Знание-сила, 2002 № 09 (903)

Завещание маршала Тухачевского

Юрий Финкельштейн

По свидетельству «трибунальцев» Буденного и Белова, Тухачевский на суде частично огласил свой фантастический «План поражения». Судя по протоколам, маршал начал давать «признательные показания» на второй день допросов, 26 мая. Такая податливость неожиданна для весьма сильного, волевого человека. Можно предположить, что отказом от борьбы со следствием он постарался не только спасти дочь, но и себя избавить от побоев и пыток, дабы сэкономить время и сохранить работоспособность. В «Справке о проверке обвинений, предъявленных в 1937 году судебными и партийными органами тт. Тухачевскому, Якиру, Уборевичу и другим военным деятелям, в измене родине, терроре и военном заговоре», составленной хрущевской комиссией в 1963 – 1965 годах, сказано: «…С 1 по 10 июня 1937 гола Тухачевского заставили собственноручно описать организацию заговора и план поражения Красной армии. Эти показания были посланы Сталину. К делу они были приобщены только после судебного процесса». Следовательно, суд обошелся без них точно так же, как без мастерски изготовленных немцами фальшивок.

Специальная комиссия для проверки обвинения, созданная в начале 1961 года по постановлению хрущевского Президиума ЦК КПСС и работавшая в течение не менее двух лет, ставила перед собой конкретную задачу: выяснить, виновны или не виновны подсудимые по «Делу военных» в измене, шпионаже, заговоре против советской власти и лично И.В. Сталина, то есть в том, за что они были судимы 11 июня 1937 года, осуждены и немедленно расстреляны. Чтобы ответить на этот вопрос, анализировался и «План поражения» маршала Тухачевского. Выводы Комиссии:

«Фантастический план поражения Красной армии, приписываемый Тухачевскому, а в самом деле сфабрикованный следствием, полностью опровергается документальными материалами о тех предложениях, которые на протяжении 1931 – 1937 годов разрабатывались и вносились Тухачевским и Уборевичем Сталину и Ворошилову».

Безусловно, сделанное Тухачевским и Уборевичем говорит само за себя. Незачем снова доказывать их невиновность. Однако с заявлением, что «План поражения» сфабрикован следствием, согласны далеко не все исследователи.

Валим Роговин писал: «Анализ содержания этого документа полностью исключает предположение, что он был продиктован Тухачевскому следствием. Документ обнаруживает глубокую осведомленность автора в международной политической обстановке того времени, высокий профессионализм и эрудицию в военных вопросах.., включает… тщательный анализ возможных направлений военных действий Германии против СССР и стратегических операций, которые могут возникнуть на первых этапах войны».

Того же мнения В. К. Виноградов, публикатор «Показаний маршала Тухачевского» в «Военно-историческом журнале», № 8 и 9 за 1991 год: «Думается, вряд ли найдутся скептики, которые усомнятся, что Тухачевский сам писал эти страницы… Для столь глубокого анализа… нужны были кругозор, эрудиция и осведомленность замнаркома обороны, а не… капитана госбезопасности Ушакова, чья подпись часто заключает протоколы».

Публикатор задает резонный вопрос: «Зачем Тухачевскому в тюремном подвале было писать все это?.. Хотел показать Сталину, что он крупнейший военный теоретик, что без него не обойдутся? Помочь стране и армии сориентироваться в будущей военной политике? Понравиться следователю и судьям? Кто ответит?..».

Фрагмент из «Докладной записки» Семена Буденного, представленной им Сталину вскоре после суда: «Тухачевский пытался популяризировать… как бы свои деловые соображения… пытался доказать правительству, что создавшееся положение влечет страну к поражению и что его якобы никто не слушал. Но тов. Ульрих, по совету некоторых членов Специального присутствия, оборвал Тухачевского…».

В. К. Виноградов, предложив три варианта ответа на вопрос «Зачем?», ни одному не отдал предпочтения и отказался от поисков решения непростой задачи. А кто ответит, чем продиктовано восклицание Архимеда, адресованное римскому легионеру, ворвавшемуся в его жилище: «Убей меня, но не трогай моих чертежей!». Может быть, Тухачевскому, как некогда Архимеду, были дороги плоды его немалых трудов? Уже простившись с жизнью, визировав смертный приговор своим фиктивным «признанием», он надеялся, что идея реорганизации армии его «прах переживет и тленья убежит»? Может быть, напряженной работой хотел заглушить смертную тоску последних дней?

