Звездный бумеранг (Художник О. Евсеев)

Глава девятнадцатая
ГОРОДОК В НЕБЕСАХ
(Из рассказов Агзама)

Мой дедушка хорошие сказки рассказывал, но такую и он бы не придумал.

Знаешь, Володька, стою я у двери ракеты, и ни туды и ни сюды. А сердце, честное слово, в айву превратилось. Твердое, и не стучит. Автомат уже до домика добрался, всплыл на крылечко и, подмигнув мне, скрылся. Что подмигнул он, я выдумал, а если бы он был живой, эх, и смеялся бы!

Смотрю дальше. Идут два уамлянина, так спокойненько шагают по воздуху. Протер я глаза — ничего не изменилось. Вой-бой! Далеко внизу планетатакая хорошая, деревья кругом, белые пятна какие-то, а справа до горизонта синее-синее море.

Остановились уамляне недалеко от ракеты и уставились на меня, будто я музейный экспонат. Вообще-то правильно. Я в костюме астронавта, а они в легких спортивных курточках и широкополых шляпах — на прогулку вышли.

— Он сверху, а не снизу, — сказал один.

— Ясно. Зачем ему было надевать костюм, — согласился другой.

Смотрю: из домика еще два уамлянина выплыли и поспешили ко мне. За ними автомат ковыляет. «Ну, думаю, теперь веселее будет, живой народ появился, можно договориться». Даже о высоте позабыл. Машу рукой.

Уамляне подлетели — честное слово, не вру! — к ракете, и один из них кричит:

— Кто вы?! Откуда попали сюда?!

Я, конечно, понимал, что совершил опасный полет, но страх уже прошел, и я не прочь был пошутить. Я улыбнулся своим новым знакомым и ткнул пальцем в небо.

— Я землянин. С другой планеты. Зовут меня Агзам.

— Как вы попали на солнечную станцию?

— Сел в ракету и полетел…

— А каким образом выбрались оттуда?

— Приказал автомату доставить меня к живым людям…

Уамляне охнули, а потом засмеялись. Они вчетвером стояли у двери ракеты, а под ними облака-барашки бегали.

— Смелый паренек, — похвалил меня один из них.

— И сообразительный, — добавил другой. — Однако надо с ним что-то делать. Принесите пареньку обувь равновесия, а я пока его раздену.

Один уамлянин ушел в дом, другой подошел ко мне и сказал:

— Давайте, дорогой, раздеваться, здесь невысоко, и дышать можно без баллонов.

Второго предложения я ждать не стал, быстрехонько сбросил с себя костюм астронавта. Лотом спрашиваю:

— Каким это образом вы ходите по воздуху?

— О! — улыбнулся уамлянин. У него был выпуклый шишковатый лоб- Любопытство — хорошая черта человека. Только ответить на вопрос будет трудновато. Сейчас я вспомню, как он объяснял: «В принципе мы создали здесь высотный санаторий на основе преодоления уамского тяготения. Это лечебное заведение мы организовали попутно с проводимыми опытами. Понятно?» — А чего же… — проговорил я. В принципе-то мне все было понятно, а конкретно…

Приплыл уамлянин с обувью равновесия. Ботинки были узконосые, длинные, с железными подошвами, но легкие как перышко. Надел я их и сам стал легче перышка. Но тут другая беда взяла меня за ворот: без костюма астронавта я начал замерзать. Уамлянин, что принес мне обувь равновесия, заметил, что я дрожжи продаю, и стянул с себя что-то вроде свитера.

— Надень, парень, а то замерзнешь.

Свитер оказался мягким и ворсистым, словно из верблюжьего пуха. Надел я его и сразу согрелся. «Теперь бы пообедать…» — подумал я.

— Землянина надо покормить, — догадался первый уамлянин.

Хорошие же они люди, Володька! По лицу узнают, чего нам нужно.

Ласковые.

Пригласили они меня в дом. Шагнули и остановились. Ждут. А я ни с места. Как посмотрел вниз, так дух захватило. Планета внизу очень хорошая, да падать на нее с такой высоты совсем не хочется. Удержат ли эти странные ботинки? Думаю об этом и переминаюсь с ноги на ногу, а уамляне ждут терпеливо, понимают, как мне тяжело.

— Идем, дорогой, не бойся, — уговаривают они. — Если уж очень страшно, то закрой глаза и шагай.

Что же сделаешь? Другого выхода нет. Закрыл я глаза и шагнул.

Советские ребята не могут быть трусливыми, пусть уамляне знают об этом.

Сделал несколько шагов — как по канату в цирке. Помахал руками да и открыл глаза. Трудно ходить, если ничего не видишь и не знаешь, куда ты сейчас ногой наступишь. Попробуй-ка, вот сам узнаешь.

А уамляне идут рядом и посмеиваются:

— Учись, дорогой, ходить по воздуху. В жизни все пригодится.

Рассердился я на самого себя и пошел напропалую, как по тротуару своей улицы. И ничего, получилось. Только смотрел я не вверх и не вниз, а на здание, и не на весь дом, а на парадный вход. Пот меня прошиб, даже с носа закапало. Шутка ли! Хожу по воздуху на высоте четырех километров! Вот бы мой дедушка узнал об этом. Сто сказок сочинил бы.

А вообще-то здорово получается. Ты, Володька, как-нибудь сам попробуй. Пусть нам обувь равновесия дадут.

Встал я на ступеньку парадного, отдышался и тогда посмотрел вниз.

Батюшки! Между облаками ямы, а там, в голубой дымке, планета. Зеленая такая, красивая. И стало мне почему-то весело. Вот ведь куда забрался.

Чего не придумает человек! Много в природе тайн, да хитер человек, ой, хитер!

Зашел я в дом да как шагну! Смотрю, уже у потолка, как тогда мы в звездолете. Уамляне надо мной смеются:

— Ну и прыгнул! Так и шишку набить недолго.

Спустился я пониже и скорее за стол — в животе у меня кишка кишке кукиш кажет. Понадавали мне еды видимо-невидимо. Половину обеда съел, А потом, старший наверное, говорит мне:

— Не хотите ли, дорогой наш гость, побыть у нас немного, отдохнуть?

А мне что? Интересно. И дал я согласие. Только чтобы тебе сообщили, где я нахожусь. Знаю, будешь волноваться, ты ведь неспокойный.

Вот и все. На семьсот граммов поправился. Не веришь?