Зов свободы

ГЛАВА 9

— Боже мой! — воскликнул юноша.

Откуда-то принесли большой, плоский камень и поставили на землю, возле тел. Вокруг него собрались пять женщин. Одна из них — та, которая отрезала себе кончик указательного пальца на левой руке, — встала на колени, опустила нож на камень и обрубком размазала кровь по щекам. При этом лицо ее светилось гордостью. Затем она поднялась и отошла в сторону, чтобы другие женщины последовали ее примеру.

— Это вдовы, — с благоговением пояснил Шекспир. — Они оплакивают потерю мужей и демонстрируют свою верность их памяти.

Ошеломленный увиденным, Нат пробормотал:

— Но их пять, а воинов трое.

— Многие племена признают многоженство. Из-за войн и опасностей, с которыми можно повстречаться даже на охоте, число мужчин постоянно сокращается.

Вторая женщина прикоснулась лезвием ножа к кончику одного из своих пальцев и отрезала его, даже не вскрикнув, лишь ее подруга застонала в знак сочувствия. По очереди все женщины проделали эту процедуру, измазывая лица кровью.

— Теперь они не будут умываться, пока кровь сама не сойдет, — объяснил Шекспир.

Шошоны завернули тела в бизоньи шкуры и отнесли к свежевырытым могилам, опустили в землю сначала мужчин, затем женщин и детей.

Нат решил, что это конец церемонии, но он ошибся.

Шошоны стали складывать на тела разные вещи: оружие — луки, стрелы, томагавки — для мужчин и мальчиков, в одну могилу даже зачем-то положили остриженный лошадиный хвост; женщинам клали одеяла, безделушки, иглы дикобраза и расчески.

— Зачем это? — поинтересовался Нат.

— Когда хоронят индейца, в могилу кладут его любимые вещи и талисманы.

— Загробный мир?

— Да. Они верят, что мертвецы очнутся в другом мире вместе с тем, с чем уходили. Ты заметил, что в одну из могил положили лошадиный хвост?

— Да.

— Индейцы считают, что в Мире Духов хвост превратится в коня.

Нат недоверчиво посмотрел на Шекспира:

— Нет, я никогда не пойму жизнь индейцев, даже если проживу до ста лет.

Сдержанная улыбка заиграла на губах старого охотника.

— Поэтому, Нат, выслушай меня: и так как ты себя увидеть можешь лишь в отраженье, то я, как стекло, смиренно покажу тебе твой лик, какого ты пока еще не знаешь[10]. — Он замолчал, а затем добавил: — Да простит меня Брут.

— О чем ты?

— Напомни мне об этом через год.

Заинтригованный словами друга, Нат покачал головой и продолжал наблюдать за церемонией.

Шошоны начали бить в барабаны, в то время как несколько воинов закапывали могилы. Соплеменники пели, кричали и танцевали, ритмично переставляя ноги. Они три раза обошли вокруг могил, остановились и вновь запели мелодичную песню.

— Нам повезло, — сказал Шекспир.

— В смысле?

— Все это могло бы затянуться на несколько дней. Если бы Черный Котел не опасался появления черноногих, мы бы опоздали на встречу еще больше.

— А мы не можем просто уехать?

— Можем и уехать, если не боимся обидеть вождя. Но шошоны собираются отправиться в путь завтра утром, и мы поедем вместе с ними.

— Безопаснее, когда нас много.

— Да, это так, к тому же я не хочу, чтобы Уинона рассердилась на меня, если я заберу тебя, прежде чем у нее появится шанс добиться твоего расположения.

Нат недоверчиво посмотрел на траппера:

— Я считаю, что ты делаешь из мухи слона.

— Много шума из ничего[11], да? — нашелся Шекспир и пожал плечами с едва скрываемым весельем.

Уязвленный насмешками друга, Нат замолчал, задумчиво наблюдая за тем, как похоронная процессия возвращается в лагерь.

Впереди шел Черный Котел. Воин остановился в дюжине ярдов от своего типи и обратился к племени. Он что-то говорил в течение нескольких минут, затем индейцы разошлись, а вождь направился к гостям.

— Веди себя как следует, — предупредил Шекспир. Он встал и пошел навстречу вождю.

Нат решил тем временем перезарядить пистолеты. Случайно бросив взгляд на залитый кровью камень, юноша нахмурился. Как можно вот так запросто отрезать кусочек пальца, словно вырвать волос с головы? Считать ли этот жест проявлением верности, как сказал Шекспир, или еще одним доказательством жестокости дикарей? Он так и не смог решить для себя.

И что ему делать с Уиноной? Они едва знают друг друга. Мысль о том, что она могла серьезно увлечься им, казалась просто смешной. Да, сердце Ната билось сильнее в ее присутствии, но это могло быть вызвано простым физическим влечением и ничем больше. Единственная настоящая любовь Ната, Аделина Ван Бурен, далеко в Нью-Йорке ждет его возвращения. Как девушка из племени шошонов может вытеснить Аделину из сердца Кинга?

