Золото Афродиты

Глава вторая

После ухода следователя Нинель Александровна открыла бар, налила в бокал коньяка, медленно выпила, затем, сев на диван, закурила сигарету и смотрела на портрет мужа. Когда хмель ударил в голову, глядя ему в глаза, стала разговаривать:

— Вот, Петенька, тебя нет, и ничего тебя теперь не волнует. А я одна осталась. Ко мне следователь приходил, расспрашивал о твоих делах, о сейфе с драгоценностями, который у нас дома стоит. Очень уж ему хотелось посмотреть на то, что в нём хранится, я по его глазам видела. Да только вида не подала и сейф не открывала, зачем показывать чужим людям то, что принадлежит тебе?

В голову Нинель Александровны полезли воспоминания. Перед ней живо встал образ мужа в то время, когда они оба были молодыми. Все его звали Петей, её Ниной, жили они в одном доме по соседству на разных этажах. Была у них своя компания, в нее входили Клава из первого подъезда, Тамара и Сережа из дома напротив. Петя был старше всех, но не чурался играть с ними в волейбол и совершать велосипедные прогулки за город на речку.

Время проводили беззаботно и весело, им казалось, что так будет вечно. Зимой всей компанией ходили на городской каток и под музыку, взявшись за руки, кругами катались по стадиону. Разве можно забыть лыжные прогулки за город? Она хорошо запомнила одну из них, когда у неё сломалась лыжа и Петя предложил свои. Она, конечно, отказалась, а он, несмотря ни на какие протесты, заставил надеть лыжи, а сам пошел по глубокому снегу в ботинках и при этом нес ее лыжи и свои палки.

Она училась тогда в девятом классе, ни в кого не была влюблена, но после лыжной прогулки стала по—особому относиться к Пете. Он её не выделял, был с ней абсолютно на равных, как со всеми остальными. Вскоре его забрали в армию. Всем домом провожали его и ждали возвращения. Пришел повзрослевший, возмужавший, сильный и красивый. По этому случаю на весь дом закатили пир горой.

За длинным столом собрались соседи и вся компания: Тамара, Клава, Серёжа, она и Петя. Весь вечер смотрела на него, не отрывая глаз, будто бы увидела в нём что—то такое, чего раньше не замечала. И, правда, до армии он выглядел каким—то невзрачным, угловатым и щуплым. Слово лишнего не выбьешь, таким был молчуном и несмелым. А теперь за столом сидел весёлый балагур, возмужавший, добрый и улыбчивый молодой человек. Он не уставая, рассказывал армейские байки, в которых всегда был находчивым, догадливым и смелым. В этот вечер она почувствовала, что он ей нравится. Не то чтобы влюбилась без памяти, а просто понравился как хороший человек. Не больше.

Но когда через две недели по всему дому в одночасье разлетелась весть, что Петя женится на Клавке, известие её поразило. Почему Клавка, думала она? Он с ней никогда не гулял, не ходил под руку, они не сидели возле дома допоздна на лавочке под окнами, и вдруг — свадьба! И вообще ей было очень непонятно, чем же его могла привлечь Клавка, у которой глаза навыкате, нос курносый, лицо в веснушках, и сама рыжая, как рыжик. Просто странно! Разве ему такая жена нужна? Конечно же, нет. Она проплакала всю ночь, но наутро успокоилась и твердо решила на свадьбу не ходить. Не захотела кричать «Горько!» и смотреть на счастливую Клавку. После свадьбы они с Петей так же, как и раньше, здоровались, но он ей уже не казался таким неотразимым и красивым.

Постепенно она перестала думать о Клавке и о нём, они оба стали для неё безразличными. Через год в молодой семье родился мальчик. Клавка вывозила его в голубой колясочке во двор на прогулку, а ей, наблюдавшей из окна, отчего—то становилось грустно и тоскливо. Она часто думала, что зря Петя женился на Клавке. Его женитьба казалась очень спешной и непродуманной. Вскоре вышла замуж и верная подруга Тамара за Серёжу, тоже была шумная свадьба, и вот тут уж она со всеми вместе накричалась «Горько!» и от души радовалась за новобрачных. Потом у Тамары и Серёжи родилась дочка Светланка, и она очень полюбила забавную и умненькую девочку.

