Звезда Монро

Глава 2 Две звезды

Коммерческий агент Монро пообещал Ди Маджо устроить первое свидание с Мэрилин, но та не проявила интереса к личности известного бейсболиста. Ди Маджо, что называется, взял ее измором: в конце концов она согласилась на обед с участием Ди Маджо, но на него были приглашены так же Марч, тот самый коммерческий агент, и одна молодая актриса… Свидание должно было состояться вечером в итальянском ресторане «Вилла Нова». Но Мэрилин не пришла. Марчу пришлось позвонить ей, на другом конце провода Мэрилин заявила, что устала и никуда не пойдет. А два часа спустя она предстала перед глазами Ди Маджо.

Мэрилин увидела совсем не то, что ожидала увидеть. И сравнение ее представления об этом человеке с тем, каким Джо был на самом деле, было явно в пользу оригинала.

Они три часа катались по Беверли Хиллз. Ди Маджо выпросил у нее номер телефона.

На следующий день об этой встрече Мэрилин не замедлила рассказать агенту, занимавшемуся рекламой. И это было незамедлительно использовано последним в интересах дела: последний предложил Мэрилин сфотографироваться с Ди Маджо на съемочной площадке, где с участием Мэрилин снималась картина «Дурачества». Снимок опубликовали во всех изданиях страны. Так на глазах широкой публики рождалась новая любовная история.

Сплетни о Мэрилин и Джо будут со всех сторон обсуждаться прессой в течение двух лет, а позже заголовки центральных изданий запестрят сообщениями о браке.

Существует, однако, немало свидетельств тому, что в течение двух лет ухаживания Ди Маджо Мэрилин имела любовные связи.

Одним из серьезных увлечений Мэрилин в то время стал молодой актер лет двадцати по имени Нико Минардос. С ним она познакомилась на съемках фильма «Дурачества».

Отношения зашли настолько далеко, что Мэрилин, с ведома Минардоса, позвонила в Афины его родителям и несказанно удивила их своим: «Я хочу иметь от вашего сына ребенка».

В то же самое время газеты стали упоминать имя Джо Ди Маджо в связи с именем Мэрилин Монро. Цинизм Мэрилин дошел даже до того, что одно из нежных посланий к Джо она составляла с помощью Минардоса.

Итальянцу очень не нравилось, что Мэрилин выставляла напоказ свое тело. А Мэрилин была без ума от собственной внешности и желала делиться этим достоянием со всем светом.

На конкурсе «Мисс Америка» Мэрилин появилась в нелепом платье с вырезом почти до пупка. Ди Маджо испытал отчаяние и боль стыда.

В начале июня того года, после «Дурачеств», Мэрилин начала сниматься в фильме «Ниагара». Доподлинно известно, что тогда Мэрилин изменяла Джо с Робертом Слетцером.

Мэрилин сама предложила встретиться с ней. И Слэтцер, чрезвычайно сильно влюбленный в нее, бросил все дела и помчался на зов. И женщина, которую пресса называла невестой Ди Маджо, вдруг предложила Слетцеру пожениться.

Никогда раньше разговора о браке они не затевали, и Слэтцер не воспринял этого серьезно. Потом, после еще одной ночи возлияний и любви, этот вопрос задавал сам Слэтцер. Но Мэрилин сказала, что не готова к семейной жизни. Однако некоторые из их общих приятелей утверждают, что Мэрилин Монро и Роберт Слетцер все же были женаты, правда, всего лишь несколько дней.

Во время съемок «Ниагары» у Мэрилин опять возник страх перед камерами. Она стала очень беспокойной. Успокоения она хотела найти в объятиях Ди Маджо. А покинутый ею Слэтцер потерял работу — слишком надолго задержался он на «Ниагаре», развлекаясь с Мэрилин.

В сентябре 1952 года Ди Маджо и Мэрилин заявили прессе, что совместных планов на будущее у них нет.

Но Джо Ди Маджо и не думал отступать. И подкупил сентиментальное сердечко Мэрилин тем, что прислал ей рождественскую елочку. «Я была так счастлива, что даже всплакнула», — вот что говорила по этому поводу сама Монро.

В конце 1952 года Мэрилин начала сниматься в фильме «Джентльмены предпочитают блондинок», который стал одним из самых знаменитых и талантливо сделанных мюзиклов пятидесятых годов. Картина эта принесла Мэрилин огромный успех, ее агенты кормили прессу сообщениями. Теперь она вполне официально стала полноправной звездой. Мэрилин заняла на студии роскошную гримуборную, которая когда-то принадлежала Марлен Дитрих.

