Звёздный анклав

Глава 1 Растревожив боль

Он чувствовал холод, только холод, похожий на гробницу из льда, сковавшую всё его тело, леденящую и давящую. Он чувствовал её страх, её рыдания, как будто застывшие, как физический мир вокруг неё, как будто она застряла в мгновении своей смерти.

Киммуриэль крепче стиснул рукоять оружия, выполненную в форме кошки, пытаясь физическим усилием укрепить телепатическую связь.

Напуганный вернувшимся образом, тем же самым образом, тем же самым чувством простого ослабевания… всего, дроу отступил на три шага, затем быстро взглянул на клинок, прежде чем положить его на стол перед собой.

- Ты как будто чем-то потрясён, - раздался неожиданный голос с другой стороны небольшого и тускло освещённого помещения. Киммуриэль взглянул туда и увидел хозяина, Громфа Бэнра, архимага Главной башни колдовства Лускана. - Я немного не привык видеть тебя таким.

- Мой разум не в силах полностью охватить чары на этом оружии, - объяснил Киммуриэль.

- Наверняка это лишь мелкий двеомер в великом замысле Пряжи Мистры и Паутины Ллос, - ответил Громф. – Меч ищет кровопролития и будет манипулировать носителем ради него.

Киммуриэль качал головой, пока Громф говорил.

- Это нечто большее, - ответил он. – Это… гордость. Этот зачарованный меч, прежде всего, желает быть орудием величайшего из воителей.

- Ради большего кровопролития.

- Я думаю, что не только.

- И эта мелочь заставила Киммуриэля Облодра, который обедает с иллитидами – кстати, что они едят? И как? – Громф замолчал и вздрогнул, когда его сбил с мысли порождённый буйным воображением образ. – Ты обедаешь с иллитидами, но испугался простого разумного оружия? Я могу за месяц зачаровать дюжину таких клинков, стоит тебе только пожелать.

- Дело не в Хазид’хи, - объяснил Киммуриэль. – Дело в связи, которая образуется с теми носителями, которых меч по-настоящему подчинил себе.

В ответ на это объяснение пренебрежительное выражение исчезло с лица Громфа, и он подошёл к псионику.

- Он чувствует Кэтти-бри, - объяснил Киммуриэль. – Когда я держу его и заставляю себя погрузиться, я чувствую то, что чувствует она. Или, может быть то, что она когда-то чувствовала. Не знаю точно.

- А это уже может быть интересно, - сказал с коварной улыбкой Громф, и Киммуриэль наградил его суровым взглядом. – Она – человек, и так слаба, - съязвил на этот уничижительный взгляд Громф.

- Не только Кэтти-бри, - сказал Киммуриэль, - Других тоже. Эльфийку и дроу.

Громф поднял бровь.

- Доум’вилль Армго, - пояснил Киммуриэль.

- Только не это злобное создание, - с тяжёлым вздохом ответил архимаг. – Она жива? – он фыркнул и вздохнул снова, покачав головой.

- Если ты хотел её убить, зачем просто изгнал? Почему ты не сделал это сам, в том месте в то время?

- Потому что это было недостаточно больно.

- Твой гнев, кажется, нацелен не туда, - Киммуриэль снова потянулся к Хазид’хи, подняв его к глазам. – Думаю, она была скорее жертвой, чем виновницей того, что вызывает у тебя подобную ярость.

- Она была наполовину эльфийкой и наполовину дроу, - сухо ответил Громф. – Это само по себе – достаточный грех.

Киммуриэль пожал плечами и оставил эту тему. В последние месяцы Громф добился определённого прогресса в Лускане. Он начал видеть более широкую картину – в Мензоберранзане бесшумно закипала гражданская война, в которой его сёстры и дом Бэнр сражались с большей частью города при поддержке силы, которую теперь назвали Богохульством; почти восемью сотнями воскрешённых дроу, вернувшихся в предыдущую форму после столетий службы в Бездне в виде жутких драуков. Душа и сердце Мензоберранзана были на краю войны, и казалось, что фанатики Ллос находятся в невыгодном положении, хотя конфликт, скорее всего, продлится ещё годы, если не десятилетия.

- Но она жива? – спросил Громф, вырвав Киммуриэля из задумчивости.

- Я не знаю, - ответил псионик после коротких размышлений. – Похоже на то – если внутри Хазид’хи не сохранились каким-то образом её предсмертные воспоминания. Но я так не думаю, поэтому – скорее всего да, она жива.

- Кого ещё чувствует этот меч?

- Есть другие, но связь с ними очень слабая. Может быть, они владели мечом слишком давно – или меч никогда не обладал над ними такой властью, какую имел над Кэтти-бри и Доум’вилль, а может быть…

- А может быть, другие уже мертвы.

Киммуриэль кивнул. Он знал, что Хазид’хи стар, создан ещё в древности, и догадывался, что за минувшие века его держало множество рук, и что меч наверняка подавлял большинство своих носителей. Нет, те, кто был поглощён Хазид’хи и уже погиб, не обитали в сознании меча.

Громф издал смешок.

- Что такое? – спросил Киммуриэль.

- Кэтти-бри, - ответил архимаг. – Меч полностью захватил Кэтти-бри.

- Это было давным-давно, когда она была почти маленькой девочкой.

- Знаю, - сказал Громф. – Я, конечно, нахожу это забавным, ведь если бы Хазид’хи попытался овладеть ею сейчас, она бы просто отмахнулась. Скорее всего, она бы заплела его разум в такую петлю, что он никогда бы не распутался.

- Ты только что сказал, что она – человек, а значит – слаба, - напомнил ему Киммуриэль и ухмыльнулся, когда янтарные глаза Громфа помрачнели. Правда о Кэтти-бри явным образом уязвляла волшебника. Она не должна была быть такой сильной, какой очевидно являлась. Она была человеком, всего лишь человеком, но при этом – грозной воительницей, грозной жрицей и грозной волшебницей. Громф ненавидел это признавать, казалось, даже наедине с самим собой – но он по-настоящему уважал её.

- Где эта мерзавка-Армго? – спросил Громф, предсказуемо уводя разговор от источника своего недовольства.

Киммуриэль пожал плечами.

- Я не знаю. Только то, что там ярко – солнце сверкает на белом снегу. И холодно… очень холодно.

- Я забросил её на крайний север, - сказал Громф. – Удивительно то, что она вообще смогла выжить. О чём ты думал, когда я вошёл?

- Она была напугана, - сказал Киммуриэль. – Она была напугана, и, возможно, умирала.

- Мне говорили, что на севере полно крупных зверей, - голос Громфа умолк, когда Киммуриэль замотал головой.

- Она не бежала от животных.

Громф с любопытством взглянул на него.

- Это было воспоминание, - сказал тогда Киммуриэль, и обращался он не только к собеседнику, но и к самому себе. – Скорее всего, из того же временного отрезка, когда её отец был убит в поединке драконов над Мифрил-Халлом.

Громф хотел ответить, но прикусил язык, кивнул и ушёл.

Громф знал, что он не верит в последнее объяснение, понял Киммуриэль. Киммуриэль, по-прежнему потрясённый, сам не знал, во что верит.

Он положил Хазид’хи обратно на стол.

Может быть, настало время вернуть меч Джарлаксу.

- И твоя надежда питала твои подозрения? – спросила Даб’ней у Джарлакса. Они шли по оживлённым улицам Серебристой Луны, самого очаровательного города на поверхности из всех виденных Джарлаксом. Дроу здесь было немного, но в то же время два бродяги из Бреган Д’эрт не выделялись, и за ними не следили подозрительные взгляды, пока они шли к мосту, протянувшемуся на северный берег через реку Ровин, к более старой половине города, оседлавшего широкую реку. От моста они направятся к северным воротам, поскольку все дела здесь были закончены, и Джарлаксу не терпелось заняться второй половиной их миссии по сбору информации.

Однако он будет скучать по этому месту, и он решительно заявил себе, что однажды вернётся сюда не по делам, а для отдыха.

- Почему ты меня об этом спрашиваешь? – спросил он жрицу. – Ты слышала старого эльфа.

- Очень старого эльфа, - поправила Даб’ней. Она похлопала по виску и скорчила рожицу, показывая, что не сильно верит в здравый рассудок того, о ком они говорили.

- Да, нам повезло услышать слухи о Фривиндле в подходящее время.

- А может быть, было уже слишком поздно.

Джарлакс остановился и повернулся к женщине.

- Почему ты играешь роль такого скептика?

- Он сказал, что это был только сон.

- Он сказал, что может быть это был только сон.

- И ты ухватился за это, потому что не хочешь верить, что это был сон.

- Похоже, я верю в его историю больше, чем он сам.

- Ты знаешь, о чём я, - ответила Даб’ней, - Фривиндль запутался. Он стар, очень стар, а в его истории шла речь о молодом эльфе. Несколько веков назад, Джарлакс. Как хорошо ты помнишь юность, Джарлакс – без помощи Киммуриэля или его кальмароголовых друзей?

- Я помню то, что важно. И многое из этого тоже кажется мне сном.

- А может быть, Фривиндлю действительно это приснилось. И даже если нет, разве сообщил он нам что-то ценное – кроме рассказа о существовании подобного места?

Джарлакс какое-то время размышлял об этом. На его лице росла улыбка от звучащего в голове слабого голоса старого эльфа, описывающего город дроу. Не Мензоберранзан, не Чед Насад, вообще не в Подземье.

И такой, где не поклонялись демонической Паучьей Королеве.

- Может быть, это ерунда, - согласился Джарлакс. – Просто сон.

- Не надо этого делать, - сказала Даб’ней.

Джарлакс покосился на неё, увидев, что она кивает и как будто готова заплакать. Она не меньше него хочет, чтобы это оказалось правдой, понял наёмник.

- Пойдём, - сказал он. – Если поторопимся, достигнем замка и южных окраин Лунолесья ещё до темноты. Если повезёт, закончим наши дела за пару дней и сможем вернуться в Мифрил-Халл, а оттуда через портал – в Лускан.

- А потом?

- Это я и пытаюсь решить. Но если будет второе путешествие, ты со мной не отправишься.

Даб’ней напряглась.

- Ты нужна мне в Лускане, - объяснил Джарлакс. – Мне нужно знать, что происходит в Мензоберранзане, и я предпочитаю жрицу, которая способна выносить суждения о силе Ллос. Что бы ни вышло из этого или из второго путешествия, от выбора верной стороны в начале войны зависит сама судьба Бреган Д’эрт.

- Думаю, мы уже выбрали, - сказала Даб’ней. – Разве мы не друзья двум еретикам? Госпожа Ллос не отличается милосердием.

- Но никому неизвестно, что на самом деле скрывается за её махинациями. Даже тебе, жрице, которая получает божественные заклинания от богини, которую презирает.

Вскоре они покинули Серебристую Луну, воспользовавшись обсидиановыми статуэтками, чтобы призвать волшебных коней ада, которые без устали побежали по дороге на северо-запад, к замку лорда Хартоса Зиморвена, предложившего сведения о Фривиндле агенту Бреган Д’эрт в обмен на новый нагрудник, откованный в Гонтлгриме, который Джарлакс доставил двумя днями ранее.

- Вы просите меня рассказать о том, что разрушило мою жизнь, - тихо ответила эльфийка.

- Госпожа Синнафейн, я не хочу никому навредить, - заверил её Джарлакс. Он мысленно напомнил себе, что леди Лунолесья оказала ему огромную услугу, проведя в дороге долгие часы по просьбе лорда Хартоса, чтобы встретиться с Джарлаксом здесь в лесу, меньше чем в пяти милях от Зиморвен-Халла, видневшегося на холме вдалеке. – Как раз напротив.

- Моя дочь тоже не хотела навредить, но тот меч, о котором вы расспрашиваете, заставил её причинить огромный вред. А теперь вы хотите, чтобы я указала вам, где находится этот жуткий предмет? Хотите сделать меня соучастницей ещё большего горя?

- Хазид’хи… - начал Джарлакс.

- Не произносите это имя! – резко оборвала его Синнафейн, и наёмник качнулся назад на стуле. Он услышал, как позади, перед входом в прекрасное жилище на дереве, возведенное прошлой ночью на этой южной окраине Лунолесья, переминаются эльфийские стражники. Он повернулся, чтобы взглянуть на них, даже подмигнул им, потом обернулся обратно и увидел, что Синнафейн взмахом дала им знак уйти.

- Меч существует, знаем ли мы о его местонахождении или нет, - сказал он. – Сейчас он может быть даже в руках того, кто не способен его контролировать.

- Его нельзя контролировать.

- Вы же знаете, что это не так, - сказал Джарлакс. – Вы боялись бы его, будь меч в руках Дзирта?

- Да.

- Это всего лишь волшебная игрушка, госпожа. Это не демон, хотя его голод поистине демонический…

- Он наделён демонической душой, - оборвала его госпожа Лунолесья.

- Нет, госпожа, - спокойно ответил Джарлакс. – Я понимаю, что с вашей точки зрения может так показаться, однако вы могли слышать о войне на северном побережье Меча, в Гонтлгриме и Лускане, в Утёсах и Порте Лласт, краем затронувшей даже Глубоководье. Эту войну устроили настоящие украшения с демонами, которые захватывали своих носителей. Хазид… прошу прощения, меч – не одержим демоном. Он просто голоден, и он будет всеми доступными способами использовать владельца, который не сумеет контролировать голод оружия, чтобы удовлетворить свою жажду крови.

Госпожа Синнафейн заставила своё тонкое и прекрасное эльфийское лицо улыбнуться, и от этой улыбки Джарлакс опять откинулся назад на стуле.

- Вы не знаете, да? – спросила она.

Джарлакс пожал плечами и наклонил голову, пытаясь понять причину её усмешки – довольно неожиданной, учитывая, что обсуждалась большая трагедия из её жизни. Усмешка дала ему понять, что она действительно знает что-то, о чём он не имеет ни малейшего понятия.

- Вы знаете о войне, которая шла в Серебряных Кордонах, где дварфы сражались против орочьего королевства Многих-Стрел, прежде чем ваш друг, король Бренор, отправился покорять Гонтлгрим на востоке?

- Разумеется.

- Вы знаете, как она началась? Как она началась на самом деле?

Мысли Джарлакса забурлили, пока он вспоминал события того конфликта, казавшиеся весьма прямолинейными – в конце концов, речь шла о войне орков и дварфов.

Синнафейн позвала эльфов, стоящих снаружи её палаты.

- Прошу, принесите нам еды, - сказала она им. – Кажется, мой друг Джарлакс и я задержимся здесь надолго.

Она расслабленно устроилась в кресле, и по её взгляду Джарлакс видел, что она пытается разложить по полочкам то, что стало огромной трагедией в её жизни. Он знал лишь часть истории: её дочь, Доум’вилль, сбежала от эльфов Лунолесья и вернулась с отцом в Мензоберранзан.

- Вы знали Тос’уна Армго? – спросила она.

- Много лет. До того, как он покинул Мензоберранзан. Дом Баррисон Дель’Армго – один из самых влиятельных домов, второй в городе.

- Наши мудрецы изучили меч и вернули его Тос’уну, когда он ещё только пришёл к нам в Лунолесье, - сказала Синнафейн. – Он считал, что полностью контролирует оружие. И конечно, я в это поверила! Я верила многому про Тос’уна, а теперь не верю ничему. Может быть, это был меч – а может быть, я просто не хотела видеть мерзкую правду о нём.

- Потому что он был дроу? – прошептал Джарлакс и пожалел об этом, как только слова сорвались с губ – эльфийка, леди Синнафейн, наверняка этого не заслуживала.

- Я влюбилась в него не из-за его происхождения, а из-за того, кем его считала, - резко ответила Синнафейн. – И он предал меня из-за того, кем был на самом деле – а может, из-за этого злобного меча – а не потому, что он был дроу. Неужели вы такого низкого обо мне…

- Госпожа, я покорнейше извиняюсь, - сказал Джарлакс. – Это было неподобающе. Всю жизнь меня отказывались принимать из-за моего происхождения – или, что хуже, притворялись будто принимают, желая тем самым доказать что-то себе или миру.

Джарлакс покачал головой и улыбнулся собственной промашке. Он редко бывал так неосторожен, чтобы произнести свои тайные мысли вслух.

К его удивлению, Синнафейн рассмеялась, и взглянув на женщину, он понял, что она не насмехается над ним или над его чувствами. Вместо этого она кивала.

- Вы говорите, как Тос’ун, - сказала она. – Тот хороший мужчина, за которого я вышла замуж. Добрый отец моих детей. Не тот Тос’ун, который… - она замолчала и сделала глубокий вздох. Её голос, весь её вид, изменились.

- Если Тос’ун и держал меч под контролем, того же нельзя было сказать про наших детей, - объяснила она. – Когда Тос’ун сказал, что один из них унаследует клинок, дети начали соперничать между собой – и эта битва, которую всячески подталкивал мой сын Тейрфлин, быстро стала очень серьёзной. Тейрфлин был слишком жесток. Необходимость заполучить клинок стала его навязчивой идеей. Каким-то образом наследника выбрал сам меч, а не мой муж – и оружие испортило мою Маленькую Доу, быстро и бесповоротно. Доум’вилль убила брата этим мечом и сбежала. Тос’ун и я выследили её до королевства орков, и там, окружённый ордой, Тос’ун предал меня.

- Вы заметили, что я не встала, когда вы вошли, - сказала она. – Это не было знаком неуважения к вам, другу Дзирта. Нет, мне больно даже просто вставать, ведь в тот тёмный миг много лет назад Тос’ун покалечил меня и бросил на милость орков, а сам сбежал вниз по тоннелю – обратно в Подземье, как я позднее узнала, вместе с Доум’вилль. Я не могу рассказать, что чувствовала, когда узнала, что он погиб верхом на белом драконе в битве у Мифрил-Халла. Не могу рассказать, потому что до сих пор не знаю. Я не думаю, что он был злым, когда мы поженились – скорее, меч извратил его.

Она с болью посмотрела на Джарлакса.

- Но я больше не могу быть в этом уверена.

- Может быть, оба предположения отчасти верны, - предположил Джарлакс. – Но меч наверняка сыграл свою роль в падении Тос’уна.

- Как Тос’ун и хотел, орки нашли меня почти беспомощной, но не убили, - объяснила Синнафейн. – Несмотря на стычки на протяжении всей погони, которая закончилась моим пленением, пытать меня они тоже не стали. Они не причинили мне никакого вреда. Они вернули меня моему народу – по замыслу орка Лоргру, наследника Многих-Стрел, в попытке воплотить мечту короля Обольда о мирном союзе в этой области. Этот поступок один из фанатиков посчитал изменой их злобному богу, и Лоргру был изгнан, а Много-Стрел вступил в войну. Как видите, Джарлакс, в немалой степени война в Серебряных Кордонах была вызвана тем самым мечом, который вы разыскиваете.

- Я не разыскиваю меч, госпожа Синнафейн, - признал Джарлакс. Он немного приподнялся и медленно извлёк из ножен клинок, положив его на стол перед напуганной Синнафейн.

Тогда Синнафейн встала – и долгое время не могла перевести дух, ведь она сразу же узнала оружие, его острую кромку и едва заметную красную полосу, похожую на испарения желанной крови.

Когда эльфийка перевела взгляд на рукоять, выполненную в форме большой чёрной кошки, зверя-обманщика с двумя щупальцами, загибающимися назад к лезвию, чтобы образовать гарду, выражение её лица изменилось.

- Что это… - хотела спросить она, но покачала головой. – Братский клинок?

- Это Хазид’хи, - ответил Джарлакс. – Я владею им уже много лет, хотя в основном он находился в руках моего друга, псионика, исследовавшего тайны оружия.

- Тогда почему вы сказали, что пришли поговорить о мече, который желаете отыскать? – резко спросила она.

- Я такого не говорил, - ответил Джарлакс. Он взял меч со стола и вернул в ножны, пряча его от взоров, чтобы помочь Синнафейн взять себя в руки, и обрадовался, когда она уселась обратно. – Вам показалось, что я это сказал, потому что я сформулировал свои намерения весьма туманно. Сначала мне нужно было узнать, одобрите ли вы.

- Одобрю? Единственное, что я могу одобрить – уничтожение этого злобного клинка.

- Одобрите ли вы то, что я собираюсь разыскать вашу дочь, - сказал Джарлакс, и если бы он ударил Синнафейн по лицу, она выглядела бы точно так же. – Благодаря изучению клинка мой друг убеждён, что Доум’вилль, ваша Маленькая Доу, может быть жива. Как только меч подчиняет себе носителя, он сохраняет связь с ним на любом расстоянии.

- Где она? – спросила Синнафейн.

- Это, боюсь, вопрос посложнее – я не знаю, - признался Джарлакс. – Но думаю, что могу узнать – и намереваюсь это сделать. Потому что я не думаю, что ваша дочь заслужила свою судьбу.

Наёмник издал беспомощный смешок.

- Конечно, она совершила немало злодеяний, включая убийство её брата, вашего сына…

Он вздохнул.

- Тогда почему вы хотите её отыскать?

Джарлакс пожал плечами.

- Я из Мензоберранзана. Я знаю, какую власть может получить над смертными демон – или волшебный предмет демонического характера. Даже над добрыми в других отношениях существами. В конце концов, именно такова история моего города, моего народа.

- Я по-прежнему не понимаю. Я ничего не знаю о её местонахождении, - чеканя каждое слово, отрезала Синнафейн. – Зачем вы пришли ко мне?

- Затем, что когда я разыщу её – а я разыщу – я хочу, чтобы она знала, что мать простила её, - сказал Джарлакс, и Синнафейн снова резко втянула в себя воздух.

- Вы много раз говорили, что всему причиной меч – по крайней мере, ясно дали понять, что хотите, чтобы всему причиной был меч, - объяснил Джарлакс. – Так и есть. Я говорю вам, что это правда, и что ваша дочь не заслужила своего магического изгнания.

Долгое время Синнафейн молчала, её взгляд сновал вокруг, как будто она искала путь к побегу – или того, кто ворвётся и поможет ей.

- Это вас не касается, - наконец сказала она. – Почему вы решили этим заняться?

Теперь настала очередь Джарлакса устраиваться в кресле, чтобы обдумать этот простой вопрос.

- Я не знаю, - признал он. – Может быть, теперь, когда запад наконец успокоился, проснулась моя жажда странствий. Может быть, это испытание для того, кому я намереваюсь передать этот клинок.

Синнафейн села прямо. На её лице мелькнул гнев.

Он поднял руку.

- Заверяю вас, что такого, как он, никогда не сможет захватить Хазид’хи или другое волшебное оружие, - сказал Джарлакс с обезоруживающей улыбкой. – Он воин, с которым немногие могут сравниться по части умения и опыта, и ещё меньше тех, кто может сравниться с его решимостью и силой духа – разве что его собственный сын, которого вы хорошо знаете.

Похоже, эльфийку это не убедило.

- И, наверное, потому, что верю – Доум’вилль может искупить свою вину, - наконец-то признался Джарлакс. – Она из дома Баррисон Дель’Армго, второго дома Мензоберранзана, который может сыграть решающую роль в грядущей гражданской войне.

- Вы говорите о шпионе, - проницательно заметила Синнафейн.

- Я ищу союзника, - сказал Джарлакс. – Если Доум’вилль может помочь предотвратить войну и отвратить дроу от почитания Ллос, разве это не будет хорошим поступком? Разве это не искупит те беды, которые она устроила – под влиянием Хазид’хи, конечно же?

Выражение Синнафейн несколько раз изменилось, наконец оставшись понимающим. Новости о войне на западе давно достигли Лунолесья – в том числе и весть о её неожиданном окончании и великой ереси могущественных дроу против Госпожи Ллос.

- Я не знаю, где сейчас Крошка Доу, - тихо повторила эльфийка. – Я считала, что она давно погибла – или остаётся с отцом в Мензоберранзане.

- Я тоже этого не знаю, - снова сказал Джарлакс и поднялся со стула. – Но узнаю. Теперь, когда я знаю, что могу сказать Доум’вилль про Лунолесье, когда снова её увижу, заверяю вас – я отыщу её, если она ещё жива. А если нет, я сообщу об этом вам.

Выражение лица Синнафейн в этот момент осталось для него непроницаемым. Джарлакс понимал, что внутри эльфийка находится в полном смятении. Трагедия, постигшая эту женщину, её семью, это сообщество, была очень серьёзной.

Но отсутствие реакции с её стороны немного успокоило Джарлакса. Он собирался отыскать Доум’вилль Армго ради власти и выгоды, как делал всегда. Может быть, молодая эльфийка сыграет ключевую роль в его больших надеждах.