Через несколько лет дом снесли, всем дали новые квартиры в разных районах города, и она могла встречаться только с Тамарой, потому что на новом месте они оказались недалеко друг от друга.

Вскоре она, окончив хореографическое училище, поехала на юг, к Черному морю, в Сочи. Там, вдали от родного дома, они и повстречались с Петром. Петей называть его было неловко, — это был представительный мужчина: солидный, высокий и красивый. Она однажды пришла на пляж и встала в очередь за шезлонгом, но ей не повезло: как раз последнее сиденье забрал стоящий перед ней человек.

— Шезлонги и лежаки кончились! — крикнула очереди хозяйка ларька.

Мужчина обернулся, и они с удивлением уставились друг на друга. В первые минуты было трудно поверить, что за столько километров от дома встретились старые знакомые.

— Нина? — с удивлением всматриваясь в её лицо, спросил Петр.

— Да! — радостно ответила она и рассмеялась.

С этого дня они не расставались ни на один день. С утра до вечера пропадали на пляже, а после него гуляли по улочкам замечательного южного города.

Пётр не давал скучать и каждый день придумывал новые развлечения, она была счастлива оттого, что судьба преподнесла подарок — встречу с давним знакомым, к которому когда—то была неравнодушна. С ним, на юге, она в первый раз в жизни пошла в ресторан, он за ней ухаживал, как за невестой, и она осмелилась спросить: — Где же Клава и сын? Почему ты здесь один?

Он рассказал, что с Клавдией они разошлись, она уже два года как уехала от него вместе с сыном в Хабаровск к старому другу, с которым долго переписывалась до замужества. Он теперь холостяк и сам себе хозяин.

Отпуск подошел к концу, ей нужно было уезжать домой на неделю раньше Петра, он не захотел оставаться у моря без неё. Пошёл в кассу, купил два билета на поезд, и они вместе уехали.

В поезде сделал предложение, она отшучивалась и говорила: — Мне нужно подумать, — а он отвечал: — Ну что ж, дорога длинная, думай.

На следующий день, после приезда домой, они пошли в загс и подали заявления. Свадьба у них была хорошая, веселая, платье у неё было замечательным, Петя надел обручальное кольцо и сказал: — Носи его, дорогая, и люби меня.

И потекла их совместная жизнь в любви и согласии. Жить стали молодожёны в квартире у Петра (он работал в ювелирном магазине бухгалтером) вместе с его матерью, мирно, без ссор. Через десять лет пришло известие, что Клавдия умерла, и сын Володя едет к ним. Стали жить вчетвером в однокомнатной квартире. Было, конечно, тесновато, спали они с Петей за шифоньером, Володька в этой же комнате на диванчике возле окна, а Петина мать на кухне, где стояла железная кровать. Но вскоре Петю повысили на работе, он стал работать директором ювелирного магазина. На эту должность его рекомендовал старый директор, который решил уйти на пенсию и уехать к своим детям в Питер. Петю он ценил как честного, добросовестного и безупречного работника. Вскоре началась перестройка. У них появилась возможность купить квартиру в новом районе города. Звали с собой Володьку, но тот наотрез отказался и остался жить с бабушкой.

Да, много воды утекло с тех пор. Уже нет Пети, до него ушла в мир иной её самая лучшая подруга Тамара: у неё был рак легкого, и она буквально сгорела за каких—то полгода.

Всё—таки жили они с Петром Аркадьевичем хорошо, плохого или обидного ей ничего на ум не приходит. Он никогда не укорял ее ни за то, что была не образцовой хозяйкой (она и правда не очень любила наводить порядок в доме), ни за то, что детей не было. Никогда не посылал в консультацию провериться, почему не может забеременеть, он не настаивал, а ей не хотелось выяснять причины бесплодия. Натурой она была творческой, увлекающейся и замуровывать себя в домашнем быту не желала. Работала тогда в театре музыкальной комедии: хорошо танцевала и пела, играла в спектаклях и ездила на гастроли.

