Зона 54

Часть 1. Глава 1

Человек извивался, корчился на земле, бил ногами, скреб слабыми пальцами грудь, покрытую темными пятнами. На его куртке было множество отверстий. Миша стоял перед ним, опустив свой дробовик. Из обоих стволов струился слабый дымок. Артемий секунды две посмотрел на это, затем спустился к ним с насыпи, выпуская из-под ботинок фонтаны щебня. Он остановился рядом с Мишей и тоже стал смотреть на агонию.

— Смотри, какие они живучие пошли, — злобно сказал Миша. Артемий на него не посмотрел и не ответил. Лежащий человек изо всех сил сопротивлялся смерти, хотя вся грудь его была теперь начинена свинцом.

— На выстрел, поди, половина заставы соберется, — снова сказал Миша.

Тема молчал. Он смотрел на куртку умирающего. Она была темно-коричневая из хорошо выделанной кожи. На поясе у незнакомца висела пустая кобура. Большой серебристый револьвер валялся немного в стороне, видимо, человек успел вытащить его из кобуры, а вот вскинуть — нет.

— Ты уверен, что это рейдер? — с сомнением спросил Тема.

— А кто?

— Не знаю, — ответил Артемий, осторожно обошел уже полутруп и подобрал револьвер.

— Тут гравировка, — сообщил он, осматривая рукоять. — Сосна со звездами. Он республиканец.

— Да что тут республиканцу делать? — спросил Миша. Он присел над извивающимся телом. — Еще и в одного. Трофейное оружие это. Чего он грязный-то такой, раз республиканец?

Лицо, руки, ноги незнакомца — все были заляпаны землей и давно запекшейся кровью.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы у рейдера была такая куртка? — спросил Артемий внимательно глядя на агонизрующего человека. Тот не издавал ни звука. Даже слабого стона не вырывалось у него изо рта. Он просто возился на земле, испытывая, скорее всего, адскую боль.

— Чего я только у них не видел, — отмахнулся Миша. — Ты на заставе не живешь, ничего не знаешь. Оттащим его в яму, пусть там подыхает.

— Нет, — Артемий покачал головой, — мы, Михаил, утащим его Юлию. Пусть выковыривает из него твою дробь. Это не рейдер.

— И что?

— А то, что нам тут дохлый республиканец не нужен.

— Слышь, в своем Атоме порядки наводить будешь. А у нас тут пустошь. Крадешься под насыпью — получаешь свинца оптом.

Пустошь вокруг шумела сплошным сосняком с березовыми островами. Листва березы была рыжей. Говорят, до войны она бывала такой только осенью.

— Почему ты вообще выстрелил?

— Он шел вдоль насыпи. Крался, можно сказать. Я его не видел, пока не подошел к самому краю. Он выхватил пушку, и я сразу же его наградил.

— Увидел тебя и вытащил револьвер?

— Да.

— Может, это он тебя за рейдера принял?

— Нормальный человек шел бы по насыпи, а не крался под склоном, — Миша поднялся и закинул двустволку за спину и поправил ремень. — Проще пристрелить его и не мучиться с этим вопросом. И его не мучать.

Но Тема уже все решил. Он просто сунул револьвер незнакомца за пояс, наклонился и схватил человека за руки. Михаил вздохнул, но ничего не сказал. Взялся за ноги, и они понесли умирающего в поселок.

Поселок заставы лежал сразу за насыпью. Это было маленькое фронтирное поселение на сто человек, ведущих тяжелую жизнь в глубине диких земель, означающее, по сути, границы владений города Атома. Насыпь довоенной железной дороги, делающей тут поворот, брала поселок в некое полукольцо и прикрывала его с востока.

Умирающего перетащили через насыпь, пронесли по центральной, и по сути единственной, улице, где было достаточно много людей, которые, видимо, поспешили выйти, услышав выстрел.

Юлий стоял на пороге своего дома, курил и равнодушно смотрел через очки на то, что ему несут.

— Вроде не наш, — сказал он, когда полутруп поднесли к нему. — И какого черта вы мне его принесли?

— Это не рейдер, — заявил Артемий. — Это республиканец.

— Ближайший аванпост сибиряков в сотне километров, — скептически произнес Юлий. — Впрочем, неважно. Заноси. Чем его? Дробью?

