Государственное устройство

Четырнадцать сыновей Джучи оказались разверстанными между двумя крыльями, а население обеих половин Золотой Орды было разделено на мелкие улусы — удельные владения Джучиевых потомков.

Права на улусы всех степеней даровались ханскими ярлыками. Все земли государства считались собственностью рода Чингисхана-Джучи, и хан являлся главным распорядителем в земельных вопросах; формально такими же правами он обладал и в отношении скота и имущества своих подданных. «Все настолько находится в руках императора, что никто не смеет сказать: "Это мое или его", но все принадлежит императору, то есть все имущество, вьючный скот и люди», — писал о порядках в Монгольской империи итальянский дипломат XIII в. Плано Карпини[11].

Большая часть жителей Золотой Орды в XIII в. оставалась язычниками. Во многом религиозная политика диктовалась примером и заветами Чингисхана. Основатель Монгольской империи не выделял ни одной религии и с одинаковым почтением относился к приверженцам всех вероучений, а любых священнослужителей считал посредниками в общении с божественными силами. Ордынский хан Берке хотя и стал мусульманином, но не проявлял никакого фанатизма. В 1261 г. в своей столице он позволил учредить православную епархию.

Золотая Орда имела сложную и разветвленную систему управления. Она формировалась и изменялась на протяжении всех почти трех столетий существования государства. Начав с введения в завоеванном Дешт-и Кипчаке традиционных, принятых для всей Монгольской империи институтов, Джучиды впоследствии сумели также рационально использовать административные традиции покоренных народов и соседних стран. Образовался комплекс управленческих органов и должностей, центральных и местных ведомств, иерархически организованных столичных и провинциальных властей.

Историки традиционно проявляют большой интерес к джучидской системе управления. Это вызывается несколькими причинами. Во-первых, она оказалась настолько устойчивой, что надолго пережила государство, в котором была создана, и продолжала функционировать (в основных чертах) в наследных постзолотоордынски х ханствах и Ордах. В других бывших улусах Монгольской империи — в Китае и Иране — этого не произошло; правда, в Средней Азии некоторые устои имперской государственности то и дело обретали второе дыхание благодаря политике Тимура (Тамерлана) и узбекских ханов, переселившихся в Мавераннахр[12] в XVI в.

Во-вторых, система управления Золотой Орды объективно оказывала значительное воздействие на русские княжества. Поэтому изучение истории Руси XIII–XVI вв. является неполным без учета этого фактора, и в историографии сложилось целое направление, изучающее восточные черты русской государственности и культуры.

В-третьих, государственность Золотой Орды демонстрирует исторический пример длительного бесконфликтного сосуществования на огромной территории подданных, принадлежащих к разным сферам экономики (кочевые скотоводы и оседлые земледельцы), исповедующих разные религии, говорящих на разных языках.

При всей важности проблемы историки сталкиваются с довольно скудным ее освещением в средневековых текстах. Важнейшими источниками при изучении ордынской системы управления являются немногие сохранившиеся ханские ярлыки; определенную помощь оказывают арабские и персидские хроники, русские летописи.

Используя вековые социальные институты, присущие кочевникам, имперские и золотоордынские власти в XIII в. разделили подвластное население на тумены (округа, способные выставить в ополчение по десять тысяч боеспособных мужчин), тысячи, сотни и десятки. Тумены, как правило, составляли крупные улусы. Между начальниками этих подразделений была установлена строгая военно-административная иерархия. Пастбища закреплялись за держателями улусов, которые регулировали все передвижения и податные платежи подвластного населения.

Десятичная система вводилась и на оседлых территориях, но там она служила, очевидно, главным образом основой для налогообложения, а не военной мобилизации. Известно об учреждении туменов («тем») в завоеванных русских землях в результате общеимперской переписи населения, проведенной монголами во второй половине 1250-х гг. Тем не менее известно, что подданные из земледельческих регионов (в том числе русские) привлекались к военным кампаниям, которые вели ордынские ханы (см. ниже).