Вскоре Нинель Александровна решила уйти из театра. С помощью Петра открыла модельное агентство. Работа в нем поглотила ее полностью, времени на домашние дела не хватало. Да много ли им надо было вдвоем? В конце концов, поужинать могли в ресторане или в кафе, и ему и ей это нравилось. Правда, позже Петя стал её ревновать к работе, но она не воспринимала его недовольство всерьёз. Доказывала, что не хочет заживо хоронить себя в четырёх стенах, она всегда на виду и должна соответствующе выглядеть. Для этого нужно постоянно следить за собой: за лицом, за фигурой, за причёской, а на это требуется уйма времени. Не виновата же она, что родилась женщиной?

Всё было бы хорошо, если бы не роман с одним человеком. Такой роман, что только при упоминании его имени её охватывало приятное волнение, сердце начинало громко стучать в груди, она была готова идти за ним хоть на край света. Петя, может, и догадывался, но никогда не сказал обидного слова: для него она была самой лучшей, самой красивой и любимой.

Докурив сигарету, прервала воспоминания, встала и порывистой походкой пошла в кабинет мужа, открыла ключом сейф и стала вытаскивать из него многочисленные коробочки и футляры.

Многие ювелирные изделия лежали в целлофановых пакетах, она раскрыла один. В нем были зодиакальные знаки на золотых цепочках: овны, тельцы, близнецы, раки, девы, весы, козероги, все лежали вместе с массивными золотыми цепями «новых русских» и разнообразными миниатюрными кулонами и подвесками.

Попыталась сосчитать драгоценные вещи, но, сбившись после сто двадцатой цифры и увидев, что в пакете осталось еще не менее двух третей украшений, прекратила счет.

Любопытство охватило её, и она стала вытаскивать на стол все пакеты, которые находила в сейфе. Их оказалось пятьдесят. Столько много золотых украшений никогда прежде не видела, даже когда по пути заглядывала в ювелирный магазин к мужу. Петя всегда её очень хорошо принимал, угощал кофе и спрашивал:

— Что тебе понравилось на витринах? Выбери для себя.

Иногда она указывала на понравившееся колечко или цепочку, он сразу же дарил украшения и при этом (она видела своими глазами) подходил к кассе и рассчитывался за покупки. Особой тяги к золотым украшениям у нее не было, вполне хватало того, что дарил муж (он не забывал преподносить подвески, сережки и кольца по праздникам и в день рождения). Она считала, что у нее достаточно украшений, но в сейфе их было, как в богатой сокровищнице Римского императора.

Открыв коробочку и увидев изящную золотую брошь с крупным бриллиантом, не выдержала и ахнула:

— Вот это вещичка! Красота, какая!

Долго вертела брошь в руках, любуясь сияющим блеском драгоценного камня. Не удержалась, подошла к зеркалу и прикрепила ее на костюм.

— Изумительно, — воскликнула с нескрываемым восторгом, — я уверена, что ни у кого в городе нет такой изящной, дорогой вещи.

Оставив украшение на костюме, стала доставать другие коробочки и открывать их. Чего только не было в сейфе!

Нинель Александровна вытаскивала один за другим футляры, любовалась каждой вещью. Тут были оригинальные сережки с драгоценными камнями, она узнала александрит по его меняющейся окраске от изумрудно — зеленой до фиолетово — красной; агаты радужной, облачной расцветки с неповторимыми мозаичными рисунками; опал с перламутровым блеском; солнечный янтарь и насыщенно—красный рубин; обручальные кольца и перстни с драгоценными камнями; серебряная диадема, усыпанная голубыми сапфирами.

