Золотая Орда: Судьбы поколений

Шестое поколение (1325–1343)

По данным археологии мы знаем, что при жизни шестого поколения в ряде областей государства возникли полосы непрерывных поселений.

Вадим Егоров пишет об это так: «Отдельные районы государства превращаются в многокилометровые поселения сплошной оседлости, состоящие из небольших городков, поселков и замков аристократии, окруженных возделанными полями». Дамир Исхаков и Искандер Измайлов подчеркивают: «Сердцем Улуса Джучи было Нижнее Поволжье. Именно в этой области, которая, по словам арабского историка второй половины XIV века Ибн-Халдуна, была «богато возделанными местами» (то есть населенными пунктами — И.Д., И.И.) (Тизенгаузен, 1884). Здесь же находились два самых настоящих средневековых мегаполиса Улуса Джучи — Сарай и Сарай ал-Джадид (Новый Сарай), а также другие крупные города: Хаджитархан (близ современной Астрахани), Бельджамен (Водянское городище), Укек (близ современного Саратова), Гулистан и Сарайчик (современный пос. Сарайчик, севернее города Гурьева), которые вместе с десятками городков и поселений, их окаймлявшими, образовывали густонаселенный земледельческий оазис, тянувшийся по обеим берегам вдоль всего нижнего течения рек Волги и Урала. Здесь находился политический, экономический и культурный центр империи, место, где происходило средоточие огромных материальных и людских ресурсов…» (Исхаков, Измайлов). Здесь возникла крупнейшая в средневековье городская агломерация. Причины возникновения были многоаспектными.

Их называет Герман Федоров-Давыдов: «Нижневолжские степи были избраны Джучидами как основная территория их нового государства, как домен ханов Джучидов, вероятно, потому, что здесь в XII — начале XIII веков был своего рода «вакуум» — много свободных пастбищ и очень редкое даже для кочевой степи население. Эти районы были быстро заселены в XIII–XIV вв. кочевниками, стекавшимися сюда по принуждению, а отчасти и свободно». К тому же «Нижняя Волга, где строились новые города, представляла собой благоприятное сочетание удобных для земледелия пойменных низин, заросших лесом берегов реки и обширных степей, где можно было пасти огромные стада и вольно кочевать… Расположившись здесь, Золотоордынские ханы держали в своих руках важную торговую магистраль всей Восточной Европы — Волгу. Именно здесь пути, ведущие с севера по Волге и далее по Каспийскому морю в Закавказье, Иран и Среднюю Азию, перекрещивались с караванными путями из городов Причерноморья и из Азака на восток, через степи Казахстана в пустыни Приаралья» (Федоров-Давыдов, 1994).

Таким образом, для исследователя особый интерес представляет центральная городская агломерация на Нижней Волге от Старого до Нового Сарая. И здесь следует отметить, что для возникновения городской агломерации в Нижнем Поволжье должны были быть решены проблемы одновременно экологические и экономические. О вторых так или иначе пишут почти все историки. О первых — никто. Поэтому необходимо, прежде всего, коснуться экологических аспектов.

Необходимейшим условием развития является способность сельского хозяйства страны производить избыток продовольствия и технических культур. Поскольку природа степей не была благоприятной для развития пашенного земледелия, чтобы понять, оценить по заслугам то, что смогли сделать элита и жители центральной части Золотой Орды, необходимо обратиться к тому критерию цивилизованности, который только входит в арсенал научной аргументации, именно — экологическому. Но для начала заметим, что ни одна известная нам, ни в прошлом, ни в наши дни, городская агломерация не стояла перед необходимостью решать столь сложную проблему.

Известно, что цивилизация в самом общем виде — это синоним культуры, а цивилизованностью определяют уровень общественного развития — материального и духовного. В это определение входит и способность общества поддерживать достойное (с точки зрения представителей данной цивилизации) качество жизни людей даже в малоблагоприятных природных условиях.

Все древнейшие цивилизации не случайно возникли в субтропиках. Севернее субтропиков природные условия не позволяли обеспечивать то качество жизни, которое жители древнейших империй считали для себя достойным. А достойной они, как правило, считали жизнь в городах, где были сосредоточены все известные им материальные и духовные блага. Труднее, хотя и возможно, было создать аналогичные блага в сельской местности в благоприятных природных условиях Южной и Юго-Западной Европы, к примеру, в римских виллах, невозможно — в землянках, юртах, ярангах севера и востока Евразии.

Характерно, что северная граница Римской республики, а затем и империи долго совпадала с нулевой изотермой января, а потом незначительно «перешагнула» за эту невидимую грань.

