наших совсем не ждали в это время. И Зобнин даже не заметил эти доты и дзоты. Потому что все они были занесены снегом. Последний танк передовой бригады забрал разведчиков, и они укатили.

Якин же под Краматорском, как только убрали часовых, заметил, что от землянки, где часовые грелись, тянулся телефонный провод не только к городу, но и куда-то в сторону от дороги. Он трёх бойцов оставил возле шлагбаума. С остальными пополз, куда вёл провод.

Провод и привёл их к вражескому доту, из которого торчала пушка. Никаких звуков из дота не доносилось. Траншея, ведшая от дота, была занесена свежим снегом. Разведчики скользнули в траншею. Приготовили гранаты. Но в доте никого не оказалось. Стояли приготовленные ящики со снарядами. Разведчики поспешили по траншее дальше. Они обнаружили ещё четыре дота с пушками. Но солдат не было. Они находились в городе. Что делать? Телефонный провод, ведший в город, они сразу обрезали. А если из города позвонят на пост к шлагбауму? Часовые не ответят… Тогда враги могут нагрянуть сюда. И в крайнем блиндаже якинцы заняли оборону.

– Надо же, какие подготовили позиции, – говорил Якин, – да если б мы неожиданно не нагрянули, крышка бы нам.

Он пытался связаться с Никитиным, но тот не отвечал.

Когда же наконец показались и стали проноситься мимо наши танки, разведчики успокоились. Заглянули ещё раз в доты, соображая, что бы им сделать с пушками. А покуда они лазали и соображали, мимо проскочила бронемашина Никитина, пропустили.

За танками неслись машины с мотострелками, потом миномётчики на санях с миномётами. Наконец примчались на машине минёры. Якин доложил им обстановку. Как раз подошёл дедушкин тягач. К нему были прицеплены огромные железные сани, нагруженные горючим для танков. Разведчики уехали на санях.