В истории джучидской державы было несколько событий, которые можно интерпретировать как решающие вехи в трансформации ее административного устройства. Обретение государством фактической независимости от имперского правительства во второй половине 1260-х гг. побудило сарайских ханов обустраивать государство в соответствии с новым, самостоятельным статусом. Первым признаком этого была выдача ханом Менгу-Тимуром от своего имени ярлыков русским православным иерархам. Однако разгоревшиеся после его смерти распри отвлекли джучидскую элиту от налаживания управления, и окончательно административная структура независимой Золотой Орды сложилась, очевидно, после окончания смуты, при хане Тохте (1290–1312). Вскоре принятие ислама Узбеком в качестве государственной религии повлекло новые преобразования, в результате которых Орда превратилась в одно из мусульманских государств со всеми присущими им приемами и канонами управления, отработанными на протяжении столетий.

В дальнейшем, насколько можно судить по источникам, принципиальных преобразований в данной области не происходило. Междоусобицы 1360-х — 1370-хгг. и нашествия Тимура в 1390-хгг. не давали правителям Орды возможности совершенствовать ее устройство. Ведя жестокую борьбу за власть, они ограничивались лишь поддержанием тех административных институтов, которые сохранялись после политических катаклизмов.

К характерным чертам государственного строя Золотой Орды можно отнести: а) монархическую власть хана; б) участие в управлении карачи-беков — представителей нескольких (обычно четырех) аристократических татарских родов; в) разделение кочевого населения и территории на правое и левое крылья; г) улусную систему — совокупность контингентов подданных и территориальных уделов, пожалованных ханом в управление военачальникам и «штатским» сановникам; д) институт наместников (монг. даругачи, даруга, тюрк. баскак) в управлении городским и сельским оседлым населением; е) ясачное налогообложение; ж) сочетание государственной администрации с традиционными органами управления местных жителей.

Во главе системы управления у Джучидов стоял хан. Функционирование государственной машины осуществлялось от его имени и в виде выполнения его приказов — независимо от того, сидел на престоле самодержавный государь или марионетка придворных клик. Хан производил назначения на главные административные должности, осуществлял выпуск денег, вел переговоры с иноземными правителями, возглавлял армию во время больших военных кампаний и т. д.

Обоснование монархического правления и организации правящей элиты имели в Золотой Орде несколько источников. Первый и главный из них — это авторитет основателя Монгольской империи и правящего в ней клана. Кроме того, при наследовании власти действовали внутриклановые принципы наследования ханского ранга. Из кочевой старины тянулась традиция всенародного избрания (фактически — одобрения избрания) государя. Поскольку Джучиев улус представлял собой вторичное образование в рамках империи, то в течение XIII в. имела значение также инвеститура вышестоящего сюзерена — каракорумского каана. Когда золотоордынекие ханы перешли в ислам, встал вопрос о легитимизации их власти уже в соответствии с канонами этой религии. Наконец, в ходе распрей и смут случалось, что на авансцену выходила нединастическая знать — различные тюрко-монгольские аристократы. Одолев соперников, они принимались управлять государством или его отколовшимися провинциями, будучи убежденными, что высшие силы находятся на их стороне, раз даровали успех в борьбе с соперниками.

Пока монголы в большинстве своем оставались язычниками, их трактовка источников и пределов ханской власти базировалась на установках, традиционных для кочевого мира. Очевидно, основные позиции концепции верховной власти были унаследованы Монгольской империей от ее исторических предшественников — каганатов раннего Средневековья. Данная концепция объясняла воцарение основателя державы и благополучное правление его потомков благоволением и помощью божественных сил. Прежде всего, это ведущая пара центральноазиатского языческого пантеона — Небо (Тэнгри) и Земля (Этуген).

Дарованная Небом и охраняемая Землей власть осуществлялась в четырех главных сферах: охрана целостности и укрепление державы; расширение ее пределов путем завоеваний; забота о благоденствии подданных; поддержка боеспособности войска. Еще в начале карьеры Чингисхана его первые сторонники увидели в нем «человека, который мог бы заботиться о войске и хорошо содержать улус»; сам Чингис отзывался об этом сходным образом: «Став опорой [государства], я принял на себя трудное дело охраны народа»; к подобным же пунктам сводятся и его поучения сыновьям[13].

