Звездный свет

4. Небольшая беседа

Битчермарлф, рулевой, испытывал странное чувство безнадежности. Руль «Квембли» был соединен с тележками с помощью простой системы тросов и рычагов. Силы месклинитов не хватало, чтобы развернуть тележки, когда корабль находился в неподвижности, даже во время движения управлять рулем было не так-то просто. Теперь же, когда корабль находился на плаву, его движители-тележки не касались днища, и руль поворачивался совершенно свободно, сам собой, в ответ на случайный толчок или даже незначительный наклон корпуса. Теоретически крейсер был маневренным в море, но для этого требовалось установить гребные лопасти на гусеницах, что не составило бы труда, находись они на земле.

Дондрагмер, когда понял, что они на плаву, подумал, не послать ли матросов в гермокостюмах, чтобы поставить лопасти на гусеницах, но решил не рисковать: риск был велик, даже если прочно привязаться к корпусу страховочными фалами. Все считали, что их путешествие скоро закончится, что они, наверное, вот-вот достигнут берега реки или озера, по которому они плыли, и случится это раньше, чем работа может быть завершена, так что не стоит ее и начинать. Если кто-то окажется снаружи во время толчка о берег, страховочные фалы не спасут.

Подобные мысли мелькнули и у рулевого, находящегося на своем посту, однако он не высказал их вслух. Битчермарлф, конечно, был молод, но уж не настолько, чтобы предположить, будто никто, кроме него, не мог догадаться об очевидном. Он целиком полагался на профессиональную подготовку своего капитана.

Тем не менее, по мере того как шло время, он начал беспокоиться, не получая от Дондрагмера никаких указаний по этому поводу. Что-то надо предпринимать, не могут же они без конца вот так дрейфовать в восточном направлении. Он взглянул на компас — да, определенно, в восточном направлении. Согласно последней разведке с воздуха, в этом направлении где-то впереди располагаются холмы, те самые холмы, которые окружали снежное поле слева по борту на протяжении последних трех или четырех тысяч миль и были иногда слегка заметны, возвышаясь над далеким горизонтом.

Судя по цвету, холмы были из камня, а не изо льда, и если поверхность, над которой дрейфовал «Квембли», была просто растаявшей снежной равниной, рано или поздно, но они почти наверняка должны на что-нибудь наткнуться. Битчермарлф не более других представлял себе, с какой скоростью их несет, но его уверенность в прочности корпуса не уступала подобной же уверенности капитана, хотя он и не испытывал желания наткнуться на риф на Дхрауне, впрочем, как не испытывал такового и на Месклине.

Так или иначе, ветер не должен был бы гнать их так быстро, учитывая плотность атмосферы. Хотя верхняя часть корпуса, гладкая, хорошо обтекаемая, за исключением командного мостика, представляла собой небольшое сопротивление, зато тележки внизу, под днищем, сильно мешали движению. Насколько могли судить воздушные разведчики, равнина была ровной, как стол, так что непонятно, почему такое сильное течение. Рулевой пошевелился при этой мысли, поглядел на капитана, помешкал и все-таки решился:

— Капитан, как насчет того, чтобы проверить пост по наблюдению за давлением на корпус? Если нас несет сильное течение, следовательно, мы движемся под уклон, и это указывает…

Дондрагмер перебил его:

— Но поверхность ровная… нет, ты прав. Надо проверить. — Он поднялся к переплетению переговорных труб и вызвал лабораторию: — Ворн, как давление? Вы, надеюсь, следите за ним?

— Безусловно, капитан. Как носовой, так и кормовой пузыри безопасности все время расширяются с тех пор, как мы начали дрейфовать. Мы опустились примерно на шесть длин тела за довольно непродолжительное время. Я готов добавить немного аргона.

Дондрагмер одобрил принятое решение и оглянулся назад на своего рулевого.

— Правильно посоветовал. Мне бы следовало подумать об этом. Похоже, нас несет не только ветром, но и течением. Так что все пари о скорости, расстоянии, о времени остановки ничего не стоят. Течению неоткуда взяться, если только воздушная разведка не прозевала наклона поверхности, ну, а так как наклон все же есть, то, следовательно, плато где-то осушается.

— Мы готовы продолжить путь по твердому грунту. Не вижу, что еще можно сделать.

— Есть еще одна вещь, — угрюмо сказал Дондрагмер.