— Дробью, — подтвердил Михаил, пронося подстреленного им человека ногами вперед в дом доктора.

— Попробую вытащить, — равнодушно произнес Юлий, — его сразу в операционную и разденьте. Я помою руки и приду.

Тема и Миша принесли умирающего в операционную, уложили его на стол и стали стягивать с него одежду. Тема тут же снял с него куртку и обыскал карманы. В одном из карманов оказалось измятое и забрызганное красным письмо, в другом — россыпь патронов для револьвера. Баночка с таблетками без этикетки. Больше при нем ничего не было. Впрочем, при нем вообще не было никаких вещей кроме тех, что на нем. И это было странно.

— При нем ничего не было? Так и шел с пустыми руками?

— Вроде да, — отозвался Миша, брезгливо бросив вещи умирающего в сторону. — Ты в крови измазался.

Артемий осмотрел себя.

— М-да, — пробормотал он. — Неважно. Почему он без всего? Путешествовать по пустоши без рюкзака — идиотизм.

Он достал из-за пояса револьвер и проверил барабан. Он оказался семизарядным, и в нем оставалось только три патрона.

— Этот парень уже в кого-то стрелял, — сказал Артемий.

— Да поди ж его разбери, — невпопад отозвался Миша. — Смотри — затих. Наверное, сдохнет скоро.

И действительно не то рейдер, не то огромная проблема на их задницы, перестал дергаться и тихо лежал. Грудь, изуродованная кровоточащими огнестрельными ранами, тихо и слабо вздымалась.

Вошел Юлий, уже в халате и с инструментами.

— Отлично, — сказал он. — Попробуем. Парень на краю, если сдохнет — ничего не сделаешь, шансы невелики. Он — кто? Зачем его чинить?

— Он из Сибирской республики, — упрямо повторил Артемий, — я же сказал.

— Ну да, — пробормотал доктор. — А это что? Конверт?

Артемий спохватился и осмотрел письмо в своих руках. На лицевой стороне была слегка смазанная печать с вписанными от руки словами, но чья-то, очевидно, кровь мешала хоть что-то разобрать. Нужно будет выйти на свет и попробовать там.

Юлий тем временем стал осматривать раны.

— Вообще он уже как пару минут должен дух испустить, — сказал он, близко поднося лицо к окровавленной груди. — Но, наверное, уже не испустит, раз до сих пор не умер. Попробуем оживить. Что там на конверте?

— Не могу разобрать, нужен свет поярче

— Ну и валите отсюда, — деловито предложил доктор. — Вы уже все, что нужно сделали.

Миша невесело хмыкнул.

— Ну, я пойду сдаваться, — сказал он, когда они вышли.

— Страшно? — спросил Артемий.

— А чего мне боятся? Я был в патруле, что мне оставалось делать? И это… револьвер его отдай.

— Зачем?

— Затем, что ты гражданский.

— А вы тут все капец вояки. Иди давай. Пушка у меня побудет.

— Вы с Атома все такие борзые?

— Только когда деревенщина по гражданам соседей стреляет. Тех соседей, у которых армия в пять раз больше твоей.

— Когда это мусорщик в политики заделался?

— Вали к коменданту докладываться. И дробовик свой перезарядить не забудь.

Миша спохватился и поспешно принялся заряжать свою двустволку.

— Я был в патруле. При исполнении. Я был обязан стрелять. Вне зависимости от того кто это был, — сказал он еще раз и пошел восвояси.

На крыльце лазарета стоял ряд плетеных стульев, и Артем уселся в один из них, с самого краю, откуда все вокруг хорошо просматривалось. Очень удобное это было место — этот стул. Можно сказать, он был центром поселения. Тут же в двух шагах располагалось двухэтажное здание администрации заставы, его же занимала почта. Миша шел туда, держа дробовик подмышкой.

Комендант — толстый, безобидный дуболом лет шестидесяти, досиживающий свою лямку — любил проявить власть. Он, конечно, проорется, выпустит весь пар на Мишу, а потом заявится сюда — требовать письмо и пистолет. И пока этого не произошло, нужно было действовать.

Тема взглянул на письмо. Теперь, на солнце, он мог видеть, что печать была будто официальная — сизый прямоугольник с кучей букв, в некоторых местах слова вписаны от руки.