В начале XIV в. государственной религией Золотой Орды стал ислам. Перед ордынской элитой встала проблема легитимизации правления Чингисидов с позиций новообретенного вероучения. Не могло быть и речи, чтобы они хотя бы формально получали инвеституру от безвластного аббасидского халифа, прозябавшего при египетском дворе. Вместо этого была разработана абсолютно фантастическая версия о том, будто Чингис был обращен одним из сподвижников Пророка в ислам — «принял все установления Бога, кроме хаджжа и обрезания, перешел в исламскую веру» и произнес шахаду (символ веры). Об обращении монгольского правителя будто бы узнал и одобрил его праведный халиф Абу Бекр, живший на самом деле в VII в.[14] Теперь Чингисхан в принципе мог быть причислен к сонму мусульманских династов, перестав быть «неверным».

В начале XIII в. монголы пока не обладали развитой государственностью, отчего и их правящая элита не имела четкой иерархической градации, оформленной соответствующей номинацией должностей. Относительная простота титулатуры была присуща и высшим правителям империи. Мусульманские авторы сообщают, что «монголы не дают своим царям и знати пышных имен и титулов, как другие народы… А что касается [имени] того, кто восседает на престоле, они только прибавляют одно имя, а именно "хан" или "кан". И братья, и родичи его зовут его первым именем, данным ему при рождении»; «Когда один из них наследует трон держаны, он получает одно добавочное имя "хан" или "каан", кроме которого ничего не пишется»; к братьям же и сыновьям каана «обращаются по именам, полученным при рождении, — как в присутствии их, так и в отсутствие; и это применяется и к простолюдинам, и к знати»[15].

Таким образом, для верховных правителей монгольской державы употреблялись древний императорский титул каан (т. е. каган), возрожденный Чингисханом, и термин хан в отношении царевичей-держателей улусов. В особо торжественных случаях (в частности, на печатях, скреплявших послания к иноземным владыкам) кааны использовали сакральную формулу möngke tängri-yin küčün-dur[16] с упоминанием силы Вечного Неба как источника своей власти.

Все прочие монгольские аристократы-нечингисиды обладали «княжеским» рангом нойонов, которому впоследствии в Золотой Орде были полностью уподоблены тюркское бек и арабо-персидское эмир. От патриархальных порядков, родо-племенного быта раннего Средневековья уцелели почетные титулы (или, скорее, звания-прозвища) багатур, мерген и т. п. В качестве персональных отличий могли также дароваться (или — реже — присваиваться самовольно) звания гован, ильхан, гурган, тархан и проч. Для нецарствующих членов династии Чингисидов в XIII–XIV вв. практически одновременно употреблялись синонимичные термины кёбэгюн (монг.) и оглан (тюрк.) в значении «царевич» (букв. «сын»). В XV в. в тюркизированных и исламизированных бывших западных улусах империи они были заменены в данном контексте арабским словом султан.

Принадлежность к алтан уругу («золотому роду» Чингисхана) теоретически давала возможность всем потомкам основателя империи рассчитывать на обладание удельными владениями. Поэтому в действительности власть осуществлялась не только центральным правительством и улусными дворами, но также сонмом близких и дальних родственников, выстроенных в сложную иерархическую пирамиду. Периодически члены огромного клана удостаивались инвеститур в разных районах огромного завоеванного пространства Евразии. Персидский хронист Джувейни определенно пишет об этом: «Хотя кажется, что власть и империя передаются [по наследству] одному человеку, а именно тому, кто зовется ханом, в действительности все дети, внуки и дядья имеют свою долю власти и собственности, чему доказательство то, что… Менгу-каан (после своей коронации в 1251 г. — В. Т.) на… курилтае (съезде знати. — В. Т.) распределил и разделил все свои царства между своими сородичами — сыновьями и дочерьми, братьями и сестрами»[17].

Вопрос о принципах престолонаследия в империи и улусах довольно запутан в источниках, но сравнительно хорошо проанализирован в историографии. Передача престола у монголов не была законодательно оформлена, т. е. регулировалась обычным правом, традициями. Традиции же эти допускали наследование как сыновьями (династия), так и братьями или другими, старшими по отношению к сыновьям родственниками («удельно-лествичная система», по определению Л. Н. Гумилева).