Он снова поднялся к переговорным трубам и издал сиреноподобный рев общего сбора. Держа голову на одинаковом удалении от труб, капитан заговорил, стараясь, чтобы его услышали все:

— Всему экипажу — немедленно надеть гермокостюмы! И побыстрее! Пусть все покинут свои посты для выполнения этой процедуры, но возвращайтесь как можно скорее.

Он опустился на свое командное место и приказал Битчермарлфу:

— Достань свой гермокостюм, и мой, и принеси их сюда. Быстро!

Рулевой вернулся с обоими комплектами одежды уже через девяносто секунд. Он хотел помочь капитану одеваться, но, остановленный весьма выразительным жестом, занялся собой. Через пару минут оба, облачившись в защитную одежду, но с откинутыми головными шлемами, вернулись на свои посты.

Спешка, к счастью, оказалась ненужной. Время текло, ничего не происходило. Битчермарлф играл с бесполезным рулем, а Дондрагмер погрузился в размышления.

Капитан «Квембли» ждал, когда же придет хоть какая-то информация от ученых-землян, и сомневался, будет ли от нее польза. Он надеялся, что спутники помогут хотя бы примерно определить скорость «Квембли». Приятно знать, несколько цинично думал он, насколько серьезна вероятность врезаться во что-нибудь, что окончательно остановит их. Необходимые данные, как он отлично знал, трудно получить вовремя, по расписанию. Они поступали более чем с тридцати «теневых спутников», находящихся на орбите на высоте не более трех тысяч миль над поверхностью планеты. Не было предпринято ни одной попытки изменить их орбиты, чтобы расширить охватываемую ими зону наблюдения, но ведь, с другой стороны, обмен информацией не был их основным предназначением. Само расположение главной базы землян, находящейся на синхронной орбите в шести миллионах миль над меридианом Поселка, предполагало, что подобная задача не является необходимой. Кроме того, фантастическая скорость спутников на низких орбитах — более девяноста миль в секунду, — хотя наблюдатели-люди утверждали, будто это весьма удобно для наблюдения за положением базовой линии, казалась Дондрагмеру непреодолимой причиной трудностей. И он не особенно надеялся узнать свою скорость из этого источника.

Спустя примерно полчаса после того, как они надели гермокостюмы, короткая дрожь пробежала по корпусу «Квембли», к капитан немедленно сообщил на станцию, что они, наверное, коснулись дна. Все остальные члены команды пришли к такому же выводу, и обстановка на борту становилась все напряженнее.

Из переговорной трубы, связывающей мостик с лабораторией, раздался рев, а за ним последовал рапорт о том, что давление стало расти быстрее и что надо немедленно добавить аргон в корабельную атмосферу, иначе пузыри безопасности могут лопнуть. Хотя никакого увеличения скорости ни в малейшей степени не ощущалось, из рапорта совершенно четко следовало, что теперь они спускались гораздо быстрее. Но вот насколько быстрее? Капитан и рулевой переглянулись, не задавая вопрос вслух, но он легко читался в их взглядах.

Проходили минуты, напряжение росло, клешни все крепче сжимали ремни безопасности и захваты.

Раздался грохочущий удар — корпус судна резко дернулся в сторону, за ним последовал другой — и корпус вздыбился со стороны правого борта. В течении нескольких секунд корабль яростно швыряло, и те, кто находился на корме и на носу, чувствовали себя, как на гигантских качелях, то вздымаясь вверх, то ныряя вниз, а разглядеть что-нибудь снаружи по-прежнему мешал туман. Затем еще один, гораздо более мощный, удар сотряс «Квембли», судно, развернувшись, накренилось на шестьдесят градусов, но на этот раз выравнивания не произошло. Скребущие, скрежещущие звуки наполнили корабль, пытавшийся изменить положение, но тщетно. Наконец наступила тишина, и тут впервые стал слышен шум проносящейся снаружи мимо корпуса жидкости.

Дондрагмер и Битчермарлф не ушиблись. Для существ, считающих две сотни земных «g» нормальным явлением, а шестьсот — лишь незначительной помехой, подобные передряги были нипочем. Они даже не ослабили захватов и остались каждый на своем посту. Капитан не беспокоился о каких-то непосредственных травмах экипажа. И первые же его слова показали, что он просчитывал ситуацию на много ходов вперед.