Звонкий голосок раздался слева от него.

Нат повернул голову и встретился глазами с улыбающейся Уиноной.

— Привет, — почему-то обрадовался он.

— Привет, — повторила она за ним и указала на пистолеты в его руках. С помощью языка жестов девушка попросила показать ей, как заряжать оружие.

Чувствуя вину за свои недавние мысли и ощущая волнительную близость ее присутствия, Нат терпеливо объяснял девушке, как проверить не забит ли ствол, не даст ли курок осечки. Все это время Уинона касалась его руки и ужасно смущалась. Потом Нат стал заряжать пистолет, отведя в сторону ствол, и уловил сладкий запах, исходящий от ее волос.

Уинона, казалось, была искренне заинтересована оружием. Когда Нат попытался втолкнуть пулю в ствол, непослушные пальцы задрожали. Девушка понимающе посмотрела на Кинга и сделала несколько утешительных жестов.

Заканчивая урок, Нат чувствовал, что все его тело дрожит. Он засунул оба пистолета за пояс, поднял «хоукен» и постарался успокоиться.

Уинона поблагодарила юношу и спросила, останется ли он в лагере на ночь.

Нат ответил утвердительно.

Счастливо улыбнувшись, девушка сказала, что хотела бы поговорить с ним позже, а сейчас ей надо идти помогать матери готовить еду. Она юркнула в типи с исключительной грацией.

Нат с трудом сглотнул и, окинув взглядом соседние типи, заметил Шекспира, с улыбкой наблюдающего за ним. К невероятной досаде, Нат почувствовал, что краснеет, чтобы скрыть смущение, юноша сделал вид, что его очень интересует стая скворцов в небе. Шекспир приблизился.

— Все улажено, — сообщил он. — Мы остаемся на ночь у Черного Котла, а с первыми лучами солнца сматываемся отсюда, пока опять не появились черноногие.

Надеясь избежать разговора об Уиноне, Нат поддержал тему:

— Ночью собаки спят снаружи или тоже в типи?

— Тебе-то что? — удивился траппер.

— Хочу знать, не станут ли они нам мешать, вот и все.

Шекспир усмехнулся:

— Мы же будем спать в типи Черного Котла.

— Что?

— Когда твои друзья индейцы, Нат, их дом — твой дом. Они отдадут тебе свою одежду, еду со своего стола, если потребуется. Что касается дружбы, индейцы намного превосходят нас, белых.

— Да уж, — отозвался Нат.

Шекспир указал на десяток собак, снующих неподалеку.

— Они будут сторожить и залают как оглашенные, если заметят чужого, — заверил он. — Должно быть, эти бестии чувствуют, что, если не станут выполнять свои обязанности, их съедят…

Нат резко перебил приятеля:

— Мы что, будем есть собачатину на ужин?

— Возможно. А что с того? — спросил Шекспир и отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

— Не могу дождаться… — сухо ответил Нат. Старый охотник обернулся:

— Я бы не слишком рассчитывал на это. Вряд ли Черный Котел подаст нам такое превосходное блюдо, как собачатина. Это только для особых случаев. Так что нам придется довольствоваться лосятиной или олениной. — Шекспир изобразил в голосе сожаление.

Настроение Ната значительно улучшилось.

— Кажется, я бы мог сейчас съесть целого лося.

— Ничего не поделаешь, так надо…

— А что с нашими лошадьми?

— Пусть пасутся до заката, а на ночь привяжем их рядом с типи. Знаешь старую поговорку: лучше считать ребра, чем читать следы.

Нат где-то уже слышал такое. Если не привязывать лошадь на ночь, она будет свободно щипать траву, но мудрый хозяин предпочитает считать ребра тощего скакуна, чем искать его следы после ночной пастьбы.

— Можно задать вопрос?

— Не обещаю, что отвечу, но спрашивай.

— У тебя есть близкие родственники в Штатах?

— Интересный вопрос, — заметил Шекспир. — Да, есть. Два брата и сестра — живут в достатке. По крайней мере, было так, когда я последний раз о них слышал.

— И как давно это было?

— Семь лет назад.

— Не слишком ли много времени прошло?

— Нет. Надеюсь, ты заметил, что я не желторотый юнец. Наши пути разошлись лет тридцать назад. Я бываю в Пенсильвании каждые десять лет или около того и считаю, что поступаю правильно.

— И не скучаешь по родственникам?

— Конечно скучаю. Но я бы не остался здесь, если бы не серьезные разногласия, которые возникли между нами, и, несмотря на тоску, я все еще помню, какими несносными могут быть мои родные, — сказал Шекспир.

— Не знаю, смог бы я жить, так долго не видя близких, — признался Нат.