Но сейчас, глядя на Синнафейн и думая, что возможно, лишь возможно, возвращение Доум’вилль, освободившейся от влияния Хазид’хи, принесёт здесь утешение, наёмник ещё больше утвердился в своём решении. Он даже не представлял, что эта миссия станет для него так важна. Он подумал о Бриенне До’Урден. Сравнение с Доум’вилль напрашивалось само, и если Бриенна была надеждой Джарлакса на будущее, была ли Доум’вилль на самом деле его страхом?

Эти беспокойные мысли по-прежнему тревожили Джарлакса, когда он покинул древесный дом, спустился на землю и оставил Лунолесье, вернувшись в Зиморвен-Халл, где ожидала Даб’ней. Эти мысли тревожили его всю обратную дорогу до Мифрил-Халла и к магическим вратам, которые должны были перенести его в Гонтлгрим, к Закнафейну. Они не просто тревожили его. Они его преследовали. Всю свою жизнь Джарлакс совершал прагматичные поступки, просто стараясь выжить. Он всегда пытался не причинять зла тем, кто этого не заслуживал, и по большей части у него получалось – но редко он пытался поступить правильно по отношению к кому-то кроме себя и своих нужд.

Это была мелкая игла, но Джарлакс считал, что за века научился ловко с нею управляться.

Однако теперь, где-то глубоко внутри, он не мог отрицать, что начал ставить нужды других по меньшей мере на один уровень с собственными, а если можно было доверять его текущим чувствам – то даже выше собственных. Он пытался стряхнуть это тревожное ощущение, напомнив себе, что остаётся в живых именно из-за предыдущего равновесия.

Но нет, он не мог, и покинув портал в Гонтлгриме, Джарлакс лишь кивнул стражникам-дварфам, не обменявшись с ними ни словом. Он прошёл в собственные покои, и ему на пятки наступали призраки надежд на Бриенну и страхов касательно Доум’вилль.

Глава 2 Слово богини

- Это будет просто визит, - ответил Дзирт на гримасу Кэтти-бри. Его жена не обрадовалась предложению взять Бриенну на восток, в Дамару и монастырь Жёлтой Розы, на встречу с магистром Кейном. – Я должен рассказать им о брате Афафренфере.

- Она начала ходить только в прошлом сезоне, а ты уже хочешь научить её разбивать доски ногами? – парировала Кэтти-бри.

Дзирт хотел ответить, но вместо этого просто хмыкнул и покачал головой.

- Пойдём с нами, - опять предложил он.

- Это не просто визит, Дзирт. Я знаю, чего ты хочешь. – сказала она. – Ты хочешь, чтобы она отправилась в монастырь и стала тренироваться и обучаться там.

- Рано или поздно, - признал Дзирт. – Не могу передать, насколько те месяцы с магистром Кейном изменили моё восприятие окружающего мира. И моя… «трансцендеция», как зовут её монахи, но мне этого слова кажется недостаточно.

- Мне всё равно, какие слова ты используешь для описания этого опыта.

- Понимаю. После того, как я покинул этот мир, эту жизнь и опыт, я стал видеть намного больше. Разумеется, я желаю разделить это с моим ребёнком – неужели можно иначе?

- Точно так же, как я хочу разделить с Бриенной мою любовь к Миликки? – довольно резко спросила Кэтти-бри, заставив Дзирта моргнуть.

Ему было знакомо упрямство Кэтти-бри, стоявшее за её отказом, поскольку они с Дзиртом разошлись во мнениях по поводу Миликки с тех пор, как товарищи Дзирта вернулись из зачарованного леса несколько лет назад. Спор начался во время дискуссии, казавшейся скорее теоретической, чем материальной или практической, во время диспута по поводу природы орков, гоблинов и других. Дзирт пришёл к выводу, что эти народы гоблиноидов были не злыми по своей природе, как и дроу, но их склоняли к соответствующим поступкам и поведению божественные силы – как и многие другие расы Фаэруна.

Но нет, Миликки отвергала эту теорию. Кэтти-бри, конечно, знала, что дроу не были злыми от природы. В конце концов, она вышла замуж за Дзирта, и он был абсолютно уверен, что она любит его до глубины души. Сохранить при этом подобные предрассудки? Нет, это было невозможно.

Но Кэтти-бри настаивала, что гоблиноиды отличаются, как по её мнению, так и согласно эдиктам её богини. Миликки сказала жрице, поистине избранной жрице, что гоблиноиды – воплощённое зло, рождённое лишь затем, чтобы причинять горе. Ничего более. Да, признавала Кэтти-бри, давным-давно Дзирт встретил исключение в небольшом городке под названием Пенгаллен, но хотя она и не сомневалась в его воспоминаниях или его искренности, она сообщила, что считает его суждения в отношении той конкретной ситуации с гоблином Нойхеймом искажёнными. Он не видел полной картины, осторожно предположила Кэтти-бри.

Дзирт и сам не был уверен в своей точке зрения по этому вопросу, зато был убеждён, что никакая богиня не заставит его поступать вопреки собственной совести. Однажды он тоже следовал за Миликки, но всегда считал её, как и всех богов, воплощением того, что находилось в сердцах их последователей – просто имена, которыми смертные звали свою совесть – а если и чем-то больше, то это было неважно, поскольку поклонение им означало следование тому, что вы считали правдой, а не чьим-то словам. Или, в этом случае, даже не словам, сказанным напрямую.

В последние несколько лет этот спор вспоминался нечасто, но очевидно, оставались какие-то недоговорки, которые вернулись сейчас, когда им необходимо было воспитывать ребёнка и пришла пора отвечать на все связанные с этой непростой задачей вопросы. Им нужно было направлять жизнь другого разумного, независимого, растущего существа. Им предстояло сформировать самое раннее представление Бриенны о мире, и они оба – Дзирт и Кэтти-бри – понимали, что такое влияние может стать как путеводным маяком, так и тяжёлым якорем в путешествии Бриенны.

Дзирт несколько раз пытался что-то ответить, но каждый раз замолкал. Ему нужно было осторожно подбирать слова, поскольку он обращался к самой сути – своей и Кэтти-бри. Конечно, им не требовалось соглашаться по каждому поводу, но это были фундаментальные принципы, которые превосходили вопрос природы гоблиноидов и касались самой концепции божеств, создания и смысла самой жизни.

- Она узнает о богине, - сказала Кэтти-бри.

- Я знаю.

- Можешь сказать с абсолютной искренностью, что ты настолько же нерушимо уверен, что она узнает про магистра Кейна и орден Святых Солларов?

- Я – не из ордена Святых Солларов, - напомнил ей Дзирт.

- Разве? Ты совершил наиболее возвышенное и сложное деяние в их учении, покинув по собственной воле материальный план бытия.

- Философия магистра Кейна заключается в познании себя через медитацию и совершенствовании тела через повторение. Таковы учения человека, которого они зовут святым Солларом, да.

- Святым, - повторила Кэтти-бри с недвусмысленным намёком.

- Воином-философом, - поправился Дзирт. – Его учение показало мне путь, как Мили-Магтир ранее, а до него – наставления моего отца, Закнафейна. Но я не обожествляю его.

- Похоже, ты уже никого и ничего не обожествляешь.

Дзирт несколько долгих мгновений переваривал эту реплику.

- Разве я отличаюсь в этом отношении от того меня, который покинул Мензоберранзан?

- Разве не ты привёл меня к Миликки?

Это заставило Дзирта задуматься.

- Я рассказал тебе, что у меня в сердце, и назвал это именем Миликки.

- Потому что она была воплощением твоих этических воззрений, - ответила Кэтти-бри.

- Да.

- Но она живая богиня, и когда она говорит с тобой, разве не являются её слова заповедями, которым необходимо следовать?

- Нет.

Дзирт удивился, как быстро ответ сорвался с его губ, и удивился своей убеждённости.

- Я не знаю, могу ли называть её богиней – или высших сущностей Торила богами, - сказал он, пытаясь не только объясниться с Кэтти-бри, но и разобраться самому. – Может быть, они всего лишь заботятся о конечных точках пути, который лучше всего подходит их последователям. Может быть, они всего лишь иллюзии или самообман, рождённый, если ничем иным, нашими страхами перед будущим.

- Ты погиб и вернулся к жизни! – напомнила ему Кэтти-бри. – Неужели я обманываюсь в этом?

- Разве? Или я нашёл какую-то магию разума, которая превзошла мою физическую форму и оставила меня во временном состоянии, растворившемся в ничто?

- Или растворившемся во всём?

- Я надеюсь на это, любимая, - с улыбкой признал Дзирт.

- Ты сказал, что испытал радость истинной гармонии. И всё же ты сомневаешься.

- Может быть, это был мой собственный самообман, облегчивший мне переход.

Кэтти-бри хмыкнула – не пытаясь его уязвить, но всё равно уязвила.

- Мой сомневающийся муж. Это реально. Есть больше. Я видела. Я жила в Ируландуне, хотя это было лишь временное место. Но я была там, с Вульфгаром, Бренором и Реджисом, когда мы погибли. И Закнафейн – он был потерян десятки лет, а теперь вернулся.

- Я знаю, - сказал Дзирт. – Столько всего по-прежнему остаётся за границами моего понимания.

- Потому-то это и называется верой.

Пожав плечами, Дзирт признал её аргумент.

- И всё же ты сомневаешься в словах Миликки, - сказала Кэтти-бри. – Она рассказала мне о природе гоблиноидов, и эта природа – зло.

- Я верен тому, что у меня в сердце, - парировал Дзирт. – Я верю в то, что совесть направляет меня…

- Ты ставишь себя выше Миликки, - голос Кэтти-бри стал более резким, но Дзирт заметил, что он тут же смягчился – жена не меньше его устала от этого повторяющегося спора.

- Значит, ты не хочешь, чтобы я познакомила нашу дочь с Миликки? – наконец спросила она.

- Конечно, хочу. Если этого не сделаешь ты, значит сделаю я. Я позволю ей увидеть и впитать весь мир – чтобы она могла выбрать лакомые кусочки, которые есть у неё в сердце.

- И если она выберет Миликки, решит стать жрицей, вместо того, чтобы обучаться у магистра Кейна?

- Разве одно исключает другое?

После тяжёлого вздоха Кэтти-бри признала:

- Вероятно, нет, хотя последнее заставило тебя уйти от первого.

- Возможно, тебе стоит самой отвести Бриенну в монастырь Жёлтой Розы и послушать уроки магистра Кейна, - с усмешкой предложил Дзирт. – Когда-то ты была грозной воительницей и смертоносной лучницей.

- Теперь я стала ещё более смертоносной, - ответила его жена, сощурив глаза и повернув их в сторону достаточно, чтобы подчеркнуть тихую, легкомысленную угрозу.

Дзирт подскочил к ней и сгрёб в объятия, поцеловав в щёку, а затем прошептав на ухо:

- Я нахожу это весьма привлекательным.

- В конце концов, это же танец, - прошептала в ответ Кэтти-бри, повернувшись в его хватке, чтобы поцеловать его по-настоящему.

- Хочу Генн! – раздался голосок у дверей.

- Может быть, стоит попросить Киммуриэля взять её к иллитидам, - сказал Дзирт, беспомощно улыбаясь. – Этот ребёнок точно умеет читать мысли.

- Не думаю, что твои мысли сейчас так сложно прочитать, - поддразнила его Кэтти-бри, немного покачиваясь в его объятиях. – Вызови пантеру. Пускай немного поиграет со своей Генн.

- Пока мы закончим нашу дискуссию?

Улыбка Кэтти-бри стала ещё шире, она хихикнула, но её выражение неожиданно сменилось притворно-суровым взглядом.

- Не испорти, - предупредила она.

- Сегодня ты кажешься… немного растрёпанной? – ехидно заметил Джарлакс, слишком очевидно пытаясь спрятать ухмылку, отчего Кэтти-бри поняла, что покраснела.

- С малышкой каждый день – испытание, - сказала она.

- Наверное, ты очень занята.

- Да, это постоянная гонка.

- Надеюсь, ты находишь время для себя, - подколол наёмник. – Это всегда важно.

- Да, Джарлакс, я обследовала твой огненный кнут, - наконец раздражённо воскликнула Кэтти-бри, пытаясь закончить бесконечную игру загадочных ремарок и подспудного смысла. Да, она знала, как заметно, что только что она покинула постель Дзирта, и не ожидала ничего другого от этого кавалера-дроу, так преданного удовольствиям жизни.

Она пересекла возвышение в небольшой часовне, которую устроила неподалёку от покоев, что делили они с Дзиртом и Бриенной в Гонтлгриме, и достала из-за скамьи чудесный хлыст, который дал ей Джарлакс.

- Узнала что-нибудь интересное? – спросил наёмник.

- Вряд ли. Он действительно делает разрез, ведущий на план огня. Магия настоящая, но это мы уже знали.

- Ты поняла двеомер? Может ли он быть формой заклинания экстрапланарных врат?

Кэтти-бри пожала плечами.

- Думаю, что-то в таком духе. Но здесь нет ничего, что я могла бы найти или понять. Это старое оружие, здесь никаких сомнений. В чём я сомневаюсь – в том, что оно было создано человеческими, эльфийскими или дварфийскими ремесленниками.

- Или даже на этом плане бытия?

- Вероятно. Скорее, его изготовили в Бездне или в Девяти Адах – причём изготовило существо, магические познания которого превосходят мои.

- Ты говоришь о нижних планах. Почувствовала в кнуте какую-то злую волю?

- Нет. Это просто кнут с чудесной магической кромкой, которая прорезает полосы на план огня.

Джарлакс испустил долгий вздох.

- Что?

- Сработает ли это? Или я просто уничтожу волшебное орудие?

- Я не знаю.

- Но ты уже использовала великую кузню таким образом, - сказал наёмник. – Со сломанной саблей Дзирта и Видринат. Ты объединила силы обеих. А потом повторила это со щитом Бренора и волшебным паутинным щитом Орбкресс.

- Объединила, может быть – но не сложила одно с другим. Некоторые силы остались в произведении волшебных предметов; некоторые пропали.

- Однако в обоих случаях конечный предмет был сильнее, чем любой из двух, помещенных тобой в огни великой кузни.

Кэтти-бри кивнула.

- Комбинация Видринат и Мерцающего – грозное оружие, а единственный недостаток щита Бренора заключается в том, что он больше времени тратит, производя кружки эля, лагера и медовухи для своих войск, чем планируя следующую битву.

Это вызвало у Джарлакса улыбку.

- Тогда почему ты колеблешься сейчас, получив моё предложение? – спросил он. – Это мои игрушки, и весь риск – на мне. Разве ты мне не доверяешь?

- Доверяю, конечно, - ответила женщина. – Просто… когда я создавала саблю Дзирта и щит короля Бренора, казалось, что это делает кто-то другой. Я была словно проводником для сил, которых не понимала.

- Для твоей богини?

- Может быть, хотя более вероятно, что здесь замешан Мегера – предтеча, который питает все кузни в Гонтлгриме. Это существо плана огня, практически бог этого плана, заточённый здесь. И ты просишь меня отдать его пламени…

- А, кнут! – сказал Джарлакс, разобравшись, в чём дело. – Ты боишься, что каким-то образом…

- Ты бы бросил бездонную сумку в твою переносную дыру? – оборвала его Кэтти-бри.

- Конечно нет. По крайней мере, сначала…

- Что?

- Неважно, - ответил Джарлакс. Он заплатил Громфу Бэнру небольшое состояние за то, что тот настроил магию переносной дыры, позволив ей принимать другие надразмерные карманы без чудовищных побочных эффектов, но Кэтти-бри незачем было об этом знать.

- А почему ты не стал бы? – надавила Кэтти-бри.

- Потому что это проделает дыру на астральный план, которая засосёт меня и выплюнет наружу. Но здесь всё иначе, - настаивал Джарлакс. – Ни предтеча, ни кнут не создают надразмерный карман.

- Но возможность какой-то непредвиденной катастрофы остаётся, - ответила Кэтти-бри. – И не только для меня и окружающих. Если я позволю предтече покинуть это место, он заберёт с собой магию Гонтлгрима.

Джарлакс замолчал и потёр подбородок, осторожно глядя на девушку. Он серьёзно относился к её предостережениям.

- Ты действительно считаешь, что кнут в великой кузне может привести к катастрофе? – спросил он с заметным разочарованием в голосе.

Кэтти-бри узнала тон и выражение на его лице. Джарлакс планировал это уже долгое время – и не ради своей выгоды. По крайней мере, не только ради своей выгоды – в конце концов, это был Джарлакс.

- Я не ожидаю катастрофы, но всё равно не знаю, что сделает пламя предтечи. Я знаю, чего хотела, когда соединяла Видринат и Мерцающий, но полученное оружие отличалось от моих желаний. Так же было и со щитом Бренора. Я могу узнать различные двеомеры на предмете, но как они сочетаются – выше моего понимания.

- Но ты имеешь определённое представление.

- Имею.

- Попробуешь?

- У тебя есть второй предмет?

- Пока нет. Получить его будет сложно и недёшево. Но я добуду его, и когда это случится – если ты мне поможешь, если объединишь их с кнутом при помощи великой кузни, я обещаю тебе, что сокровище будет того стоить.

- Ты так говоришь. Но я дочь короля Бренора, жена Дзирта До’Урдена, друг Особняка Плюща, избранная Миликки. Разве Джарлакс может предложить мне что-то, чего у меня нет?

- Приключения, - прошептал он, и Кэтти-бри была уверена, что её голубые глаза сверкнули, несмотря на желание оставаться сдержанной.

- Завершение которого ты наверняка найдёшь достойной тратой своего времени, - добавил Джарлакс. – Я хорошо тебя знаю, добрая госпожа. Я знаю, что у тебя в сердце. Награда тебе понравится.

- Если это такое достойное приключение, зачем мне оказывать тебе услугу, чтобы заняться им?

Джарлакс громко рассмеялся.

- Потому-то ты мне и нравишься так сильно, - сказал он, снял свою широкополую шляпу с лысой головы и низко поклонился.

- Ты не ответил на мой вопрос.

- Потому что здесь всё взаимосвязано, - ответил Джарлакс. – Ковка, приключение, дары участникам. Мне потребуется этот кнут, или результат твоих стараний, для успеха предстоящего путешествия – предстоящего нам.

Кэтти-бри на мгновение задумалась над этим, а также над тем, почему и для кого Джарлакс попросил её использовать великую кузню Гонтлгрима.

- Значит, кнут и этот другой предмет соединяются для Закнафейна, а приключение предназначено для меня. А что получит Джарлакс? – спросила она.

- Передышку от скуки правления и пересчитывания золотых монет, и укрепление связей с дорогими мне друзьями.

- И?

- И больше ничего, - сказал он, но Кэтти-бри ему не поверила, что ясно отразилось на её лице.

- То, что я, что мы ищем, может совершить переворот в бурлящих водах Мензоберранзана, - объяснил наёмник. – И даже если нет – это приключение, миссия, достойные выполнения. Я более чем уверен, что ты со мной согласишься, когда наступит время начинать.

- После ковки, - повторила она. – Как скоро?

- Здесь задействованы другие аспекты, - ответил Джарлакс.

- Как всегда. Если в дело замешан ты.

- Конечно, госпожа; потому-то я и побеждаю.

- Но на сей раз из-за этого одержим победу все мы?

- Надеюсь, - ответил Джарлакс неожиданно серьёзным и даже мрачным голосом. – Я заставил Громфа с головой погрузиться в исследования, чтобы найти подходящую точку для начала. Думаю, он закончит к тому времени, как я смогу вернуться с другим предметом для кузни, а ты завершишь работу здесь. Тогда мы сможем начать по-настоящему.

- Твои слова, как всегда, вместо ответов приводят к новым вопросам.

- Потому что, дорогая моя Кэтти-бри, мир полон чудесных загадок.

- Посмотрю, что смогу ещё узнать, - сказала она, со вздохом соглашаясь. – Если я решу, что риск невелик, я сделаю для тебя эту перековку. Но я не несу ответственности, если результат тебе не понравится.

- Я живу ради подобного азарта, - сказал он. – А ещё – делаю всё, что в моих силах, чтобы убедиться, что правильно сделал ставки.

В этом Кэтти-бри тоже ни капли не сомневалась.

Глава 3 Столкновение интересов

- Они уже ушли? – спросил изумлённый Джарлакс, когда вышел из телепорта в небольшое помещение в недрах Главной башни Колдовства в Лускане и обнаружил ожидающего Беньяго, нетерпеливо расхаживающего с небольшим предметом в руках, который потребуется Джарлаксу, чтобы догнать их, если его подозрения оправдаются.

Беньяго кивком подтвердил их отбытие.

- «Пеликана» видели плывущим на юг мимо Окни вчера на рассвете, - объяснил он.

- Значит, он будет здесь.

Беньяго покачал головой.

- Капитан Арронго знает, что его последние акты пиратства нарушили эдикты Пяти Капитанов, и что здесь назначена цена за его косматую голову. Он проплывёт мимо, пока не стихнет шум.

Джарлакс вздохнул.

- Не думал, что усмирить этих людей будет так сложно. Они обладают удивительной способностью игнорировать собственное отражение. Нас окружают капитаны Арронго, но большинство этих людей убеждены, что это мы, дроу, здесь злодеи.

- Конечно, но капитан Арронго – не чистокровный человек, - напомнил ему Беньяго. – «Пеликан» далеко и идёт под полными парусами. Он пройдёт мимо Лускана, скроется за горизонтом и, скорее всего, будет держаться подальше от берега на всём пути до Врат Балдура.

- Может быть, Арронго так и собирается поступить, но думаю, что ему это не удастся, - сказал Джарлакс, проходя мимо и взяв из рук Беньяго волшебную статуэтку.

- Море сегодня бурное, - предупредил Беньяго. – Ты промокнешь.

- Мог бы и не улыбаться при этих словах, - буркнул Джарлакс.

- Мог бы, но не стал, - со смехом отозвался главный капитан.

Джарлакс это уважал.

Вскоре они покинули Главную башню и направились к северо-западному побережью острова, оставив позади огни знаменитого Города Парусов. Здесь прибой был сильнее всего, а значит – эта часть острова была самой отдалённой, и, как напомнил ему Беньяго, здесь проще всего было встретить крупную акулу.

- Знаю, знаю, - сказал Беньяго, вскидывая руки в ответ на гримасу Джарлакса. – Мог бы и не улыбаться при этих словах.

Джарлакс мог лишь рассмеяться и напомнить себе, что хорошее настроение Беньяго было вполне объяснимо. За те два года, что почти прошли после поражения демонических орд, северное побережье Меча снова стало мирным и приятным местом. Бреган Д’эрт полностью вернул себе власть над Лусканом, и хотя народ города теперь знал, что сила, стоящая за главным капитаном – на самом деле отряд дроу (хотя Беньяго продолжал носить свою человеческую личину), недовольных было мало. Беньяго играл роль щедрого предводителя, а с новыми отношениями с домом Маргастер из Глубоководья благодаря связям последнего товары текли рекой, и Лускан снова начал процветать.

Помогло и то, что Бреган Д’эрт изгнал из города гноллов и демонов. Что Бреган Д’эрт спас столько жизней лусканцев – людей, дварфов, полуросликов, эльфов и всех остальных.

Народ Лускана жил хорошо, окружённый союзниками и обладающий флотом, не уступающим флоту любого города на побережье Меча, пускай и не особенно организованным.

Жизнь стала проще.

Может быть, даже слишком, подумал Джарлакс, опуская в воду статуэтку – небольшое парусное судно – и прошептав командное слово: «Безделушка». Судно немедленно засияло и увеличилось в размерах, превратившись в небольшой баркас с квадратным парусом, способный вместить нескольких пассажиров. На борту сверкало имя, данное ему Джарлаксом, то самое командное слово, которое вызывало волшебный корабль.

Джарлакс шагнул на «Безделушку» и уселся, указав на скамью рядом.

Беньяго мгновение помедлил, но покачал головой.

- Ты уже давно не обнажал клинок, - сказал Джарлакс.

- И не менее давно мне этого не хочется.

Джарлакс коснулся полей шляпы в ответ и обратил своё внимание на море. Он прошептал «Маяк», и стекло, установленное на носу, засияло, медленно поворачиваясь слева направо, потом в другую сторону. Повороты становились всё короче, справа от центра, потом стали совсем узкими.

Нашли свою цель.

Волшебный ветер подул с кормы, наполнил парус, и лодка скользнула прочь от берега. Джарлакс поначалу отключил направляющую магию маяка, чтобы провести её прямо через буруны. Раскидывая брызги и подскакивая на волнах, не раз набирая воздух, «Безделушка» справилась с задачей, хотя управляющий ею наёмник промок до нитки к тому времени, как маленькое судёнышко наконец преодолело лусканский прибой. Здесь, в спокойных водах, Джарлакс отдал управление магии и вместо этого взялся за единственный шест, поднимающийся из центра скамьи. Медленно он наклонил его вперёд, и с каждым дюймом наклона ветер за спиной усиливался.

