Звезды исчезают на рассвете

Глава 5 Зилла

Сумерки сгущались. Зилла стояла на углу двух улочек. Ее темное пальто не выделялось на фоне стены дома позади нее. Видны были лишь ее лицо и светлые шелковые чулки. Моросил дождь, порывы ветра швыряли капли в лицо. Ее драповое пальто буквально пропиталось водой; мокрыми были и руки без перчаток.

Она швырнула окурок в ручеек, сунула руки в карманы и прислонилась к стене, чувствуя себя на удивление спокойно и раскованно, выражая настолько полное безразличие к происходящему, что казалось: она просто привыкла или даже находит удовольствие в том, чтобы стоять на углу под дождем.

На ее лице было то самое выражение задумчивой грусти, так заворожившее Грили во время кингстаунской операции. Она неподвижно смотрела в сторону перекрестка.

Ее ясные синие глаза внимательно вглядывались в темноту, сгущавшуюся позади светового круга, отбрасываемого синим фонарем, освещавшим улицу.

Спешащий на встречу с ней Грили перешел улицу. Он улыбался. Остановившись перед ней, посмотрел с искренним восхищением:

— Добрый вечер, моя красавица! Я в восторге от того, что вижу вас такой счастливой. Получив вашу телеграмму, я подумал, что же такое могло произойти… Какая-нибудь неприятность?

Она, улыбаясь, покачала головой:

— Нет! Никаких неприятностей!

— Это необычно! — сказал Грили. — Уж не хотите ли высказать, что назначили мне свидание под дождем только ради того, чтобы полюбоваться моей физиономией?

— Вы на редкость догадливы… Конечно же, не для этого, хотя никакая причина не могла бы мне помешать в таком случае. Почему вы думаете, что мне не было бы приятно с вами побеседовать?

Грили ответил тоном, выдающим его заинтересованность:

— Так что же вы хотели мне сообщить?

— Странный вы человек, Грили. Вбили себе в голову, что сами по себе не можете никого интересовать.

— Хотел бы я знать, что во мне такого интересного, — произнес Грили как можно более безразличным голосом. — Чем бы я мог привлечь, скажем, вас?

Она задумчиво сказала:

— Разве вы не похожи на кинозвезду и не обладаете голосом диктора Би-би-си? Вами, что, не может заинтересоваться женщина? Чудной вы, ей богу! Бросьте вы эти пустяки — вы превосходный человек, так к чему вам этот комплекс неполноценности? Вы должны от него избавиться. Хотите верьте, хотите нет, но вы крайне интересная личность!

Грили ухмыльнулся:

— Полно, а то я покраснею… Но даже, если вы говорите правду, уж лучше мне выглядеть киногероем и говорить с правильным произношением…

— Почему? — прервала она его.

— А вы оглянитесь вокруг. Вот уже третий год, как этой проклятой войне конца не видно, а целая куча молодчиков с внешностью кинозвезд и правильным выговором ошивается в тылу, тем или иным способом уклонившись от армии. В Вест-Энде таких тьма-тьмущая, и не похоже, чтобы кого-нибудь это беспокоило! Сдается, что их, уклоняющихся, в этой стране специально отбирают по шикарной внешности и выговору, а бедный парень с простонародным произношением непременно угодит на фронт. А эти-то вырядятся в красивый мундир и воображают, что служат родине, занимаясь тем же, что и перед войной. Кого они, спрашивается, могут обмануть?

— Эти люди не в счет! — ответила Зилла. — Вы это знаете не хуже меня. Пока все им сходит с рук, но рано или поздно они за все заплатят. Во всяком случае, это не меняет того факта, что вы очень интересный человек!

— Да ладно, — сказал Грили, — но я тем временем совсем промок. Вот, капли так и бегут прямо по носу! Но, тем не менее, я готов торчать у этой треклятой стены и выслушивать, чем же я вам так интересен.

— Однажды вечером, — ответила она, — Куэйл разоткровенничался и много о вас рассказал. Вы проделывали очень удивительные вещи, не правда ли?

— Все это шутки, — сказал Грили. — Да, проделывал, но не больше, чем другие. Я смог продержаться довольно долго, вот и весь фокус.

— Именно так, — сказала она, — вы продержались, бог весть как, со всеми вашими передрягами.

— Ну, уж и передряги… Со всеми может такое случиться. Можно, например, угодить под автобус. А мне вот повезло — я под автобус не попал. Но, как знать, вдруг попаду на этой неделе!