Многие вещи примеряла перед зеркалом. Особенно понравилась серебряная диадема с голубыми сапфирами. Как здорово блестят камни, как подчеркивают голубизну глаз. А эти перстни и обручальные кольца — они все разные, нет ни одного повторяющегося украшения! Это действительно коллекция, ей нет цены! Потом стала доставать наборы золотых чайных ложек, ажурные конфетницы из серебра, золотые дамские и мужские часы. Через некоторое время коробочками был уставлен весь стол, а в сейфе оставалась добрая половина неисследованных свертков и пакетов.

Открыв очередной футляр и, увидев изящный комплект — золотую брошь в виде камелии и золотой перстень с серебряными переплетениями, не могла сдержать удивления.

— Великолепные украшения! — восхищенно сказала изумлённая Нинель Александровна, примеряя перстень. — Смотрится превосходно. Изящная, восхитительная камелия, настоящее произведение искусства, подобного никогда не видела!

Открыв другой футляр, была поражена еще больше: в нем находилось неотразимое жемчужное ожерелье и два браслета из жемчуга. И опять, не удержавшись от соблазна, надела на шею дорогое ожерелье. Крупные, правильной формы розовые жемчужины эффектно смотрелись на ее стройной белой шее. Налюбовавшись ожерельем и браслетами, открыла другую коробочку, из нее извлекла золотую цепочку с прикрепленным к ней рубиновым камнем в виде солнца.

— Боже мой! Здесь море драгоценных украшений! Я никогда не думала, что у Петра такая богатейшая коллекция! — восхищению не было предела. — Он никогда не был скуп, дарил много и колец, и сережек, говорил, что у него кое—что припасено на «черный день», но чтобы в таком количестве! Это для меня открытие, откуда муж все приобрел?

Вытащила плоскую серебряную шкатулку, открыла и увидела, что она полностью заполнена долларами. Нинель Александровна не поверила глазам, пока не взяла купюры в руки. Банкноты были все сотенного достоинства, с каждой на нее доброжелательным взглядом смотрел Франклин, словно говорил:

— Ты еще не веришь, что стала очень богатой женщиной? Не бойся, пересчитай деньги и убедишься в этом сама.

Словно завороженная, затаив дыхание, взяла в руки купюры, пробуя их на ощупь. Деньги приятно шуршали, посмотрела банкноты на свет и увидела водяные знаки, затем стала пристально всматриваться в мелкий шрифт, сомнений не было — перед ней настоящая валюта.

Пересчитав деньги, была сражена: в шкатулке пятьсот тысяч долларов! Полмиллиона наличными! Сумма впечатляла и не укладывалась в голове. Она оглядела украшения, которыми был до отказа заставлен стол. Волнение охватило ее. В горле пересохло, выпила воды и села, желая успокоиться. «Это просто невероятно. Мне одной принадлежит море драгоценностей и денег!» Холодок пробежался по спине, она вздрогнула. Стало страшно: вдруг кто—то кроме нее, знает о содержимом сейфа? Конечно, есть некоторые. Например, Володька. Он видел, что находится в сейфе, даже просил у отца отдать часть драгоценностей. Тогда она не придала большого значения признанию Петра, но теперь совсем другое дело. Может быть, поэтому муж перевез шкаф домой? Истинную причину не сказал, боясь ее волновать. А рабочие, которые перевозили сейф из магазина, догадывались ли они о том, что находится в нём? Не дураки же они, наверняка знали, что не отчётами он напичкан. Вопросы один за другим возникали в голове, она забеспокоилась, потому что ответов на них не находила.

— Что делать с сокровищами? Где хранить столько богатств? — взволнованно переспрашивала себя.

Нинель Александровна налила в бокал коньяка, выпила и стала закрывать коробочки и футляры и прятать драгоценности в сейф. Деньги в серебряной шкатулочке переложила в ящик стола, предварительно отсчитав три тысячи долларов и отложив их в сторону. Закрыв сейф на ключ, убрала его в ящик письменного стола.

