Золотая легенда. Том I

Иаков Ворагинский и его книга

В Фолиньо, небольшом городе близ Перуджи, на фреске домовой капеллы палаццо Тринчи изображен блаженный Иаков Ворагинский (ок. 1229-1298). Стоя перед Распятием среди святых, он держит епископский посох и книгу, которая прославила его имя и получила название Legenda Aurea — Золотая легенда. Зал палаццо Тринчи украшают аллегории семи свободных искусств и образы героев античного мира. По замыслу создателей программы росписей капеллы, Иаков Ворагинский — проповедник, писатель, миротворец — сопоставлен с великими умами древности и заслуженно входит в их круг.

Иаков Ворагинский кратко сообщает о себе и своих трудах в Генуэзской хронике, написанной им в конце жизни: «Брат Иаков из Ордена проповедников стал восьмым архиепископом Генуи в лето Господне 1292 и проживет, сколько будет угодно Богу... Когда он был простым монахом Ордена и позднее, став архиепископом, брат Иаков написал многие труды. Он собрал в одну книгу легенды о святых, дополнив их сведениями из Трехчастной истории, Схоластической истории, а также из Хроник, созданных многими авторами. Пролог к этому труду открывается словами: Адвент Господень»[1].

Точная дата рождения Иакова из Варацце (Якопо да Варацце)[2] не сохранилась. Предполагают, что он родился около 1229 г. в небогатой благородной семье[3]. В Генуэзской хронике Иаков Ворагинский вспоминает о солнечном затмении, поразившем его в детстве: «В лето Господне 1239 произошло столь сильное затмение солнца, что ни один век не мог бы вспомнить затмения столь великого и мрачного. Среди дня появились звезды, как обыкновенно являются в ясную ночь. Мы же, хотя и пребывали еще в детском возрасте, созерцали эти сияющие звезды, явившиеся на небе»[4].

Документально подтверждена дата вступления Иакова Ворагинского в Орден доминиканцев в 1244 г. Брат Иаков стал монахом монастыря Святого Доминика, основанного в 1222 г. в Генуе. К 60-м годам XIII в. Иаков Ворагинский приобрел славу глубоко образованного и талантливого проповедника, составлявшего для Ордена новый свод сказаний о святых. К этому времени Иаков Ворагинский занимал в Ордене высокое положение. В 1267 г. на генеральном капитуле в Болонье его избрали провинциальным настоятелем Ломбардии[5]. После кончины в 1283 г. блаженного Иоанна Верчелльского, шестого Генерального магистра Ордена, до времени избрания нового Генерального магистра в 1285 г. Иаков Ворагинский занимал пост регента Ордена доминиканцев.

В 1292 г. Иаков Ворагинский был рукоположен в архиепископы Генуи, о чем рассказано в Генуэзской хронике: «Его поставил архиепископом Государь Папа Николай IV из Ордена меньших братьев. Папа письменно призвал его к себе, дабы возвести в архиепископское достоинство и вручить паллий. Однако прибыв в Рим в Вербное воскресенье, брат Иаков узнал, что Верховный понтифик тяжко и опасно болен. В Страстную пятницу Папа отдал душу Богу и, как мы веруем, вошел в Небесный чертог.

Досточтимая коллегия кардиналов, собравшаяся перед октавой Пасхи, постановила, что из уважения к Генуэзской коммуне следует направить к ним архиепископа в кратчайший срок, поэтому в октаву Пасхи брат Иаков был посвящен в епископский сан Владыкой Латином Остийским и в тот же день принял паллий. Так в радости он вернулся в свой город, где народ благочестиво ожидал его»[6].

Иаков Ворагинский скончался в ночь с 13 на 14 июля 1298 года и был похоронен в Генуе, в монастыре Святого Доминика. В конце XVIII в. его мощи были перенесены в церковь Санта Мария ди Кастелло, откуда в 1974 г. их перенесли на родину архиепископа, в Варацце, в церковь Святого Доминика, где они покоятся до сего дня. В 1816г. Папа Пий VII причислил Иакова Ворагинского к лику блаженных.

Брат Иаков из Варацце прожил долгую жизнь и был свидетелем трагических и противоречивых событий истории XIII в. В небольшой исторической хронике, завершающей Золотую легенду, он рассказывает об истории предшествующих веков. Перечень имен и событий рубежа XII-XIII вв. прерывают известия о грозных знамениях — свидетельства жестокости и насилия, царивших в христианском мире:

«Император Фридрих[7] во время паломничества в Святую Землю погиб, купаясь в некой реке, или, как утверждают другие, конь императора бросился в реку, и Фридрих упал с него и утонул.