Формально хан делил свои полномочия с карачи-беками, один из которых считался старшим (беклербек, улуг бек). Некоторые историки не без основания полагают, что эти четыре высших вельможи представляли наиболее влиятельные тюрко-монгольские кланы и образовывали совет при правителе. Насколько можно судить по информации о татарских ханствах позднего Средневековья, именно на них было возложено выполнение церемонии воцарения очередного хана. Структура четырех главных родов (помимо царствующей династии) была традиционной для тюрко-монгольской государственности и происходила из кочевой старины. Можно предполагать, что при Узбеке в добавление к своим придворным обязанностям карачи-беки получили в управление и четыре части государства, превратившись еще и в улусбеков.

В управленческой структуре Золотой Орды не фиксируется такое традиционное для тюрок и монголов учреждение, как курултай — съезд знати. Можно предполагать, что номинально он все-таки существовал, но собирался лишь в исключительных случаях или по торжественным поводам (провозглашение нового государя). Скорее всего, в реальности четыре карачи-бека подменили собой это аристократическое совещание. Впоследствии, когда ордынская государственность продолжала существовать в условиях татарских ханств, курултай возродился, насколько можно судить по неоднократным упоминаниям о собраниях «всей земли» в Казани, Крыму и Астрахани.

Как и в любой державе, созданной кочевниками, военная сфера занимала важнейшее место в жизни государства. Кроме того, номады составляли большинство его населения и войска. Поэтому в первую очередь для управления именно кочевыми подданными создавались административные институты в Золотой Орде. Однако оседлое население — земледельцы, ремесленники и торговцы — тоже являлось важнейшей категорией подданных, прежде всего в качестве налогоплательщиков. Со временем, с принятием ислама и расцветом городов в первой половине XIV в., роль горожан в экономике и, следовательно, их социальная значимость кардинально возросли. Поэтому центральное управление было ориентировано на две эти главные части населения.

Условно можно считать, что военные дела и связанная с ними улусно-удельная система находились в ведении беклербека и иерархически подчиненных ему трех карачи-беков; невоенными делами (прежде всего финансовыми) ведали везир и подчинявшаяся ему канцелярия-диван. Другими словами, кочевые жители Золотой Орды находились в основном под надзором беклербека, а оседлые — везира.

Роль хана при подобном распределении компетенции сводилась к верховному контролю над своими сановниками, арбитражу при разногласиях между ними, принятию окончательных решений в принципиальных вопросах. Не случайно средневековые наблюдатели замечали, что джучидский монарх «обращает внимание только на сущность дел, не входя в подробности обстоятельств, и довольствуется тем, что ему доносят, но не доискивается частностей относительно взимания и расходования»[18]. Правда, такая отстраненность хана от повседневных дел была характерна для XIV столетия и, может быть, 1270–1290-х гг. Первые ханы, Багу и Берке, досконально вникали во все детали управления, поскольку еще только налаживали действие государственной машины.

Беклербек являлся номинальным главой сословия беков (нойонов, эмиров) и в этом качестве выступал как верховный военачальник. Когда Орда обратилась в ислам, с ним связывалась и идеологическая основа внешней политики, обычная для средневековых мусульманских государств, — борьба (война) за веру. В этом качестве его титуловали «помощь ислама и мусульман», «поборник воителей и борцов за веру». При этом прерогативы беклербека, конечно, уступали ханским, поскольку хан возглавлял весь народ — как в мирное время, так и во время выступления на войну всеобщего ополчения. Кроме того, на беклербека как на второе лицо в государстве возлагались обязанности налаживать отношения с другими странами и, возможно, вершить правосудие в качестве высшей судебной инстанции (в тех сферах жизни и среди тех слоев населения, где пока не распространился шариат). Под непосредственным управлением главных беков находилась самая западная часть государства — от Дона до Дуная, включая Крым.

Неудивительно, что в руках этих сановников сосредотачивались столь обширные прерогативы и ресурсы, что они порой могли претендовать на самостоятельность и распоряжаться троном. Самые известные и могущественные беклербеки Ногай, Мамай и Едигей (зачастую неверно называемые в историографии временщиками или узурпаторами) назначали ханов по своему усмотрению и полностью контролировали все дела в государстве.

