438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией

31 января 2014 г.

Положение: о. Тайл, республика Маршалловы острова

Координаты: 4° 37’ 16.06 с. ш. — 168° 46’ 33.77’’ з. д.

2-й день на суше

— Помогите! — кричал Альваренга. — Сюда! На помощь!

Полуживой от голода рыбак полз по ковру из влажных пальмовых листьев, устилающих землю, натыкаясь на острые осколки скорлупы кокосовых орехов и сминая цветы. Теперь он не поднимался, а спускался, направляясь к какому-то строению, похожему на деревянный сарай, рядом с которым бегало несколько цыплят и пасся одинокий поросенок. Кому принадлежала красная рубашка, висевшая на веревке? Был ли этот человек вооружен и опасен? Держат ли каннибалы петухов? Разум Альваренги выдавал самые разные мысли. Привыкший к ритмичному покачиванию на волнах за время своего долгого путешествия по Тихому океану, он испытывал головокружение, стоя на твердой почве. Он чувствовал себя небезопасно на этом клочке суши.

Прежде сильный и уверенный в себе, не боящийся отправиться в открытое море за рыбой, теперь Альваренга не мог удержаться на ногах более нескольких секунд. «Я был совершенно разбит и выглядел худым как доска, — делится впечатлениями рыбак. — Все, что от меня осталось, — мои внутренности, а еще кожа да кости. На моих руках не было мышц. Мои ляжки были худыми и уродливыми».

В обычной ситуации Альваренга сбежал бы вниз по склону холма всего за пару секунд. Теперь же ему понадобилось несколько минут, чтобы кое-как проковылять от одного дерева к другому, хватаясь за стволы. Он был похож на человека, хватившего лишнего в баре. Казалось, его ноги живут отдельной жизнью. Они не подчинялись приказам хозяина, разъезжались в стороны, выворачивались. Его руки все еще оставались сильными, хотя сейчас и не позволили бы ему выиграть соревнование по поднятию тяжестей среди самых крутых рыбаков, каких только можно сыскать на побережье Мексики.

Сердце Альваренги было слабым и не могло должным образом прокачивать кровь. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Рыбак сел на песок на краю голубой лагуны, похожей на большое озеро. Куда он попал? Находясь в океане, он молил Бога выбросить его на берег, но теперь, когда его желание исполнилось, он почему-то не испытывал успокоения и удовлетворения, как это должно было быть. ОТЧАЯНИЕ ЛИШАЛО ЕГО УВЕРЕННОСТИ. ТЕПЕРЬ ЛЮБОЕ СУЩЕСТВО КРУПНЕЕ СОБАКИ ОН ВОСПРИНИМАЛ КАК ХИЩНИКА. В ОСОБЕННОСТИ ЭТО ОТНОСИЛОСЬ К ЛЮДЯМ.

Пятнадцать полных лунных циклов в море Альваренга балансировал между отчаянием и надеждой. Теперь он находился на суше, стоял обеими ногами на твердой почве, устремив взгляд на нечто, выглядевшее предместьем какой-то деревушки, и у него не было причин ожидать нападения внутренних демонов. Он чудом спасся из морского плена, совершил побег из одиночного заточения, и это событие наложило отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Он в буквальном смысле был травмирован и совершенно не готов к встрече с другими людьми.

Прямо над водою, на дальней стороне узкого канала, на бельевой веревке болталась красная рубашка. Альваренга двинулся по направлению к ней. Удастся ли перебраться по мелководью? Он встал и, немного покачиваясь, попытался преодолеть пятнадцатиметровый канал, разделяющий два острова. Он выкрикнул по-испански:

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

На другом берегу канала Эми Либокмето в деревенском бунгало сидела за чашкой кофе. В этот момент она и услышала крики. «Я встала и выглянула в окно. Посмотрев в сторону соседнего острова, я увидела белого человека, — рассказывает Эми, постоянно проживающая на острове и зарабатывающая себе на жизнь тем, что чистит и сушит кокосовые орехи. — Человек был в одном исподнем, он бежал и кричал. Он выглядел очень исхудавшим и голодным. Сначала я подумала, что незнакомец, должно быть, просто свалился за борт с проходящего мимо корабля и доплыл до нашего берега».