Летом 1953 года, вскоре после собственного дня рождения, Мэрилин совершила триумфальный ритуал напротив Китайского театра Граумена на Голливудском бульваре: вместе с Джейн Рассел, которая была ее партнершей по фильму «Джентльмены предпочитают блондинок», она оставила на гипсе отпечатки своих рук, рядом с ними написала свое имя. Она в шутку даже предложила Рассел оставить на гипсе и другие отпечатки. Мэрилин предложила сесть на незастывший гипс.

После появления «Ниагары» на широком экране Мэрилин снискала себе репутацию актрисы, которую невозможно не заметить.

Церемония у театра Граумена была еще одним подтверждением тому, что Мэрилин Монро стала звездой. Но даже в этот момент, момент всеобщего признания ее таланта, чувство незащищенности и глубокого одиночества не покидало эту самую беззастенчивую во всем мире актрису.

Вот какими воспоминаниями об этой самой беззастенчивости делился Билл Травилла, художник, делавший костюмы для некоторых фильмов Мэрилин: «У нее была такая особенность — зная о своей красоте, она постоянно хотела себя демонстрировать. Конечно же, она делала это умышленно. Она походила на ребенка и могла сделать что угодно, а вам ничего другого не оставалось, как простить ее, как бы вы простили маленькую девочку. Она соединяла в себе женщину и дитя, ее обожали и мужчины, и женщины. Мужчина не знал, что делать с ней: то ли усадить на колени и приласкать, то ли заключить в объятия и завалить на спину… Она не могла похвастать хорошим образованием, но имела яркий ум и чудачества ребенка. Она обладала чудесной способностью располагать к себе людей. И вам не хотелось, чтобы этот ребенок плакал».

После трех лет знакомства и совместной работы, во время съемок фильма «Джентльмены предпочитают блондинок», когда жена Травиллы находилась во Флориде, а Ди Маджо тоже не было рядом, у Монро и Травиллы возник короткий роман. Связь эта длилась всего только неделю.

Вот еще одно воспоминание Травиллы: «Я думаю, она хотела любить, но никого, кроме себя, не могла любить, — замечает он. — Она являла собой пример полного нарциссизма. Она обожала собственное лицо, ей все время хотелось улучшать его, вносить изменения в свой облик. Да и мощный сексуальный заряд она получала тогда, когда смотрелась в зеркало и видела красивый рот, который она нарисовала с помощью пяти тонов губной помады, необходимых для нанесения правильных линий и точных теней, подчеркивающих губы, потому что ее настоящие были совершенно плоскими. Она была единственной женщиной из всех моих знакомых, рядом с которой мужчина чувствовал себя высоким, красивым, обаятельным, благодаря немигающему взгляду ее глаз, заглядывающих вам прямо в душу. У вас возникало чувство, что вы у нее единственный, даже если это было не так».

Другим любовником того года, связь с которым у нее продлилась что-то около месяца, был Эдвард Дж. Робинсон, сын знаменитого актера. Он так и не поднялся выше подающего надежды и спился. В сорок лет он покончил с собой, удавившись во время просмотра одного из фильмов своего отца.

Этот самый Робинсон-младший пользовался репутацией любителя зрелых женщин.

Мэрилин познакомилась с ним благодаря сыну другого известного артиста — Чарли Чаплину-младшему, с которым когда-то была близка. Во время съемок фильма «Джентльмены предпочитают блондинок» просто знакомство выросло в роман. Мэрилин пыталась даже составить молодому человеку протекцию на студии «XX век — Фокс».

Эдди Робинсон не только пил, но и экспериментировал с наркотиками. «Таблеточным чудиком» называли его друзья. Вероятно, именно тогда Мэрилин, так сильно отличавшаяся от большинства голливудских актеров, баловавшихся наркотиками, а порой и попадавших от них в серьезную зависимость, та самая Мэрилин, которая держала под диваном гантели, перешагнула мрачный порог мира наркотиков.

Мэрилин все больше и больше затягивала та жизнь, в которой она уже не могла обойтись без барбитуратов.

В 1953 году смятение Мэрилин усилилось возникшей в смысле профессии проблемой. Она утвердилась в образе секс-символа общенационального масштаба, с одной стороны. А с другой стороны, ее одолевали сомнения насчет собственных актерских способностей. Быть просто сексуальной куклой Мэрилин не хотела. Об этом она говорила однажды корреспонденту «Нью-Йорк Таймс»: «Я хочу расти и развиваться, играть серьезные драматические роли. Мой репетитор по актерскому мастерству говорит, что у меня большая душа, но пока это никого не заинтересовало».

