438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией

* * *

Чем больше он смотрел на огни, тем отчетливее представлял город в своем воображении. Может быть, это был не просто город, а мегаполис? В таком большом поселении должно проживать, по крайней мере, несколько сотен человек. А что, если он подплывал к острову Тукурере государства Кирибати? Тут не проживали каннибалы. Государство Кирибати было населено религиозными полинезийцами. Здесь люди говорили на разных языках и свято чтили традиции, в соответствии с которыми заблудшие души, прибитые на берег, заслуживали самого сердечного приема. В равной степени дарвинисты и альтруисты, полинезийцы были радушными хозяевами. Впрочем, это была отличительная черта всех народов, проживающих на отдаленных тихоокеанских островах. Принимая во внимание сезонные периоды засухи, каждый год с завидной регулярностью обрушивающиеся на острова, без традиции делиться водой и едой многие из них вымерли бы от жажды и голода. Вместо каннибализма, как того боялся Альваренга, местные сообщества скорее бы снабдили его едой и с радостью предоставили ему кров над головой. Впрочем, до берега было слишком далеко, чтобы отправиться туда вплавь. По мере угасания огней умирали и надежды рыбака. Альваренге оставалось только гадать, не было ли все это еще одной проверкой, которую устроил ему Бог. Или же это была последняя пытка дьявола? Он прошел близко к земле и боялся, что упустил свой последний шанс к спасению. Разве для того он боролся и обманывал смерть, чтобы погибнуть в нескольких шагах от цивилизации?

Тем временем дождь лил не переставая. У Альваренги было такое чувство, что вскоре он захлебнется пресной водой. В отличие от кратковременных гроз, обрушивавшихся на лодку далеко на востоке, эти шторма бушевали весь день, выливая на него тонны воды. Ее было столько, что Альваренга наполнил все 73 пластиковые бутылки, доверху налил пятигаллонное ведро и добавил пресной воды в синюю бочку. Вода в ней была коричневой, так как на дне собирался ил. Дожди дали возможность разбавить эту смесь. «Я смотрел на воду, скапливающуюся в лодке, и понимал, что не хочу больше вычерпывать. А потом все же заставил себя приняться за работу. Я черпал. У меня ломило все кости. Я хотел отдохнуть, восстановить силы».

29 января 2014 г.

Положение: 6700 миль от побережья Мексики

Координаты: 5° 35’ 21.53 с. ш. — 176° 45’ 33.52’’ з. д.

438-й день плавания

Лил холодный дождь, видимость была плохой. Ветер и течение несли лодку все дальше. В воде плавали кокосовые орехи, в небе часто появлялись береговые птицы. Альваренга смотрел на них. Потом моргал. Мышцы шеи задеревенели. Он щурил глаза, пытаясь различить, что там впереди. И тут из тумана и дождя прямо перед ним возник тропический остров. Рыбак потер веки рукой, вытирая капли, но мираж так никуда и не исчез. Зеленый тихоокеанский атолл, маленький холм, окруженный сверкающей бирюзовой водой, маячил впереди.

Очень медленно остров выплыл из тумана. Теперь Альваренга мог видеть джунгли — заросли пальмовых деревьев. Птиц там было так много, что зрелище напомнило ему прибрежную полосу его родного Сальвадора. Это были не тихоокеанские мигрирующие виды типа альбатроса. У них не было больших крыльев и стройного тела. Это были тяжелые и неуклюжие береговые птицы. Они перепархивали с места на место, и поймать их было проще простого. Эти пернатые усаживались на жердочку и смирно сидели там, как мишени в будке тира в парке развлечений. Альваренга не смог удержаться от соблазна и принялся охотиться и делать запасы. Его разум автоматически решил, что на данный момент запастись едой было самой важной задачей.