Не рассчитывая дать исчерпывающий ответ на все эти вопросы, заглянем в «План» Тухачевского, этот важнейший военно-исторический и человеческий документ. Ведь так естественно искать ответ на вопрос «Зачем?» в самом тексте документа!

Толку от «признания» Тухачевского для следователей было немного: минимум имен «соучастников» и «саморазоблачений», но множество указаний на слабые места в комплектации армии, ее организации и вооружении, в подготовке театра будущих военных действий к активной обороне, без которой, полагал маршал, дело не обойдется. Вести войну только на чужой территории можно лишь в мечтах, а ведь именно такова была установка, которая не учитывала стремительную милитаризацию гитлеровской Германии в последние годы. Очень важен и психологический фактор: за спиной СССР – победа над интервентами и белогвардейцами в Гражданской войне, за спиной Германии – тяжкое поражение в Первой мировой. Но за прошедшие годы многое изменилось, и новая ситуация требовала новых решений, причем немедля, – такова главная идея Тухачевского. Ради нее и сочинял он свой «Фиктивный план поражения».

Цель Гитлера, писал Тухачевский, это овладение сырьевыми базами, необходимыми для ведения продолжительной европейской войны. Поэтому «максимум, на что может надеяться Гитлер, это на отторжение от СССР отдельных территорий… и овладение этой частью территории до конца войны».

О возможности превратить огромную часть СССР (до Волги или даже до Урала) в «Восточную территорию» типа колонии с абсолютно бесправным населением Гитлер всерьез стал думать после сокрушительного удара Сталина по Красной армии в 1937- 1938 годах. Идеи «Майн кампф» остались бы чисто пропагандистскими, если бы Сталин не открыл им путь к реализации. Соотношение сил и политическая ситуация (еще не захвачены Чехословакия и Польша, не разгромлена Франция, неясна судьба Прибалтики) не позволяли Гитлеру мечтать о большем. Пока что в центре внимания Украина, ее богатейшая продовольственная база. Но «Белорусский театр военных действий- получит для Германии решающее значение, если Гитлер поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву», – предупреждал Тухачевский. Феноменальный успех Сталина в борьбе против собственной армии привел Гитлера к «Плану Барбаросса» и сделал направление на Москву решающим в начальный период войны.

Тухачевский предвидел, что Гитлер может осмелиться предпринять глубокое вторжение на территорию СССР. Оно справедливо будет названо авантюрой, если… не увенчается успехом, а в противном случае его назовут иначе. «Не следует обольщать себя надеждами на то, – писал маршал, – что немцы не уйдут далеко от своих границ». Максимум внимания следует уделить согласованным действиям Белорусского (Западного) и Украинского (Юго-Западного) фронтов. У Белорусского количество и вооруженность дивизий не соответствуют стоящим перед ним задачам: «В этом несоответствии задач и средств кроется большая опасность»; «Наши стесненные коммуникации (мало железных и шоссейных дорог. – Ю. Ф.) будут нести от авиации большие потери».

Маршалу казалось очень вероятным, что к началу войны Германии против СССР может оказаться выведенной из игры Франция, а Чехословакию немцы захватят, «чтобы быстро высвободить свои силы и не разбрасываться». О том, что Чемберлен и Даладье «купят мир» ценой Чехословакии, Тухачевский не подозревал, но и серьезной схватки за нее не предвидел. Тем более не ожидал он, что поводом к войне станет нападение Гитлера на Польшу, которая в 1937 году еще рассматривалась как вполне вероятный союзник немцев в борьбе против СССР.

К лету 1937 года, писал Тухачевский, Советский Союз имел превосходство над Германией в авиации и силе механизированных соединений, но «следует учесть, что и поляки (тогдашние союзники немцев. – Ю.Ф.), и немцы непрерывно развивают свои механизированные соединения, вводя на вооружение пушечные танки, что немцы уже сформировали пять механизированных дивизий, примерно соответствующих нашим механизированным корпусам.., вводя на вооружение большое число противотанковых пушек в пехотных дивизиях, что резко повышает их способность вести бой с механизированными частями». Но самое опасное – недостаток стрелковых дивизий, которые можно выставить против немцев и поляков. Надежды на кавалерию пора отбросить; ее легко истребит авиация и химия противника. Опасно также «исключительно слабое развитие артиллерийского и танкового резерва Главного командования».