Вид Эми поверг Альваренгу в состояние ужаса. «Я был испуган донельзя. Я сказал себе: людей не существует. Как здесь могут жить люди, если их нет в принципе? Я усиленно пытался прочистить себе голову. Да, да, — говорил я себе. — Я добрался до большого мира. Это не галлюцинация». Альваренга сходил с ума. Все представления, позволявшие ему выжить одному в течение целого года, теперь были перечеркнуты первым же контактом с себе подобным.

Эми не могла поверить своим глазам. Белый человек, с длинными волосами и бородой, шел прямо к ней. «Мой муж Рассел Лайкидрик очень испугался. Он настаивал на том, чтобы мы спрятались в доме. Но я не боялась. При одном только взгляде на беднягу я почувствовала жалость, так что уговорила мужа пойти и помочь ему».

С двух сторон канала навстречу друг другу двигались люди. Альваренга был осторожен, опасаясь, что течение снова унесет его в океан. Эми и Рассел понемногу приближались к нему. «Подойдя поближе, мы увидели нож в его руках и остановились, — говорит Эми. — Рассел был очень обеспокоен и хотел повернуть обратно, но в человеке было что-то такое… Что-то подсказывало мне, что ему нужна наша помощь. Я так и сказала об этом Расселу. К тому же, подумала я, мужчина выглядит очень слабым, так что в случае чего мы вдвоем легко сможем его одолеть».

Эми указала на руку Альваренги, в которой он сжимал длинный нож, и крикнула по-английски: «Брось! Брось это!» — и показала движение, которое нужно было сделать. Альваренге не понравился приказ, и он энергично замотал головой. Нож был нужен ему для разрезания кокосов и разделки животных, на которых он охотился. Это старое, но ценное лезвие не раз спасало ему жизнь на протяжении всего года. Так почему же он должен отказываться от такой ценной вещи? Это ведь был его единственный инструмент. Женщина снова крикнула, на этот раз более твердо. Ее спутник был хорошо сложен и силен. Альваренга понял, что этот мужчина с легкостью одолеет его, а маленькая женщина вряд ли ему помешает. Рассел, привыкший к ручному труду в тропиках (он собирал и колол кокосы), повторил движение, показывая Альваренге, что ему нужно бросить нож. Тот понял их приказ, и хотя ценил оружие больше всего на свете, он слишком устал, чтобы пререкаться или объяснять что-либо. Он размахнулся и откинул нож в сторону. Лезвие вторглось в ясно-голубую воду и опустилось на дно в полутора метрах от поверхности. Оставшись без оружия и едва держась на ногах, Альваренга был слишком изнурен, чтобы строить дальнейшие планы, поэтому он просто упал на колени и начал молиться.

Эми тотчас же бросилась к незнакомцу на помощь. «Для меня это был знак, что он религиозный человек и прошел через тяжкие испытания. Меня охватила уверенность, что я должна помочь ему».

К счастью для Альваренги, был отлив, поэтому уровень воды в канале доходил только до пояса. Эми и Рассел снова пошли к нему вброд. Альваренга стоял на песке на коленях. Он раскачивался из стороны в сторону, и вид у него был немощный. Он неистово тыкал в сторону дальней оконечности соседнего острова и выкрикивал по-испански: «Лодка! Моя лодка! Долго-долго плыть лодка». Но его не понимали. Когда Эми и Рассел подошли поближе, дикарь опустил голову, избегая смотреть им в глаза. Или, может быть, он просто не мог сфокусировать на них взгляд. Он выглядел потерянным. Когда они подошли еще ближе, пришелец опустил голову совсем низко, как будто хотел спрятаться.

Рассел выступил вперед и протянул руку, чтобы успокоить напуганного человека. Он увидел, что тот весь дрожит. Рассел снял с себя рубашку и натянул ее на голову странного гостя, а потом просунул в рукав одну костлявую руку и затем — другую. Сомневаясь, сможет ли он идти сам, Рассел поддерживал его за спину. Так они перешли канал вброд. Все это время бородатый и волосатый человек прижимался к нему. «Мы привели его в дом. Я дала ему стакан воды, — рассказывает Эми. — Он выпил его до дна большими глотками. Я налила еще один стакан и в этот раз показала ему жестами, чтобы он не торопился. Я не хотела, чтобы ему стало плохо».