За нулевой изотермой января жили варвары, которые (с точки зрения цивилизованных народов) были тем больше варварами, чем в более суровых природных условиях выживали. На землях между нулевой изотермой января и −5 °C оседло жили германцы, за ними — славяне, дальше — угры, финны и, наконец, на тех же широтах, но в степях — кочевые народы. Поддерживать достойную жизнь в зоне степей европейской цивилизации удалось только с конца XVIII века. Именно в это время стала создаваться городская инфраструктура в прериях Северной Америки (не случайно именовавшихся Диким Западом), в аргентинской пампе и южнорусских степях.

До Нового времени в степях возникали отдельные города, но лишь однажды в истории человечества, а именно в Золотой Орде была создана система городов. В этих городах, как свидетельствуют археологические раскопки, были все мыслимые и немыслимые для того времени блага западноевропейской цивилизации. Необыкновенное явление, опережающее общий ход исторического развития, было создано, с точки зрения представителей великих цивилизаций Старого света, по инициативе варваров — кочевниками евразийских степей.

Благодаря работам археологов, мы имеем сегодня представление о богатстве степных городов. Археологи традиционно рассматривали только социальные и политические процессы, что многое дало для понимания феномена Золотой Орды, но не позволяло полностью оценить значимость, грандиозность цивилизационного эксперимента. Совместив традиционные исторические исследования с работами биологов, географов и климатологов, мы можем понять процесс формирования сложного социального организма, этапы развития и причины гибели.

Сейчас антропогенный ландшафт изменил облик природы и во многом — микроклимата. Европейской степи, располагавшейся в полосе между 52 и 48° северной широты, о которой будет говориться ниже, уже нет, но в отличие от городов Золотой Орды, исчезнувших не только с лица земли, но почти безвозвратно из памяти людей, ценоз степи до своего исчезновения был детально изучен биологами.

Великая степь до Золотой Орды не случайно не была страной городов. Климат степей Евразии суров и плохо приспособлен не только для земледелия, но и для жизни людей. Степь отличается сезонной и суточной контрастностью температур с сильным перегревом земли летом и резким остыванием зимой, большим суточным перепадом дневных и ночных температур. Практически вся выпадающая атмосферная влага (80%) в степи приходится на летние месяцы, причем крайне неравномерно: в июне-июле от Молдавии до Дона — засуха. С третьей декады сентября все евразийские степи погружаются в зимнюю спячку либо из-за нехватки тепла, либо воды, либо того и другого. Иногда вся влага может выпасть одним большим летним ливнем и быстро испариться из-за жары, а во все остальное время — сушь, из-за которой в степи не растут деревья, мало сочного разнотравья, и у людей пересыхает язык во рту. Растения могут использовать не более одной пятой выпадающей в степи влаги. Через каждые 3–4 года в степи повторяются сильные засухи. Не случайно земледелие кочевников сводилось к весеннему посеву и уходу от поля, с возвращением к нему лишь осенью, сбору скудного урожая, если он был.

Степной климат нашего материка определяется областью высокого давления, которая тянется узким языком на запад от Сибирского антициклона, проходя по условной линии, соединяющей города Кызыл — Уральск — Саратов — Харьков — Кишинев — Секешфехервар. Эта условная линия названа Большой климатической осью Евразии. Ось служит ветроразделом на материке. Зимой к северу от нее, там, где располагается зона лесостепи и леса, где в средневековье жили земледельцы, дуют теплые ветры с запада и юго-запада, несущие осадки. К югу, там, где находятся степи, полупустыни и пустыни, где преобладают сухие и холодные северо-восточные и восточные ветры, в средневековье жили только кочевники.

Направление ветров продиктовано движением воздушных потоков в антициклонах по часовой стрелке — из центра, где атмосферное давление высокое, к окраинам, где оно ниже. В январе сильный перепад давления между Атлантикой и Сибирью создает мощную воздушную тягу от центра Азии к Атлантическому океану. Этот морозный «сквозняк» выбирает свой путь между возвышенностями, горами по ровным низким пространствам.

Территории к северу от Большой климатической оси Евразии получают зимой больше осадков, чем к югу от нее. Глубокий снежный покров предохраняет почву от чрезмерного промерзания. Весной здесь не просто много воды, но особенность паводка в том, что вода не сбегает сразу в реки, а постепенно просачивается в почву, увлажняя ее. К югу же от Большой климатической оси Евразии вода весной быстро испаряется, не успев просочиться в мерзлую почву. Степи получают воды не меньше, чем лесные экосистемы весной при таянии снега, а летом от ливневых дождей. Однако период обильного увлажнения в степях быстро сменяется засухой. Можно сказать, что жизнь в степи зависит от воды. Не случайно степные города Золотой Орды выросли на реках.