Вскоре нос судна высоко разбрасывал пену.

- Следуя ветру и быстрым морям, - сказал Джарлакс, поменяв местами прилагательное в обычной поговорке моряков.

Что за чудесный предмет! Прекрасный подарок от лорда Глубоководья в честь подписания торгового соглашения между его домом и королём Бренором из Гонтлгрима.

Огни Лускана удалялись за кормой быстро скользящей лодки, а чистое небо впереди являло Джарлаксу карту абсолютного мира и спокойствия. Долгое время он просто наслаждался этим ощущением, запахом океана и ритмом волн, брызгами с носа, которые стали почти что речитативом, медитативной мантрой.

Только огни корабля впереди нарушили этот приятный транс, напомнив бродяге, что мир долго не продлится.

Скорее всего, «Месть Дюдермонта» была самой быстрой шхуной на побережье Меча и шла сейчас полным ходом. От носа до кормы её паруса были наполнены сильным юго-западным ветром. Однако волшебная лодка Джарлакса, приводимая в движение магическим ветром, без проблем догнала её. Маяк на носу заставлял лодку плыть прямо к точке на левом борту «Мести», и приблизившись к судну, Джарлакс поднял свисток и подул.

Он почти сразу же увидел, как засуетились матросы – они заметили его приближение даже с единственным огнём – и несколько появились у перил на юте, указывая вниз и махая. Другие показались у борта, часть принялась крутить лебёдку, чтобы опустить доску, плотно прикрепленную к борту, диагональный трап, тянущийся от палубы к воде. Когда планка была перпендикулярна борту, освободилась выступающая платформа, перевернулась и со всплеском упала на воду.

Маяк Джарлакса направил его прямиком к платформе, где он грациозно вышел из лодки, взявшись за её высокий нос. Он произнёс тихий приказ, и лодка неожиданно уменьшилась, снова превратившись в миниатюрную реплику, и он сунул её себе в кошель, поднимаясь на палубу. Не успел он достигнуть уровня борта, как услышал звуки рвоты и широко ухмыльнулся, угадав их источник.

- Мы думали, ты всё веселье пропустишь, - сказала Милашка Чарли, капитан «Мести Дюдермонта», стоявшая у перил, чтобы поприветствовать его.

- Ни за что, – заверил её Джарлакс. Он шагнул мимо, направляясь дальше на корму, к звукам морской болезни, но Милашка Чарли схватила его за руку, разворачивая обратно. Сначала она ничего не сказала, но выражение лица говорило всё за неё.

- Ты по-прежнему боишься этого поручения, - заметил Джарлакс.

- Капитан Арронго умён, - ответила Милашка. – Он собрал лучшую команду из сорвавшихся с цепи после вторжения Маргастера головорезов.

- Из самых жестоких, ты хочешь сказать.

- Пираты, - ответила Милашка. – В Лускане их было – и по-прежнему остаётся – полно. А Арронго набрал самых худших. «Пеликан» плавал до самого моря Движущегося Льда. Команда Арронго ходит в Десять городов в Долине Ледяного Ветра за толстолобиком, и забирают больше, чем платят. В долине тысячи жителей – крепкий народ, каждый день живущий на краю катастрофы – но они преклоняют колено и отдают деньги Арронго.

- Легенды преувеличивают правду, - сказал ей Джарлакс. – С влиятельными людьми почти всегда так. Когда снимаешь с них доспехи, под ними оказывается больше жира, чем мышц.

После мгновенных раздумий Милашка Чарли ответила:

- И с Бреган Д’эрт тоже?

- Почти всегда, - парировал Джарлакс.

- Даже не думай, что «Пеликан» – лёгкая добыча, - предупредила Милашка. – Там дюжина жрецов и волшебников, привыкших к битвам на море. Там полная команда бойцов, убийц, гноллов, полуогров и любых других опасностей, которые только можно себе представить.

- Да, сильнейшее пиратское судно под началом самого знаменитого и устрашающего пирата на севере, - согласился наёмник. – Именно поэтому «Пеликан» необходимо остановить и отправить на дно. Прямо сейчас.

Серьёзный тон Джарлакса застал женщину врасплох. Её реакция сказала Джарлаксу, как важен для него и его надежд на Лускан этот предстоящий бой – и дело не только в личной выгоде и поисках оружия для его друга-воителя.

- Лускан по-прежнему истекает кровью, - продолжал он. – Лускан десятки лет истекал кровью.

- Но ты правишь там годами, - сказала Милашка Чарли.

Джарлакс покачал головой.

- Не совсем. Мы дёргали за ниточки из тени, да, но этого недостаточно. Уже недостаточно.

- Король Джарлакс? – ехидно сказала Милашка, задирая голову, чтобы подозрительно взглянуть на дроу.

Тот нахмурился.

- Я не хочу быть королём.

- Что тогда? Почему тебя заботит «Пеликан» и капитан Арронго?

- Потому что я хочу, чтобы жители Лускана желали видеть меня своим королём.

- Ты только что сказал, что не хочешь им быть.

- Не хочу. Но я подозреваю, что когда они поймут, сколько Бреган Д’эрт может им предложить на самом деле, то не согласятся на меньшее от любого, кто станет ними править.

Женщина сделала ещё одну долгую паузу.

- Ты странный парень, Джарлакс. Что, по-твоему, ты им предлагаешь?

- Свободу от типов вроде капитана Арронго.

Джарлакс заметил, что если ткнёт Милашку Чарли в лоб, она скорее всего завалится на спину.

- Да, я не стану спорить, что Арронго опасен, - сказал он. – Слишком опасен.

- Достаточно опасен, чтобы забрать Лускан у Джарлакса, - ответила женщина.

- И кого из нас по-твоему предпочтёт народ Лускана?

- Ты дроу, - сказала она, как будто этого ответа было достаточно.

- Да, они это знают, и знают, что старшего капитана Курта поддерживают дроу. Но они знали о нашей власти годами, даже если не знали, кто за ней скрывается. Так что спрашиваю опять – кого из нас, Джарлакса или Арронго, должен предпочесть народ Лускана – по твоему мнению?

- От старого взгляда на мир не так-то просто отказаться.

- Давай спрошу иначе, - сказал Джарлакс. – Кто из нас – Джарлакс или Арронго – будет лучше для Города Парусов по мнению Милашки Чарли?

Единственным ответом женщины стал кивок. Джарлакс видел, что она знает. Она уже несколько месяцев находилась за занавесом и хорошо понимала замыслы Бреган Д’эрт, и эти замыслы в первую очередь служили выгоде народа Лускана.

В следующий миг Милашка кивнула снова – уже более уверенно.

- Это твой корабль, капитан Чарли, - снова сказал Джарлакс. – Ты знаешь, с чем нам предстоит встретиться на этих тёмных волнах, и знаешь, каковы ставки. Если хочешь вернуться в Лускан, отдавай приказ. «Местью Дюдермонта» командуешь ты. Милашка Чарли сама прокладывает курс.

- Ты говоришь со мной или говоришь с Лусканом?

- Да.

- Тогда скажу, что для Лускана будет лучше, если мы вернёмся к его причалу с «Пеликаном» на буксире и головой капитана Арронго.

Джарлакс коснулся полей шляпы и поклонился капитану. Он одобрительно подмигнул ей, выпрямился и снова направился к корме.

- Значит, ты закончил свои дела? – спросила она, остановив его ещё до первого шага.

Джарлакс кивнул, растерявшись лишь на мгновение, прежде чем угадал её следующий вопрос ещё до того, как он был задан.

- Вульфгар был там? В Гонтлгриме?

- Я его не видел, - признал наёмник. – Слышал, что он был снаружи, в тоннелях и в Кровоточащих Лозах.

- Ну ладно, – отозвалась она с заметным разочарованием в голосе и на лице.

- Добудь мне «Пеликан», и когда мы вернёмся в Лускан, я устрою тебе путешествие через портал, чтобы ты сама могла навестить Вульфгара, - пообещал Джарлакс.

Женщину выдала улыбка, но она быстро покачала головой, заметно нервничая.

- Почему ты его недооцениваешь? – спросил Джарлакс. – Или ты считаешь не соответствующей себя?

- Я не хочу вмешиваться. У него есть своя жизнь, у меня своя.

- Благодаря ему, - напомнил ей Джарлакс.

- Благодаря тебе.

- Нет, благодаря Вульфгару. Я доверяю ему – наверняка больше, чем он доверяет мне – и Вульфгар нравится мне больше, чем я ему. Он стал доверять Милашке Чарли, а значит, ей доверяю и я. Ты произвела на него немалое впечатление, и он будет рад тебя видеть.

Женщина пожала плечами, и даже в лунном свете Джарлакс заметил, как она краснеет.

Он вырвал её из этого мгновения рассчитанным вздохом.

- Хотелось бы мне отправиться назад во времени и найти в твоём сердце то, что привело тебя сюда, - сказал он. – Неужели ты действительно так мало себя ценишь, что боишься отправиться на встречу с ним?

- У него своя жизнь, а у меня своя, - повторила она.

- Ты боишься, что он тебя отвергнет.

- У него своя жизнь, а у меня своя.

Джарлакс рассмеялся.

- Значит, ты отвергаешь возможность быть отвергнутой, прежде чем таковая представится. Что очень странно – и я говорю это со всем уважением, капитан. Я вижу это во многих вокруг, эльфах, дроу, дварфах, в любых народах, в мужчинах и женщинах. И наиболее странным мне представляется это в людях, жизнь которых так коротка. Зачем тратить то, что может быть счастливым временем, и вместо этого сидеть печальным, жуя губы от страха, что это счастливое время не будет счастливым?

- Ты говоришь чепуху.

- Вовсе нет! Отправишься на встречу с ним – и обретёшь прекрасные воспоминания в своей слишком короткой жизни, вместо того, чтобы сидеть здесь и отказываться от этой возможности.

- У него есть Пенелопа Гарпелл, - напомнила она.

- Пенелопа? – сказал Джарлакс и хмыкнул. – Скорее всего, она сейчас в Особняке Плюща, и в любом случае не станет особо ревновать, уверяю тебя.

- А если нет, и она в Гонтлгриме?

- Тогда, скорее всего, она присоединится, если ты не будешь возражать, - с громким смехом сказал Джарлакс. – И нам всем стоило бы проводить больше времени с Пенелопой Гарпелл, пускай и не таким образом. Да, мы могли бы многому у неё научиться, в особенности тому, как больше радоваться жизни.

Он замолчал, заметив её выражение, и добавил:

- Да, даже Джарлакс!

Это заставило Милашку широко усмехнуться и кивнуть, и Джарлакс надеялся, что она примет его совет.

- А теперь мне нужно отправляться к другу, - сказал он, когда раздались звуки нового приступа рвоты. – Сколько его уже тошнит?

- С тех пор, как мы прошли вторую волну из Лускана, - сказала Милашка Чарли с искренней благодарной усмешкой и кивком.

- Сколько до «Пеликана»?

- Нагоним к рассвету, если найдём его паруса. Так что да, иди к мастеру Закнафейну. Если хочешь, чтобы он был готов к бою, стоит привести его в чувство.

Джарлакс снова коснулся полей шляпы в знак уважения к капитану и снова порадовался тому, что Вульфгар заступился за неё, когда флот гноллов и демонов с Бревиндоном Маргастером во главе оккупировал Лускан. Теперь она стала ценным членом команды Джарлакса, способным капитаном, свирепым бойцом, обладающим важными познаниями и пониманием региона и самого города. Джарлакс ей не врал. Больше всего он хотел, чтобы народ Лускана желал лидерства Бреган Д’эрт, и Милашка Чарли была одной из тех людей, которые могли помочь ему добиться этой цели.

Он пересёк палубу, обогнул какие-то мешки и бочки, и заметил фигуру, застывшую у низких перил, закинув на них руку; казалось, она вот-вот готова соскользнуть на палубу и растянуться там.

- Мандраж перед битвой? – спросил он, подходя, чтобы встать над Заком.

- Что это за разновидность ада? – ответил Зак, пытаясь поднять глаза достаточно высоко, чтобы посмотреть на Джарлакса, но не совсем справляясь.

- Я предупреждал – тому, кто знал только твёрдость суши, нелегко привыкнуть к морским волнам.

- Заткнись.

- Кажется, ты ответил, что это ничем не отличается от раскачивающихся паутин Чед Насада. Мне сложно припомнить точную формулировку, поскольку ты говорил, дожёвывая полусырую яичницу, если я правильно помню.

Простого упоминания сырых яиц хватило, чтобы Зак перегнулся через перила, где его снова начало рвать.

- Судя по всему, капитан Арронго окажется грозным противником, - сказал Джарлакс. – Хочешь, чтобы я стал твоим защитником и одолел его? Я почтительно откажусь, ведь тогда ты не сможешь заявить свои права на его меч.

Закнафейн чуть выпрямился и повернул недовольное лицо к командиру наёмников, не в силах скрыть свою заинтересованность по поводу последнего.

- Давай, давай, - сказал Джарлакс, предлагая ему руку. – По крайней мере, заставим тебя встать и походить.

Зак не принял руку и отвёл взгляд.

- Мне нужно больше времени.

Джарлакс тяжело вздохнул и стянул волшебную повязку с лица, затем наклонился и надел её на голову Закнафейну, повернув так, чтобы она прикрывала левый глаз оружейника. Он схватил Зака за плечо и потянул, и на сей раз Зак сумел подняться, выпрямиться и не шататься перед Джарлаксом. Его выражение неуверенности быстро сменилось озадаченностью.

- Двеомер истинного зрения на повязке очень помогает, - сказал Джарлакс. – В первый раз на этих бурных волнах мне пришлось так же худо, как и тебе.

- Но теперь ты в нём не нуждаешься?

- Нет.

- Тогда почему ты не дал мне повя… - Зак резко замолчал и сильно нахмурился.

- Без мучений ты никогда не привыкнешь к морской качке.

- Я никогда больше не буду плавать.

Джарлакс фыркнул, но спорить не стал.

- Крепись, дружище; награда стоит рвоты.

Зак повернул голову вбок и сплюнул через перила.

- Тебе нужны агенты на суше. Лучше я буду служить там.

- Я здесь только ради тебя, - сказал Джарлакс.

- Зачем? – скептически поинтересовался Зак, наклонил голову набок и посмотрел на Джарлакса через повязку, используя ещё одни из её замечательных чар, чтобы распознать искренность слов бродяги. – Спасибо?

- Считай это частью своего путешествия на пути личного роста, - объяснил Джарлакс. – У тебя больше нет сабель твоего сына. Неужели ты думаешь, что я позволю моему второму…

- Киммуриэль – твой второй.

- Он – другая половина первого. В моей части Бреган Д’эрт, в моих, скажем, личных путешествиях, ты – мой напарник.

- Ты назвал меня вторым. Теперь я – напарник? А Артемис Энтрери знает об этом новом порядке?

- Нам предстоит бой. Ты что, собираешься сейчас обо всём спорить?

- Звания важны.

- Какое ты бы предпочёл?

- Лучшего, чем ты, - сказал Зак, стянул повязку с головы и швырнул её назад Джарлаксу. Его заявление и поступок показались бы весомее, не выбери Зак следующий момент для того, чтобы исторгнуть остатки содержимого его желудка, снова перегнувшись через перила.

- Продолжай травить, и приведёшь к нашему борту акулье войско! – крикнула Милашка Чарли.

- Почему она ещё жива? – спросил Зак.

- Она поживее тебя, и когда мы догоним «Пеликан», добром это не закончится, - сказал ему Джарлакс.

- Для того, чтобы поймать «Пеликан», я тебе не нужен.

- Воин должен заслужить свой меч.

- У меня есть меч. Даже два!

- У тебя есть пара острых палок. Вот у капитана Арронго с «Пеликана» – у него есть меч.

- Думаешь, его меч побьёт мою пару острых палок?

- В том-то и сложность, неправда ли?

- Разве?

Джарлакс пожал плечами.

- Если тебе интересно, у Арронго полный трюм невинных пленников, включая детей, которым предстоит жуткая смерть или рабство.

Он протянул другу повязку.

Закнафейн мгновение смотрел на неё, потом заставил себя встать и отказался от предложения. Он закрыл глаза, перестал дрожать, и Джарлакс видел, что он физически закаляет себя от морской болезни – ещё одно напоминание наёмнику о силе воли Закнафейна.

Он был так рад, что этот дроу снова рядом.

Зак открыл глаза.

- Ты должен мне яичницу.

- Это будет наша победная трапеза, - пообещал Джарлакс.

Несколько часов спустя Джарлакс вышел из каюты Милашки Чарли, где получил такой необходимый отдых, и обнаружил нарастающую суматоху у перил правого борта. Несколько матросов собрались вокруг пары мужчин с баграми, по очереди низко перегибающимися через перила, как будто пытаясь вытащить что-то из моря.

- С «Пеликана», - сказала Милашка Чарли Джарлаксу, когда тот приблизился. Она указала подбородком на груду выуженных вещей; по большей части, одежда, в том числе разорванное в клочья платье, которое как будто в чём-то запуталось. Подойдя поближе, Джарлакс вздрогнул и отвернулся, увидев, что это «что-то» – отрубленная рука, по-прежнему торчащая из рукава.

Один из людей с багром вскрикнул и упал на палубу, выпустив длинное древко багра. Женщина схватилась за древко и подняла его, показывая, что конец обломан.

- Белая акула, - сказала Милашка Джарлаксу. – Они следуют за «Пеликаном», и команда Арронго решила поразвлечься.

- Поразвлечься, - с отвращением повторил Джарлакс. Он покачал головой. – Далеко?

- Мы бы видели его паруса, будь в небе солнце.

- Каждый потраченный миг может стоить очередной жизни.

Милашка Чарли кивнула.

- Заполни ветром паруса, - сказала она первому помощнику. – Погасите все огни, чтоб ни одной свечи не горело, и пускай заткнутся, все до единого. Ни звука с «Мести». Арронго и его псы сначала увидят нас, и только потом услышат – а когда увидят, для них будет уже слишком поздно.

Женщина кивнула и бросилась прочь, раздавая приказы.

- Они воспользуются против нас пленниками, прежде чем начнётся бой, - сказала Джарлаксу Милашка.

Бродяга-дроу покачал головой.

- У меня есть план.

- Может быть, стоит рассказать о нём капитану.

- Меня не будет на вашем корабле, капитан, - с усмешкой ответил Джарлакс и похлопал по кошелю с его волшебной лодкой.

- Покидаешь корабль?

Джарлакс кивнул – план лишь сейчас сложился у него в голове.

- Оставлю тебе все мои силы – распоряжайся ими, как пожелаешь. Началом стычки будет командовать Милашка Чарли.

- А потом?

- А потом я помогу, - вот и всё, что мог сказать сейчас Джарлакс, и коснувшись шляпы, он раскланялся и пошёл под палубу, в дальний угол трюма, где оставил Закнафейна, Энтрери и ещё нескольких участников Бреган Д’эрт.

Не успел он сойти с трапа, как почувствовал, что «Месть Дюдермонта» подняла нос немного выше; паруса поймали ветер и понесли корабль. Да, подумал Джарлакс, он рад, что прислушался к Вульфгару по поводу Милашки Чарли.

Капитана Милашки Чарли.

Они услышали шум далеко впереди во мраке, крик, всплески. Потом новые крики – громче и больше.

Джарлакс налёг на рычаг, пытаясь выжать из магии ветра всё, что можно. Рядом с ним на «Безделушке» шептала что-то себе под нос жрица Даб’ней, собирая магическую энергию для предстоящего испытания. Сразу перед ним, за мачтой, по обеим сторонам от высокого носа шлюпки подались вперёд Закнафейн и Артемис Энтрери, напрягая глаза и вглядываясь во мрак.

- Движущиеся огни, - прошептал Зак, указывая вперёд.

- Игра звёздного света на воде? – спросил Джарлакс.

- Нет, больше, - вмешался Энтрери. Тёмный плащ развевался позади него на сильном ветру, и он придерживал рукой свою новую шляпу, стильный чёрный предмет с тульей в пять пальцев толщиной спереди и низкими полями в три пальца, загнутыми вниз впереди, плоскими по бокам и чуть загибающимися кверху сзади. Он был одет скорее для ночи в городе, чем для битвы.

Но от того не менее смертоносен.

- Фонари, - тихо провозгласил Закнафейн. – Факел.

- Они хотят посмотреть, как акулы рвут тех, кого они бросили в море, - сказал Энтрери. Он наклонился в сторону, низко, оглядываясь на Джарлакса из-под скачущей нижней перекладины единственного квадратного паруса. – По-прежнему считаешь, что эти пираты достойны пощады?

- В прошлом кто-то мог бы спросить то же самое про Артемиса Энтрери, - напомнил ему Джарлакс.

- Ты сделал бы так, когда был моложе? – спросила Даб’ней.

- Нет, - с убеждённостью ответил Энтрери. – Только не с пленником, чьё единственное преступление – быть пойманным пиратами.

Он отвернулся, посмотрел вперёд, и добавил – мрачно и тихо:

- Но я бы сделал это с пиратами.

- Даб’ней, заглуши нас и спрячь «Безделушку», - приказал Джарлакс. Он сунул руку в кошель и достал цилиндрический предмет, затем продолжал вытягивать его, пока подзорная труба не вышла целиком из бездонной сумки. Он установил его в выемку на носу «Безделушки», вытянул далеко впереди судна, и хотя сфера мрака Даб’ней укрывала лодку от кормы но носа, Джарлакс по-прежнему видел их место назначения через дальний конец подзорной трубы, который выходил за сферу и был зачарован, чтобы работать именно в таких ситуациях.

Лодка мчалась по волнам, и Джарлакс стал лучше различать огни «Пеликана».

Он потянулся назад и похлопал Даб’ней, сигналя ей убрать волшебную темноту; как только она пропала, он дал остальным знак соблюдать тишину, а Даб’ней – снять и это заклинание.

- Придержи нас, - прошептал Джарлакс, и Энтрери отогнул назад рычаг.

- Скоро они увидят «Месть», - заметил Закнафейн.

- Хорошо. Они будут смотреть на неё, а не на наш низкий профиль, - добавил Энтрери.

Джарлакс кивнул. Он был доволен предыдущим обменом репликами между Энтрери и Даб’ней. Сейчас тот казался другим человеком – вплоть до его выбора шляп. Когда он выпустил души из своего вампирского кинжала, с его плеч как будто упал огромный груз, как будто сейчас – и только сейчас – он поверил в собственный шанс на искупление.

- Все знают свои места? – прошептал Джарлакс и добавил для Даб’ней: - У тебя готовы нужные заклинания?

- Мы будем бесшумны, словно тени, - пообещала она.

- Сбавь скорость! Сбавь скорость! – свирепо зашипел Джарлакс, отчаянно махая рукой.

Энтрери отреагировал немедленно, отогнув рычаг до конца. Магический ветер исчез, и «Безделушка» замедлилась так сильно, что им пришлось хватиться за неё или наклониться к палубе или к морю, чтобы устоять на ногах. Энтрери потребовалось всего мгновение после того, как Даб’ней сняла волшебную тьму, чтобы понять, почему Джарлакс всполошился – прямо перед ними, чуть правее, плыло что-то в тёмной воде. Когда они приблизились, это оказалась женщина, болтающаяся в море.

Закнафейн развернул лодку, чтобы приблизиться к ней, и Энтрери нагнулся, чтобы подхватить неподвижное тело.

Но отдёрнулся в страхе, и женщина перевернулась.

Или, скорее, половина женщины перевернулась.

Энтрери дёрнул за рычаг, ударил ветер и «Безделушка» ринулась прочь. И как раз вовремя – сразу за ними вырвалась на поверхность крупная акула, проглотив вторую половину своей трапезы.

Четыре потрясённых мореплавателя собрались с духом, пока мелкое судёнышко мчалось к большому кораблю, и больше не сказали ни слова о милосердии к пиратам.

Вообще не сказали ни слова.

Безмолвные, как смерть, они скользили рядом с целью. Джарлакс взял по кинжалу в каждую руку с его магическими наручами, и произнеся волшебное слово для «Безделушки», он убрал мачту. Он вонзил кинжалы в борт «Пеликана», подтянув лодку назад под круто изгибающийся корпус у высокой кормы, скрыв их от взглядов с палубы рядом с рулём. Он передал торчащие из досок кинжалы Энтрери, шагнул назад и использовал свой любимый жезл, приклеив суда друг к другу пузырём липкой слизи. Четверо стали ждать.