“Управление внешними связями Сибирской республики” — и смазанный вензель, Артемий был уверен, что это вся та же сосна со звездой у верхушки. на следующей строке “Лично в руки:” и дальше от руки совершенно неразборчиво, ручка почти стерлась и расплылась в пятне крови. Можно догадаться, что там стояла фамилия или, скажем, должность, но четыре крупные буквы различить было легко: АТОМ.

Письмо от правительства республиканцев для соседского города-государства? Осознав это, Артем задумался, не зайти ли тихонько обратно в операционную и подкинуть письмо обратно. А когда спросят, сказать, что ничего не видел.

В самом низу печати значилось “Совершенно секретно”. Конечно, куда же без этого. Если подстреленный — гонец, то почему один и без сопровождения? Почему вообще пешком? У сибиряков и спецсвязь есть, и вертолеты, и бронетехника. Им совершенно незачем отправлять человека в пустошь без припасов и в одиночку.

Вскрывать письмо Тема благоразумно не стал. Это точно бы уже не простили. Тем временем из здания администрации вывалился комендант — дядя Гоша, как называли его местные. За ним с виноватым видом плелся Миша, а с ними — Егор, командующий гарнизоном. Миша и другие дружинники-погранцы были его прямыми подчиненными.

Артемий медленно поднялся, встал в проеме лазарета — а они шли именно туда — и протянул письмо вперед, как бы приветствуя. Револьвер остался за ремнем, за спиной.

Комендант и сопровождение остановились напротив.

— Чего встал, мусорщик? — вместо приветствия спросил дядя Гоша. — Ну-ка отошел.

— Это письмо, которое было при нем, — сказал Артемий, не двигаясь с места. — Сначала посмотрите, а потом я вас пущу.

Комендант забрал письмо. Стал напряженно вчитываться. Егор, выше его на голову, тоже читал через плечо.

Надо сохранять спокойствие, думал Артемий. Не первый раз называют мусорщиком. Не первый раз фронтирные хотят наделать глупостей. Они тут хозяева, с ними лучше сильно не ссориться.

— Дай-ка нож, Егор, — обернулся комендант на командующего. — Посмотрим, что там.

— Э, нет, — возразил Артемий, — это письмо не имеем права открывать ни мы, ни вы. Оно адресовано конкретному человеку в Атоме. И, кажется, мы все понимаем, кому.

— Самый умный? — мутный, подернутый глаз коменданта уперся в “мусорщика”. — Я тут полномочный представитель, мне можно.

Толстяк снова повернулся на Егора, который уже тянулся к чехлу на поясе, поэтому Артемий не упустил момент и выхватил конверт.

— Охерел совсем?! — тут же взревел комендант.

Тема благоразумно отступил за порог — Егор уже стоял с ножом в руке, а Миша с сомнением тянул двустволку с плеча.

— Как представитель Института Реконструкции я вынужден препятствовать вскрытию документации, — спокойно ответил Тема. Он был в слабой позиции, полномочий у него было мало, а силовые аргументы — тяжелые, стреляющие, — лежали в тайнике, почти в километре от поселка.

— Мы погранцы, дурак, что там твой Институт? — вступил Егор. — Этот конверт — угроза, и мы должны с ней разобраться. Подстрелыш, кстати, до выяснения, тоже угроза.

— Убьете его на операционном столе?

— Возьмем под охрану, — ответил Егор. — Спокойно, Артем. Тебе эти проблемы не нужны.

— Я мусорщик, мне все нужно.

— Да скрути ты его, Егор, — взвизгнул за широкой спиной командующего дядя Гоша.

Глава гарнизона его не слушал, потому что лучше понимал, что происходит. Конверт очевидно был не простым — тайное послание от Сибирской республики, да такой тайное, что его по радио передать не могли, только письмом лично в руки. В Атоме давно зреет противостояние между Военным Институтом и всеми остальными Институтами. И если конверт попадет в руки гарнизона, то информация оттуда усилит силовиков. И наоборот. Он отлично понимал, почему Тема уперся.

Институтский собиратель будет сопротивляться. А значит скрутить его живым или непокалеченным станет сложнее. И если вдруг так произойдет и новость разойдется, то уже через неделю заставу наводнят контролирующие органы всех уровней. Последнее, что нужно командующему на далекой заставе — это такие вот проверки.

— Поговорим? — спросил Артем.