ОКАЗАВШИСЬ НА БЕРЕГУ В ОКРУЖЕНИИ ДОБРЫХ И ГОСТЕПРИИМНЫХ ЛЮДЕЙ, АЛЬВАРЕНГА СЛОМАЛСЯ И СТАЛ ВСХЛИПЫВАТЬ. Эми и Рассел тоже начали плакать. «Я велела мужу обнять его и успокоить похлопываниями по спине, — говорит Эми. — Так делают все белые люди».

Рассел порылся в своих вещах и дал гостю свитер, штаны, носки и обувь. Даже ремень для него нашелся. Несмотря на то что ему оказывали теплый прием, Альваренга был напуган. «Я старался не смотреть на людей, — говорит он. — Мне не хотелось видеть никого. Когда они подходили ближе, я накрывал голову чем-нибудь. Я не мог посмотреть на хозяев дома. Я не хотел, чтобы они прикасались ко мне. Я все боялся, как бы они меня не съели».

Расселу показалось, что их гость умирает от голода. Он велел жене напечь оладьев, а сам вышел наружу за скорлупой кокосовых орехов для растопки печи. Эми попыталась убедить человека помыться в ванной, но он отказался, дав понять, что ему холодно, после чего пододвинул стул поближе к огню. Пока Эми готовила тесто для оладий, гость сидел так близко к очагу, что его ноги почти касались подрагивающих языков пламени. Изредка Альваренга поглядывал на хозяйку, и они улыбались друг другу.

Альваренга присматривался к условиям обитания этой гостеприимной супружеской пары из таинственного племени, и у него возникали аналогии с собственной жизнью. Эти островитяне находились на окраине цивилизации. Их ветхая хижина была похожа на его жилище — палапу, в котором он обитал в Мексике. Сосуды с пресной водой были расставлены повсюду, и Альваренга вспомнил свои 73 бутылочки, которые он с таким старанием, сходным с религиозной одержимостью, хранил на борту «Титаника». Разжигая огонь, Эми постаралась обойтись одной спичкой. Альваренге понравилась такая бережливость. Он понимал, насколько ценна каждая спичка.

«Когда огонь ослаб, я начала печь оладьи. Не помню, сколько именно я испекла, но как только первая порция соскочила со сковороды, человек начал есть, — рассказывает Эми. — В итоге мне и Расселу досталось по одной штуке. Остальное съел странный гость. В какой-то момент, оторвавшись от поедания лакомства, человек пододвинул тарелку с оладьями нам, но мы замахали руками: ешь сам».

Эми также положила на тарелку горсть свежей мякоти кокосовых орехов и поставила на стол несколько стаканов с кокосовым молоком. Рассел сварил рис. Альваренга намекнул, что они могли бы съесть кого-нибудь из домашних животных, и начать лучше с петуха. «Он был большой и наглый, этот петух. Я все глядел на него и думал: какой бы хороший из него вышел суп. Но петух посмотрел на меня, и я понял, что не смогу поймать его». Альваренга все же убедил Рассела зарезать одного из цыплят, и пока тот готовил птицу, сальвадорец съел столько кокосовых орехов, сколько смог почистить. «Я ел так много, что женщина начала беспокоиться», — вспоминает он.

После еды Альваренга почувствовал прилив сил, не только из-за сытости, но и потому, что его не зарезали, как он того опасался. Едва он справился со страхом перед кровожадными каннибалами тихоокеанских островов, тут же родился новый: он боялся оставаться на одном месте. Для Альваренги движение было залогом поддержания здравомыслия. ПРОДОЛЖАТЬ ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ ПРИВЫЧЕК, УСВОЕННЫХ ЗА ГОД СИДЯЧЕЙ ЖИЗНИ В МОРЕ, ДАЖЕ В ТЕЧЕНИЕ ЕЩЕ НЕСКОЛЬКИХ ЧАСОВ, БЫЛО ДЛЯ НЕГО ПОДОБНО САМОУБИЙСТВУ. Инстинкт перелетной птицы, человека перекати-поле велел ему оставить безопасный кров новообретенного убежища и отправиться куда-нибудь. «Я никак не мог успокоиться и усидеть на месте. После завтрака мне захотелось выйти наружу и пойти куда глаза глядят. Все равно куда. Я подошел к самой кромке воды, но испугался, что могу утонуть. Было неимоверно страшно. Но я даже не мог вернуться в дом. Хозяевам пришлось помочь мне».