Биоценоз степи устроен таким образом, чтобы максимально сохранить влагу и фитомассу в засушливые периоды. Непрерывные кочевки — необходимое условие выживания крупного животного в степи. Если бы копытные при огромной плотности их населения были равномерно распределены по всему пространству степи или прерии, они съели бы всю надземную массу растений за несколько дней, не давая ей возможности отрастать. Но копытные не распределялись равномерно по всему пространству степи, этому в естественных условиях мешали хищники. Они вынуждали стада непрерывно двигаться, они заставляли располагаться сильным самцам по периферии стада, чтобы защищать молодняк, самок и слабых особей. Они регулировали численность млекопитающих, осуществляя естественный отбор.

До появления человека степь находилась в состоянии устойчивого гомеостазиса. Как образно пишет Сергей Баландин, «Степь, как хороший туркменский ковер, нуждается, чтобы ее потоптали». Чем больше копытные топчут степь, тем больше на ней травы. Но топтать степь можно не беспредельно, хотя рекреационные возможности степного биома поразительно велики: «поверхность степи, утрамбованная скотом до состояния, напоминающего асфальтовое покрытие, уже через три года после снятия пастбищной нагрузки восстанавливает исходную форму…» («Судьба степей»). Однако рекреационные возможности степного биома вовсе не безграничны. Экологическая уязвимость степи подспудно была «ахиллесовой пятой» золотоордынской цивилизации.

Освоение степей сделало степной гомеостазис менее устойчивым. Причем природная нестабильность возникает не только как следствие современных типов хозяйствования, средневековая урбанизация действовала в том же направлении. Золотоордынские степные города создавались на пустом месте. Люди, их заселившие, не знали, как вести себя в степи, не знали, что навыки, выработанные предками в других природных условиях, могут оказать на новом месте плохую услугу, однако быстро приспособили к ним свою хозяйственную деятельность. Зачастую не знали новую степь и кочевники. Она казалась им несравнимо богаче их прежних родных мест, но они не знали границ ее возможностей, за которыми следует экологический кризис или локальная экологическая катастрофа. Однако до 1360-х годов кризисных явлений не наблюдалось.

Границы возможностей природы степей определены, прежде всего, общей универсальной закономерностью: физическая масса домашнего скота при полностью антропогенном ландшафте или суммарная масса домашних и диких животных при не полностью антропогенном ландшафте не может превышать массу диких копытных, которые здесь были до человека. Кроме того, для сохранения экологического равновесия биоценоза степи большое значение имеет соотношение отдельных видов животных в общем их количестве. Время от времени, как это было в Рын-песках в XIX веке или сегодняшней Монголии, скотоводы попадают в экологический «капкан» превышения удельного веса овец и коз в общем поголовье. Чем больше возрастает число кочевников на одном пространстве, тем больше им требуется пищи, и тем больше меняется соотношение видов скота в пользу овец. Человек защитил от хищников самых слабых копытных — овец. А овцы оказывают самое сильное давление на землю, как в прямом, так и переносном смысле слова. Овцы в отличие от крупных копытных двигаются медленно и топчут землю основательно. Давление маленьких овечьих копытец на единицу площади в четыре раза превышает давление гусениц среднего танка («Судьба степей»). Если крупные копытные лишь обкусывают траву, то овца по народному бурятскому выражению ее «стрижет».

Таким образом, само существование Золотой Орды с учетом ее границ, особенностей климатических поясов, неразвитости средневековой инфраструктуры объективно требовало локального сосредоточения в степях — географическом центре государства не только административного и экономического управления, но скота и промышленности, что ложилось дополнительным бременем на биоценоз степи. Однако вплоть до начала гражданской войны в степи — Великой замятни, не было свидетельств деградации степи ни в целом, ни вблизи городов, причем не только благодаря культурным навыкам земледельцев и кочевников, но и благодаря специфической «связке» «полис и хора».

Глядя из будущего видно, что кочевники-тюрки, ведомые уже не монгольской, но тюркизированной элитой общества, смогли организовать и стать главной движущей силой в быстром создании городов, обязанных своим возникновением, как местными нуждами, так и глобальными: великими торговыми путями. Перед обществом стояла задача соединить города в единую систему, в идеале создать городскую агломерацию и для этого решить проблемы производства. Вопрос организации производства: «Как производить?», влечет за собой вопрос месторасположения — «Где производить?».