— Всем постам — приказываю! — проревел он в переговорные трубы. — Проверить герметичность корпуса и немедленно доложить о любых трещинах, разломах, пробоинах и прочих свидетельствах возможных протечек. Персоналу лабораторий занять посты по аварийному расписанию, проверить внутреннюю атмосферу на содержание кислорода. Жизнеобеспечение, прекратить циркуляцию атмосферы до завершения проверки на кислород. Выполняйте!

Совершенно очевидно, что переговорные трубы были в сохранности. Доклады стали поступать практически немедленно, и по мере их поступления Битчермарлф стал расслабляться. В общем-то, он не ожидал, что корпус, защищавший их от губительной атмосферы Дхрауна, выдержит подобный натиск стихии, и его уважение к инженерной мысли чужаков сильно возросло. Он считал, что любые искусственные сооружения уступают в прочности и надежности живым телам, и, конечно же, месклинит имел право на такой подход. Так или иначе, когда поступили все доклады, выяснилось, что не произошло никаких значительных отказов внутри крейсера, не было даже видимых повреждений. А что касается обычных протечек, неизбежных в любой конструкции, имеющей люки для персонала и оборудования, не говоря уж о специальных отверстиях для инструментов и контрольных канатов, то выяснить, ухудшилось ли положение с ними, удастся не сразу. Наблюдение за давлением и проверка на кислород будут, конечно, вестись непрерывно, по установленному расписанию.

Энергия поступала по-прежнему, что, в общем-то, никого не удивляло. Двадцать пять независимых друг от друга водородных конвертеров — практически идентичных друг другу модулей, которые можно было перемещать, по мере надобности, из одного места в любое другое, являлись машинами, лишенными каких-либо подвижных частей и работающими на газообразном топливе. Их вполне можно было сунуть под молот без всякого вреда для них.

Большая часть внешних прожекторов исчезла или, может быть, просто вышла из строя. Правда, есть запасные. Однако несколько прожекторов работали, и с погруженного в жидкость края мостика можно было наблюдать внешний пейзаж. Что же касается другого края мостика, то он возвышался над поверхностью жидкости, но туман по-прежнему блокировал обзор. Дондрагмер легко пробрался в нижний конец и скользнул взглядом по нагромождению скругленных камней на дне — больших и маленьких, размерами от половины длины его тела до таких, которые раз в двадцать превышали его рост. В эти камни и умудрилось вклиниться судно. Затем капитан осторожно вернулся назад на свой пост, включил звуковую систему своего радио и передал доклад, который Барленнан должен был услышать примерно через минуту. Не дожидаясь ответа, он повернулся к рулевому.

— Битч, останься здесь, на посту, на случай, если у землян будет что передать. Я собираюсь произвести полный осмотр самолично, особенно воздушных шлюзов. Хочу посмотреть, как проявил себя вариант инженерного решения, на котором мы остановились. Возможно, в нашем распоряжении остались только малые аварийные шлюзы, так как основной на данный момент, похоже, находится под нами и может быть заблокирован снаружи, даже если удастся открыть внутреннюю переборку. Поболтай с землянами, если захочешь. Чем больше месклинитов научится пользоваться их языком и чем больше людей овладеет нашим, тем лучше. Командный пост — твой.

Дондрагмер совершил уже ставший привычным, но теперь бесполезный ритуал: издал предупредительный стук по люку отсека, прося разрешения пройти, после чего открыл его и исчез, оставив Битчермарлфа в одиночестве.

У рулевого на данный момент не было никакого желания затевать пустой разговор со станцией где-то высоко над ними. Капитан оставил ему слишком много забот, требующих размышления.

Битчермарлфа не радовало, что он остался ответственным за командный пост корабля при данных обстоятельствах. Зато его не волновала мысль о возможной блокировке основного воздушного шлюза, потому что малые вполне надежны, хотя через них и нельзя протащить аппаратуру жизнеобеспечения, неожиданно вспомнил он. Что ж, на данный момент вряд ли есть смысл выходить наружу, но если «Квембли» поврежден окончательно и бесповоротно, с этой необходимостью придется столкнуться лицом к лицу.

