Золото, облако, синь

К нам зима была жестока, мы в чужую землю шли,

иногда звезда с Востока в снежной пряталась пыли.

Мы метель пережидали и смотрели в небеса:

там то пели, то рыдали неземные голоса.

Чей-то голос с лаской женской звал забыться, отдохнуть,

но Звездою Вифлеемской нас манил опасный путь.

Ладан, золото и смирну мы везли Младенцу в дар…

— Помоги нам, ангел мирный! — старый молвил Балтазар.

И посланником чудесным средь иных небесных тел

над зубчатым чёрным лесом тихий ангел пролетел.

Тихий ангел держит сферу, сквозь которую видна

наша жизнь, как вход в пещеру, наша смерть, как пелена.

А в пещере, где лучина начинает догорать,

на родившегося Сына молодая смотрит Мать.

Греет ноги ей овечка, заслоняет тень креста,

а в ночи горит, как свечка, Вифлеемская Звезда.

Ищу я из прошлого выход,

я плачу и хлеба не ем…

Уже растревоженный Ирод

отправил войска в Вифлеем.

А сколько их, воинов сытых,

там было, я знать не могу,

не знаю я, сколько убитых

младенцев лежало в снегу.

Но слышала я, как рыдала,

как громко рыдала Рахиль,

и лица детей покрывала

холодная снежная пыль.

Мне искру из камня не высечь.

Заблудшая блеет овца.

Восходит четырнадцать тысяч

младенцев к престолу Отца —

и каждый для вечности создан

и собственной кровью крещён,

и этой-то светлостью звёздной

ночной Вифлеем освещён.