Если институт беклербекства был порождением тюрко-монгольской государственной традиции, то везир и диван — это результаты заимствования мусульманских государственных институтов. Главной обязанностью этих органов были обеспечение функционирования финансовой системы, осуществление фискальной политики, контроль над все более ветвившимся административным аппаратом, регулирование торговли, городского строительства и проч. Если ханы и главные беки проводили ботыную часть времени в привычных (и престижных) перекочевках, то чиновничество по большей части размещалось в городах. В ведомстве дивана хранились податные списки (дафтары), разнообразные ведомости и кадастры.

К сожалению, вся эта огромная документация на сегодняшний день утрачена. Однако даже то немногое, что известно о деятельности центральных правительственных учреждений Золотой Орды, позволяет утверждать, что в ней сочетались элементы делопроизводственной культуры разных стран и народов в составе Монгольской империи — уйгуров, киданей, чжурчжэней, китайцев и др. В самом улусе Джучи явно просматривается также влияние мусульманских регионов Хорезма и Мавераннахра; возможно, какой-то след оставила культура Волжской Булгарии.

Наличие двух высших сановников, беклербека и везира, отражало деление правящей элиты Золотой Орды на две категории — военную знать (нойоны, беки, эмиры) и чиновную администрацию. Средневековые арабские авторы именуют их соответственно правителями эмиров и правителями городов[19]. Обе структуры, военная и гражданская, действовали параллельно, исполняя разные функции.

Иерархия беков известна из оригиналов ханских ярлыков и их русских переводов, в которых упоминаются темники, тысячники, сотники, десятники, князья улусные, ратные, полчные, людские (возможно, синоним улусных). Все эти военачальники и наместники составляли пирамиду, сходившуюся на вершине к карачи-бекам и беклербеку. В течение XIII в. они образовали своеобразную корпорацию, державшую в руках военно-административную структуру державы и практически не вмешивавшуюся в дела невоенной сферы. В XIV в. стало заметно сближение и даже определенное слияние военно-кочевой знати, хранительницы завоевательных традиций Монгольской империи, с чиновничеством.

Кроме прежних баскаков, темников и прочих беков, появились функционеры, отвечавшие за специальные статьи доходов: таможенники, весовщики, заставщики, перевозчики, рыночные надзиратели, служители ведомства почтовых сообщений и многие другие.

Чиновники Золотой Орды тоже имели многоступенчатую градацию. После везира высшее должностное место занимал даруга — лицо, ответственное за сбор налогов с определенной местности. Даруги назначались как в отдельные населенные пункты, города и селения, так и в целые тумены — улусные уделы. В последнем случае они делили управленческие полномочия с местными беками, держателями улусов, и вместе с ними организовывали сбор податей. Даруги олицетворяли собой присутствие и надзор центральной власти на местах, служили ее представителями.

Как указывалось выше, Золотая Орда делилась на два крыла, разграниченные рекой Яик, т. е. Урал, — правое (западное) и левое (восточное). Каждое из них, в свою очередь, также делилось на крылья. Правое состояло из двух половин, разграниченных Доном, левое — из уделов Джучиевых сыновей: Орду-эджена, Шибана и их младших братьев, рубежи между которыми сложно определить из-за скудости сведений. В распоряжении историков имеются относительно подробные данные о территориально-административном устройстве только ханства правого крыла.

Одной из главных отличительных черт государственного строя Золотой Орды была улусная система. Понятие улус пришло в Золотую Орду из монгольской старины и первоначально обозначало народ, данный в управление. Позднее термин распространился также на территорию, занимаемую этим народом, и в данном качестве стал служить названием удела и в целом государства (фактически обособившегося удела, как Улус Джучи, Улус Чагатая, Улус Хулагу). Подобная трансформация подготовила полноценное административное членение Золотой Орды в XIV в., когда она была разделена на четыре провинции-улусбекства.

