Зверские сказки

Охота на Крылуха

— Вы почистили свои пёрышки перед сном? — сычиха Чуга строго посмотрела на своих сычиков-близнецов Чака и Уга.

— Нет! — хором ответили птенцы.

— Почему? — вытаращилась Чуга.

— Если чистить пёрышки каждый день, полезный слой пыли сотрётся, и мы можем простудиться.

— Правильно, птенцы. — Чуга удовлетворённо кивнула крючковатым клювом. — Что ж, настало время спеть перед сном нашу сычовую народную песнь.

— Опять песнь! — недовольно нахохлился сычик Чак.

— Мы хотим сказку! — захныкал сычик Уг. — Всем нормальным детёнышам нормальные родители рассказывают перед сном сказки!

— А мы, что ли, ненормальные? — Чуга возмущённо передёрнула крыльями, взметнув в дупле облако пыли.

— Мы ненормальные! — хором запищали близнецы. — В зверском садике детёныши говорят, что все нормальные звери живут в Дальнем Лесу! А в Ближнем живут только беглые воры, бандиты и хищники!

— А вы меньше слушайте детёнышей в зверском садике.

— Но они говорят…

— Ух, а вы им скажите, что они вылупились невысиженными и ничего не соображают. Или просто заклюйте их, чтобы они вас боялись.

— В зверском садике запрещают клеваться, мама, — сказал сычик Уг.

— Ух, какое безобразие! Я прямо завтра туда полечу и устрою скандал, — возмутилась Чуга.

— А мы правда бандиты, да, мама? — спросил сычик Чак. — Мы нарушаем законы?

— Ух, какая чушь! Мы не бандиты, а гордые, умные и свободные птицы! Мы соблюдаем только такие законы, которые нравятся нам!

— А правда, что когда-то сычи жили в Дальнем Лесу, как все?

— Правда, птенчики. Но это было очень давно. Наш далёкий предок, пра-пра-пра-пра-пра-прасыч по имени Ыч, ушёл сюда из Дальнего Леса.

— Зачем?

— Чтобы охотиться на Крылатого Зайца.

— Ух ты, ух ты! Расскажи нам про пра-пра-прасыча и Крылатого Зайца! — хором завопили сычики Уг и Чак. — Расскажи, а то мы будем ухать всю ночь!

— Так и быть. — Сычиха Чуга накрыла каждого из сыновей тяжёлым пыльным крылом. — Слушайте.

Когда-то Ближний Лес был не лесом, а полем — с землёй, золотистой, как мёд. В той земле росла дикая, сочная, сладкая, как дыня, морковь сорта «медовая». И все звери Дальнего Леса ходили в Ближнее Поле и собирали морковь, а она вызревала круглый год.

Говорят, Небесные Медведи придумали и создали Ближнее Поле специально, чтобы у зверей никогда не кончалась еда, и они бы не ели друг друга, а ели морковь, даже если наступила зима.

А выращивал медовую морковь златоухий заяц Крылух. Раньше многие звери летали, не только птицы. У Крылуха на ушах росли большие маховые перья, и он летал, размахивая ушами как крыльями.

Все звери Дальнего Леса любили сладкую морковь, кроме сыча Ыча. Сыч Ыч интересовался только хозяином моркови, Крылухом. Потому что сыч знал, что золотые перья на ушах Крылуха волшебные. Если выдернуть такое перо, загадать желание, а потом произнести заклятье «Ух-ух, исполняй желанье, Крылух!» и воткнуть перо себе в спину, желание сбудется.

Однажды сыч Ыч прилетел на Ближнее Поле, улёгся на золотистую землю среди морковной ботвы и принялся ухать, стонать и кричать:

— Ух, я несчастная, голодная птица! Ух-ух, как мне хочется есть!

Заяц Крылух, паривший над полем, ответил с неба:

— Угощайся, голодная птица! Выдёргивай любую морковку, и она будет сладкой, как мёд!

— Я не люблю сладкое… — начал было сыч, но вовремя осёкся. — То есть, я хотел сказать, я не могу ничего выдёргивать, у меня сломан клюв!

