Зона поражения

Глава 4 Последний штрих

Адриан Папаиоану изнывал в своей темнице. Под темницу его враг приспособил небольшой грузовой контейнер. Он хранился в огромной норе, вырытой в песчаном обрыве. Даже отлично тренированное тело Адриана затекло в такой тесноте. Но сильнее всего его угнетало чувство собственной беспомощности. Он вышел из игры, а проклятый археолог в любой момент может слинять с Геи-Квадрус. Разумеется, конечный пункт его маршрута известен заранее, но путей, ведущих туда, прорва адова. Все не перекроешь.

В контейнере чем-то воняло. На свое счастье, Папаиоану не знал, что совсем недавно тот был битком набит личинками гусениц. Вскоре он привык к гнусно-сладковатому запаху. В разведшколе заставляли сутками сидеть по уши в дерьме и жрать дохлых кузнечиков, так что ничего принципиально нового.

Время от времени Адриан с невероятным трудом менял позу, буквально втискивая руки-ноги себе в живот или за спину. Каждый раз то одно ухо, то другое оказывалось приплюснутым к новому участку гладкой стенки контейнера. Металл холодил голову. Не было слышно ни единого звука. Но однажды Папаиоану холода не почувствовал, а потом услыхал тихие шаги и вздрогнул от неожиданности. Эта часть контейнера была сделана из другого материала и проводила звуки.

Больше Адриан не шевелился. Теперь у него появилось занятие: он подслушивал. Папаиоану обладал вполне подходящим инструментом для этого: его уши, как и все тело, были генетически реконструированы и приобрели множество новых, интересных качеств. Некоторые из них он уже продемонстрировал ходячему муравейнику.

Зачем разведчику информация, если ее невозможно передать своим? Так уж его выдрессировали: никогда не сдаваться и в самой гибельной ситуации готовиться к продолжению борьбы. По крайней мере, теперь жизнь Адриана снова наполнилась смыслом.

Время шло. Ничего не происходило. Значит, враг ушел следить за археологом. Встроенные в мозг Папаиоану часы монотонно отмеряли минуты и часы. Он почувствовал отчаяние. Ничего не выйдет. Этот монстр вернется, допросит его с пристрастием, а затем убьет.

Внезапно тюрьма наполнилась звуками. Зашуршал песок, что-то зашелестело, потом раздалось шарканье ног.

— На связи агент Непейвода, — забубнил голос на кимбальском наречии. — Объект завербован и готов к отправке. Срочно нужен челнок. Посадочная площадка номер три…. Слушаюсь. Для подготовки отвлекающего маневра нужно время… Отправляюсь немедленно.

В разведшколе в Папаиоану вбили знание двух сотен языков, и он уловил смысл сказанного. Сами кимбальцы теперь говорили на стандартном космолингве, но их тарабарщину успели перенять несколько негуманоидных рас и никак не желают с ней расставаться. Шаги тюремщика смолкли. Адриан навострил уши и услышал тонкий писк, шорох, звук сыплющегося песка. А потом в пещере снова воцарилась тишина. Выходит, враг разделился на составные части, прополз по лазу на поверхность и опять собрался в человеческую фигуру.

Разведчик в очередной раз испробовал контейнер на прочность. Размахнуться было никак, и потому он попытался оторвать звукопроводящую пластину от металлической стенки. Напряг пальцы так, что плоть едва не отделилась от костей. Кряхтел, пыхтел и постанывал. Ногти были сломаны, пальцы кровоточили, а пластина не сдвинулась ни на миллиметр.

Это был полный крах. Ходячий муравейник будто надсмехался над разведчиком. Быть может, он больше сюда не вернется. Адриан стал обладателем важнейших сведений и, как видно, умрет вместе с ними. Обида, злость и отчаяние перемешались в его душе. Уж лучше остановить себе дыхание, чем медленно и мучительно подыхать от жажды и голода.

И тут контейнер содрогнулся. Сатанинский удар вбил его в землю, казалось, размазав Папаиоану по стенкам. Грохот взрыва обрушился на Адриана, когда он уже потерял сознание.