— Прям в коридоре?

— Ага.

Егор сверлил его взглядом. Армейский довоенный штык-нож все еще был в его руке. Одно движение — и Артемий умрет раньше, чем успеет даже понять. Единственная его защита — это будущая головная боль командующего.

— Я собирался уходить в Атом в ближайшее время, — ответил Артемий. — Теперь, видимо, придется задержаться, пока сибиряк не поправится. Потом я заберу его с собой. И письмо тоже.

— Много на себя берешь, — вздохнул Егор. — Михаил!

— Да! — тут же отозвался Миша откуда-то с порога.

— Встань на охрану лазарета снаружи. Никого не пускать. Дверь закрой за собой.

— Скрутить, Егор… — начал было дядя Гоша, но Егор остановил его, подняв руку.

— Извини, Новиков, — сказал он ему, — но тут все иначе складывается.

— Егор, не глупи!

— Хорошо, что ты здесь, — продолжал командующий, — в случае чего, вдвоем на дно пойдем.

Артемий уловил мысль Егора вовремя. Тот все же решил идти привычным путем. Конечно, что еще может придумать вояка. Сделать так, чтобы Темы как бы и не было никогда. Закинуть его труп в болота и сказать, что таковой собиратель не приходил никогда на заставу. Главное, заставить всех молчать. Юлий, добрая душа, поможет скрыть улики, ему такие проблемы не нужны, а Гоша навсегда заткнется, чтобы место коменданта не потерять.

Херовая ситуация!

В последнюю секунду Артемий вспомнил про трофейный револьвер. Выхватил его и направил в лоб Егору до того, как тот успел сделать движение ножом.

Тема не помнил в каком положении он закрыл барабан. Возможно, прямо напротив ствола сейчас и нет пули. Но Егор-то об этом не знает.

— Это ваша третья проблема, — пробормотал Тема, — вы всегда приходите с ножами на перестрелку.

— Что?!

Конечно, никто кроме собирателей не знает довоенных приколов. Он и не претендует. Сказал это для себя

— Не советую громко кричать, — продолжил Тема, — а то знаете, Миша разнервничается, заглянет. Дробь в тесном помещении — плохой друг.

— Ты угрожаешь оружием официальному лицу! — зашипел комендант из-за спины Егора. — Тебя за такое…

— Что? Сошлют на дальнюю орбиталь? — Тема улыбнулся. — Как хорошо, что я уже здесь, правда?

— На антрацитовых шахтах задушат, идиот, — заметил Егор, он держался очень спокойно.

— Ножик приберите, офицер, — деловито попросил Артемий. — И попробуем сначала.

— Что за волына у тебя? Тебя же шмонали по прибытии.

— У собирателей свои секреты. Ножичек!

— Иди нахер. Тебе шум нужен еще меньше, чем нам. Не выстрелишь. Нож пока наизготовке побудет.

— Тогда будем так стоять, пока Юлий не появится, — ответил Артем.

— Это тянет на измену! — продолжал шипеть дядя Гоша. — Чего ты добиваешься?

— Застава на дальней орбитали, через которую даже важные пути не проходят? — Тема задумался на секунду, — не, на измену не тянет. Так, периферийные разборки.

— Конвертик-то не периферийный.

— Я тебя, Егор, насквозь вижу. Тебя в Военном институте повысят, если письмецо в обход прям им в руки попадет. Небось надоело тут на отшибе лямку тянуть?

— У нас граница потенциального противника в полусотне километров, — сказал Егор. — Зря ты думаешь, что я тут выслужиться пытаюсь. Ты, может, прямо сейчас родину продаешь с этим конвертиком. Остановить тебя — мой долг.

Артемий ощутил укол страха. Командующий умел вертеть ситуацией и тупым воякой не был. При случае можно сказать, что подстреленный — диверсант, а Артемий — пособник, внутренний враг. Как и весь Институт Реконструкции. Суки, предатели, пятая колонна. Хотят продать Атом с потрохами. Да, такое могло бы сработать. Особенно если принять тот факт, что Сибирская республика действительно не против принять Атом в свои ласковые объятия.

И про границу все правда — сметенная войной с лица земли Югра совсем рядом, а сразу за ней — тяжелые, отравленные воды Томи, по которой сейчас проходит граница Сибирской республики.

— Тупик, получается, — сказал Тема.