— Бедная птичка! — пожалел Ыча Крылух. — Я тебе помогу. Сейчас я к тебе спущусь, выдерну морковку, прожую и засуну тебе морковное пюре прямо в клюв. Хорошо?

— Ух, хорошо! — отозвался хитрый сыч Ыч.

Когда Крылух опустился на землю и принялся выдёргивать для Ыча морковку, сыч разинул свой острый крючковатый клюв, который, конечно же, не был сломан, и вырвал из уха Крылуха золотое перо.

— Ух-ух, Крылух! — завопил сыч Ыч. — Хочу, чтобы ты себя связал крепко-крепко.

— Зачем? — Крылух посмотрел на сыча удивлёнными голубыми глазами. — Я же спустился, чтобы тебе помочь…

— Ух-ух, исполняй желанье, Крылух!

С этими словами сыч воткнул золотое перо себе в спину.

Крылух не мог сопротивляться заклятью. Как только сыч воткнул в себя перо, морковная ботва сплелась в прочные зелёные верёвки, которые крепко-накрепко обвились вокруг Крылуха.

— А теперь пусть посреди поля вырастет большое, кривое, сухое дерево с чёрным дуплом. — И сыч вырвал у Крылуха ещё одно золотое перо.

— Но ведь моё поле такое красивое! — огорчился Крылух. — Кривое сухое дерево с чёрным дуплом испортит красоту. А корни дерева могут проткнуть морковки.

— Нет ничего красивого в этом дурацком поле! — сварливо ответил сыч. — Вот кривое сухое дерево — это я понимаю, красиво! А в чёрном дупле я буду жить. Теперь это не твоё, а моё поле. И вообще, с какой стати я должен тебе объяснять. Ух-ух, исполняй желанье, Крылух! — И сыч воткнул себе в спину второе Крылушье перо.

В тот же миг посреди поля вырос кривой сухой дуб с зияющим чёрным дуплом. Морковная ботва потускнела и увяла. Сыч Ыч с довольным видом вырвал у Крылуха ещё одно перо, взлетел на дерево, осмотрел дупло, уселся на кривой сук и сказал:

— Теперь хочу, чтобы эта дурацкая морковка исчезла. Терпеть её не могу.

— Это поле кормит зверей Дальнего Леса круглый год. Неужели ты хочешь их всех лишить пищи холодной зимой только потому, что не любишь морковь?

— Мне плевать на зверей Дальнего Леса. Ух-ух, исполняй желанье, Крылух! — Сыч Ыч воткнул себе в спину третье перо.

Морковь исчезла с поля. Осталась только голая земля и кривое сухое дерево.

— На моём правом ухе было три маховых пера, — тихо сказал Крылух. — Ты вырвал их все. Но на левом ухе у меня осталось ещё три пера. Отпусти меня, сыч, и я улечу отсюда на одном ухе.

— Ух, куда ты собрался лететь? — поинтересовался сыч Ыч.

— Далеко-далеко. Как можно дальше отсюда. Например, на другой конец земли, в Дальнее Редколесье. Там я выращу Манговый Сад для местных зверей.

— Ух, ещё чего не хватало! — Сыч взмахнул крыльями, и на Крылуха с ветки посыпалась пыль. — Раз у тебя осталось ещё три пера, значит, у меня осталось ещё три желания. А когда я вырву все твои перья, ты станешь самым обычным зайцем — и я тебя съем. С какой стати я должен отпускать на другой конец земли свой обед?

Сыч спикировал с дерева к Крылуху, вырвал из его левого уха золотое перо и воткнул в себя.

— Хочу, чтобы это Ближнее Поле превратилось в дремучий, непролазный, заболоченный Ближний Лес. Ух-ух, исполняй желанье, Крылух!

Золотая земля покрылась болотной ряской, и на месте поля возникла непролазная лесная чаща.

— Ух, как красиво здесь стало! — возбуждённо заухал сыч. — Осталось ещё два желания — и обед. Только кого же мне пригласить на жаркое из зайчатины? Явно не этих скучных зверушек Дальнего Леса, которые едят только травку, грибы и морковку. Ух! Придумал! Хочу, чтобы в Ближний Лес сбежались и слетелись опасные хищники, бандиты и воры из других лесов мира. Ух, какая это будет весёлая компания!

