Золушка. Испытание босса

Глава 30. Почти роковая ошибка

— Мои люди только что видели его на железнодорожном вокзале, — сообщил мне Батянин на ходу, когда я увидел его идущим по парковке к его черному кроссоверу. — Описание один в один, и фотка у них есть. Перехватят с минуты на минуту. Опознавать-общаться поедешь, пока мы свои кадры из органов не подключили? Если закроем его сейчас, потом свободно, по-мужски толковать с ним будет сложнее.

Поеду ли я вздрючить как следует урода, который хотел похитить моего сына и до чертиков напугал Катю?

Ответ очевиден.

— Да, я с вами.

— Отлично, тогда выдвигаемся прямо сейчас.

Я огляделся в поисках единственного человека, которому бы сейчас смог доверить доставку девушки обратно в свой особняк.

— Артур, у меня к тебе просьба.

Короленко в этот момент молча подпирал спиной столб беседки напротив костра и хмуро разглядывал какую-то странную штуку, похожую на длинную прядь женских волос. Услышав меня, он небрежно спрятал ее в нагрудный карман пиджака и подошел.

— Что надо сделать?

В этом весь Короленко. Никаких лишних расспросов, только действия, если речь идет о помощи кому-то из его ближнего круга. И это качество я ценил в нем особенно.

— Подкинь Катю ко мне домой, пока мы с Батей за Филиным смотаемся на вокзал. С твоей охраной мне за нее спокойнее будет.

— Понял, сделаю.

Я дружески хлопнул его по каменно-твердому плечу.

Девушка выжидательно и молчаливо переминалась рядом в прохладной бархатной полутьме, и меня снова охватило раздражение из-за нашего прерванного уединения. Пришлось подавить его жестким усилием воли.

Ничего, успеется еще наверстать. Тем слаще будет продолжение.

— Я вернусь поздно, Катя, ложись сразу спать, — велел ей и требовательно добавил: — Постарайся соскучиться по мне к завтрашнему дню. Тогда юбилей действительно станет для меня настоящим праздником.

— Юбилей? — непонимающе переспросила она, уставившись на меня неосознанно провокационным взглядом. Очень уж томное выражение в нем было — как у кошечки при виде сливок. Чертовски соблазнительное.

— Завтра юбилейная вечеринка во «Дворце», — усмехнулся я. — Забыла?

— Но я же там больше не работаю.

— Ты теперь со мной. Этого достаточно.

Последний взгляд на её взволнованное милое личико добавил моему неизменному искушению особую остроту, и я позволил себе поддаться ему на прощание. Провёл пальцами по вспыхнувшей щечке и ушёл, унося в сжатом кулаке мимолетное, но такое приятное ощущение её нежной кожи.

По дороге на вокзал Батянин вызвонил одного из своих людей, чтобы прояснить обстановку. И когда тот принял вызов, переключил на громкую связь.

— Ну что там у тебя?

— Взяли тёпленьким, Андрей Борисович! — довольно ответил голос из динамика. — Брыкался ваш очкарик, как невменяемый, и на все вопросы отвечал, что ничего не понимает. Мол, приехал в гости к тёте. Она вроде как у него инвалид, и ей требуется родственный уход, потому что на сиделку-помощницу денег нет.

— Адрес этой предположительной тёти хоть вам сказал?

— Сказал. Я послал одного из наших проверить. Указания насчёт дальнейших действий будут?

— Ждите, — приказал Батянин и отключился.

Я нахмурился.

С чего вдруг Филину вздумалось приплетать какую-то тётю-инвалида? Он же должен понимать, что я его выслеживаю и в два счета опознаю, как только увижу.

— Андрей, будь начеку, — предостерег я Батянина. — Что-то здесь не так.

Батянин задумчиво посмотрел на меня.

— Думаешь, мы действительно взяли не того? Мне доложили, что описанию объект соответствует почти на все сто.