— Ты фаталист, — сказала она.

— Какой там фаталист, — возразил Грили, — просто принимаю вещи такими, как они есть. Я, скорее, философски смотрю на жизнь. Если на роду написано пропасть — пропадешь, а если нет — не о чем и говорить.

Она спросила:

— Вы женаты?

— Да, — ответил он, — женат. Она очень мила, моя жена. Во всем мне верит. Верит, что я, как говорится, образцовый супруг. Думает, что я работаю на оборонном заводе. Она славная девчонка, моя Нелли. Вроде и нет в ней ничего такого особенного, а все равно славная.

— И это все? В ней нет ничего особенного, а вам нужно что-нибудь особенное?

— Почему бы и нет? — вздохнул Грили. — Есть же люди, которые, скажем, любят ходить в кино…

Она вставила, улыбнувшись:

— Кто-то любит ходить в кино, а вы предпочитаете такой образ жизни, верно ведь?

— Послушайте, — спросил Грили, — чего вы, собственно, добиваетесь?

Он вынул из кармана пачку «Плейерс» и зажигалку и угостил ее сигаретой. Ее лицо приблизилось к его вплотную, когда он щелкнул зажигалкой. Он спрятал зажигалку в карман и глубоко вдохнул табачный дым.

— Чего вы хотите добиться? — повторил он. — Вы, чего доброго, заставите меня поверить в то, что и в самом деле интересуетесь мною.

— Самое странное, Грили, что я и сама начинаю верить в это.

— У вас просто временное помрачение рассудка. Такая красивая, умная и образованная женщина любого обведет вокруг пальца.

— Вы так думаете? Ну что ж, я однажды встретила мужчину, за которого захотела выйти замуж. Его уже нет в живых. После этого мне стало безразлично, какие чувства я внушаю мужчинам.

— Оно и видно, — саркастически хмыкнул Грили. — Теперь, выходит, моя очередь обвести вас вокруг пальца.

Зилла ответила довольно резко:

— Ваш цинизм, Грили, начинает надоедать, тем более что он напускной. Хватит актерствовать и пользоваться этим для самозащиты.

— Чем защищаться от вас, лучше проглотить яду… Я всегда готовлюсь к худшему, дружочек. Да, так почему бы нам не уйти из-под этого проклятого ливня? Я совсем вымок!

Она ответила:

— А мне дождь нипочем!

— Неужто? — спросил Грили. — Полезно для цвета лица, что ли? Поверьте мне, ваше лицо не требует особых забот.

Помолчав, он продолжил:

— Знаете ли, меня никто не обвинит в избытке любопытства, но какого черта Куэйл использует именно вас для подобной работы? На него работает еще примерно с полдюжины женщин, которые бы вполне управились с этим делом. Неужели для вас он не мог подыскать чего-нибудь почище, поумнее?

Она прервала его:

— Не торопитесь, Грили! То, что я выполняю, требует приложения ума. Вам нечего обо мне сокрушаться.

— Ладно. Но, между нами говоря, до этого вам пришлось выполнять довольно незамысловатую работенку.

Резко повернувшись к нему, Зилла сказала:

— А я еще не начала действовать. Моя настоящая работа начнется, когда вы поручите мне Фоудена.

Грили выдавил с усмешкой:

— Хотелось бы мне оказаться в его шкуре. Должно быть, он не простая штучка.

— Мне тоже кажется, что так оно и есть. Может оказаться, что он стоит большего, чем сам об этом думает.

— Я, кажется, начинаю понимать. Для Куэйла он — недостающее звено китайской головоломки, над которой он бьется с таким остервенением. С этим все ясно. Но я никак не пойму, почему для этого дела понадобились именно вы!

— Я знаю, в чем дело. Причины у него достаточно веские. Ведь Фоуден прибыл из Марокко, а я прекрасно знаю эту страну. Когда Фоуден заговорит — если, конечно, решится, я смогу отчетливо представить себе места, которые он будет описывать. А это дело первостепенной важности.

— Ах, так вы знаете Марокко? Вы, что же, там жили? О, это страна, в которой мне всегда хотелось побывать.

— Это забавный уголок, — сказала Зилла Стивенсон, — где довольно долго жил мой муж. Там он и умер.

— А, так вот почему вы хорошо знакомы с этой страной!