И шанс показать свое профессиональное мастерство у Мэрилин появился в картине «Как выйти замуж за миллионера». Ей предстояло сниматься вместе с Бетти Грейбл и Лорен Бейкон в комедии о трех манекенщицах из Нью-Йорка, задумавших заарканить богатых мужей. Своими сомнениями Мэрилин делилась с режиссером фильма Джином Негулеско. Она задавала ему вопросы, и Негулеско вскоре понял, что волновало ее на самом деле: «Как передать в роли сексуальный образ, который, по ее твердому убеждению, она была призвана представлять». Он сказал ей: «Мэрилин, не старайся изображать секс. Ты сама и есть секс. Ты воплощение секса. В этой роли тебе нужно будет руководствоваться одним-единственным мотивом: что без очков ты слепа, как летучая мышь».

Мэрилин все поняла и с головой окунулась в образ. Вот тогда-то продюсеры увидели обеспокоенную и ищущую актрису.

Критики оценили картину «Как выйти замуж за миллионера». Из кокона призывно вопиющей сексуальности в кадре возникла, наконец, актриса.

Что касается Джо Ди Маджо, то теперь она хотела быть рядом с ним. А пресса по-прежнему эксплуатировала благодарную тему этой любовной истории.

Мэрилин снимает квартиру на Дохени-драйв, скромную трехкомнатную квартиру, которая станет местом уединения и любовным гнездышком ее и Ди Маджо.

Однако и здесь она верна себе: Мэрилин, всегда и везде использовавшая даже мельчайшие подробности своей личной жизни для создания рекламы, станет заботится о том, чтобы публика знала, что Ди Маджо привез туда кое-что из своих вещей. А ее друг, репортер Сидней Сколски, с разрешения самой Мэрилин, поделится с читателями подробностями совместной жизни Мэрилин и Джо: звезда спешит домой, чтобы приготовить еду своему мужчине, Джо научил Мэрилин готовить спагетти; Мэрилин уже знает несколько слов по-итальянски.

В конце весны 1953 погиб брат Джо. Ди Маджо был так опечален, что даже плакал от горя. Именно эти слезы, как признак душевной чуткости и добросердечия, заставили Мэрилин наконец-то дать согласие на брак.

Газеты объявили о браке Монро и Ди Маджо одновременно с известием о гибели брата героя американского бейсбола. А их отношения все время были под угрозой разрыва: Джо была ненавистна манера Мэрилин демонстрировать свое тело. Но самым страшным для гордого итальянца было не это: Мэрилин меняла любовников как перчатки. А Ди Маджо ревновал ее ко всем голливудским друзьям, невзирая на пол. Интересно, знал ли он о параллельном существовании других?

Летом 1953 года Мэрилин предстояли съемки в картине «Река не течет вспять». Мэрилин, несчастная и тяготившаяся вынужденным пребыванием в отдаленной местности, казалась ушедшей в себя. Она часто даже не смывала толстый слой жира, которым мазала лицо. Гример Уайти Снайдер однажды был вынужден сказать ей: «Сними эту гадость с лица. Ты пугаешь людей».

Съемки картины «Река не течет вспять» были делом трудным. В ней были сцены, связанные со спуском по бурным водам реки на плоту. Снимали без дублеров — и дело не обходилось без происшествий, настоящих и подстроенных. Сначала Мэрилин упала в воду. В сапоги набралась вода, но ее вытащили — и газеты запестрили заголовками типа: «Мэрилин Монро могла утонуть».

А 20 августа в газетах появляется сообщение о том, что мисс Монро сломала ногу на съемочной площадке. Однако эта травма была чистейшей воды выдумкой: Мэрилин просто решила немного покапризничать и заодно отомстить режиссеру фильма Отто Преминджеру за то, что он имел наглость сердиться в ответ на ее «причуды». Он, видите ли, «начал грязно ругаться и орать, что мисс Монро ни к черту не годится как актриса и не лучше ли ей было бы вернуться к прежним «занятиям»».

Однако наживка была проглочена, и на следующий день к услугам мисс Монро была предоставлена куча докторов. Рентгеновский снимок показал отсутствие перелома, и доктора деликатно предположили, что имеет место растяжение связок После нескольких дней простоя — кстати, дорого стоившего студии — Отто Преминджер был сама любезность. Съемки фильма были продолжены.

— Мэрилин была хитрющей, как лиса, — говорила актриса Шелли Уинтерс. — Тот вечер мы отметили в ночном клубе, в какой-то момент она собиралась уже подскочить, чтобы идти танцевать с Митчумом румбу. «Бога ради, Мэрилин! — сказала я ей. — Сядь! У тебя же сломана нога!» — «О, да. Я совсем забыла», — ответила она.