— Всякое может быть. Филин горазд на фокусы, при его-то диверсантском прошлом. Что-то мне этот тип на вокзале не внушает доверия. Но для уверенности надо побыстрее его опознать… или забраковать. И расспросить хорошенько, вместе с его так называемой «тетей».

— Так… — Батянин побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и приказал водителю: — Дима, прибавь скорость. А то тащимся, как на тещины именины.

Я подавил усмешку.

Упоминания о бывшей теще Батянина в последнее время стали прямо-таки крылатыми фразами. Эта дамочка тот еще кадр. Она и впрямь не вызывала желания общаться из-за своей склонности к интригам и сплетням — и во время семейной жизни, и даже сейчас, спустя годы после развода с ее пронырливой дочкой. Я бы ее и не запомнил, если бы в первый и единственный раз не лицезрел ее недавно на фуршете по случаю дня рождения Батянина в качестве незваной гостьи. Он потом ее внес в черный список отдельным пунктом и поменял всю охрану.

На вокзал мы примчались минут через десять.

Плюс на то, чтобы добраться до обезьянника, в котором по договоренности с охраной вокзала заперли пойманного очкарика, ушло еще минут пять… и всё без толку.

Потому что перепуганный жилистый мужчинка в наручниках однозначно не был Сергеем Филиным. Хотя и очень похож — из-за внешнего типажа и прикида.

Всего одного взгляда хватило, чтобы это понять.

— Значит, не он, — констатировал Батянин, оценив выражение моей мрачной физиономии.

— Нет.

— Не я это, не я! — с жаром закивал вспотевший от стресса очкарик и дрожащими руками стянул с себя запотевшие очки, чтобы сунуть их в карман. — Я ж говорил, а мне никто не верил… Вам чего от меня надо-то вообще, мужики..? Вижу, органы с вами заодно, значит, люди вы серьёзные… э-э… в рамках закона… так что я готов сотрудничать, только намекните!

Его заискивающий лепет так и резал слух. Черт, похоже, запугали рядового обывателя до усрачки… придется ему компенсировать, чисто по-человечески. Моральный ущерб никто не отменял.

Я поморщился и на всякий случай сунул ему под нос фотку Филина.

— Взгляни. Встречал где-нибудь этого интеллигента? С тобой перепутали.

Задержанный уронил взгляд воспаленных глаз на изображение… и почему-то сначала побледнел, а затем почти сразу сравнялся цветом лица с помидором и снова начал обильно потеть.

Его красочная реакция заинтересовала всех.

Но как только я собрался приступить к основательному допросу, как вдруг крайне несвоевременно ожил мой мобильник.

Я раздраженно выхватил его, намереваясь вырубить, и лишь в самый последний момент удержал палец от нажатия кнопки сброса.

На экране настойчиво мигало имя, которое я никак не мог проигнорировать.

Я отошел вместе с телефоном в сторону и принял вызов.

— Катя, что-то случилось? Я скоро буду. Ребята Батянина ошиблись. Они не Филина задержали, а кого-то другого. Просто похожего сильно.

— Артём… — послышался в ответ еле слышный испуганный шепот. — Мне кажется, в доме кто-то бродит! Приезжай скорей, пожалуйста!

В ее интонациях звучала самая настоящая паника, и ко мне наконец пришло запоздалое озарение о сути происходящего.

Так вот, значит, что задумал Филин! Отвлечь мое внимание, чтобы проникнуть в дом…

— А охрана? — напряженно спросил я.

— Не знаю, Артём! С ними со всеми что-то случилось… а я боюсь… боюсь спускаться вниз…

— Понял, — прервал я ее и оглянулся на побагровевшего очкарика с фоткой. — Катя, не отключайся, будь на связи. Спрячься с детьми и веди себя тихо. Я еду.

— Хорошо! — шепнула она дрогнувшим голосом и замолчала. Связь между нами при этом послушно не прервала.

Всего одно тяжелое мгновение, насыщенное адреналином злости на самого себя, я вслушивался в ее неровное дыхание…

…а затем опустил руку и стремительно попер на очкарика.