Внимательное рассмотрение главных черт жизни золотоордынских городов приводит к мысли о том, что грандиозная даже по современным представлениям нижневолжская городская агломерация функционировала в соответствии с закономерностями и с использованием всех основных экономических выгод, проявляющихся в современных городских агломерациях (см. Макконелл, Брю).

И именно в этом можно видеть экономические критерии цивилизованности столь странного для средневековья золотоордынского общества. Действительно, для создания городской агломерации Нижнее Поволжье отвечало почти всем необходимым условиям. Приведем их в соответствии с положениями современной экономики, но действующие, очевидно, для всего цивилизационного периода мировой истории.

Прежде всего, среди издержек по обеспечению производства ресурсами важнейшее место занимают затраты на преодоление расстояний — географического пространства. Если производители размещаются в непосредственной близости от своих поставщиков и потребителей, затраты на транспорт и связь снижаются, производство и сбыт удешевляются. Пространственные преимущества являются основополагающими для экономического обоснования роста городов. Внутренняя экономия от роста масштабов производства возникает при доступности транспортных средств. Не случайно наиболее крупные города повсеместно в мире исторически сложились вокруг дешевых естественных или искусственных транспортных узлов: то есть вдоль побережья, на крупных реках, когда используется до наших дней самый дешевый вид транспорта — водный, или в XIX и XX веках рядом с железнодорожными терминалами.

В крупных городских агломерациях все большее число фирм и отраслей промышленности выпускает продукцию, которая представляет собой ресурсы для других фирм и отраслей. Эта растущая специализация производства позволяет фирмам, размещенным в непосредственной близости друг от друга, достигать существенной экономии на издержках транспорта и связи. Объединяющиеся фирмы, как группы, могут достичь более низкой цены на ресурсы, а, следовательно, и снижения издержек, чего невозможно добиться при их пространственной, географической разбросанности. А это, в свою очередь, обусловливает приток в города новых производственных мощностей и населения. В итоге притяжение производства, а, следовательно, и населения в города генерирует самовоспроизводящийся кумулятивный процесс. Так есть в наши дни. Но не те же ли условия и предпосылки обеспечили быстрое развитие Нового Сарая (или Гюлистана, как считают некоторые исследователи) при Узбек-хане? Все они существовали. И пространственная близость, что зафиксировано археологами, кварталов разных отраслей кустарной промышленности, и великий водный путь — Волга.

Сегодня мы знаем, что только в городских агломерациях можно создать богатую и разнообразную инфраструктуру, которая сама является мощной интегрирующей силой, воздействием которой объясняется непрекращающийся рост современных крупнейших городских территорий. В наши дни инфраструктура включает в себя водо- и энергоснабжение, очистные сооружения, транспортные средства, исследовательские и технологические услуги, финансовые учреждения и банки, консультационные службы управления и рекламы, специализированные юридические услуги и т. д. Но почти все перечисленное, конечно, не на современном, а на средневековом уровне включалось в инфраструктуру золотоордынских городов.

Далее, находящиеся в непосредственной близости друг к другу производители готовых товаров получают непосредственный доступ к промежуточным товарам и услугам и к рынкам сбыта своей готовой продукции. Поставщики промежуточных товаров и услуг получают непосредственный доступ к рынкам. И чем больше растут рынки, тем больше внутренняя экономия от крупномасштабного производства. В итоге все группы производителей стремятся сосредоточиться в городах, ибо только города способны обеспечить ресурсы и рынки в достаточных размерах, а также полностью удовлетворить разнообразные потребности.

Благодаря широкому диапазону предлагаемых товаров и услуг городские агломерации являются тем местом, где в соответствии со своими вкусами и возможностями могут удовлетворять свои потребности представители почти всех слоев общества. Именно в городах сосредоточены не только потребители товаров и услуг массового дешевого производства, но и потребители изысканных удобств жизни. Данное положение характерно не только для наших дней, но и для всех прошедших времен. Если знать богата и знакома с благами жизни в других странах, она стремится иметь их и для себя. Знать строит дворцы и наполняет их содержимым, созданным не только зарубежными мастерами, но и своими, чей труд обходится им много дешевле. Более низшие страты стараются подражать высшим по мере возможностей. Блага перетекают от страты к страте, доходя даже до самых низших, правда, маленькими ручейками, но доходя. «Кроме высших государственных постов во владениях Джучидов было множество самых различных средних и мелких чиновников, среди них: правители городов, смотрители базаров, таможенники, судьи, сборщики налогов и т. п.» (Егоров, 2005). Сосредоточение в городах знати, средней и мелкой бюрократии служит мощной силой, стягивающей население в городские агломерации.