— Да, поэтому. Он знал ее еще лучше, чем я. У него были прекрасные возможности изучить ее вдоль и поперек, — тихо сказала она, улыбнувшись.

— А чем он занимался? — спросил Грили.

— Он работал… инженером. Иногда. Остальное же время он посвятил той же работе, что и мы.

— Кроме шуток? — удивился Грили. — Это еще раз доказывает, что мир наш тесен.

— Я послала вам эту телеграмму, — сказала Зилла, — чтобы сообщить вам кое-что о Фоудене: он приехал! Он снял комнату в гостинице «Охотничий рог». Вам это должно очень здорово облегчить задачу.

— Ну и ну! — произнес Грили. — Выходит, я смогу его видеть, когда захочу?

— Да, и на вашем месте я бы не теряла времени. Мне кажется, вам лучше поторопиться.

Грили кивнул:

— То есть вы хотите сказать, начать действовать до того, как Фоуден потеряет терпение и поднимет шум, пытаясь получить кругленькую сумму, на которую он рассчитывает.

— Совершенно верно, — ответила Зилла, вынув руку из кармана, и посмотрела на часы. — Без двадцати девять. По-моему, наилучший момент наступил.

— Ясно, — вздохнул Грили. — Всякому счастью приходит конец. Что ж, я беру след. Спокойной ночи, красотка!

— Спокойной ночи! Надеюсь, что на днях мы с вами встретимся и побеседуем в каком-нибудь защищенном от дождя месте!

Грили, не говоря ни слова, растаял в сумерках.

В баре «Охотничий рог» за столиком, далеко от стойки, сидели Фоуден и Грили.

Снаружи дождь угрюмо стучал по тротуару, и всякий раз, как новый клиент входил в бар, отодвинув занавес у входа, по залу пробегал сквозняк.

Грили говорил:

— От такой паршивой погоды не приходится ждать ничего хорошего, особенно, если вы привыкли к теплому климату. Это и меня касается. Я ужасно часто подхватываю ревматизм.

Фоуден молча затянулся сигаретой. Грили, поглядывая на него сбоку, видел угловатый профиль, бронзовый загар, подвижный рот и решительные глаза, время от времени обегавшие весь бар. «Ну и дьявол, — подумал Грили, — хитрющий, как фокстерьер, и чертовски сильный. С таким типом держи ухо востро — допустишь малейший промах, и у тебя не будет возможности совершить второй!»

— И все же, — продолжал Грили, — с вашей стороны это полный идиотизм вернуться в такое время в эту страну. Черт знает что — на окнах затемнение… Вкалываешь как негр, а заработаешь деньжат — черта с два потратишь по своей воле. — Он вздохнул. — Нет, я бы лучше очутился в Марокко. Расскажите мне о жизни, полной любви и приключений!

— О чем вы только думаете, Стивенсон, — отозвался Фоуден, посмотрев на него. — В Марокко все точно так же, как в любой другой стране. Там неплохо, если умеешь обделывать делишки. Я как раз умел выкручиваться, — он снова вдохнул сигаретный дым. — А насчет Англии вы, пожалуй, правы. Темная и скучная страна. Но, в конце концов, здесь я смогу хорошо подзаработать!

— Да, вам все должно удасться, — заметил Грили. — Вы производите впечатление человека, который никогда не останется в накладе. Выпьем еще по стаканчику! — он взял стаканы, отнес на стойку, заказал напитки и вернулся с ними к столу. — Все само идет как по маслу, если знаешь, как действовать. Найдешь нужного человека — и вообще все в ажуре. Но нельзя сбрасывать со счетов везение, это я вам говорю. Мне вот никогда везения не было! Я все время занимаюсь одним и тем же — работаю на оборону и переезжаю с завода на завод. Все эти чертовы городишки похожи как две капли воды, и вся эта ерунда тянется до бесконечности, — он грустно усмехнулся. — Когда я был мальчишкой, то прямо бредил приключениями, и вот что со мной стало. А вот моей сестрице все само плывет в руки, даром, что она только и умеет, что колотить по клавишам машинки.

Грили на минуту замолчал, переводя дух:

— А может быть, дело не в везении, может быть, у нее все так складывается просто потому, что она красивая девчонка.

Фоуден довольно равнодушно спросил:

— Что же с ней такого произошло? — а сам подумал, что ему, собственно, нет никакого дела до везучей сестры Грили.