— Я видел его, я видел!!! — панически зачастил тот, выставив перед собой руки в попытке защититься. — Он денег мне дал на лечение тети и одежду свою с очками этими, чтоб я тут на вокзале перед камерами прогуливался весь вечер! А сам забрал кофту и шаль моей тети… и костыли ее… Эй, не бейте меня, я ничего плохого не сделал!!!

Он был настолько жалок со своими трусливыми причитаниями, что я опустил сжатый кулак, так и не ударив его.

Люди бывают глупы, это факт. И редко задумываются о последствиях своих поступков. Особенно на эмоциях, когда дело касается близких, вроде легких денег на лечение той же больной тети.

— Это ловушка. Филин на мой дом нацелился, — отрывисто бросил я Батянину и двинулся на выход.

Тот не стал ни о чем больше расспрашивать и кивнул своему водителю.

— Езжай за Царевичем и кавалерию всю нашу прихвати. А я тут останусь, утрясу суету с органами.

Уже запрыгивая в машину, я проверил на телефоне связь с Катей. Прежнее испуганное дыхание в трубке сменилось тревожным фоновым грохотом. И меня прошиб холодный пот страха за нее и за детей.

— Катя! — позвал ее, одной рукой выруливая со стоянки вокзала. Проклятые такси и торопливые пешеходы так и лезли со всех сторон под колеса, как назло.

Но она не отвечала.

А затем я услышал разъяренное рычание с характерно знакомыми интонациями конченого отморозка:

— Ты меня достала, овца тупорылая! Чё ты везде суешься! А ну, иди сюда…!

Филин. Это был Филин.

И только что он напал на совершенно беззащитную Катю.

Я выматерился так громко, что меня услышали даже прохожие на выезде к главной магистрали. И принялся непрерывно и оглушительно сигналить до тех пор, пока не вылетел на проезжую часть.

Каким чудом не спровоцировал ДТП, понятия не имею, потому что несся я на максимальной скорости. А перед глазами стояли испуганные лица детей и тень отморозка, глумящегося над сломленной девичьей фигуркой.

Время куда-то испарилось.

Под барабанную дробь пульса в висках я промчался до коттеджного поселка самым кратчайшим путем и очнулся только перед собственными воротами.

Катя была там…

Сидела на земле рядом со своим верным древним псом, а рядом с ней неистово дрались две мужские фигуры. Один точно охранник…

И я наконец впервые за последние несколько минут по-настоящему выдохнул.

Успел. Я успел.

Как только Филин заметил мой внедорожник, он пнул охранника в живот, и метнулся в темноту. А я прямо на ходу распахнул дверь и, вжав педаль тормоза, выскочил наружу.

— Жива! — прохрипел, маниакально ощупывая хрупкое тело Кати, чтобы убедиться, что она цела и невредима. Ее глаза на бледном лице с трясущимися губами казались просто огромными. — А… дети?

— Дети в порядке, — прошептала она. — Артём…

— Что, маленькая? — с готовностью выдохнул я, готовясь выслушать любые ее жалобы.

Но девушка неожиданно сказала:

— Ты должен выдавать мне молоко.

— Молоко… — тупо повторил я. — Зачем?

— За вредность. Я не знала, что работа няни такая вредная для здоровья.

Она пошутила.

В такую минуту она смогла найти в себе силы пошутить…

Я смотрел на нее с таким ощущением, что только сейчас увидел ее по-настоящему. Без всей этой мишуры милой внешности и достойного поведения. И был опасно близок к тому, чтобы почувствовать себя мальчишкой, который вот-вот разрыдается над своим поцарапанным сокровищем.

Можно ли передать словами всю драгоценность моего озарения? Я не знаю…

Но зато теперь я точно уверен, что она первая и единственная женщина, которая способна всю душу мне наизнанку вывернуть.

Всего одной лишь простой шуткой.