— Это ты сам должен решить для себя. Мы все устроены по-разному…

Нат задумался о своей семье и Аделине. Как долго он мог бы оставаться вдали от них? Когда Нат отправился на Запад, в Сент-Луис, он относился к этому путешествию как к приключению, прекрасной возможности испытать себя, которой у него раньше не было. Но он провел в диком краю гораздо больше времени, чем рассчитывал, и, вероятнее всего, задержится здесь еще надолго.

Сможет ли он выдержать?

В это время из типи появился Черный Котел и вовлек Шекспира в оживленную беседу.

Нат сумел понять лишь обрывки их разговора. Шекспир и Черный Котел обменивались рассказами о подвигах, которые успели совершить за то время, пока не виделись. Черный Котел, похоже, участвовал в трех стычках с черноногими, но им не удалось добраться до него, и теперь черноногие считают его одним из главных своих врагов.

Аромат готовящейся еды донесся из входа в типи.

Нат уловил запах оленины. У него слюнки потекли в предвкушении, и следующие полчаса Нат с нетерпением ожидал ужина.

Наконец привлекательная женщина с уложенными вокруг головы косами выглянула и сказала несколько слов.

Шекспир тронул Ната за плечо:

— Идем. Помни, что я говорил тебе о манерах. Если не будешь знать, как поступить, делай как я.

— Буду повторять за тобой.

— Надеюсь.

Черный Котел пригласил их внутрь и пошел к месту хозяина в глубине типи.

Нату беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что Уиноны в типи нет, он подавил свое разочарование и задумался над тем, где она может быть. Согласно обычаю, Нат следом за Шекспиром обошел типи по кругу, и оба остановились в ожидании. Вождь указал им на места слева от себя. Нат сел и оглядел внутреннее убранство первого типи, в котором ему довелось побывать.

В центре, под дымовым клапаном, горел очаг, на котором готовили еду. Вязанка дров лежала справа от входа, а слева, чтобы можно было быстро схватить, — оружие Черного Котла. Толстые бизоньи шкуры, на которых индейцы спали, были свернуты и сложены в одной части типи, личные вещи — в другой.

Чистота и тепло делали жилище весьма уютным. Сердце Ната вдруг начало биться сильнее — в типи вошла Уинона и стала помогать матери раскладывать еду.

Ужин оказался очень любопытным.

Сначала появилось оловянное блюдо, до верху наполненное вареным мясом. Нат взял сочный кусок оленины, и Уинона поставила перед ним большую деревянную тарелку. Юноша улыбнулся ей, затем наклонился к Шекспиру и прошептал:

— Оловянная миска?

— Черный Котел купил ее на встрече в прошлом году, — объяснил траппер. — Индейцы неравнодушны к нашей посуде.

В качестве десерта был предложен вкусный пудинг, приготовленный из сухих фруктов и сока разных ягод, пирожки и наконец крепкий кофе.

Шекспир достал нож, и Нат сделал то же самое. Есть было принято с ножа или руками — против этого юноша не возражал. Он с удовольствием жевал мясо, украдкой наблюдая за Уиноной.

Во время обеда Черный Котел и Шекспир продолжали беседу. Их жирные пальцы двигались ловко и быстро мелькая перед глазами Ната.

Юноша попытался уловить нить разговора. Понял, что обсуждалось положение дел к западу от Миссисипи, но подробностей не разобрал. Нат несколько раз посмотрел на жену Черного Котла и удивился, заметив ее счастливое выражение лица и услышав тихое пение. «Чему она так радуется?». Уинона тоже, казалось, была в отличном расположении духа. Должно быть, радуются, что не пришлось отрезать себе пальцы. Подумав об этом, Нат посмотрел на руки матери Уиноны и тотчас потерял аппетит.

У жены Черного Котла не хватало кончиков на трех пальцах!

В недоумении Нат дожевал пирожок и глотнул горячего кофе из оловянной кружки. Нет, никогда ему не понять образ жизни этих людей. Сидящий слева Шекспир толкнул его локтем. Нат обернулся.

— Хозяин хочет поговорить с тобой, — сказал траппер. — Я рассказал ему, что ты пытаешься овладеть языком жестов, поэтому он будет показывать тебе медленно. Если понадобится, я переведу.

Нат вытер руки о штаны и улыбнулся вождю, желая произвести хорошее впечатление и чувствуя на себе взгляд Уиноны.

Черный Котел кивнул и начал медленно жестикулировать.

Нат с облегчением обнаружил, что понимает вопросы. Где живут его родители, что он думает о Западе, женат ли он.

Шекспир чуть не подавился кофе при последнем вопросе.

Нату пришлось изрядно напрячься, но он все же сумел ответить правильно и честно.

Черный Котел задал новый вопрос.

Нат замер и сидел не шевелясь, не в состоянии прийти в себя. Он даже не был уверен, что не ошибся.

— Ответь же человеку, — подбодрил Шекспир, глаза его хитро блестели. — Ты хочешь ухаживать за его дочерью или нет?