— Лучше сказать — чего только с ней не происходило! Лишнее доказательство того, как чудно устроена жизнь. Видите ли, она в своем бюро получила отпуск на неделю. Ладно. Она решила съездить в деревню и села в поезд, где разговорилась с каким-то стариканом. А она непростая штучка, наша Зилла! В купе с ними ехал еще какой-то матрос, и вот наш старичок давай забрасывать его всякими там вопросами. И Зилле это ужасно не понравилось, но она промолчала. На своей станции старикашка сошел с поезда, а Зилла проследила за ним и записала номер дома, куда он вошел. А потом побежала в полицейский участок и все выложила.

— Серьезно? — спросил Фоуден. — И что потом?

— Да я точно не знаю, что там у них было, — отмахнулся Грили. — А только она неплохо устроилась. Ее пригласили в Лондон и назадавали кучу вопросов о том, что говорил старикан и чего хотел добиться от моряка. А у Зиллы память просто потрясающая! Если бы она захотела, то смогла бы припомнить до мелочей, что она делала, скажем, в июле прошлого года. Как ни странно, у нее при красоте еще и голова неплохо работает. Хотите верьте, хотите нет, но эти важные шишки, что вызывали ее, тут же подыскали ей работу… Нет, вы себе представляете? Старикан оказался не то шпионом, не то чем-то еще в том же духе, фрицем, который что-то пытался разнюхать. Вот это да! А она получила пять сотен фунтов и вдобавок работу!

— И хорошую работу? — поинтересовался Фоуден.

— Еще бы не хорошую! Я даже не знаю, сколько она получает — зато чудесно одета и всегда при деньгах! Да только скупердяйка она, вот что! Как раз вчера я послал ей телеграмму, что у меня не осталось ни шиша и меня могут упечь в тюрягу, если я не раздобуду двадцать пять фунтов… Да только ни черта она мне не даст! Вот такая она заботливая сестрица!

— Неужели вы и вправду должны будете сесть в тюрьму из-за каких-то двадцати пяти фунтов?

— Да нет, — ответил Грили. — Так, приврал немножко. Я задолжал букмекеру, он не хочет дальше терпеть, и двадцать пять монет меня бы здорово выручили.

— Может быть, она вам их все-таки одолжит, — предположил Фоуден. — Она работает в Лондоне?

— Да, — ответил Грили, — в основном в Лондоне, но частенько разъезжает повсюду. Пару раз я встречал ее в деревне, но ей все не с руки было терять со мною время, хотя, я думаю, она может быть свободной, когда хочет.

После непродолжительного молчания Фоуден отправился с пустыми стаканами к бару, чтобы возобновить заказ. Вернувшись, он заявил:

— Я, пожалуй, смогу одолжить вам эти двадцать пять фунтов.

— Серьезно? — изумленно спросил Грили. — А… почему?

— Я полагаю, вы умеете хранить секреты? — спросил Фоуден.

— Могила! — ответил Грили. — А в чем дело?

— Да ничего страшного. Но я, видите ли, — сказал Фоуден, — нуждаюсь в нескольких деловых советах. Думаю, ваша сестра смогла бы меня просветить.

— Еще что! — нахмурил брови Грили. — Вы что собираетесь водить меня за нос?

— Никто не собирается водить вас за нос, — сказал Фоуден. — Разве не вы только что мне сообщили, что ваша сестра получила пятьсот фунтов за слова, услышанные от немецкого агента в поезде? И мало того, получила хорошую работу!

— Да, это правда, — ответил Грили. — Так что это за дело, из-за которого мне надо заткнуть пасть двадцатью пятью фунтами?

— Предположим, что я владею кое-какой информацией, надо сказать, гораздо более значительной, чем когда-либо могла бы разузнать ваша сестра. И я смогу оказаться в препоганом состоянии.

— Почему это вы должны оказаться в таком состоянии?

— Послушайте, я моряк, не правда ли? Я совсем не в курсе здешних ваших отношений. Предположим, я найду какого-нибудь типа, все ему выложу, и он получит все вместо меня. А вот если я ему намекну, не рассказывая всего, что готов сделать важное разоблачение и лишь слегка обозначу основную мысль, то смогу поторговаться. Понимаете?

— Конечно, — ответил Грили. — Вы считаете, что ваши сведения первостепенной важности и хотите предложить их за хорошую плату.