Альваренга не провел и трех часов под гостеприимным кровом Эми и Рассела, как они уже начали забивать птицу, намереваясь приготовить еще один обед для своего неожиданного гостя. Эми наливала ему один стакан свежего кокосового молока за другим. Хоть сальвадорец того и не знал, он был прибит к берегу островка Тайл, входящего в большой атолл. Эбон — южная оконечность архипелага, состоящего из 1156 островов, входящих в Республику Маршалловы Острова, одну из самых отдаленных точек на карте мира. Здесь практически отсутствует сообщение с остальным миром по воздуху, а отправившемуся на лодке из Эбона в поисках земли придется проплыть 4000 миль на северо-восток до Аляски или 2450 миль на юго-запад до Брисбена, Австралия. Если бы Альваренгу пронесло мимо атолла Эбон, ему бы пришлось дрейфовать до самой Северной Австралии или до берегов Папуа — Новой Гвинеи, но, скорее всего, он бы проплыл еще 3000 миль до восточного побережья Филиппин.

«На Маршалловых островах есть давнишняя традиция делиться едой, — объясняет Джек Ниденталь, режиссер-документалист, прибывший на архипелаг с Корпусом мира в 1981 году да так и осевший там. — Ежегодные засушливые сезоны и отдаленная природа островной цивилизации давно приучили жителей этих земель выживать в суровых условиях, а также быть радушными хозяевами. Многие традиции в их культуре связаны с едой. Бывают моменты, когда еда заканчивается. Тогда с тобой делятся ею. Это важная составляющая жизни на островах Тихого океана. Мне приходилось пробовать много странных блюд на отдаленных архипелагах, просто потому что их предлагали. Очень скоро понимаешь, что нельзя отказываться от предложенной пищи. Это все равно что сказать: “Я ненавижу тебя”».

Утолив голод, Альваренга попытался наладить контакт с хозяевами дома. Жестами он показал, что раньше был коротко острижен и без бороды. Он также дал понять, что был более плотным и здоровым. Он указал на знак птицы, потом показал на огонь, пытаясь объяснить хозяевам, что долгое время жил без огня. Он хотел сказать, что питался сырым птичьим мясом. Альваренга нарисовал лодку, человека и берег, но потом оставил бесполезные попытки. Как он мог объяснить, что проплыл 7000 миль, при помощи одних только сухих цифр? Его нетерпение нарастало. Отчаявшийся рыбак начал кричать по-испански. Бог привел его в этот тропически оазис, так почему же он не дал возможности просто поговорить с приютившими его людьми? ВСЮ ЖИЗНЬ ИСПАНСКИЙ ЯЗЫК ПОМОГАЛ ЕМУ ВЫБИРАТЬСЯ ИЗ РАЗНЫХ СИТУАЦИЙ: ОБЪЯСНИТЬСЯ С ПРОДАЖНЫМИ ПОЛИЦЕЙСКИМИ ИЛИ ЗАЛЕЗТЬ ПОД ЮБКУ КАКОЙ-НИБУДЬ КРАСАВИЦЫ, НО ТЕПЕРЬ АЛЬВАРЕНГА БЫЛ НЕСПОСОБЕН СООБЩИТЬ ДАЖЕ ЭЛЕМЕНТАРНЫЕ ВЕЩИ. Он попросил у Эми и Рассела лекарства, а потом захотел, чтобы те послали за врачом. «Обезболивающее. Дайте мне обезболивающее», — умолял Альваренга. Хозяева дома улыбались и приветливо кивали головами. «Хотя мы не понимали друг друга, я начал говорить и не мог остановиться, — рассказывает Альваренга. — Чем больше я говорил, тем чаще мы все смеялись. Я не знал, почему смеются эти двое. Я же смеялся потому, что был рад своему чудесному спасению».

Эми постелила циновку размером с кровать и накрыла ее простыней. Она поместила эту импровизированную постель на землю под навесом крыши. Дождь к тому времени прекратился. Начался отлив, и вода отступила, открывая белый песчаный пляж. Эми дала Альваренге подушку и предложила отдохнуть. «Моя душа была полна счастья. Я думал о том, как же меняется жизнь, когда ты оказываешься среди людей». У Альваренги была крыша над головой, подушка, и он лежал на твердой земле. «Я подумал: как хорошо, — рассказывает он. — Я закрыл глаза. Я отгородился от мира». Он проснулся, чтобы помочиться под деревом. «Я смотрел на мочу и вспоминал, как пил ее».