Ну, а самый главный вопрос — что сулит выход наружу? Двадцать тысяч миль, то есть около сорока миллионов кабельтовых, отделяющих их от Поселка, представлялись Битчермарлфу долгим, очень долгим путем, особенно с грузом аппаратуры жизнеобеспечения, а без этой аппаратуры нечего даже и думать ни о каком путешествии. Месклиниты были поразительно живучими организмами и могли выдержать такие перепады температур, что земляне-биологи не могли поверить, но кислород — это уже совсем другое дело. Его парциальное давление в атмосфере снаружи составляло примерно пятьдесят фунтов на квадратный дюйм — вполне достаточно, чтобы убить любого из членов экипажа «Квембли» в считанные секунды.

Желательнее всего было бы поставить огромную машины снова на гусеницы. Удастся ли это — во многом будет зависеть от потока жидкости, несшейся мимо застрявшего корпуса. Наружные работы в потоке, может быть, в принципе, и возможны, но, определенно, это будет весьма трудно и опасно. Месклинитам, одетым в гермокостюмы, придется брать с собой много балласта, чтобы их не относило от места работы, и страховочные фалы еще более усложнят дело.

Да и поток, конечно же, не останется постоянным. Он вообще только что зародился в связи с переменой погоды и так же неожиданно может прекратиться. Тем не менее, как хорошо усвоил Битчермарлф, существовала существенная разница между погодой и климатом. Но даже если река была лишь сезонным явлением, это все равно могло оказаться слишком долгим для месклинитов: год на Дхрауне соответствовал восьми земным годам, что составляло около полутора лет на Месклине.

В этой области информация землян могла оказаться полезной. Чужаки наблюдают за Дхрауном аккуратно уже в течение долгого времени и, наверное, имеют какое-то представление о местных сезонах. Кроме того, капитан сказал, что он может поболтать с земляками по радиопередатчику, при этом ни слова не упомянув о том, что можно обсуждать, а что — нельзя.

Мысль о том, что под запретом может находиться что-то помимо инцидента с «Эскетом», не была доведена до ушей Битчермарлфа. И молодой рулевой уже решился было включить радио, чтобы послать вызов, когда из передатчика возле него раздался голос. Более того, речь звучала на его собственном языке, хотя и с сильным акцентом.

— Дондрагмер. Я знаю, что ты очень занят, но если не можешь говорить со мной сейчас, буду рад, если поговорит кто-то другой. Я — Бенджамин Хоффман, ассистент лаборатории аэрологии здесь, на станции, и мне нужна помощь двух видов, если у кого-нибудь из вас найдется время. Кроме того, я хотел бы попрактиковаться в языке, мне это понадобится в дальнейшем. Должен признать, что наша лаборатория оказалась не на высоте: уже дважды за последнее время полученные нами метеосводки-прогнозы, касающиеся вашей части планеты, совершенно не соответствовали действительности. В оправдание хочу сказать, что нам недостает детальной информации для правильного расчета. Наблюдения, которые мы ведем отсюда, многого не решают, а внизу, на поверхности планеты, число следящих станций даже близко не лежит к тому, что требуется. Ваша команда оставила на своем пути огромное число автоматики, но и она, увы, охватывает лишь небольшую часть планеты, как вы знаете. И поскольку правильные прогнозы будут полезны как вам, так и нам, я подумал, что мог бы по-настоящему обсудить некоторые детали с кем-то из ваших ученых и даже, может быть, разработать планы изменения метеоусловий для тех мест, о которых вы собрали достаточно данных.

Рулевой ответил охотно:

— Капитана нет на мостике, Бенджамин Хоффман. Я — Битчермарлф, один из рулевых, сейчас на вахте. Я тоже был бы очень рад поупражняться в языке, когда позволяют обязанности, как сейчас. Боюсь, ученым сейчас хватает работы, да и сам я, наверное, буду занят большую часть времени: у нас тут некоторые неприятности, хотя ты и не знаешь подробностей. У капитана не было времени рассказывать всю историю целиком, когда он докладывал наверх несколько минут назад. Я постараюсь обрисовать тебе как можно более полную картину событий и хочу поделиться кое-какими мыслями, пришедшими мне в голову уже после того, как капитан покинул командный пост. Можешь записать эту информацию для ваших людей и прокомментировать мои идеи, если захочешь. Если ты сочтешь, что о них не стоит говорить капитану, то я и не буду, он и без моих идей занят предостаточно. А теперь я подожду подтверждения от тебя, готов ли ты к записи. Или ты не будешь записывать?