— Примерно так, — улыбнулся Фоуден. Подумав минуту, Грили сказал:

— Что ж, я думаю, что Зилла сумела бы вам помочь, да только сомневаюсь. Она работает на какую-то важную шишку, которая собирает всякие сведения в этом духе, да только не думаю, что это солидное дело. Она, конечно, всего только секретарша или стенографистка. Да она и сама — отдельная история. Характерец у нее нелегкий, — тут он ухмыльнулся и добавил, — если только не…

— Если что? — переспросил Фоуден, допивая уже пятую порцию двойного виски.

«Пьет, как лошадь, и хоть бы что», — про себя заметил Грили, а вслух сказал:

— Если только не влюбится в какого-нибудь субчика вроде вас. Ей всегда были по душе парни вашего типа. Она совершенно неспособна на бескорыстную помощь, а уж бабки-то она любит! Я ее знаю! — и он опустошил свой стакан. — Но не думайте, что все пройдет как по маслу. Я вам уже говорил, что она за штучка.

— Вы говорили, что она в Лондоне, — сказал Фоуден. — А ее адрес вы знаете?

— Нет, — покачал головой Грили. — Телеграмму я посылал на адрес клуба, в котором она состоит, в надежде, что там знают, где она живет, и передадут ей сообщение. Хотя не думаю, что она обратит на меня внимание, я же говорил.

— Да, я знаю, — отозвался Фоуден. — Может, еще по стаканчику?

— Почему бы и нет? — ответил, Грили и стал подниматься, но Фоуден остановил его жестом:

— Не суетись, Стивенсон, я заплачу, — и направился к бару. Когда он вернулся, Грили сказал:

— Вы где-нибудь тут не видели киноафиши? В этих несчастных краях больше некуда податься… Разве что пойти посмотреть какой-нибудь фильм.

— Нет. Я не очень интересуюсь фильмами.

Грили принялся за свое виски. Оно было очень крепким. Наверное, Фоуден утроил дозу. Уж не клюнул ли он на крючок? Грили завел разговор о местах, где ему удалось побывать в разъездах по Англии. Он болтал без умолку как записной говорун. Фоуден слушал вполуха и вдруг сказал:

— Послушайте… Если вы устроите мне встречу и небольшую беседу со своей сестрой, то я… то я дам вам эти двадцать пять фунтов, в которых вы так нуждаетесь. Идет?

— Конечно же, идет! Это совсем другое дело!

— Да уж постарайтесь. Это все, о чем я вас прошу. Постарайтесь устроить это для меня.

— Вот что я сделаю, — ответил Грили. — Дайте мне десять фунтов авансом. Я смотаюсь в Лондон и посмотрю, как дать этому делу толчок… Что вы на это скажете?

— Нет! — поморщился Фоуден, пристально глядя на Грили. — Слишком хорошее предложение. Лучше так: я даю вам пять фунтов, а остальное после встречи с вашей сестрой.

— Договорились, — буркнул Грили. — Все равно мне надо повидаться с Зиллой, — он допил стакан. — Ну, еще один на дорожку, и я пошел. Если в эту ночь мое дежурство, то завтра у меня будет свободный день. Как говорится, куй железо, пока горячо, — он сходил к бару и вернулся с новыми напитками:

— А странная все-таки штука жизнь! Разыскиваю двадцать пять фунтов, и вот попадаю в этот бар, а там вы, и если мне немножко подфартит — буду с денежками! Просто фантастика!

Фоуден сказал, улыбнувшись:

— Что, ж тут такого? Многие важные события начинаются со случайностей.

— Вот-вот, что и говорить! Жизнь — тоже вроде случайного события. Мало ли что нас поджидает за поворотом. Да только счастье разделено не поровну. Одним все само идет в руки, у других же — беспросветное невезение, и никто не ведает, почему так получается. Вот у вас, по крайней мере, были приключения. Вы побывали в Марокко и повидали массу интересного! — он вздохнул. — Мне тоже так хотелось поехать в Марокко, я думаю, что воспоминаний мне хватило бы на всю жизнь.

Фоуден утвердительно кивнул:

— Вы правы. В такой стране, как Марокко, чего только не случается, — и он полез во внутренний карман пиджака, — смотрите, Стивенсон, я хочу вам кое-что показать. Смотрите. Я вам доверяю. Это поможет вам понять, какого рода сведениями я располагаю, — он вынул фотографию на почтовой открытке и протянул ее Грили. Тот взял ее в руки, на ней была группа из пяти человек, в рубашках и шортах сидящих под пальмами. Выглядели они тощими и изможденными. Одним из них был Фоуден.