Разведчик очнулся, и солнечные лучи резанули глаза. Пещера ходячего муравейника была разворочена прямым попаданием ракеты. Все хранившееся в ней добро погибло. Выбираясь из вражьего убежища, Папаиоану понял, что оглох и сильно контужен. Звуки пропали, а мир вертелся перед глазами. Не слишком дорогая плата за свободу.

Только одна мысль сверлила мозг Адриана: «Враг слишком силен — его не победить. Археолог для нас потерян и должен умереть».

На поверхности связь восстановилась. Вживленный в череп радиопередатчик снова работал, и вскоре разведчик был во всеоружии. Глайдер доставил ему с мобильной базы новый комплект оружия и боевого снаряжения. Папаиоану достал из походной аптечки два шприц-тюбика, вколол себе стимулятор и обезболивающее. Опалив ближайшие сосны выхлопами реактивных ранцев, вскоре прибыла и группа захвата. Боевые андроиды и киберпсы были единственным резервом Адриана, и он берег их до решающей схватки.

Теперь за дело! Выследить археолога оказалось совсем легко. Платон, как обычно, коротал время в своем любимом баре. Значит, где-то рядом ошивался и ходячий муравейник. Теперь главное: остаться незамеченным и первым нанести удар. Еще одной попытки Адриану уже не представится.

Входящие в группу захвата андроиды должны вычислить всех прочих «заинтересованных лиц» и отвлекать их во время атаки. А на ходячий муравейник накинется свора киберпсов. Вряд ли они смогут нанести ему вред, но нервы потреплют уж точно. И если повезет, на несколько секунд Папаиоану останется один на один с Рассольниковым.

Закрывшись щитом невидимости, разведчик подобрался к дверям бара «Голубой трилобит» и стал ждать, пока андроиды и киберпсы выйдут на исходные позиции. Их последняя битва пройдет в окрестном лесу — Папаиоану не сомневался, что все его бойцы падут смертью храбрых. Сам же Адриан пойдет прямиком в бар, где однажды уже имел дело с археологом. Там они и закончат свой разговор…

И вдруг судьба преподнесла ему сюрприз. Зверь сам вышел на ловца. Платон решил подышать свежим воздухом. Археолог оказался всего в трех шагах от разведчика. И Адриану стало невтерпеж. Он вызвал по рации андроидов и рявкнул в микрофон:

— Долго мне еще ждать?!

Командир группы захвата по кличке «Бронислав» тотчас ответил:

— Будем готовы через полминуты.

— Понял тебя. Начинаем в четырнадцать ноль девять,

— Слушаюсь.

Папаиоану расправил плечи, выхватил из кобуры игломет с отравленными иглами и мгновенно сбросил с себя невидимость. За спиной бухнули первые выстрелы. Видя, как ужас искажает лицо археолога, Адриан поднял оружие, нацелив ему в грудь…

Платон поочередно тискал своих милых девочек, будто прощаясь с ними. Тискал с особенной нежностью и откровенным желанием, так что некоторые из них готовы были немедленно лечь с ним в постель или разрыдаться. Постоянные посетители старались не мешать ему и, разбредясь по дальним углам, усиленно «охлаждали горло». Уже обласканные Рассольниковым официантки беззвучно скользили по залу, разнося напитки.

Сейчас в «Голубом трилобите» звучала одна из его любимых мелодий — «Шоколадный бриз» в исполнении кибердивы Гортензии Минданао. Владелица бара почувствовала настроение своего любимого клиента и самолично опустила в автомат этот лазерный диск. На маленькой сцене, где обычно выплясывали пляжные певички, струился обнаженный стан безнадежно далекой и одновременно такой близкой любому и каждому Гортензии. Сквозь ее точеную грудь, безупречный живот и обворожительные бедра просвечивали висящие на стенах китайские фонарики и панно из морских ракушек и панцирей ракокрабов.

Барменша Нья с сосредоточенным видом сбивала в миксере какую-то дьявольскую смесь. Она сама была не прочь прогуляться с археологом к мягкой, кроватке, да только умная она была женщина, опытная — понимала: чем дольше лапает девок Платоша, тем вернее отправится домой в одиночку, если, конечно, вообще сможет идти своим ходом. А потому ей было немного грустно и самой захотелось выпить чего-нибудь покрепче, хотя на работе это категорически запрещено.