Битчермарлф сделал паузу, и не только по причине, которую только что указал. Он неожиданно подумал, а стоит ли беспокоить эти чуждые существа своими мыслями, которые вдруг показались ему плохо продуманными и никому не нужными.

И все же, убеждал себя месклинит, любые фактические данные должны быть полезны. Ведь сколько мельчайших деталей в той ситуации, в которой сейчас очутился «Квембли», могут оказаться важными, а люди пока ничего не знают! И к тому времени, как подтверждение от Бенджа поступило, рулевой вернул себе изрядную долю уверенности в себе.

— Все в порядке, Битчермарлф, все готово для записи! Да я и без твоей просьбы собирался записывать — для языковой практики. Я передам все, что пожелаешь. И даже если ваши метеорологи заняты, может быть, мы вдвоем попытаемся разобраться с метеоинформацией? Держи с ними связь и сообщай мне их данные. Кроме того, ты в самой гуще событий и можешь все наблюдать, тем более что ты, как и любой на матросов, набранных Барленнаном на Месклине, наверняка разбираешься в погоде. Насколько я понимаю, ты провел на Месклине по крайней мере несколько моих жизней, изучая методы проведения исследований и инженерное дело. Давай начинай, я готов.

Эта речь способствовала полному восстановлению духа Битчермарлфа. Прошло лишь десять месклинитских лет с тех пор, как чужаки начали обучать нескольких избранных аборигенов своим наукам. Конечно, взрослых особей человеческой расы в глазах месклинитов окружало что-то вроде ореола сверхспособностей, но уж пятилетнего несмышленыша, находящегося сейчас на связи, никак нельзя было считать превосходящим существом.

Расслабившись, как только позволял наклоненный под шестьдесят градусов пол, матрос приступил к описанию ситуации, в которой сейчас находился «Квембли». Он описал в деталях путешествие вниз по реке, как теперь точно установили, и о том, чем завершилось это путешествие; подробно рассказал обо всем, что видел с командного поста; объяснил, каким образом корабль сорвался с тележек, и обрисовал проблему, вставшую перед командой. Он даже подробно объяснил устройство воздушных шлюзов и высказал предположение, почему главный шлюз, скорее всего, не удастся использовать, да и другие, наверное, тоже.

— Капитану, чтобы принять правильное решение, — заключил Битчермарлф, — очень помог бы надежный прогноз ситуации с рекой: что с ней может произойти в ближайшее время и когда она иссякнет, если это вообще случится. Если в этом сезоне растает все снежное поле и вода будет стекать с плато лишь по одному стоку — нашей реке, — то, думаю, придется нам застрять здесь на добрую часть года, тогда надо планировать соответственно. Если же есть какая-то надежда на то, что почва под нами через недолгое время станет сухой, — это совсем другое дело, и хорошо бы знать об этом заранее. Как ты считаешь?

Бендж задержался с ответом дольше, чем на обычные шестьдесят четыре секунды: слишком много пищи для размышлений.

— Я все записал на пленку и отослал в секцию планирования, — наконец пришли его слова. — Они размножат и раздадут копии по лабораториям. Даже мне понятно, что ваша река доставит хлопот по горло, и, в конце концов, все равно может оказаться, что сведений не хватает. Вполне допускаю, что ваше снежное поле начало сезонное таяние, но если бы все воды Северной Америки стали стекать через одну такую реку, я бы ждал большого наводнения. Не знаю, как велико пространство, охватываемое вашей воздушной разведкой, и не знаю, насколько точны фотографии, сделанные отсюда, сверху, но готов поклясться, что, если нанести все это на карты, белых пятен там останется предостаточно. Даже если все и придут к какому-то общему мнению, мы все равно многого еще не знаем об этой планете.

— Но у вас уже такой опыт работы на других планетах! — воскликнул Битчермарлф. — Разве это не может как-нибудь помочь?

И снова ответ пришел позже, чем диктовалось обычной задержкой во времени.

— Люди и их друзья имеют опыт работы со многими планетами, верно, я прочел довольно много об этом. Все дело в том, что практически ничего из этого опыта здесь не годится. Известны три типа планет. К первому мы относим планеты земного типа, они похожи на мой родной мир: он невелик, плотен и практически лишен водорода. Второй тип — юпитерианский, эти планеты обычно гораздо больше по размерам и гораздо менее плотные, потому что сохранили большую часть водорода еще со времени своего формирования, как мы считаем. Эти два типа были известны задолго до того, как мы стали выходить за пределы нашей звездной системы, потому что других типов в нашей планетной системе не было.