— Это фото было сделано в концлагере. Я там был, — сказал Фоуден. — Это одно из тех вонючих мест, которые банда из Виши содержит за счет немцев. Я угодил туда за то, что пытался связаться с англичанами. Каких только ужасов я не натерпелся в этом аду у фрицев! Но мне дьявольски посчастливилось — я вырвался оттуда. А ведь большинство заключенных просто-напросто исчезло. Они уходили, и никто так и не узнал, куда все они подевались!

— Я думаю, что их укокошили! — сказал Грили. — Они, должно быть, слишком много знали.

— Совершенно верно, — сказал Фоуден. — Но мне удалось бежать. Я вернулся сюда и знаю больше, чем вся святая клика! — он взял фотографию у Грили и снова положил в карман. — Если все устроится при участии вашей сестры, и я получу то, что наметил — вы тоже не останетесь внакладе, вы не будете нуждаться ни в чем, я вас уверяю.

Грили поднял стакан со словами:

— За вас! Надеюсь, что вам все удастся, — они поставили пустые стаканы на стол.

— Хорошо держитесь, — заметил Фоуден. — Еще один стаканчик выдержите?

— Еще бы! — ответил Грили. — Чего мне вечно не хватало в жизни, так это виски.

— Хорошо! — сказал Фоуден. — В таком случае еще по стаканчику для храбрости! — и они направились к стойке бара.

Грили смотрел в спину Фоудену, мысленно говоря: «Вот ты и клюнул, приятель!.. Вот и клюнул!»

Официант принес и поставил на стол кофе. Зилла заметила его белые, чуть дрожащие руки с выступающими венами. Она подумала, что не такое уж это веселое занятие — быть официантом. Этот, по крайней мере, выглядел старым, усталым и безразличным ко всему на свете. Какое уж там у него могло быть будущее…

Официант отошел. Куэйл предложил Зилле сигарету. Она заметила надпись, выгравированную изнутри на крышке портсигара. И подумала, что кто-то хотел выразить благодарность, подарив Куэйлу такую дорогую вещь, как золотой портсигар. Прикуривая, она искоса поглядывала на Куэйла и видела ловкие и точные движения его пальцев, когда он гасил и вновь заставлял работать зажигалку. Вот так же у него работает голова, вдруг подумалось ей. Все-то у него разложено по полочкам и ящичкам, все помечено в алфавитном порядке. Чтобы узнать или вспомнить что-нибудь нужное, ему достаточно нажать кнопку в своем мозгу.

Она заговорила:

— Как приятно вернуться в Лондон. Эта последняя дыра просто ужасна. Я долго здесь пробуду?

— Почему бы и нет? — ответил Куэйл. «Интересно, почему он никогда не отвечает на вопрос прямо? Может быть, просто не хочет?» — подумала Зилла с легким раздражением в той мере, в какой вообще можно было на него сердиться.

— Итак, Зилла, — сказал Куэйл, — вы предпочли бы знать, чего я от вас сейчас добиваюсь?

— Конечно, — ответила она. — Я думаю, что именно для этого вы меня и вызвали.

— Я надеюсь, вы на меня не сердитесь. У меня такая же ситуация, что и у вас. Я вынужден действовать, даже если мне моя работа не нравится. Мы с вами на войне, а война не будет длиться вечно. Утешительная мысль, не правда ли?

— Я знаю, — нетерпеливо ответила Зилла, — но боюсь, что после войны будет еще хуже.

— Вы думаете, что прибавится неприятностей?

— Именно так.

Куэйл стряхнул пепел с сигареты и сказал:

— Фоуден попался. Грили звонил вчера вечером. Сейчас самое время вам появиться на сцене. Завтра Фоуден, вне всякого сомнения, будет в Лондоне. Он хочет использовать вас в качестве посредницы между собой и теми, кто, по его мнению, может выплатить ему требуемую сумму. Грили намекнул ему, что вы занимаетесь вербовкой и однажды доказали свою проницательность, когда помогли задержать немецкого шпиона, и теперь якобы вы получили место секретаря у человека, тесно связанного со службой контрразведки. Так полагает и Фоуден.

— Ясно, — сказала Зилла. — Какова же будет моя роль в этой игре?