В лето Господне 1190 Фридриху наследовал его сын Генрих[8]. В то время случился такой сильный ливень с громами и молниями, которого не помнили и старожилы. Вместе с дождем с неба падали камни размером с яйцо. Они ломали деревья, виноградные лозы и посевы и убили много людей. Все видели, как вороны и множество птиц носились в воздухе во время бури, держа в клювах тлеющие угли и поджигая дома...

В те годы многие французские бароны, отправившись за море освобождать Святую Землю, захватили Константинополь. В то время был основан Орден братьев-проповедников. Иннокентий[9] послал четырех легатов к Филиппу, королю Франции[10], чтобы тот вторгся в земли Альби и уничтожил еретиков. Филипп захватил всех и приказал сжечь.

После низложения Оттона был избран Фридрих[11], сын Генриха, коронованный Папой Гонорием. Император издал наилучшие законы о вольностях Церкви и против еретиков. Он более всех изобиловал богатствами и славой, но из-за этого впал в гордыню и выступил против Церкви как тиран. Фридрих заключил в оковы двух кардиналов и приказал захватить прелатов, которых Григорий IX созвал на собор, за что Папа отлучил его от Церкви. После тяжелых потрясений Григорий IX скончался, и Иннокентий IV, родом из Генуи, созвал Собор в Лионе и низложил императора. После низложения и смерти Фридриха императорский престол свободен вплоть до сего дня»[12].

В тексте исторической хроники перечислены события, оставившие глубокий след в европейской истории: трагическая гибель Фридриха Барбароссы, падение Константинополя 13 апреля 1204 г., крестовый поход против альбигойцев (1209-1229), ожесточенная борьба императоров и Римских Пап в первой половине XIII в. Таково было начало века, и брат Иаков из Варацце не остался в стороне от драматичной истории своего времени.

В конце 1280-х годов Иаков Ворагинский выступил посредником между Папой Гонорием IV и коммуной Генуи, на которую был наложен интердикт за поддержку арагонской династии королей Сицилии в войне с Карлом Анжуйским. Папа поручил Иакову Ворагинскому примирить враждующие партии гвельфов и гибеллинов и вернуть город под контроль папской курии. В 1288 Иаков Ворагинский в первый раз был избран архиепископом Генуи, но в то время отказался от этой почести.

В те же годы Иаков Ворагинский был вовлечен в конфликт в Ордене братьев-проповедников. Папская курия и некоторые видные члены Ордена выражали недовольство политикой седьмого Генерального магистра, кастильца Муньо де Самора. В 1290 г. Иаков Ворагинский доставил на генеральный капитул доминиканцев, заседавший в Ферраре, требование Папы Николая IV об отставке Генерального магистра. Однако капитул проигнорировал приказ Папы и переизбрал Муньо де Самора на новый срок. Иаков Ворагинский взял на себя смелость передать отрицательный ответ в папскую курию и подписал петицию в защиту Генерального магистра, за что, по сообщению ряда биографов, подвергся нападению со стороны противников Муньо де Самора[13].

Став архиепископом Генуэзским, Иаков Ворагинский стремился установить мир между Генуей и Венецией, двумя морскими республиками, флот которых боролся за главенство над Средиземным морем. В самой Генуе Иаков Ворагинский добился официального примирения между враждующими партиями гвельфов и гибеллинов, о чем рассказано в Генуэзской хронике: «В лето Господне 1295, в месяце январе в Генуе был заключен полный и вечный мир между теми, кто называл себя Маскарати, или гибеллины, и теми, кто называл себя Рампини, или гвельфы. Долгое время злобный дух возбуждал между ними многие раздоры и опасные распри: эти раздоры, распри и заговоры продолжались более шестидесяти лет. Но по неиссякаемой милости Спасителя все были приведены к миру и согласию и стали единым содружеством, единым братством, единым телом. За этим последовала столь великая радость, что весь город наполнился ликованием, хороводами и невыразимым весельем. Также и мы в здании Совета, где был заключен мир, в епископском облачении проповедовали Слово Божие и там же вместе с нашим клиром громко пропели Те Deum laudamus»[14]. Миру в городе не суждено было стать вечным, но в исторической памяти генуэзцев остался образ епископа-миротворца. В одной из церквей Варацце, на родине Иакова Ворагинского, установлена скульптура епископа, удерживающего от поединка вооруженных противников. У ног прелата лежит поверженный воин, взывающий о милосердии.