Совсем скоро они услышали суматоху наверху, бегающих пиратов, выкрикивающих приказы помощников.

«Месть Дюдермонта» пока ещё была далеко, но тёмные силуэты её парусов скоро оказались в поле зрения четвёрки – и они быстро приближались.

- Терпение, терпение, - прошептал Джарлакс, когда Зак достал свои мечи. Джарлакс обращался не только к остальным, но и к себе самому – он понял это, когда снял свою огромную шляпу и сунул туда руку.

Неожиданно небо между двумя кораблями осветилось, и с «Пеликана» обрушился град небольших огней, а затем – более крупный снаряд из горящей смолы. Отдача от катапульты «Пеликана» едва не потопила «Безделушку».

Горошины волшебного пламени взрывались большими огненными шарами, одна за другой – хотя на самом деле их нельзя было назвать шарами или вообще чем-то сферическим, ведь зажигались они, растекаясь по волшебным щитам «Мести», которые сдерживали их пламя. Снаряд из катапульты ударил в стену ветра, искры и угли разлетелись по сторонам, не причинив вреда, и на него хлынула наколдованная вода, погасив большую часть пламени. Но значительная часть его нагрузки пробилась и рухнула на палубу. Несколько огненных шаров тоже нашли свои цели.

Один из парусов «Мести» загорелся. Джарлакс и остальные слышали крики нескольких моряков, задетых пламенем или горящей смолой.

Но «Месть Дюдермонта» шла дальше, её команда отреагировала, как требовал Джарлакс, как обучила их Милашка Чарли.

С носа «Мести» ударил в ответ залп огненных шаров, разбившись о похожую защиту.

Обмен ударами продолжался, и вскоре стало ясно, что у «Пеликана» нет шансов обогнать великолепную шхуну. «Месть Дюдермонта» была построена по тайным чертежам «Морской феи», легендарного охотника на пиратов с побережья Меча, которым командовал капитан Дюдермонт. В своё время ни один корабль на побережье Меча не мог обогнать «Морскую фею», и то же касалось и её наследника, особенно – с такой прекрасной командой.

И великолепным капитаном, к своему глубокому удовлетворению начал понимать Джарлакс.

«Пеликан» опять зашатался – от огня катапульты и от ударов, нанесённых многочисленными волшебниками «Мести».

Огненные шары сменились молниями, когда «Месть» стремительно нагнала корму «Пеликана», и предсказуемо, «Пеликан» начал поворачивать на левый борт, желая дать лучникам и заклинателям возможность для залпа.

- Держитесь, - предупредил Джарлакс, и стоило ему произнести эти слова, как «Пеликан» задрожал и сильно покачнулся.

- Ледяная буря, - тихо пояснил Заку и Даб’ней Энтрери. Главные волшебники «Мести» дождались поворота, а затем обрушили поток льда и конусов волшебной изморози в воду перед подавшимся налево носом вражеского корабля. Удар и лёд не остановили разворот, конечно же, но сотрясли все палубы «Пеликана». Четвёрка на «Безделушке» слышала, что немало пиратов вылетели в воду за левым бортом, и к тому времени, как «Пеликан» оправился от потрясения и неожиданности, «Месть» была уже слишком близка и сама разворачивалась слишком круто, чтобы залп имел серьёзные последствия.

- Считайте, - сказал Джарлакс друзьям, и Даб’ней начала шептать своё заклинание, подняв руку, чтобы дать другим отсчёт.

- Пять, - тихо сказал Джарлакс и достал круглый кусок ткани из-за тульи своей шляпы.

- Четыре, - сказал он, что-то шепнул и швырнул ткань, придав ей вращение.

- Три, два, - быстро сказал он, догоняя счёт Даб’ней, когда его волшебная ткань, переносная дыра, прилипла к корпусу «Пеликана», открывая широкий проход на нижнюю палубу судна.

Не успел он закончить отсчёт, как Артемис Энтрери уже нырнул в переносную дыру, а сразу за ним – Закнафейн. Их поприветствовал громкий крик, быстро оборвавшийся, когда Даб’ней набросила свою волшебную тишину на трюм.

Джарлакс прыгнул в дыру, грациозно перекатился и вскочил, готовый к бою. Он воспользовался наручем на правом запястье, призвав в руку новый кинжал, и занёс его для броска.

Однако вид внутри трюма заставил его замереть, поскольку в этом длинном узком помещении располагались пленники – побитые, истощённые, прикованные цепями к потолку. Мужчины и женщины, даже дети, подвешенные за окровавленные запястья, обмякшие. Несколько из этой несчастной группы каким-то образом до сих пор стояли на цыпочках, но дети и взрослые с низким ростом просто висели в воздухе, раскачиваясь при каждом рывке корабля.

Только когда Закнафейн бросился слева направо, Джарлакс заметил пирата, массивного гнолла, который встретил атаку Зака широким взмахом своей шипастой булавы.

Каким неуклюжим и медленным он казался по сравнению с разъярённым оружейником, клинки которого действовали в безупречном согласии, приняв и отведя булаву, один раз и снова. Левая рука Зака с ослепительной скоростью нанесла укол прямо под взмах, точно попав в руки гнолла.

Раздавшийся визг остался беззвучным в магической тишине, но Джарлакс прекрасно понял, какая стоит за ним боль, когда увидел, как на пол посыпались отрубленные пальцы.

Закнафейн быстро шагнул вперёд, уколол слева, справа, слева в быстрой последовательности, осыпав пирата глубокими ранами и отбросив его к переборке.

Зак сделал ещё шаг, преследуя жертву, но неожиданно ушёл направо, обратно к Джарлаксу и вскарабкавшейся внутрь Даб’ней. Он сделал кувырок, в последний момент подняв меч, чтобы отбить брошенный топор.

Джарлакс прыгнул вперёд и метнул свой кинжал, потом второй – сразу же, как только освободилась рука. Потом третий и четвёртый, и они были уже в воздухе, когда первый вонзился в другого пирата, на сей раз – человека, пронзив её поднятую руку. Потом – грудь, плечо и горло встретились с остальными тремя.

Оба бойца-дроу двигались бок о бок, и оба резко остановились, заметив третьего и четвёртого охранника, гноллов, с длинным ножами, прижатыми к горлу висящих пленников.

Джарлакс позволил кинжалу упасть и высоко поднял пустые руки.

Закнафейн замешкался, изумлённо взглянув на товарища. Усмешка Джарлакса заверила его, что всё под контролем.

Сверкнул красный клинок.

Стена пепла повисла в воздухе.

Отрубленная гноллья голова, вращаясь, взлетела в воздух.

А второго пирата-гнолла оттолкнули в сторону. Его рука с ножом лишилась силы, когда меч Артемиса Энтрери пронзил его плечо от шеи до подмышки.

- Впечатляет, - сказал Закнафейн, хотя никто его не услышал.

Джарлакс всё равно понял, поскольку разделял его мнение. Каким-то образом в узком помещении Энтрери сумел пробраться за спину этим двоим, оставшись незамеченным, и его горизонтальный взмах быстро превратился в удар вниз, пока его нырнувший и развернувшийся владелец перешёл в положение для второго апперкота. Такому безупречному исполнению мог позавидовать любой мастер Мили-Магтира, а большинство дроу никогда не смогли бы добиться того же результата.

Это был манёвр, достойный Закнафейна, достойный Дзирта.

Джарлакс посмотрел на Зака и был доволен тем выражением, которое увидел. Хорошо, что первое знакомство Закнафейна с Артемисом, как бойцом, произошло таким образом.

Уважение между этими двумя было важно…

Мысль оборвалась, когда два корабля столкнулись и все четверо не устояли на ногах. «Месть Дюдермонта» врезалась в бок «Пеликана» и заскрежетала по нему. Пленники закачались туда-сюда, пока команда Джарлакса быстро приходила в себя. Он заметил, как странно видеть открывающиеся в потрясённом крике рты, видеть падающие бочки и бьющиеся ящики, чувствовать чудовищный удар, треск потолочных балок, едва не рухнувших, когда с главной мачты упала перекладина.

И всё это – без единого звука.

Милашка Чарли знала о силе своего корабля. «Месть» была построена с запасом, рассчитана на то, чтобы получить взбучку и продолжать плыть. Её корпус был магически укреплён и не рассыпался от столкновения или залпа катапульт и баллист, её доски защищала от огня магия, и даже разряд молнии оставлял всего лишь чёрный шрам. Её паруса тоже защищала от огня магия. Они могли загореться от огненного шара, но горели не долго и плохо сгорали.

А грот-мачта «Мести Дюдермонта» была спроектирована так, чтобы высвобождаться при столкновении, и не просто падать, а падать управляемым образом, чтобы стать мостиком на палубу вражеского корабля, когда они сходились борт к борту.

Когда ледяная буря и морозные конусы заполнили воду перед разворачивающимся «Пеликаном», капитан не стала мешкать. Она просигналила рулевому, и крепкая великанша с силой налегла на колесо «Мести», разворачивая корабль следом.

- Бросайте! – проревела Милашка, когда у них было достаточно инерции и подходящий угол для атаки, и её команда сбросила паруса. Они упали с громким хлопком, прекрасно погасив оставшиеся языки огня.

- Держись!

Ей не нужно было кричать, поскольку команда прекрасно знала, что сейчас произойдёт и за что хвататься.

Два корабля встали бок о бок. Затрещали балки, разбились доски, задрожали и заскрипели корпуса. Грот-мачта рухнула вниз, запутавшись в снастях «Пеликана» и потащив их за собой. Лёд, ударивший в корпус «Пеликана», серьёзно замедлил его разворот, передав «Мести» инициативу, и Милашка собиралась воспользоваться этим преимуществом.

Битва разгорелась, не успели корабли остановиться – лучники и арбалетчики дали залп, и большинство промахнулось из-за трясущейся и раскачивающейся палубы под ногами. Волшебники «Пеликана» замахали руками, готовясь разбрасывать огонь и молнии, но им пришлось начать сначала, поскольку удар льда оборвал все их заклинания. Волшебники «Мести» задержали их ещё сильнее, помешав их соматическим жестам, бросив совместный и сильный порыв ветра, сдувая всё незакреплённое с палубы «Пеликана», включая самих пиратов.

Затем они получили ещё большее преимущество, когда дюжина дроу из Бреган Д’эрт воспользовалась врождённой магией, чтобы укрыть палубу «Пеликана» волшебным мраком.

Корабли остановились борт к борту. Пираты «Пеликана» стреляли вслепую, пока жрецы и волшебники отчаянно пытались развеять неожиданный, непроницаемый сумрак. Всякий раз, когда из черноты вырывалась молния, дюжина арбалетных болтов летела к её источнику, и молнии прекращались.

Полные решимости вести бой только на палубе «Пеликана», нападавшие высоко забросили крюки, зацепив их за оставшиеся снасти «Пеликана», и воины – во главе с дроу и Милашкой Чарли – схватились за эти верёвки и прыгнули вперёд, пока другие бросились по рухнувшей перекладине, а третьи устанавливали доски между бортами. Когда заклинатели «Пеликана» сумели развеять большую половину мрака, они обнаружили рядом с собой бойцов «Мести».

Лучники стали мечниками, жрецы по обеим сторонам начали исцелять своих товарищей, а волшебники «Пеликана» тратили больше времени на прятки и защитные заклинания, чем на атакующие эвокации. Маги были поистине смертоносны на ранней стадии корабельного боя, но теперь, когда на палубе вовсю сверкали клинки, бездоспешные заклинатели оказались не в своей стихии.

Милашка Чарли обнаружила себя в гуще схватки ещё прежде, чем развеялась тьма. Из мрака выпрыгнул гнолл, чтобы встретить её атаку. Она была рада силе волшебного меча, подаренного Джарлаксом, поскольку подставив его под удар булавы она не просто отбила оружие в сторону, а рассекла его надвое. Поворот запястья и стремительный выпад отправили взвизгнувшего гнолла обратно во тьму.

Но теперь мрака уже не было, и вокруг Милашки разгорался настоящий бой.

Первые фазы нападения она исполнила превосходно. Они повредили снасти и мачты «Пеликана», предотвратили любые серьёзные залпы и подобрались вплотную, и нанесли тяжёлые потери в первые мгновения абордажа. Но опытная морячка не рассчитывала на лёгкую победу.

«Пеликан» прославился на всём побережье Меча благодаря своим умениям, своей опытной и жестокой команде, своей отточенной и эффективной боевой тактике.

Но по мере того, как продолжался бой и редели вражеские ряды, она поняла, что команда «Пеликана» никогда не встречалась с воителями из Бреган Д’эрт.

Джарлакс поймал несчастную женщину, раскачивающуюся на конце своих цепей. Он просигналил Даб’ней и та оборвала свою волшебную тишину. Немедленно раздались звуки ужаса, издаваемые пленниками, а также – шум сражения на палубе, крики и скрежет металла по металлу, иногда прерываемые оглушительным грохотом молнии.

Энтрери бросил Джарлаксу кольцо с ключами, но тот не поймал их, а перекинул Даб’ней.

- Позаботься о них, - сказал жрице Джарлакс. Он посмотрел в дикие глаза женщины, которую удержал, и сказал ей: - Мы пришли спасти вас и доставить в безопасное место.

Она завопила. От взгляда на дроу её лицо застыло в маске ужаса. Джарлакс вздохнул, пожал плечами и двинулся к трапу, ведущему к люку. Энтрери и Закнафейн шли по бокам от него. Они даже обогнали его, но он поднял руки, останавливая их.

- Капитан знает план битвы, - объяснил он. – Пускай выполнит свою часть.

- Им будет проще, если мы трое станем сражаться вместе с ними, - ответил Закнафейн, хотя ему пришлось кричать, когда прямо над ними простучали чьи-то сапоги.

Джарлакс кивнул, но сказал:

- Ещё чуть-чуть. Пускай всё уляжется, а капитан Арронго останется один.

- Чтобы добраться до него, я проложу себе путь через всю команду, - ответил Зак. – Если, конечно, ты не считаешь, что две мои палки не ровня его великому мечу.

- Так и есть, но я верю, что ты компенсируешь этот недостаток, а если нет – у нас есть Артемис Энтрери.

Энтрери фыркнул, а потом – ещё раз, громче, когда Зак нахмурился.

- Мог бы по крайней мере дать мне тот кнут, - сказал Зак.

- Его изучает некто важный, - ответил Джарлакс.

Он поднял руки и застыл, наклонив голову, чтобы лучше слышать. Сейчас бой казался менее ожесточённым, а может быть, стычка просто ушла в сторону.

- Идём, - решил Джарлакс, но всё равно придержал спутников.

- Тогда после вас, - сказал Энтрери, но Джарлакс покачал головой.

Он вытащил перо из шляпы и бросил его на палубу перед собой, где оно почти мгновенно превратилось в огромную нелетающую птицу с толстыми ногами и большими когтями, способными разорвать человека на четыре части одним удачным ударом.

- После неё, - поправил Джарлакс, приказав диатриме идти вперёд. Она одним прыжком преодолела ступени и могучим ударом своего смертоносного клюва снесла переборку. Маленькие крылышки затрепетали, помогая ускориться, и птица бросилась на палубу снаружи.

- Как она отличит врагов от друзей? – спросил Зак.

- Хм, верно подмечено, - сказал Джарлакс и бросился по ступеням, чтобы командовать своим чудовищем.

- Он всегда был таким несносным? – спросил Энтрери Зака, пока они бок о бок поднимались по трапу.

- Судя по всему, ты знаком с ним не меньше моего, - ответил Зак.

- Значит всегда, - сказал Энтрери, и воины Джарлакса выскочили на палубу и немедленно ринулись в драку.

Джарлакс остановился на вершине трапа, направляя свою птицу, которая больше гонялась, чем сражалась, поскольку никто из пиратов, даже свирепые гноллы, не хотели иметь с ней дела. Конечно, дело могло быть в том факте, что вылетев на палубу, она врезалась прямо в пирата и по-прежнему тащила половину тела этой жертвы на одном из своих огромных когтей, с каждым тяжёлым шагом разбрызгивая вокруг кровь. Так или иначе, внимания наёмника требовала не только птица – он смотрел, как Закнафейн и Энтрери немедленно перешли к своему смертоносному танцу. Не к двум танцам, а к одному – ведь умелые воины нашли гармонию, не сделав даже третий шаг в битву.

Джарлаксу приходилось сражаться с обоими. Оба сражались вместе с Дзиртом. И казалось, это всё, что требуется, чтобы теперь они бились бок о бок.

Он никогда не сомневался, что вместе они будут представлять прекрасное зрелище, действуя вокруг друг друга, легко обмениваясь целями. Но это было нечто, что вызвало восхищение даже у него. Энтрери вращал блестящий красный клинок Когтя Харона перед каждым разворотом, в левой руке он сжимал кинжал, который Джарлакс дал ему на замену печально известному оружию, которым Энтрери когда-то пользовался. Закнафейн орудовал парой мечей так же плавно, как собственными руками, всегда готовый блокировать, парировать, нанести колющий или рубящий удар – в зависимости от ситуации.

В один момент Зак бежал от пары преследующих его гноллов. Он взбежал вверх по мачте, разворачиваясь, бросил себя назад обратным сальто – и парировал мечи гноллов-преследователей раз, два, дюжину раз, казалось, пока пролетал над ними вниз головой.

Гноллы сумели остаться в живых, и Зак был уязвим в последней фазе прыжка, о чём оружейник наверняка знал.

Но ему не грозила никакая опасность, как он и ожидал, потому что уже начал доверять Артемису Энтрери в бою.

Между гноллами и падающим Заком сверкнул красный клинок, когда Энтрери промчался мимо, используя магию Когтя Харона, чтобы начертить полупрозрачный барьер из праха.

Когда человек промчался мимо, немедленно вступив в бой с новым пиратом, гноллы ударили мечами через стену парящего праха – слишком медленно, чтобы попасть по Энтрери, и слишком слепо, чтобы достать Закнафейна.

И через эту стену прошёл Зак, припав к палубе, перекатившись через волшебное облако под удары, затем вскочив слишком быстро для новой атаки, безупречно нацелив клинки, чтобы ударить под рёбра собакомордых демонических созданий и рассечь им лёгкие.

Они пытались бороться дальше, задыхаясь и выплёвывая кровь, но Закнафейн потерял интерес к дохнущим тварям и присоединился к напарнику.

- Прекрасное зрелище, - прошептал Джарлакс.

Даже прежде чем Зак, Энтрери и диатрима вступили в бой, команда «Мести» захватила большую часть палубы «Пеликана», оттеснив большинство оставшихся пиратов на высоту обширной кормы. Магическая тьма окутала трапы и переднюю часть этого поднятого участка, фактически отделив этих пиратов от основного сражения. Периодически шальная стрела или даже молния били из непроницаемой стены мрака, но нацелены были вслепую и обычно не добивались результата.

Джарлакс кивнул в знак одобрения Милашки Чарли, когда сражение подутихло, и она умело выстроила батарею лучников и волшебников, готовых смести корму, если пираты сумеют развеять волшебную тьму. Милашка Чарли ответила на кивок, отбив саблю и парировав быстрым рубящим ударом на запястью противника. Его меч отлетел в сторону и он упал на колени, умоляя о пощаде.

Капитан посмотрела на Джарлакса – тот пожал плечами, оставляя выбор за ней. С новым кивком Милашка Чарли обошла коленопреклонённого пирата и ударом ноги швырнула его на палубу, встав над ним, готовая добить при любом намёке на угрозу.

Другие пираты – человек, эльф и дварф – сдались похожим образом, и следуя примеру Милашки, бойцы «Мести» обезопасили их без применения смертельной силы.

Однако гноллам такой милости не оказали – каждый из них был убит, или, будучи пойманным в одиночку, быстро захлёстнут толпой, пойман и выброшен в бурлящее от акул море.

Палуба быстро затихла, не считая молитв жрецов с «Мести», исцеляющих раны, и тяжёлых шагов диатримы Джарлакса, когда он нацелил её на дверь в капитанскую каюту, видневшуюся между сферами мрака, поглотившими ступени на корму. Чудовищная птица почти не замедлилась, вышибая дверь, и бросилась внутрь.

- Что ж, если в «Пеликане» нет кучи потайных кают, остались только те, кто на корме, - громко произнёс Джарлакс. – Что скажете, капитан Арронго? Готовы сдаться?

Закончив, он кивнул группе бойцов Бреган Д’эрт, и щёлкнули два десятка арбалетов, отправив град болтов с сонным зельем через стену темноты.

- В следующий раз это могут быть огненные шары, Арронго, - крикнул Джарлакс. – Тебе некуда бежать и негде прятаться.

Когда всех пленников подтащили к носу корабля, связанных и под охраной, Джарлакс подал сигнал Милашке Чарли, и по её приказу тьма исчезла, открывая оставшихся пиратов. Несколько волшебников, горстка пиратов-людей, и дюжина гноллов теснились на высокой палубе.

- Ну так давай! – бросил вызов крупный, чернобородый мужчина в большой шляпе и с таким количеством украшений, что даже Джарлакс счёл их крикливыми. – Готов драться?

- Драться-то почти не с кем, - ответил ему Джарлакс, провозгласив очевидное.

Мужчина, который наверняка был капитаном Арронго, сплюнул и злобно уставился на него. Он посмотрел на ближайшего волшебника и кивнул.

- Погоди! – добавил Джарлакс, опасаясь какого-то магического способа сбежать. – Я предпочитаю вызов… и пари. Репутация опережает тебя, могучий капитан Арронго. Жаль будет так бесцеремонно отправить тебя и это прекрасное судно на дно. Твой корабль побеждён – это очевидно – и мы получили то, за чем пришли, пленников в твоём трюме. Предлагаю вот что: поединок один на один между тобой и бойцом по моему выбору. Если он победит, ты получишь тот конец, которого заслуживаешь – тот, которого ты всегда ждал, конечно. А если победишь ты… я позволю тебе забрать оставшуюся команду и уплыть на «Пеликане», с единственным условием – чтобы ты больше никогда не омрачал лусканский горизонт своим присутствием.

- Что? – воскликнул Энтрери и несколько других – кое-кто потише товарищей.

- Он уже знает исход, - заверил его Закнафейн.

- Итак, - продолжал Джарлакс, - я нахожу это предложение очень щедрым, более щедрым, чем ты заслуживаешь. Что скажешь?

Крупный мужчина огляделся кругом, как будто растерявшись, как и остальные члены его команды. На лицах некоторых виднелась надежда, пускай даже мимолётная.

- Тогда выбери себя, - парировал Арронго.

- Я бы мог, но не люблю пачкаться в крови – твоей или моей, - ответил Джарлакс. – Думаешь, твои волшебники успеют телепортировать тебя, прежде чем мои прикончат их? Думаешь, они перенесут тебя достаточно далеко, чтобы я не нашёл тебя снова, на сей раз – с большим количеством кораблей на моей стороне? Так сразись с моим чемпионом, и я обещаю, что Лускан никогда больше не будет за тобой охотиться, невзирая на любые преступления, до тех пор пока они не совершаются в водах Лускана или против кораблей под его флагом.

Арронго снова сплюнул.

- Неважно, кого я выберу – шансы всё равно будут лучше, чем сейчас, согласись, - сказал ему Джарлакс. – Решай.

Арронго положил руку на рукоять меча, выполненную в виде оранжево-золотого крылатого создания. Он с улыбкой вышел вперёд, к перилам и вниз.

Милашка Чарли отвела свою команду. Джарлакс убрал свою диатриму, когда та вышла из двери каюты, напугав Арронго.

- Заслужи его, - сказал Закнафейну Джарлакс. Оружейник вышел вперёд, навстречу массивному пиратскому капитану.

- Я знал, что это будет проклятый дроу, - сказал Арронго. – Прикончил немало вашей родни. Ещё один на удачу, да?

- Тебе не хватит даже всей удачи мира, - заверил его Закнафейн, когда двое скрестили взгляды. Их разделяло едва три шага на залитой звёздным светом палубе.

- Все они так считали, - ответил Арронго, неожиданно выхватывая клинок, казавшийся совершенно простым по сравнению с красотой рукояти.

Клинки Зака оказались у него в руках, опередив удар Арронго. Правый ударил наискось, отражая атаку, левый готов был нанести укол над опущенным мечом.

К удивлению Зака, лезвие Арронго просто отлетело в сторону. Зак слишком хорошо держал равновесие, чтобы споткнуться, не встретив сопротивления, но он помешкал, всего на долю секунды, и в это мимолётное мгновение другой клинок – поток света, яркого и ослепительного – ударил из освободившейся рукояти Арронго.