«Может быть, нужно было показать следователю содержимое сейфа? — подумала, но тут же отогнала мысль. — Как бы я выглядела перед ним, ведь сама не знала, чем он заполнен. Зачем милиции знать об этом? Однажды я обратилась к Петру с просьбой дать на один вечер для девушек—модисток какие—нибудь украшения из коллекции, что он мне ответил? Категорически отказал. Сослался, что время сейчас беспокойное и небезопасно демонстрировать драгоценности. Он, конечно, был прав. А я, глупая, обиделась. Правильно сделал, Петенька, что сейф домой привёз, мне ясно, что украшения когда—то начал собирать для меня, ты любил свою женушку, всегда старался угодить и порадовать».

Алкоголь разморил Нинель Александровну, мысли путались, в голове был полный хаос. Закурив сигарету, продолжала мысленно размышлять:

«Эх, Петенька, Петенька, почему все так случилось? Я не переживу трагедии. Ты мне нужен, как без тебя? — с искренним сожалением думала она. — Как прекрасно наша жизнь текла, времени не замечали. Я с тобой была спокойной и уверенной. Ты любил меня, уж я—то знаю, твоя любовь давала мне силы. Женщина всегда точно знает, любят ее или просто притворяются. У нас чутье на это бабье, ух, как востро! Почему же иногда были размолвки? Из—за работы моей. А чем она тебе не нравилась? Я тоже хочу быть на виду, среди людей, чтоб на меня внимание обращали, я красивая, ты сам мне всегда об этом говорил. А красоту быстро растерять можно, если ее не беречь и не лелеять. Работа заставляла меня оставаться привлекательной женщиной, а тебе не нравилось, что я постоянно на виду. Все—таки, мужчины эгоисты в этом отношении». Голова Нинель Александровны стала тяжелой, ей захотелось уснуть. Докурила сигарету и сказала, тяжело вздохнув:

— Вот видишь, как все получилось: тебя нет, драгоценности стали моими. Мои, и точка! Делить я их ни с кем не намерена.

Перебравшись на мягкий диван, укуталась теплым пледом, закрыла глаза, пытаясь уснуть, но мысли не давали покоя. «Следователь спрашивал, — не пропало ли чего? А ведь правда, пропали ключи от квартиры, связка Петиных ключей. Он сам утром открывал дверь, когда выходил на прогулку с Максом, я еще спала, значит, ключи от квартиры у него должны были быть. Из его руки взяла только поводок собаки, ключей на полу не было. В вещах, которые привезли из морга, их тоже не оказалось. Где же они? Нужно будет хорошенько поискать, может, он без них вышел, забыл взять с собой, хлопнул дверью и вышел, так иногда бывало. Обязательно посмотрю».

Резкий телефонный звонок прервал дремоту и мысли. От неожиданности она вздрогнула, взяла трубку.

— Алле! А, это ты! Здравствуй, здравствуй! — ответила в трубку. — Что делаю? Отдыхаю. Да, устала. Как отчего? От всего. Сейчас только гостя нежданного выпроводила. Что за гость? Да из вашего, ментовского ведомства. Зачем? А зачем вы все ходите и людей выспрашиваете? Вот и он за тем же приходил. Мной интересовался, про Петю, про работу его, про сейф расспрашивал. Сейчас посмотрю кто. Он визитку оставил. Ха—ха! Говорит, если чего вспомните, позвоните или приходите. Я ему не сказала, а сейчас вспомнила: ключи Петины от квартиры пропали. Сейчас, я тебе скажу кто, визитка передо мной лежит. Рогожин Дмитрий Сергеевич. Ничего себе, но молод. Да какая пьяная! Глоток коньяка для снятия стресса. Нет, нет, ко мне нельзя, и не думай. На работу послезавтра приходи к часам четырем, там увидимся. Завтра хочу в бассейн сходить, да кое—какие дела есть. Домой нельзя! За—пре—ща—ю! — прокричала по слогам и положила трубку.

Голова продолжала кружиться, хотелось спать, она снова, укутавшись в плед, закрыла глаза.