Альваренга совсем забыл, насколько сильными могут быть прибрежные птицы. Когда он схватил одну из них за лапы, та немедленно ударила его клювом, и на предплечье осталась кровавая отметина. Альваренга перевернул птицу вверх ногами и пытался справиться с ее хлопающими крыльями, но жертва не сдавалась и клевала охотника куда попало. Разъяренный, Альваренга уже хотел было выбросить добычу за борт, но потом все же ухватил ее покрепче и убил. Потом он бросил изуродованную птицу себе под ноги и опустил голову. Все произошло очень быстро, и после Альваренга устыдился своего поведения. Хотя всю свою жизнь он выслеживал добычу и на суше, и на море, он никогда не чувствовал тяги к спортивной охоте и не получал наслаждения от убийства. Как-то раз в Мехико ему довелось наблюдать за петушиным боем, но он тут же вышел из заведения, ощутив отвращение к неуместному насилию.

Глядя на остров, Альваренга испытывал немедленное желание броситься за борт и доплыть до берега. Однако он вовремя вспомнил об акулах и, решив, что ему не хватит сил добраться до суши, сдержался. Он изучал место, куда прибыл. ГАЛЛЮЦИНАЦИИ НЕ ДЛЯТСЯ ДОЛГО. НЕУЖЕЛИ ГОСПОДЬ НАКОНЕЦ УСЛЫШАЛ ЕГО МОЛИТВЫ? Бушующий разум Альваренги представлял различные варианты развития событий — один хуже другого. Он мог сбиться с курса. Он мог дрейфовать в обратном направлении, что уже случалось ранее. Или же это просто кошмар, терзающий его ослабленный разум, и остров сейчас исчезнет. Альваренга неотрывно смотрел на берег, пытаясь различить детали. Это был маленький остров площадью не больше футбольного поля, как он предполагал, хоть и видел его с одной стороны. Сальвадорец искал хижины, дороги и лодки — ведь такой привлекательный участок суши должен быть населен рыбаками, — однако остров выглядел диким: без дорог, машин или домов.

Альваренга бросил горсть перьев позади лодки, проследил их ход в кильватере и мысленно нарисовал свой дальнейший маршрут. Сомнений не было: он двигался прямо к земле. Это был удар в десятку. Он не видел ни волнореза, ни белой пены — безошибочные признаки скал или кораллового рифа. Альваренга молил Бога, чтобы волны выбросили его на берег. «Я беспрерывно твердил себе, что земля гораздо дальше, чем мне кажется, что в воде могут поджидать акулы, а на берегу — острые скалы. Так что я сдерживался. Я повторял себе: будь спокоен и выжидай».

Альваренга был так возбужден, что решил унять волнение при помощи еды. Она помогла ему отвлечься от невероятного пейзажа, встающего перед ним на горизонте. Он поднял мертвую птицу, лежащую у его ног, содрал с нее кожу и стал счищать жилы, сохраняя ценные кусочки мяса. Он набил рот и жевал, глядя на остров. Сухая рыбка-спинорог была более практичной закуской, но Альваренге нужно было чем-то занять свои руки. Выщипывание перьев, монотонное и повторяющееся, позволило ему отвлечься и успокоиться. Расправившись с птицей, рыбак убил, выпотрошил и съел еще одну, а потом и еще одну.

Мимо проплыла бутылка с темной массой на дне. Альваренга выпил все до последней капли, несмотря на резкий и острый вкус. Жидкость была жгучей, как будто кто-то насыпал туда молотого перца. Это взбадривало, как если бы он выпил чашку кофе. Затем Альваренга принялся за черепаху, которую поймал днем раньше. Он жрал, как волк, жадно и торопливо, как будто ему больше не нужно было экономить запасы еды и воды. Проглотив две порции черепашьего мяса, он остановился: его живот был полон и надулся как барабан. После еды он забрался в кофр, чтобы укрыться от дождя.

Время для сна было совершенно неподходящее. Он был менее чем в нескольких часах дрейфа от земли и направлялся прямо к спасительному берегу. А что, если направление течения изменится? Как ему доплыть до суши, если он проснется в нескольких милях в стороне от острова? Но все же Альваренга забрался в ящик и лег на спину. В желудке у него урчало. Его охватила дремота, и он заснул. Ему снились свежие крабы. Он воображал, будто уже находится на берегу и разговаривает с людьми.

Сиеста продолжалась менее часа. Когда же Альваренга выбрался наружу, он был потрясен. Остров находился прямо перед ним, менее чем в миле от лодки. Взяв нож, рыбак отрезал буи, тащившиеся за лодкой. Это было смелое решение. В открытом океане без плавучего якоря неустойчивое судно могло перевернуться даже при не очень сильном тропическом шторме. Но Альваренга уже отчетливо видел береговую линию. Он был уверен, что сейчас скорость важнее устойчивости.