Ыч вырвал у Крылуха предпоследнее перо и воткнул себе в спину:

— Ух-ух, исполняй желанье, Крылух!

Тут же в Ближний Лес потянулись зубастые хищники, юркие воры, преступники и бандиты всех мастей.

Одной из первых явилась Койя — ведьма-койотиха из Дикой Лесостепи. Увидев Крылуха, она тут же выдернула из его левого уха последнее золотое перо.

— Ух, ты что это делаешь? — возмутился сыч Ыч. — Немедленно отдай! Это мой лес, мой заяц и моё золотое перо, исполняющее моё желание!

— Облом, сычуга! — Койя дико захохотала на весь Ближний Лес. — Теперь это моё перо. Ха-ха-ха! Какая удача! Меня изгнали из родного леса, а на чужой земле моё колдовство не работает! Но при помощи этого пера я смогу ещё раз поколдовать! Обожаю превращать одних тварей в других!

— Преврати меня, пожалуйста, — грустно попросил Крылух, который теперь выглядел просто как обычный серый заяц с длинными ушами.

— Без проблем! Кем ты хочешь стать, заяц?

— Я хочу стать птицей, — грустно сказал Крылух, — и улететь отсюда подальше.

— Ну, птицей — это для меня слишком скучно, — ответила Койя. — Знаешь, заяц, в благодарность за то, что ты приютил меня в Ближнем Лесу, я сделаю тебя не простой птицей. А такой птицей, которая не умирает, а сгорает, и из пепла рождается новая птица. Как тебе идея?

— Хорошо, — прошептал Крылух.

Ему было всё равно — просто очень хотелось улететь как можно дальше от этого места, которое когда-то было морковным полем, и никогда не возвращаться обратно.

Ведьма Койя захохотала, воткнула себе в спину перо, перепрыгнула через Крылуха и прокричала:

— Ух-ух, исполняй желанье, Крылух! Стань птицей, рождающейся из пепла!

— Безобразие! Я протестую! Ух, как я протестую! — завопил сыч, но тут же вынужден был отлететь подальше от ведьмы и от Крылуха и забиться в своё дупло. Потому что из того места, где сидел связанный Крылух, взметнулся огненный столб.

Ближний Лес затянуло чёрной дымовой завесой, а когда дым рассеялся, зайца Крылуха не было. На его месте в груде пепла сидела прекрасная голубоглазая птица с золотым оперением.

— Прощай, Ыч! Прощай, Койя! — прокричала птица и взмыла в небо.

Через секунду золотая птица скрылась из виду, а облака над Ближним Лесом приняли форму морковок. Облачные морковные грядки висели над лесом до вечера, раздражая сыча Ыча, а потом растворились во тьме. На следующее утро небо было ясным и чистым.

— А может быть, зря пра-пра-прасыч Ыч превратил морковное поле в дремучий лес? — нерешительно предположил сычик Чак.

— Ух, как это зря? — вытаращилась на него Чуга. — Что может быть прекрасней нашей родины, непролазного дремучего леса?

— Лично я бы хотел попробовать медовой морковки… — прошептал сычик Уг. — Её можно где-то найти?

— Конечно, нет, — ответила мать. — Наш мудрый предок уничтожил медовоморковное поле. Теперь на свете есть только обычная морковка. Ух, здорово, правда?

— Угух, — без энтузиазма отозвались близнецы.

— А ведьма Койя нас с Угом не превратит в кого-то другого? — испуганно спросил птенец Чак.

— Конечно, нет. — Чуга снисходительно ухнула. — Ведь то было самое последнее её колдовство. Она могла превращать зверей только на своей земле. А на нашей земле стала самой обычной самкой койота. Разве что смеялась всегда слишком громко. И её потомки, койоты-бандиты, тоже очень громко смеются. Слышите, из чащи доносится их дикий хохот?

— Слышим, — прошептали близнецы и теснее прижались к матери.

— Что ж, давайте позовём нашего папу Чуга и споём народную сычовую песнь, чтобы звери уважали нас и боялись.

— Ух, да! Папа Чуг! Песнь! Поём песнь! — заухали Чак и Уг.

И они всей семьёй запели.

Сычовая народная песнь