Глаза защипало, и Зак мог только отступать, подавшись вправо, махнув левым клинком, чтобы едва-едва парировать удар Арронго. Дроу почувствовал жар от клинка, когда тот прошёл на палец от его подбородка.

- Ха! – взревел Арронго, продолжая наступать с коварной серией выпадов и взмахов, некоторые – одной рукой, другие – двумя. Он усилил натиск, судя по всему, убеждённый, что дроу полуослеп и растерялся.

Закнафейн тоже это знал.

Раздались изумлённые возгласы, когда Закнафейн нырнул и перекатился, вскочил и бросился в сторону, затем набросился на преследовавшего его капитана с отчаянным взмахом, размахивая мечами, чтобы блокировать и попытаться сравнять условия. У него не совсем получилось, но он сбил брошенный противником кинжал, прежде чем тот настиг его.

Капитан Арронго был полон неожиданностей.

Неподалёку Артемис Энтрери подошёл к Джарлаксу. Вокруг них люди и дроу отзывались на каждое движение поединка. Казалось, Арронго вот-вот добьёт оружейника.

- Спокойно, - сказал другу Джарлакс, поднимая руку, чтобы придержать Энтрери – поскольку тот подался вперёд, крепко стиснув свой меч и кинжал. – Вера, друг мой.

- Тьма, Зак! – крикнул один из дроу, и другие присоединились к нему, поскольку очевидным казалось создать сферу мрака вокруг себя и капитана, лишив его преимущества ослепляющего света меча.

- Почему он этого не делает? – спросил Энтрери после нескольких атак и контратак. Арронго продолжал наступать, не уступая своего преимущества.

- Потому что ты тоже не сделал бы, - сказал Джарлакс.

- Я не могу, - напомнил Энтрери.

Джарлакс посмотрел на него и усмехнулся.

- Если бы мог – то всё равно не стал бы, будь тому причиной глупая гордость или уверенность.

Энтрери хотел возразить, но не мог. Он снова посмотрел на бой, который как будто шёл не в пользу Закнафейна. Крупный капитан прижал оружейника к перилам, и позади него было только море.

Однако когда Энтрери взглянул на ноги Закнафейна, он обнаружил, что одобрительно кивает.

Злорадное выражение Арронго просто кричало «Сейчас ты вылетишь за борт!». Он преодолел последние два шага, заставив Закнафейна отступить перед своими могучими ударами.

Зак исчез, и Арронго издал крик, который сначала был злорадным. Однако он оборвал крик и резко обернулся направо, резанув мечом на уровне груди – поскольку этот хитрый дроу каким-то образом не вылетел за перила, а оттолкнулся от них и бросился вбок в мгновение ока.

Теперь Зак возвращался.

Теперь инициатива была за ним.

Теперь он привык к неожиданной яркости.

Он перепрыгнул через рубящий меч капитана и даже сумел сбить его ногой вниз и в сторону. А потом заработали его мечи.

К чести капитана, Арронго сумел быстро отойти, чтобы ослабить удар, и к чести его доспехов, рана оказалась не слишком серьёзной.

Но великолепный Закнафейн ещё не закончил. Он приземлился, наклонившись вперёд, и бросил себя в ту же сторону, и теперь уже Арронго бешено заорудовал мечом, пытаясь удержать жалящие клинки оружейника.

Джарлакс наблюдал за этим с растущей улыбкой.

- Закнафейн играется с ним, - прошептал рядом с наёмником Энтрери.

Джарлакс знал, что это способен увидеть лишь умелый мечник, а Энтрери, конечно же, был одним из самых умелых.

Мечи Закнафейна действовали так, как будто ими сражались два разных воина. Независимо и всё же в безупречном согласии. Клинки летели на Арронго со стольких разных углов, заставляя его с максимальными усилиями шевелить собственным мечом или разворачивать тело.

Арронго тоже был опытным воином, ветераном сотен стычек на земле и на море, но даже не столь искушённые наблюдатели заметили, как сильно и как быстро изменилось уравнение боя.

Движения Закнафейна были лёгкими и плавными, а Арронго приходилось совершать рывки и скачки. Ослепительный свет его клинка высвечивал пот, собирающийся на его лице, капли, сверкающие в его всклокоченной большой чёрной бороде. Он дышал тяжело и быстро.

Закнафейн загнал его в угол, где перила встречались со стеной капитанской каюты. Арронго было некуда бежать.

Арронго нужно было изменить ход поединка.

Он знал это.

Каждый зритель это знал.

И Закнафейн тоже.

Правая рука Зака подалась за перила и ударила сбоку. Арронго тяжело блокировал её двуручным хватом, затем отправил меч в другую сторону и вверх, чтобы отразить второй клинок Зака.

Противник Арронго открылся!

Когда его руки стали опускаться наискось, он опустил верхнюю – правую – на правое колено, оставляя себе достаточно контроля и силы, чтобы уверенно отвести опускающийся слева клинок дроу. Освободившаяся правая рука потянулась к кинжалу на поясе, собираясь быстро его метнуть, что должно было по крайней мере позволить ему вырваться из угла.

Вот только его меч не встретил никакого заметного веса, что означало, что противник вовсе не открывался. Хитрый воин-дроу заманил его в западню.

Поскольку Закнафейн поворачивался налево уже тогда, когда Арронго начал парирование, подняв и повернув свой правый локоть, чтобы снова сделать выпад этим клинком в место, где, как он знал, окажется правая рука Арронго.

Капитан завыл от агонии, когда меч Зака погрузился между большим и указательным пальцами, а потом в его бедро через шов на кожаном жилете.

Закнафейн ещё немного перекатился налево, к середине палубы, бросив свой меч, приколов им Арронго.

Капитан, качаясь, выступил из угла, опустил левую руку с мечом, отчаянно пытаясь вырвать клинок Зака из бедра и руки.

Но Зак уже пришёл в движение, прыгнув вперёд сбоку от капитана, взбежав по стене каюты и отскочив прочь, разворачиваясь в воздухе прямо над капитаном, приземлившись во вращении и развернувшись быстро и сильно, сжимая двумя руками оставшийся меч.

Отрубленная рука Арронго упала на палубу, по-прежнему сжимая клинок из света.

Мужчина покачнулся.

Зак пронзил его живот, отвёл меч назад, направил его кончик вверх, разрезая бороду, раскалывая подбородок. Дроу вырвал свой второй меч, когда его правый клинок опустился и разрезал плечо отрубленной руки Арронго.

Левый клинок сделал выпад, дважды, и Закнафейн вихрем описал пируэт, низко пригнувшись, затем рубанув по диагонали обоими мечами, заставляя Арронго развернуться и качнуться налево.

Зак перекатился следом за ударом и сделал ещё один круг, чтобы подскочить и ударить Арронго в спину ногой с разворота, швырнув капитана головой вперёд через перила в кишащее акулами море.

Палуба погрузилась в абсолютную тишину – потрясённое, восхищённое и растерянное молчание.

- Серьёзно? – спросил Джарлакс, с отвращением указывая рукой в море. – У него были неплохие украшения.

Зак пожал плечами, вытер клинки о рукав отрубленной руки быстрым движением крест-накрест, и вернул их в ножны необычайно лёгким и невозможно быстрым жестом. Он выпрямился и указал на палубу.

- Я не потерял меч.

Джарлакс пожал плечами и фыркнул.

- И правда.

Глава 4 Неприемлемые последствия доверия

- Вы ж понимаете, о чём просите, да? – спросил король Бренор двух жриц-дроу, сидящих за столом напротив. – Вы должны были видеть лица моих парней, когда вошли в нижние врата.

Дроу, представившаяся как старшая жрица Минолин Фей-Бэнр, подалась вперёд и сказала:

- Уверяю вас, добрый король Бренор, их взгляды были не менее подозрительными и злыми, чем те, которые встречала верховная мать Квентл Бэнр на нашем пути обратно в Мензоберранзан. Надеюсь, вы оцените храбрость верховной матери и жрицы Ивоннель. Их действия на поле боя были непростительной ересью против госпожи Ллос, а Паучья Королева – не самая милосердная богиня.

Бренор оглянулся на своих советников: Реджиса и Доннолу Тополино из Кровоточащих Лоз; его королев, Маллабричес и Таннабричес Боевой Молот; трёх его капитанов из недавно основанной гримгвардии, Айвена Валуноплечего, Атрогейта и Тибблдорфа Пвента; и его приёмную дочь, Кэтти-бри. Он позволил взгляду задержаться на Кэтти-бри, поскольку был удивлён и огорчён, когда она явилась на встречу с опозданием и без Дзирта.

Он собирался с ней об этом поговорить.

- Её собственная – их собственная – служба и преданность проклятой Паучьей Морде меня не колышет, - сказал он довольно резко и намеренно грубо.

Дроу даже не моргнули и как будто не разозлились, что порадовало Бренора.

- Последствия их действий, конечно, дойдут и до Гонтлгрима, - сказала другая дроу, первая жрица Сарибель Ксорларрин До’Урден. – Разумеется, вы это видите. Будем ли мы торговыми партнёрами или врагами?

- Третьего не дано, да?

- Надеемся на первое, если наша сторона одержит верх, - продолжала Сарибель. – Если матери Мез’Баррис Армго и Жиндия Меларн добьются своего, можете быть уверены во втором. Возможно, в отдалённом будущем – но в определённый момент они наверняка снова выступят на Гонтлгрим.

- В чём вы собираетесь одержать верх? – спросил Бренор. – Я уже два года слышу про грядущую гражданскую войну. Вот только ничего не слышу про кровь дроу на улицах Мензоберранзана.

- Стычек было много, король Бренор, - сказала Сарибель.

- Я слыхал, что стычки – обычное дело для вашего городишка. Ничего нового вы мне не сказали.

- Хотите, чтобы запах пролитой дровской крови, текущей по коридорам, наполнил ваш длинный кривой нос, король дварфов? – сказала Минолин Бэнр, вызвав оханье на бренорской стороне стола.

Но не у Бренора. Бренор даже не нахмурился – лишь понимающе, хитро усмехнулся. Он посмотрел на Кэтти-бри, лицо которой представляло собой по меньшей мере маску изумления, может быть, даже гневного шока, но вместо того, чтобы разжечь его, Бренор погасил напряжение неожиданным и громким смехом.

- А эта с характером! – сказал он дочке. Он повернулся обратно к Минолин Фей. – Из тебя выйдет хороший дварф, эльфийка!

- Нам нужны оружие и доспехи, - ответила Минолин Фей. – Вооружение, выкованное в Гонтлгриме, упрочнит позицию дома Бэнр, и верховная мать Квентл приведёт нас к лучшему будущему – для нас и для вас.

- Прошло два года, - повторил Бренор.

- Дома не достигли согласия, - пояснила Сарибель. – Будет ли это дом Бэнр и дом До’Урден против дома Меларн, и, вероятно, дома Баррисон Дель’Армго? Присоединятся ли другие крупные дома к Бэнрам, сломив тем самым волю наших врагов? Или примкнут к врагам и оставят исход неопределённым?

- Всё сложно, король Бренор, - добавила Минолин Фей уже более спокойным голосом. – Мы просим наш народ отречься от того, чему они учились всю свою жизнь, отречься от церкви самой Ллос. Принять в качестве союзников другие народы Торила, которые на памяти даже старейших живых дроу мы знали лишь как врагов. Это непросто, и смелость верховной матери Квентл и Ивоннель невозможно недооценить. Они перешли черту, за которую больше нет возврата. Снаружи ваших чертогов, под солнечным светом лесов, они свершили величайшую ересь из возможных. Обращать вспять проклятие падшего паука, возвращая драука в тело дроу – запрет, из которого не может быть исключений.

- Знаю, и не собираюсь это недооценивать, - ответил Бренор. – Но вы просите меня разжечь горны и заставить кузни работать, чтобы сделать гору кольчуг и оружия, которые могут обратиться против нас.

- Не обратятся, - сказала Сарибель. – С вашей помощью мы начнём войну. И с вашей помощью мы её закончим. У нас есть восемь сотен бывших драуков, больших и сильных дроу из другой эпохи.

- Из эпохи, в которой они ненавидели дварфов, - напомнил ей Бренор.

- Они лучше всех знают правду о Ллос – и эта правда лжива, всегда лжива, - продолжала Сарибель. - Они скорее умрут, сопротивляясь ей, чем будут жить в роскоши, поклоняясь ей. Все до единого. В кольчугах из Великой Кузни Гонтлгрима, с оружием, закалённым в огне предтечи, с мечами и доспехами, зачарованными в подземелье великими жрицами Бэнр и великими магами Ксорларрин, они потрясут стены мензоберранзанской пещеры и приведут другие дома на сторону Бэнров и сторону правды: к вражде с Ллос.

Бренор вынужден был признать, что это была красивая речь, и ещё более красивое видение будущего. Он откинулся на стуле и упёрся ладонью в рыжебородый подбородок, изучая двух гостей-дроу.

- Да, а когда вы закончите с врагами, не отправитесь ли возвращать то, что заплатили за оружие, и кое-что сверху, ага? – вмешался кислый Атрогейт, привлёкший к себе все взгляды. – Я давно уже был другом Джарлакса. Я знаю дроу.

- Вы же видели события на том поле, - запротестовала Минолин Фей. – Они видели зачарованную паутину. Они видели ересь. Ты! – сказала она, указывая на Тибблдорфа Пвента. – Мне сказали, что ты был там. Это правда?

- Да, - ответил Пвент.

- Конечно! – пророкотал Атрогейт. – И это ничего не доказывает.

- Как ты можешь так говорить? – отозвалась Минолин Фей. – До поступка верховной матери и Ивоннель Гонтлгрим был обречён, и вы это знаете.

- Тебе стоит поосторожнее выбирать слова, госпожа дроу, - вмешалась королева Маллабричес.

- Вы в этом сомневаетесь? – не отступала Минолин Фей. – Вы правда верите, что Гонтлгрим остался бы под властью короля Бренора и его клана, если бы мы соединили силы с матерью Жиндией и её армией демонов, с восемью сотнями крупных драуков в её рядах? Вас бы прижали вверху и внизу, бежать было бы некуда. Ваши великолепные порталы тогда не действовали – и не включились бы вовремя, не включились бы вообще, если бы дроу – Громф Бэнр – не осознал серьёзность происходящих здесь событий и не пошёл сам на огромный риск.

Она повернулась к Бренору.

- Вы должны это понимать. Король Бренор – опытный генерал.

- Который выкручивался из передряг посерьёзнее, - настаивал Атрогейт.

- Бахвалься сколько влезет, - сказала дроу. – Но за этим голосом ты знаешь, что я говорю правду. Выбери верховная мать Квентл другой путь – и Гонтлгрим был бы обречён.

- Даже если ты говоришь правду, я видел достаточно Мензоберранзана, чтобы знать – кое-что не задерживается надолго, - заметил Бренор.

- Да! – согласился Атрогейт, вскочив на ноги и громко опустив ладони на стол, чтобы податься вперёд, к жрицам дроу.

- И что, если вы сыграете по глупому, а? Вы провернёте там ваши фокусы, и мать Квентл…

- Верховная мать, - поправила Сарибель, и Атрогейт фыркнул.

- И она избавится от этой бешеной ведьмы Меларн – знаю я её, да. Слышал о визите моего друга, который должен был избавить нас от неё раз и навсегда, вот только Ллос не особенно любит проигрывать. Так вот, избавится она от Меларнов и поставит на их место второй дом, Армго, или ещё кого, а вы вернётесь с войском назад и обернёте против нас наши изделия?

- Лучшую возможность взять Гонтлгрим мы обнаружили, когда подошли сегодня к вашим нижним вратам, - возразила Минолин Фей.

- То не Ллос была, - неожиданно вмешался Тибблдорф Пвент.

Все с любопытством посмотрели на него – и в первую очередь Бренор. Слова Атрогейта, конечно, были оговорены заранее – Бренор дал ему задачу вымотать посланцев. У Пвента не было такой роли, тем более в этот ключевой момент. И хотя короля раздражало, что в его план вмешались, ему было интересно, что хочет сказать Пвент.

- Я видел это, - торжественно заявил Пвент. – Я видел, как эти восьминогие твари бросаются в паутину, как будто спасая свою жизнь – да, даже если это будет стоить им жизни. Им было всё равно. У них был шанс на свободу, и они схватились за него обеими… то есть, восемью лапами. И то была не Ллос, мой король, - сказал он Бренору, качая волосатой головой. – Я почувствовал, когда сам бросился в паутину. То было не зло, то была не Ллос.

Заметно растерявшийся Атрогейт посмотрел на Бренора в поисках руководства.

- Она – обманщица, - напомнил Тибблдорфу Пвенту дварфийский король.

Пвент обдумал это, но потряс головой, не убеждённый, и пробормотал себе под нос:

- То была не Ллос.

- Ваш генерал описывает затейливый и сложный план, - сказала Бренору Минолин Фей, - хотя прямолинейной атаки на Гонтлгрим хватило бы для победы.

- Но разве не таков путь дроу? – спросил Бренор.

Минолин Фей откинулась на спинку стула, как и Сарибель, и они обменялись мрачными взглядами.

- Значит, таков ваш ответ? – спросила Минолин Фей.

- Нет, - сказал Бренор. – Даю слово, что поговорю со своим народом и дам вам ответ. Вы о многом просите, жрица.

- Многое стоит на кону, - ответила жрица. – Для нас ставки выше, чем для вас.

- В том-то и дело, что я в этом не уверен, - Бренор кивнул на двойные двери, и часовые широко распахнули их.

Жрицы дроу встали, поклонились, и ушли в сопровождении своих дварфийских сопровождающих.

Как только двери закрылись, начались разговоры – громкий спор между Пвентом и Атрогейтом, в котором Айвен Валуноплечий пытался играть роль посредника. Кулак и Ярость сидели и шептались, качая головами при каждом слове, как будто они были слишком растеряны всем происходящим, чтобы соглашаться хоть с кем-нибудь.

Даже Реджис и Доннола заняли противоположные стороны – Реджис советовал присоединиться к дому Бэнр и сражаться за будущее северного побережья Меча, означавшее лучшую судьбу для всех его народов, а Доннола, которая провела большую часть жизни в гильдии воров и убийц в далёких землях, качала головой, совершенно несогласная с каждым его словом, то и дело прерывая Реджиса контраргументами, когда он делал паузу, чтобы набрать воздуха.

Во всём этом шуме Бренор посмотрел на Кэтти-бри.

- Он не потрудился даже прийти? – спросил король.

- Он с Бри.

- Даже не начинай, - буркнул Бренор. – Стоило бы выслушать его голос, раз мне приходится разбираться со всем этим.

- Чего мне ещё сказать, па? – спросила женщина, переходя на дварфийский говор – потому что её слова всегда обладали для него большим весом на этом диалекте, подозревал Бренор. – Может быть, дело в Бри, может быть, дело в его встрече с Паучьей Королевой в дамарском туннеле, может быть, дело в магистре Кейне. Может быть, в том времени, которое он провёл, развеянный над землёй – не мёртвый, но да, и не живой. Он уже не такой, как раньше, па. Он смотрит на вещи под таким углом, которого я раньше не замечала.

Бренор уже слышал всё это, и тоже заметил перемены в Дзирте. Это была не меланхолия, а скорее пассивность – и это сейчас, когда следопыт нужен был Бренору в боевом настроении! Он резко посмотрел на Кэтти-бри, но подавил свою усмешку, не готовый сейчас к этому бою.

- Когда возвращается Джарлакс? – спросил Бренор.

- Всё, что я знаю – он был на востоке с Даб’ней, - ответила Кэтти-бри. – Может быть, уже вернулся.

Бренор хмыкнул, потому ударил руками по крепкому столу, требуя внимания.

- Я пойду перекушу и смочу бороду пеной взбитого кишкодёра. Оставайтесь здесь, спорьте, деритесь, и когда я вернусь, я хочу услышать единый голос.

- У нас есть возможность изменить мир, - сказал Реджис.

- А у меня есть задача сообщить моему народу, что мы собираемся похоронить их сестёр, братьев, детей и родителей, - парировала Доннола. – Когда это дроу придерживались условий союза или мирного договора?

Реджис уселся обратно и ничего не ответил.

- Тьфу! – рявкнул Бренор. – Единый голос.

И гневно покинул комнату.

- Но подозреваю, что это будет голос последнего уцелевшего, - пробормотал Атрогейт.

- Тебе стоит привести Дзирта, - сказала Кэтти-бри королева Таннабричес.

- Да, - согласилась её сестра. – Ему стоит присутствовать.

Кэтти-бри не была в этом уверена. Сейчас – не была.

- Ты не сказала, что думаешь, - сказал Бренор, обращаясь к Кэтти-бри, когда она вошла в небольшое помещение, где он сидел с кружкой пива. Его шлем, корона Гонтлгрима, побитый и с отломанным рогом, лежал на столе рядом с выпивкой.

Кэтти-бри уселась напротив.

- Налей и мне, а? – попросила она, когда Бренор не пошевелился.

Бренор со смехом поднял свой щит, призвал его магию и достал прекрасный бокал золотистого пива –две трети жидкости, увенчанной безупречным слоем пены.

Кэтти-бри подхватила его, осушила половину и выдавила отрыжку, чтобы заставить дварфийского па гордиться.

- Это развяжет тебе язык? – спросил Бренор.

- Будь у меня что сказать, я сказала бы там.

- Ну так спроси своего бога или ещё что.

- Она – не дварфийская богиня. Наверное, даже не любит дварфийских богов – или тех, кто им поклоняется.

- Ба! Они ведь вернула меня, так?

- Чтобы ты присоединился к битве и спас Дзирта от Ллос, - сказала Кэтти-бри. – А сейчас, похоже, на войну с Ллос отправляются другие.

- И ты думаешь, что я должен им помочь?

- Похоже, что так, - повторила Кэтти-бри.

- Значит, ты им не доверяешь.

Кэтти-бри прикончила пиво и жестом попросила ещё.

- Как ни странно, па, доверяю. Я достаточно знакома с Джарлаксом и Закнафейном, Браэлином Джанкуэем и Беньяго – даже с Громфом Бэнром! – чтобы считать, что есть основания верить словам Ивоннель и Квентл, и что всё это – не коварный план того, как разделаться с нами нашим собственным оружием. В этом городе многие, так сказать, презирают Ллос.

- Никогда бы не подумал, учитывая, какие три войны первыми приходят мне на ум.

Кэтти-бри кивнула и схватила второе пиво.

- А куда им идти, па? У Ллос есть верховные матери, у верховных матерей есть знать, у знати есть все остальные. Скажешь хоть слово поперёк Ллос в Городе Пауков – и ты покойник. Или что похуже.

- Драуки, - буркнул Бренор.

- Дзирт не один такой, па, - сказала она. – Он просто единственный оказался достаточно смелым – или глупым, или злым, или ещё что – чтобы покинуть Подземье и каким-то чудом выжить и обрести другую жизнь и другой путь. Ты сам знаешь. Ты торгуешь с Лусканом, а Лускан принадлежит Бреган Д’эрт.

- Это другое, - сказал Бренор.

- Да, - согласилась Кэтти-бри. – Поэтому я и не сказала, что думаю – я просто сама не знаю, что думать.

- Ну что ж, - решил Бренор, хлопнул ладонью по столу и быстро встал, оттолкнув кресло.

- А ты знаешь? – спросила Кэтти-бри.

- Не-а.

- Что тогда?

- Может быть, я разрублю ребёнка посередине, - сказал он, подмигивая. Он позвал стражников и сказал им привести жриц дроу, затем одним большим глотком допил своё пиво, подобрал корону и чудесный щит, и повёл дочь обратно в тронный зал.

Много позже растрёпанная и основательно разозлившаяся Кэтти-бри вошла в свои покои, где обнаружила мужа, танцующего с их маленькой девочкой. А может быть, они тренировались.

Дзирт сделал длинный прыжок.

Бри подскочила, оттолкнувшись обеими ногами от земли. Она легко приземлилась и прыгнула снова, а потом – в третий раз, оказавшись рядом с отцом.

- Ты, - сказал Дзирт.

Бри рассмеялась. Она подпрыгнула как можно выше и развернулась в воздухе. Она преодолела почти четверть круга, прежде чем воздух под ней закончился, она приземлилась и удержала равновесие.

Дзирт грациозно подпрыгнул и полностью развернулся, приземлившись на четвереньки, лицом к лицу со своей смеющейся дочерью.

- Ты! – сказала она.

Дзирт подскочил вверх, сделал обратное сальто, приземлившись на ноги – но только на мгновение, и хлопнулся на пятую точку перед Бри с удивлённым видом на лице.

Бри рассмеялась и вытянулась, как будто чтобы подпрыгнуть, но не оторвалась от пола и вместо этого просто резко уселась лицом к отцу.

Двое рассмеялись.