Для создания городской агломерации Нижнее Поволжье отвечало почти всем перечисленным условиям, кроме одного. Необходимейшим условием развития является способность сельского хозяйства страны производить избыток продовольствия и технических культур. Природа степей не была благоприятной для развития пашенного земледелия. И здесь, чтобы понять, оценить по заслугам то, что смогли сделать элита и жители центральной части Золотой Орды, необходимо обратить внимание на то, что ни одна известная нам, ни в прошлом, ни в наши дни городская агломерация не стояла перед необходимостью решать столь сложную проблему — проблему хоры полиса. Но мы уже знаем, что они ее решили, причем отнюдь не тривиальным, не средневековым, а вполне современным способом.

Мы рассуждаем сейчас, глядя в прошлое из будущего. Однако вряд ли все то, о чем писалось выше, современники Узбек-хана обдумывали в понятиях и том комплексном виде, как это описывалось выше. В их сознании были лишь отдельные фрагменты, которые они непосредственно видели, и вытекающие из этого видения конкретные задачи, которые они решали. Все, о чем говорилось выше, было отнюдь не в сознании, а в общественном бессознательном. В конкретной реальной жизни они просто обустраивали свою конкретную жизнь, а все вместе, в совокупности, не ведая того, решали большие комплексные проблемы, вовсе не оценивая грандиозность собственных свершений. Конечно, они бессознательно чувствовали размах свершений, зрительно представляя себе удивительный усадебный город-пригород на всем протяжении Нижнего Поволжья с кварталами ремесленников, базарами, площадями. На одном конце этой грандиозной даже по современным понятиям поселенческой ленты стоял Старый Сарай, на другом — Новый, а где-то в середине, не найденный до сих пор, таинственный сказочный Гюлистан.

Шестое поколение не сумело осмыслить, закрепить в сознании созданное им. Задачу осмысления они оставили как бы «на потом», следующим поколениям. И это было главной трагедией Золотой Орды, как общества и государства.

Шестое поколение не сумело осмыслить, закрепить в сознании созданное им. Процессы шли не просто быстро, но стремительно и шли в целом не в негативном, что заставляет общество задумываться, а позитивном направлении. Грубо говоря, если и не все было хорошо в жизни людей, то в целом было отнюдь неплохо, а по сравнению с европейскими соседями — по многим существенным параметрам лучше жить. Конечно, лучше всех жила знать, чиновничество и купечество. И эта лучшая жизнь — была жизнью города.

Историки отмечают, что в Золотой Орде шел процесс слияния, срастания монгольской аристократии с городским патрициатом, чиновничеством, что усиливало исламизацию и переход ее к городскому оседлому быту (Федоров-Давыдов, 1994). Наряду с частичным сохранением традиционного кочевого образа жизни, для тюркизированной монгольской элиты конкретным было стремление приобщиться к удобствам оседлой, городской жизни.

Это стремление к качественно новому, городскому образу жизни совпадало с желанием тюркской массы и остальных народов империи. Административный ресурс государства был направлен на массовое строительство городов. Они создавались по ханскому приказу, но трудом и энергией простых людей. Тюркизированная элита также не оставалась в стороне. Как писал Г.А. Федоров-Давыдов: «В период правления ханов Токты и Узбека монгольская кочевая феодальная верхушка, чьи предки пришли из Центральной Азии, втягивается в торговлю и управление государством, сближается с мусульманской чиновничье-купеческой верхушкой городов. Некоторые представители старой монгольской кочевой знати становятся вельможами при городском дворе хана, принимают участие в управлении торговлей, ремеслом и общегосударственной политикой».

И все-таки одно государственное воздействие не могло обеспечить заселение и обустройство жизни в трудных природных условиях для крупных масс населения. Подобное заселение может произойти только усилиями общества на добровольной основе. Монголы построили в степи с редким кочевым населением столицу. Вслед за созданием столицы возникла проблема укрепления ее системой земледельческих и ремесленных поселений, иными словами, колонизации степи. Внеэкономическим путем, то есть административным насилием, переселить на огромные расстояния окраинных земледельцев или насильно превратить кочевников в земледельцев и городских ремесленников и в наши дни затруднительно (о подобном явлении в Монголии см. Кульпин, 1987), а в средневековье было просто невозможно. Да правительство Золотой Орды после первого и единственного насильственного акта строительства Старого Сарая, и не пыталось сделать это.