В Золотой Орде улусы не были наследственными владениями — по крайней мере до второй половины XIV в. Фактически они представляли собой условное держание. Условиями же пользования уделом для его правителя являлись исправная выплата податей населением, поддержание порядка и стабильности на подконтрольных землях, мобилизация в ополчение определенного количества рядовых кочевников от каждого десятка, сотни и т. д. Принято считать, что улус соответствовал войсковому тумену, т. е. десятитысячному корпусу; другими словами, с каждого улуса в ополчение выставлялось десять тысяч воинов. Правитель улуса, таким образом, имел ранг темника.

Хан мог менять держателей улусов, отбирая и передавая уделы по своему усмотрению. При этом границы улусов, очевидно, оставались неизменными. Каждый из них имел как бы две ипостаси, две формы бытия: территорию и народ. Пространство кочевания обозначалось нутаг (монг.) или юрт (тюрк.), население — ирген (монг.) или эль, иль (тюрк.). Вместе нутаг/юрт и ирген/эль и образовывали улус.

Состояние улусной структуры общеджучидского правого крыла в середине XIII в. проанализировали в разное время В. Л. Егоров и А. И. Ракушин. По их наблюдениям, с запада на восток улусы располагались приблизительно следующим образом[20].

1. Крайние западные, заднестровские области на границе с Дунайской Болгарией находились под управлением Джучида-Ногая. В конце столетия Ногай стал беклербеком, отчего в сферу его контроля попал также весь регион к западу от Дона, включая Крым. Резиденцией Ногаю служил город Исакчи на правом берегу нижнего Дуная.

2. Между Днепром и Днестром располагался улус военачальника Куремсы — возможно, не Джучида.

3. По левому берегу Днепра кочевал темник Маучи (Мауцы), также не принадлежавший к царствующему клану.

4. Далее к востоку и до Дона простирались земли, отданные Каргану, женатому на сестре Бату.

5. В особый улус был выделен Крым.

6. Волго-Донское междуречье было занято кочевьями Сартака, старшего сына Бату.

7. Южнее, в северокавказских степях, первоначально правил будущий хан Берке, младший брат Бату, но в конце 1240-х гг. Бату выделил ему другой район — восточнее Волги (наверное, в южной части Волго-Яицкого междуречья).

8. Вдоль левого берега Итиля (Волги) протянулся ханский домен — личный, собственный улус правителя Золотой Орды. Демонстрируя приверженность жизненному укладу предков, ордынские государи старались сохранить кочевой образ жизни своей семьи и двора. Главная ставка (собственно «золотая орда») периодически в течение года перемещалась вдоль Волги на северные летовья и южные зимовья. Исходя из климатических условий этой части Евразии, больше времени хан и двор вынуждены были проводить на зимних пастбищах. Именно в местах зимних стоянок возникли крупнейшие города — Сарай и Хаджи-Тархан (Астрахань). В XIV в. джучидские государи зимовали также на пастбищах степного Предкавказья (там был основан город Маджары). В зоне ханских летовок располагались города Булгар и Укек (правда, последний стоял на правом берегу Волги).

9. Правый берег Яика. В этих местах на древнем караванном пути, на переправе через Яик стоял один из золотоордынских «мегаполисов» Сарайчик. В период распада державы в конце XIV–XV в. на Сарайчик претендовали потомки Джучиевых сыновей Орду-эджена, Шибана и Туга-Тимура.

10. Улус на левом берегу Яика (впрочем, возможно, что он уже относился к левому крылу).

Кроме того, самостоятельной административной областью, несомненно, являлся Хорезм; северная часть этой страны с городами Ургенчем и Хивой принадлежала Золотой Орде. Может быть, эта область древней культуры на нижней Амударье являлась анклавом правого крыла, окруженным улусами левого крыла и владениями Чагатаидов — потомков второго сына Чингисхана.

Что касается внутреннего деления левого крыла, го известно лишь о расположении владений Орду-эджена и Шибана. Старший Джучид унаследовал отцовскую ставку в верховьях Иртыша. Источники, описывая ханский домен, называют различные топонимы в юго-восточном Казахстане. Из крупных городов гам фиксируются Ограр, Сауран, Дженд, Барчкент и Сыгнак, который во второй половине XIV в. превратился в резиденцию местных монархов. Все это по большей части поселения на Сырдарье, в местности, урбанизированной еще в домонгольские времена.