Грозный Отто был укрощен, а вот Ди Маджо был так обеспокоен, что немедля примчался к месту съемок.

Во время присутствия Ди Маджо на съемках они с Мэрилин на выходные исчезли из поля зрения съемочной группы. Это вызвало слухи, что они решили тайно пожениться.

В конце 1953 года Мэрилин снова затеяла игру с прессой и студией — она опять исчезла. Должны были начаться съемки картины «Розовые колготки», и ее партнером должен был быть Фрэнк Синатра. Однако этот факт не показался Монро серьезным поводом для того, чтобы приступить к работе.

А после Рождества начались приготовления к совершению брачной церемонии в местном отеле. Внезапно все было отменено.

На другой день за манкирование своими служебными обязанностями Мэрилин была уволена. Однако на сей раз отчаяние не постигло ее — теперь она хорошо усвоила, что всесильна.

В январе 1954 года судья Сан-Франциско Чарльз Пиари совершил церемонию бракосочетания Мэрилин и Джо. Никто из друзей Мэрилин на церемонии не присутствовал.

В свидетельстве о браке Мэрилин подписалась как Норма Джин Мортенсон Дагерти. Если верить газетам, Мэрилин обещала Ди Маджо «любить, уважать и заботиться, но ничего не сказала о послушании».

А вечером того же дня посланец архиепископа объявил, что предыдущий брак, заключенный по законам католической церкви, считается расторгнутым по причине заключения гражданского брака с Мэрилин Монро.

Мэрилин и Ди Маджо поехали в город Пасо Роблес, что находится к югу от Сан-Франциско. Потом, сбив со следа любознательных газетчиков, вернулись в «Клифтон-мотель». Они провели в своем номере ни больше ни меньше как пятнадцать часов кряду. После этого мистер и миссис Ди Маджо вышли за пределы досягаемости прессы более чем на две недели.

Но когда Ди Маджо по делам улетел в Нью-Йорк, Мэрилин не смогла устоять против соблазна позвонить Сиднею Сколски. Она поделилась со своим другом подробностями медового месяца.

Теперь молодоженам предстояло провести вторую часть медового месяца в Японии.

«Отныне брак является моей основной карьерой», — вот что заявила Монро осаждавшим ее журналистам.

На протяжении первых десяти дней, проведенных, в Японии, Мэрилин была сама скромность и очарование. Но потом гром таки грянул: Мэрилин Монро одна отправилась в Корею, дабы развлекать американских солдат. «В падающих хлопьях снега она, задрапированная в пурпурное платье с низким вырезом, на протяжении трех лихорадочных дней являла собой солдатского ангела вожделения. Фильм о концертах Мэрилин показывает, что она сама была на взводе и явно наслаждалась восторгом солдат».

В Токио Мэрилин вернулась с легкой формой пневмонии и с опаской перед предстоящей встречей с мужем. И боялась она не напрасно: Джо не рассчитал своей силы, и во время бурного выяснения отношений сломал ей палец на руке. Потом пресса станет распространять слухи о том, что Ди Маджо плохо обращается с женой.

Все свидетельства тех лет сходны лишь в одном: Ди Маджо был необычайно ревнив.

Мэрилин говорила своим друзьям, в частности, Генри Розенфельду, что уже во время медового месяца Джо «начал ее упрекать в том, что она ложилась в постель со всеми».

Не успели еще высохнуть чернила на брачном свидетельстве Монро и Ди Маджо, как Мэрилин уже говорила о новом замужестве. Впервые это произошло в разговоре с Сиднеем Сколски, сразу по возвращении супругов из свадебного путешествия. Кандидатом в мужья был никто иной как Артур Миллер.

Годом позже она воплотит свое намерение в жизнь и выйдет замуж за Миллера.

Брак с Ди Маджо длился чуть меньше девяти месяцев.

В газетах то и дело мелькали слухи о вероятной беременности актрисы, но дальше предположений и досужих вымыслов дело не шло. А на самом деле все то же чувство безысходности и одиночества опять стало преследовать Мэрилин. Однажды ночью, это было в Сан-Франциско, соседи видели ее, истерично рыдавшую и бегущую по дороге, и Ди Маджо, бегущего следом.

В марте 1954 года Мэрилин вернулась в Голливуд, чтобы получить награду как «Самая популярная актриса». Джо Ди Маджо рядом не было: он сказал, что будет сопровождать ее только тогда, когда она отправится за «Оскаром».