Наконец сон одолел её, и Нинель Александровна уснула. Такого беспокойного, страшного сна никогда прежде не видела. Ей снилась зловещая долина скал, она шла по ней и искала дорогу, чтобы выбраться. Скалы окружали со всех сторон, и каждая напоминала скорбящую человеческую фигуру. На всех скалах были накинуты черные мантии. Между собой они стояли очень близко, почти вплотную. В какую бы сторону она ни шла, везде перед ней вставали людские призраки в черной мантии — и закрывали путь. Она устала, силы быстро иссякли, а выбраться из заколдованного лабиринта не могла. Когда совсем обессилела, за скалами во все небо увидела силуэт Петра и его родное лицо. Он, как Бог, стоял перед ней во весь рост и протягивал золотые украшения. «Бери их себе. Они твои», — говорил муж. Она протянула руки, но тут человекоподобные скалы внезапно выросли до небес, загородив Петра. Силуэт мужа исчез, на небе засияло огромное рубиновое Солнце. Оно ярко светило над долиной скал. Нинель Александровна обрадовалась, что сможет найти дорогу домой из мрачной котловины, как вдруг Солнце упало перед ее ногами и превратилось в большое красное озеро. Она наклонилась и хотела зачерпнуть пригоршню воды, но, лишь притронувшись к поверхности, с ужасом отдернула руку: озеро было заполнено кровью. Утром Нинель Александровна проснулась с тяжелой головой и пока принимала душ и завтракала, все время размышляла об увиденном сне.

«Странно, мне раньше никогда такие сны не снились. Этот сон, какой — то мрачный и даже зловещий. Скалы, напоминающие фигуры людей, покрытые черной мантией — как символ человеческой скорби и утраты. Они не пропустили меня к Петру, он протягивал руки, я видела в них много драгоценностей. Странно. А это рубиновое Солнце, почему оно упало и превратилось в кровавое озеро?» Ее передернуло от воспоминаний. «Одно только ясно, покойники снятся к перемене погоды, это всем известно, а все остальное какой—то бред и чепуха. Насмотрелась вчера драгоценностей, возбудила нервную систему вот и приснился кошмар».

За окном и правда был дождливый день, но, несмотря на это, она не стала изменять давней привычке, собрала купальные принадлежности и поехала в бассейн.

Припарковав голубую «Ауди» возле входа в спортивный комплекс, увидела вблизи зеленый «Жигуленок» со знакомыми номерами. «Значит, он тоже здесь», — отметила Нинель Александровна, входя в вестибюль.

Народу в бассейне было мало. Несколько человек плавали в голубой воде по отдельным дорожкам. Она выбрала свободную и с бортика нырнула в воду. Какое блаженство плавать по утрам! С удовольствием чувствовала, как включаются в работу все мышцы тела, как послушно позволяют делать любые телодвижения. Нет ничего лучше плавания. Вдруг прямо перед ней из глубины вынырнул мужчина, — они часто встречались здесь, это его зелёный «Жигулёнок» стоял возле бассейна.

— Добрый день, — приветствовал он её, — вода сегодня очень хорошая.

— Вы меня напугали, — с напускной обидой произнесла Нинель Александровна.

— Простите, не буду мешать, — и он тут же переплыл на другую дорожку.

«Так—то лучше, — подумала Нинель Александровна, — от вас море брызг, просто ужас, как будто нельзя плавать спокойно и никому не доставлять неудобства».

Поплавав почти час, она, как всегда, посидела примерно около десяти минут в сауне, затем приняла освежающий душ, а после этого знакомая массажистка сделала прекрасный массаж тела. Наконец намеченная программа была закончена, и она вышла из бассейна. Зеленый «жигулёнок» стоял на том же месте. В зеркале заднего вида заметила, что он тронулся за ней и сопровождал до самого дома.

«Наверное, живёт где—то рядом», — подумала Нинель Александровна. В подъезде дома лицом к лицу столкнулась с Володькой.

— Привет! — поздоровался он.

— Здравствуй, ты чего здесь маячишь?

— К тебе в гости приходил.

— Зачем?

— Поговорить нужно.

— Мне с тобой, о чём разговаривать? — резким голосом, не скрывая недовольства, проворчала она.