Через час его выбросит на пляж, что не могло не радовать, хоть это и был опасный и сложный маневр. Альваренга сотни раз боролся с прибоем в нагруженной до краев рыбацкой лодке. Теперь же он планировал покинуть судно в последний момент. Он прыгнет прямо в прибой подальше от лодки. Он не будет бороться со стихией, чтобы ему не сломало шею, как тому несчастному рыбаку, что погиб прямо у самого берега, пытаясь причалить в шторм в лагуне Коста-Асуль.

Вскоре после полудня Альваренга уверенно шел прямиком к берегу. Он чувствовал себя как серфер, хоть и двигался со скоростью менее двух миль в час. Находясь на расстоянии нескольких футбольных полей от суши, Альваренга уже подумывал, чтобы нырнуть и поплыть к земле. Однако боясь утонуть из-за усталости, он сдержался. Дождь же продолжал хлестать. Холодные капли усеивали его тело. Казалось, на кожу падают маленькие кусочки льда. Альваренга начал дрожать, но не осмелился спрятаться в кофр.

Несколько часов он провел в ожидании, а когда до берега осталось не более десяти метров, схватился за перила, готовясь прыгать. Волны накатили, готовые сокрушить его. Взмахнув руками, как прыгун в воду с высоты, он нырнул в море. Его руки тотчас встретили твердое дно, но, несмотря на это, Альваренга не выпустил из ладони ножа, отведенного назад и прижатого лезвием к предплечью. Бочка вывалилась из лодки. Плененные птицы загалдели. Подавив желание броситься за лодкой, Альваренга направился к земле. Брести в воде было невозможно. Его ноги были слишком немощны, а мышцы ослаблены. И тогда Альваренга лег на живот и преодолел оставшиеся несколько метров вплавь. Вода вокруг кишела медузами. Он чувствовал, как они обжигают кожу. Когда волна откатывалась назад, он боялся, что его может снова унести в море. Отталкиваясь ногами о дно и держа голову над водой, он греб как черепаха, пока большая волна не подхватила его и не выбросила на пляж, словно обломок судна, потерпевшего кораблекрушение. Когда волна отхлынула, Альваренга остался лежать ничком на песке. «Мне понадобилась всего лишь минута, чтобы добраться до пляжа, — говорит он. — Я ВЗЯЛ ГОРСТЬ ПЕСКА И СЖАЛ ЕЕ В РУКЕ, КАК БУДТО ЭТО БЫЛО ВЕЛИЧАЙШЕЕ СОКРОВИЩЕ НА СВЕТЕ».

Альваренга пополз на четвереньках от кромки воды, туда, где был сухой песок. Он не оглядывался назад, на море. Он двигался так медленно, что усеивающие пляж маленькие слизни успевали заползти ему на руки и на ноги. Он чувствовал, как они ползают по животу. Было такое впечатление, будто это пиявки сосут кровь. «Десятки этих тварей усеяли мое тело», — вспоминает Альваренга. Из последних сил он привстал и забрался на бревно, возвышающееся на шесть метров над уровнем воды и защищенное от дождя навесом из пальмовых листьев. Его лодку уносило от берега. Синяя бочка с запасами воды пропала. Альваренга видел, как две «утки» из его птичника спаслись, выпрыгнув на берег. Держа сломанные крылья на весу, они ковыляли по пляжу, хоть покалеченные, но свободные.

Его тело ослабло от перенапряжения, а в голове все смешалось. Альваренга рухнул на песок и заснул. «Когда человек долгое время находится в экстремальной ситуации, пытается выжить, борется за жизнь и вдруг видит, что к нему направляется спасательная лодка, то силы покидают его, — объясняет профессор Майкл Типтон. — Он расслабляется до такой степени, что уже не может стоять. Кровяное давление падает, а общее состояние организма значительно ухудшается».