Платон отпустил последнюю свою пассию, которая вдруг прослезилась и понеслась в дамскую комнату приводить лицо в порядок. Он сразу почувствовал себя страшно одиноким и в очередной раз поймал пробегающую мимо пышечку Розиту. К этой малютке он испытывал почти отеческие чувства. Который месяц он порывался сходить к ней домой и набить морду мужу-алкоголику, но глубокие аристократические корни все никак не пускали.

Розита таяла в его объятиях, но и о профессиональных обязанностях не забывала. Соскользнула с его колен, послала воздушный поцелуй и испарилась. Наш страдалец снова был обездолен. Сегодня он уже пообщался со всеми здешними красотками, но ни одна не смогла задеть глубинных струн его души. Оставалась только сама владелица бара Эсмеральда, но если она войдет в раж, живым ему из «Голубого трилобита» не уйти.

Тут было о чем подумать, и Платон выбрался из бара, чтобы глотнуть свежего воздуха и попытаться понять, чего же он на самом деле хочет. Вроде особо и не пил, а как будто перебрал. Почему-то он сегодня совсем расклеился.

И вдруг рядом с археологом прямо из воздуха возник тот самый пьяный детина из бара, который на поверку оказался представителем корпорации «Кристи-Гэлакси». В руке у него была малоприятная серебристая машинка с обоймой на тысячу игл, а в глазах — нехороший блеск.

Платон, как и любой нормальный человек, не любил неприятные сюрпризы, но часто сталкивался с ними по жизни. И потому он знал, что надо делать: выпустив из бамбуковой тросточки щуп хемоанализатора, молниеносно вскинуть ее и проткнуть нападавшего насквозь. Вот только тросточку свою он, как на грех, забыл на столике — вместе с белым пиджаком и соломенной шляпой. В его распоряжении были только руки и ноги изрядно выпившего человека. Много ли с ними навоюешь?

Платон хотел было сильным щелчком отправить в физиономию врага зажженную сигарету, но вовремя остановился: навстречу ей тотчас вылетит рой маленьких серебристых смертей. Он слышал, как в окрестном лесу идет перестрелка, рвутся гранаты и трещат срубленные бластерами стволы.

По малость перекошенному лицу Папаиоану блуждала странная, страшноватая улыбка. Палец его лежал на спусковом крючке. Дуло игломета смотрело в грудь археологу.

— Чего ты хочешь? — почти беззвучно прошептали губы Платона.

Согнутый указательный палец Адриана Папаиоану напрягся еще больше. Сейчас палец пойдет назад… Перед Рассольниковым вдруг мелькнуло что-то серое. Оно успело втиснуться между застывшими друг против друга мужчинами и приняло на себя град отравленных игл.

Платон охнул и отшатнулся. Адриан вскрикнул и начал заваливаться на спину. Палец продолжал давить на спуск, хотя его правая рука уже была спилена лазерным лучом. Игломет палил в кусты магнолии, решетя лепестки цветов, до тех пор, пока не иссякла обойма.

Через несколько секунд мизансцена решительным образом переменилась. Археолог сидел на земле и очумело глядел, как его спаситель подпрыгивает на одной ноге, вытрясая из похожего на ситечко серого плаща сотни дохлых насекомых: черных, коричневых и красных мурашей и жучков. Папаиоану, вытянувшись во весь рост, покоился на газоне. А его обрезанная в локте рука валялась на каменной дорожке. Теперь она казалась совсем не страшной.

— Пошли со мной, — будничным тоном произнес спаситель, поворачиваясь лицом к Платону. Голова его, покрытая дурацкой фетровой шляпой с шелковой лентой, была вся в крупных оспинах. И они вроде бы шевелились.

— Мне нужно забрать вещи, — машинально ответил Платон, поднимаясь на ноги.

— Давай скорей, — сказал ходячий муравейник. — Сейчас здесь будет дурдом.

И Платон нырнул в дверь бара, едва не сшибив высунувшего голову посетителя.

— Ну что уставился? — спросил того Непейвода. — «Разборку» никогда не видел?

Голова нервно икнула и пропала.