Мэрилин вновь окунулась в работу на студии «XX век — Фокс». Она приняла приглашение сняться в мюзикле «Нет другого такого бизнеса, как шоу-бизнес». Там Мэрилин предстояло петь и танцевать.

Теперь Ди Маджо был вынужден жить в Голливуде, который он ненавидел больше всего на свете. Супруги сняли дом в Беверли Хиллз. В доме было восемь комнат и плавательный бассейн. Возле дома стояли два черных «Кадиллака».

Вскоре, благодаря все тому же Сиднею Сколски, публика узнала обо всех подробностях из жизни «звездной» пары. Тогда создавалось впечатление, будто совместная жизнь Мэрилин и Джо — рай земной.

Однако это мнение оказалось сильно преувеличенным. Проблем не было лишь с сексом.

По многочисленным свидетельствам и собственным признаниям Мэрилин, в сексе она не находила удовлетворения, несмотря на калейдоскоп сменявших друг друга партнеров. Но с Джо все было иначе. «Самая большая бита Джо — вовсе не та, которой он пользуется на поле», — говорила Мэрилин.

«У меня в браке есть очень серьезная проблема. Джо изолировал меня; он не хочет, чтобы я общалась с людьми, причастными к кино», — говорила Мэрилин.

Отношения между супругами окончательно испортились. Во время бракоразводного процесса Мэрилин сказала судье: «Ваша Честь, у моего мужа бывало так, что он мог не разговаривать со мной пять-семь дней подряд. Иногда даже больше. Я спрашивала его, что случилось, но он не отвечал… Мне не разрешалось принимать в доме гостей, за девять месяцев, что мы были женаты, ко мне приходили не более трех раз… В отношениях преобладала холодность и безразличие».

Самолюбие Ди Маджо все больше и больше удручала потребность Мэрилин демонстрировать достоинства своего тела. Когда Мэрилин вышла замуж за Ди Маджо, руководство «Фокса» надеялось на дополнительную рекламу с участием героя бейсбола. Ди Маджо разочаровал их: он отказался позировать рядом с Мэрилин, одетой слишком откровенно.

В августе 1954 года Мэрилин Монро сразу же после съемок фильма «Нет другого такого бизнеса, как шоу-бизнес» приступила к работе над фильмом «Семилетний зуд», который снимал Билли Уайлдер. Ей предстояла интересная работа.

В одном эпизоде фильма Мэрилин, перегнувшись через балкон, извещает соседа о том, что в такую нью-йоркскую жару держит белье в холодильнике, казалось, что Мэрилин обнажена. Для того времени это было крайне смело. Мэрилин собиралась играть одну из любовных сцен в нагом виде. Все это вызвало взрыв праведного гнева со стороны Ди Маджо.

Тогда Мэрилин признается, что Ди Маджо бил ее.

9 сентября 1954 года Мэрилин улетела в Нью-Йорк, на натурные съемки «Семилетнего зуда», пронесся слух, что ее браку с Ди Маджо наступил конец.

А через несколько дней ей предстояло сняться в эпизоде, когда порыв ветра выше головы задирает ее юбку. Справедливости ради следует заметить, что для Мэрилин этот эпизод был большим удовольствием. В следующую за съемками ночь члены съемочной группы, жившие по соседству с номером Мэрилин, слышали громкие крики — Мэрилин ссорилась с Джо Ди Маджо. Мэрилин же потом демонстрировала своим гримерам следы побоев.

Мэрилин держалась довольно храбро и даже виду не подавала, что все это ужасно ее тяготит. Том Иуэлл, ее партнер по «Зуду», говорил, что «она дрожала, как осиновый лист, и с жадностью поглощала таблетки».

4 октября 1954 года Мэрилин позвонила Билли Уайлдеру. Она сказала ему, что не вернется на работу, потому что она и Джо собрались разводиться».

Дом Мэрилин осаждался толпами газетчиков. Два дня Мэрилин и Ди Маджо не могли из него выйти. А студия готовилась сделать рекламный ролик даже из несчастья Мэрилин Монро.

На следующий день Джо Ди Маджо появился на пороге и сквозь строй газетчиков пошел к машине, чтобы навсегда уехать.

А Мэрилин предстояло пережить страшное: драма ее жизни стала добычей легкомысленных и жестоких в своем легкомыслии газетчиков.

«Мэрилин появилась через пятьдесят минут после отъезда мужа. Несмотря на то, что на ее лице лежал толстый слой театрального грима, этого оказалось недостаточно, чтобы скрыть следы синяка на лбу. Репортеры, которым пообещали пресс-конференцию, засыпали ее вопросами. Мэрилин всхлипывала. «Мне нечего добавить, — то и дело повторяла она. — Простите…» Она начала спотыкаться и покачиваться на каблуках, готовая вот-вот потерять сознание».