За годы жизни Иакова Ворагинского на папском престоле сменились семнадцать понтификов. Среди них были француз Урбан IV, патриарх Иерусалимский; Иннокентий V (Пьер де Тарантез), первый доминиканец на папском престоле; францисканец Николай IV и отшельник, бенедиктинец Целестин V. Автор Золотой легенды был современником французского короля Людовика IX (1214-1270), возглавившего VII и VIII крестовые походы и провозглашенного святым в 1297 г.

Иаков Ворагинский не упоминает о деяниях Людовика Святого, как не говорит и о важном потоке событий, определившем образ XIII века. Заключительная XXXI книга Исторического зерцала, написанная старшим современником Иакова Ворагинского, доминиканцем Винсентом из Бове, посвящена истории монгольского завоевания. В годы юности Иакова из Варацце монголо-татарские орды разорили Русь, вторглись в Южную Польшу и Венгрию ив 1241 г. достигли предместий Вены. Кочевников сравнивали с ордами гуннов и называли тартарами, выходцами из Тартара, племенами Гога и Магога, предвестниками Конца света[15].

Иаков Ворагинский завершает историческую хронику, составленную для Золотой легенды, упоминанием о Лионском соборе 1245 г. На открытии Собора Папа Иннокентий IV торжественно перечислил пять главных бедствий, поразивших христианский мир: забвение евангельских заповедей клиром и народом, захват сарацинами Святой Земли, Великий раскол между Западной и Восточной Церковью, бесчинства татар в Венгрии и притеснение Церкви императором Фридрихом II.

По мнению современников этих событий, только всеобщее покаяние, исправление нравов и обращение к евангельским истинам могло принести христианскому миру спасение от грозящей гибели.

В жизнеописании святого Доминика Иаков Ворагинский передает следующий рассказ: «Некий монах еще до основания Ордена проповедников видел, как Блаженная Дева, преклонив колени и молитвенно сложив руки, просила Сына за человеческий род. Он же, несколько раз отклонив настойчивые просьбы благочестивой Матери, наконец, сказал Ей: «О, Матерь Моя, что еще Я могу или должен сделать для людей? Я послал к ним патриархов и пророков, но люди ни во что не ставили их речи. Я пришел к ним Сам и, наконец, послал апостолов, но люди убили Меня и моих посланников. Я послал мучеников, исповедников и ученых мужей, но люди не приняли их. Однако, поскольку Я не могу ни в чем Тебе отказать, Я дам людям моих проповедников, которые смогут просветить и укрепить их. Но если сие не произойдет, Я восстану против людей!»[16].

Орден братьев-проповедников, к которому принадлежал Иаков Ворагинский, был основан святым Домиником в 1214 г., в период ожесточенной борьбы с ересью альбигойцев. Автор Золотой легенды отмечает: «Со временем Доминик стал размышлять об учреждении ордена, призвание которого состояло бы в том, чтобы нести проповедь по всему миру и укреплять истинную веру вопреки заблуждениям еретиков»[17]. Девиз Ордена — Laudare, Benedicere, Praedicare (Славить, Благословлять, Проповедовать) — мог бы стать эпиграфом к Золотой легенде.

Главный труд Иакова Ворагинского, составленный в 60-х годах XIII в.[18], известен под тремя названиями. Первое название — Легенда о святых (Legenda Sanctorum) — дал книге автор. Его сочинение завершала историческая хроника, посвященная главным событиям VI-XIII вв. В начале хроники говорилось о завоевании Италии лангобардами, поэтому Легенду о святых стали именовать Ломбардской историей (Historia Lombardica)[19], что соответствовало названию области, где была написана книга. Еще при жизни Иакова Ворагинского рукописи Легенды о святых разошлись по Италии и странам средневековой Европы. Необычайная популярность книги определила ее третье название — Золотая легенда (Legenda Aurea), под которым она стала известна в последующие века[20].

Латинское слово legenda переводится как «то, что следует прочесть» и указывает на особый жанр сочинений, которые назывались легендариями. Первоначально это название носили сборники, в которых рассказывалось о жизни исповедников веры, в то время как повествования о страстях (passiones) христианских мучеников именовались пассионариями[21]. Тексты легенд или фрагменты из них читались в церкви в дни памяти святых[22].