Третий тип — очень большие, очень плотные и, по большей части, неисследованные планеты. Теории, согласно которым планеты первого типа потеряли свой водород вследствие изначально малой массы, а планеты второго типа сохранили его вследствие большой, были хороши до тех пор, пока мы ничего не знали о планетах третьего типа, то есть наши идеи были вполне убедительны, пока мы знали не так уж много. Извини, если я сейчас говорю, как мой школьный учитель.

Вы сейчас как раз находитесь на третьем типе. Ничего подобного нет вокруг солнц с планетами первого типа. Конечно, должна быть какая-то причина, но в чем она заключается — не знаю. О подобных планетах вообще не было известно среди рас Содружества, пока мы не просто научились путешествовать меж звезд, но пока не начали заниматься этим с таким размахом, что интерес для летящих кораблей представляли не только обитаемые планеты. Но даже и тогда мы не могли изучить их сразу же, как и планеты юпитерианского типа. Мы могли послать вниз, на их поверхность, несколько специализированных, очень дорогих и обычно весьма ненадежных роботов — вот и все. Ваша раса — первая из встретившихся нам, которая способна переносить силу тяжести планет третьего типа или атмосферное давление второго типа.

— Но разве Месклин не относится к третьему типу, по твоему описанию? К настоящему времени вы должны уже многое знать о нем, ведь контакт с нашим народом длится что-то около десяти наших лет — с тех пор, как ваш корабль сел на Краю Месклина, то есть на экваторе.

— Больше пятидесяти наших лет. Все дело в том, что Месклин не относится к третьему типу. Это просто странный второй. Он бы мог сохранить весь свой водород, подобно Юпитеру, если бы не его исключительно быстрое вращение, чудовищное вращение, придающее вашему миру очертания сваренного яйца и отпускающее на ваш день всего восемнадцать минут. Ничего подобного мы не встречали до сих пор, я, по крайней мере, не слышал. Именно поэтому расы Содружества согласились пойти на столь крупные издержки и затраты, не жалея времени и усилий, чтобы установить контакт с вашим миром и подготовить экспедицию на Дхраун. За прошедшие тридцать лет мы довольно многое узнали об этой планете, о ее недрах с помощью нейтринных счетчиков на теневых спутниках, но сейсмическое оборудование, которое ваши люди устанавливают на поверхности, добавит кучу новых знаний, подтвердит или опровергнет уже известные. То же касается работы ваших химиков. Через пять или шесть ваших лет, наверное, сведений об этом каменном шаре наберется достаточно, чтобы ответить на вопрос: как он должен называться — звездой или планетой?

— Ты хочешь сказать, что вы вступили в контакт с месклинитами лишь потому, что собрались как можно больше разузнать о Дхрауне?

— Нет, совсем не так. Мыслящие существа, люди они или нет, интересны сами по себе — по крайней мере, оба моих родителя так считают, хотя я встречал и людей, которые думают обратное. Вряд ли идея Дхраунского проекта зародилась много раньше, чем был создан ваш Колледж. Моя мама или доктор Аукойн могут сказать тебе, когда точно. Это все было задолго до того, как я родился. Конечно же, когда кому-то пришло в голову, что ваши ребята могли бы непосредственно исследовать места, подобные Дхрауну, все просто накинулись на эту мысль.

Битчермарлф наконец решился задать вопрос, который, вообще-то, считал строго внутренним делом землян, совершенно его не касавшимся, вроде того, насколько взрослым можно считать человека-пятилетку. Вернее, вопрос вырвался у него прежде, чем месклинит спохватился: почему столь крупные силы и средства тратились на проекты, подобные Дхраунскому, от которых нет очевидной материальной пользы.

Впоследствии они с Бенджем часто спорили об этом, и Бендж не слишком умело защищал свои позиции, ссылаясь на силу любопытства, что до какой-то степени Битчермарлф мог понять, так как увлекался историей и хорошо знал, насколько близко люди и некоторые другие расы подошли к гибели из-за энергетического голода, прежде чем разработали термоядерные конвертеры. Но Битчермарлф был слишком молод и не умел противостоять давлению, у него не хватало опыта, чтобы убедительно доказать, даже самому себе, полную зависимость любой культуры от понимания законов Вселенной. Их спор так и не стал горячим, чему немало способствовали временные интервалы между репликами абонентов, зато Бендж достиг блестящих результатов в овладении стеннийским языком.

