19 египетских рассказов

Борьба со злом

Шли бои в западной пустыне. Англичане и их союзники трусливо бежали под натиском армии Роммеля. Они спешили сжечь свои архивы в Каире, минировали мосты, общественные здания и предприятия, готовясь превратить в руины египетские города, уничтожить или оставить без крова тысячи мирных жителей.

Английская армия отступала в панике. На запад через пустыни двигались колонны автомашин, чтобы вывезти остатки войск и снаряжения. Солдаты, возвращаясь с фронта, совершали в Каире неслыханные преступления.

Одна из машин выехала из военного лагеря близ Аббасии; в ней находилось несколько солдат и шофер. Машина выскочила из тоннеля в районе аль-Гиза, но, преодолев подъем, ведущий на улицу Гарам, несколько замедлила ход…

Тавхидат и ее подруга Инширах очень спешили, стараясь попасть домой до наступления темноты, когда начинались налеты. Английская машина обогнала их и внезапно остановилась. Из нее выпрыгнул солдат, схватил Тавхидат; Инширах с рыданиями убежала.

На улице стал собираться народ, но солдаты быстро втолкнули Тавхидат в машину и умчались с бешеной скоростью.

Люди, бледные от гнева, молча смотрели друг на друга. Они были бессильны. Никто не мог защитить их от бесчинств оккупантов или помочь ответить ударом на удар.

…Мужа подруги Инширах застала дома. Узнав о случившемся, он, как безумный, побежал на улицу Гарам, но здесь уже все стихло и не было никаких следов машины. Несколько минут Саид тупо смотрел по сторонам, затем, шатаясь, как пьяный, медленно пошел посредине улицы, неожиданное несчастье обессилило его и едва не лишило рассудка.

Неподалеку от тоннеля, возле лавки, собралась толпа, люди говорили о похищении Тавхидат.

«Это все, на что вы способны, трусы, — собираться и болтать, как бабы!» — с горечью подумал он, бросив на собравшихся гневный взгляд. Сперва он решил обратиться в полицию, но затем отказался от этой мысли.

«Что может сделать для меня полиция — ничего!» — рассудил он.

Вернувшись домой, Саид в полной темноте, не раздеваясь, лег на кровать; он не зажигал света, чтобы избавить себя от посещения знакомых, которые будут надоедать глупыми вопросами, выражением сочувствия и сожаления и этим заставят его страдать еще больше.

Саид долго курил в темноте. Из открытого окна комнаты было видно, как лучи прожекторов бороздили небо… Кроме него, в доме никого не было. Лишь пять месяцев назад он женился на Тавхидат; она была такой же бедной, как он, но принесла ему счастье; он страстно любил ее, вся его жизнь, все желания и мечты, все надежды были связаны только с Тавхидат.

Саид работал в одной крупной табачной компании, расположенной в районе аль-Гиза, и здесь же снимал квартиру; после работы он, как на крыльях, мчался домой, чтобы броситься в объятия Тавхидат; рядом с ней он забывал обо всем, о всех делах и заботах, о тяжелом труде на фабрике, о несправедливости, которую видел повсюду. Он сам покупал продукты на базаре, не позволяя Тавхидат выходить из дому; она была очень красива; улыбаясь, она походила на розу, распускающуюся весной; он ревновал ее даже к лучам солнца, падавшим на ее лицо… И вот сегодня Тавхидат ушла из дому вместе с Инширах, чтобы навестить свою мать, и не вернулась… Негодяи похитили ее!

Около полуночи Саид услышал, как открылась входная дверь и вошла Тавхидат, но он не сдвинулся с места и не сказал ни слова. Тавхидат зажгла свет в коридоре и бессильно опустилась на тахту; еще минута — и она упала бы прямо на пол. Ее лицо было бледно, волосы растрепаны, одежда порвана. Человек, который увидел бы ее в таком положении — неподвижно лежащей на тахте, скорчившись, уткнувшись головой в подушку, с распущенными волосами, покрывавшими шею и спину, — мог бы подумать, что ее голую били кнутом до тех пор, пока на ее теле не появились кровавые полосы и она не потеряла сознания.

Тавхидат инстинктивно чувствовала, что ее муж в соседней комнате и что он не спит, преследуемый страхом за ее судьбу. Тревожные мысли, не дававшие ему покоя весь вечер, парализовали его и довели до полного изнеможения.

Тавхидат неподвижно пролежала до утра. С первыми лучами солнца она вошла в комнату мужа. Повсюду на полу валялись окурки. Саид не раздевался и не вставал с постели; его лицо было багрово-красным, с набухшими венами на лбу; глаза налились кровью. Он был похож на волка, которому помешали расправиться с его жертвой. Снимая с вешалки платье, Тавхидат тихо спросила:

— Ты не идешь на работу, Саид?

Он не ответил, нахмурился и закрыл глаза, чтобы не видеть ее.

Тавхидат сняла изорванное платье и надела другое; выйдя в кухню, она, как обычно, приготовила чашку чая и подала ее мужу, затем вновь вышла; вернувшись, она заметила, что чай остался нетронутым; Тавхидат смолчала, она обиделась и заплакала, пробормотав несколько невнятных слов.

Тавхидат хотела рассказать мужу, что ни один солдат ее не тронул, что она отчаянно защищалась зубами и ногтями, что они не смогли справиться с нею и бросили ее в пустыне. Она хотела рассказать ему обо всем, но Саид ничего не понимал и не слышал; он был вне себя от возбуждения и не замечал ее присутствия. Голова и тело его горели. Саид думал о тех негодяях, которые оскорбили его честь; он видел, как их грязные руки касались тела Тавхидат, и представлял себе все случившееся в самых мрачных красках; он скрипел зубами от гнева, ему хотелось уничтожить, разрушить все вокруг.

Тавхидат достала свои вещи из шкафа и сложила их в чемодан.

— Я ухожу, Саид! — сказала она, но он ничего не ответил и продолжал неподвижно лежать; через минуту он услышал, как она открыла дверь и вышла…

Ночью Саид спрятался недалеко от дороги, по которой шли к фронту английские машины. Увидев, как одна из них затормозила, он осторожно подкрался к ней; встав за ствол дерева, он несколько раз подряд выстрелил и бросился бежать. Он слышал за собой крики, выстрелы, его освещали лучи прожектора; он был ранен в бедро, но продолжал бежать, пока не добрался до дому. Окровавленный, измученный, смертельно усталый, Саид чувствовал безумную радость и удовлетворение — он отомстил врагу; теперь его охватил прилив нежности к жене; он хотел увидеть ее здесь, рядом, крепко прижать к себе.

Нервы его успокоились, и он уснул. Разбудил Саида сильный шум на лестнице. Кто-то стучал в дверь; он услышал крики на английском и арабском языках и понял, что его выследили.

Полицейские взломали дверь и вошли в дом. Саид лежал перед ними весь в крови. На устах застыла победная улыбка. Он победил их и не дал над собой издеваться.