Улус Шибана занимал обширные степи западного и центрального Казахстана. По рассказу хрониста Абу-л-Гази (XVII в.), Бату выделил удел младшему брату с напутствием: «Юрт, в котором ты будешь жить… будет между моим юртом и юртом старшею брата моего Орда-Ичена, летом ты живи на восточной стороне Яика по рекам Иргиз, Санук, Орь до горы Урал, а во время зимы в Аракуме, Каракуме и побережьях реки Сыр в устьях Чу и Сарису»[21].

Где находились кочевья других сыновей Джучи, назначенных в подчинение Орду-эджену, — Удура, Шинкура, Сингума и Туга-Тимура — никаких данных нет.

В XIV в., по мере усиления роли городской экономики и развития административного аппарата в формах, присущих стабильным оседлым государствам, в Золотой Орде произошла трансформация административно-территориального деления. Сохранив структуру кочевых уделов, правительство учредило еще и четыре улусбекства, именуемые в арабских документах Сараем, Хорезмом, Крымом и Дешт-и Кипчаком. Нетрудно заметить, что первые три из них — это довольно локальные регионы с развитой городской жизнью, и для них действительно было достаточно одного наместника. Что касается громадного Дешта, то для управления им необходимо было использовать дополнительное внутреннее разделение. Эту функцию, видимо, и выполняла старая улусная система.

По немногочисленным указаниям источников, общее число улусов в обоих крыльях Золотой Орды в XIV в. равнялось семидесяти. Из них тридцать приходилось на долю левого крыла — явно менее многолюдного.

Принцип разграничения их, очерчивания улусных границ пока невозможно установить по средневековым текстам. Как мы убеждаемся, географические критерии (речные рубежи) действуют не во всех случаях. Если, допустим, с одной стороны улус ограничивался Волгой или Яиком, то что служило его границами в голой степи — более мелкие реки? другие ландшафтные ориентиры, наподобие горных хребтов? В историографии высказано предположение, что в основе улусно-крыльевого деления могло лежать расселение различных этнических общностей — например, огузов и кипчаков (по археологическим материалам)[22].

Возможно, при формировании удельной системы у Джучидов учитывался состав местных кипчакских и пришлых монгольских племен, когда один улус соответствовал определенной племенной общине или группе общин. Об этом косвенно свидетельствуют позднесредневековые упоминания о населении Дешт-и Кипчака прежде всего как о совокупности элей, т. е. людских контингентов улусных владений; при этом каждый эль обозначался в источниках племенным этнонимом: эль найманов, эль кунгратов, эль мангытов и т. и.

В истории Улуса Джучи однажды наступило время, когда деление его на крылья превратилось в номинальную абстракцию, обозначение ранга племен и их предводителей. Очевидно, такую перемену следует связывать с чрезвычайным усилением правого крыла государства в первой половине XIV в. Начало данному процессу было положено, очевидно, при хане Тохте, который выдал царевичу Баяну ярлык на царствование в левом крыле в 1301–1302 гг. Затем последовали попытка совместных действий ханов Узбека и Баяна против старых врагов Золотой Орды — монгольских ханов Ирана (Хулагуидов), свержение войсками Узбека сыгнакского хана Мубарака (который попытался выйти из повиновения Сараю), правление сына Узбека — Тинибека в Сыгнаке, ярлык западного хана Джанибека (1341 или 1342–1357) восточному, Чимтаю, и военная поддержка последнего в борьбе за Сыгнак…

Естественно, в той ситуации были проигнорированы номинальные принципы старшинства левой стороны над правой и первенства потомков Орду-эджена перед потомками Бату. В ходе этих событий произошло фактическое объединение территории государства под верховенством сарайских правителей. Это иллюстрируется борьбой восточной аристократии именно за столицу на Нижней Волге во второй половине XIV в., в период «великой замятии».

В государственной номенклатуре племена и беки правого и левого крыла сохранялись, но теперь это отражало лишь их традиционную принадлежность к одному из двух подразделений. В реальной административной практике деление на крылья продолжало учитываться разве что при больших мобилизациях ополчения (когда нужно было выстраивать конницу в боевые порядки).


Загрузка...