Вновь и вновь, в разрез с оперативным планом, утвержденным «стратегами» из Политбюро, призывал маршал уделить максимум внимания Западному фронту: «Первые крупные сражения произойдут на польской территории», то есть в Западной Белоруссии, которая будет отхвачена у Польши спустя два года и молниеносно отдана спустя четыре. Использовав хорошо развитую сеть дорог, немцы будут успешно маневрировать резервами и «могут нанести тяжелое поражение Белорусскому фронту».

Много лет пробивался Тухачевский сквозь сомкнутые ряды «красных конников» и теперь с весьма уважительной ссылкой на Уборевича бросил в лицо Сталину и Ворошилову обвинение в том, что они не позволили осуществить его и Уборевича планы: «Совершенно правильны замечания Уборевича в отношении превосходства немцев в отношении моторизованных дивизий и автотранспорта. Мы пока не имеем мотодивизий.., мы практически не умеем ни организовать мотодивизию, ни наладить ее обучение.., мы не имеем опыта в эксплуатации больших автомобильных масс в полевой обстановке».

В «дипломатических целях» Тухачевский пишет о том, как он, «учитывая директиву Троцкого.., а также указания генерала Рунштедта» (тогдашнего начальника немецкого Генштаба), отдал какие-то невнятные вредительские приказы Якиру и Уборевичу. Но тут же требовательно и четко говорит о защите мостов от диверсий и бомбежек, о сооружении запасных мостов пониженного уровня, о строительстве подъездных путей, о прокладке двухпутных участков на главных направлениях, а также шоссейных дорог, дублирующих дороги железные. Как рефрен звучит призыв развернуть десятки новых дивизий, максимум внимания уделить танкам и артиллерии.

Германская армия в 1938 году значительно вырастет и технически окрепнет, предупреждает Тухачевский, отчего разрыв может стать угрожающим. Чтобы уравнять силы и затем обеспечить себе преимущество, прежде всего надо увеличить количество дивизий в Белоруссии и на Украине. Сейчас их в сумме 90 против предполагаемых 111 немецко-польских. Нужно развернуть 50 новых, без которых выполнение оборонительных задач затруднительно, а наступательных – «заведомо непосильно». Трудно с командными кадрами и материальной частью, «однако, несмотря на запущенность того и другого вопроса, они являются вполне разрешимыми, и за их разрешение необходимо взяться немедленно и с величайшей энергией».

Высказав свои соображения о возможных и вероятных направлениях ударов противника и способах их отражения, Тухачевский, чтобы заставить себя услышать, вновь прибег к средству, которое считал наиболее эффективным: бросил кость обступившим его сталинским псам. Он назвал слабые места в оперативном плане результатом подрывной деятельности его группы: иначе никак не добиться пересмотра и исправления этого плана. Ведущей тройкой (Тухачевский, Якир, Уборевич) «по установке германского генерального штаба… на подготовку поражения… было решено оставить в силе действующий оперативный план, который заведомо не был обеспечен необходимыми силами». Так скорректируйте план, вами же утвержденный, и обеспечьте его выполнение! – стремясь преодолеть глухоту и слепоту Сталина и его сатрапов, взывал маршал. Он призывал к активизации развел ы вател ьно-агенту рной работы, усилению укрепрайонов (уров), срочному улучшению связи, хотя бы старозаветной, проводной.

– Мы, предатели, дезорганизовали противовоздушную оборону (это будто бы сделал недавно умерший С.С. Каменев, его уже не достанут). Исправьте! Мы позаботились, чтобы горючее засылалось не туда, где оно необходимо. Плохо организовали службу наблюдения и оповещения (ВНОС). Исправьте, пока не поздно! Силы на Дальнем Востоке недостаточны, однако не по вине командования ОКДВА (протянута рука помощи еще не арестованному В. Блюхеру). Исправьте!

Этим и заканчивается «признание» Тухачевского, так называемый План военного поражения, который, как теперь уже очевидно, был планом срочного усиления Красной армии. Перед лицом неминуемой смерти лучший из советских полководцев взывал к своим палачам: «Мерзавцы! Если так уж вам необходимо, убейте меня, но спасите мои чертежи, не губите мое дело! Ведь вам же будет лучше! О себе позаботьтесь, коли вы не способны думать о стране и народе».

Не услышали ЗАВЕЩАНИЯ МАРШАЛА ТУХАЧЕВСКОГО «ни казаки, ни ляхи». Прахом пошли его усилия, и это одна из главных причин трагедии 41-го года.

Как известно, Леонардо да Винчи знал все. Но даже он сегодня подписался бы на журнал «Знание – сила».

Мы знаем больше…

Михаил Вартбург