— Роль нарядно одетой молодой женщины без холодка в глазах, но умеющей сосредоточиться на главном. Главное чтобы Фоуден увлекся вами, понимаете? Вы должны продемонстрировать свой интерес к нему так, чтобы это выглядело правдоподобно. Ведь таких женщин должны привлекать мужчины типа Фоудена: крепкие, неглупые парни, которые могли бы сойти за героя. Вы понимаете?

— Конечно, Я увлечена им, хотя бы и против воли. Надеюсь, вы хоть не заставите меня с ним спать?

Куэйл ответил довольно серьезно:

— Я думаю, что до этого не дойдет, — он улыбнулся. — Кажется, мне еще не приходилось просить вас о таком. Но вы сами прекрасно понимаете, что попросил бы, если это было бы необходимо.

— В случае необходимости вы бы заставили, кого угодно сделать что угодно, — заметила Зилла не без горечи. — Одно-единственное обстоятельство вас извиняет…

— Что же это за обстоятельство? — перебил ее Куэйл.

— То, что вы так же требовательны к себе, как и к другим. А возможно, и более, чем к другим.

— Мне кажется, что вы попросту устали и изнервничались, — сказал Куэйл. — Когда с этим делом будет покончено, надо будет предоставить вам отпуск.

— Очень любезно с вашей стороны, — сказала Зилла. — Да, когда все это кончится, мне хотелось бы отдохнуть. Наберусь сил и буду готова к новому заданию, не так ли?

— Именно так, моя дорогая, — кивнул Куэйл и продолжил: — Совершенно очевидно, что Фоуден захочет использовать вас как посредницу, чтобы связаться с представителями власти и продать свою информацию. Но тут имеются свои трудности.

Он полагает, что имеет сведения первостепенной важности, и, как знать, может, так оно и есть. Но он находится в скользком положении — характер его информации таков, что он не может раскрыть какую-то ее малую часть без того, чтобы не обнаружить все целиком. Потому он так настаивает на том, чтобы получить вознаграждение до того, как он откроет рот. Это делает его задачу трудновыполнимой, не правда ли?

— Думаю, что не особенно, — сказала Зилла. — А если он сочтет, что я в него влюблена?..

— Совершенно верно. Если он решит, что произвел на вас должное впечатление, то станет вас рассматривать как доверенное лицо, особенно, если вы предложите ему поделиться доходами. Он будет считать вас своей союзницей. Это укладывается в рамки здравого смысла, не так ли?

— Да, в здравом смысле вам не откажешь. Но во всем этом деле есть что-то такое, что мне никак не удается понять! — сказала Зилла после непродолжительного молчания.

— О чем это вы? — спросил Куэйл любезным тоном.

— Если Фоуден располагает сведениями, представляющими действительную ценность, или такими, что они могут повлиять на ход войны, то почему бы нам не дать ему деньги и не заполучить сведения без всех ненужных сложностей? — нервно хихикнула Зилла.

— Что тут смешного?

— Я надеюсь, что мой вопрос не выглядит нескромным?

— А мне безразлично, какие вопросы мне задают: скромные или нескромные.

— Я знаю, — сухо сказала Зилла. — Если вам не нравится вопрос, вы на него попросту не отвечаете.

— Действительно, — ответил Куэйл. — Но я не возражаю против ответа на вопрос, который вы задали. Предположим, что я готов вступить в переговоры с Фоуденом. Представьте, что я соглашусь выплатить ему тысячу фунтов, не зная наверняка, что содержится в его информации. Вы представляете себе, какие могут возникнуть осложнения?

— Нет, не слишком ясно.

— Ах, нет? — продолжал Куэйл. — Это потому, что у вас нет моего опыта в области перепродажи информации. Жизнь меня научила, что это очень сомнительное дело. Возьмем хотя бы наш случай. Предположим, я даю Фоудену тысячу фунтов, чтобы завладеть тем, что ему известно. Он, безусловно, захочет получить деньги вперед. Когда он их получит, то сообразит, что мог бы получить две, а то и три тысячи, если бы затребовал с самого начала. Получив свои деньги, он даст нам как можно меньшую часть своей информации, а пару недель спустя «вспомнит» о фактах чрезвычайной важности и выманит у нас, по меньшей мере, еще тысячу фунтов. Вот вам человеческая натура! — рассмеялся Куэйл. — Кроме того, вспомните, ведь он как будто пытался бесплатно сообщить свою информацию нашим властям в Марокко, и к тому же неоднократно. Вы понимаете, что к чему?