Проснувшись, Альваренга обнаружил, что снова покрыт береговыми пиявками-слизнями. Он со злостью и отвращением счистил мерзких тварей с себя. Его тело было подобно сломанной раковине. Его ноги были слабы, как у новорожденного: мышцы атрофировались и теперь не могли ни поддерживать вес тела, ни даже качать кровь обратно к сердцу. «Долговременные исследования, направленные на подготовку космонавтов к условиям невесомости в космосе, показали, что уже через четыре недели вынужденного расслабления, этакого полупостельного режима, даже очень тренированные атлеты не способны встать с кровати. Отсутствие возможности пройтись в течение получаса или выполнить общеукрепляющие физические упражнения имеет довольно значительные последствия для сердечно-сосудистой системы, влияет на минерализацию костей, аэробную способность и контроль кровяного давления, — говорит Типтон. — Все эти функции ухудшаются, если человек был ограничен в движении или прикован к постели в течение долгого времени. Можно даже ожидать, что он просто умрет, если попытается встать после длительного лежания».

Двигаясь ползком, как годовалое дитя, Альваренга направился к небольшому возвышению, холму, надеясь добраться до него до наступления темноты. Ему хотелось уйти от океана как можно дальше. Карабкаясь по каменистой поверхности, Альваренга время от времени останавливался, чтобы помолиться. Он так часто спасался от неминуемой смерти, так часто выходил из труднейших ситуаций, что был уверен в одном: преодолеть все трудности и лишения ему помогала божественная сила. Он соорудил маленький алтарь из палочек, камней и цветов и попросил у Бога, чтобы в его подкашивающиеся, опухшие ноги снова вернулись силы. А потом взял да и съел все цветы.

Альваренга слышал шум прибоя, когда осматривал окружающий ландшафт, знакомился с новой экосистемой. Вокруг него стеной стояли пальмовые деревья, разросшиеся на питательной вулканической почве. Он был поражен богатством фауны. Птицы в изобилии гнездились в кронах пальмовых деревьев: живые калории прыгали по веткам. Альваренга стал отслеживать их перемещение, выстраивая в голове план охоты. Для него все, что было живым и двигалось, являлось потенциальным источником пищи. Мало-помалу он продвигался вверх по склону легкой иноходью, как козел на выпасе. Пока он полз, он срывал и заталкивал себе в рот разные растения, встречающиеся по пути. Энергично двигая челюстями, он не обращал внимания на вкус того, что ел. Он наслаждался текстурой и запахом нового экзотического мира. Он выжил, питаясь черепашьей кровью, сырыми медузами и своими ногтями, и теперь не задумывался о том, что некоторые виды растений могут быть ядовитыми. Ему даже в голову не приходила такая мысль.

Почти что голый, передвигаясь как животное, он карабкался вверх по склону. Безопасность и возможность осмотреть окрестности будут его наградой за путь наверх. Ему хотелось ползти быстрее, сбросить с себя оковы оцепенения, но он не мог. Даже передвижение на четвереньках требовало больших усилий. В какой-то момент Альваренга снова упал под деревом и заснул под новые звуки, успокаивающие его разум. Теперь вместо монотонного плеска волн, ударяющихся о борт лодки, он дремал под другую музыку, симфонию природы — шелест холодных дождевых капель в листве джунглей неизвестного острова. Под сенью тропических деревьев он чувствовал себя в безопасности. Он был защищен.

Альваренга проснулся в панике. Он испытывал непреодолимое желание снова ползти куда-нибудь. ОН БОЯЛСЯ, ЧТО, ЕСЛИ ПЕРЕСТАНЕТ ДВИГАТЬСЯ, ЕГО ФАНТАЗИЯ ЗАКОНЧИТСЯ И ОН СНОВА ПРОСНЕТСЯ В ЛОДКЕ, ДРЕЙФУЮЩЕЙ В ОТКРЫТОМ ОКЕАНЕ. Он намеревался найти путь в Сальвадор. Он хотел увидеть дочь, обнять родителей и исполнить данное Кордобе обещание — посетить его мать. Но пока что он был голоден и замерзал от холода на пустынном острове. «Я попал в джунгли абсолютно голым, как Тарзан, — говорит Альваренга. — Я гонялся за птицами и желал добраться до их гнезд, чтобы раздобыть яиц. Я подумал, что, может быть, днем я смогу вскарабкаться на дерево и подождать птиц там. А когда стемнеет, возможно, мне удастся схватить их».