В Золотой легенде Иаков Ворагинский собрал и систематизировал разнообразные сведения по агиографии, литургике и теологии. Он опирался на труды своих предшественников, доминиканских авторов XIII в., сочинения которых были составлены незадолго до Золотой легенды[23].

В первой половине XIII в. среди доминиканских проповедников получили распространение «новые легендарии» — собрания кратких житий святых и рассказов о событиях евангельской истории. Подобные книги служили компактными справочниками по агиографии и предназначались для странствующих проповедников и священников, наставлявших свою паству. Наибольшую известность получили легендарии Краткое изложение деяний и чудес святых Жана де Майи[24] и Заключительное слово на деяния святых Бартоломея Тридентского[25]. В прологе к книге Жан де Майи определил практическую цель, которой руководствовались составители легендариев: «Многие священнослужители, хотя и не имеют книг Деяний святых, по долгу своему обязаны знать их и проповедовать, дабы призывать к почитанию святых. Поэтому мы еще раз кратко изложили жития святых, в особенности тех, имена которых упомянуты в Календаре, надеясь, что краткость не породит усталости, а отсутствие книг не станет оправданием незнания»[26].

Легендарий Жана де Майи состоит из ста семидесяти семи небольших по объему глав, порядок следования которых подчинен движению литургического года. Кроме дней памяти святых, в книге отмечены церковные праздники годового цикла — Рождество Христово, Богоявление, Обрезание, Сретение, Благовещение, Обретение и Воздвижение Святого Креста, Рождество и Успение Богоматери. В рассказах о событиях священной истории Жан де Майи ссылается на Схоластическую историю Петра Коместора, труды Августина и Иеронима, тексты апокрифических сочинений. Многие рассказы о святых основаны на свидетельствах, заимствованных из мартирологов IX-X вв. Традиция написания кратких известий о святых имела многовековую историю. В мартирологах запись о дне памяти святого сопровождал небольшой рассказ о его деяниях, так называемый элогий. Некоторые элогии вошли в легендарии почти без изменений, их дополняли exempla (примеры) — рассказы о чудесах. Главы легендария невелики по объему, просты по языку и стилю[27]. Жан де Майи избегал пространных богословских комментариев и стремился к тому, чтобы его тексты легко запоминались и были понятны не искушенной в теологических тонкостях аудитории.

Генеральный магистр Ордена доминиканцев Гумберт Романский сравнивал труд проповедника с апостольским служением и ставил его превыше других служений, ибо первая проповедь христианских заповедей исходила из уст Господа[28]. Находясь во главе Ордена в 1254-1263 гг., Гумберт Романский провел реформу по унификации доминиканского обряда. Одной из первых задач реформы было составление Лекционария, общего для всех священнослужителей Ордена[29]. В чтения на дни памяти святых вошли многие отрывки из текстов, собранных в легендарии Жана де Майи. Иаков Ворагинский включил большинство из них в Золотую легенду.

Между книгами, созданными доминиканскими авторами, существует очевидная преемственность. Общая традиция написания агиографических текстов определила значительное сходство между главами Золотой легенды, текстами легендариев и краткими рассказами о святых, приведенными в энциклопедическом труде Историческое зерцало (Speculum Historiale)[30], автором которого был доминиканец Винсент из Бове (1190-1264), библиотекарь и капеллан короля Людовика IX. Из 3800 глав Исторического зерцала около 900 посвящены деяниям и чудесам святых. В работе над книгой Винсенту из Бове помогали секретари, подбиравшие материал и конспективно излагавшие содержание трудов античных и христианских авторов. В Историческое зерцало вошли пространные выписки из сочинений Августина, Амвросия Медиоланского, Иеронима, Исидора Севильского, Кассиодора, Бернарда Клервоского. Значительное место в тексте занимают флорилегии — краткие компендиумы, собрания изречений и сентенций морального характера. Рассказы о деяниях святых соседствуют в книге Винсента из Бове с биографиями римских императоров и средневековых королей, пересказом выдающихся литературных и философских сочинений. Тридцать одна книга Исторического зерцала — это всеобъемлющий свод знаний о событиях истории и духовных сокровищах человечества, начиная от Сотворения мира до 1254 г.