— Да я бы не сказал, — Егор выглядел расслабленным. — У тебя курок не взведен. Один удар и все кончится. Без всякого шума.

— Он самовзводный, — ответил Тема. Уж в чем, а в довоенном оружии или в его репликах он разбирался.

В этот момент открылась дверь операционной. Юлий, снимающий на ходу окровавленные перчатки, замер в проеме.

— Что, вашу гребаную мать, тут происходит? — спросил он. Он не испугался, а наоборот злился.

— Как там сибиряк? — спросил Тема.

— Нормально, — ответил доктор. — Скоро придет в себя. Парень не просто сильный, он… у меня даже такое впечатление, что… Впрочем, это неважно. Я спрошу еще раз — что за херня у меня в больнице? Выметайтесь вон с этим дерьмом.

— Ничего-ничего, Юлий, — ответил комендант. — Усмиряем предателя, все под контролем.

Врач посмотрел на нож, на револьвер.

— Под контролем? — спросил он. — Я примерно знаю о скорости реакции хорошо подготовленного собирателя и прекрасно знаю состояние здоровья нашего дорогого Егора. И как врач могу заявить, что в случае чего эти оба убьют друг друга почти одновременно. Я бы не назвал это контролем.

— Я защищаю вашего пациента, доктор, — ответил Тема. Ему было важно, чтобы Юлий встал на его сторону. Он человек образованный и, по идее, должен представлять Институт Медицины. Должен сообразить, что за хрень тут творится.

— Вы что, пришли сибиряка убивать? — спросил Юлий.

— Взять под стражу, — устало пояснил Егор, — а этот взбрыкнул. Придумал хрен знает что, видимо.

— А зачем его под стражу?

— Если это действительно сибиряк — то надо разобраться, что он тут делает.

— Отбился от своих, очевидно, — ответил Юлий и пожал плечами. Посмотрел на письмо в руке Темы. Задумался.

Давай, док, думал Семен. Пойми, что тут вопрос о сохранности Атома как такового. И лучше быть на стороне тех, кто не хочет все разрушить.

— Политический конфликт интересов, — Юлий усмехнулся, — в моем лазарете. Смешная штука — судьба. Опусти нож, Егорка.

— Ты охренел, Юлец?

— Какой у тебя выбор? Меня тоже зарежешь? Этого ладно, ты в пустоши скинешь, никто ничего не скажет, собиратели в пустоши дохнут регулярно. А с меня вопросики будут. И геморрой твой лечить кто-то должен.

Видно, как у командующего эмоции боролись с логикой. На лбу выступили вены. Давай уже, бля, думал Тема, у меня рука устала револьвер держать.

Доктор тем временем отошел от двери операционной и толкнулся в свой кабинет.

— Стой на месте! — рявкнул ему Егор.

— Ладно-ладно, — Юлий даже поднял руки, не успев открыть дверь, — я не понял, что ты еще думаешь.

В этот момент Тема краем глаза заметил движение — в операционной. Он осторожно покосился туда. На столе никого не было. Подстреленный, кто бы он ни был, исчез.

Самостоятельно передвигаться он вряд ли бы мог. Значит, доктор его спрятал. Мудро.

Не успел Тема придумать, как обратить внимание Егора на новую деталь, как что-то быстро пронеслось мимо него и снесло командующего с места — вот он стоял, и вот его уже нет, а все что видит Тема — это медленно падающий на жопу дядя Гоша. Револьвера в руке у Темы тоже уже не было. Он просто тупо стоял с протянутой рукой.

Мгновенно, как показалось Теме, он перевел взгляд к входной двери, но там уже все закончилось. Егор лежал на спине, его штык-нож был в высоко поднятой руке совершенно голого человека, который стоял коленом на груди командующего. Вторая рука упирала ствол револьвера поверженному в шею.

Это подстреленный? Какая невероятная скорость! Тема даже не успел почувствовать ничего, когда револьвер пропал из его руки. И это делает человек, получивший из дробовика в грудь в упор совсем недавно?

Мускулистая спина пациента была покрыта кучей старых шрамов. И он был чист и полностью гол — что было логично, вряд ли Юлий оставил бы его грязным и септическим.

— Эй, док, — сообщил человек обычным голосом, который мог бы принадлежать тысяче других людей, — спасибо, что подлатал.