На другой день то, что было на поверхности, пришло к своему завершению. Пресса ожидала начала бракоразводного процесса.

Несчастный Ди Маджо предпринял странную попытку вернуть Мэрилин. Он обратился за помощью к частным детективам, то есть стал следить за Мэрилин. По всей вероятности, он все еще надеялся вернуть ее.

Через несколько дней после расставания Мэрилин и Ди Маджо видели в Лос-Анджелесе в ресторане «Вилла Капри», причем в компании Фрэнка Синатры и частного детектива.

В то время о Синатре газеты писали как о мужчине, «внешне похожем на общепринятый стандарт гангстера образца 1929 года. У него яркие, неистовые глаза, в его движениях угадываешь пружинящую сталь; он говорит сквозь зубы. Он терпеть не может фотографироваться или появляться на людях без шляпы или иного головного убора, скрывающего отступающую линию волос».

Фрэнк Синатра и Джо Ди Маджо были самыми знаменитыми итальянцами в мире. Они оба оказывали финансовую поддержку одним и тем же питейным заведениям.

Мэрилин скрывалась от Ди Маджо, страстно желавшего ее видеть. Теперь он настолько отчаянно пытался вернуть ее, что директор «Фокса» Даррил Занук вынужден был даже запретил пускать Ди Маджо на студию.

27 октября Мэрилин Монро получила развод, основанием для которого стала «душевная черствость» супруга. Джо Ди Маджо на слушании не присутствовал и с решением суда согласился. Однако он все еще не оставлял надежды все изменить.

Происходили странные вещи — Мэрилин, в суде говорившая о душевной черствости Ди Маджо, искала сочувствия у Ди Маджо. Говорят, что ночь перед процессом и ночь после процесса она провела, запершись с мужем в квартире Синатры.

Ни для кого не была секретом маниакальная ревность Джо Ди Маджо. До него, по всей вероятности, долетели слухи о лесбийских отношениях Мэрилин с Наташей Лайтес. Под подозрением Джо находился и учитель пения Мэрилин Холл Шефер, за которым и велось активное наблюдение.

Шефер был замечательным композитором и пианистом. Среди его учениц — замечательные актрисы Джуди Гарланд и Барбара Стрейзанд.

Годом раньше до описываемых событий он начал заниматься пением и с Мэрилин Монро. После совместной работы еще над двумя фильмами они стали близкими друзьями. Под руководством Шефера росло певческое мастерство Мэрилин.

Вот что вспоминал Холл Шефер спустя тридцать лет: «Она поразила меня своей неземной хрупкостью, показалась не от мира сего. Она была довольно молчалива, и особенно не раскрывалась. Сначала в ней не было уверенности, но она хорошо усваивала то, чему я ее учил, и быстро совершенствовалась. С профессиональной точки зрения с ней было хорошо работать».

Многие месяцы их отношения были исключительно дружескими. А когда она стали любовниками в полном смысле этого слова, секс все же не был основой их отношений.

В середине лета 1954 года Мэрилин рассказала Холлу о своих семейных проблемах. Ему она призналась, что ее муж порой пускал в ход кулаки. Очень скоро ему самому представился случай убедиться в этом.

Однажды вконец отчаявшемуся Ди Маджо пришла в голову идея довершить величайшую в мире глупость.

Актриса Шейла Стюарт устраивала ужин у себя дома. У нее в гостях была Мэрилин Монро. Ди Маджо, решивший, что Мэрилин должна встретиться здесь с Шефером, выследил ее автомобиль. Разъяренный Джо вместе с верным Синатрой ворвался в комнату соседки Стюарт, миссис Фрэнсис Котц. До смерти перепуганная треском ломаемой двери, миссис Котц заголосила. Тогда мужчины, с той же поспешностью, с которой вломились в дом, бросились бежать. Это идиотское приключение получит название «Налет по неверному адресу».

Пострадавшая Котц, пережившая в ту ночь тяжелое нервное потрясение, призвала к судебной ответственности Джо Ди Маджо и Фрэнка Синатру, однако до суда дело не дошло — ее удовлетворила денежная компенсация в сумме 7500 долларов.

Шефер вспоминал об этом с содроганием: «Нам очень повезло, что они ворвались не в ту дверь. Думаю, что они могли бы страшно изувечить меня».

