Дай бог такой вам осени, друзья!
Початки кукурузные грызя,
Мы у огня сидим.
Ленивый дым,
Закручиваясь, лезет в дымоход,
И, глядя на огонь, колдует кот.
Дрова трещат, и сыплются у ног,
Как с наковальни, яростные брызги.
Замызганный, широкобокий, низкий,
К огню придвинут чёрный чугунок.
Мы слушаем, как в чугунке торопко,
Уютно хлюпает пахучая похлёбка.
Золотозубая горою кукуруза
Навалена почти до потолка.
И наша кухня светится от груза
Початков, бронзовеющих слегка.
А тыквы уродились — чёрт-те что!
Таких, наверно, не видал никто:
Как будто сгрудились кабаньи туши,
Сюда на кухню забредя от стужи.
Они лежат вповалку на полу,
Глядишь — вот-вот захрюкают в углу.
И прежде чем варить их над огнём,
Те тыквы разрубают колуном.
Нанизанные на сырой шпагат,
На гвоздике у закопчённой дверцы,
Как ленты пулемётные, висят
Три связки перца.
Крестьянский перец выжигает рты.
Он учит нас ценить глоток воды.
Над медленным огнем сидим. Глядим.
Желтеет пламя. Голубеет дым.
Вдруг — настежь дверь.
И прямо из тумана —
Им хоть по снегу бегать босиком —
Ребята входят. Вёдрами каштаны
Несут с собой. И следом — ветер в дом.
Сейчас в лесу во всей осенней мощи
Багряные каштановые рощи.
Каштаны летом покрывают ёжики,
Дотронешься — уколешься нежданно.
Придумала природа эти ножики,
Чтоб до поры не трогали каштаны.
Теперь колючая распалась кожура,
И сыплются каштаны из нутра.
В такие дни, вставая на рассвете,
Их собирают дети и медведи.
Дай бог такой вам осени, друзья!
Дай бог вот так сидеть вам у костра,
Каштаны ли, орехи ли грызя,
За тихою беседой до утра.