Насильно государство не могло осуществить колонизацию степи, но в его силах было создать условия для действующего в этом направлении естественного процесса. Ныне почти забытый Ф. Энгельс писал:

Мы не знаем, существовал ли даже в самых общих чертах план того, что было реально создано в почти безлюдной центральной части государства. Сомнительно существование программы хозяйственного освоения степи, создания в ней очагов земледелия, развитого скотоводства, строительства населенных пунктов — центров торговли и ремесленного производства. Но несомненно, что правительство Золотой Орды действовало в том направлении, которое диктовалось демографическим и социальным развитием, не только не мешало естественным процессам, но способствовало ускорению этих процессов.

По мере того как поселения постепенно превращались в городки, в них все более многолюдными становились базары — центры информационного обмена и связей тюрков — горожан и кочевников. У тех и других — единый язык и культура, привязанная к данному месту. У одних — постоянное жилье, у других — четко обозначенные маршруты кочевий, проходящих через определенные населенные пункты. Связи горожан и кочевников при этом не только информационные, но и кровнородственные.

Тюркизированная знать в массовом порядке строит в новых растущих поселках свои усадьбы, переходя к полукочевому или полностью оседлому образу жизни. Их тюркская челядь начинает постоянно жить в этих поселках, сливаясь со старожилами мест. В поселках идет развитие кустарно-промышленного производства на основе тюркской рабочей силы с естественным привлечением высококвалифицированных мастеров с окраин империи и из-за рубежа.

Государство поддерживало режим наибольшего благоприятствования для жизни горожан. В этот режим входило отсутствие дискриминации по конфессиональным мотивам и поощрение международной торговли, что отмечали ведущие исследователи Золотой Орды — Г.С. Губайдуллин, М.Г. Сафаргалиев, Г.А. Федоров-Давыдов. «В начале и середине XIV века городской патрициат и купечество, тесно с ним связанное, поддерживали сильную ханскую власть, так как она обеспечивала спокойствие торговли, процветание ремесел, снабжение городов материальными и людскими ресурсами». (Федоров-Давыдов, 1994).

Для поощрения торговли государство продолжало удерживать низкий уровень таможенных сборов. Последние повсеместно не превышали 5% от стоимости товаров. В Северном Причерноморье — до 3% на ввоз и вывоз товаров. Лишь при Бардибеке (1357–59), в канун Великой Замятни 1360–80-х гг., торговые пошлины здесь выросли до 5%. Это было необходимо, но не достаточно.

Здесь следует отметить, что в настоящее время выделяют пять основных экономических функций правительства:

Обеспечение правовой основы и социального климата, способствующие эффективному функционированию рыночной экономики.

• Поддержка конкуренции.

• Перераспределение доходов и материальных благ.

• Регулирование распределения ресурсов для обеспечения общественными товарами и корректирование побочных эффектов.

• Стабилизация экономики (Макконелл, Брю).

В Золотой Орде власти из названных функций выполняли первую и последнюю. Частично вторую, в значительной степени четвертую. Что касается своих купцов-уртаков, то правительство не только предоставляло им льготы, но прямо финансово поддерживало их. Даже частичное выполнение функций было большим достижением для тогдашних порядков в Европе.

В конечном счете, все зависело от отношения людей к выполнению работы по обслуживанию международной торговли. А они действовали так, будто знали фундаментальные положения современного маркетинга. А именно: достижение максимально высокого уровня потребления и максимального удовлетворения потребителя, предоставление потребителю максимальной широты выбора товара и максимальное повышение качества жизни.

Люди стремились и добились максимального спроса на свои услуги, связывали свое благополучие не с увеличением потребления (к примеру, созданием новых постоялых дворов), но качеством услуг на старых торговых путях, привлекали купцов разными вариантами дорог, предоставляя свободу выбора, повышением культуры обслуживания, что видно по функциям караван-сараев.

Что касается государства, то оно предоставило обществу возможность развиваться самому, не препятствовало развитию, довольствуясь его результатами для себя. За время смены шести поколений от полной военной диктатуры система отношений власти и народа перешла к иному характеру взаимодействия, когда не общество служит государству, но государство способствует развитию общества. И все это произошло стихийно. Во всяком случае, нет никаких свидетельств того, что это было воплощением китайского принципа у-вэй — недеяния. Естественным путем возникла, сплелась из отдельных нитей социальная ткань общества, такого общества, которого не было в прошлом и уже не может быть в будущем. Все происходило не на уровне сознания, конкретных осознанных действий, а бессознательно и закреплялось в общественном бессознательном. Понять эти процессы мы смогли лишь сегодня, спустя почти семь столетий, виртуально воссоздавая, буквально из небытия прошлую жизнь.