В ту ночь Мэрилин предстояла встреча с Джо Ди Маджо. В ту ночь Ди Маджо пробыл у нее до рассвета.

В день, следующий за «налетом по неверному адресу», было объявлено, что Мэрилин собирается в больницу. В больницу «Ливанские кедры» ее отвез Джо Ди Маджо. Ночь он провел в больнице. Через несколько дней Мэрилин, выписавшуюся из больницы, видели в компании Ди Маджо в ресторане «Вилла Капри». Они встречались еще не раз в течение месяца. Возникли слухи насчет возможного примирения. Но для Мэрилин все было решено окончательно.

В будущем он приобретет славу человека, пронесшего пламенную любовь к Мэрилин через всю свою жизнь.

В декабре 1954 года Холл Шефер, испытывавший по отношению к Мэрилин глубокое чувство, получил отставку. Мэрилин позвонила ему и сказала: «Может быть, мы с тобой еще встретимся».

Вскоре после «налета по неверному адресу» Мэрилин посетила прием «У Романова», устроенный в связи с завершением работы над фильмом «Семилетний зуд». На нем присутствовали Хэмфри Богарт и Лорен Бэйкол, Клодетт Колберт, Уильям Холден, Джими Стюарт, Сьюзен Хейуорд, Гари Купер и Дорис Дей.

Тогда же Мэрилин встретилась Кларком Гейблом, и они даже обсуждали проект совместного фильма.

Но Мэрилин опять задумала исчезнуть. В канун Рождества 1954 года, как следует замаскировавшись, Мэрилин поехала в сторону аэропорта Лос-Анджелеса. В сумочке у нее лежал билет на имя Зельды Зонк.

Молодая женщина по имени Эми Грин ехала в аэропорт «Ла Гардия», чтобы встретить Мэрилин Монро и ее попутчика. В побеге из Голливуда Мэрилин сопровождал муж Эми, Милтон Грин. На протяжении двух последующих лет он будет ее ближайшим другом и деловым партнером.

Их первая встреча состоялась полутора годами ранее описываемого выше события. Они сразу почувствовали расположение друг к другу. Грин приезжал в Голливуд делать снимки для журнала «Лук». Он фотографировал Мэрилин в пышных платьях и скромных позах.

Тогда Грин много говорил о своей мечте самостоятельно снять фильм. Мэрилин выразила желание появиться хотя бы в одной из его будущих картин. Она тоже хотела независимости от студии «XX век — Фокс», так как была связана контрактом, по которому 1500 долларов в неделю были максимальной суммой, которую она могла заработать. Это были не слишком большие деньги.

А Милтон Грин убеждал ее, что она могла бы получать куда больше, если бы рассталась с «Фоксом».

Мэрилин жаловалась ему, что студия все время предлагает ей глупые роли, а ей хотелось работать рядом с такими серьезными актерами, как Марлон Брандо и играть по-настоящему серьезные роли.

Они незамедлительно начали реализацию своего замысла. Юрист сказал Мэрилин, что ее контракт со студией «XX век — Фокс» составлен некорректно и потому не имеет юридической силы.

Когда Мэрилин уехала в Лос-Анджелес, Милтон по телефону обговаривал с ней все, что касается ее обязательств по контракту. Основную роль в согласии Мэрилин на разрыв отношений со студией сыграли заверения супругов Грин в том, что отныне Мэрилин не будет знать никаких забот.

В конце 1954 года Мэрилин обосновалась в доме Гринов в штате Коннектикут.

Мэрилин первым делом с головой зарылась в книги, находившиеся в любезно ей предоставленной библиотеке Гринов.

Именно в то время Мэрилин приобрела маленький дневник в кожаном переплете, в который заносила свои впечатления о прочитанном и услышанном. Она удовлетворяла свою ненасытную жажду к знаниям.

Но бессонница не оставляла Мэрилин даже в то относительно спокойное для нее время. Снотворные таблетки всегда лежали на ее ночном столике.

Она и Эми Грин стали близкими подругами. Мэрилин поведала Эми о всех своих злоключениях, о бесчисленной череде абортов и о якобы рожденном ею ребенке.

После побега Мэрилин в Голливуде поднялась невообразимая паника. Эми приходилось отвечать на нескончаемый поток телефонных звонков. По просьбе бывшего мужа Мэрилин Гринам позвонил, в надежде что-либо выведать, Фрэнк Синатра, который все еще опекал Ди Маджо.

В начале января 1955 года, вдоволь позабавившись, Милтон Грин и Мэрилин Монро устроили в Нью-Йорке пресс-конференцию, в ходе которой Мэрилин объявила о создании собственной корпорации «Мэрилин Монро Продакшнз», в которой она является президентом и владелицей контрольного пакета акций.