Исидор Севильский указывал, что компилятор соединяет чужие слова со своими подобно тому, как торговец красками смешивает различные вещества, чтобы получить новый неповторимый цвет[31]. В XIII в. в европейскую культуру вошли многочисленные схоластические Суммы, относившиеся ко всем областям знания, которые могло себе представить Средневековье. Историческое зерцало Винсента из Бове — классический пример компилятивного труда, вместившего огромное количество имен, цитат, суждений и фактов. Сочинение брата Иакова из Варацце, современника святого Фомы Аквинского (1225-1274), также следует рассматривать в контексте ученых штудий XIII в. В иерархии трудов доминиканских авторов Легенда о святых заняла некое срединное положение между легендариями, предназначенными для нужд проповеди, и энциклопедическими Суммами, обращенными к читателю, имеющему опыт в углубленном рассмотрении богословских вопросов[32].

Заглавие Легенда о святых отражает содержание книги недостаточно полно. Пятую часть сочинения Иакова Ворагинского занимают большие по объему главы, посвященные христианским праздникам[33]. Как и в легендарии Жана де Майи, порядок глав следует календарному циклу литургического года. Общий круг богослужений разделен в Золотой легенде на четыре периода, символизирующие путь человечества к Спасению: время обновления (от начала Адвента до Рождества Христова), время отпадения (от Семидесятницы до Пасхи), время примирения (от Пасхи до октавы Пятидесятницы) и время странствия (от октавы Пятидесятницы до начала Адвента). В Прологе Иаков Ворагинский указывает: «Время странствия есть время настоящей жизни, в которой мы скитаемся и ведем постоянную брань»[34].

Рассказы о великих христианских праздниках являются смысловыми центрами отдельных частей книги и придают повествованию философскую глубину и особую торжественность[35]. При составлении богословских текстов Иаков Ворагинский проявил себя как опытный проповедник и учитель. Значительное место в рассказах о церковных праздниках занимают схоластические построения с четко организованной системой объяснений, доказательств и примеров. В начале главы LIV О Воскресении Господнем перечислены вопросы, которые намерен рассмотреть автор: «Во-первых, каким образом Господь пребывал во гробе три дня и три ночи и воскрес на третий день. Во-вторых, почему Он воскрес не тотчас после смерти, но ожидал Воскресения три дня. В-третьих, каким образом Он воскрес. В-четвертых, почему Господь ускорил Свое Воскресение, а не отложил его до всеобщего воскресения мертвых. В-пятых, почему Господь воскрес. В-шестых, сколько раз Он являлся после Воскресения. В-седьмых, как Господь вывел из Лимба святых отцов, которые там пребывали, и что Он делал в Лимбе»[36]. В дальнейшем, разбирая каждый из вопросов, Иаков Ворагинский приводит рассуждение Беды Достопочтенного о порядке счета дней и ночей, цитирует евангельские стихи и фрагменты из сочинений Псевдо-Дионисия Ареопагита, Августина, Петра Хризолога, Папы Григория Великого. Глава завершается грандиозным видением ада из «Евангелия от Никодима». При этом все разнородные фрагменты и цитаты объединены вокруг жесткой схоластической основы текста, позволяющей запомнить его и воспринять как единое целое.

Одна из прославленных легенд Иакова Ворагинского посвящена празднику Рождества Христова. В ней гармонично соединены история и апокриф, древние пророчества и евангельские стихи, наивные комментарии и ученая схоластика. В проповеди Иакова Ворагинского на праздник Рождества Христова повторяются те же образы, что и в Золотой легенде: «О Рождестве Христовом свидетельствовали все творения. Во-первых, небесные творения, которые указали на Его вечность. Златоуст говорит, что солнце опоясал золотой круг и этот круг обозначал вечность... Во-вторых, о Нем свидетельствовали земные творения, что было явлено в четырех элементах. Земля подарила новые плоды, которые изобиловали в винограднике Энгада. Воздух явил новую славу: Слава Господня осияла их (Лк 2, 9). Вода дала новую сладость, ибо в Риме вода в источнике превратилась в елей. Огонь обрел новую силу, ведь огонь, способный светить и сжигать, обрел силу освещать, но не уничтожать, что было явлено в Неопалимой купине, пламеневшей и не сгоравшей...»[37]. Книги проповедей Иакова Ворагинского также заслужили прозвание Золотые проповеди (Sermones Aurei) и многократно переиздавались в последующие века[38].