- Бум! – сказал Дзирт.

- Бу-бу! – сказала Бри.

Кэтти-бри подошла и скользнула на пол перед ними двумя, вызывав счастливый визг и объятия Бри, и тёплую улыбку от любимого мужчины.

- Уже поздно, а ты до сих пор не спишь, - сказала она Бри. – Не спишь и играешь с па.

Она усмехнулась Дзирту при этих словах.

- Она хорошо поужинала, - сказал Дзирт. – Хотела подождать маму, чтобы поцеловать и послушать сказку на ночь.

- Тогда пойдём, моя маленькая прелесть, - прошептала дочке Кэтти-бри. Она встала на ноги, обхватив рукой дочь, и отнесла ребёнка в круглую боковую комнату, которую они превратили в спальню Бри, с прекрасными барельефами свинок-стражников, опоясывающими стену у основания, некоторые – на четёрых ногах, некоторые на двух, некоторые пляшут, почти все смеются.

Дзирт кивнул, глядя им вслед, потом пересёк комнату, подошёл к остаткам собственного ужина, стынущим на столе. Несмотря на всю любовь Кэтти-бри в этом разговоре, он не пропустил указаний на то, что она измотана – физически и морально. Бренор полагался на неё – как же ещё? – а Мифрил-Халл был охвачен почти осязаемым напряжением.

Они предотвратили катастрофу, но похоже – только лишь на время.

Вероятно, ему тоже следовало пойти на встречу с представителями дома Бэнр, как просил его Бренор и умоляла Кэтти-бри. Однако ему всё это казалось продолжением цикла, который невозможно нарушить – к какому ошеломляющему мысленному парадоксу привела его трансцендентность! Хотя он осознавал и соглашался с важностью дипломатических переговоров, которые шли в зале для аудиенций Бренора, ему сложно было даже почувствовать эту срочность.

После трансценденции он стал воспринимать всё временным, и его приоритеты исказились до такой степени, что…

Что он проигнорировал встречу, которую друзья и жена умоляли его посетить.

Он знал, что потерял равновесие – как знал, что голоден, но не мог найти в себе силы, чтобы сознательно поднести вилку с едой ко рту.

Он не ожидал подобной подавленности.

Он по-прежнему клевал ужин вилкой с отсутствующим видом, потерявшись в этом конфликте перспективы, когда Кэтти-бри вышла из комнаты дочки и закрыла за собой деревянную дверь.

- Ты голодна? – спросил Дзирт.

- Бренор позаботился об этом, прежде чем я ушла, - ответила она.

- И каким было его решение?

Кэтти-бри остановилась, положила ладони на бёдра и вздохнула.

- Бренор отправил кузнецов работать. Сотня тяжёлых кольчуг на эльфов и две сотни тонких и лёгких мечей.

- Значит, они убедили его, что война неизбежна, - решил Дзирт, но его голос затих, когда Кэтти-бри покачала головой.

- Сейчас он ничего не отдаст Бэнрам, - сказала она. – Но если его убедят, он пообещал, что их просьба будет исполнена ко времени их возвращения в Мензоберранзан. Он решил разрубить ребёнка напополам.

Дзирт размышлял над этим какое-то время, потом кивнул.

- Тянет время, - сказал он. – Может быть, это лучший вариант. Надеюсь, у него нет иллюзий по поводу возможности измотать дроу. Они разыгрывают козыри на собственных условиях, тогда, когда сочтут нужным.

- Он знает, - заверила Дзирта Кэтти-бри. – Он надеется получить лучшие ответы от лучших шпионов, прежде чем вооружать тех, кто уже трижды выступал против него.

- Джарлакса? – со смехом спросил Дзирт.

- Или Киммуриэля. Или Громфа. Есть варианты.

Дзирт обдумал это и кивнул.

- Ты должен был присутствовать, - сказала Кэтти-бри немного резче.

Дзирт пожал плечами.

- Я уже рассказал всё, что знаю о Мензоберранзане, и мне мало что известно о жрицах, которые исполняют роль посланниц дома Бэнр.

- Ты знаешь Ивоннель.

- Кое-что я про неё знаю, но этого недостаточно, чтобы доверить ей жизни друзей. Она находится за пределами моего понимания.

- Ты знаешь про Мензоберранзан больше, чем кто-либо в Гонтлгриме, за исключением этих двух жриц. Один только взгляд на тебя через стол мог бы намекнуть на их искренность, на глубину их убеждённости. Эта война, которая по их словам вот-вот начнётся, на самом деле началась в тот день, когда ты покинул Мензоберранзан.

Она резко замолчала, и Дзирт понял, что она заметила, как он морщится.

- Что? – спросила Кэтти-бри, явно застигнутая врасплох подобной реакцией. – В этом всё дело? Ты думаешь, что это плохо?

- Я думаю, что будет такая бойня, какой мы даже представить себе не можем, - тихо ответил он. – Больше двадцати тысяч дроу в священной междоусобной войне? При поддержке демонических войск? Вся пещера будет окрашена кровью.

Сочувственное выражение Кэтти-бри долго не продержалось, и она фыркнула.

- Звучит как то, с чем мы столкнулись бы прямо здесь – и малышка Бри тоже, если бы Ивоннель и Квентл Бэнр избрали лёгкий путь и присоединились к Жиндии Меларн.

- Но не столкнулись же. Тебя не волнует, что половина города скорее всего погибнет, или того хуже?

- А должно? – спросила она, не слишком убедительно изображая безразличие.

- Может и нет, - саркастично отозвался он. – В конце концов, они всего лишь дроу, а значит – заслуживают подобной участи.

Как только слова сорвались с губ, Дзирт пожалел о них.

Кэтти-бри пронзила его взглядом.

- Никогда мне такого не говори, - тихо сказала она. – Я этого не заслуживаю.

- Нет, - согласился он и глубоко вздохнул. – Я не хотел. Но это обычное мнение среди тех, кто живёт на поверхности и знаком с дроу только по их репутации. И с этим предстоит бороться Бренору, когда он станет решать – помочь или нет.

- Дроу напали на него в его доме.

- Его доме? С каких пор это его дом?

- Что… - она утратила дар речи и покачала головой с явным потрясением.

- Любимая, я веками сталкивался с жестокими суждениями, авторы которых не принимали во внимание намерения тех, кого судили. И это касается не только дроу.

- Дзирт?

- Я тоже в этом виновен, - признал он. – Мы все так поступаем по глупости, и распространяем общие истины о наших врагах, которые доводят нас до того, что мы уже не в силах разобраться с нашими противоречиями.

- Ещё они атаковали Мифрил-Халл, - напомнила ему Кэтти-бри.

- А Бренор напал на Ку’Ксорларрин, - парировал Дзирт.

- Ку’Ксорларрин? – пробормотала женщина. – Гонтлгрим?

- Это он его так называет.

- Это древняя родина дельзунских дварфов.

- И, вероятно, это место служило домом сотням других групп за тысячи лет до того, как Бренор его отыскал.

- Ты не можешь говорить серьёзно.

- Я никогда не был серьёзнее, - твёрдо ответил Дзирт. – Среди людей я дроу, и многие считают меня злом. И да, народ Мензоберранзана совершал злые поступки, а войны между ними и культурами поверхности были настоящими и изобильными.

- А набеги, в которых убивали целые семьи эльфов, людей и дварфов? – спросила Кэтти-бри.

- Думаешь, отряд дроу ждала лучшая судьба при встрече с превосходящими силами эльфов, людей или дварфов в верхних пещерах Подземья? Думаешь, эти превосходящие силы эльфов стали бы спрашивать семью дроу про их намерения и цель?

Настала очередь Кэтти-бри не давать ответа.

- А что чувствовали дуэргары, когда много лет назад Бренор и его род выселили их из Мифрил-Халла?

Кэтти-бри тяжело вздохнула.

- Конечно, дроу злы, - сказал с широким жестом Дзирт. – Давайте просто считать, что это правда.

- Можешь считать, как хочешь, - парировала Кэтти-бри.

Дзирт потёр лицо и напомнил себе, что его поступки и тон были продиктованы его собственным раздражением и не имели никакого отношения к той замечательной женщине, что стоит перед ним.

- Тогда что насчёт Карнавала пленников в Лускане, где магистраты пытают беспомощных жертв до смерти, которой те радуются, как спасению от боли, под одобрительные крики огромной толпы? – серьёзно и спокойно спросил он.

- Магистраты злы, - сказала Кэтти-бри.

- Они выполняют закон, - возразил Дзирт.

- Значит, закон неправильный.

- Да! А как насчёт пиратов, которые ловят беззащитное купеческое судно у Побережья Меча и заставляют жертв пройти по доске – прямо в пасти ожидающих акул?

- Мы охотились за ними вместе с Дюдермонтом. Разве многие получили пощаду?

- Именно! Мы охотились за ними и отправляли на дно, как и следовало. Потому что они совершали и продолжили бы совершать злые деяния.

- Да.

- И большинство из них были людьми, а значит люди злые.

- Что? Нет!

- Конечно нет. Я об этом и говорю. Это меня и раздражает.

Кэтти-бри какое-то время пристально смотрела на него, прежде чем растеряно покачать головой.

- Добро и зло, - сказал Дзирт. – Или лучше – сочувствие и безразличие, милосердие и жестокость. Мы были жестоки с пиратами, но каковы были наши намерения?

- Прекратить их путь грабежа и убийства.

- И это было важно. Разве ты не видишь?

- Конечно, вижу!

- Это важно, - снова сказал Дзирт, потому что должен был разъяснить это для себя. – Определение добра и зла может быть просто вопросом восприятия, основанного исключительно на личности вовлечённого лица – дроу? Лунный эльф? Полурослик? Дварф? Человек? – или связей его народа. Оценка заключена в намерении. Так что да, дроу совершали зло. Набег, в который меня взяли юношей, был злом. Но что насчёт набегов, которые совершали племена Вульфгара на Десять Городов, когда Бренор взял его в плен? Сколько было бы убито, если бы утгардцы Вульфгара одержали победу?

- Уверяю тебя, я размышляла об этом.

- Но мы – и Десять Городов – жили на древней земле этих племён и забирали себе скудные ресурсы.

Когда Кэтти-бри не ответила, он продолжил:

- Когда Бренор спас Вульфгара, мы считали это проявлением величайшего милосердия. Тогда он был мальчиком, но вырос в мужчину, которого ты полюбила, которого я полюбил. Но что насчёт сотен его людей, оставшихся мёртвыми на поле брани? Что насчёт дварфов, которое могли проявить такое же милосердие, но не стали? Никто из нас не осудил бы Бренора, поступи он в тот день иначе, но Вульфгар остался бы всего лишь ещё одной зарубкой на его старом топоре.

- Я не понимаю, к чему ты клонишь, - признала Кэтти-бри. Она казалась не особенно счастливой.

- Мы никогда не обретём мир – все мы – пока не поймём, что дитя культуры, отличающейся от нашей, так же драгоценно, как наше собственное. И я не знаю, будет ли такое возможно. Никакого мира – не для людей, дварфов, полуросликов, дроу или эльфов.

Кэтти-бри немного наклонила голову, и Дзирт заметил намёк на хитрую усмешку.

- Или орков? – спросила она, когда он замолчал, чтобы взглянуть на жену.

- Я не знаю, - признался он.

- Дело опять в орках?

- Нет, дело… во всём. Дело в правосудии и мире, - ответил он мрачным голосом. – Я не могу не думать, какой смысл в пройдённом мною пути и в пути, которым я иду сейчас – или пути, которого ты для меня хочешь – если любые шаги вперёд бесполезны, как будто в конце не может быть мира?

- Ты не можешь в это верить, - сказала Кэтти-бри, шагнула вперёд и посмотрела на него, подняв руки ему на плечи. Она продолжала смотреть, и он удерживал этот взгляд. Они изучали друг друга, отходя от края. Дзирт испытал большое облегчение, когда Кэтти-бри наконец-то его обняла.

- Из-за увиденного я не знаю, во что верю.

Он отстранил её на вытянутых руках и снова посмотрел в эти глубокие голубые глаза, которые похитили его сердце и больше не отпускали. – Кажется, частично об этом предупреждал меня магистр Кейн, когда мы говорили о трансценденции физического тела и физического мира. Столько вещей, мотивирующих нас, становятся…

- Бессмысленными? – прошептала она.

Он мог только пожать плечами.

Кэтти-бри отступила на шаг. Её лицо похолодело.

- Они завоевали бы Гонтлгрим, если бы не Ивоннель и Квентл Бэнр, - сказала она. – Здесь была Бри. Ты прекрасно представляешь, что бы произошло с ней, особенно если бы они поняли, что это дочь Дзирта-еретика. Это для тебя бессмысленно?

- Конечно нет.

- Они убили бы её, или хуже. Они бы убили всех нас – или хуже. Если бы Ивоннель и Квентл не обратились против Жиндии Меларн…

- Я знаю, - вмешался Дзирт, - может быть, это и есть ответ Бренора.

Кэтти-бри посмотрела на него с нескрываемым ожиданием.

- Может быть, благодаря этому факту риск стоит того, - объяснил Дзирт.

- А каков ответ Дзирта? Когда эта война начнётся – если начнётся – что сделает Дзирт?

- Я не знаю, - без колебаний сказал он. – И в этом моя боль.

- Я думала, что ты возглавишь революцию, - сказала ему Кэтти-бри, положив ладонь на плечо. – Ты и Джарлакс, вместе с твоим отцом, сражающиеся, чтобы вырвать твой народ из-под власти Ллос. Или это пугает тебя больше всего?

Дзирт с любопытством взглянул на неё и долгое время они просто удерживали взгляды друг друга.

- Потому что дело не в домах. Дело в Ллос. И ты в это веришь, верил не один десяток лет, верно? – объяснила Кэтти-бри. – Что эти злые поступки – результат влияния и махинаций Ллос, а не истинная натура народа дроу. Теперь ты можешь узнать ответ – и этот ответ тебя пугает.

Он не ответил – только стиснул зубы.

- Ты так долго прожил среди тех, кто обвинял тебя, что боишься – источник их ненависти заключен не только в простом непонимании? – Кэтти-бри явно удивилась собственным словам.

- Нет, - ответил ей Дзирт, но осторожно.

- Хорошо, - сказала она. – Потому что ты не должен бояться.

- Причина моей подавленности не в сомнениях – по крайней мере, не в сомнениях относительно Мензоберранзана. Там всё дело в Ллос. История, которую рассказали нам Киммуриэль и Ивоннель про основание города и разрушительное влияние Паучьей Королевы, после всего что я видел за прожитые в городе годы, кажется мне правдивой. Она кажется правдивой, когда я смотрю на Джарлакса и то, чего он добился без разрушительного влияния жриц Ллос – под его началом Лускан стал лучшим местом. Более честным, лучшим для тех, кто живёт там. Она кажется мне правдивой, когда я думаю про Джарлакса и когда я вспоминаю свою сестру Вирну.

- Которую ты убил, - напомнила ему Кэтти-бри, и Дзирт поморщился.

Кэтти-бри поморщилась в ответ.

- Она отреклась от Ллос с последним вздохом, - мрачно сказал он, глубоко вдохнул и выдохнул, и продолжил. – Даже то, что я вижу в Громфе Бэнре – разве ты не говорила мне, что это Громф нажал рычаг в Главной башне, чтобы вернуть магическую энергию, необходимую для власти над предтечей?

- Значит, ты веришь в свой народ. Что тогда? – умоляюще спросила она, взяв его за руки. – В чём дело? Ты должен рассказать мне.

Дзирт сделал ещё один глубокий вздох, пытаясь найти слова, чтобы всё объяснить – хотя бы самому себе. Ему всё казалось таким незначительным, и в то же самое время – ошеломляющим. Столько бесконечных войн и смехотворных предрассудков казались ему бессмысленными – да, это слово подходило идеально! – и всё же это противоречило всему, чего он пытался добиться в своей жизни.

- Это дорога, - снова сказал он. – И суть всего этого – что дорога никуда не ведёт и замыкается в круг.

Он замолчал.

- Внутри я знаю, что должен был прийти на встречу и поддержать тех, кто не заслуживает меньшего. Но ещё я знаю, что не вижу в этом особого смысла. Я не готов примирить всё то, что недавно узнал, с тем, что вело меня через все шаги моего путешествия до самой трансценденции.

- Ты должен был присутствовать на встрече, - сухо ответила Кэтти-бри. – То, что ты считаешь, будто видел лучшее будущее за пределами этой жизни, не означает, что твои поступки в этой жизни лишены смысла. Если ты так считаешь, значит ты не тот мужчина, за которого я вышла замуж – и не тот отец, которого заслуживает Бри.

Её слова ударили его хуже кулака. Он даже отшатнулся.

- Ты знаешь, что я права, - беспощадно сказала она, не моргая, не отступая ни на дюйм.

Он знал её.

Он это видел.

В отличие от его прежнего легкомыслия и да, даже снисходительности, Кэтти-бри была смертельно серьёзна. Каждое её слово было сказано всерьёз, и последнее заявление было лишено всякой двусмысленности. И тогда оно показалось Дзирту абсолютно справедливым, таким ясным, что он едва сумел поверить, что не слышал его всё это время. Это был друг, который отправился в Подземье в одиночку, чтобы освободить его из темниц дома Бэнр. Вокруг него были одни друзья, компаньоны Халла, которые даже воскресли после смерти, чтобы поддерживать его в его испытаниях, которые спасли его, когда он стоял, сломленный физически и морально, на вершине Пирамиды Кельвина.

Он почувствовал жар стыда, окрасивший щёки. Конечно, ему следовало прийти на встречу.

Суровый взгляд Кэтти-бри ясно дал понять, что она не даст ему соскочить с крючка, когда она и те, кого они оба любили, нуждались в нём, чтобы обрести ясность.

И смысл.

Да, ему нужно было заново найти свою цель – и не только ради окружающих, не только ради дочери.

Ради себя самого.

- Вот почему ты так хочешь увидеть магистра Кейна, - сказала Кэтти-бри – не вопросительно, утверждающе. Она надолго замолчала, глядя в лавандовые глаза Дзирта.

Да, подумал он, ведь Кейн много раз выходил из смертной оболочки, и всё же посвятил свою жизнь земным целм.

- Поэтому ты должен отправиться в монастырь, - прошептала она и поцеловала его, затем развернулась и вышла из комнаты.

- И съесть свой проклятый ужин, растреклятый остроухий упрямец, - окликнула она его в дверях своим голосом дочери Бренора.

Дзирт ответил таким необходимым ему смехом.

Глава 5 Акулья радость

Команда «Пеликана» нервно выстроилась у перил спиной к бурлящему от акул морю – снова покрасневшему, когда всех гноллов с «Пеликана» выбросили за борт. У оставшихся пиратов не было оружия, пальцы их волшебников были связаны, и перед ними стояла команда дроу с мечами и арбалетами наготове.

А среди этих вооружённых охранников стоял воин-дроу, расправившийся с их могучим капитаном Арронго, предводителем, долгое время удерживавшим их в страхе и подчинении.

Они нервно переминались с ноги на ногу, когда предводитель дроу в чудовищной шляпе начал свой осмотр, сопровождаемый женщиной-дроу, одетой в церемониальную мантию жрицы.

- Это моя подруга, которой я безоговорочно доверяю, - сказал им Джарлакс. – Она немолода, по крайней мере по человеческим стандартам, и потратила больше времени на изучение божественных знаний, чем любой из вас живёт в этом мире. Часть этого… что ж, вы увидите сами.

Он посмотрел на Даб’ней, и та кивнула. Заявление Джарлакса было не пустым бахвальством. Поскольку, хотя её и растили жрицей на службе у Ллос, её изыскания всегда касались скорее различного знания. Она была глазами её старого дома. И пока другие жрицы вокруг неё фокусировались на магии двойственности или маскировки, на божественных областях обмана, бури или войны, самой важной обязанностью Даб’ней было раскрытие возможных интриг потенциальных соперников и врагов. Так что именно этим она собиралась заняться и сейчас. Она подняла священный символ и начала неслышный речитатив, призывая свою магию, открывая разумы пленников, чтобы они не могли спрятаться за лживыми словами.

Джарлакс неторопливо зашагал вдоль линии пленников.

- Я прошу всех вас, - сказал он им, - подумать, кто из вас пытал пленников по приказу капитана Арронго.

Он остановился возле первого пирата, испуганного юноши, и покосился на Даб’ней.

Она взглянула на юношу всего лишь на миг, затем покачала головой.

Джарлакс схватил его за рубаху и оттащил от перил, швырнув его в центр палубы. Там его подхватила пара дроу и отвела к противоположному борту.

Так продолжалось и дальше – Джарлакс повторял свой вопрос, и пираты в шеренге не могли не слышать его и не думать о нём. Им не требовалось говорить или отвечать вслух – простой звук вопроса в голове вызывал мысли и воспоминания, невербальную реакцию и другие телесные признаки.

За ними и их сознанием наблюдала Даб’ней – не так, как это делал Киммуриэль, но достаточно, чтобы уверенно кивать или качать головой в ответ на вопросительный взгляд Джарлакса.

Те, кого она сочла менее виновным, получали покачивание головой и переходили под стражу дроу. Те, чьи мысли раскрывали Даб’ней участие в пытках, оставались на месте.

Все, кроме пяти из двух дюжин пленников с «Пеликана», остались у перил.

Когда с этим было покончено, Джарлакс коснулся полей шляпы в сторону Даб’ней, а та подошла к люку и откинула его, помогая пленникам пиратов выбраться на палубу. Она подвела их к Джарлаксу.

- Кто-то конкретный? – спросил он их.

Какое-то время никто из бедолаг не смел отвечать, но наконец один молодой человек, немногим старше мальчишки, поднял дрожащую руку и указал на грязного мужчину в центре линии.

Джарлакс подошёл к нему и замер, оглянулся на мальчика и указал на пирата.

Мальчик кивнул. Другие две жертвы кивнули тоже.

Джарлакс столкнул мужчину за борт.

Тот ещё кричал и бился, когда был опознан второй мучитель, затем третий, затем ещё двое.

Они полетели за борт, все пятеро, к радости кружившихся там акул.

- Становится не так весело, когда это кто-то знакомый, не правда ли? – сказал Джарлакс оставшимся пиратам. – И ещё хуже, когда знаешь, что сам можешь оказаться следующим. А это может произойти с любым из вас. Я не даю никаких обещаний, не считая того, что я готов оставить вас в живых. Вам придётся поработать, разделяя корабли и латая «Пеликана», чтобы мы могли вернуть его в Лускан. И с этого мига и до самого прибытия вас будут оценивать. Одна ошибка, одна угроза, одно нападение – и вы присоединитесь к капитану Арронго и остальным в брюхах у акул.

Он подошёл к перилам и заглянул за них.

- Хотя, подозреваю, капитан Арронго нашёл по меньшей мере несколько приютов, в которых он может… переварить то что сделал.

Отпустив этот оборот, он сделал разворот, глядя на Закнафейна и Энтрери, изумлённо вскинув руки, когда они не рассмеялись.

- Что? – с невинным видом спросил он.

Двое воителей просто ушли.

Сцепившиеся корабли быстро разделили – помогло то, что «Месть Дюдермонта» была спроектирована и построена для таранов, сцепки и быстрого разделения. И для быстрого ремонта. Так что к тому времени, как захваченные пираты, трудившиеся под бдительным присмотром и началом Бреган Д’эрт и инженера «Мести», распутали канаты на упавшей мачте «Пеликана», паруса «Мести» уже вернулись на место и были готовы ловить ветер.

Потребовалось ещё два дня, чтобы привести «Пеликан» в пригодное к путешествию состояние, и даже тогда, по словам Джарлакса, тот «заметно хромал». Но корабль поплыл, прямиком на восток, обратно, рядом с «Местью Дюдермонта», которая служила защитой от других пиратов в окрестностях и напоминанием захваченной команде «Пеликана», что любое сопротивление встретится с подавляющим – и на сей раз беспощадным – ответом.

Джарлакс, Зак и Энтрери все оставались на «Пеликане», что не укрылось от внимания пленников. Им было не вернуть себе корабль, а тем более – не обогнать и не уйти от «Мести».

- Теперь вы команда, моя команда, - раз за разом повторял им Джарлакс, расхаживая по палубе. – Я буду вас кормить и следить за вашим благополучием – до тех пор, пока вы будете подчиняться приказам. Эти акулы, что следуют за нами? Это мои акулы, мои питомцы, и я пообещал хорошенько накормить их, если вы подчиняться не станете.

- Какой же он хвастун, - сказал Закнафейн, обращаясь к Энтрери, когда они сидели у перил, проверяя своё оружие и перекусывая.