Хотя был день, Альваренга попросил, чтобы Эми оставила свет включенным рядом с его импровизированной кроватью. «Я спал и спал, — рассказывает он. — Наконец-то за бортом не плескался океан. Проснувшись, я попросил найти мою выброшенную на берег лодку, но они не поняли меня».

Тогда Альваренга нарисовал на листе бумаги лодку. «И тут мы поняли, что он пытается разговаривать с нами, — делится впечатлениями Эми. — И Рассел отправился в том направлении, куда указывал подобранный нами человек».

Пока муж отсутствовал, Эми положила на тарелку риса с цыпленком и знаком велела гостю воздать благодарность Господу за ниспосланную еду. Альваренга помолился, потом вывалил целую гору соли на блюдо и принялся есть. Любую специю, имевшуюся в ящиках Эми, он сыпал себе в тарелку. «Я не пользовался ни вилкой, ни ложкой. Все это было так неудобно, — объясняет он. — Я заталкивал пищу в рот обеими руками. Она угощала меня ланчем дважды, но я так и не мог утолить свой голод».

После третьего приема пищи за последние шесть часов Альваренга выпил чашку кофе. Эми беспокоилась, как бы этот дикарь не объелся. Ему может стать плохо от такого количества еды. Женщина уговаривала его остановиться и успокоиться. Поев, Альваренга увидел мешок с табаком и попросил дать ему несколько листьев. Он свернул большущую сигару и закурил впервые после того, как затянулся последним косячком марихуаны в лагуне Коста-Асуль. С непривычки он чуть было не упал без чувств. Эми смотрела на него в величайшем удивлении.

Через какое-то время вернулся Рассел и сказал, что лодку выбросило на берег на соседнем острове. Нужно было подождать прилива, чтобы забрать ее. «После того как мы поели, я взяла бумагу, маркер и пододвинула их к нашему гостю, — вспоминает Эми. — Я хотела, чтобы он написал что-нибудь для местного консула в доказательство того, что мы обнаружили человека, которого прибило к берегу».

Рассел и Эми могли точно сказать, что незнакомец держит ручку очень неумело, да и пишет кое-как. Буквы были большими и корявыми, как будто их выводил первоклассник. Они дали ему толстый черный фломастер, чтобы написанное легче было разобрать. Даже если бы они понимали по-испански, они бы мало что вынесли из каракулей Альваренги, похожих на японские иероглифы.

Когда Альваренга закончил писать, Рассел забрался в небольшую морскую лодку и отплыл, чтобы доставить необычное послание кому-нибудь из официальных представителей. Его путешествию благоприятствовал ветер, и менее чем через час он прибыл в Эбон, главный город и порт на одноименном острове. В Эбоне Рассел передал записку посыльному на мотоцикле, велев срочно доставить ее начальнику полиции или мэру. «Скажи им, что к нашему острову прибило лодку с человеком», — сообщил он.

Посыльный нашел мэра и передал записку Рассела. Мэр города Ионе Де Брум прочитала послание и тотчас же разобрала слово «друг», написанное на испанском, а также слова «отец» и «мать», но это было все, что она смогла вынести из странной депеши. Де Брум, врач-диетолог по образованию, обеспокоилась, что потерпевший, должно быть, находится при смерти после пережитого. Она взяла аптечку с ампулами для внутривенных инъекций, несколько банок с кокосовым молоком и гроздь свежих бананов, чтобы оказать первую помощь человеку, который, по ее представлению, был изголодавшимся робинзоном. «Я захватила с собой полицейского и фельдшера, так как думала, что нам придется иметь дело с человеком, сильно ослабевшим от голода и жажды». У причала она пригласила присоединиться к команде норвежского антрополога Ола Фьельштада, проводившего полевые исследования на атолле Эбон. Пока они готовили лодку для поездки через лагуну и изучали послание жертвы кораблекрушения, слухи о прибытии Альваренги уже начали распространяться по острову. НЕИЗВЕСТНЫЙ РОБИНЗОН ПОРОЖДАЛ ВСЯЧЕСКИЕ ВЫДУМКИ. КЕМ ОН БЫЛ? НАРКОКУРЬЕРОМ? ИЛИ ЖЕ ОН ПРОСТО УПАЛ ЗА БОРТ С ЯХТЫ?