Первым перевел разговор на другую тему Битчермарлф, потому что заметил некоторые перемены в окружающей обстановке. В течение почти целого часа он так был увлечен беседой с Бенджем, что не обращал внимания ни на командный пост, ни на клокочущую жидкость снаружи, как вдруг увидел в верхнем иллюминаторе огоньки, перемигивающиеся высоко над ним. Это был Орион. Туман исчез.

Спохватившись, Битчермарлф огляделся вокруг и заметил, что уровень воды, в которую была погружена нижняя часть командного поста, несколько понизился. Минут десять пристального наблюдения убедили его, что ошибки нет: уровень воды в реке падал.

На протяжении этих десяти минут Бендж несколько раз задавал вопросы о том, что случилось, и наконец месклинит сообщил причину своего молчания. Бендж доложил обстановку Макдевитту, так что ко времени, когда Битчермарлф окончательно убедился в падении уровня воды, наверху, у передатчика, уже собрались несколько заинтересованных слушателей. Рулевой, кратко сообщив им о своих наблюдениях, послал по переговорным трубам вызов Дондрагмеру.

Капитан находился в кормовой части судна, за лабораторной секцией, рядом с отсеком, в котором находился танк регулировки давления, когда пришел вызов. Битчермарлф ожидал, что после его доклада капитан немедленно, буквально через несколько секунд, примчится на пост, но Дондрагмер не поддался искушению. Иллюминаторы почти во всех частях корпуса, включая и отсек, где он сейчас находился, были слишком малы, чтобы позволить четко определить уровень воды, так что ему пришлось принять на веру утверждение рулевого. Более того, этот факт поразил его гораздо меньше, чем самого матроса, к удивлению последнего.

— Следи как можно точнее за уровнем потока до тех пор, пока тебя не сменят, — был его приказ. — Немедленно сообщи и мне, и землянам, когда уровень стабилизируется, а также докладывай о любых изменениях, какие заметишь.

Битчермарлф подтвердил, что приказ принят, и, пробравшись к иллюминатору, отметил уровень жидкости царапиной на стекле. Доложив о сделанном капитану и слушателям-землянам, он вернулся на свой пост, не отводя взгляда от отметины. Волнующаяся жидкость то поднималась на несколько дюймов выше царапины, то слегка опускалась, так что прошло некоторое время, прежде чем он окончательно убедился в снижении уровня. За это время люди сверху задали два-три нетерпеливых вопроса, на которые он вежливо ответил на языке землян, а потом Бендж сообщил, что он снова остался один, если не считать нескольких человек, занятых наблюдением за другими крейсерами.

Большую часть оставшегося времени, пока на мостик не прибыл Такуурч, его сменщик, они посвятили беседе друг с другом, описывая родные миры, исправляя и развивая различные концепции, делясь впечатлениями о Земле и Месклине, то есть занимались языковой практикой и, хотя оба не вполне сознавали это, развивали теплую личную дружбу.

Битчермарлф вновь заступил на вахту шестью часами позже, сменив Такуурча (по времени месклинитов прошло двадцать четыре дня — стандартная длительность вахты), и обнаружил, что уровень воды опустился уже почти на фут от его отметки. Такуурч сообщил, что землянин Бендж тоже только что вернулся на пост после периода отдыха. Младший рулевой с интересом подумал про себя, как скоро после прихода Така землянин решил отправиться отдохнуть. Естественно, об этом ведь не спросишь, но, едва заняв свое место, он немедленно включил передатчик.

— Я снова вернулся, Бендж. Не знаю, когда Так в последний раз докладывал тебе, но уровень воды понизился больше чем на половину длины тела и поток движется много медленнее. Ветер почти стих. А у ваших есть что-нибудь новенькое?

Дожидаясь ответа, он понял, что последний вопрос был бесцельным, так как в действительности его интересовало одно: сколько времени просуществует река, но сейчас уже ничего не поделаешь. Да и вдруг у них есть что-то ценное?