Для жизни общества и в наши дни много значит отсутствие дискриминации по конфессиональным мотивам и максимальной для средневековья безопасности личной жизни. Для средневековья идеологическая толерантность и безопасность жизни были явлениями уникальными. Сейчас много говорят о глобализации. В средневековье самым глобализированным государством, ориентированным на внешнюю торговлю и в известной степени сформировавшимся в результате внешней торговли, была именно Золотая Орда.

Эта ориентация во многом определила и ее внутреннюю жизнь. Прежде всего, конфессиональная принадлежность, равно как и этническое происхождение, не была ограничением для социальной и служебной карьеры. В мировоззренческой, идеологической сфере главное, чем отличалась Золотая Орда, — не просто веротерпимость, но и (что характерно для критериев цивилизованности в наши дни) государственная охрана инакомыслия. Ни одного случая посягательства ханов на установившиеся привилегии русской церкви до конца татарского владычества на Руси, до 1480 года мы не знаем.

Как мы знаем сегодня, купцы и предприниматели — представители самого прогрессивного социального слоя. В Золотой Орде этот социальный слой в соответствии с традициями, заложенными еще Чингис ханом, был уважаемым, а не приниженным. Порядки великой империи, защищающие жизнь, честь и имущество купцов, разительно отличались от европейских. «У путешественников не было недостатка ни в испытаниях, ни препятствиях… лес с его опасностями и страхами… бандиты; бесчисленные пошлины, взимаемые с купцов, а иногда и просто с путешественников у мостов, на перевалах, на реках; скверное состояние дорог…» (Ле Гофф).

Был ли свободен человек в Золотой Орде? С современной точки зрения, подданный хана был бесправен, поскольку его права не были защищены четкими, юридически оформленными законами, обязательными для всеобщего исполнения («закон превыше короля»). Нельзя не отметить, что обычно вопрос о правах человека ограничивается политическими правами, в то время как Универсальная декларация прав человека учитывает и другие права — экономические и социальные. Совокупность прав человека (или отсутствие таковых) в Золотой Орде требует специального анализа, который может встретить главное препятствие — недостаток информации. Лишь одно мы знаем твердо: в Золотой Орде интеллектуальное инакомыслие, сводимое в средневековье к свободному выбору конфессии, защищалось государством. Но современный формальный критерий для средневековья не «работает». С позиций же тогдашнего европейца, парадоксально, но факт, подданный хана был максимально свободен. Ибо по средневековым понятиям, «свободный человек — это тот, у кого есть могущественный покровитель» (Ле Гофф). В Золотой Орде покровитель был самый могущественный из всех возможных — государство. Согласно некоторым косвенным свидетельствам не исключено, что в период расцвета порядок, поддерживаемый государством, осуществлялся в Золотой Орде не на словах, как в большинстве государств того времени, а на деле: был жестким и в некоторых своих чертах вполне цивилизованным. В частности, известно, что представителям власти запрещалось брать заложников, арестовывать вместо преступника родственников или соплеменников (Григорьевы). Ориентация не на групповую, а на личную ответственность каждого совершившего проступок характерна для норм современного права. Обычно обращение к групповой ответственности свидетельствует о бессилии власти. Ханская власть до Великой Замятни 1360 года была сильной. Возможно, настолько, что могла действовать цивилизованными (с точки зрения современного человека) методами. Может быть (в современных критериях), скорее плохо, чем хорошо, но государство поддерживало порядок и противостояло притеснениям, ограблениям и оскорблениям, своеволию крупных и мелких феодалов, бандитов вплоть до 1360 года.

В результате консолидированных действий власти и общества быстро и практически одновременно, всего лишь за какие-то 60 лет, в степи возникло около ста крупных населенных пунктов — городов, по определению историков и археологов. Хотя крупные населенные пункты в степях Восточной Европы возникали по ханским приказам, строились они, конечно, не по единому «типовому проекту». Действовали единые принципы и нормы, которые не столько диктовались государством, сколько слагались из взаимодействия государства и общества.