49 процентов акций корпорации принадлежали Милтону Грину.

А поразила Мэрилин присутствующих тем, что отказалась продлить контракт с киностудией «XX век — Фокс».

Она также заявила, что собирается «играть роли порядком выше, те, которые хочется играть. Большинство моих картин мне не нравились. Мне надоели сексуальные роли».

Грандиозный план состоял в том, чтобы собрать группу актеров и режиссеров и делать собственные фильмы.

Поскольку контракт со студией все еще был в силе, взяться за другую оплачиваемую работу Мэрилин не могла, и в течение 1955 года она жила на деньги, зарабатываемые Грином.

Целый год Грин жил надеждой, что «XX век — Фокс» все-таки пойдет на уступку и предоставит Мэрилин независимость. Он считал, что Мэрилин должна жить как звезда, а Мэрилин не возражала и переселилась в «Уорлдорф Астория Тауэре».

В те дни Мэрилин всюду сопровождала группа фанатов, получившая название «Шестерка Монро» — подростки тринадцати-четырнадцати лет. Среди них был Джим Хаспил. После смерти Мэрилин в ее комнате найдут конверт с фотографиями ее «детей». Там были снимки сына Ди Маджо, детей Артура Миллера и Джима Хаспила.

Что особенного увидела Мэрилин в настойчивом подростке? Может быть, бедную одинокую сиротку, какой сама была в детстве?..

Не оставлял стремления совершенствоваться в актерской игре, Мэрилин пыталась найти человека, который помог бы ей отпустить свой талант на волю. И этот человек нашелся. Им стал Ли Страсберг, основатель и преподаватель «Экторз Стьюдио», самой знаменитой мастерской актерского искусства в мире. В пятидесятые годы среди его учеников были: Марлон Брандо, Пол Ньюмен, Монтгомери Клифт, Стив Мак-Квин, Шелли Уинтерс, Морин Стэплтон и Том Иуэлл.

Она, в свою очередь, нашла в нем учителя, воспитателя для своей личности и новую зависимость.

В марте 1955 года Мэрилин встретилась с Черилом Кроуфордом, одним из соучредителей «Экторз Стьюдио», которому рассказала о своем желании стать серьезной актрисой. Он пообещал ей свою помощь, и на другой день Мэрилин появилась в тесной, уставленной книгами квартире Страсберга. После короткого разговора Ли принял ее в студию в качестве частной ученицы, так как никакого опыта игры на сцене у Мэрилин не было, а именно это являлось непременным условием для обучавшихся у Страсберга.

В день первого занятия Мэрилин жутко нервничала. Рассказывая Страсбергу о своем прошлом, она заикалась. Потом Страсберг говорил: «Я заметил, что она казалась не той, кем была на самом деле, и то, что происходило внутри, не соответствовало тому, что делалось снаружи, а такие вещи всегда означают, что есть над чем поработать».

В студии Мэрилин должна была выполнять изнурительные упражнения. В святая святых актерского мастерства все были равны, там не существовало звезд.

Пэгги Фьюери, хозяйка театральной мастерской в Лос-Анджелесе, а в прошлом тоже ученица Страсберга, говорила: «В актерском мастерстве Мэрилин вполне преуспевала. Ее проблема состояла в том, что она так боялась, что у нее ничего не получится, что становилась скованной».

И правда, основной трудностью ее было то, что она с трудом преодолевала страх сцены.

В доме Ли и Паулы Страсберг Мэрилин стала своим человеком.

Спустя много лет Мэрилин все свое личное имущество завещает Страсбергу. Платья, меха, кинонаграды, книги, письма, — все это однажды доставят в дом Страсбергов.

В завещании Мэрилин также упоминалась одна нью-йоркская чета. Норман Ростен, поэт, и его жена Хедда приняли Мэрилин в свою компанию. Это были долгие и исключительно дружеские отношения.

Кроме Ростена и его жены, среди друзей Мэрилин не было почти никого, кого интересовала бы сама Мэрилин. Поэтому Мэрилин часто и с удовольствием проводила время с Ростенами.

Однажды, когда газетчики обнаружили, что Ростен сопровождает Мэрилин на концерте в «Карнеги-Холл», в колонках светской хроники стали появляться сплетни об отношениях более чем близких. Однако это являлось досужим измышлением репортеров, Ростен любил свою жену и она отвечала ему тем же.

Очередной этап жизни великой Мэрилин Монро, полный сплетен и интриг, трагедий и триумфов, близился к своему логическому завершению.