— Твой друг Такуурч сообщил и об уровне воды, и о ветре, и о многих других вещах, — объявил голос Бенджа. — Хорошо, что ты вернулся, Битч. Пока у меня еще нет сведений из лаборатории, но с учетом того, что ты говорил, и того, что мне удалось выжать из модели крейсера, которой я располагаю, можно сделать вывод: через шестьдесят или семьдесят часов вы окажетесь на суше. Если, конечно, вода продолжит убывать с той же скоростью. А для этого нужен хороший гладкий канал, но разве можно на него рассчитывать? Не хотелось бы прослыть пессимистом, но мой прогноз таков: течение окончательно замедлится, прежде чем иссякнет вся жидкость, то есть вы останетесь в стоячей воде.

— Возможно, ты и прав, — согласился Битчермарлф. — С другой стороны, если поток замедлится, мы, наверное, без опасения сможем начать наружные работы, не дожидаясь, пока вода спадет полностью.

Это было пророческое замечание. Оно еще не достигло станции землян, когда из переговорной трубы послышалось уханье, призывающее к вниманию.

— Битчермарлф! Сообщи землянам, что тебя сменяет Кервенсер, и немедленно отправляйся к правому борту, но прежде облачись в гермокостюм. Надо проверить тележки и рулевые канаты. С тобой для безопасности пойдут еще двое. Помни — я более заинтересован в точности, чем в скорости. Если есть повреждения, которые легче исправить, пока корабль находится в накрененном положении, доложи мне об этом. Когда закончишь проверку, осмотрись, как там вообще. Я хотел бы иметь примерное представление, насколько плотно мы засели и как много работы потребует освобождение нас из этого плена. Я тоже займусь наружной проверкой, но надо иметь и другое мнение.

— Да, капитан, — ответил рулевой.

Он даже чуть не забыл сообщить об этом Бенджу, настолько неожиданным был приказ — не сам факт, что ему придется выйти наружу, а то, что капитан выбрал именно его для проверки своих собственных рассуждений.

Внутри корабля все давно находились без гермокостюмов — их сняли, когда Дондрагмер убедился, что корпус не поврежден. Битчермарлф, быстро облачившись в свой, через несколько минут был возле указанного шлюза. Капитан и еще четыре матроса, все тоже в костюмах, уже ждали. Матросы держали катушки канатов.

— Порядок, Битч, — приветствовал капитан. — Стакенди выйдет первым и привяжет свой канат — он послужит удобным захватом при подъеме. Затем пойдешь ты, потом Праффен. Каждый из вас привяжет свой канат к разным скобам. И сразу займитесь своими заданиями. Подождите, привяжите балласты к ремням ваших костюмов, иначе будете всплывать. — Он передал рулевому четыре грузика, снабженных самоосвобождающимися защелками.

Выход наружу через крошечный шлюз происходил в тишине. Фактически шлюз представлял собой ванну с жидкостью, достаточно глубокую, так что наклон «Квембли» почти не влиял на работоспособность шлюза. Тот факт, что наружный выход находился под водой, мог иметь какое-то значение. Битчермарлф, попав из шлюза прямо в поток, был рад удерживающему захвату Стака, пока искал скобу для своего собственного страховочного фала. Минутой позже к ним присоединился третий член их группы, и вместе они преодолели короткое расстояние до дна реки. Дно было образовано округлыми камнями, которые просматривались с мостика, они располагались странными волнообразными линиями по течению реки. С первого взгляда у Битчермарлфа создалось впечатление, что крейсер застрял в расщелине между двумя такими волнами. Света от нескольких все еще работающих наружных прожекторов хватало, чтобы, хотя и с трудом, разглядеть открывшийся им подводный мир.

Все трое направились вокруг кормы, чтобы взглянуть на нижнюю часть корпуса судна. Хотя эта часть была освещена слабее, сразу же стало совершенно ясно, что докладывать Дондрагмеру придется о многом.

Корпус «Квембли» был установлен на шестидесяти тележках. Каждая из них имела ширину в три фута, а длину вдвое больше, и расположены они были продольными рядами по двенадцать штук в каждом. Все они вращались на роликах, соединяясь между собой лабиринтом рулевых тяг, разбираться в которых было основной обязанностью Битчермарлфа. На каждой из тележек было место для энергоблока, и каждая имела свой собственный мотор, где энергия термоядерного двигателя трансформировалась в движение гусениц. Если энергоблок был выключен, гусеницы вращались свободно. Ко времени аварии десять из двадцати пяти конвертеров «Квембли» были установлены на тележках.

Восемнадцать тележек на корме крейсера, включая все пять с энергоблоками, отсутствовали.