- Завоеватель, постоянно пополняющий свою коллекцию активов, - ответил Энтрери.

- Активов? – спросил Зак, качая головой. – Я не знаю этого слова.

- Его сокровищ, понимаешь? – сказал Энтрери. – Они, мы с тобой, Бреган Д’эрт, сам Лускан – мы все сокровища Джарлакса. Он как дракон, только вместо золота и драгоценностей собирает людей и власть.

- И самих драконов, - хмыкнул Зак. – Двух самых странных вирмов, о которых я только слышал. Интересно, где сейчас Тазмикелла и Илнезара? Было бы куда легче охотиться на пиратов вместе с ними – по крайней мере, для моего брюха.

- Мне говорили, что они улетели в Ваасу, но наверняка мы с ними ещё увидимся. Джарлакс не из тех, кто позволяет подобной власти надолго ускользнуть у него из рук.

Энтрери заметил, что Зак глядит на него с некоторым подозрением, опустил Коготь Харона на колени и повернулся, чтобы прямо встретить взгляд оружейника.

- Ты говоришь о нём, как о злодее, но всё же остаёшься на его стороне.

- Едва ли злодее, - ответил Энтрери.

- Он собирает людей?

- Да, потому что они хотят быть с ним, - сказал Энтрери, последив за взглядом Зака на приближавшегося Джарлакса. – Всё дело в его обаянии, понимаешь? Он понимает идею создания ситуаций, которые нравятся обеим сторонам, понимает взаимную выгоду. Поэтому Лускан будет принадлежать ему до тех пор, пока сам Джарлакс того хочет. Потому что народ Лускана тоже будет этого хотеть. Если бы короли и королевы этого мира тратили столько времени и золота на тех, кем они правят, сколько тратят на армии и оружие, которые содержат на случай, если эти люди восстанут против них, они были бы намного богаче и целее.

Зак фыркнул.

- Боюсь, тебе будет сложно убедить в этом верховных матерей Мензоберранзана.

- Думаешь, дварфы когда-нибудь восстанут против короля Бренора? – Энтрери закончил разговор, когда подошёл Джарлакс, но Закнафейн всё равно знал, что его вопрос – риторический, или, по крайней мере, обладающий очевидным ответом.

- От стольких речей и заверений я начал терять голос, - сказал Джарлакс. – Кто-нибудь из вас может собраться с силами и пройтись по палубе, чтобы понукать команду?

- Я могу, но не хочу, - ответил Зак.

- Ты блефуешь, Джарлакс, - добавил Энтрери. – Мы оба знаем тебя слишком хорошо, чтобы поверить, что ты можешь потерять голос.

Это заставило Джарлакса улыбнуться. Он поклонился, признавая поражение, и грациозно взмахнул рукой. Энтрери заметил, что Джарлакс носит несколько колец, которые он видел на руке капитана Арронго – причём не на той, которую Закнафейн отрубил и оставил на палубе.

Он перевёл взгляд с колец к ожидающей и понимающей улыбке Джарлакса.

- Я беру, что могу найти, - объяснил бродяга-дроу. – К счастью, огромная акула была уже не голодна, но к меньшему счастью – почти наверняка среди содержимого её желудка были сокровища и подороже.

- Ты меня разочаровываешь, - сказал ему Зак. – Я думал, что ты из тех, кто будет преследовать злобную акулу до тех пор, пока из неё не выйдет весь остальной Арронго.

- Я думал об этом, - ответил Джарлакс, покидая их.

Зак посмотрел на Энтрери, но тот только пожал плечами и сказал:

- Я даже не видел, чтобы он промок.

Вскоре после этого вперёдсмотрящий крикнул «Земля!», и когда за «Пеликаном» опустилось солнце, оно осветило вершины высоких, покрытых снегом гор далеко впереди и слева, а когда солнце спряталось за морем, над ними зажглись звёзды – вместе с огнями Лускана далеко впереди и прямо по курсу.

- Узнала что-нибудь новое? – через несколько дней в Гонтлгриме спросил Кэтти-бри Джарлакс.

- Думаю, что ничего нового про кнут я уже не узнаю, - ответила она. – Я говорила с великими волшебниками, даже с созданиями иных планов бытия – даже с Мегерой в какой-то степени, если наше общение можно считать диалогом.

Она пожала плечами и призналась:

- Хотя я не уверена, что эта история полна, и даже не знаю, где заканчиваются факты и начинается вымысел.

- Но ты не против попробовать?

Женщина снова пожала плечами.

- Я понятия не имею, как отреагирует оружие на огонь предтечи, хотя теперь больше верю, что Мегера не сможет воспользоваться силой кнута, чтобы сбежать из разлома. Единственная потеря, которая кажется мне возможной – это сам кнут и то, что мы скормим Великой Кузне вместе с ним.

- Роскошно! – воскликнул Джарлакс и хлопнул в ладоши, затем потянулся к поясу слева.

Кэтти-бри впервые обратила внимание на висящий там меч, и хотя навершие было другим, она сразу же узнала гарду и рукоять. Она охнула и схватила Джарлакса за запястье.

- Нет. Никогда.

Джарлакс встревожено посмотрел на неё.

- Я не добавлю магию к этому мечу, - объяснила она. – Никогда. Я не скормлю его Великой Кузне, но с радостью, совершенно бесплатно, выброшу его в разлом с предтечей, чтобы уничтожить – или хотя бы убрать из рук следующей жертвы.

- А, ты узнала Хазид’хи, - ответил Джарлакс.

- И наш разговор окончен, - сказала она и направилась прочь.

- Нет, госпожа, нет, - сказал Джарлакс, остановив женщину, пока та ещё не отвернулась от него. – Я не хочу, чтобы ты скормила Хазид’хи кузне вместе с кнутом. Этот меч прекрасен сам по себе, конечно же.

- Ты глупец, раз взял его себе.

- Я просто ношу его, - сказал Джарлакс. – В ножнах. Я им не владею.

- Тогда уничтожь его, и сделай этот мир немного лучше.

- Это могущественный инструмент, и в подходящих руках…

Взгляд её прищуренных глаз на миг заставил его замолчать, но только на миг.

- Хазид’хи позволил Дзирту на равных сражаться с Обольдом, - напомнил он. – Это просто меч.

- Я прекрасно знаю этот… меч.

- Действительно, и я извиняюсь, что сегодня взял его с собой, - поклонившись, сказал дроу. – Но повторяю: я хочу сплавить с кнутом вовсе не Хазид’хи.

Он снова потянулся к поясу, но под Хазид’хи, достав прекрасную небольшую статуэтку яркой птицы жёлто-оранжевой расцветки, в которой Кэтти-бри узнала феникса. В следующий миг она осознала, что это не просто статуэтка; это рукоять длинного меча, однако лишённая клинка. Крылья птицы были раскинуты в стороны, образуя гарду, а внешние перья загибались к оголовью, защищая кисть. Длинная шея тянулась выше, и Кэтти-бри подумала, что она блокирует стык, к которому можно прикрепить лезвие.

Но нет, поняла женщина, это был не зубец для клинка и не разъём, в который можно было вставить и закрепить клинок.

Она посмотрела на крохотные рубины, служившие глазами птицы, и на третий красный камень, покрупнее, сидящий в оголовье, которое было образовано хвостовым оперением птицы, скрученным в шар.

- Что? – спросила она. – Почему с этим? У кнута есть рукоять.

- А у рукояти есть клинок, - пояснил Джарлакс, поднял её и сжал покрепче. Три рубина вспыхнули от внутренней магии, и в сопровождении мгновенного низкого гула внезапно возник клинок из света.

- Солнечный клинок, - сказала Кэтти-бри. – Я о таком слышала. Говорят, это чудесное оружие.

- Так и есть – и оно достойно только величайших воителей. Мы – ну, Закнафейн забрал его у капитана Арронго и с нетерпением ожидает его возвращения. Но я пообещал, что верну ему нечто ещё более чудесное, чем просто меч Арронго.

- Хочешь рискнуть, сунув этот трофей в пламя предтечи? – спросила она, не скрывая сомнений.

- Я хочу сделать это оружие достойным величайшего из воинов, - напомнил ей Джарлакс. Он крутанул оружие, убрав клинок света, и протянул рукоять-феникса Кэтти-бри.

Она приняла феникса и подняла его к глазам, слепо глядя на статуэтку, пытаясь всё осознать.

- Сделай это, прошу, - взмолился Джарлакс. – Я думаю, она хорошо дополнит пламенный кнут.

- Просто отдай его Закнафейну вместе с кнутом, - предложила Кэтти-бри. – Он будет вооружён не хуже почти любого воина на побережье Меча.

- Я хочу больше. Я хочу оружие, которое будет действительно достойным Зака. Сделай это.

- А если результат тебя разочарует?

- Тогда у меня будет повод найти новое приключение, чтобы возместить утрату.

- Другой такой кнут тебе не найти, - предупредила она.

- Он чудесный, но применим лишь в определённых ситуациях, - отозвался Джарлакс. – И почти бесполезен, когда враг рядом.

- Тогда Зак может использовать солнечный клинок.

- Я хочу, чтобы у него было больше вариантов.

- Ты серьёзно рискуешь.

- Я люблю азарт, - сказал он и указал рукой на дверь, ведущую в кузню Гонтлгрима. – Но есть разница между удачей и риском. Я редко полагаюсь на удачу.

Кэтти-бри взяла кнут в одну руку, рукоять-феникса в другую, и остановилась – но только на мгновение. Она пожала плечами и шагнула вперёд, радуясь, что Джарлакс был позади, поскольку не хотела, чтобы он увидел её интерес.

Они ничего не говорили, пока не достигли Великой Кузни. В этот поздний час помещение почти пустовало, хотя какой-то дварф работал у небольшой печи напротив, ударяя молотом какую-то заготовку.

Кэтти-бри быстро подошла и нечаянно напугала его, когда окликнула, так что он едва не выронил клещи и раскалённый кусок металла в них.

- Да, принцесса! – ответил он, укладывая инструменты и снимая защитную маску. – Чем я могу помочь?

- Фестус, да? – спросила Кэтти-бри, узнав одного из адбарских парней, который остался здесь после возвращения Гонтлгрима.

- Ага, Фестус Гримфорж к вашим услугам, - сказал он с поклоном.

Кэтти-бри окинула его любопытным взглядом, пытаясь вспомнить это имя.

- Я не слышала про клан Гримфорж, - призналась она.

- Были О’Молами, госпожа, - пояснил он. – Из адбарских О’Молов.

- Амбергрис, - сказал Джарлакс.

- Четвёртый кузен, - сказал Фестус.

- Тогда почему Гримфорж? – спросила Кэтти-бри.

- Новый клан, вассал Боевых Молотов, - объявил Фестус. – Присоединяется всё больше и больше дварфов. Началось всё с Лохматого Дейна и сестры королев, Ханнабричес Феллхаммер. Да, она и Лохматый Дейн возьмут своим клановым именем Гримфорж, когда поженятся позднее в этом году. И вокруг них будет хороший клан. Парни из Фелбарра и Адбара, а ещё из Мирабара.

- Только парни? – ухмыльнулся Джарлакс. – Недолго ваш клан проживёт.

- Так называют каждого дварфа, - ответила Кэтти-бри. – Они всегда «парни». Это про всех них. Это ласковое слово, признак товарищества и расположения, ничего больше.

- Гримфорж, - повторила она, поворачиваясь обратно к Фестусу. – Мне нравится. Как новая гримгвардия. Кажется подходящим.

- Да, мы тож так решили.

- Хороший выбор, - сказала Кэтти-бри. – Можно тебя попросить разжечь горн Великой Кузни, Фестус Гримфорж?

Дварф с любопытством взглянул на неё.

- Ты опять занялась этой штукой? – прошептал он, оглядевшись кругом, чтобы убедиться, что они одни.

Кэтти-бри знала, что он имеет в виду – слухи не прекращались с тех пор, как она соединила Мерцающий и Видринат, а потом – щит Бренора и Орббкресс, и её лук Тулмарил с чудесной пряжкой, которая прятала оружие.

- Разожги горн и увидишь, - пообещала Кэтти-бри.

Вскоре горн Великой Кузни уже пылал белым пламенем. Конечно, им не требовалось использовать дерево, уголь или другое топливо. Все, что они делали – открывали соответствующие вентили, позволяя предтече выкидывать яростные языки пламени. Горны были настоящим инженерным и магическим чудом, прочные и безопасные, с чарами, предотвращающими побег чудовища – и самой крупной и впечатляющей из всего этого была Великая Кузня. Волшебник или жрец, попытавшийся распознать магию поблизости с ней, наверняка ослеп, как от взгляда на белое пламя внутри.

- Ты уверен? – в последний раз спросила Кэтти-бри, стоя у горна рядом с Джарлаксом.

Джарлакс кивнул, и женщина подняла прекрасную рукоять, изучая её магию своими заклинаниями, а потом кнут, который уже изучила как можно подробнее.

- Всё это отправляется в горн? – спросил Джарлакс.

Кэтти-бри покачала головой – она слишком глубоко задумалась, чтобы отвечать вслух. Она положила кнут на поднос. Она наложила на себя защитную магию, дала Джарлаксу и Фестусу знак отойти, потом открыла заслонку горна.

Она начала толкать туда кнут, но даже с её защитными чарами жар был слишком силён. Она повернулась к Фестусу, указала рукой, и дварф бросил ей свои рукавицы. Она натянула их и взяла длинные клещи.

Кнут отправился внутрь, пламя лизнуло, как голодное, затем радостно заплясало вокруг, как будто встретило давно потерянного родственника. Сам кнут начал дымиться от жара и выпускал вспышки собственного пламени, пляшущие с огненными языками предтечи.

- Выглядит нехорошо, - заметил Джарлакс, но Кэтти-бри, требуя терпения, подняла ладонь, чтобы дроу замолчал.

Она подняла клинок света, восхищаясь прекрасной фениксовой рукоятью и надеясь, что это произведение искусства не сплавится в уродливый кусок. Она положила его на поднос, но немедленно схватила снова и вызвала клинок.

- Вы только посмотрите, - сказал Фестус.

Меч лёг на поднос, Кэтти-бри взяла его клещами и положила в горн рядом с кнутом. Затем она закрыла заслонку и начала речитатив, потянувшись через своё волшебное кольцо к Мегере, прося предтечу ещё раз показать свою прекрасную силу создания.

- Открой вентили посильнее, - попросила она Фестуса.

- Госпожа, - сказал он медленно и с заметным беспокойством.

- Сделай это. Всё в порядке.

Так продолжалось ещё долго, прежде чем Кэтти-бри наконец дала знак Фестусу погасить горн.

Когда она открыла заслонку, то увидела лишь небольшой огонёк, который никогда не гас, и его танец был почти гипнотическим, как будто приказывал ей забрать предметы и снова узреть красоту и силу Мегеры.

Кэтти-бри тяжело сглотнула. Кнут исчез, световое лезвие закрылось, но фениксовая рукоять осталась, как будто не пострадав.

Она вытянула её и подняла. Не ощутив жара, она сняла рукавицу и осторожно поднесла голую ладонь, затем схватила рукоять и закрыла глаза.

Её лицо растянулось в улыбке, она одобрительно кивнула и повернулась к Джарлаксу.

- Думаю, ты будешь доволен, - сказала она и бросила ему рукоять.

Он тоже закрыл глаза, и Кэтти-бри поняла, что новое оружие раскрывает ему свои силы, как только что раскрыло их ей.

- Очень, - сказал Джарлакс через секунду, широко раскрыв глаза. – И владелец тоже.

- А мне расскажете? – спросил Фестус. – Что с кнутом-то случилось?

- Он внутри.

Фестус наклонился и с любопытством заглянул в открытый горн.

- Не здесь, в рукояти, - объяснила Кэтти-бри.

- А?

- Окажи себе услугу, дружище, - сказала Кэтти-бри. – Никогда не провоцируй Закнафейна на драку.

- Никогда и не думал, - заверил её дварф.

- Не оставишь ли нас, добрый дварф?

- Конечно, но ненадолго. У меня полно работы.

- Много времени это не займёт, - пообещал Джарлакс.

Фестус закивал головой и поспешил прочь. Едва он покинул помещение, как Джарлакс снова достал Хазид’хи.

- Я уже сказала тебе, - хмуро заметила Кэтти-бри. – Я не отправлю этот адский клинок в Великую Кузню.

- Конечно. В любом случае, Фестус ушёл, а горн закрыт. Но мне интересно, не пожелает ли Кэтти-бри навсегда преодолеть угрозу Хазид’хи, чтобы меч больше ни с кем не смог сделать то, что он сделал с ней?

- Я с радостью брошу его в разлом Мегере на съедение.

- Нет, есть лучший способ, - заверил её Джарлакс. – И с его помощью, как я узнал, ты сможешь спасти ещё одну из жертв меча, и поможешь предотвратить невероятную бойню, которая скоро настигнет Мензоберранзан.

Кэтти-бри наклонила голову. Её синие глаза не моргали.

- Возьми его, - попросил Джарлакс. – Владей им, подави его, потребуй от Хазид’хи, чтобы он рассказал тебе о другой жертве и указал путь.

- Что это за безумство?

- Никакого безумства, добрая госпожа, ничего подобного. Ты знаешь, что это безопасно, ведь твоя сила воли намного превосходит Хазид’хи. Сделай, как я прошу, и я всё объясню. Или, скорее, сделай как я прошу, и ты сама всё поймёшь.

Кэтти-бри колебалась. Она вытерла руку о штаны, потом медленно протянула её к Джарлаксу, к Хазид’хи, и вздрогнула.

Глава 6 Разношёрстная компания весёлых друзей

В тренировочном зале Корабля Курта в Лускане Закнафейн крутанул фениксовую рукоять в левой руке, умело перехватывая её пальцами, чтобы продолжать вращение. Из рукояти ударил клинок, полоса яркого света, меняющегося от оранжевого к жёлтому и белому и плюющегося пламенем по всей своей длине.

Затем Зак перешёл к более серьёзным упражнениям, став в стойку пошире, перекатив клинок по одной стороне, наискось перед собой, где позволил ему описать круг, схватил рукоять правой рукой и хлестнул ею широко наискосок и наружу, прочертив в воздухе полосу пламени – прореху на огненный план.

Зак снова закружил меч, легко и плавно, превратив движение волшебного клинка в равномерный и гипнотизирующий танец. Клинок оказался у него за спиной, потом в левой руке, снова описал круг и снова появился слева.

На этом втором круге клинок удлинился, вызывав изумлённый вздох наблюдателей (кроме казавшегося крайне довольным, скорее всего собой, Джарлакса) и когда он поднялся над плечом носителя, это был не меч, а кнут, которым Закнафейн ударил прямо, снова прорезав щель в воздухе, из которой потекло пламя.

Оба огненных разрыва с шипением и хлопком исчезли одновременно.

Кнут Закнафейна стал мечом, а потом – снова всего лишь прекрасной рукоятью.

- Ты доволен? – спросил Джарлакс.

Рядом с ним фыркнул от нелепости вопроса Артемис Энтрери. То, что он сейчас увидел, было оружием могущества и обмана – казалось, идеально-смертносная комбинация.

- Рядом с ним мой другой клинок кажется… слабоват, - ответил Зак.

- Потому что так и есть, - согласился Джарлакс. – Предпочитаешь в левой руке кнут?

- Может быть, я стану сражаться только этим оружием. Мне предстоит долго тренироваться с ним, чтобы научиться лучше прятать его фокусы от врагов.

- Но в левой руке? – настаивал Джарлакс.

- Обеими руками, - ответил Зак. – Но да, кнутом я предпочитаю пользоваться левой. Ищешь слабые стороны, Джарлакс?

- Тогда, может быть, в правую руку возьмёшь это? – сказал Джарлакс, доставая сверкающий серебряный меч с тёмной рукоятью в виде зверя-обманщика и с тонким злым свечением красного цвета на его острой кромке.

- Резчик, - заметил Энтрери.

- Значит, ты предназначал его для меня, - сказал Зак. – Я думал, ты собираешься оставить это сокровище себе.

- Я обещал тебе оружие, достойное твоих талантов. Одно у тебя есть, а этот меч дополнит его, поскольку во всём Фаэруне ты не сыщешь более острого клинка, чем Хазид’хи. Можешь его взять, но время от времени он будет мне нужен.

Это вызвало любопытные взгляды Зака и Энтрери.

- То есть, ты хочешь, чтобы Кэтти-бри и этот клинок пропустила через Великую Кузню? – спросил Энтрери. – Предупреждаю…

- Нет-нет, - заверил их обоих Джарлакс. – Она скорее уничтожит меч, чем усилит его чары – она ненавидит этот меч. Я надеюсь изменить Хазид’хи в том путешествии, которое нам предстоит, но Великая Кузня Гонтлгрима для этого не потребуется.

- О чём ты говоришь? – спросил Энтрери.

- Наш друг Киммуриэль провёл с этим мечом много времени, - ответил Джарлакс. – Давайте скажем, что он узнал многие заключённые в оружии тайны, включая способ раз и навсегда сломить волю меча. При помощи этого способа я могу изгнать из него демоническую магию.

- Эта магия многих сделала великими мечниками, - напомнил ему Энтрери.

- Новичков. Но ничего такого, что могло бы потребоваться Закнафейну До’Урдену, - объяснил Джарлакс. – Представьте: бритвенная острота Резчика и его бдительное сознание, но без склонности ко злу!

- Понятия не имею, о чём ты, - сдался Энтрери. – Приятного тебе путешествия.

- Приятного нам путешествия, - поправил Джарлакс. – Хазид’хи разрушил жизнь предыдущей владелицы, причинил огромный вред её семье и стал причиной серьёзного конфликта. Я недавно узнал, что злобное сознание этого меча в немалой степени несет ответственность за войну Серебряных Кордонов. Я собираюсь убедиться, что такого больше никогда не произойдёт, а вместе с этим – принести мир той, кто не заслуживает свой участи.

- Доум’вилль Армго? – спросил Зак.

- Она жива, потерялась, и я думаю, что воспользовавшись этим же оружием, чтобы ей помочь, мы сломаем волю меча и сможем избавиться от его демонической магии.

- Дай мне знать, о чём речь, когда закончишь говорить загадками, - ответил Зак.

- Никаких загадок, - пообещал Джарлакс. – Меч может привести нас к Доум’вилль – я думаю, что она до сих пор жива. Её спасение будет настоящим геройским поступком, и более того – Доум’вилль будет весьма полезным союзником для нас, для дома Бэнр в их грядущей борьбе против Меларнов и других приверженцев Ллос. Она – Армго, из второго дома. Она станет нашими глазами и ушами.

- Громф ведь закинул её на дальний север? – спросил Энтрери.

- Да, и скорее всего она сейчас там и находится.

- Скорее всего?

- Мы можем убедиться. Киммуриэль нашёл способ. И можем найти её и забрать обратно. Возьми меч. Крепко сожми его, направь в него свои мысли, и потребуй ответа.

- Будь осторожен, - предупредил Энтрери, когда Зак потянулся к мечу. – Меч полон гордыни, обладает могучей волей и очень хитёр.

- Он не хитёр, - возразил Джарлакс. – Он манипулирует носителем при помощи эмоций, а не тщательно продуманной и коварной лжи.

Закнафейн, по лицу которого было ясно, что он не понимает до конца, о чём говорят эти двое, схватил клинок и поднёс его к груди. Он проделал им несколько резких и неожиданных движений, и Джарлакс с улыбкой кивнул, понимая, что Зак пытается захватить гордый меч врасплох, поскольку сейчас Хазид’хи оказался там, куда стремился всегда – в руках истинного мастера оружия.

Когда Зак улыбнулся, Джарлакс знал, что меч тоже улыбается – по-своему.

Наконец, Зак опустил клинок.

- Значит, когда-то им владел ты, - сказал он Энтрери.

- Он научился меня ненавидеть, - сухо ответил бывший убийца, - потому что никогда не мог меня контролировать.

- Может быть, ты был слишком свиреп и без его помощи, - со смешком сказал Зак, и Энтрери откозырял ему в ответ.

- Я слышал, что он знаком и с моей дочерью, - сказал Зак. – Кэтти-бри владела клинком, и он взял над ней верх, едва не став причиной беды.

- Это было очень давно, - ответил Джарлакс. – Она была молода и неопытна в воинском ремесле, и не получила никакого жреческого или магического обучения.

- Так что насчёт Доум’вилль? – спросил Джарлакс.

- Маленькой Доу? – переспросил Зак, после того как сосредоточился на разумном оружии.

- Да, так звал её отец.

- Тос’ун Армго, - кивая, сказал Зак.

- Он тоже владел мечом.

- Я этого не чувствую, - отозвался Зак. Он закрыл глаза и поднёс меч поближе, но затем покачал головой. – Совсем.