Остров был усеян зелеными кокосовыми орехами. Если бы Альваренга присмотрелся повнимательнее, он бы заметил свежие отметины от мачете — явное свидетельство присутствия человека. «Я не мог двигаться нормально, но я тащился как мог и прилагал все усилия. И я начал собирать орехи, разбросанные вокруг. Я расколол один из них камнем и принялся поедать сочную мякоть. Мой желудок был счастлив. Мои кишки ликовали. Я так давно не пробовал ничего подобного».

Взбираясь вверх по склону, Альваренга сгорал от любопытства: что же он увидит с вершины своей маленькой горы? На самом деле это был небольшой холм, возвышающийся едва ли более чем на три метра над уровнем моря. Добравшись до вершины, Альваренга обозрел окрестности нового мира. Он был счастлив оказаться наконец на суше, но не мог не печалиться из-за того, что не удалось сохранить лодку. Почему он не спас свою пангу? А что, если ему нужно будет покинуть остров? На чем он тогда поплывет? Наблюдая за заходом солнца, Альваренга искал знаки, которые помогли бы ему узнать больше о его новом доме. Куда он попал? Есть ли здесь люди? Остров был маленьким, но входил в архипелаг вместе с более крупными островами, образовывающими кольцевую цепь длиной 25 миль в поперечнике. Цепь замыкалась закрытой лагуной, с воздуха похожей на большое обручальное кольцо. Альваренга не видел ни одной лодки, но открывшийся ему вид был многообещающим. Наверняка в лагуне можно было порыбачить. Но где взять крючки? Альваренга пообещал себе, что утром обыщет остров и из обломков металла сделает инструменты, но для начала ему нужно попытаться спасти свою лодку.

Альваренга снова заснул, а проснулся прямо перед заходом, примерно в 4 вечера. Он промок до нитки и дрожал от холода. Он вскочил и тотчас же заметил ряд огней на соседнем острове. Цивилизация! Люди были рядом. Но как добраться туда? Прежде чем придумать что-либо, он снова заснул, однако теперь его сны были наполнены кошмарами: ему казалось, что он по-прежнему в лодке. ОН ПРОСНУЛСЯ С ГОЛОВНОЙ БОЛЬЮ И ПОТОМ С ЧАС ОГЛЯДЫВАЛСЯ, УБЕЖДЕННЫЙ, ЧТО ВСЕ ВОКРУГ — ОСТРОВ, ДЖУНГЛИ, ЗЕМЛЯ — БЫЛО ГАЛЛЮЦИНАЦИЕЙ.

Дождь казался таким холодным, что на Альваренгу напала дрожь, хотя температура воздуха была нормальной — 24–25 °C. Сальвадорец скучал по уюту и теплу своего родного дома — ящика для рыбы, где он чувствовал себя в полной безопасности. Почему он не подумал о том, чтобы вытянуть лодку на берег? И почему он не сохранил пойманных птиц? Желание поскорее обрести под ногами твердую почву ослепило его, лишило разума. Ни один рыбак не позволил бы хорошей лодке уплыть в море, ничего не предприняв для ее спасения. Особенно когда находишься на незнакомой территории. А что, если возникнет необходимость спешно покинуть остров? Как тогда сбежать с него? Вплавь? Именно так ему и придется поступить. Он поплывет к этим огням в отдалении, которые заметил несколько часов назад. Не глупая ли это затея? Он едва передвигался ползком по земле, а о заплыве на длинную дистанцию не могло быть и речи. Альваренга принимал решение, а потом отвергал свои же аргументы. У него было такое чувство, будто в мозгу звучат десятки голосов, предрекающих разные ужасные варианты развития событий.

Грань между фантазией и реальностью была размыта, но Альваренга видел канал, песочный пляж и небольшую пещерку, способную стать хорошим домом, так что он сполз с холма. Он бы поплыл к большему острову. Неожиданно вспышка красного света ослепила его. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он таращится на красную рубашку. Красная рубашка с короткими рукавами висела на бельевой веревке. Его разум чуть не вскипел от волнения: остров был обитаем. А потом он услышал самый сладкий звук на земле: где-то недалеко кукарекал петух.