Главы, посвященные христианским праздникам, апостолам и Отцам Церкви, содержат множество цитат из Священного Писания и апокрифических сочинений. Иаков Ворагинский включает в текст книги фрагменты из трактатов и проповедей Амвросия Медиоланского, Августина, Иеронима, Иоанна Златоуста, Ансельма Кентерберийского, Исидора Севильского, Беды Достопочтенного, Петра Ломбардского, Бернарда Клервоского. Рассуждая об исторических событиях, Иаков Ворагинский ссылается на Церковную историю Евсевия Памфила, Церковную историю в трех частях Кассиодора и Схоластическую историю Петра Коместора. Свидетельства о чудесах заимствованы из Книг чудес Григория Турского, Книги чудес Пречистой Девы Марии и других сочинений подобного жанра[39]. Можно предположить, что первоначально именно дидактическая направленность книги определила ее очевидный успех[40].

До настоящего времени сохранились более 1210 латинских рукописных текстов Золотой легенды, причем 70 рукописей датируются концом XIII века[41]. Изучая рукописи XIII в., Дж.П. Маджони пришел к выводу, что Иаков Ворагинский неоднократно редактировал книгу, совершенствовал литературный стиль, дополнял главы новыми цитатами, примерами и свидетельствами о чудесах[42]. Поздние авторские редакции его труда обращены к более широкой аудитории. Составленная для Ордена братьев-проповедников, Легенда о святых стала книгой, которую читали владевшие латынью клирики и образованные горожане. Переводы текста на различные языки средневековой Европы сделали его достоянием еще большего круга мирян.

Вплоть до конца XV в. агиографическая Сумма Иакова Ворагинского считалась наиболее авторитетным собранием текстов, посвященных деяниям святых. В Золотую легенду вошли прославленные сказания о воинах Георгии, Себастьяне и Маврикии, легенды о святом Христофоре и Юлиане Милостивом, история паломничества святой Урсулы, легенда о Марии Магдалине, деяния мучениц Агаты, Луции и Цецилии, рассказы об отцах-пустынниках и первых святителях Галлии. Независимо от первоначального источника и времени создания, эти легенды продолжали жить в книге брата Иакова из Варацце, который собрал их и расположил согласно вечному круговороту Лета Господня. Циклическая композиция придавала книге завершенность и ясность и одновременно предоставляла возможность дополнять текст новыми главами о святых, цитатами из богословских трудов и свидетельствами о чудесах[43].

Композиционное единство Золотой легенде придавали этимологии — истолкования имени святого или названия церковного праздника, особые медитативные прологи к тексту. Иаков Ворагинский стремился прочесть в имени скрытые смыслы, которые объясняли черты характера святого и прославляли подвиг его веры.

«Себастьян, как считают, происходит от sequens — тот, кто следует, и beatitudo — благодать, и также astim, что значит город, и ana, что значит вверх, как бы Возносящийся к благодати небесного града и высшей славе, то есть обладающий славой, и, как учил Августин, пятикратно умножающий ее: царственность — бедностью, радость — горестью, покой — страданиями, славу — позором, жизнь — смертью»[44].

«Мария переводится как горькое море, или светоносная, или озаренная. Три имени указывают на три избранные ею благие доли: покаяние, внутреннее созерцание и небесную славу. Мария названа горьким морем, ведь она избрала благую долю покаяния и вкусила много горечи, ибо Мария пролила столько слез, что даже омыла ими стопы Господни. Мария названа светоносной, ведь она избрала благую долю внутреннего созерцания и жадно впитала то, что затем щедро расточила: она приняла свет, дабы осветить им других...»[45].

«Цецилия подобна Caeli lilia — Лилия неба, или caecis via — дорога слепых, или ее имя происходит от caelum — небо и lya — труженица. Или же Цецилия значит caecitate carens — лишенная слепоты. Или же ее назвали так от caelum — небо и leos — народ...»[46].

Столетие спустя после создания Золотой легенды Джеффри Чосер пересказал легенду о святой Цецилии в Кентерберийских рассказах, сохранив этимологии из книги Иакова Ворагинского:

Приведенные в статье цитаты — фрагменты из исторической хроники, схоластические рассуждения и этимологии — дают представление о многообразии тем и различных оттенках стиля Золотой легенды. В исследованиях, посвященных этой книге, постоянно ставится вопрос о причинах ее необычайной популярности на протяжении нескольких веков. Справедливо отмечая энциклопедический характер труда Иакова Ворагинского, логику и ясность повествования, занимательность собранных в книге историй о чудесах, авторы подчеркивают компилятивный характер книги и далеко не всегда отмечают ее очевидные литературные достоинства. Золотая легенда смогла пережить свое время, поскольку ее автор, брат Иаков из Варацце, обладал незаурядным талантом, обширными знаниями и редким даром мудрого и светлого отношения к миру.