— Да, понимаю, — сказала Зилла. — Глупо было бы с моей стороны задавать вам такие вопросы. Я должна была знать, что вы учитываете любое возможное развитие дела.

— Надеюсь, что так, — ответил Куэйл. — Ведь в этом и состоит моя работа. Теперь вы разобрались в этом деле получше, не так ли?

— Да, мне теперь все ясно, — сказала она. — Итак, я должна увлечься Фоуденом и во что бы то ни стало внушить ему доверие. Я предложу ему помощь в его деле при условии, что и сама извлеку из этого некую выгоду. Я думаю, неплохо будет дать ему понять, что я не так уж довольна своей нынешней работой и хотела бы уехать подальше, скажем, в Южную Африку, где уже имеется приготовленное для меня место, но для начала мне нужны деньги.

— Прекрасно, — сказал Куэйл. — Отличное начало для разработки нашей операции. А теперь кое-какие детали. Как я вам уже говорил, Фоуден прибудет завтра. Грили снабдил его вашим адресом. Он позвонит вам, скорее всего, назвавшись другом вашего брата, и постарается назначить вам свидание. Тем лучше. Вы должны будете продемонстрировать ему живейший интерес по поводу того, с чего это вдруг вашему брату понадобилось двадцать пять фунтов, то есть слегка пошпионите за своим братцем… Вы встретитесь с Фоуденом. Он, конечно, захочет произвести на вас впечатление и сообщит вам, что дал Грили двадцать пять фунтов. Он уверен, что вам это понравится. Вы, конечно, одобрите эту затею. Вот вам и завязка. Дальше вам предоставляется полная свобода действий. — Зилла кивнула и повторила улыбаясь:

— Да, полная свобода действий. — Куэйл допил кофе и сказал:

— Нет нужды говорить, Зилла, что вы с блеском выполняете свои задания. Вы сами все прекрасно знаете. Даже не знаю, что бы я делал без вас!

— Нашли бы кого-нибудь другого, — подсказала Зилла. — Думаю, у вас на службе масса женщин всех типов, рас, возрастов, все по полочкам в алфавитном порядке. Вам только и нужно, что нажать на кнопку — они тут же появятся, делая поклоны, совсем как марионетки в кукольном театре. Интересно, а что вы делаете с теми, кто выходит из повиновения?

— Уж я-то отлично знаю, что с ними делать, — проворчал недовольно Куэйл.

— Я тоже…

— И хорошо знаете?

— Чертовски хорошо, могу себе представить, — ответила Зилла, беря свою сумочку.

— Да, вам пора, — сказал Куэйл. — Когда Фоуден дернет за крючок, позвоните мне.

— Да, разумеется, — ответила она. — Но если дело для меня слишком усложнится, я буду рассчитывать на вас и ваш опыт.

— Вы уже оказывались в трудном положении, и не раз! Было ли такое, чтобы я не пришел вам на помощь?

— Нет! Ни разу, надо отдать вам должное. — После минутного колебания она сказала: — Вы очень странный человек. У вас, должно быть, адская жизнь, вы же не позволяете себе никаких удовольствий. Неужели для вас нет ничего привлекательного за границами вашей работы? Ничто иное вас не вдохновляет?

Куэйл ответил почти шутливым тоном:

— Я один из тех набитых дураков, что еще верят в свою страну. Звучит, как избитая фраза из театральной пьесы. Тем не менее, это правда. Мы с вами, Зилла, занимаемся совершенно необходимым делом, иной вопрос — добровольно или по принуждению. Тот факт, что это работа довольно неприятная, не должен идти в расчет. По крайней мере, внешняя сторона дела меня нисколько не заботит.

— Я знаю, — сказала Зилла. — Наверное, я сошла с ума… Но мне надо отдохнуть. Как только ваша крупная рыба проглотит наживку, вы предоставите мне отпуск, договорились?

— Обязательно. Вы славная девушка, Зилла. Всего хорошего.

Она поднялась и, пройдя вдоль галереи ресторана, стала спускаться по лестнице. Куэйл проводил ее взглядом. Способная девчонка эта Зилла, подумал он, уравновешенная, хладнокровная и по-настоящему надежная. Первоклассная помощница! Он вдруг одернул себя: что это за сентиментальные размышления! Не время позволять себе это.