Володька шёл по пятам, не отставая, до самой квартиры. Доставая ключи из сумочки, резко спросила:

— Говори, что нужно?

— Дай мне некоторые вещи отца на память.

— На память? — с иронией произнесла она. — Я не замечала твоей любви к отцу, поэтому о какой памяти можно говорить?

Нинель Александровна открыла дверь, Володька нахально переступил за ней порог. «Привязался, как репей, никуда от него не денешься», с раздражением подумала она.

— Что тебе дать?

— Ну, хотя бы его мобильный телефон.

— Да ты что, смеешься? У тебя денег нет его оплачивать. Продать только сможешь, вот тебе и память.

— Не твое дело, дай, что говорю. Еще дай одежду: куртку кожаную, шапку, ботинки, костюм какой—нибудь. Тебе его вещи ни к чему, а мне пригодятся.

— Да куда они тебе? Это же не твой размер. Как ты их носить будешь?

— Я сказал, не твое дело, дай, что прошу.

— Хорошо, мне не жалко, только ясно, что они не для памяти тебе нужны, а на продажу. Купишь тут же на эти деньги водку или еще какую—нибудь дрянь, и вся память испарится.

Она открыла шкаф, вытащила одежду Петра, проверила карманы и отдала вещи Володьке. Он с деловым видом сложил в сумку, закрыл ее и сказал:

— А мобильник?

— Господи, забери. Ну, всё? Мне некогда, я спешу.

Володька спрятал телефон в карман куртки, закурил сигарету и сказал:

— Вообще—то я к тебе не за этим приходил.

— А зачем? — удивленно спросила она.

— Ну, что ты даже в комнату не пригласишь, вот так будем в коридоре разговаривать?

— Пойми, некогда, говори, что надо, или сейчас же уйду по своим делам, — нетерпеливо сказала Нинель Александровна.

Она решительно направилась к двери, он ей ужасно надоел, говорить с ним не хотелось, а нежеланный гость уходить по—хорошему не хотел.

— Погоди! — Володька загородил дорогу. — Мне нужно поговорить с тобой о наследстве. Отец умер, теперь часть его состояния по праву принадлежит мне.

Нинель Александровна в очередной раз была поражена наглостью пасынка.

— На что ты можешь претендовать? Я законная жена, и все оставшееся имущество принадлежит мне.

— Ничего подобного. Оно принадлежит не только тебе, какая—то часть его принадлежит мне и бабушке. Мы твою долю не просим, но от своей части не откажемся.

— Ну, грамотный ты, однако стал! Школу ума не хватило закончить, а в вопросах наследства хорошо разбираешься.

— А мне школу незачем кончать было. В школе жизни не учат.

— А где учат жизни?

— В тюрьме. Я там всю житейскую грамоту проходил.

— Однако хватит мне с тобой возиться, время теряю.

— Выгоняешь? Ладно, уйду, но ты подумай над моими словами. Я на твою долю наследства не претендую, но свою часть заберу. Ауф видер зеен! — сказал он на прощанье и, уходя, хлопнул дверью.

Нинель Александровна поспешно закрыла дверь на ключ. У нее страшно разболелась голова. Она потерла виски руками и пошла принять анальгин. Нашла в шкафчике на кухне флакончик валерьянки, накапала в кружку и выпила вместе с таблеткой, запив водой, в изнеможении опустилась на стул.

«Наследник нашёлся! — подумала с раздражением. — Тунеядец, наркоман и алкоголик. Большего ничего в жизни не добился. Конечно, он знает о драгоценностях, и это главное, зачем приходил. А вдруг Володька в сговоре с какими—нибудь братками, — бывшими уголовниками? Страшно. Что же мне делать?»

Она вспомнила, что хотела поискать пропавшие ключи мужа. Проверив карманы курток, пальто, костюмов, ничего не нашла и расстроилась еще больше. Разные предположения и догадки возникали у нее в голове. Она поняла одно: необходимо с кем—то посоветоваться, кто—то должен быть рядом, кому можно довериться и рассказать о своих волнениях и подозрениях.