Города Золотой Орды обозначили направление двух транспортных торговых путей Евразии: с Запада на Восток — Великий Шелковый путь и с севера на юг — Северная Европа-Персия-Ближний Восток. В степи возникло также 38 факторий торговых республик Италии — Венеции и Генуи. Часть факторий представляли собой небольшие поселки, факториями были и кварталы, обнесенные стенами, в двух золотоордынских столицах. Некоторые были городами, среди которых ныне наиболее известны крымские Судак и Феодосия — средневековые Солдайя и Кафа. Фактории вовсе не были независимыми — государствами в государстве. «На протяжении всей золотоордынской истории Солхат-Крым доминировал на полуострове в постоянном соперничестве с Каффой. И хотя это был спор двух примерно равных по возрасту административных «столиц» — джучидской и «колониального владения Газзарии» — реальная власть в Крыму, несмотря на поражения золотоордынцев в локальной войне с генуэзцами в 1385—86 годах, принадлежала Солхату» (Крамаровский).

География городов наглядно показывает, что наибольшая плотность городского населения приходится на место пересечения двух торговых путей север-юг и запад-восток. Это место не было «точкой» географического пространства, но соединением двух путей по левобережью Волги от нынешних Волгограда до Астрахани. При этом товары на пути запад-восток шли по суше, на пути север-юг — по воде: Балтике, по Волге, Каспию. По суше можно переправлять много меньше товаров по массе, чем по воде. Здесь перевозятся дорогостоящие товары, приносящие доход казне за счет таможенных пошлин и денежное вознаграждение за услуги населению городов и поселков. К примеру, товары согдийских купцов включали шелк, коноплю, серебро, золото, нашатырь, лекарственные травы, латунь, стекла изумрудного и красного цвета, некоторые виды тканей и т. д. (Аскаров и др.). По суше можно было перевозить не более нескольких тонн груза в одном караване. («Товары можно везти в повозках, которые могут брать до 30–40 пудов. В эти повозки обычно запрягают трех верблюдов…» (Газиз), по воде — десятки и сотни тонн в одном судне.

По Волге идут и дорогостоящие легкие товары, например, меха, но больше объемные и тяжелые. По воде можно сплавлять лес и зерно. Из письменных источников известно, что лес и зерно по Волге идут не из Руси, а только из Булгарии. Булгария — земля оседлых тюрок уже более шести столетий, народа построившего великий город — Булгар и другие города, народа уже вступившего в эпоху городских цивилизаций. Казалось бы, булгары также должны массово мигрировать вниз по Волге. Однако нет свидетельств о массовых миграциях булгар в низовья, где идет интенсивное городское строительство и развитие кустарной промышленности.

Для массового строительства, для защиты от холода, для обжига кирпичей, производства утвари из керамики и металлов, оружия требовалось огромное количество топлива, которое в безводную и потому безлесную степь нужно было доставлять с далекого лесного севера. Само существование столицы, а затем растущих около нее поселков, городков требовало хозяйственных связей с провинциями. Эти связи, государством организуемые и государством контролируемые, были тем более необходимы, что центр империи, как упоминалось, находился в климатической зоне, не слишком благоприятной не только для градостроительства, но и для жизни людей. Основными строительными материалами для фундаментальных сооружений были камень и кирпич. Кирпичи и связующий материал — известь изготовлялись на месте, а дерево для обжига кирпича и извести могло быть привезено в безлесную степь только издалека, да и камень редко был рядом. Для первой столицы Золотой Орды — Сарай-Бату строительные материалы и сами строители поставлялись путем государственного насилия. Потом насилие прекратилось, и развитие всех остальных поселений протекало естественным путем — на основе самоорганизации общества и экономических интересов, но под приглядом ханской власти.

В пятом и шестом поколениях потомков завоевателей Восточно-европейских степей (1308–1343 гг.) произошел массовый переход части тюрков от кочевой к оседлой жизни. Поскольку природные условия не позволяли кочевникам стать пашенными земледельцами, перед кочевыми тюрками была единственная возможность перепрыгнуть через один исторический этап развития сразу в другой — в эпоху ремесленного городского производства, и они этим воспользовались, создав систему городов. Этот переход в отличие от всех других прецедентов оседания кочевников на землю, означал не снижение, а повышение и уровня, и качества жизни, а переход из милитаризованной в демилитаризованную зону означал для кочевников (народа-армии) изменения смысла жизни.

Оптимальное этническое соотношение тюркского и представителей других этносов стало предпосылкой процесса интенсивного усвоения достижений других стан и народов, развития этих достижений и создания уникальной цивилизации. Характерной особенностью этой цивилизации был высокий уровень глобализации, что характерно для XXI, но — не XIV века. Индикаторы цивилизованности Золотой Орды — экологические и экономические — оказались также не средневековыми, а современными.