Золотая легенда — это книга о вере, подвиге, добре и неиссякаемом Божественном милосердии. Ее автор следовал завету евангелиста Иоанна, глава о котором продолжает рассказ о празднике Рождества Христова: «По свидетельству Иеронима, блаженный Иоанн жил до глубокой старости в Эфесе. Когда ученики вели апостола в церковь, поддерживая его под руки, а старцу уже было трудно говорить, он обычно повторял, останавливаясь: «Дети, любите друг друга!». Братья, которые его сопровождали, удивлялись, что он постоянно повторяет одно и то же, и спросили его: «Учитель, почему ты все время говоришь эти слова?». Он ответил: «Потому что это — заповедь Господня, и достаточно ее одной»[48].

В XIV веке Legenda Sanctorum была переведена на основные языки средневековой Европы — итальянский, немецкий, старофранцузский, провансальский, каталанский, чешский. Первоначальный текст был дополнен сказаниями о святых, почитаемых в различных землях Европы, и подвергнут значительным изменениям. Блестящий перевод Золотой легенды на старофранцузский язык, выполненный Жаном де Виньи около 1333-1340 гг., стал событием для французской литературы. Наряду с рукописями Исторического зерцала, также переведенным Жаном де Виньи, иллюминированные рукописи Золотой легенды хранились в собраниях монастырских и королевских библиотек Франции[49].

В некоторых латинских рукописях Золотой легенды в начале глав помещены небольшие миниатюры с изображениями святых. На миниатюрах рукописи XIII в. из библиотеки Хантингтона представлены святой Христофор, несущий Младенца Христа, пронзенный стрелами святой Себастьян, святой Сильвестр, усмиряющий дракона, святой Эгидий с ланью и многие другие святые[50]. Миниатюры кодексов Золотой легенды дают представление о том, как благодаря этой книге складывалась иконографическая традиция изображения эпизодов из деяний святых. Иаков Ворагинский обладал даром сохранить в тексте неповторимую деталь и в немногих словах создать зримый запоминающийся образ. Золотая легенда оказала значительное влияние на искусство Ренессанса, сквозь призму которого воспринимаются многие ее сюжеты.

Написанная для клириков и нужд проповеди, книга Иакова Ворагинского в XIV-XV вв. стремительно завоевывала широкую светскую аудиторию. В первый век книгопечатания, между 1470 и 1500 годами, вышло не менее 87 латинских изданий Золотой легенды и 69 переводных изданий. За двадцать лет, прошедших между 1470 и 1489 годами, книга была издана в пятнадцати городах Европы. По десять изданий вышли в Страсбурге и Кельне, по пять изданий — в Венеции, Базеле и Нюрнберге. В Париже книга была опубликована в 1474 и 1475 годах, в Лионе — в 1480, 1486 (дважды в разных издательских домах) и в 1488 годах[51]. С общим количеством изданий Золотой легенды в эти годы могла соперничать только Библия. Перед основным текстом в книгах часто помещали алфавитный указатель, помогавший читателю отыскать богословское рассуждение на определенную тему или соответствующий случаю назидательный пример[52]. До конца XV в. Золотая легенда оставалась наиболее востребованной книгой, которую использовали для составления проповедей и благочестивого чтения.

Отношение к книге Иакова Ворагинского менялось на протяжении столетий. Протестантская критика незаслуженно сурово обошлась с сочинением средневекового автора. Отзвуки поверхностных критических мнений до сих пор слышны в популярных статьях о Золотой легенде. При этом после стандартного набора замечаний (компилятивность, «варварская» латынь, постоянные рассказы о чудесах) констатируется факт, что книга оказала беспрецедентное влияние на культуру Средних веков и Возрождения.

В предисловии к I тому Acta Sanctorum Жан Болланд подчеркивал, что только исследователь, знающий специфику агиографического жанра, в состоянии оценить стиль Золотой легенды, который знатоки риторики и классической латыни считали варварским и примитивным. Работая с многочисленными рукописями деяний святых, Болланд высоко оценил труд по сбору агиографического материала, проделанный Иаковом Ворагинским, и отметил, что глубокая вера автора Легенды о святых явлена на каждой странице его книги[53].