- И всё же так было. Скажи мне, кого ещё знает Хазид’хи? – спросил Джарлакс.

- Тебя, - ответил Зак. – И моего сына.

- И?

Зак пожал плечами.

- Но не Тос’уна, потому что Тос’ун мёртв, и не других, потому что все остальные бывшие владельцы меча тоже мертвы, - объяснил Джарлакс. – Что означает, что Доум’вилль, Маленькая Доу, ещё жива. Несколько лет назад Громф швырнул её через портал в северные пустоши, но похоже, она ещё жива. И я намереваюсь отправиться за ней вместе с вами двумя.

Энтрери и Закнафейн обменялись любопытными взглядами, но не стали спорить.

- Северные пустоши – регион большой, да? – наконец сказал Энтрери.

- Мы её найдём, - сказал Джарлакс. – Меч сохраняет прочную связь с теми, кого подчинил. Киммуриэль считает, что любой, кто попал под такое влияние, будет всегда носить в себе частицу магии Хазид’хи. Так сказать, семья порабощённых мечом.

- Значит, меч найдёт Доум’вилль? – с сомнением спросил Энтрери.

- Хазид’хи никогда этого не захочет, пока может находиться в руках такого воина, как Закнафейн.

- Тогда о чём ты тут болтаешь?

- Как я и сказал, Киммуриэль настаивает, что связь может распространяться на тех, кто был похожим образом подчинён, даже одержим волей меча, - пояснил Джарлакс. – Хазид’хи не приведёт нас к Доум’вилль, но это сможет сделать тот, кто тоже находился под его влиянием.

- Меч не смог меня подчинить, - быстро возразил Энтрери.

- Речь не о тебе.

- Если ты думаешь, что я поддамся на волшебные трюки меча… - начал Закнафейн, но Джарлакс прервал его.

- И не о тебе.

- Нет, - неожиданно сказал Энтрери. – Она этого не сделает.

- Сделает.

- Кто? – спросил Зак.

- Кэтти-бри.

Артемис Энтрери покачал головой, но Зак спросил:

- Значит, Кэтти-бри и мы трое отправляемся в пустоши стылого севера?

- Почему нет? – спросил Джарлакс. – Что бы ни произошло в Мензоберранзане, похоже, это случится ещё не скоро. Лускан в безопасности, Гонтлгрим в безопасности, Кровоточащие Лозы почти полностью восстановлены. Беньяго и Бренор больше не нуждаются в том, чтобы я совал нос в их дела, а лорд Неверэмбер уже не представляет угрозы. Как и Маргастеры. Будем сидеть здесь и смотреть, как крутится мир, несмотря на ожидающее нас великое приключение?

- В последний раз, когда ты прочитал мне эту речь, я оказался в компании драконов и в темнице дамарского короля, - напомнил Энтрери.

- И стал после этого лучшей версией себя! Как и король Гарет, раз уж на то пошло. И магистр цветов Кейн. У тебя была возможность поговорить с ним в последний…

- Заткнись, Джарлакс, - буркнул Энтрери.

- Думаю, эта жадная до приключений женщина с радостью ухватится за возможность снова отправиться в путешествие, - сказал Джарлакс, возвращая разговор к теме.

- У неё маленький ребёнок, - сказал Зак.

- И муж, который вполне способен об этом ребёнке позаботиться, не говоря уже о Бреноре и его королевах, проводящих с Бри больше времени, чем за государственными делами, - сказал Джарлакс.

- Значит, Дзирт к нам не присоединится? – спросил Зак.

Джарлакс хмыкнул.

- Он не в настроении для подобных глупостей. Ты мог это заметить.

Зак кивнул – он действительно заметил.

- Кроме того, нам потребуется могущественная жрица или могучий волшебник, а я больше доверяю жрицам, - пояснил Джарлакс. – Не хочу проделывать весь обратный путь из той глуши, куда закинет нас Громф, пешком.

- Ты многое предполагаешь, - сказал Энтрери.

- Ну разумеется. В этом и заключается моё обаяние. И ты знаешь, что вы оба согласитесь! Так что позвольте мне приготовить этих авантюристов к путешествиям, - сказал Джарлакс и протянул руку.

Покачав головой, Зак протянул обратно разумный меч.

- Потренируйся с кнутом и солнечным клинком, - сказал ему Джарлакс. – Я изготовил их специально, поскольку ожидаю, что они окажутся незаменимы на стылом севере, в окружении чудовищ, прекрасно чувствующих себя на сильном холоде и недовольных встречей с его противоположностью.

Он улыбнулся, наклонил шляпу и отвернулся.

- Сомневаюсь, что Кэтти-бри к нам присоединится, - заметил Энтрери, - даже если ты убедишь её взять этот меч.

Когда Джарлакс обернулся к нему, он лишь добавил:

- Однажды, давным-давно, мы с ней уже путешествовали вместе.

Джарлакс только пожал плечами и снова отвернулся. Однако остановился, широко улыбнулся Энтрери и достал знакомый кинжал с самоцветами, бросив его на пол перед бывшим убийцей.

Энтрери отпрянул.

- Души внутри него были очищены, - напомнил Джарлакс. – И мои друзья в Главной башне Волшебства пристально изучили и это оружие. Оно по-прежнему великолепно, до сих пор обладает вампирическими…

- Тогда я не хочу иметь с ним ничего общего! Брось его к предтече!

- Но настоящего проклятия больше нет, - продолжал Джарлакс. – Он пьёт физическое здоровье жертвы, но и только. Больше он не забирает души.

- Это неважно.

- Конечно, важно, - возразил Джарлакс. – В этом был твой грех – ты сам так сказал. Шерон показала тебе это в том коконе с осами. Теперь проклятия нет, но то, что осталось – достойно того, кем стал Артемис Энтрери. Возьми его, ведь он намного превосходит кинжал, который ты с носишь сейчас на поясе, по красоте, смертоносности, и своей способности исцелять тебя, побеждая врагов. Нельзя отрицать его пользу.

Энтрери долго и пристально смотрел на кинжал, лежащий на полу прямо у него под ногами.

- Теперь это просто оружие, и совсем не такое зловещее, как меч, который ты так легко одолел.

Дроу ухмыльнулся, когда заметил выражение Энтрери. Тот хотел взять кинжал, это было ясно.

Он поднял взгляд на Джарлакса.

- Ты уверен?

- Уверен, как в том, что Тибблдорф Пвент больше не вампир, - ответил Джарлакс. – Чудесной и великой была паутина Ивоннель и Квентл. Ты видел её действие на этот самый кинжал на том поле, и знаешь, что проклятье навеки сгинуло. Бери его.

Энтрери облизал губы.

Он взял кинжал.

Весьма довольный Джарлакс кивнул и отправился к Кэтти-бри, уверенный, что сможет убедить могущественную жрицу присоединиться к ним, и что она сможет использовать связь с Хазид’хи, как прорицательный жезл, который укажет им дорогу к Доум’вилль Армго. Если только Громф сможет доставить их куда-то в окрестности того места, где он вышвырнул бедную жещину.

Но Джарлакс был уверен, что об этом он тоже сумеет позаботиться.

- Да, бедняжка Доум’вилль, - прошептал себе под нос Джарлакс, и он был искренним. Он хотел спасти её, просто ради неё самой и её семьи. Более того, он действительно верил, что поможет Доум’вилль искупить свою вину, и может быть, таким образом предотвратить полную катастрофу в Мензоберранзане и положить конец власти Ллос над его народом и родичами.

Даже если нет, Джарлакс всё равно бы этим занялся, и эта истина сладкой песней отзывалась в сердце. Потому что это было не просто служение своим интересам. Он был искренним в своём желании спасти Доум’вилль от несправедливости, бесчестия и ужасного зла, которое с ней случилось. Ради неё и ради милой Синнафейн, с которой злобный меч сыграл такой жестокий трюк.

Даже это, как он теперь понимал, было по вполне эгоистичным причинам, наконец-то признался себе Джарлакс, как и освобождение пленников из трюма капитана Арронго.

Это было приятно.

Это было очень приятно.

Награда, превосходящая любые драгоценности и магические игрушки.

- Ты проклял меня, Дзирт До’Урден, - сказал Джарлакс, покинув Корабль Курт и оказавшись на улицах Охранного острова, направляясь к Главной башне на встречу с Киммуриэлем и Громфом. – И за это я люблю тебя ещё больше.

- Нам нужно поговорить о Бревиндоне Маргастере, - сказал Зак Джарлаксу, когда предводитель наёмников вернулся в Корабль Курт.

- А что с ним?

- Нас не будет несколько десятидневок?

- Скорее, месяцев, - ответил Джарлакс. – Отыскать Доум’вилль, даже с помощью Кэтти-бри – непростая задача.

- Тем хуже, - сказал Зак. – Я ему не доверяю.

- Только глупец станет ему доверять, - согласился Джарлакс.

- Он – зло до самых костей, - продолжал Зак. – Да, демон из филактерии управлял им, как и остальными Маргастерами и их агентами, но он принял этого демона.

- Он желал того, что предлагал изверг – и в любом случае, он был не главой семьи, - объяснил Джарлакс. – Если бы он воспротивился Инкери и лорду Неверэмберу, даже если бы выжил, что бы ему оставалось? Неужели в этом отношении он чем-то отличается от большинства наших сородичей в Мензоберранзане? Мы тоже принимаем демона, потому что не принять её – по крайней мере, до этого часа откровения – даже представлять было страшно. Я не думаю, что наши собственные жизни так уж отличаются от выбора большинства тех, кто присоединились к демонической орде в лусканской войне, и кто мы такие, чтобы их судить?

- Сейчас Бревиндон сотрудничает с нами только из-за власти, которую предлагает ему эта возможность.

Джарлакс пожал плечами.

- Этого достаточно? – спросил Зак.

- А разве нет? – вопросом на вопрос ответил Джарлакс. – Разве этого недостаточно для народа Лускана? Бревиндон Маргастер, восседающий рядом с Беньяго в роли второго капитана и служащий Бреган Д’эрт, упрочняет наше положение здесь. Это его дом, дом Маргастер из Глубоководья и Лускана, а не Корабль Курт, заказал постройку «Мести», не так ли?

- Он любит власть. Когда мы уйдём, он сможет забрать себе больше власти – особенно если сможет заключить новые торговые соглашения с Глубоководьем, - предупредил Зак.

- Ты прав.

- Заберём его с собой?

- Нет, он останется здесь. Но Киммуриэль тоже будет здесь, - сказал Джарлакс. – Я посоветую ему почаще навещать Бревиндона, прямо у того в голове. Я согласен с тобой, что Лускану предстоят испытания в ближайшие месяцы, но пойми то, что понял я за эти долгие годы: чтобы построить что-то стоящее – любую организацию, город, корабль и команду – нужно довести это до точки, где оно сможет функционировать без строителя. Я пока что не доверяю капитану Милашке Чарли на «Мести» достаточно, чтобы оставить её без доверенного соглядатая среди команды. Этот корабль даёт ей огромную власть и огромные возможности воспользоваться этой властью во зло вдали от огней Лускана. Но я верю, что вскоре смогу доверять ей полностью, понимаешь? И в этом случае, когда «Месть» сможет лететь по волнам и делать то, что хорошо для Лускана, а значит хорошо и для меня, без моего присмотра – тогда, и только тогда я создам нечто хорошее.

- Я не сомневаюсь в твоей оценке Бревиндона Маргастера, - продолжал Джарлакс. – Я не знаю его достаточно хорошо, чтобы доверять, и не испытываю достаточной симпатии, чтобы узнать его до такой степени! И я думаю, что если мы возьмём его с собой, где-то по пути я всё равно его брошу. Сейчас, однако, его ход, и когда он походит своей фигурой, будь то конь, пешка или сам ферзь, мы парируем в случае необходимости – самым подходящим способом. Но только если это будет необходимо.

- Но мы скорее всего будем уже далеко, где-то на пути к северу.

- Как ты и заметил. И как я и сказал, здесь будет Киммуриэль. Ты слишком плохо знаешь Киммуриэля, друг мой, хотя вы и работали вместе в Подземье. Поверь мне: если Бревиндон Маргастер что-то предпримет против Беньяго и Бреган Д’эрт, пока мы будем в отъезде, и Киммуриэль удержит Лускан, тогда Бревиндон пожалеет, что не дождался моего возвращения. Да, убивать своих врагов – не выше моего достоинства. А вот Киммуриэль поступает куда хуже. Он отдаст этого глупца на ужин улью иллитидов.

Зак улыбнулся и задрожал – не сумел сдержаться. Он знал, что Джарлакс не лжёт. Ещё его не особенно огорчала нарисованная наёмником перспектива, ведь он по-настоящему презирал этого конкретного человека.

- А теперь пойдём, - сказал Джарлакс. – Давай разыщем Артемиса и соберём снаряжение. Утром, наверное, отправляемся к Громфу. Лето не бесконечное, а нам стоит закончить наши дела на севере и вернуться до начала осени.

- Кэтти-бри действительно идёт с нами?

Джарлакс пожал плечами.

- Я так думаю. Она понимает, что на кону, и хотя наше собственное беспокойство о Мензоберранзане висит на нас тяжёлым грузом, мысль спасти Доум’вилль и при этом навсегда изгнать зло из твоего меча, который она ненавидит, станет для неё ещё тяжелее. Если нет, если она решит не в пользу этого приключения, мы возьмём Даб’ней, поскольку нам потребуется жрица. Но тогда наше путешествие может стать намного длиннее, поскольку связь с Доум’вилль через Хазид’хи окажется недоступна.

- Я снова держала меч, - сказала Дзирту Кэтти-бри. – Я спросила Хазид’хи про неё. Я думаю, что Джарлакс прав. Доум’вилль жива.

- Пожалуй, нужна немалая хитрость, чтобы обмануть вас с Джарлаксом, - сказал Дзирт, кивнув. Он опустил глаза, вспомнив Доум’вилль и её печальную историю. Он хорошо знал Синнафейн и знал Тос’уна Армго в те дни, когда Тос’ун жил в Лунолесье с эльфами. Издалека он следил, как растёт их семья, считая это хорошим знаком, обнадёживающим союзом и, может быть, образом лучшего будущего.

А потом, так внезапно, всё завершилось трагедией – сын был убит беглой дочерью, а Синнафейн предана.

- Так что, может быть, она и жива, - сказал Дзирт. – Но какое дело до этого Джарлаксу?

- Она из дома Баррисон Дель’Армго и ухватится за возможность искупить свою вину. Джарлакс считает, что она может стать важным союзником в его планах на Мензоберранзан.

- Хмм, - ответил Дзирт, размышляя о возможностях. Он знал, что Джарлакс выживает и процветает благодаря информации и осведомителям.

- Было бы хорошо, разве нет? – спросила его Кэтти-бри. – Если Доум’вилль так ужасно согрешила из-за Хазид’хи, разве она не достойна спасения?

- Конечно, достойна. Но разве ты не могла вместо этого провести время, блуждая по улицам Лускана и исцеляя больных и немощных?

- Это может предотвратить войну.

- Если Джарлакс так считает, кто я такой, чтобы спорить? В конце концов, это его область.

- Есть кое-что ещё, кое-что личное, - призналась Кэтти-бри. – Джарлакс старательно изучал загадки меча. Он считает, что спасение Доум’вилль поможет победить злобу внутри Хазид’хи.

- Значит, для тебя это личное?

- Я не могу отрицать…

- Но бросить его в разлом с предтечей кажется более простым способом.

- Джарлакс хочет оставить меч твоему отцу.

- У Джарлакса на всё есть ответ, - предупредил Дзирт. – Он нашёл выгоду для тебя, выгоду для Закнафейна, выгоду для Доум’вилль, видимо, и…

- И огромную выгоду для Мензоберранзана – в надежде на то, что от Ллос наконец-то отрекутся.

Дзирт кивнул.

- Опять же, не мне спорить с Джарлаксом по таким вопросам.

- Но кажется, что тебя он не убедил.

Дзирт пожал плечами и беспомощно поднял руки.

- Несмотря на всё это, путешествие кажется долгим и трудным. Ты действительно веришь, что это единственный мотив, из-за которого Джарлакс идёт на такие трудности?

Кэтти-бри рассмеялась.

- Не верю – по крайней мере, не удивлюсь, если есть что-то ещё. Я искала какие-то тайные причины. В конце концов, мы о Джарлаксе говорим. Бывает ли у него хоть когда-нибудь только одна причина? Или только три причины, указанные тобой, тем более, когда они так очевидны и наш загадочный бродяга сам говорит про них в открытую? Есть какие-то мысли по этому поводу?

- Кто знает? Как ты и сказала, это же Джарлакс.

- Он собирается отыскать её, - объяснила Кэтти-бри. – Завтра – подготовка в Лускане, а затем – на крайний север через несколько дней. Он считает меня живым прорицательным жезлом, способным найти её, и умолял его сопровождать.

- Путешествие может затянуться. Что мы будем делать с Бри?

- Не «мы», - ответила Кэтти-бри. – Он просил меня сопровождать его.

- А-а, - сказал Дзирт. – Только вы двое в северных пустошах – или, может быть, Закнафейн тоже?

- Твой отец, да, и ещё один.

Она замолчала, потом добавила:

- Артемис Энтрери.

- Ещё один воин, владевший Хазид’хи, как и я, - заметил Дзирт. – Грозная четвёрка. А что насчёт Вульфгара, который прекрасно знаком с северными землями?

- Если мы найдём Доум’вилль, которая может быть не одна, я смогу вернуть на юг только небольшой отряд. Джарлакс предпочитает держаться в этих пределах.

Дзирт кивнул. Это было разумно.

- Так ты пойдёшь?

- Очевидно, я здесь, чтобы это обсудить.

- Выбирать тебе.

- Но что думаешь по этому поводу ты?

Дзирт пожал плечами.

- Мне будет ужасно одиноко, но мы с Бри будем окружены друзьями.

Он издал смешок.

- Ты пропустила большую часть веселья в Демонической войне, оберегая нерождённую Бри. Неужели моя дорогая жена скучает по приключениям? Тебе скучно, любимая?

Улыбка Кэтти-бри была такой искренней, что её глаза как будто смеялись.

- Ты мне не наскучил, - сказала она.

- Но…

Она рассмеялась вслух.

- Да! – призналась она. – Я скучаю по странствиям. Скучаю по приключениям. Скучаю по опасности. Думаешь, в этом есть смысл? Я ужасная мать?

- Разве мы это не обсуждали? – спросил Дзирт, тоже рассмеявшись. Он раскрыл объятия и позволил Кэтти-бри упасть в них. – Кроме того, кажется, что помочь Синнафейн и её дочери, и может быть, Мензоберранзану – благородное дело. С этим я спорить не могу. Кроме того, - добавил он, чуть отстранив её и хитро усмехнувшись, - Хазид’хи сполна заслужил твою месть.

Он снова крепко прижал её к себе и поцеловал в висок.

- Твоё настроение значительно улучшилось, - сказала она, возвращая объятия.

- Кто-то напомнил мне.

- О чём? – спросила Кэтти-бри.

- О том, почему, - ответил Дзирт. Он ухмыльнулся и сдавил её в объятиях ещё крепче.

- Будут какие-то советы по поводу моих спутников? – прошептала она, обнимаясь.

- Доверяй им, как Компаньонам Халла.

- Даже Артемису Энтрери?

Дзирт отстранил её на вытянутых руках.

- Скажи мне сама.

Кэтти-бри кивнула.

- Так странно знать, что я могу доверять этому человеку. Странно, но… обнадёживает. В более широком смысле.

- Вера в искупление – самая важная приправа в попытке приготовить блюдо лучшего будущего, - сказал ей Дзирт. – Может быть, это и есть истинная причина, по которой Джарлакс хочет отправиться на север. Даже не считая надежд на Мензоберранзан, может быть Джарлакс хочет предложить такую возможность Доум’вилль Армго.

- Но не только ей, - сказала Кэтти-бри, ухватившись за его мысль, и Дзирт кивнул. – Джарлаксу тоже, потому что он хочет это увидеть. Хочет сам почувствовать эту надежду.

- Значит, завтра?

Она кивнула.

- Я отправлюсь в Лускан завтра, но Джарлакс считает, что мы проведём там несколько дней в подготовке к путешествию.

Дзирт несколько мгновений собирался с мыслями, потом сказал:

- Скажи Бри и попрощайся с ней как следует. А потом, любимая, мы проведём ночь, прощаясь друг с другом.

Она взяла лицо Дзирта в ладони и посмотрела в его лавандовые глаза.

- Я вернусь, - пообещала она.

- Я знаю.

- Ты будешь здесь – или в монастыре Жёлтой Розы?

- Думаю, что в монастыре. Я собираюсь отбыть сразу после тебя, через врата, в Мифрил-Халл, а потом в Адбар, а затем – по дороге на восток. С Бри. Не уверен, должен ли я поговорить с Кейном, но обнаружил, что хочу этого.

- И ты хочешь познакомить его и других с Бри.

- И это тоже, - признался он. – Мы согласны?

Кэтти-бри кивнула и поцеловала его, потом прошептала на ухо:

- А когда я вернусь, я возьму её в магические сады, посвящённые Миликки.

- Это было четыре года назад, - напомнил Громф Джарлаксу и остальным.

- Но это был твой портал, - ответил Джарлакс.

- Да, и я создал его только чтобы отделаться от этой назойливой дартиир!

- Она наполовину эльфийка, наполовину дроу, - напомнил ему Джарлакс, поскольку Доум’вилль не была только дартиир, уничижительным наименованием, которое тёмные эльфы использовали для сородичей с поверхности.

- Мне всё равно. И было всё равно тогда, потому-то я её и вышвырнул.

- На север?

- Да.

- На милю? Десять миль? Сотню? Вспомнил что-нибудь после того, как я тебя спрашивал?

- Она приземлилась на склонах самых северных гор Хребта Мира, - ответил бывший архимаг Мензоберранзана. – Это – моё лучшее воспоминание о сцене по ту сторону портала.

Джарлакс посмотрел на товарищей по путешествию.

- Тогда будем работать с этим, - сказал он, получив кивки в ответ.

- Четыре года, - повторил Громф. – Скорее всего, она мертва, но если нет, то может быть где угодно. В Подземье? В Глубоководье? Даже далеко на юге, в Калимпорте.

- Я так не думаю, - сказал Джарлакс. – Моё расследование с Хазид’хи заставляет считать, что она по-прежнему где-то на севере.

- И какой в этом смысл? Какое тебе дело?

- Я хочу очистить меч.

- Хватит лгать, - сказал Громф. – Выброси его в разлом предтечи в Гонтлгриме и забудь, просто найми хороших волшебников и кузнецов, чтобы сделать ещё один такой же, только без демонического сознания. Этот путь намного проще.

- Но я избрал другой. Воспроизведёшь для нас портал, как мы договаривались?

- Какое тебе до этого дело? – снова спросил волшебник.

Джарлакс стоял, уперев руки в боки, просто глядя на него.

- Потому что она Армго, - наконец понял Громф. – Ты хочешь сделать её нашим шпионом в Мензоберранзане.

- Скорее всего, не просто шпионом. К Доум’вилль прислушается знать Баррисон Дель’Армго. Они даже не догадаются, что она не та, кем они её считают – потому что её направлял меч, а не сердце. С её посредничеством мы сможем манипулировать сведениями, просачивающимися к верховной матери Мез’Баррис.

- Если ты так думаешь, значит ты ещё больший глупец, чем я подозревал – а эта планка была поистине высока.

- Ты не веришь, что она будет полезна?

- Я не верю, что она стоит всех этих хлопот.

- Хлопот для нас, не для Громфа. На самом деле – нет.

Громф нахмурился ему в ответ и покачал головой, но после презрительного фырканья в адрес Джарлакса начал читать заклинание. Через несколько минут в комнате возникло клубящееся облако, обрамлявшее далёкий пейзаж, словно картину. Горный склон, покрытый толстым слоем снега.

Джарлакс бросил Громфу последнюю часть платы, мешочек с дорогими магическими компонентами, которые было трудно добыть. Коснувшись полей шляпы в знак прощания, Джарлакс возглавил свой отряд, шагнув в эту «картину», пройдя через образ на горный склон, и обнаружил, что стоит в глубоком снегу под пронзительно-голубым небом, резким и прекрасным контрастом которому служила стремительно надвигающаяся полоса чёрных туч.

Он не видел животных, даже птиц в небе, не видел деревьев или кустов.

Не слышал ни звука, не считая угрожающего шёпота очень холодного ветра.

Наёмник задумался, не обманул ли его Хазид’хи, и задумался, не попросить ли Кэтти-бри сразу же вернуть их на юг.