Пламенными апологетами Золотой легенды стали переводчики книги. «Подобно тому как золото справедливо считается благороднейшим среди других металлов, сия легенда является самой благородной среди всех прочих книг», — указывал в предисловии к английскому изданию 1483 года Уильям Кэкстон[54]. «Писать о добре, творить его — это и есть, в действительности, цель Иакова Ворагинского», — отмечал отец Жан-Батист Роз, первый переводчик Золотой легенды на современный французский язык[55]. Ученые, непосредственно соприкасавшиеся с оригинальным латинским текстом Легенды о святых, не могли не ощутить обаяние литературного таланта брата Иакова из Варацце. «Именно печать личности автора, очарование его искренности и подлинное волнение, с которым он повествует о судьбах своих героев, объясняют стойкий успех книги в продолжение трех столетий», — писал И.Н. Голенищев-Кутузов[56]. Небольшой очерк И.Н. Голенищева-Кутузова до настоящего времени является единственным исследованием, написанным о Золотой легенде на русском языке.

На рубеже XIX-XX вв. романтический взгляд на Средневековье привлек к Золотой легенде внимание литераторов и художников. В книге стали видеть выражение «средневекового духа», говорить о безыскусности и простоте, роднящей сочинение блаженного Иакова из Варацце с Цветочками святого Франциска и народными легендами. В 1892 г. Уильям Моррис выпустил в издательстве Кэлмскотт-пресс один из шедевров книгоиздательского дела — три тома Золотой легенды в переводе Уильяма Кэкстона, иллюстрированные изысканными гравюрами и стилизованные под средневековую книгу какой ее представляли художники-прерафаэлиты[57].

В середине XIX в. немецкий филолог Теодор Грессе издал латинский текст Золотой легенды[58], по которому были выполнены основные современные переводы книги на европейские языки. В предисловии Грессе указал, что в основу публикации положена инкунабула, хранившаяся в Дрездене, которую он считал наиболее ранним изданием, editio princeps[59]. В 1998 г. Джованни Паоло Маджони опубликовал текст латинской рукописи Легенды о святых из собрания Амброзианской библиотеки в Милане[60]. Публикация Грессе положена в основу новейшего критического издания Золотой легенды, вышедшего в серии Fontes Christiani[61].

Legenda Aurea относится к тем книгам, главы которых можно читать в том порядке, как расположил их автор, или выборочно, в любой последовательности, поэтому каждый читатель прочтет эту книгу по-своему. Вступление к первому переводу латинского текста Золотой легенды на русский язык мы хотели бы завершить фрагментом из жизнеописания святого Доминика. В этом отрывке вновь говорится о мире и милосердии — вечных темах легенд и проповедей архиепископа Генуэзского, блаженного Иакова Ворагинского:

«Магистр Александр, епископ Вандомский, упоминает о видении, которое созерцал некий школяр из Болоньи, преданный земной суете. Школяру казалось, что он стоит среди обширного поля и видит, как надвигается сильный ураган. Убегая от налетевшего ветра, он оказался у дома, двери которого были заперты. Школяр бросился стучать в дверь, прося, чтобы его впустили в дом, и хозяйка, бывшая внутри, ответила ему: «Я — Справедливость, я живу здесь, и это мой дом. Ты же неправеден и потому не можешь в нем пребывать». Услышав эти слова, опечаленный школяр отошел и, увидев рядом другой дом, направился к нему. Он постучал в дверь и снова попросил впустить его, но хозяйка дома ответила: «Я — Истина, и я живу здесь. Это мой дом, и я не приму тебя под свой кров, поскольку истина не освобождает того, кто ее не любит». Отойдя от этого дома, он увидел еще один и, подойдя к нему, точно так же попросил позволить ему укрыться от бури. Хозяйка, бывшая внутри, ответила: «Я — Мир, и я живу здесь. Нет мира нечестивцам, но только людям благоволения. Однако, поскольку я думаю не о наказании, но лишь о мире, я дам тебе полезный совет. Неподалеку живет моя сестра, которая всегда дает прибежище несчастным. Пойди к ней и исполни то, что она прикажет». Когда школяр подошел к дому, та, что была внутри, ответила ему: «Я — Милосердие, и я живу здесь. Если хочешь укрыться от грозящей тебе бури, войди в дом, где живут братья-проповедники. Там найдешь ты стойло покаяния, ясли воздержания и пастбище учения, осла простоты и вола разумения. Там Мария просветит тебя, Иосиф тебя облагородит, и Младенец Иисус спасет тебя». Пробудившись, школяр пришел в дом братьев-проповедников и, по порядку рассказав им свое видение, испросил облачение Ордена и получил его»[62].